Перемены к Лучшему

Аксинья Миллс (2024)

Девушка, которая ранее училась в интернате и, по иронии судьбы, туда же и ушла работать преподавателем астрономии, попала в сложные любовные ситуации, но разобраться в них ей мешали криминальные события, которые окружали ее на протяжении всей жизни. Сатанисты, перестрелки, наркотики и множество проблем для нервной системы. Затем на несколько лет жизнь стала проще, пока возлюбленного не взяли в плен на службе. Джинджер решила через пару лет, что он погиб, и начала жизнь с чистого листа, уехала жить в другой город, закончила магистратуру по астрономии, преподавала и училась. Но в один день, спустя 6 лет после работы в интернате, ей пришлось заказать киллера для убийства своего соседа, с которым шли судебные разбирательства. Выполнять заказ приехал Эйден, ее возлюбленный, которого Джина успела забыть. Теперь ему предстоит решить, стоит ли напоминать о себе или оставить ее жить счастливо, а сама девушка пытается понять, почему ее сердце спустя столько лет впервые что-то почувствовало.

Амелия в этот же день

Этим днём Амелия гуляла по зданию и то и дело с кем-то ругалась, кусалась, почти подралась, получила выговор. Такова была её натура, она не могла без ссор. В голове у этой особы весь день была агония, голоса то и дело кричали и говорили, как она была ужасна… Девушке хотелось перерезать себе вены или вовсе повеситься, а в медпункте нашла лишь аскорбинки и антигриппин, что её не устраивало… Да и обещания, данные невесте и брату, не давали поднять на саму себя руку… кроме панических атак… На руках Уильямс остались синяки и отёки с прошлого вечера… Её красные волосы выглядели сальными, потому она ушла в душ мыть их, а там снова громкие голоса заставали врасплох… Женя был на допзанятиях, он не мог оказать поддержку. И Эми вывозила саму себя в одиночестве.

— Когда вы заткнётесь??? Вам делать нечего, ублюдки? ЗАВАЛИТЕ!! ВСЕ! ХВАТИТ! Я НЕНАВИЖУ ВАС И… И я ненавижу себя… — кричала Уильямс самой себе. Она села на корточки и обняла себя под напором воды из душа… Слёзы не были видны, плач был приглушён… Вода становилась алой… Отбитая, как бы это ни звучало, отбивала в кровь свои кулаки… Удар… два… три… удар… два… три… Звон… Треск… Она разбила душевую кабину, оставив после себя малый алый ручей из кулаков и ног…

— Сука, еще и порезалась, охуеть теперь. Надо, чтоб никто не увидел, быстро убрать.

Выйдя из душа и заметя следы преступления, юная леди пошла к себе. Там увидела в дверях записку, оставленную её возлюбленной. Быстро выхватив её из щели, она убежала к себе, села на окно и принялась читать:

«Дорогая Амелия Уильямс, моя родная… Ты в курсе, что я люблю тебя… И мне жаль, что я не могу говорить это так часто, но, пожалуйста, не забывай. Скоро ты будешь моей женой, и, поверь мне, мы будем счастливы… Выбирай дом, место для медового месяца и питомца, который у нас будет. Я согласна на всё… Твоя разноглазая…» Прочитав письмо у Отбитой, пошли слёзы… Амелия вновь почуяла себя счастливой… Но что-то внутри ей говорило о том, что это ненастоящее. Было предчувствие, что их отношения скоро погибнут. Тяжело быть вместе, когда вам нужно скрывать отношения, и они осуждаются в обществе. Да и, честно говоря, даже встретившись после такой долгой разлуки, у Ами не было бабочек в животе… Она чуяла лишь животное желание секса и желание плакать, ничего более. Амелия вытерла со своих щёк слёзы и решила куда-то выплеснуть те эмоции, что сейчас бурлили в ней.

Сперва она приоделась и привела себя в порядок, сделала себе волны на алых волосах и сменила верёвку на кулоне, который был ей подарен. Затем она надела новые кроссовки на толстой подошве и спортивное платье, из-за чего её шрамы вновь были видны. Она некоторые залепила пластырями, как и свежие порезы на руках, но это не сильно спасло ситуацию, так что та забила на желание скрыть свои следы побоев и достала заначку с выпивкой, а после пошла по коридору, не закрыв плотно свою дверь. Сейчас ей нужен был собеседник или друг, но из друзей тут только Ганс, а он занят учёбой… Джина утром ушла, и она вся в делах, так что остался лишь один вариант… И это вломиться к кому-то и поставить перед фактом, но комнаты были либо пусты, либо закрыты… Кроме одной…

— Выпивка или жизнь? — выкрикнула Ами, пнув со всей силы первую открытую дверь и тем самым её распахнув настежь.

В комнате на своей кровати сидел Эвальд, они учились в параллельных классах с Амелией, но им везло видеть друг друга только в столовой.

Амелия рассмеялась, но больше самой себе. Ведь она наконец нашла живого человека, а это уже плюс.

— Нужна помощь? — удивленно спросил Эвальд, желая сделать замечание за счет такого способа выламывания дверей, но узрев в руках алкоголь, быстро смекнул, что к чему.

— Только если составите мне компанию, если не против. — Четко ответила Ами.

Она вновь засмеялась, но быстро умолкла и, не дождавшись приглашения, вошла в комнату, закрыв дверь. Из-за спины она достала вторую бутылку и что-то сказала под нос, только адресовано это было голосам, что шумели вокруг. Или они были лишь в голове… Она не знала. Сев на пол напротив, та стала рассматривать парня и изучать его, попутно выпивая из бутылки содержимое. По аромату это было похоже на неплохое вино, хотя вторая бутылка была то ли ромом, то ли коньяком, в целом, отвратным пойлом для тех, кому уже нечего терять… Сделав пару глотков для храбрости, которой ей хоть отбавляй, она открыла рот.

— Ладно, — одновременно с тем же тихим вздохом выговорил Эвальд.

Рыжеволосый посмотрел, как та вошла в комнату и закрыла дверь, а после проследил, как она усаживается на полу. От запаха алкоголя его уже воротило, но он решил проигнорировать это, чуть сморщившись.

— Итак, здравия желаю, — она отдала честь, — я Амелия Уильямс, кличут Бесстрашной или Отбитой, и я хочу компании. А что насчет тебя? Зеленоглазая указала на парня напротив двумя пальцами… Ведь один неприлично… Так что у нее вышел импровизированный пистолет, и прикрыла один глаз, якобы целясь в него, в ожидании ответа…

Эвальд не был особо доволен тем, что эта особа смеялась. Вроде ничего смешного не выдавала, что значит, что у той явно не все дома. Составлять компанию ей не казалось для парня безопасным, но отказывать в данной ситуации тоже не было желательно. Пьющие люди — горюющие люди, а значит, что девушка ищет собеседников и поддержки. К тому же в подобном состоянии она была способно на многое.

— Что будет с того, что не отвечу? — Эвальд посмотрел четко на прицел. — Убьешь? В прочем-то, мне все равно. Если ты не в курсе, то за подобные деяния у тебя может появиться немалое количество проблем, — на этот раз взгляд был переведен на бутылку алкоголя. — За покушение на жизнь тоже карают.

Амелия в мгновение стала серьезной… «Он что, решил, что у меня реальная пушка, или подыгрывает? Сейчас и узнаем!»

— Если ты не ответишь, то я поражу твое сердце… Или… Эм… — Зеленоглазая нахмурила брови и поняла нелепость ситуации, так что опустила свои руки и сцепила пальцы в замок… — Или отнесусь с пониманием… — Ами прикусила губу и опустила голову, погрузившись мысленно в открытую бутылку и начиная в ней тонуть… — Прости, если что не так…

Уильямс внезапно стала мягкой, в этом интернате она ломает сама себя. Раньше девушка и не смела бы дать слабину, но теперь плачет она очень много и часто, и не всегда из-за счастливых эмоций. Сейчас же аловолосую смущало всё… Да, она ворвалась в пацанскую комнату и поставила перед фактом, что будет сейчас сидеть здесь и не уйдет… Да, она немного груба… Но ей просто не хватает друзей, а заводить их она не умела… Ненадолго глаза стали мокрыми, но та быстро собралась с силой воли и, подняв голову, улыбнулась, надеясь, что её слабость не была замечена.

Добившись не той реакции, которой бы ожидалось от этой особы, Эвальд слегка удивился. Он всё также смотрел на неё, даже когда она опустила голову, будто пытаясь прочесть мысли. Удивление его было увеличено, когда незнакомка стала извиняться.

— За что? Ты не сделала ничего плохого… почти. Знаешь, я думаю, тебе нужно немного успокоиться.

Подобная ситуация его совершенно не слегка напрягала, ведь такое с ним совершалось совершенно редко. Да и понять, что творится с находящейся напротив него, было трудно. Естественно, то, что девушку что-то подавило, было заметно сразу. Сначала она ворвалась в его комнаты с пинком двери и угрозами, а вскоре резко сменила настроение. Такое с людьми встречается редко, да и, в частности, происходит из-за эмоционального распада.

— Если тебе плохо, ты можешь выговориться, — он сел напротив неё на пол, посмотрев в глаза. — И не стоит отнекиваться. Ясно ведь, что ты искала компанию для заглаживания одиночества, не так ли?

Амелия взглянула в его глаза и сжала губы, словно обожгла их горячим чаем или какао. Милый парень сидел напротив и был явно настроен серьёзно. Голоса в голове начали шептать: «Подвох. Он издевается. Ты же не вызываешь доверия. Тебя не простят. Ты накосячила. Прыгай в окно. Прыгай. Или пей. Пей до дна. Утони в алкоголе, впади в кому… НУ ЖЕ! ДАВАЙ!!»

Рука потянулась к бутылке и резко её взяла… Поднеся горлышко к губам, Ами остановилась.

— Нет… — шепотом сказала она. — Завали свою пасть, ничтожество, я не одинока.

Уильямс поставила бутылку к другой. И посмотрела снова на парня. Он явно был обескуражен её поведением.

— Ты не сказал, как тебя зовут. Как вести речь с тем, с кем не знаком?

Попытка перевести тему не была удачной, зато попытка заткнуть громкий голос в голове вышла успешной.

Эвальд молча смотрел на новую собеседницу. На лице его не было ни улыбки, ни какой-либо печали, он просто смотрел на нее. И снова действия девушки удивили его: отказаться от глотка алкоголя в подобном состоянии действительно сложно. Пропустив непонятное бурчание от новой знакомой, он слегка сощурился, будто всматриваясь в ее глаза ещё больше.

— Не к чему уходить от темы, — рыжеволосый еле заметно закатил свои глаза. — Как, спрашиваешь? А как можно врываться в комнату к человеку, с которым незнаком? И после ты говоришь, что не хочешь говорить, пока не узнаешь имя. А ты вообще знаешь, что будет, если кто-нибудь увидит нас с этим? — он взглядом указал на бутылки алкоголя, но после сразу посмотрел на Амелию. — Уж не думаю, что головы на плечах наших останутся.

Неожиданно охнув, она спрятала закрытую бутылку в большой карман платья, благо влезло. Потом Ами пододвинула открытую бутылку к себе и поставила между ног в надежде, что в случае чего сможет её спрятать, но до неё дошло, что идея не самая умная, и лишь усмехнулась от неловкости.

— Возьму проблемы на себя. Я буйная и отбитая, мне прощают такое. По крайней мере, они привыкли. — Она глубоко вздохнула и наклонила голову набок. — Ты не подумай, что я не в себе. Я вполне-таки в себе, пока остальные думают иначе, а ты не переиначивай их, ладно?

Её лицо было серьезно и спокойно, она знала, что говорит, но не знала, поймут ли её.

Эвальд не совсем допонимал действия и смену мест бутылок, но не стал придавать этому особого значения, лишь слегка покачал головой.

— Не думаю, что такое будет всегда сходить тебе с рук, — продолжал вести свою шарманку парень. — Всё же терпение у преподов не резиновое, а всяких бунтовщиков часто сплавляют куда-нибудь. — Он явно не хотел обидеть собеседницу, но и не надеялся, что она прислушается к нему, поэтому забил на эту тему.

— Значит, ты всегда «такая», — с неким сарказмом проговорил Эвальд. — Довольно сложно. Думаю, ты не совсем понимаешь, что несёшь.

Запах алкоголя хоть и не полностью, но занимал немалое пространство комнаты, из-за чего Эвальду пришлось подняться на ноги и открыть окно. Посмотрев на бутылку в руках той, но скинуть с окна её не решился, опасное дело.

— У преподов не резиновое, а вот у Космодвинутой оно безграничное. На то она и со мной… — самоуверенно произнесла Амелия. — И я всегда знаю, что говорю, но не все понимают меня из-за них… — Она указала пальцем на висок и постучала пару раз. Имелось в виду голоса, хоть и выглядело это иначе.

Говорить что-то вразумительное у девчонки не всегда выходило, ведь зачем специально строить речь, если можно говорить то, что у тебя на уме, и быть честным? Она взяла это от Ганса, но ещё не могла с этим обращаться, всё же она груба для такого, хотя и обучается здесь для того, чтобы измениться.

Услышав про Космодвинутую, Эвальд не сразу понял, о ком она, лишь позже до него дошло, что речь идет о той самой мисс Джинджер, про которую ей рассказывал недавно светловолосый сосед Ганс, с которым они успели ранее подружиться.

— С тобой? — Снова же не до конца поняв смысл слов сидящей напротив, парень слегка покачал головой. — Вот насколько всё запущено…

Действительно, собеседник Амелии несколько странный, да и напрягало это отчасти. Увидев взгляд и действия собеседника, Ами подняла одну бровь и тоже глянула на бутылку.

— Там ровно половина. Могу выпить, а можешь вылить. — Она протянула ему бутылку и ждала его действий.

Эвальд вскоре сел обратно на пол напротив девушки, не закрывая окно. «Можешь допить, но в будущем времени появятся плохие последствия, а можешь и вылить сама», — он не был уверен, что та на такое способна, хоть и недавние некоторые действия были удивительны.

— Но не советую сливать подобную конструкцию в окна ради развлечений.

Услышав его слова, Амелия улыбнулась. У неё не было зависимости, да и половины ей хватило, напиться она успеет потом, когда никого рядом не будет. Сейчас же она не была пьяной, скорее, наоборот, она была достаточно трезвой для того, чтобы хорошо жить, но успела изрядно выпить, чтобы поддерживать тонус и настроение на высшей шкале, это была золотая середина, ведь даже голоса в голове не были громкими, они говорили, но не перебивали голос Амелии: «Тогда подожди пару минут, я скоро, честно».

Та встала и отряхнулась, подправляя платье и волосы, затем вприпрыжку выбежала из комнаты и пошла сперва в туалетную комнату, где вылила содержимое одной бутылки. Ей не было жалко, это происходило спокойно, хотя раньше она бы закусилась с парнем из-за такого. Вылив и смыв вино, она вышла и направилась к себе, чтобы снова спрятать бутылку, возможно, ей нужно было больше людей в окружении без вредных привычек, а если этот парень ещё и не курит, то это волшебно, только… Не бывает идеальных людей, так что и у него есть скелеты в шкафу. Спрятав закрытую бутылку этого пойла, она вернулась к парню, который послушно её ждал, и села рядом, смотря чисто в глаза.

Проводив взглядом убегающую особу, Эвальд молча продолжал сидеть на полу, но сразу, через мгновение заговорив, как только та удалилась от двери.

— Я же тебе говорил, что она вполне нормальная, а ты мне про окно твердишь. Самое ненормальное существо здесь — лишь ты, — это последнее, что выругал из себя Эвальд, состроив обиженку и замолкнув. Теперь он снова замолчал. Тишина никогда не напрягала его, если он был чем-то занят, но просто сидеть, как бревно, было довольно-таки скучно. Взглядом парень покосился всё на то же оригами, часть которого находилась на полу, а другая часть — на столе. Новая знакомая ворвалась тогда слишком резко, отчего руки самовольно отшвырнули бумагу.

И вот снова Амелия залетает в комнату, но Эвальд, скорее, даже рад этому, чем сидеть в скуке.

— Ха-ха-ха, скучал?

— Естественно, скучал, — с малым сарказмом в ответ улыбнулся парень.

Бутылок в руках особы не находилось, да и не было похоже, что та снова куда-то решила её спрятать. — Видимо, ты действительно избавилась от этого? Что ж, неплохо. И как оно?

— Я не зависима, не бойся. Всё хорошо.

Амелия смотрела в его глаза и после отвела взгляд, потянувшись к бумаге, что он откинул.

— Оригами? Оно вроде не закончено, что это?

Она вертела в руках заинтересовавшую её вещь, было забавно наблюдать в этот момент реакцию парня. Сейчас голоса в голове задавали разные вопросы по типу: «Так как его зовут? У него развита моторика? Он тоже странный, ты чуешь? А у него много друзей? Почему его редко видно на уроках?». Но ответа не было…

Насчёт независимости Эвальду плохо верилось, хоть недавно девушка и избавилась от алкоголя. Как только та взяла в руки бумагу, парень слегка усмехнулся, придвинув к себе и посмотрев на листы.

— Да, оригами, — сразу ответил он. — Когда вовсе нечего делать и обычные занятия уже надоедают, я занимаюсь подобным. Бывает, это вовсе отвлекает от мира сего, а иногда и успокаивает, — рыжеволосый снова посмотрел на собеседницу с легкой улыбкой. — Только не говори мне, что тебя это чем-то заинтересовало. Это ведь обычные свернутые листочки.

— А если заинтересовало?

Амелия ответила язвительно, но по-доброму. Ей правда всегда было интересно такое искусство, но сама она не делала это, увы, руки не из того места растут.

Посмотрев на сидящую рядом собеседницу еще некоторое время, рыжий отвел взгляд снова к листам. Подобное занятие для него изначально казалось скучнее всего возможного хобби, но вскоре он стал маяться этим чаще.

— А чем ты, кроме поглощения алкоголя и подобного, занимаешься, когда вовсе нечем заняться?

— Я пью редко, если что. Не надо мне тут. — Она сделала недовольный вид и ненадолго обиделась, а после обиженно, но заговорила вновь. — Я люблю рисовать, также занималась спортом раньше, боксом, танцами и ставила себе голос… О, ещё меня в прошлых интернатах ребята учили играть на инструментах. — Она перечисляла это, витая в воздухе, вырисовывая что-то пальцами и составляя схемы в своём сознании, погружаясь в воспоминания, где она занималась всем этим.

Эвальд все же считал свое занятие скучным, знал, что есть много других увлечений интереснее, поэтому решил не докучать этим делом. Все же верилось ему с каждым мгновением все больше, хоть эта особа и была настоящей бунтаркой. Обиженная манера речи заставила слегка улыбнуться Эвальда, одновременно следя за жестикуляциями рук Амелии.

— Так много… Видимо, в тебе слишком много энергии, — парень издал тихий смешок, после чего снова продолжил. — Рисовать я тоже пытался, но получается у меня не очень-то хорошо, поэтому следом я занялся оригами. Кроме этого, я, в частности, читаю, изредка пишу что-нибудь, как наплывает. Подвижные занятия меня не то чтобы не интересуют, скорее сразу утомляют.

Амелия посмотрела на своего собеседника, имени которого она так и не узнала. — Я могла бы увидеть твои работы? Я бы очень хотела. А ещё я могу помочь с рисованием, у меня много работ, могу тебе что-то нарисовать…

Ами улыбнулась и положила оригами на стол, для этого ей пришлось потянуться, ведь вставать было лень. И, конечно же, поцеловала лбом пол, хоть и не сильно. Она с нетерпением хотела лицезреть чужие работы, это дарило ей вдохновение, так что в голове Отбитая уже начала делать штрихи и зарисовывать нового друга, у которого, к слову, была довольно красивая внешность.

Эвальд то ли выпал из реальности, то ли просто задумался, глядя в пол.

— Мои работы? Не думаю, что это хорошая идея…

Хоть ему и вовсе не хотелось показывать свои каракули, но отказывать не было бы явлением приличия, поэтому он, поднявшись на ноги, дошел до шкафа, открыл его и достал некое количество бумаги. Прежде чем вверить это в руки новой знакомой, Эвальд пересмотрел пару рисунков, не получив от них какого-либо воодушевления. Снова вернувшись к Амелии, он вручил ей листки, а сам уставился в пол.

В особенности на бумаге был изображен какой-либо натюрморт или пейзаж, между этим мелькали листы с непонятными изображениями, похожими на черную рыбу в фиолетовом озере под красным палящим солнцем, которую ловили обкуренные всадники.

— Я редко рисую людей, — наконец заговорил парень, — плохо выходит.

Амелия, получив рисунки в руки, начала подушечками пальцев их гладить, щупать и рассматривать под разными углами. Она не смотрела на сам рисунок, она изучала его составляющую. Такая процедура прошла с каждым из рисунков. Затем она разложила их по цветовой гамме на полу и начала монолог.

— В общем, талант у тебя есть, а раз есть, то уже пора его раскрыть. — Она указала на пару рисунков: — У тебя хорошо получается эта цветовая гамма. — Затем указала на пару других: — А эту лучше тебе не трогать вообще. — Такие действия были несколько раз.

Эвальд ненадолго задумался, пока та рассматривала его рисунки. Как только она начала болтать без остановки, он смотрел на нее, вроде слушая и иногда кивая головой. Он вполне понимал, о чем она толкует, но откладывалось в его голове не всё четко. Весь этот обряд над его рисунками длился долго, но слушал парень с интересом, меча взгляд то на листы, то на собеседницу. Уильямс посоветовала парню, какие краски лучше и какие кисти, какую бумагу и что да как проще рисовать. Её монолог длился долго, настолько, что уже и язык заболел, а закончив, она рухнула на пол и раскинула руки…

— Надеюсь, я объяснила понятно…

— Что ж… — заговорил Эвальд, как только та закончила свою речь, — всё вполне понятно. Выглядишь ты как поехавший художник на искусстве, — сказал он это с малозаметным сарказмом.

Подняв с пола свои рисунки, парень сложил их в стопку и оставил на столе.

— Я удивлен подобному, — он слегка улыбнулся, усевшись рядом с Амелией, — не думал, что ты настолько серьезно относишься к рисованию.

Уставив задумчивый взгляд в пол, в голове Эвальда почему-то проплыли картины того, как эта бунтарка выглядела бы в образе учителя искусства. Он не считал, что она подошла бы на подобную профессию, скорее, на одинокого художника, тайно следящего за людьми и скрытно зарисовывающего их.

Амелия усмехнулась его оценке, но заметно погрустнела.

— Когда одиночество твой единственный друг… Ты относишься к любому занятию серьёзно…

Она отвернула свою голову от парня, и по щеке потекла скупая слеза, хотя она улыбалась. Потом бунтарка вытерла своё личико тыльной стороной ладони и повернулась к другу.

— Знаешь… Я на самом деле отношусь так к хобби просто потому, что всю мою отбитость надо куда-либо девать… А я дала обещание не трогать сверстников. Вот и приходится энергию девать в рисунки… Ты бы их видел… Я когда-то показала их подруге… Она сказала, что я могла бы стать серийным убийцей.

Амелия в тот же миг смолкла, увидев непонятный взгляд парня… Она вспомнила все свои рисунки, а за пару лет их не так уж мало скопилось. Там было много жестокости и насилия, в них была вся агрессия, о которой никто не подозревал…

Эвальд не знал, что делать, когда та разочаровалась. Пошатнувшись на месте, будто его слегка толкнули, он уложил одну руку на её голову, слегка потрепав волосы. Он не совсем понимал, почему она одновременно и плачет, и улыбается.

— Может, ты действительно несколько не в своем уме, но ведь в этом есть и свои плюсы, не так ли? А если твои рисунки настолько «ужасны», значит, ты, полагаю, способна на более абстрактное изображение своих мыслей, чего достигнуть может не каждый, — Эвальд выворачивал все её слова наизнанку, да и не только для того, чтобы успокоить, может, он действительно не считал её настолько поехавшей. — Значит, ты можешь изображать прекрасное по-своему, разве это плохо?

Амелия ощутила руку парниши на своей голове и волосах и вмиг расслабилась. «Не в своем уме.. ДА В СВОЁМ Я. И ВАМ НАДО ПОБЫТЬ В МОЁМ!! ХОТЬ РАЗ НЕ В СВОЁМ ОЧУТИТЬСЯ!!».

Парень слегка улыбнулся, глядя той прямо в глазки, всё также держа руку на её голове, иногда снова ероша волосы Амелии.

— В прочем-то, серийный убийства — тоже профессия, к тому же требующая трепетного дела, а если уж ты подходишь для этого, значит, у тебя большой талант, — он продолжал болтать, изредка делая некие паузы.

— Ты думаешь, в моей «странности» есть что-то хорошее?

Плохо.. Хорошо.. Это те слова, к которым не существует определённого понятия. У каждого своё определение в голове, а какое у собеседника Амелии? Это было сложно понять..

— Наверное, проще сказать, я иначе вижу этот мир..

Амелия улыбнулась одним из уголков губ и положила свою руку на руку Эвальда.. Нет, без намёков, просто остановить её и оставить на голове..

Это напоминало ей те моменты, когда она становилась хорошей и её хвалили, ероша волосы. А ещё так поступала Джина.. И когда-то её мать..