4
Июль 1938 года
Accelerando[33]
Чичи поправила канотье, пока Мариано заруливал на парковку радиостанции в Атлантик-Сити. Она открыла пудреницу и быстро провела пуховкой по носу.
— У нас все получится, Чич! Это знак свыше! — заверил ее отец. — Вот почему никогда нельзя сдаваться. Может, мы и упустили тот автобус, но зато поспеем к золотой карете!
Окрыленная надеждой Чичи выпрыгнула из кабины грузовика, подбежала ко входу на радиостанцию и протолкнулась через стеклянные двери, сжимая в руках новенькую пластинку «Скалка моей мамаши». Она присоединилась к очереди у стойки приема посетителей. Ее конкуренты опускали свои пластинки в корзину у окошка стойки. Чичи собиралась было последовать их примеру, но передумала. Вместо этого она просунула голову в окошко.
— Я пришла к мистеру Гиббсу, — заявила она.
— Положите в корзину. — Немолодая сухощавая дежурная склонилась над пишущей машинкой, как подтаявшая свеча, и стучала по клавишам, не поднимая головы.
— Это не просто очередная пробная запись, — объяснила Чичи, пытаясь перекричать тарахтенье машинки. — Понимаете, я Чичи Донателли, из ансамбля «Сестры Донателли». А здесь — новая песня, исполненная моими сестрами и Саверио Армандонада, солистом оркестра Рода Роккаразо.
— Это что, обеденное меню в ресторане «Солнечная Италия»? — пошутила дежурная, разворачивая кресло в сторону Чичи. — Вы по поводу конкурса пришли?
— Да. Он сказал, что нужно сдать пластинки до пяти часов, осталось еще десять минут. Вот это — моя песня. Она особенная, и мне нужно с ним поговорить. Будьте так добры! — Чичи изучила табличку с фамилией на бюро. — Прошу вас, мисс Шлезингер!
— Я не мисс Шлезингер, я мисс Петерсон. Меня нанимают на выходные, — устало объяснила дежурная. — Нам таблички не положены.
— Тогда простите. А я вам прощаю шуточку про «Солнечную Италию». Кстати, настоящие итальянцы туда не ходят. Мы обедаем в «Везувии». — Чичи покосилась на висящие над бюро часы. — Можно мне поговорить с мистером Гиббсом?
Конец ознакомительного фрагмента.