Хозяйка постоялого двора «Рыжая лисица»

Айлин Лин, 2023

Я думала – это конец, но оказалось, что это только начало пути…Судьба подарила шанс прожить жизнь ещё раз, предоставив, казалось бы, шикарные стартовые условия: я оказалась хозяйкой гостиницы, ой, простите, постоялого двора, у меня во владении шикарный лес и много свободной территории… Но кроме всего этого "богатства", довеском шли старики и чумазые, голодные дети.И вроде бы всё просто: накорми, дай работу, ан-нет, оказывается, что проблем со всем этим – выше крыши! Если узнают королевские службы – не сносить мне головы! Печаль-тоска, но пока жива, буду работать отсюда и до восхода, который непременно наступит!Проды без графика.Подписка.

Глава 2

— Как госпожа? — тихий голос прозвучал откуда-то слева на некотором от меня расстоянии.

— Спит, чего шумишь? — проворчал уже знакомый мне женский голос.

— Я-то шумлю? — возмущённо пропыхтели в ответ, — я переживаю! А ты шикаешь на меня, старуха!

— Сам старый пень! — беззлобно огрызнулась моя временная сиделка, а я медленно открыла глаза, мысленно радуясь, что это удалось без особых усилий. Так же не спеша повернула голову в сторону говоривших. Мужчина и женщина обоим далеко за шестьдесят, наверное, даже все семьдесят. Лица испещрены морщинами и глубокими складками — печать непростой жизни. Но вот спины у них прямые, плечи расправлены, люди не горбились под тяжестью лет, фигуры жилистые, видны крепкие руки, в общем, и он, и она выглядели бодрячком! Удивительно!

— Ужо три дня лежит, народ волнуется, а ты молчишь, ничего не говоришь, — наседал на женщину пришедший за новостями мужичок.

— Дышит, а это главное. Я её отпаиваю своими настойками, и они взаправду помогают — сердце стало ровнее биться, хозяйка больше не стонет от боли, спит спокойно. Синяки по телу мазью мажу, посветлели чуть. Передай остальным, на поправку идёт. Дай Всевышний вскорости выздоровеет.

— Радостно слышать такое, — вздохнул старичок и выглянул из-за плеча моей сиделки. И наткнулся на мой непонимающий взгляд.

— О! — я чуть не оглохла.

— Ты чего орёшь?! — бабуся замахнулась, чтобы треснуть собеседника по спине, но проследила за его глазами и тоже увидела очнувшуюся меня.

— Госпожа моя! — позабыв о госте, кинулась ко мне, — как вы? Пить хотите, али поесть принести?

— Да, — прошептала, чувствуя, что сил стало больше, но в горле сухо, как в пустыне. — Если можно, просто пить, а потом, — прислушалась к себе, — и поесть.

Кроме нормального зрения, ко мне вернулось и обоняние и пахло от меня не розами, уж точно.

— Сейчас-сейчас я быстренько на кухню и назад к вам. Коли есть захотели, то уж точно на поправку дело идёт! Заживём! — и поспешила к двери, потянув следом за собой счастливо улыбавшегося старичка.

Пока отсутствовала сердобольная бабушка, нашла в себе силы и приподнялась на локтях. Что-то было не так и это связано не с запахами, а с мироощущением, точнее, с телоощущением. Кто-то туго перетянул рёбра, оттого дышалось с некоторым трудом. Но смутило вовсе не это…

— О боже! — прошептала, оглядывая тощую фигурку под тонким шерстяным пледом. В заплатах.

Это же сколько я пролежала в беспамятстве, что настолько отощала? Где мои законные восемьдесят килограмм?!

— Одни кости! — неверяще, прошептала я, с трудом приняв сидячее положение, откинула покрывало и уставилась на своё исхудавшее в край тело.

И тут же схватилась за лицо, мяла, тянула. Кожа упругая, без морщинок, если верить ощущениям. Огляделась в поисках зеркала, не нашла.

Пришлось щупать: нос вроде мой, и губы похожи на прежние, а вот шрама над виском нет. Потрогала шею и всё, что ниже. Грудь небольшая, упругая, талия тонкая, ни грамма жира и противного нависающего"кармашка"снизу…

Та-а-ак. Нужно успокоиться, вдох-выдох. Навести панику — всегда успею. Для начала следует разобраться в ситуации.

Огляделась.

Скудно обставленная комната: узкая кровать, на которой я сидела, подле комода с какими-то глиняными чашками, у единственного в помещении окна с плотно задёрнутыми шторами, квадратный стол, подле него два стула с резными спинками, несколько пустых полок, приколоченных к обшитым деревом стенам, на полу плетёный коврик. И вот вроде, и всё.

Скрипнула дверь, выдёргивая меня из странно-задумчивого состояния.

— Вот, госпожа, милая моя, — в комнату вошла всё та же женщина. В руках она несла увесистый поднос, с дымящейся глиняной чащей на нём, кружкой и кувшином. — Похлёбка мясная, с овощами, ломоть хлеба, и вода с вином.

— Эм-м, — пробормотала я, следя, как аппетитно пахнущий обед или ужин? плавно приземлился на стол. — Кто вы? — решила пойти ва-банк, действительно, рано или поздно придётся с ней заговорить и притворяться, что я её знаю — последнее, обречённое на провал, дело.

Руки старушки дрогнули, посуда звякнула, и женщина, чуть помедлив, обернулась. Глаза круглые, шокированные. Натруженные, заскорузлые пальцы схватились за край старого, но чистого фартука и смяли его.

— О Всевышний! Вы не помните меня? — и слёзы в глазах.

— Я ударилась затылком, — выдохнула, не зная, как быть. Всегда терялась при виде чужих слёз, — в голове туман, никого и ничего не помню. Что это за место? Как я тут очутилась? И вообще, кто я сама такая?

Бабулька подтянула к себе стул и обессиленно на него рухнула. По морщинистой щеке побежала крупная прозрачная слеза.

— И как же нам теперь быть? — всхлипнула она.

— Не плачьте, — мне было искренне жаль несчастную женщину, я свесила ноги с кровати и хотела было встать, чтобы подойти к ней, но не успела ничего из этого сделать.

— Вам пока нельзя ходить! Сил мало, оступитесь, упадёте! Меня Шелька зовут, я ваша помощница, пособляю по хозяйству! — тараторила она, помогая мне вернуться в лежачее положение.

— Шелька, по нужде сходить всё равно придётся! — воскликнула я и дёрнула плечом, чтобы вырываться из её цепких рук. Вышло слабое трепыхание и заболели рёбра.

— Охохонюшки! Сейчас-сейчас, — шмыгая носом, моя сиделка резво наклонилась и вынула из-под кровати… утку. То есть подобие мочеприёмника, допотопный, но вполне определённой формой, которая не оставляла сомнений в назначении сего предмета.

— Ну уж нет! — фыркнула и строго нахмурилась, — веди в уборную!

И меня повели, поддерживая с одной стороны. Пришлось выйти из комнаты, шаркая ногами в кожаных башмаках, и преодолеть некоторое расстояние — туалет находился в другом конце коридора. Что же, я уже потихоньку догадывалась, что не всё так просто и это место далеко не привычная городская квартира со всеми удобствами. И выносной большой горшок, стоявший за ширмочкой, являлся прямым доказательством, что занесло меня неизвестно куда. Страх подступил к горлу, но радовало одно очень важное обстоятельство — я жива, у меня не ломит виски и не идёт носом кровь. А с остальным можно разобраться.

Сделав свои дела, также с помощью Шельки, её присутствие смущало, но без умелых действий женщины я бы провозилась неизвестно сколько времени, подошла к тазу и мне полили на руки из рядом стоящего кувшина. Умылась: плеснула в лицо и на шею, стало полегче. И вгляделась в мутное отражение.

И пусть изображение плыло, было не чётким, но это точно моё лицо. Молодое, симпатичное, курносое, овальное. Шок. Непонимание. Всё это посетило меня с удвоенной силой, но я смогла сдержать возглас и, взяв в руки чистую тряпицу, заменявшее здесь привычное полотенце, насухо вытерлась.

— Как меня зовут, Шелька? — оказавшись снова в своей комнате, спросила я вдруг ставшей молчаливой, женщину.

— Госпожа, ваше имя Эйлианна Бейл. Вы хозяйка этого дома и земель вокруг него, — через минуту, ответила она и снова всхлипнула.

Я же, чувствуя, что этот небольшой променад до отхожего места оказался не самой хорошей идеей — болели-гудели ноги и ушибленные рёбра, устало присела на краешек кровати и выдала:

— А теперь по порядку. Мне нужна твоя помощь, чтобы всё вспомнить. Без тебя я не справлюсь, у меня никого нет. Такое ощущение, что я осталась одна в целом мире, — говорила искренне, поскольку так оно на самом деле и было. Слёзы невольно застили взор. Стало так жаль саму себя, аж выть захотелось. И это моё состояние Шелька очень чутко уловила, потому что перестала шмыгать носом и взялась утешать меня, поглаживая меня по узким плечам, начала рассказ.