Зависима по Фрейду

Агата Рэд (2024)

Моя жизнь никогда не была сладкой, а с приходом в нее психотерапевта Мартина Брукса — она превратилась в настоящую пытку.При помощи искусных манипуляций он привязал меня к себе и, кажется, уже никогда не отпустит…Но я сама позволила сделать это с собой и теперь мне придется горько расплачиваться.Это история запретных взаимоотношений между пациенткой и доктором, который годится ей в отцы.Есть ли счастливый финал у таких отношений? И как услышать свой внутренний голос, когда тобой ловко управляют?

Глава 1.

5 ноября 2018г.

— Сегодня первый день терапии, Клэр. Расскажи мне о себе, — доктор внимательно наблюдал за моими действиями.

Это вызвало легкое волнение, и я схватилась за край блузки, переминая его пальцами.

— Да как-то и рассказывать нечего.

Последнее время мне стало тяжело контролировать свои эмоции. Появилась апатия и нежелание что-либо делать. А после недавней ссоры с отцом мое состояние резко усугубилось. Я не могла найти силы, чтобы помыть голову и привести себя в порядок. Любимыми вещами стали старое худи и поношенные джинсы. Волосы я постоянно собирала в хвост. От молодой и симпатичной девушки не осталось ни следа. Но я чувствовала себя так плохо, что было все равно как я выгляжу.

— Чем тебе нравится заниматься?

— Я не знаю, — безразлично пожала плечами я.

— У тебя есть хобби, Клэр?

Я задумалась. Работу в кафе вряд ли можно было назвать хобби, к тому же я её на дух не переносила. Мне приходилось работать, чтобы обеспечить себя и отца с алкогольной зависимостью и рассчитаться с его долгами. Помимо этого на мне было приготовление пищи, уборка и воспитательные меры в отношении отца. Если хобби можно назвать выливание содержимого бутылок в раковину, то у меня оно было.

— Долго думаешь. Ответь, первое, что пришло в голову, — мягко улыбнулся он.

— Нуу… Мне нравится курить, — выпалила я и тут же одернула себя за такое высказывание.

— Сигареты или что потяжелее? — в его глазах мелькнула заинтересованность.

Психотерапевта Мартина Брукса мне порекомендовала близкая подруга, она общалась с его соседями и слышала о нем много хорошего. Впрочем, в нашем городе он был единственным психотерапевтом, так что выбирать не приходилось.

К тому же он показался мне приятным человеком. На вид ему было около сорока лет, и он выглядел как ровесник моего отца. Только в отличие от папы, он тщательно следил за внешним видом. Был солидно одет, гладко выбрит и имел подтянутое тело. Судя по всему, он неплохо зарабатывал и регулярно посещал спортзал.

— Вейп, — я достала из кармана фиолетово-перламутровый аппарат размером с палец.

— Что ещё ты любишь?

В кабинете было очень тихо, был слышен лишь скрежет шариковой ручки по бумаге — это медсестра записывала мои личные данные в медицинскую карту.

Доктор встал и подошёл к окну, в которое уже вовсю просачивались утренние лучи солнца. Он открыл окно и повторил вопрос, устремив на меня сосредоточенный взгляд.

— Что ещё ты любишь, Клэр?

Прохладный утренний воздух хлынул в уютный кабинет.

— Общаться с подругой… — я не знала, что еще ему ответить.

— Хорошо, — он вернулся к своему стулу. — Какие у тебя отношения с мамой?

— Только не об этом… — замотала головой я.

Мне уже приходилось слышать любимые слова психологов и психотерапевтов, что всё идёт из детства, поэтому я и не хотела начинать собственную терапию. Но шеф на работе добровольно-принудительно заставил пойти на этот шаг, чтобы удостовериться, что я в своём уме и не оболью какого-нибудь засранца горячим кофе.

Я держалась за эту работу, потому что других вариантов пока не было. Мало куда можно устроиться в двадцать два года без специального образования. И даже если у тебя есть на руках диплом, без опыта работы тебя вряд ли кто-то примет.

Психотерапевт прищурился и спросил:

— Вы не общаетесь?

— Не хочу о ней говорить. Она бросила нас, когда мне было шесть. Я ее почти не знаю.

В нашей семье не принято говорить о маме. С тех пор как она нас бросила, она ни разу не навестила и не позвонила. Папа мне сразу дал понять, что не собирается об этом говорить. Когда я была ребенком, он тяжело реагировал на любое упоминание о ней и обильно заливал свою печаль алкоголем.

— Хорошо. Значит, к этой теме мы вернемся позже, — он сделал пометку в блокноте. — Я подготовил несколько тестов для тебя. Сейчас ты их пройдешь, и я буду лучше понимать, что нам делать дальше.

— Хорошо.

Доктор Брукс показывал мне картинки и просил назвать, что на них изображено. Потом он провел цветовой тест Люшера, в котором мне были представлены карточки с разными оттенками цветов, и нужно было их упорядочить по степени приятности. Брукс заверил, что при помощи данного теста он сможет больше узнать обо мне, так как в разговоре с ним я закрываюсь. Он объяснял, что выбор цвета многое может сказать о человеке, так как это подсознательный процесс и человек не может его контролировать.

— Ты хорошо спишь?

— Да, со сном проблем нет. Сплю по шесть часов в день, — ответила я.

— Значит, обойдемся без снотворных, — он сверился с результатами тестов и продолжил, — А вот антидепрессанты придется попить. Ну и моя рекомендация, спать не менее восьми часов в сутки. Сон — важнейшая составляющая нашей жизни.

Я поморщилась, но согласилась, так как от него исходило какое-то тепло и нечто напоминающее заботу.

— У тебя есть аллергия на препараты? — спросил он, разглядывая моё лицо.

— Вроде нет.

— Отлично. Вот тебе рецепт, начни принимать с завтрашнего дня, но на постоянной основе. Не пропускай, хорошо?

— Поняла, — я взяла со стола бланк с рецептом и попыталась прочитать название: оно было на латыни, и половина букв были написаны очень неразборчиво, как у всех врачей. Видимо, их специально обучают этому в университетах.

Он увидел моё замешательство и, улыбнувшись, произнес:

— В аптеке поймут.… Давай поступим следующим образом: завтра ты начинаешь приём антидепрессантов, а через три дня, в четверг, ты приходишь ко мне. А дальше будем встречаться два раза в неделю. А теперь можешь идти отдыхать.

— Если бы все было так просто. Мне нужно вернуться на работу, меня отпустили буквально на пару часов.

— Тогда беги на работу. И постарайся не нервничать без повода. В твоем состоянии это ни к чему хорошему не приведет.

— Хорошо. Можно идти?

— Да, давай, до четверга. И… улыбнись что ли? Это преступление оставлять такое симпатичное личико без улыбки.

Я растеряно на него взглянула и заметила лукавое выражение лица.

— И бросай курить. Это очень пагубно влияет на психику.

Я кивнула и вышла из кабинета. Бросать курить я, естественно, не собиралась.