Хроники экзорцистов. Книга 1. Поглотитель грехов

Айя Сафина, 2020

Ева и Стефания Бертран – представители древнего рода изгоняющих дьяволов. Обязанность экзорцистов стоять на границе между светом и тьмой и отталкивать демонов прочь от мира людей. Но молодое поколение экзорцистов взращено в отличных от их предков реалиях, и все чаще они задаются вопросом «А стоит ли бояться тьму?». Противостояние между прежней и новой верой вспыхивает пуще прежнего, когда один из молодых экзорцистов призывает в мир демона и дарит ему плоть в обмен на службу Богу. А тем временем в городе объявился серийный убийца, чьими руками, возможно, действует тьма. Героев ждет опасное приключение, в ходе которого они откроют пороки света и достоинства тьмы.

Пролог

Экзорци́зм — лат. exorcism, от др.-греч. ἐξορκισμός «связывание клятвой»

— Он ждет тебя…

Шепот раздался возле самого уха. За всю свою двадцатишестилетнюю жизнь тело адаптировалось к восприятию потусторонних голосов на уровне рефлексов. А потому Стефания немедленно проснулась и села в кровати.

Обычно после первого зова души сразу начинали рассказывать свою историю, и им невдомек, что ты сейчас сидишь на унитазе и немного занят. Однажды дух появился во время уборки, Стефания провела эксперимент и попробовала всосать его пылесосом. Дух испарился, а потом появился у нее за спиной и был, мягко сказать, озадачен пережитым опытом. С тех пор стало ясно, что лучше откладывать не их проблемы, а пылесос и зов кишечника, все-таки они нелегкий путь проделали, чтобы появиться перед человеком.

Но с этим голосом все было необычно.

Стефания услышала его полгода назад, хотя иногда казалось, что он навещал ее гораздо раньше. Обладатель шепота избрал Стефанию проводником в своей загробной жизни, и с тех пор то и дело напоминал о своем присутствии: то окликнет ее, то ворвется в сон, то тенью отразится в зеркале и напугает до желтых пятен в трусах. Но тем не менее визитер был слаб. Ему до сих пор не хватало сил прорваться сквозь материю физического мира, чтобы обрести зрительную форму, но Стефания чувствовала, что этот момент близок. С каждым его приходом она улавливала все больше новых предвестников его крепнувшей сущности.

Сегодня незнакомец принес собой запах паленой плоти. Она уже знала этот запах. Стефания знает его с детства, потому что ей с рождения уготована участь быть экзорцистом — кровь обязывала. Ее родители были одними из самых известных борцов с нечистью во времена военных кризисов на Востоке в 80-е годы. Ее дед служил свету в Восточной Европе, когда демоны вели шествие руками нацистов. Прабабушка работала на Восточном фронте Первой Мировой, скрывая свой клир под формой медсестры. Демоны всегда сопровождают войны, столкновения, техногенные катастрофы.

Демоны всегда есть там, где человек убивает живое существо.

И демоны всегда приносят с собой запах горелой плоти.

Стефания сидела в постели и сжимала в руке медальон, висящий на браслете. Каждый экзорцист имел собственного святого, назначенного ему при обряде инициации. Святая Стефанида стала ее защитницей по жизни.

— Мученики Твои, Господи, за подвиги свои получили венцы нетленные от Тебя, Бога нашего; ибо они, имея силу Твою, мучителей низложили, демонов сокрушили. По молитвам их, Господи, спаси души наши.

Губы шептали молитву наизусть — слова вросли в память, как неконтролируемый рефлекс.

Дядя Виктор учил:

— Бесы стремятся напугать человека, застать врасплох. Твое тело для них — стекло. Они видят твои духовные слабости, видят любой твой психический изъян и манипулируют им, давят на него, страшат тебя. Не поддавайся их натиску. Читай молитву до тех пор, пока не уверуешь в свою силу, во власть бога над всеми сущностями. Пока не уверуешь, что они, также как и ты, имеют собственные страхи, и также, как и они, ты можешь страшить бесов и манипулировать их слабостями.

С каждым повтором молитвы Стефания уверовала сильнее и неотступнее. В груди разливалось знакомое тепло света, которому она служила и который защищал ее, как свое дитя.

Комната была пуста. Холодный ветерок из открытой форточки теребил легкую белую тюль, и это было единственным признаком чего-то живого и движущегося в спальне.

Визитер ушел, так и не показавшись в этот раз.

Бесы не живут в пустых домах

Закон сохранения энергии — фундаментальный закон природы, заключающийся в том, что в изолированной системе энергия может переходить из одного состояния в другое, но ее общее количество всегда будет одинаковым вне зависимости от времени.

Человеческий мир — неустанный котел жизнетворения, ядро мироздания, центр событий, в котором плетется история. Человеческий мир развивается устойчиво, пока света в нем больше, чем тьмы. Как только энергия тьмы начинает преобладать, мир катится в пропасть хаоса: цивилизации рушатся, жизнь вымирает.

Свет и тьма — вечные соперники за первенство, за обладание энергией в замкнутой системе вечного мироздания. Вселенная не исчезнет, если тьма станет преобладать в ней. Но тьма приносит с собой боль и страдания. Такова ее неизменная суть. Таков мир демонов, который они стремятся насадить повсюду.

Люди, обладающие повышенной чувствительностью к колебаниям энергий света и тьмы, способны обнаруживать критический дисбаланс. Медиумы, экстрасенсы, просто обладающие тонкой интуицией — все они способны увидеть бреши и прочувствовать наползающую негу тьмы. Но не все они способны дать ей отпор, сшить разорванное на лоскуты полотно человеческого мира.

Это могут сделать экзорцисты.

Экзорцисты стоят на пороге миров и отталкивают тьму прочь.

Как лекари, они восстанавливают истонченные места и латают дыры между мирами, являясь единственным препятствием на пути демонов в человеческий мир.

Экзорцисты умеют ясновидеть. Их существование на грани двух миров накладывает отпечаток как на их духовное, так и на физическое тело. Это влияние столь многогранно и разнородно, что до сих пор никому не удалось до конца изучить способности экзорцистов, найти лимиты их способностей, а оттого чудеса, описанные в священных книгах вполне могут оказаться реальными демонстрациями сил тех, кто борется за торжество света.

Заблудшие души постоянно навещают экзорцистов. Иногда души знают, чего они хотят, а порой они конкретно заблудшие. Потерянные, забывшие самих себя, не осознающие, кто они, что с ними произошло и куда им следует идти. Они приходят к любому человеку, обладающему способностью чувствовать колебания потустороннего мира. В потустороннем мире ярче всех для них сверкают именно экзорцисты. Души тянет к ним, как магниты. Кто-то говорит, что это Бог ведет их к тому, кто поможет выбраться из лабиринта между мирами. Другие твердят, что это гравитационное взаимодействие на уровне квантов: две настроенные на один диапазон струны тянутся друг к другу, сами того не осознавая.

Так экзорцисты становятся не только защитниками, но и бардами, собирающими истории жизней со всего света, они пишут книги и хрестоматии и делятся друг с другом опытом помощи потерянным душам.

После смерти родителей Стефания была передана на воспитание дяде Виктору — пресвитеру экзорцистов. Виктор сам учил Стефанию вместе со своей дочерью Евой: девочки были одного года рождения. Виктор учил жестко, натаскивал сурово. Потому что представители старинного рода изгоняющих демонов не могут быть слабаками по определению.

По крови.

— Доброе утро, ягнята.

Дядя Виктор вошел в столовую с традиционным приветствием. Многие находили это прозвище милым, даже не вдумываясь в то, что девушек фактически называли жертвенными животными. Дядя Виктор находил это сравнение забавным, Стефания — странным, Ева — отвратительным.

— Но разве вы не агнцы божьи, искупающие грехи людей и свидетельствующие чудо воскрешения и всепрощения? — говорил дядя.

— Если моим телом будут трапезничать обрезанные мужчины я не против, — отвечала Ева.

Ева была союзом противоречий. Религиозное образование накладывалось на пропаганду современных нравов, провозглашающих необходимость женской независимости и борьбы с половой дискриминацией. Многие религиозные догматы она смело критиковала, над монашеским постригом смеялась, а в прошлом году довела отца до инфаркта, выступив постоянным жертвователем благотворительной организации «Алая буква», спонсирующей аборты. Виктор выгнал ее из дома, не разговаривал с ней целый месяц, а Ева взяла да и получила разрешение на обряд экзорцизма над одним миллиардером у другого пресвитера и успешно изгнала демона. На Церковь полились щедрые ежемесячные пожертвования, а Ева доказала той же Церкви, что без нее им будет житься на — дцать сотен тысяч в год меньше. Разумеется, ее не смогли отлучить, и Ева смело продолжала носить духовный сан, как и выполнять свой долг по освобождению мир от демонов, а женщин — от патриархального гнета.

Пресвитер Виктор Бертран был человеком волевым. Он скрывал настойчивый характер за напускной вежливостью и размеренной речью. Каждое его слово было выверено с математической точностью, каждая фраза аккуратно подобрана к ситуации, как и продумана вплоть до запятой. Виктор был стратегом, просчитывал последствия принимаемых решений на несколько лет вперед. Он верил твердо и неотступно. Зачастую совершал личные жертвы в угоду веры, чего сегодня так не хватало в молодёжи, как считал он.

Дядя поцеловал Еву в лоб, наградил не менее горячим поцелуем племянницу и присоединился к завтраку.

— Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие по молитвам Пречистой Твоей Матери и всех святых Твоих, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь, — произнес дядя Виктор.

Он постелил белоснежную салфетку на свой безукоризненно выглаженный черный костюм, слегка закатал белоснежные манжеты, в петлях которых желтым золотом сверкали отполированные запонки, и с идеальными аристократичными манерами принялся за овсяную кашу. Ему было уже за пятьдесят, однако стройное подтянутое тело, горделивая осанка, благоухание дорогим освежающим парфюмом смело заявляли, что клерик себя ощущает не только свежо, но и нахально молодо.

— Ко мне поступила просьба.

Ева и Стефания напряглись. С этих слов обычно начиналось задание.

— Пастер Лютер любезно обратился к нам с просьбой изучить странный случай некоего присутствия в жилом доме, — произнес Виктор ровным и размеренным слогом.

Как будто рассказывал о типичных новостях из мира спорта.

— Дом с привидениями? Нет, спасибо, — Ева продолжила хрустеть гречневыми хлебцами.

— Это может быть нетипичный случай. Редко встречаются сущности, обладающие достаточной мощью, чтобы передвигать мебель.

— Ты сказал пастор Лютер? Это же бедный квартал, — Ева в отличие от аристократичного отца говорила с набитым ртом.

— Не называй его так. И сначала проглоти, а потом говори.

Ева закатила глаза. Стефания лишь ухмыльнулась.

Девушки были непохожи. Ева обладала зимней скандинавской внешностью: длинные прямые волосы цвета платинового блонда, голубые глаза, как у отца. Стефания же была шатенкой с бледной кожей, карими глазами и малоприметной внешностью на фоне эффектной Евы. Насколько разными они были во внешности, настолько же разился их профессиональный опыт.

Ева всегда брала самые яркие случаи в свою практику. Вытрясти беса из миллиардера? Чур я! Провести обряд изгнания бесов сразу из целой группы монахинь? Как два пальца! Принять участие в экспедицию на Тибет, чтобы изучить уникальный случай одержимости отшельника? Уже пакую чемоданы!

Таких случаев выпадало мало, а потому Стефания довольствовалась хлебными крошками, что оставались после сортировки Евы. Но Стефания была только за. Ей не нравилось ни внимание к своей персоне, ни запутанные случаи. Стефания любила комфорт и привычность, отсутствие инструкций сбивало с толку, нетипичное поведение демона приводило в состояние растерянности.

— Стефания?

Вот и в этот раз Виктор отдал дело Стефании, во-первых, потому что Ева ни за что не полезет в квартал наподобие того, где служил пастор Лютер, если только там нет первого в мире случая одержимости крысы; а во-вторых, повторение пройденного — лучший учитель для Стефании с глубоким комплексом неуверенности в себе.

— Я с удовольствием возьмусь за дело, дядя, — кивнула Стефания.

— Вот и молодец. Ева, бери пример с сестры.

— Уже. Она сегодня сделала себе конский хвост на затылке. Я — тоже.

И с этими словами Ева указала на свою прическу. Виктор покачал головой и продолжил размеренно жевать кашу.

Церковь Святой Марии в Айлингтоне была восстановлена из заброшенных руин благодаря щедрому меценату. Долгое время церковь была непригодна для эксплуатации, и пастор Лютер вел свою паству всего два года. На жертвования анонимного дарителя Святая Мария вновь воззрела на прихожан с разноцветных фресок и икон, а подле алтаря с ее образом горели десятки свечей, подпитывающих веру в мать Христа.

Стефания, следуя церковному протоколу, зажгла свечу под алтарем, перекрестилась святой водой и вложила купюру в ящик для пожертвований. Это было правилом хорошего тона экзорцистов. В вере тоже есть этикет.

Пастор Лютер только что закончил службу и провожал прихожан на крыльце церкви. Сегодня здесь слушали божье слово шестнадцать человек. Ева была права, предсказав, что ничего интересного в этом месте не найдешь.

— Средние доходы, средняя посещаемость, посредственный пастор, — заключила она этим утром, провожая сестру в средней паршивости поход.

Стефания терпеливо дождалась ухода прихожан и наконец полностью завладела вниманием пастора.

— Я очень польщен и благодарен, что вы нашли время так скоро, — пастор даже едва заметно поклонился.

— Ну что вы, не стоит. Это наша работа, — скромно ответила Стефания.

— Мой приход небольшой, но очень славный. Я родился в этом квартале, знаю его до дна трущоб. Подросткам здесь сложно. С ранних лет они сталкиваются практически с полным списком несправедливостей, с которыми только может встретиться среднестатистический человек.

«Средний, средний, средний», — голос Евы в голове подражал заезженной пластинке.

Большая часть прихожан — мигранты из Африки, чья кровь текла и в жилах пастора Лютера. После окончания семинарии пастор Лютер намеренно остался в своем районе, понимая, что никто другой не справится со здешним контингентом лучше, чем человек, проживший здесь юность еще без белой колоратки¹.

Стефания всегда импонировала людям, которые под гнетом жизненных тягот продолжают верить в силу лучших человеческих качеств, видят добрые намерения в замысловатых перипетиях жизни, но самое главное не устают поддерживать людей в беде. Безусловной любви в подобных кварталах гораздо больше, чем в обеспеченных семьях, стремящихся к финансовой безопасности.

— И есть одна семья, — наконец пастор перешел к делу. — Отец работает на станции техобслуживания, мать — кассир в супермаркете. С виду ничем не отличаются от остальных семей, малоприметные и…

«Средний, средний, средний», — пела Ева в голове.

— У них двое детей, хорошие мальчишки. Младший лишь в этом году пошел в первый класс, а старший уже заканчивает среднюю школу. Должен заканчивать, но связался не с той компанией, стал дурить. Здесь такое часто бывает. Не всегда слова божьего достаточно для подростка, чтобы узреть истину в этом многоспектральном мире. В общем, он забросил учебу. Пару раз ночевал в участке…

— Пастор Лютер, позвольте, я вас перебью.

Стефания поняла, что о тяготах здешней жизни можно говорить долго, но она здесь ради конкретной задачи.

— Почему вы подумали, что вам нужна наша помощь?

Перейдя к сердцевине проблемы, пастор тут же сник. Ему было тяжело говорить об этом.

— Ансар — так зовут старшего. Он пришел ко мне за советом неделю назад. Вот так просто заявился сюда. Подростков церковь не интересует. Подростки нашего квартала не верят в бога, либо ненавидят его. Увидеть здесь четырнадцатилетнего парня из плохой компании — чудо. А может, знак Божий. Предупреждение о чем-то опасном, с чем не справится пистолет за поясом.

Пастор перешел на шепот.

— Он сказал, что не хочет возвращаться домой, потому что там что-то поселилось. Я начал расспрашивать его и понял, что он говорит не про родственника. Не про человека…

Стефания наблюдала за поведением пастора, в котором четко прослеживались попытки взрослого человека объяснить необъяснимое. Пастор искал ответы на физической стороне мира, используя логику, наблюдательность, законы физики. Но каждый не отвеченный вопрос заставлял обратить взор на мир по другую сторону невидимой границы.

— Вы посещали их жилище?

— Да, — кивнул пастор Лютер. — Они живут в многоквартирном панельном доме. Многосемейка. Таких здесь десятки построено. Я не заметил ярких признаков беспорядка или опасности…

— Но вы что-то почувствовали, не так ли? — закончила Стефания.

Как уже было сказано, истинные экзорцисты обладают сверхчувствительностью на уровне бестелесных взаимодействий. Чутье Стефании вибрировало рядом с пастором — он что-то вынес из квартиры, где, по его мнению, обитала нечисть. Это может быть остатком вполне объяснимого возбужденного психического состояния жильцов посреди социально-напряженной среды. С другой стороны, именно этот слой общества был излюбленным для бесноватых сущностей. Психически нестабильных, уставших от нужды людей гораздо легче толкнуть на преступление, сломить и перетащить на свою сторону. Криминальная обстановка в подобных районах кипит, ненависть и страх подпитывают котел зла, граница между человеком и чудовищем стирается, и наконец, когда человек теряет свой рассудок и убивает живое существо, через грань проходит демон.

Тщательная исследовательская работа — предварительный этап процедуры. Без веских доказательств одобрения на обряд не получить. А потому уже через полчаса Стефания поднималась по лестнице панельной девятиэтажки, следуя за пастором.

Лифт не работал, но, похоже, никому из здешних обитателей не было до этого дела. Как и жилищно-коммунальной организации. Лестничные пролеты завалены старым хламом, который либо не хотели тащить до ближайшей свалки, либо оставили здесь до лучших времен, когда он может пригодиться. Разумеется, в этой куче мусора развелась живность самого разного размера. Фекалии живности смешались с экскрементами захаживающих в открытые подъезды бомжей, что порождало тошнотворный запах, режущий глаза. Стефания старалась делать маленькие вдохи, но они поднимались на шестой этаж, а потому к концу последнего лестничного пролета легкие Стефании впитали в себя весь аромат окружающих трущоб: запахи отходов, подгоревшего масла на сковороде, засохшей блевоты и урины на стенах.

Дешевое жилье, возводимое со скоростью постройки карточного домика, демонстрировало все возможные изъяны — последствия быстрого строительства: тонкие стены, за которыми раздавались агрессивные крики, нахальный смех и плач детей; течь водопровода и забитая канализация, смердящая на весь подъезд; перебои электричества в проводке, не справляющейся с объемом потребления.

Ева ошиблась. Это не средний уровень. Это практически самое дно.

Наконец в тускло освещенном коридоре пастор постучал в дверь с номером шестьдесят три, написанным мелом по деревянному полотну. Шаркающие шаги обозначили приближение хозяйки. По характерному звуку Стефания даже представила ее розовые в цветочек резиновые тапочки. Сверхчувствительность срабатывает и на такие вот бытовые мелочи.

Дверь открылась, и в проеме показалась мать. Черная кожа блестела от пота, как влажная земля. Белки глаз, как фары дневного света в ночи, изрезаны красными сосудами. Домашний цветастый халат тяжело пах стряпней, прохудившиеся резиновые тапочки истоптаны мощными ногами, испещренными синими паутинками выпирающих вен.

— Здравствуй, Умма.

— Святой отец.

Она приоткрыла дверь и пропустила гостей внутрь.

Пастор предупредил их о визите, предупредил и о дорогом госте, а потому в квартире было убрано и собралась вся семья. Ансар тоже. Стефания была рада увидеть мальчика: это означало, что парень, который таскал за поясом пистолет, был всерьёз настроен побороться с неизвестной угрозой.

— Стефания, это Умма и ее муж Идрис, это их дети — Ансар и Карим.

Стефания пожала руки всем. Физический контакт — обязательный этап исследования — так Стефания считывала поток.

— Это мой брат Камал, — произнесла Умма.

Крепкого телосложения мужчина в рабочей футболке почтового грузчика без слов одним лишь своим запахом заявлял, что только что вернулся с ночной смены и был готов стать частью семейного совета в столь непростом деле.

Все расселись в скромной гостиной, Умма разливала чай, который никто не желал пить, но который являлся обязательным атрибутом гостеприимства.

К духоте в квартире добавлялись тяжелые запахи жаренного мяса из соседних квартир, открытая форточка не спасала. Стефания расстегнула пальто, аккуратно сложила его и перебросила через спинку дивана. После посещения сей обители химчистка неизбежна.

Она устроилась поудобнее, насколько это было возможным, и стала разглядывать квартиру. Ей необходимо изучить обстановку, прочувствовать атмосферу в жилище, услышать то, что не слышно человеческому уху, уловить колебания потустороннего мира, найти складки в его ровном полотне, свидетельствующие о дисбалансе.

Она осматривалась тщательно, взгляд задерживался на каждой щели в мебели, каждом куске облезлых обоев, на фотографиях и иконах на стенах. Большое деревянное распятие висело ровно посередине стены гостиной. Очень старое, судя по трещинам. Лак облез, дерево иссушилось и теперь осыпалось щепками.

— Это моей мамы, — произнес Идрис, заметив пристальный интерес Стефании.

— Вы выросли в религиозной семье?

— Да. Я родился в Алжире. Там совсем небольшая католическая община. Бабушка убиралась в церкви, мама работала в церковном огороде.

Акцент Идриса сохранил интонации родного языка, словно дань уважения родине, на которой определенно жилось нелегко. В Алжире основная религия — ислам суннитского толка, христиане иногда становятся жертвой религиозной неприязни, так двадцать лет назад исламисты убили епископа Орана². Ксенофобия всегда уходит корнями в невежество. Не каждый ныне живущий алжирец знает, что самой первой религией, принесшей единого бога в Северную Африку, является католицизм Римской империи. Именно христианский бог был первым, кто поборол в тех краях язычество, и он явно не заслужил убийство его слуг в качестве благодарности.

— Вы не священник, — вдруг произнесла Умма.

Стефания ждала этой фразы. Ее этой фразой приветствуют.

— Мой духовный сан не столь очевиден, как у пастора Лютера. Я не ножу формальных признаков клира, — Стефания бросила заученную фразу в ответ.

Странная гостья была чересчур молода для экзорциста, к тому же она не носила церковных атрибутов. Она сильно выбивалась из окружающей обстановки своим определенно дорогим черным драповым пальто и черным платьем. Это была элегантная скромность, которую простой священник никогда бы не смог себе позволить.

— Умма, уверяю тебя, Стефания — одна из немногих специалистов, способная понять и объяснить происходящее.

— Сколько стоят ваши услуги? — недоверчиво спросил Идрис.

— Нисколько.

Экзорцисты содержались церковью, которая никогда не знала недостатка в средствах. Старинный семейный особняк дяди — яркое тому подтверждение.

— Официальные обряды экзорцизма проводятся бесплатно. В войне с демонами нет места наживе. От этого зависит благосостояние всего человечества, — Стефания цитировала строчки из пособий.

Всю историю человечества экзорцисты сопровождали важнейшие события, оставаясь в тени. В разные времена они носили разные названия: колдуны, шаманы, провидцы, духовные советники. Церковь, мечеть, синагога: все молельные дома взращивают экзорцистов и отправляют на войну, чтобы те рассеивали наползающую тьму. Борьба света и тьмы многогранна, богата уловками и трюками и разворачивается во всех областях жизни: то может быть открытый военный конфликт, а то и запутанная финансовая схема.

— Если же окажется так, что в вашем случае обряд не нужен, Церковь Святой Марии поможет с оплатой психологической поддержки, — добавил пастор.

— Хотите сказать, что мы сошли с ума? — с вызовом спросил Идрис.

— Зачастую одержимость — это всего лишь последствия нестабильного психического состояния. Из ста тысяч лишь три являются истинными случаями одержимости.

— Пастор сообщил, что ты перестал ходить в школу, — Стефания решила перейти к сути визита и обратилась к Ансару, сидящему в кресле подальше от остальных.

— Мне не нравится там, — буркнул Ансар.

И тут же насупился, сложив руки на груди в защитной позе.

Юнец бунтовал и старался демонстрировать это во всем: в манерах, в речи, в одежде. Косички, заплетенные вдоль головы, непонятная татуировка, торчащая из-за ворота футболки, грязная толстовка и мешковатые джинсы, так ярко контрастирующие с новыми кроссовками, которые он определено украл. От парня пахло не только сигаретами и курительными смесями, но и потом, и немытым телом. Нужно быть совсем слепым, чтобы не понимать, насколько парень нуждался в помощи. Четырнадцать лет — сложный возраст. Стефания сама до конца не понимала, как ей удалось его пережить. А дядя Виктор до сих пор под впечатлением от пережитого и не желает вспоминать о тех временах, лишь перекрещивается, потому что растил двойной гормональный коктейль.

Ансар же переживал небанальное созревание. Что-то гнало парня, он был охвачен тревогой, что-то довлело над ним, истощало его организм. Что-то очень сильное, способное влиять на его жизненные решения. Что-то, уговорившее хорошего парня взяться за пистолет.

— Почему?

— Учителя тупые.

— Ансар! — окрикнул Идрис.

Парень замкнулся окончательно.

Родительское наказание лишь усложняло установку контакта с юнцом, но Стефания их не винила. Они стали заложниками ситуации, превратившейся в медленно затягивающуюся петлю на шее. Ансар являлся центром некоего мощного давления со стороны, встретился с огромной проблемой, которую не смог разрешить сам, а от родителей не получил должной поддержки, потому что они и сами не понимали, с чем имели дело. Так он закрылся в своей обиде, уверенный в том, что семья бросила его один на один с опасностью, а потом и вовсе пошел искать поддержку на стороне. Уличная банда ждет таких подростков с распростертыми объятиями. Подростков, непонятых взрослыми, озлобленных, с кипящей от гормонов кровью в венах. Это немедленно нашло отражение в отношениях с родителями, которые очень скоро стали использовать кнут, потому что пряник не помогал. Обида мальчика росла, как и раздражение родителей. Одно накладывалось на другое, и вся семья медленно скатывалась в самый низ лестницы, где каждого ждал свой конец: Ансара — тюрьма или смерть, а родителей — горе.

— Какой у тебя был любимый предмет? — спросил Стефания.

Ансар молчал.

— Я думаю… что-то из естественных наук… Может быть, биология?

Ансар хмуро посмотрел на нее, а потом нехотя ответил:

— Химия. Там было прикольно.

— У тебя получалось?

Ансар пожал плечами.

— Было весело. Всякие опыты там, эксперименты. Можно было что-нибудь взорвать или разбить.

Стефания улыбнулась.

— Почему же перестал посещать занятия?

И снова Ансар насупился. Стефания видела терзания мальчика, запрещающие ему говорить. Это был страх. Ансар не желал открывать свою душу нараспашку, потому что однажды уже открыл, но ему лишь причинили боль.

— Причина твоих проблем, Ансар, кроется в том, что ты мало спишь, — произнесла Стефания как можно проще. — Недостаток сна приводит к снижению активности мозга, возникают проблемы с концентрацией внимания, мозг воспринимает и обрабатывает информацию с трудом, становится сложнее учить что-то наизусть. В школе ты перестал успевать, это тебя расстроило, и ты решил убежать от насмешек одноклассников и от критики учителей.

Стефания взглянула на родителей.

— При дефиците сна развивается нездоровый аппетит, люди подсаживаются на фаст-фуд и вредные перекусы, что еще больше усугубляет физическое состояние и накапливает усталость.

Толстовка Ансара была заляпана пятнами от дешевых соусов из ресторанов быстрого питания.

— В долгосрочной перспективе может развиться сердечная недостаточность, увеличиться риск развития сахарного диабета и даже инсульт.

С минуту все молчали, переваривая услышанное. А потом отец задал вопрос тоном, полным скептицизма:

— И это все? Проблема в недостатке сна? Да вы хоть знаете, что у нас здесь происходит?! Пастор Лютер вам не рассказал?

— Идрис, давай сохранять спокойствие, — мягко произнес пастор.

Но Идрис уже почти кричал:

— Да у нас тут стулья летают в миллиметре от головы! Консервные банки падают на ноги! Вчера одна такая упала на стопу Карима, и он получил трещину клиновидной кости!

— За последние три месяца мы шесть раз были в неотложке. Социальные службы поставили нас на учет из-за частых травм детей. Они думают… — голос Уммы сорвался и она заплакала. — Они думают, что это мы избиваем детей!

Наконец гостиная стала наполняться эмоциями. Они нужны Стефании, чтобы прочувствовать настоящую атмосферу, царящую в доме. Вся напускная осторожность испарилась, самообладание сломалось, гостеприимство улетучилось. На волю вырвались искренние чувства. Стефанию омыло потоками неконтролируемой энергии, в которых она одну за другой ловила неровности и анализировала их.

— Твоя проблема, Ансар, и вправду недосып, — медленно проговорила Стефания. — А вот почему ты не спишь, это другой вопрос.

Ансар задержал дыхание.

— Ты что-то увидел, не так ли?

В комнате снова стихло. Ансар ответил не сразу. И ответил едва заметным кивком.

— Что-то посреди ночи. Это тебя испугало, потому что ты не смог это объяснить.

Снова едва заметный кивок.

— Родители тебе не поверили, потому что ты — единственный, кто видит это. Ты попытался убедить себя в том, что они правы. Но не получилось. И тогда ты стал убегать из дома, лишь бы быть подальше от… этой сущности.

Ансар не двигался.

— Ты боишься спать, потому что видишь кошмары. Ты стал принимать какие-то препараты, скорее всего, легкодоступные стимуляторы вроде кофеина, которые не позволяют тебе забыться глубоким сном. Продолжительное отсутствие глубокой фазы сна и привело тебя туда, где ты сейчас.

Умма переглядывалась с Идрисом, Камал смотрел то на Стефанию, то на Ансара. Никто не понимал, к чему все это ведет.

— Удивительно, да? — спросила Стефания. — Банальное отсутствие сна может разрушить жизнь человека до основания. А знаешь ли ты, что депривация сна — самая распространенная пытка в военных тюрьмах? Человеку просто не позволяли спать на протяжении нескольких суток. Вначале допрашиваемый испытывал нестерпимые головные боли и резь в глазах. Потом начинались мышечные спазмы и судороги. Вскоре человек впадал в полуобморочное состояние, начинал видеть красочные галлюцинации — признак явных нарушений в работе мозга, и если человеку не дать поспать, эти нарушения становятся необратимыми. Именно в эту фазу допрашиваемый признавался во всех преступлениях.

— Это были не галлюцинации! — обиженно процедил сквозь зубы Ансар.

— Вначале — нет. Но потом — да.

Ансар нахмурился.

— Так значит… я все-таки видел что-то?

— Ты мне расскажи.

Идрис ткнул сына в плечо.

— Ансар! Расскажи! — взмолилась мать.

Ансар нехотя произнес:

— Какая-то тень… стояла в проеме, когда я пошел отлить. Я закричал. Но никто мне не поверил!

Обида снова прочувствовалась в каждом его слове.

— С этого все началось, — продолжил отец. — Мы выбежали на его крик, подумали грабители. Тут такое часто происходит. Но дверь и окна были заперты. А через месяц у Ансара под матрасом мы нашли…

— В то время я их не употреблял! Я вам сто раз клялся в этом! — закричал Ансар.

— Мы нашли какие-то таблетки и…

— Да пошли вы!

С этими словами Ансар вскочил с дивана и направился к двери.

— Все это тупая идея! Вы все идиоты! Ненавижу вас всех!

Стефания встала и бросила парню вслед:

— Я не сказала, что не верю тебе.

Ансар задержался у двери.

— Наркотики — это неверная дорожка. Но я думаю, у тебя были причины. Я здесь не для того, чтобы осуждать.

Ансар обернулся. Он до сих пор не понимал, на его ли стороне эта леди в черном. Он решил рубануть, потому что его вся эта чушь про дьявола достала. Либо он сошёл с ума, либо какая-то странная тень и впрямь пытается их изжить из этой квартиры.

— Так есть здесь что-то или нет? — закричал он.

Парень был на грани срыва, его многомесячное изнеможение сделало из него бомбу замедленного действия. Пройдет еще несколько дней, и он очнется за рулем угнанной тачки, врезавшейся в какой-нибудь магазин, а Ансару будет наплевать. Он вообще будет не до конца осознавать, как оказался в этой ситуации, потому что мозг начнет отключаться, провалы в памяти станут первыми признаками приближающегося обморока.

— Есть, — отрезала Стефания.

Все члены семьи выдохнули. Их вопросы наконец получили четкий ответ. Казалось бы, три месяца они желали обрести эту уверенность в том, что они не сошли с ума и что в этом доме действительно поселилось что-то. Вот только обретя этот ответ, они стали наполняться страхом, ведь в их доме поселилось что-то!

— Демоны не изобретают чего-то нового, они пользуются ровно тем же набором инструментов, что и человек, — объясняла Стефания. — И пытка лишением сна — одно из самых примитивных оружий, что они имеют в своем арсенале. Им требуется огромное количество энергии, чтобы проявиться в нашем мире. Он сделал это три месяца назад, чтобы напугать тебя, выбить из равновесия, посеять зерна недоверия, злобы и хаоса в вашей семье. Как только человек поддается этой провокации, он вступает в замкнутый круг. В семье начинаются раздоры. Ваши страхи, обиды, ненависть — всем этим он питается, копит энергию и тратит ее на более усовершенствованное устрашение. Начинает стучать дверьми и скидывать консервные банки. В ответ же вы дарите ему еще больше страха. Его сила растет в геометрической прогрессии.

— Но зачем? Что ему нужно? — кричал Ансар дрожащим голосом.

Он смотрел достаточно страшилок про демонов и дьявола, ответ был ему известен. Этот же ответ читался в сожалеющем взгляде странной гостьи.

— Я, да? Он хочет меня поиметь? — Ансар заревел.

Он осознал, что никакой пистолет ему в этом не поможет. Как и не помогал раньше. Он засыпал в притонах на вонючих матрасах в окружении наркоманов и шлюх, лишь бы не оставаться одному. Чем было больше людей, тем в большей безопасности он себя ощущал. Разумеется, посреди пьяного ора и громкого смеха спать не получалось. Вернее, как сказала эта девушка, не получалось впадать в глубокую фазу сна. Он спал и слышал все, что происходило вокруг. Всегда был в пограничном состоянии, когда вот-вот уснешь, но удерживаешь себя, чтобы не провалиться в сон. Просто потому что на дне этой пропасти его ждала та тень. Он чувствовал исходящие от нее потоки ненависти и угрозы. Эта тень внушала ему страх гораздо хлеще, чем пистолет.

Вдруг на плечо легла рука. Ансар дернулся, но осознал, что это всего лишь гостья так незаметно подкралась к нему. Может, он уже начал отключаться?

— Нет, Ансар. Оно гонит тебя прочь из этого дома, — ответила Стефания.

— Что? — не понимал паренек.

Идрис резко встал.

— Я так и знал. Оно гонит нас всех отсюда. Это проклятое место, да? — спросил он обеспокоенно.

— Нам надо съехать! Умоляют тебя, давай переедем! — плакала Умма.

Стефания улыбнулась и произнесла:

— Нет.

А потом взглянула на самого юного из присутствующих — семилетнего Карима, который смотрел на нее во все глаза, но скорее из любопытства, чем из страха. Он — единственный, кто не понимал, что здесь происходит. Иногда детская наивность спасала от превратностей этого сложного мира. А иногда создавала кучу проблем.

— Сущности не селятся в пустых домах, им неинтересны неживые объекты, — объясняла Стефания. — Демоны лишь используют мебель, как инструмент запугивания вас. Страх ослабляет человека и на уровне тела, и на уровне души. Демоны — это такие же души, которыми обладают люди, просто с другой полярностью. Взаимодействие всего живого в мире происходит на уровне обмена энергией. Человек это средоточие огромного количества энергии, своего рода батарейка, которой можно питаться. И сущности крадут эту энергию. А у кого проще ее украсть? У сильного здорового человека? Или же у человека, ослабленного хворью?

Маленький Карим едва понимал странную тетю и продолжал крутить в руках машинку, а вот его родители внимали, не моргая.

— Со всеми вашими проблемами и невзгодами я не чувствую в этом доме агрессии. Вы любящие родители, заботливые, переживающие за своих детей. Вы чтите слово божие. Вы веруете. И именно поэтому вы — лакомый кусочек для бесов. Нет победы слаще, чем обратить на темную сторону праведника.

Умма вкрадчиво спросила:

— Так значит кто-то из нас одержим?

— Еще нет, — ответила Стефания. — Но стал его целью.

С этими словами все снова взглянули на Ансара. Тот беспрестанно утирал слезы. С пистолетом за поясом, но все же дите.

— Почему я? За что? — вопрошал он и заикался.

— Нет, Ансар. Все как раз наоборот. Сущность боится тебя, потому что видит твою силу. Бес гонит тебя из дома, чтобы ты не мешал ему завладеть твоим братом, — произнесла Стефания.

Ансар замолк, постепенно осознавая смысл сказанного.

— Да, Ансар. Бес коварен.

— Но ведь Карим совсем маленький! — воскликнула Умма.

— Кариму семь лет. В этом возрасте уже сформирована большая часть моральных принципов и установлены нравственные ориентиры. Карим понимает разницу между добром и злом. Он знает, что коту приятно, когда его гладят. Но он также знает, что причиняет ему боль, когда таскает его за хвост. В этом возрасте дети уже умеют лгать: они знают, как вести себя, чтобы получить желаемое или избежать наказание. Карим обладает достаточным самосознанием, чтобы принимать решения, основываясь на моральном принципе. Он знает, что воровать печенье из буфета — плохо. И когда свидетелей его преступления нет, единственное, что может удержать его от этого поступка — собственный выбор.

С этими словами Стефания медленно подходила к мальчику, сидящему между родителями. Такой маленький и безобидный. Все это время он молчал, перебирая в руках машинку, и любого, не обладающего даром ясновидения, его поведение завело бы в заблуждение.

Стефания же смотрела на тень, стоявшую все это время точно позади мальчика. Эта тень испускала знакомый запах горелой плоти.

Почему Карим? Почему из всего семейства демон выбрал именно мальчика, а не подростка, так легко сбившегося с пути? Потому что со всеми своими гормональными проблемами и попытками разрешить их вредными зависимостями, Ансар обладал крепким внутренним стержнем. В отличие от старшего брата, Карим был хилым наивным и даже легковерным одуванчиком в одиноком поле, предрасположенным к нервным срывам и психозам. Легкая добыча.

— Расскажи мне о своем друге, Карим, — Стефания стояла точно над ребенком и смотрела на него сверху.

Доминирующая позиция должна напугать мальчика, чтобы он испустил больше энергии для считывания. Стефания пользовалась теми же методами, что и демоны — нет ничего проще, чем вывести человека из равновесия при помощи страха. А потому сейчас она чувствовала пульсацию дискомфорта вокруг Карима — энергия выходила из него толчками, и Стефания ее ловила.

Демоны и человеческие души — продукт одного состава, но разной полярности, а потому душа Стефании тоже умела красть энергию. И каждый день она стояла перед тем же моральным выбором, что и другие люди: украсть печенье или нет, погладить кота или побить, спустить крючок или опустить дуло. Демоны не имели над ней власти, а потому выбор ее всегда принадлежал свету.

Карим насупился и опустил глаза.

— Он сказал, что ты злая, — пролепетал детский голосок.

— Ну конечно, — закивала Стефания.

А потом обратилась к недоумевающим родителям.

— К сожалению, мне не достучаться до Карима. Он слишком мал, чтобы понять, что я хочу ему помочь.

Стефания ненавидела проводить процедуру над детьми. Ни один экзорцист не любил. Дети глупы, наивны, трусливы. Они не понимают серьезности проблемы. Скажи взрослому, что он одержим, и он выполнит все, что ты ему скажешь. Скажи это ребенку — он продолжит играть в машинки и общаться с бесом, потому что знает его гораздо дольше, чем странную тетю в черном.

— Дети в его возрасте легко внушаемы, — объясняла Стефания, — и боюсь, бес хорошо проработал его, так что доверия мне не добиться. И поэтому мне понадобится твоя помощь, Ансар.

Парень резко выпрямился.

— Твой братик очень привязан к тебе, и демон это знает. Поэтому он гонит тебя прочь из дома, пытается запугать своим появлением и летающими консервными банками. Чем больше ты боишься его, тем больше отсутствуешь дома. А бесам очень нужно время. Ему нужно накопить достаточно энергии для завладения душой. Время делает беса сильнее.

Стефания уже взором выбирала подходящую комнату для процедуры.

— Одержимый должен доверять экзорцисту, должен понимать, что экзорцист хочет ему помочь. Поэтому изгоняющим дьявола сегодня станешь ты, Ансар. Ты защитишь брата. Ты докажешь бесу, что твоя любовь к брату сильнее попыток нечисти завладеть его душой.

Стефания стерла с лица любой намек на улыбку, а вместо этого сурово взглянула на парня.

— Ты готов сразиться с бесом? Готов спасти своего брата?

Примечания

1

Колоратка или римский воротник — элемент облачения клириков и иных священнослужителей в западных Церквях и церковных общинах, представляющий собой жёсткий белый воротничок с подшитой к нему манишкой, застёгивающийся сзади и надевающийся под сутану, или же белую вставку в воротничок-стойку обычной рубашки.

2

Ора́н — город-порт на средиземноморском побережье Алжира.