Честная ведунья избавит от одиночества

Айгуль Трофимова, 2018

Действие романа начинается в Краснодаре в 2014 году. Редакция информагентства "Молния" кипит новостями о ледяном дожде и разговорами о предстоящей Олимпиаде. А фотограф Светлана Никитина грезит о романе, да не с кем-нибудь, а с соседом Дмитрием – он живет за забором в типичном дворике старого центра. Света уверена – на героиню любовных романов она не похожа: простовата и толстовата. Может, все исправит поход к "честной ведунье" по объявлению? Один странный вечер, и вот уже события развиваются. Ее отправляют в командировку в Сочи! Только на Игры с ней поедет блогер Максим – очередной парень "не для нее". Подруга Светы Вера считает, что с мужчинами надо вести себя просто, но с интригой. Хм, кого у Светы получится заинтриговать?..

Глава 2

Она была в том возрасте, когда голова хочет денег, тело — секса, а душа — эмоций. Об этом размышляла Света в обеденный перерыв в четверг. Несмотря на холод, она вышла на балкон. Шум редакции остался за дверью. Света пригубила горяченный кофе со сливками, но обожгла язык и отодвинула от своих красиво очерченных губ кружку. Это была белая редакционная кружка, на которую нанесли логотип информагентства — красную молнию.

Всем было известно, что «Молния» не оправдывала своего названия. Сотрудники из конкурирующих изданий посмеивались и предлагали коллективу «Молнии» переименовать информагентство в «Гром». Так они намекали на то, что новости «Молнии» попадают на ленту уже протухшими. Конечно, звучало это крайне обидно, но что есть, то есть. Новостные заметки здесь зачастую публиковали не только позже, чем местные конкуренты, но и позже, чем федеральные СМИ. Сенсационных или разоблачительных материалов не было и вовсе. Хотя иногда журналистам и удавалось «выстрелить» свежей информацией. Но в основном это случалось в те дни, когда она сама шла им в руки, а также после планёрок, когда сотрудники получали особенно мощный нагоняй от Аллы Геннадьевны. Обычно же редакция погружалась в сонное, монотонное состояние. Здесь стояла тишина, нарушаемая стуком пальцев по клавишам клавиатуры. Эту мелодию Светлана привычно слушала каждый день. Каждый день она поднималась пешком на четвёртый этаж издательского дома, которому принадлежала и редакция «Молнии». Она здоровалась с уборщицей, с которой неизменно сталкивалась в дверях. По сырому полу, стараясь не оставить следов на линолеуме, она на носочках продвигалась к своему столу, чтобы занять своё обычное место.

Этой редакции, как и издательскому дому в целом, всегда не хватало рук, поэтому сотрудники вынуждены были представлять собой универсалов. Светлана была фотокорреспондентом и фоторедактором. Она следила за фотобанком, принимала факсы, искала сюжеты для фоторепортажей, напоминала журналистам о конференциях и даже о заседаниях суда. Её стол был завален приглашениями и афишами. Перед ней лежал огромный, исписанный пометками ежедневник-календарь. Обычно Света предлагала несколько мероприятий редакторам разделов, а уже те соображали, что именно можно из них выжать, и раздавали задания. Это она должна была кричать: «Ледяной дождь! Надо срочно снимать!». Но вместо неё это сделала Алла Геннадьевна.

Кощеевна работала в «Молнии» со дня её основания, а это не менее девяти лет. Она ещё помнила те дни, когда информагентство в числе лучших попадало в рейтинги СМИ, когда в редакцию звонили не только сумасшедшие, но и преданные читатели. Бессменная Геннадьевна — женщина без возраста — была худощавой, острой на язык, самоуверенной и жёсткой, стремительной и неунывающей. Она как будто имела на жизнь чёткий план. Упадок «Молнии» она считала временным. И, видимо, потому не спускала своим подчинённым недолжного отношения к работе. А уж попасть ей под горячую руку!

Света обычно стремилась хорошо выполнять свою работу — не прыгать выше головы, но и не халтурить, чтобы не привлекать внимания начальницы. Ей вполне хватало стресса от того, что творилось у неё внутри. И она избегала всего того извне, что могло бы её потревожить. После разочарований в своей жизни Светлана решила, что главное — найти гармонию. Сейчас она не была уверена, что выбрала для этого правильный метод. Светлана пыталась создать вокруг себя некую защитную оболочку. Быть ничем не примечательной, но и не отталкивающей. Иметь знакомых, но не заводить панибратских отношений. Работать, но не спотыкаться, пытаясь взбежать по карьерной лестнице. Она пряталась за всем этим. Жила, словно была второй куклой в прозрачной матрёшке.

Сейчас, стоя на балконе, Света смотрела сверху на скелеты деревьев, на серые крыши гаражей, автомойки и нескольких частных домов. Она остро чувствовала, что её метод рухнул. Ей не удалось укрыться от естественного желания каждого человека — она хотела быть любимой. Даже чётко знала, кем именно хочет быть любимой. И что же с этим делать? Как можно избавиться от невыносимой тоски, от этого огня, который сжигает всё нутро? Как можно вырвать его из мыслей, из памяти, из головы? Как можно заставить тело не томиться в ожидании ласк? В ожидании его объятий, запретных поцелуев? Она не знала ответов на эти вопросы. Не знала, у кого могла бы об этом спросить. Ей нужен был тот, кому смогла бы излить свою душу, кому могла бы открыться. Может быть, ей стоило открыться ему? Рассказать ему всё? Всё-всё, не утаивая, не заигрывая — всё начистоту! Но как такое рассказать? И разве он этого не знает? Нет, он не потушит пламя, а только распалит. А ей этого совсем не нужно. Или нужно? Не этого ли она ждёт? Не этого ли она так долго ждёт от него?

Что касается работы, то ей надо было уже давно признаться себе — ей просто здесь скучно. Невыносимо скучно! Вот она и сказала себе это, но что дальше? Может быть, это лишь временная блажь? Или ей надо сбежать отсюда? Сегодня же написать заявление об увольнении и бежать… Но куда? И что это даст? Станет ли ей лучше и менее одиноко, если у неё не будет этой привычной и утомительной занятости. Нет, без денег в кармане точно не станет. Нет, бежать нельзя. Пока ещё нельзя. Пока она не придумает свой чёткий план на жизнь. Пока не поймёт, чего же она хочет.

Сейчас Света остро ощущала, как быстро испаряется время. Ещё недавно она была девчонкой, но сейчас из зеркала по утрам на неё смотрела молодая женщина. Пока ещё молодая! Она боялась разглядывать эту женщину. И она ей сейчас совсем не нравилась. Ей не нравился ни её внешний вид — внутри она была совсем не такая, ни её всегда унылое и тусклое выражение лица. Ей нравились лишь глаза — её серые глубокие глаза. Они действительно были её глазами.

Света отхлебнула ещё кофе. Пока она тут мысленно выла, кофе стал еле тёплым. Она посмотрела на белую плёнку от сливок.

«Надо позвонить Вере, — твёрдо решила Света. — Разговор с Верой обычно идёт мне на пользу. Она умеет слушать. У неё есть чувство юмора. Ей не надоедает обмусоливать со мной тему вселенского одиночества. И, кроме того, она всегда готова без умолку болтать о мужиках. И всегда так забавно это делает!».

Вера словно ждала её звонка.

— Бар в подворотне, 20.00? — сразу спросила она.

— Ага. И столик, как обычно, — ответила Света и первый раз в этот день расслабилась, предвкушая приятный вечер.

«Бар в подворотне» вовсе не был злачным заведением. Это был приятный и уютный паб в центре города,

с деревом и кожей в интерьере. Он располагался во дворике, куда можно было пройти через арку. Там никогда не было многолюдно. Музыка не рвала барабанные перепонки. Еду готовили из свежих, а не из замороженных продуктов. Всё, что было указано в меню, точно имелось на кухне. Это касалось и блюд, и алкоголя. Официанты здесь были милыми — другого слова и не подобрать. Они всегда оказывались рядом, когда были нужны, и растворялись, когда беседа принимала интимный характер, когда свидетели были лишними. Столики стояли обособленно друг от друга, что позволяло сплетничать и откровенничать, не оглядываясь по сторонам. И Света, и Вера всё время забывали название этого паба, хотя он и был их излюбленным местом посиделок. Поэтому они и именовали его просто «Бар в подворотне».

Когда Светлана добралась до паба, Вера уже заняла привычный столик — с одной стороны стеклянная стена-окно, с другой — декоративный стеллаж с книгами. Книги, конечно, были вполне настоящими. Иногда Света и Вера вспоминали студенческие годы и «гадали», перелистывая страницы этих книг. Это поднимало им настроение. Они искренне хохотали над предсказаниями. На третьей полке снизу стоял роман «Эммануэль». Задай вопрос. Назови одну цифру — это страница, назови вторую цифру — это строчка. И вот — твой ответ. Как ни странно, ответы зачастую попадали в самую точку, а если и не попадали, то были вполне многообещающими.

В этот раз Вера уже успела сделать заказ. Сырная тарелка. Красное сухое вино. Она предпочитала местное — с таманских виноградников. Как только Светлана приземлилась в кресло, ей принесли глинтвейн. Корица, корочка цитрусовых, долька ароматного яблока и подогретое вино — это был её любимый набор на период холодов. Так они традиционно начинали свои зимние гастрономические вечера.

Как и ожидала Света, главной темой их сегодняшнего собрания стали мужики. Однако на этот раз её бесшабашная приятельница Вера, которая в свои тридцать с хвостиком уже успела дважды побывать замужем и дважды с одним и тем же мужчиной развестись, вовсе не стала шокировать её подробностями своего очередного романа. Словно фокусник, который достаёт из шляпы одного зайца за другим, она стала припоминать истории о «бывших» Светланы.

Свете сначала вовсе не хотелось ворошить прошлое. Однако в устах Веры — с её юмористической подачей фактов и собственных домыслов — описание ухажёров и неудач на любовном фронте звучало вовсе не так, как Света сама обо всём этом думала.

Вера припомнила и первую любовь Светы — совсем юного школьного учителя информатики (Света в то время была студенткой). Этот парень Вере запомнился по фотографии, которую она случайно обнаружила в альбоме подруги. В тот же день снимок был церемониально сожжён.

— Мне иногда снятся эротические сны с его участием, — издевалась над Александром Вера. Она понизила голос. — Эти сексуально подтянутые до груди шершавые брюки. Заправленная в них синяя строгая рубашка, застёгнутая на все пуговички. И невероятно стильное сочетание — коричневый туго стянутый ремень, коричневые туфли и коричневый портфель, как у моего дедушки…

— Перестань, — не могла удержаться от смеха Света.

— А его причёска! Идеальный пробор и зализанная набок чёлка!

— Если уж он так запал тебе в душу, могу подкинуть его телефончик, — покачала головой Света.

— Вот я тебя и поймала! Так и знала, что ты всё ещё имеешь про запас его номер. Молодец, всегда надо иметь кого-то про запас!

— Только это его домашний номер. Когда мы встречались, мобильных телефонов у нас ещё не было. И советую в трубку не говорить сразу голосом «секс по телефону» — её может снять его мама.

— В моих снах его мамы не было.

— Если бы она в них была, то это были бы не эротические сны, а кошмары, — в притворном ужасе закатила глаза Света. — Благодаря ей мы дальше поцелуев и не пошли. Я до сих пор слышу её вопль: «Признайся, ты совратила моего сына? Согрешил он с тобой или не согрешил?». Жесть! А когда она пришла к нам домой! Мои родители были в шоке. Она кричала: «Мои нарциссы! Мои нарциссы!». Я же не виновата, что Саша подстриг все её нарциссы, чтобы подарить мне! Но знаешь, я и после этого ожидала, что он за нас заступится, за меня. А он на самом деле оказался маминым нарциссом. Такой весь мямля, нерешительный. Пафосные слова — и ноль дела.

— Чем он тебя вообще зацепил?

Света задумалась.

— Он так мило заикался.

— Мило заикался? Ты серьёзно?

— Да, вполне серьёзно. И мило за мной ухаживал. Это было трогательно. Я нафантазировала, что под всей этой хилой внешностью скрывается что-то большее. Во всяком случае, мне хотелось так думать. И он был старше меня. И мне сначала нравилось, что мы скрывали наши встречи. В этом было нечто, я бы сказала, волнительное. И, как теперь я понимаю, прятались мы от его учеников и от его мамы!

— И тебя не смущали его подтянутые до груди штаны? — не унималась Вера.

— Ты же смотрела фильм «Разрисованная вуаль» с Эдвардом Нортоном? Фильм вышел, конечно, позже, к тому времени мы уже с Сашей расстались. Так вот, в этом фильме герой Нортона, которого сначала не уважает его жена, раскрывается совершенно в другом свете. Сначала она считает его бесхребетным, немужиком, а потом оказывается, что он ещё ого-го какой мужик! Когда я посмотрела этот фильм, то поняла вот что: я изначально вообразила, что Саша — как раз такой замаскированный ого-го мужик. Банально — сама себе напридумывала и влюбилась.

— А ещё говорят, что женщина в будущем муже хочет видеть что-то от своей первой любви.

— Это не про меня. Скорее, наоборот, мой идеал мужчины — это противоположность Саши. И у него точно не должно быть похожей матери!

— Александр, Александр, — бормотала себе под нос Вера, перелистывая красочный буклет-меню.

— Ты всё равно возьмёшь «Цезаря», давай меню мне.

— А ты выберешь «овощную сковородку», — парировала Вера, продолжая разглядывать сочные фотографии мясных блюд. Она постоянно терзала себя диетами, так что хоть глазами наестся. — О-о, телятинка под острым соусом…

Расторопный официант принял у них заказ. Вскоре Вера ковыряла вилкой «Цезаря», а Света опустошала горячую «овощную сковородку».

— Я так считаю: это какое-то испытание свыше — влюбиться в Александра. Насколько я знаю, у всех моих подруг хоть раз в жизни были какие-то отношения с Александрами. У тебя был Александр. Ты знаешь, что у меня тоже был свой Александр, после которого я и встретила своего мужа.

— Собственно, из-за него ты уже два раза со своим мужем и разводилась, — вставила Света.

— Теперь с ним покончено. Честно-честно. Но не будем сегодня об этом.

— Хорошо. Но, может быть, никаких проказ свыше нет, и это вовсе не испытание Александром, а лишь мода на имена, которая в какие-то годы держалась в роддомах? Что ты скажешь о тех, кто замужем за Александрами?

— Скажу, что испытание они не прошли, — заявила Вера, и обе подруги рассмеялись.

Светлана до этого считала, что разговоры о тех, кто когда-то терзал её на тот момент юное сердечко, ранят. Что говорить о них ей стыдно и неловко. Как будто Вера могла в любой момент закричать на весь паб: «Позор! Позор!». Конечно, когда-то она сама рассказала о них подруге, но тогда это были, скорее, слезливые истории, полные жалости к себе. Но когда Вера, хохоча, теперь перебирала им косточки… А ведь эти её слова излечивали душу!

О некоторых событиях в жизни Светы Вера знала не понаслышке — она всё видела своими глазами. Так уж получилось, что они уже давно хранили некоторые тайны друг друга и хоть и не считали себя подружками — не разлей вода, были близкими людьми.

— Я сейчас читаю очередную книгу о самосовершенствовании. Полезная, кстати, книга. В ней пишут о том, что человек должен найти какую-то точку отсчёта, что-то, от чего можно оттолкнуться перед тем, как ступить на путь самосовершенствования и самодисциплины. Чтобы те изменения, которые будут в тебе происходить, были для тебя заметны. Чтобы ты могла сравнивать и оценивать, как далеко ты продвинулась к своей конечной цели. И вот что я подумала, — Вера, уже с треть-

им бокалом вина в руках, наклонилась к Свете через стол. — Ты зря не сфотографировала ту фанатку ЦСКА!

— Зойку-разлучницу?

— Зойку. И не разлучницу, — тут Вера подняла указательный палец вверх, — а Зойку-освободительницу! Сейчас, когда прошло уже несколько лет после того, как твоего жениха увела заезжая футбольная болельщица, ты уже должна трезво взглянуть на всю эту ситуацию! Зойка тебя спасла от чудовищной ошибки, она освободила тебя от изверга! Посуди сама — ведь только изверг мог сказать своей невесте в День Святого Валентина, что он уезжает с другой в Москву!

С этим Света спорить и не собиралась. Но кое-что Вере не было известно. Действительно, прошло уже несколько лет, но её переживания утихли не благодаря времени. Не благодаря прошедшим годам она стала иначе смотреть на произошедшее. Она стала забывать Эдика лишь после того, как познакомилась с Димой. Правильно говорят: клин клином вышибают… Когда её бросил жених, Света думала, что её мир рухнул. До этого всё шло стабильно, и вот в один миг этой стабильности не стало. И она сама сразу превратилась в другого человека. Какое-то время она ощущала себя героиней душераздирающей драмы, драмы о растоптанных светлых чувствах, о предательстве, об измене. Потом она почувствовала себя покинутой, униженной и жалкой. Она уже настроилась на то, что она девушка Эдика, невеста Эдика, будущая жена Эдика — так называли её все вокруг, его семья, его друзья. А кто теперь она без Эдика? Без его семьи и друзей? Просто девушка. Это было так странно. Эдик уехал в столицу и начал новую жизнь, а она осталась здесь, и здесь же остались его семья и его друзья — люди, которым всё было известно. Она чувствовала себя так, как будто это она сделала что-то нехорошее, как будто теперь к ней прикованы все взгляды. От этой пошлой ситуации её мутило, ей было стыдно. Что-то было во всём этом грязное, и она стремилась стереть из своей жизни всё, что было связано с этим пятном. Люди, вещи, бывшие когда-то любимыми кафе и магазины, даже улицы — она не стала покидать Краснодар, но начала жить так, словно переехала в другой город.

Потом появился этот хрипловатый голос, который звал её из-под лестницы. Этот совершенно непохожий на Эдика мужчина, который первым заговорил с ней, сначала просто здоровался с ней, а затем… Кто же первый начал флиртовать? Как бы там ни было, Света вдруг очнулась. Она, словно дурной сон, стряхнула с себя эти переживания о несостоявшейся жизни с Эдиком. Теперь ей было совершенно ясно — история её отношений с Эдиком не тянула на сюжет бестселлера. Это был лишь пролог, предыстория. Сюжет мог быть только впереди. И это она главная героиня. Она, а не он!

Отношения с Эдиком были пока самыми серьёзными, самыми продолжительными в её жизни. Шесть с половиной месяцев. Она жила с ним в одном доме, в доме его родителей! Да, она с самого начала знала, что он не был её принцем. Они познакомились с ним случайно. В спортбаре, где её однокурсницам приспичило справлять день рождения. Потом он назойливо добивался её. А тут ещё её родители — сначала они воспитывали её в строгости, а потом вдруг резко заявили, что ей давно пора искать мужа. Что все её школьные подруги уже рожают, а она всё только в облаках летает, всё ждёт каких-то героев-любовников. Света по этой команде, как зомбированная, кинулась исполнять родительскую волю. Выбор, разумеется, пал на Эдика. Эдик был ярым поклонником футбольного клуба «Кубань». Он не пропускал ни одной игры — ни на домашнем поле, ни в гостях. Вернувшись однажды с выездного матча, он подарил ей мяч — на нём красным фломастером было нарисовано корявое сердце. С другой стороны она увидела надпись: «Выходи за меня!!!». Это казалось таким романтичным. Вокруг стояли его друзья — они прятали за спиной шампанское. Она сказала «да». Они планировали пожениться и даже начали собирать деньги на свадьбу. Но почему-то с датой как-то не клеилось — то по одной, то по другой причине свадьбу отодвигали. А в День всех влюблённых Эдик преподнёс ей действительно большой сюрприз. Она ожидала его увидеть, по меньшей мере, с огромной охапкой красных роз, но он пришёл с бутылкой пива. Он сначала немного мялся, а потом довольно спокойно и просто сказал ей, что собирается уехать в Москву. Она не сразу его поняла, и тогда он объявил: «Мы с Зоей хотим уехать в Москву». Эту гром-бабу невероятных габаритов с ещё более невероятных размеров бюстом Света и Вера видели лично, когда та помогала своему возлюбленному Эдику грузить чемоданы в такси. Это было через два дня после памятного разговора… Деньги, которые они копили на пышную свадьбу и свадебное путешествие, ушли на «гнёздышко для голубков» в столице…

— А зачем бы я её фотографировала? — вспомнив чудовищный образ гром-бабы Зойки, спросила Света.

— Это такая терапия. Вешаешь фотографию Зойки-освободительницы на холодильник, — продолжила свою мысль Вера. — Смотришь на неё и понимаешь, что ты по сравнению с ней просто модель. Даже она нашла себе пару, а значит, у тебя есть все шансы встретить Того Самого Мужчину, а не бросаться на первого окликнувшего! У этой терапии есть и второй положительный эффект! Видя перед собой такие телеса — не знаю, есть ли ожирение выше третьей степени — ты точно будешь меньше есть и, наконец-то, начнёшь считать калории! Гарантирую!

— Это ты в своей книге прочитала? Какая глупость! Выкинь её в мусорку! — засмеялась Света.

— Ты всегда несерьёзно относишься к моим советам, — Вера махнула на неё рукой и откинулась на спинку кресла.

— А разве у тебя бывают дельные советы? — подтрунивала Света над подругой.

— Хочешь дельный совет? Вот тебе один — продаю недорого. Причешись, надень, наконец, юбку, оглянись по сторонам — и в атаку. Так все и делают! На Кубани все мужики пресыщенные, от солнышка — расслабленные, они за женщинами сами не бегают. Им, как борщ, — подавай уже готовенькое. Понимаешь, у них просто глаза разбегаются. Они сами не в состоянии решить, что им нужно. Ну, или кого. Им надо это растолковать и наглядно продемонстрировать. Желательно намёками не говорить. Здесь парни простые, а с ними надо так: доступно, но с интригой.

Света скептически ухмыльнулась и хрустнула острой хлебной палочкой, которую в пабе подавали к вину.

— Здесь столько разномастных девушек. У нас же с тобой конкуренток — пруд пруди, — распалялась Вера. — И они-то не сидят, сложив ручки. Ты посмотри, как у нас одеваются! В Краснодаре серую однообразную толпу не увидишь. Даже сейчас, зимой. Ты только выйди в выходной на Красную! У нас все стараются быть яркими. Так что знаешь, дорогая, для краснодарской женщины шопоголизм — это оправданное средство. Только имея в гардеробе полный арсенал, можно начинать операцию по захвату потенциального мужа.

— Ты же помнишь, что я выкинула целый шкаф вещей после того, как мы с Эдиком расстались. Я просто видеть их тогда не могла, не то что носить. Беру, например, платье и сразу вспоминаю, как Эдик его одобрил, когда я его купила. Или кофту — я эту жуткую кофту таскала только потому, что ему нравился её персиковый цвет. Персиковый! Теперь я ни за что не буду покупать какую-нибудь одежду в расчёте на конкретного мужчину. Нет, нет и нет!

— Это понять я могу. Но ты, на мой взгляд, вообще перестала покупать сексапильные вещи. Ты всё время говоришь о том, что тебя заело одиночество, но ведь сама делаешь всё, чтобы стать полнейшей невидимкой. Один твой бесформенный тулуп чего стоит! (Вера заметила, что после этих слов Света обиженно напряглась, и решила смягчиться). Нет, конечно, ты не выглядишь ужасно — ты выглядишь обычно и прилично. Но, чтобы заарканить «потенциального», этого мало. Операция есть операция, здесь нужна подготовка.

Света с небольшой завистью посмотрела на красивую фигуру подруги, на её аккуратные длинные ухоженные пальцы, на иссиня-чёрные блестящие волосы, уложенные бубликом на голове. Её макияж — даже сейчас, когда она почти съела всю ярко-красную губную помаду, — превращал её в дорогую штучку. Образ успешной и красивой женщины создавала и её одежда, и её миниатюрные украшения, и ридикюль (у Светы же была сумка-котомка, в которую с лёгкостью помещался килограмм картошки и булка хлеба). Этому служила и пушистая белая шубка, которая сейчас висела на вешалке за спиной у Веры. И, конечно, она была предана высоченным каблукам. Даже сегодня — в гололёд — она умудрялась передвигаться на шпильках. Вера возглавляла pr-отдел крупного торгово-развлекательного комплекса. Вот уж кто нашёл себе занятие по душе. Бутики, новинки, распродажи, скидки — всё это была её стихия. В ТРК она чувствовала себя, как рыба в воде.

— В чём-то я с тобой согласна, — Света трубочкой корицы помешивала содержимое очередного бокала. — Только знаешь, мне всё больше кажется, что такие операции проходят по принципу: несколько охотников — на одну жертву. В Краснодаре свободный мужчина приятной внешности без особенно вредных привычек и с хорошими манерами, плюс работа, плюс квартира — это если и не экспонат музея, то точно особь из Красной книги. Наш возраст — это какой-то проклятый возраст. У всех сто´ящих уже давно есть жёны, а если не жёны, то точно девушки.

— Ерунда.

— Не ерунда. Так оно и есть.

Света машинально подумала о Диме, но постаралась быстрее отогнать мысль о нём. Нельзя думать о нём сейчас, а то его имя так и крутится на языке. Если она не прекратит сейчас о нём думать, то проболтается Вере, а она совсем этого не хочет. Её чувство к Диме — это её секрет. Она не собирается опошлить то, что есть между ними. Даже если и не знает толком, есть ли между ними это «что-то».

— Возможно, женатых мужчин и много, но это же не всё мужское население. И не выкидывай со счетов разведённых, — упёрлась Вера.

— Ты серьёзно?

— А что? Я понимаю, женатые мужчины — это для тебя табу, но чем разведённые тебе не угодили? Ты же смотришь сериалы. Согласись, если раньше главный герой был просто богат и красив, то теперь он — богат, красив и разведён.

— Ага, а ещё у него зачастую есть дети…

— Ну, один миленький ребёночек…

— Не думаю, что найти разведённого легче, чем просто свободного. Объявления о разводе не печатают отдельной колонкой в газете. И ты не сможешь просто обвести маркером нужный объект, — сказав это вслух, про себя Света смиренно подумала: «Как бы я хотела увидеть имя Димы в такой колонке. Это бы всё так упростило. Но Дима точно никогда не разведётся. В этом я уверена».

Вера пожала плечами.

— Тогда можно поступить так: приметить несколько женатых мужчин и, так сказать, не упускать их из виду. А вдруг? Чего только в жизни не бывает…

Света удивлённо уставилась на подругу. А внутренний голос в это время спрашивал: «Может быть, как раз это ты, Светик, и делаешь уже несколько месяцев? Приметила. И не упускаешь его из виду?». «Нет-нет, я же не наивная дурочка, — сама себе ответила Света. — Я никогда и не рассчитывала… Дима и развод? Нет-нет».

— А как только он становится не обременённым семейными узами… — продолжала Вера. — Тут-то и нужно не упустить момент!

— Фу, фу, фу! Хватит! — замахала руками Света. — Эти твои идеи…

— Что? Сбивают тебя с пути истинного?

— Именно так. Я не могу планировать «охоту на мужчин», — ответила Света. — Во всяком случае, такую продолжительную «охоту». Всё-таки я убеждена, что к серьёзным отношениям должна подталкивать судьба.

— Подруга, пока ты будешь ждать очередного пинка судьбы — поседеешь.

— Я же не говорю, что нельзя заводить маленьких, ни к чему не обязывающих романов. Ну, пока ждёшь чего-то большого и настоящего. Честное слово, я бы завела. Просто не с кем.

— То есть, по-твоему, мужчины для маленьких романов и для серьёзных романов — это совершенно разные категории?

— Признай, есть же мужчины, которые тебе нравятся, но не настолько, чтобы пустить их в свою постель. Или мужчины, которые сводят тебя с ума, но ты не хочешь прожить с ними всю свою жизнь, рожать от них детей и ждать старости рука об руку. Разве тебе никогда не хотелось с кем-то провести время — душевно, но без постельных сцен?

— С тобой вот провожу, — засмеялась Вера.

— Я не про то.

— Я тебя не понимаю. Ну, зачем мне роман с мужчиной, если не будет секса? Что это вообще тогда за роман?

— Я говорю о маленьком несерьёзном романе для настроения. Для того, чтобы поднять жизненный тонус. Это, скорее, совместное времяпрепровождение в раскрепощённом состоянии с элементами интима, но так, чтобы не было потом стыдно. Или, например, так, чтобы потом его за измену не пристрелила бы жена. Или тебя… Или вас обоих…

— А, то есть, если речь идёт о категории «маленький роман», то тебя наличие женатых мужчин вообще не смущает? И, по твоему мнению, это обоим пойдёт на пользу. И даже, если у твоего партнёра будет жена, то она останется довольна, так как её мужу этот роман поднимет настроение. Загнула-то как! Продолжай, продолжай! Хотя, на мой взгляд, если уж для настроения, то «элементами» ограничиваться нет смысла, — Вера решила, что Свете больше сегодня не наливать. — Говори, говори — хочу услышать твою теорию. Но знай: интрижка — есть интрижка, какой бы маленькой или большой она ни была. И мужчины, как правило, заводят отношения с женщинами не для того, чтобы вместе любоваться звёздами. Всё, в конечном счёте, ведёт к сексу.

— Ведь важен не только секс! Я говорю о том, как приятно бы было беседовать с мужчиной обо всём на свете. Ведь говорить с мужчиной — это совершенно не то, что говорить с женщиной. А говорить с интересным, умным мужчиной, с тем, у кого есть жизненный опыт — это же так наполняет внутренне. А если он ещё и танцует! Ты знаешь, как мало мужчин умеет по-настоящему танцевать с женщинами? Я не имею в виду эти подрыгивания в баре после пары рюмок. Я знаю, что всё вышеперечисленное возможно только, когда у тебя роман с мужчиной, а не просто дружба. Дружба с мужчиной — это какая-то редкая материя, которая мне не известна. Приятельские отношения — да, но настоящая дружба — нет, такого, наверное, действительно не бывает. Кто-то всегда хочет раздеть другого… Поэтому я и говорю, что, конечно, может быть намёк на интим, но не интим ради интима… Ведь если это роман ради секса, то он обречён. Я не хочу роман только ради секса. Не хочу. Я хочу романтику. Романтику и страсть!

— Ты сама себе противоречишь: романтика и страсть в твою теорию «маленького романа» никак не вписываются. Ты начинаешь говорить о каких-то платонических отношениях, а заканчиваешь… Страсть — это животное чувство, его не загонишь в рамки каких-то высокодуховных книжных романов. Спустись на землю. Хватит теоретизировать, займись лучше практикой! В жизни всё гораздо проще, чем ты накручиваешь в своей голове.

— В жизни всё как-то пошлее и невзрачнее. И как будто поделено на правильное поведение и неправильное, достойное и недостойное. Я уже была таким роботом, помнишь? Я уже была правильным роботом, приличной девушкой, которая намеревалась стать супругой приличного парня. И что это дало? Ничего из этого не вышло!

— Теперь ты хочешь быть неприличной девушкой? — Вера с хитрецой посмотрела на Свету. — Или этой теорией о «маленьких романах» ты пытаешься оправдать позорную — это твои слова — связь с Михаилом Семёновичем?

— Ох, не вспоминай о нём. Эту позорную связь ничем оправдать невозможно.

— Ну-ка, ну-ка, ты мне подробности не рассказывала, — Вера с любопытством приготовилась слушать. Подобные истории будоражили её воображение, она любила выпытывать мельчайшие детали, чтобы представить себе всю картину полностью. — Кажется, он предлагал тебе вместе встретить Новый год. Чем дело-то кончилось? Под бой курантов вас застала его жена? Или ты нарядилась распутным зайчиком, а этого старца хватил инфаркт? Сколько, говоришь, ему было лет, 45-ть?

— Михаилу Семёновичу 42 года. И Новый год мы вместе не справляли, — выдавила из себя Светлана. — Никаким зайчиком я не наряжалась!

— Опять у тебя этот пристыженный вид, — заметила Вера. — Успокойся, в этом баре нет твоих родителей. У тебя за спиной не сидит твоя начальница или твои коллеги. Рассказывай, давай! Я должна это услышать!

— Ну, ладно, — Света всё-таки оглянулась, как будто желая убедиться, что здесь точно нет её высокоморальных родителей-консерваторов, начальницы и коллег-сплетниц.

— Теперь я точно знаю, что знакомство в кафетерии ни к чему хорошему не приводит, — скривив губы, сказала Света. («И ни к чему хорошему не приводит желание завести тайный роман с первым встречным назло мужчине, который даже об этом не узнает, а если и узнает — ему всё равно»). — Это произошло где-то в начале декабря, недалеко от Театральной площади. Михаил Семёнович угостил меня кофе. Просто навязал мне ещё одну чашку и сел рядом. Он казался таким приличным — пальто серое, костюм тройка, то ли топ-менеджер, то ли чиновник. Я до сих пор не знаю, кто он. Но ведь там рядом мэрия и целая куча банков и офисов. Весь он такой статный, чисто выбритый, на руках — маникюр. Я таких аккуратных мужчин раньше не знала. И ещё у него походка — как из прошлого века. Он высокий, не сутулится, а руки держит сложенными за спиной. Я его про себя назвала «граф».

— Граф? Краснодарский граф… — Вера поцокала языком. — Ну-ну, что дальше?

— Сначала он пел мне дифирамбы, — рассказывала Света. — О том, как поразил его мой образ. О том, как я его осчастливлю, если составлю ему компанию. Представляешь, он даже Шекспира цитировал! Пригласил меня встретиться с ним ещё раз. Речи о сексе не было. Я и согласилась.

— Только не говори, что на самом деле он всё же повёл тебя в мотель.

— Подожди, до номера в отеле мы ещё дойдём, — фыркнула Света. — Нет, мы пошли на танцы.

— Ты имеешь в виду, в ночной клуб?

— Нет, в школу танцев, — Света руками изобразила стойку танцовщицы. — Танго. Я уже давно хотела сходить в эту школу. Там первый урок — бесплатно. Но у меня не было партнёра. Я рассказала об этом Михаилу Семёновичу. А вечер был как раз, когда шли занятия. Я и сама не ожидала, но он согласился пойти. Я не взяла с собой сменную обувь, но нас всё равно пустили. Это было так здорово. Мы действительно танцевали, хотя это танго больше походило на вальс. Оказалось, он неплохо танцует.

— Это был не Ричард Гир? — усмехнулась Вера. — Прямо сказка: в костюме-тройке, да ещё и танцует.

— Точно не он. И сказка быстро закончилась, — мрачно ответила Света. — Дай договорить. Ну вот, мы ещё пару раз встречались. Гуляли по городу — не по Красной, а по другим улицам. Он мне рассказывал об истории Екатеринодара. И потом пригласил вместе встретить Новый год. Я после этого с тобой и говорила.

— Почему же ничего не вышло? Не томи уже, — нетерпеливо подгоняла Вера.

— Я сказала ему, что подумаю, — в уме Света прибавила: «О, сколько «за» и «против» тогда было в моей голове!». — И решила согласиться. Тут-то и вывалилось наружу, что у него есть жена. Он сказал, что не может пригласить меня к себе домой. И нашёл выход — нам надо провести новогоднюю ночь в отеле. Я такого не ожидала, понимаешь? Мне было как-то не по себе. Я же не девочка по вызову! И я отказалась.

— Фи, и это всё? — разочарованно спросила Вера.

— Нет, это ещё не всё. Он мне несколько дней названивал. Сначала я игнорировала и не отвечала. Потом всё же решила с ним всё прояснить. Он уговорил меня встретиться. Когда я пришла, он таким красивым жестом вручил мне три большие розы на длинной ножке. Ну, я и растаяла. Он извинялся, что меня обидел, говорил, что я не так всё поняла, что для него ночь в отеле представляется волшебной. И что-то там про деву на ложе… Что это только для меня, и только, если я захочу… И что он не будет мне мешать в выборе отеля, его всё устроит… И тут я начала прозревать. Не могу тебе объяснить, как такое вообще пришло ему в голову, но оказалось, что, по его разумению, номер в отеле должна снять я! Ты можешь себе это вообразить? Он был уверен, что это я буду платить за номер!!! Меня как ледяной водой облили!

— Хо-хо. Вот это да! — округлила глаза Вера. — Неожиданно!

— Ты знаешь, я вовсе не из тех, кто встречается с мужчинами из-за их денег. Но ничего более странного я ещё не слышала!

— Что же ты сделала?

— Я демонстративно бросила его три розы в урну и удалилась. Кстати, уже потом я перебирала в голове все наши встречи, и знаешь что? Не припомню, чтобы он тратил при мне деньги. Мы почти месяц общались, но не делали ничего, на что требовались бы деньги. Он лишь купил мне кофе в первый день знакомства и цветы — в последний. Конечно, это, наверное, ничего не значит…

— Но всё же странно, — согласилась Вера. — Скупердяй, который втайне от жены ухлёстывает за молоденькими девушками? Вот тебе и «маленький роман для настроения». Хотя, я думаю, для тебя эта история вовсе не позорная. У тебя же с ним в итоге ничего не было.

— Ну… Кое-что постыдное я всё же сделала.

— Судя по твоему тону, это что-то омерзительное?

— Это уж точно. Я с ним поцеловалась и… тискалась. В парке. В своё оправдание могу сказать, что мы были полностью одеты. И было холодно.

— Фу, с этим старым извращенцем! — приглушённо протянула Вера, наигранно сморщив носик. — Буду напоминать тебе об этом, если ты будешь осуждать меня за какую-нибудь выходку.

— У тебя нет никакого сочувствия, — сокрушённо сказала Света.

Вера засмеялась и подозвала красивого высокого официанта.

— Нам с этой романтичной особой на сегодня хватит. Пора домой. Счёт, пожалуйста!

Официант кивнул.