Мой бывший – полковник

Аглая Алая (2024)

Однажды он предал меня. Разрушил мою жизнь. И я не позволю ему сделать это снова Но на новое спецзадание я еду вместе с ним В Париж! "– Твое новое имя — Иванка Герцигова, теперь ты — плюс-сайз модель из Сербии, чеканит мой босс, генерал Овечкин. Я бросаю взгляд на молодую и тощую сержантку Лисицину. Она сейчас испепелится от зависти. — Работать будете в паре, — добавляет генерал. — Ты и полковник Александр Пронин Огромное кресло в углу кабинета разворачивается. Из него медленно поднимается мой бывший…

3

4 декабря 2024 года

— Ну что, моя сладкая шармута, — скалит свои ровные белые зубы Хишам Нисралла, когда мы уже оказываемся с ним в его замке, больше похожем на неприступную крепость. — Я много о тебе слышал. И если ты мне понравишься, то я оставлю тебя себе, — с нескрываемым нетерпением рассматривает он всю меня.

И я покрываюсь мурашками под его липким тяжёлым взглядом.

Но я вдруг вспоминаю, кто я и зачем я здесь.

У меня важное задание. И я его выполню, чего бы мне это не стоило.

Ему не уйти от меня живым. Если уж мне и суждено сегодня погибнуть, то я заберу этого подонка с собой.

— А если не понравлюсь? — низким хриплым тембром, который я так долго тренировала, кокетливо спрашиваю я, шелестя своими густыми длиннющими ресницами.

И приспускаю своё чёрное покрывало с одного плеча. Мне надо его соблазнить. Усыпить его бдительность.

— Если не понравишься… — довольно тянет он, облизываясь, и проводит ребром руки по своему горлу. — Я много о тебе слышал, Джулия Ламборджини, — причмокивает он сладострастно губами. — Особенно о твоих танцах…

Ещё бы он не слышал! Это часть моей легенды. Моя разработка. Я, мать её, Мата Хари!

— Да, мой сладкий, и что же ты слышал? — убираю я своё покрывало уже со второго плеча, и оно с мягким шуршанием падает на пол.

И я снова предстаю перед ним в своём ослепительном белоснежном корсете. Под которым скрывается моё крошечное смертельное оружие.

— Я слышал, что ты только одним своим танцем способна довести мужчину до экстаза, — продолжает Нисралла, не сводя с меня своего пристального похотливого взгляда, и я уже начинаю покачивать в такт его словам своими пышными упругими бёдрами.

Бёдрами спелой тридцатисемилетней женщины!

— Люди много говорят, мой господин, — смеюсь я низким хриплым смехом, разворачиваясь к нему спиной и продолжая танцевать, а сама беглым профессиональным взглядом оцениваю обстановку.

Не вижу никаких камер, возможно, в своей спальне этот придурок не захотел их устанавливать, чтобы никто не смотрел на его милые семейные оргии по телевизору. Иначе всё уже давно бы просочилось в интернет. И мы бы его вычислили.

Но зато я вижу двух его охранников, которые с невозмутимыми лицами смотрят куда-то вдаль, перед собой. Как будто их не интересует происходящее.

Правда, у одного из них очень подозрительно топорщится ткань в области паха, но это, видимо, такой фасон штанов, усмехаюсь я про себя.

Ну что же, значит, долгие часы изнурительных тренировок и занятий восточными танцами не прошли даром, даже если эти жестокие мужчины, повидавшие на своём веку всё, пускают розовые клубничные слюни на мою аппетитную, подрагивающую в ритме танца, попку.

Вижу только одну дверь из этого будуара, возле которой как раз и стоят эти два охранника.

Ну что же, продолжаю танцевать…

Я взмахиваю своими голыми руками, на которых мелодично позвякивают ряды тонких ажурных золотых браслетов, и снова начинаю отбивать ритм, наклоняюсь и расстёгиваю тонкие ремешки на своих алых туфлях, отшвыривая их в сторону.

Я наращиваю темп, приближаюсь к Нисралле, который зачарованно наблюдает за мной, и по капелькам пота, выступившим на его лбу, я понимаю, что клиент уже созрел.

Наклоняюсь к нему и начинаю тряску грудью, затянутой в узкий корсет, касаюсь кончиком пальца своих губ и провожу подушечкой пальца по его нижней губе, и чувствую, как он заметно напрягается от моего прикосновения.

— Не знала, что ты предпочитаешь это делать при зрителях, — киваю я в сторону охранников. — Но если ты так желаешь, мой господин… Чтобы они тоже смотрели, как я…

— Не думал, что так быстро ты сможешь разжечь меня, — хрипло отвечает этот похотливый террорист. — Люблю спелые фрукты, прямо как ты, — уже в нетерпении стягивает он с себя свою просторную рубаху, и я вижу его покрытую боевыми шрамами и густой растительностью грудь.

И я ещё раз удивляюсь про себя: если не знать, что передо мной чудовище, на счету которого тысячи, если не больше, невинных жизней, то он мог бы показаться весьма привлекательным. Очень.

Но я вижу его насквозь. Его гнилое испорченное нутро, и это у меня вызывает только рвотные позывы. Не больше.

К тому же, в моей жизни был только один настоящий мужчина, которого я так и не смогла никем заменить, сколько не пыталась.

Потому что я всех всегда сравнивала только с ним. И сравнение было в его пользу.

Я не видела его больше десяти лет, но та острая боль от измены так и засела острым осколком стекла в моём сердце…

Я так и не вышла замуж. Точнее, я замужем. За своей работой.

И сейчас я исполняю обольстительный танец семи покрывал, которому меня научила лучшая танцовщица Багдада Лейла.

И я вижу, что она не зря мучила меня днями напролёт, потому что этот жестокий террорист сейчас тает прямо у меня на глазах, как ванильная зефирка. Ну или как кусочек фисташковой пахлавы.

Да он у меня практически в руках! Осталось только избавиться от тех двоих, которые уже просто пускают слюни на всё это представление.

Остаётся надеяться только на скромность этого придурка, если она у него, осталась, конечно.

— Ну что, может быть, прикажешь им уйти? — мягко мурлычу я, выводя бёдрами умопомрачительные круги прямо перед осоловевшим от такого зрелища Хишамом и вижу, что клиент созрел.

Убрать этих мордоворотов, а дальше — дело техники и моего профессионализма!

— Оставьте нас! — отрывисто приказывает своим сторожевым псам Хишам, и те послушно, и, как мне кажется, не очень-то и охотно, покидают личные покои своего господина, и судя по чересчур топорщащимся спереди штанам одного из телохранителей, мне кажется, что ему немного сложно сейчас передвигаться от слегка повышенного либидо.

— Я знал, что ты лучшая шармута на всём Ближнем Востоке! — вскакивает на ноги Нисралла, приближаясь ко мне, пока я, игриво виляя бёдрами, пячусь в ритме своего экстатического танца к виднеющейся в алькове огромной кровати…

— И в Италии, мой господин, — подзываю, маню я его своим указательным пальчиком с ярко-алым, как капля крови, ноготком… — До сих пор ещё никто не пожалел, — хрипло мурлычу я, запрыгивая на кровать, и вижу, как террорист в нетерпении стягивает с себя штаны, не в силах сдерживать свою разбушевавшуюся страсть…