Трижды пестрый кот мяукнул

Алан Брэдли (2016)

После исключения из женской академии мисс Бодикот в Канаде двенадцатилетней Флавии де Люс не терпится вернуться домой, в Англию. Но там девочку ожидают печальные известия: ее отец болен, и к нему не пускают. Под ногами у Флавии вертятся окаянные сестры и несносный кузен, и ей становится скучно в Букшоу. По поручению жены викария Флавия мчится на своем верном велосипеде «Глэдис» к дому резчика по дереву мистера Сэмбриджа, чтобы передать тому весточку. Увидев, что дом открыт, Флавия заходит внутрь и натыкается на тело несчастного, висящее вниз головой на двери в спальню. Единственное живое существо, замеченное девочкой в доме — это кот. Флавию вдохновляет перспектива нового расследования. Но то, что ждет юную сыщицу впереди, потрясет ее до глубины души.

5

Карла Шеррингфорд-Кэмерон, сложив ладони на талии, словно крабьи клешни, пела «Нежную девушку»^[9], и я поймала себя на мысли, что мне срочно нужно ружье — хотя я не решила, для чего: избавить Карлу от мук или покончить с собой.

С ее огромными глазами, прилизанными рыжими волосами и бледной, как творог, кожей она напоминала морское создание кисти Боттичелли: лупоглазую русалку, попавшую в рыбацкие сети и оказавшуюся между двумя мирами.

Это сама судьба в буквальном смысле слова толкнула Карлу мне навстречу в тот миг, когда она потребовалась, и избавила меня от крайне утомительного путешествия в Хинли. И хотя я могла бы найти адрес в телефонном справочнике, мысль о том, что судьба схватила Карлу за шиворот и бросила к моим ногам, как собака приносит кость, грела мне душу.

Карла была ученицей мисс Лавинии и Аурелии Паддок — претендующих на обладание музыкальными талантами старых дев, которые своей унылой игрой на пианино губят на корню все публичные мероприятия в Бишоп-Лейси.

Хотя она жила в нескольких милях отсюда, в Хинли, Карла часто приезжала на автобусе петь у нас, руководствуясь правилом, что лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе.

Она и легка и стройна,

И шепчут мужчины: «Легка и стройна!»

Она вопила, словно подстреленная куропатка.

Ничего не имею против пения, если оно хорошее. Я и сама временами пою. Но иногда это уж чересчур, и сейчас был тот самый случай.

Видимо, бессознательно имитируя позу Карлы, я стиснула ладони на талии.

И шепчут мужчины…

После ее длинного пронзительного и-и-и (это называется «фермата», как мне говорила сестра моя Фели, и ее можно держать так долго, как пожелает исполнитель) воцарилось драматическое молчание. Мои суставы хрустнули — все десять пальцев.

Одновременно.

Все в церкви оглянулись в поисках неприятного звука, включая Карлу и меня.

Ундина, ухмыльнувшись, жутковато хихикнула и показала мне большие пальцы.

Надо отдать Карле должное, она быстро совладала с собой и допела песню.

«Легка и стройна!»

И убежала.

Я нашла ее на кладбище, она рыдала.

Я вспомнила слова поэта Уолтера де ла Мара:

Феномен, признаюсь, престранный,

Не знаю я факта странней:

Всё то, что мисс Т. было съедено,

В итоге сливается с ней.

Если мистер де ла Мар не ошибся, Карла, должно быть, питается светлячками. Ее красное лицо практически светилось изнутри, и лоб блестел от жира.

— Ненавижу тебя, Флавия де Люс! — выплюнула она. — Ты все испортила. Ненавижу тебя! Презираю тебя! Презираю!

— Извини, — ответила я. — Это получилось непроизвольно.

«Непроизвольно» — слишком сильное слово, слишком претенциозное, но оно вырвалось у меня раньше, чем я смогла совладать с собой.

В ответ Карла вспыхнула, как огонь.

— Вы, де Люсы, такие… такие… вы думаете, вы лучше всех! — в ее голосе слышалось шипение тысячи змей.

— Послушай, Карла, — я попыталась успокоить ее. — Это вопрос механики, а не злого умысла. Если приложить значительную силу к проксимальным фалангам и пястным костям…

— Ой, к черту твои проксимальные фаланги! — прорычала Карла, и я втянула воздух и широко распахнула глаза с таким видом, как будто ужасно шокирована.

— Карла!

Первый шаг к успеху — обрести моральное превосходство над противником, и если ты можешь сделать это одним словом или жестом — ты гений.

Еще я изумленно приоткрыла рот — это, конечно, перебор, но ведь избыток золота в Сикстинской капелле не погубил репутацию Микеланджело? С чего бы легкому преувеличению погубить мою?

Мысль о золоте напомнила мне, что это золотая возможность.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказала я, положив руку ей на плечо. — Мы с тобой очень похожи, ты и я.

Вот уж что нет, то нет, но второй шаг к успеху — установить связь с жертвой.

Карла бросила на меня взгляд, в котором читалась странная надежда. Мне чуть было не стало ее жаль.

— Мы с тобой? — переспросила она, и я поняла, что она моя.

— Разумеется! — рассмеялась я. — Все знают, как ужасно обращаются с тобой твои родные.

Это был выстрел наугад, но я сразу поняла, что попала точно в цель.

— Да? — произнесла она, и ее лицо омрачилось.

По словам моей сестрицы Даффи, Толстой написал, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а все несчастные несчастливы по-своему. «Как мы», — добавила она с жуткой гримасой. Что ж, Толстой ошибался. На самом деле дела обстоят наоборот, во всяком случае, судя по моему скромному опыту.

Я совершенно ничего не знала о Карле, но было очевидно, что у нее должна быть семья.

— Ты права, — неожиданно сказала Карла. — Они и правда обращаются со мной ужасно. Они думают, что я неудачница.

— Почему они так думают? — поинтересовалась я.

— Потому что они сами — полные неудачники. Мама безуспешно пыталась стать скульптором, а отец — рекламным агентом. Интересно, что не получится у меня, когда я вырасту.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — пробормотала она, потупив взор, как будто быть шестнадцатилетней — ужасное преступление.

— Давай лучше поговорим о чем-то более приятном, — сказала я, положив другую руку на ее плечо.

Она с сомнением взглянула на меня.

— «Нежная девушка», — проговорила я. — На самом деле ты пела о себе, верно?

Я помолчала, чтобы мой туманный комплимент дошел до нее. Сообразительность Карлы оставляла желать лучшего.

— И ты так прекрасно пела, — ободряюще продолжила я.

— Ты правда, правда так считаешь? — она уставила на меня огромные влажные очи.

Кто-то сказал, что лгущие губы порочат Господа, но я уверена, что те, которые выясняют правду, — воистину его радость.

Мне пришлось хорошенько подумать, перед тем как продолжить:

— Я не думаю, я знаю. — И я легонько сжала ее плечи.

Наверное, я вечно буду гореть в аду за эту откровенную ложь, но мне наплевать. Просто тем, кто в раю, придется обойтись без меня.

— Эта песня всегда напоминает мне другую — «Кто знает, где судьба ее настигнет», основанную на стихотворении Шелли. Наверняка ты ее знаешь.

Я была уверена, что Карла не знает, поскольку я только что ее выдумала.

Карла кивнула со знающим видом.

Готово! Действие равно противодействию! Где-то на небесах святой Петр пачкает свою большую книгу и сквернословит в наш адрес.

— Или, — продолжила я, — «Король песков», — и процитировала:

Из глины слеплю я всамделишный дом —

И стены, и пол, честно-честно!

Поселимся в нем мы с тобою вдвоем,

Нам будет с тобою не тесно!

— Оливер Инчболд, — сказала я. — Все это знают. Это из «Лошадкиного домика». Я всегда думала, что это стихотворение рассказывает об одиночестве. Лирический герой выражает желание вернуться в утробу матери, создать убежище и разделить его с другом. Ты согласна со мной?

Концепция возвращения в материнскую утробу была изложена во всех подробностях одной опытной девочкой в женской академии мисс Бодикот, но сомневаюсь, все ли я поняла.

Карла слабо кивнула. Дельце будет не таким легким, как я думала.

— Может, тебе стоит положить эти слова на музыку, — предложила я. — С твоим великим талантом…

Но не успела я договорить, как Карла запела — сначала ее голос дрожал. Она сочиняла жутковатую мелодию на ходу, и у меня мурашки бежали по коже.

Поселимся в нем мы с тобою вдвоем,

Нам будет с тобою не тесно!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Песня «Нежная девушка» (Lass with a Delicate Air) — одна из самых известных работ английского композитора XVIII века Майкла Арна.