Не оглядывайся назад!

Агата Витальевна Колобанова

Не всем собакам везет с хозяевами. Альке не повезло. Ее хозяин сделал нечто ужасное и перестал быть для своей собаки человеком, достойным доверия.И теперь черно-рыжей пушистой собачонке со смешными мохнатыми ушами предстоит проделать долгий и трудный путь, чтобы получить новое имя, новый дом и новое счастье.

Часть 18. Допрос

Новый кот оказался странным. Не останавливаясь, он бродил по округе и что-то искал. Забирался на деревья и смотрел в окна домов. Иногда останавливался и звал, долго и протяжно звал кого-то по имени Лика.

Кристя не понимала, что происходит. Кот ей не нравился. Слишком странный, слишком неправильный. И этот жуткий взгляд тогда, когда он лежал на газоне… Друган говорил, что зря они с Шариком так перепугались, кот просто забыл закрыть глаза, когда терял сознание, вот и получилось странно. Но Кристя помнила этот взгляд — так нельзя смотреть просто по забывчивости.

Больше всего ей не нравилось, что кот время от времени забирался повыше и смотрел на нее и ее стаю. Осторожно, внимательно, терпеливо. Словно выжидал чего-то.

Кристя пыталась поделиться опасениями с товарищами, но ее не слушали.

«Ну что может сделать кот с собакой? Он же мелкий!» — легкомысленно ответил Друган.

«Трусиха ты. Заполошная трусиха. Сама к коту не лезь, и он тебя не тронет», — покровительственно усмехнулся Шарик.

А кот продолжал следить. И Кристе все чаще казалось, что следит он именно за ней.

А потом она поняла — не казалось. Иначе почему бы кот прямо сейчас, нагло, вразвалочку, вышел к ней из кустов, бесстыдно глядя прямо в глаза. Нехорошим таким, тревожащим взглядом глядя.

«Эй, черная. Поговорить надо!»

Кристя знавала деревенских кошек. Кристя знавала кошек городских. Все они относились к ней с опаской — пусть и небольшая для собаки, Кристя была гораздо сильнее и больше любой из кошек. А этот… хам… недоеденный…

Такое нельзя спускать!

«Охренел, жратва самоходная?! Знай свое ме….»

Кот привстал на задние лапы и быстро, но сильно и больно ударил ее по носу. Когтями. Три раза подряд!

Это было больно. Это было страшно. Но еще страшнее были его зеленые глаза, которые неотрывно, прямо и жутко смотрели куда-то вглубь собачонки, в ту самую часть, которая боялась больше всего.

Она оказалась в ловушке. Сзади — угол, образованный двумя стенами, а прямо перед ней, зажимая Кристю в этот самый угол, стоял страшный кот.

Съежившись, зажмурившись от страха, она тихо проскулила:

«Что… ты хотел, кот?»

«Машину видела? На которой я сюда попал?» — властно уточнил кот.

Зачем ему это? Вдруг он сделает что-то страшное, если узнает, что видела?

А вдруг еще страшнее будет, если она скажет, что не видела? Ведь если кот спросил про машину, то, наверное, он что-то хочет узнать про нее…

«Видела…» — затравленно выдавила собачонка.

«Куда она потом делась?»

«На Большую Дорогу уехала».

Правильно не стала отпираться. Пусть идет искать машину и оставит ее в покое.

«А где эта Большая Дорога?»

Вот этого Кристя не ожидала. Где Большая Дорога, знают все… Хотя… кот-то не местный.

А, может, он уйдет к большой дороге искать машину, если узнает, как до этой самой дороги дойти? И оставит Кристю в покое.

«Вот вдоль дома в ту сторону. Потом еще вдоль дома, в ту же сторону. И еще. Когда все дома кончатся, будет Большая Дорога!» — быстро ответила она, стараясь объяснить все сразу и кратко, и доходчиво. Чтобы понял с первого раза и больше не задавал вопросы. Чтобы ушел от нее и унес с собой свои жуткие глаза.

«Лады. Я пошел. Бывай!»

Развернувшись, он пошел прочь, неторопливо, вальяжно, не оглядываясь, словно не собаку оставлял за спиной, а лягушку какую-нибудь. Безобидную.

Может, стоит прямо сейчас броситься на него со спины, схватить, придавить…

Только вот не дурак же он, понимает, что она — собака. Большая, сильная, зубастая.

Прыгнуть бы… пока не смотрит…

Саднящая боль в носу напомнила о трех оплеухах.

Нет уж. Пусть уходит. Он не глупый. Он просто очень, очень опасный. Такой опасный, что Кристя ему не враг.

Кот уходил прочь, уверенный в себе и страшный.

Черная напуганная лохматая собачонка смотрела ему вслед.

«Когда-нибудь… потом… я доберусь до него. И съем. И больше не буду бояться, совсем — совсем не буду. Никого!»