Истории Мага. Али аль Ладен и принцесса Будур

Алан Красиков (2024)

История Мага о встрече простого паренька по имени Али аль Ладен и принцессы Будур, о том, что предшествовало этой встрече и о том, что случилось после этого, имеет мало общего с романтической сказкой «про Ала ад-Дина и волшебный светильник». Различия в описании случившихся событий вполне понятны. Волшебные сказки пишут люди, а Маг сам является волшебником. Люди пытаются втиснуть громаду прошедших событий в узкие рамки своего собственного разумения и, если это не получается, выдумывают сказки. А Маг рассказывает о том, в чем принимал участие сам. И именно его участие, участие волшебника и сформировало это событие. История людей и История волшебников, это две совершенно разные истории нашего мира.

Часть 2

И когда царевна входила в баню, она подняла покрывало с лица, и оно засияло и заблистало ярче света солнца, и была царская дочь такова, как сказал один из описывающих ее в таких словах:

«Что за очи! Их чье колдовство насурьмило? Розы этих ланит! — чья рука их взрастила?

Эти кудри — как мрака густые чернила, Где чело это светит, там ночь отступила».

(1000+1 ночь)

Глава 1

В Час пробуждения, когда ночная прохлада еще не ушла с улиц Аграбы, а бутоны роз в саду султана повернувшись к солнцу только начали раскрываться, Маг подошел к Хозяйственным воротам Места султана. Возле ворот в это время уже собралась небольшая толпа, ночные слуги из дворца султана возвращались в город, а на смену им из города спешила дневная прислуга. Маг, в накинутом поверх своего вызывающе черного костюма сером халате с полосатым поясом, в войлочном колпаке внешне не отличался от окружающих. Он не спеша прошел в середину очереди и люди неосознанно расступались перед ним, не переставая привычно толкаться и перепираться между собой, стараясь поскорее пройти через открытые ворота башни. Двое стражников с короткими копьями проверяли входящих, двое копейщиков проверяли выходящих, старший караула стоял чуть в стороне, наблюдая за проходом, а в надвратной башне Маг почувствовал двоих лучников, наблюдавших за суетой перед воротами. Проходящие между стражниками показывали медные пластины — пропуска, называли имена и место своей работы. Стоявший впереди достал за шнурок висящую у него на шее пластину и показав ее стражнику с гордостью заявил.

— Али, сын Юсуфа, старший дровенщик султанской кухни.

Стражник глянул на пластину и хмуро мотнул головой.

— Проходи, сын Юсуфа.

В это время наверху, в надвратной башне, со звонким щелчком лопнула тетива лука, и кто-то громко и энергично выругался, поминая вперемешку и темных и светлых богов в момент их противоестественной любовной связи. Стражники дружно задрали головы наверх, словно пытаясь рассмотреть через узкие бойницы раздосадованные лица лучников. При этом, у одного из стражников от резкого движения с головы свалился шлем и с брямканьем покатился под ноги второй паре стражников, с интересом слушающих богохульства, сыплющиеся из башни.

— Раззява! Ты куда смотришь! — тут же заорал старший караула и двинулся к бросившемуся ловить убегающий шлем стражнику. Очередь тут же перестала перепираться и с упоением начала обсуждать, на какое же место следует стражникам надевать шлемы, чтобы они не сваливались с их чересчур гладких от безделья голов. Маг сделал скользящий шаг в сторону, и, обойдя со спины второго стражника, весело наблюдавшим за поимкой все еще брямкающего шлема, спокойно прошел через ворота. Пока опомнившиеся стражники перекрывали на всякий случай проход, а старший караула наводил порядок, Маг уже прошел за стену, догнал прошедших ранее слуг и вместе с ними прошел к хозяйственному двору дворца, где царила деловая суета подготовки к утренней трапезе султана. Утренняя трапеза — это одно из самых важных событий дворцового дня. Именно утром, в прохладе, после спокойного ночного отдыха за приятным завтраком султан приходит в хорошее расположение духа, благосклонно выслушивает суждения советников и принимает мудрые и как всегда правильные решения.

Маг, копируя поведение слуг, проник в хозяйственные пристрои дворца, и направился к месту приготовления блюд султана. Расположение помещений дворца не было для него секретом. Мервин в своих отчетах достаточно подробно описал и дворец и основных его обитателей. На кухне уже вовсю кипело варево в котлах, стучали ножи по разделочным доскам, и резко пахло свежей зеленью и приправами. Судя по загруженным подносам на столе у противоположной стенки, первый завтрак султана уже начался. Возле стола благообразный старичок в нарядном халате что-то втолковывал почтительно внимавшим ему подавальщикам блюд. Из бокового чулана выскочил еще один подавальщик блюд, на бегу застегивая форменный халат, и попытался незаметно присоединиться к своим товарищам. Благообразный старичок, не прерывая своей речи, взял прислоненную к столу трость, развернул опоздавшего, и деловито, с оттяжкой, хлестнул его тростью по спине. Наказанный вздрогнул, но промолчал и покорно встал рядом с другими слугами. Старичок удовлетворенно кивнул и, опираясь на трость, прошествовал к дальней двери. Подавальщики быстро разобрали со стола подносы и двинулись за ним следом. Маг зашел в боковой чулан, осмотрел ряды шкафчиков, выбрал чем-то приглянувшийся ему шкафчик, умело вскрыл его и обнаружил необходимый ему наряд. Быстро сменил халат и войлочный колпак на тюрбан и форменную ливрею подавальщика блюд, вышел обратно в кухонный зал, подхватил с сервировочного стола подготовленный поднос с фруктами, и через коридор степенно вышел в покои султана. Но тут же вынужден был прижаться к стене, почтительно склонив голову, а мимо него, недовольно поджав губы и задрав нос, быстрым шагом пронеслась молодая девчонка в яркой, расшитой разноцветными тюльпанами накидке, а за ней, отстав, спешил запыхавшийся пожилой мужчина в темной одежде учителя, потрясая какой-то книгой и тараторя гнусавым голосом:

— Молодым девицам не следует бегать, воспитанным девицам следует двигаться чинно и плавно, быть благонравной и вызывать почтительное восхищение.

Учитель на секунду остановился, переводя дух, перелистнул несколько страниц книги, подслеповато прищурился, вчитываясь в выписанные цветной тушью строки, и неожиданно обнаружил перед своим носом поднос с фруктами. Учитель растерянно моргнул, а когда поднял глаза, увидел страшное, зверски оскалившееся лицо кровожадного магрибца, который в одной руке держал поднос, а второй рукой с хищно растопыренными пальцами-когтями тянулся к его горлу.

«Настал мой последний миг жизни» — ясно осознал побледневший учитель — «сейчас страшный колдун оторвет мне голову и водрузит ее по своему обычаю на поднос между виноградом и сливами». От ясного представления своей умной и красивой головы оторванной от родного тела и небрежно брошенной среди сизых, нелюбимых им слив, учителя даже замутило. Дурнота стремительно подступила к его горлу, и миг прояснения стремительно сменился для учителя чернильной темнотой.

Маг, аккуратно подхватив тело сомлевшего учителя, заботливо посадил его на мягкую тахту у стенки, опустил ему на колени поднос и развеял легкий морок, наложенный им на самого себя. Подняв с пола упавшую книгу с золотой надписью на обложке «Об этикете и благонравии», Маг освободился от ливреи, в очередной раз, поменяв тюрбан слуги на черную чалму учителя, и побежал догонять убегающую «подопечную». Подопечная обнаружилась за поворотом, и как только Маг увидел соцветия синих и желтых тюльпанов, двигающихся впереди, сразу же уткнулся в раскрытую книгу и забубнил, подражая гнусавому голосу учителя:

— Благонравие и благоразумие вот воистину основа того, что должно соблюдать юнице, дабы преисполнить сердца родителей ее умилением и радостью.

Юница, тут же прошипев что-то очень неблагонравное, резко ускорилась и совершенно неблагоразумно стремительно понеслась по коридору, распугивая шарахающуюся от нее прислугу. Преследуемая Магом и подстегиваемая гнусавыми нравоучениями она, взлетела по широкой мраморной лестнице и стремительно направилась к караулу гвардейцев у приемной султана. Читать на бегу, уткнувшись в книгу, стало невозможно и Маг уже нес полную отсебятину, внимательно наблюдая за привратниками и шестеркой гвардейцев:

— Любомудрие, благонравие и благовоспитанность вот кровля мироздания благородства духа, несущая неисчислимые блага и благосклонность богов.

Лица бравых гвардейцев, оживившихся было при виде подопечной Мага, начали быстро скучнеть под напором изрекаемой мудрости.

— А целомудрие, — Маг поднял руку и погрозил всем пальцем, — это та сверкающая вершина, тот незыблемый оплот, та квинтэссенция чистоты…

Кто-то из гвардейцев тоскливо застонал, а привратники поспешно отворили двери перед нетерпеливо топчущейся девчонкой и провозгласили:

— Наследная принцесса Будур с учителем.

Наследная принцесса Будур с радостным писком заскочила в приемную султана, а Маг, прикрывая лицо раскрытой книгой, с достоинством прошествовал за ней и, решив, что если при входе к султану учителя даже не называют по имени, то и бежать с раскрытыми объятьями к мирно завтракающему султану и лобызать его в щеки, как это только что сделала принцесса, учителю будет несколько предосудительно. Поэтому он скромно встал в сторонке, не смешиваясь с придворными, приближенными к султану, с важным видом перелистнул несколько страниц и поверх книги стал наблюдать за великим султаном Агратом Тринадцатым Великолепным. Султан, сидя за низким широким столиком, заставленным многочисленной посудой с разнообразной и радующей глаз пищей, вкушал. Вкушал он величественно, не торопясь и основательно, пробуя и оценивая каждое из многочисленных блюд. Вокруг столика застыли шесть приближенных, почтительно взирающих на процесс насыщения султана и ненавязчиво докладывающих о положении дел в Аграбаре. А за спиной султана что-то без всякого почтения увлеченно жевала принцесса Будур. Временами она устраивала набеги на султанский стол и, прихватив приглянувшийся кусок, под одобрительное ворчание султана снова скрывалась за его спиной. Напротив султана стоял, видимо, главный повар, судя по тому, как внимательно наблюдал он за вкушением. И если султан, попробовав блюдо, задумывался и переставал жевать, лицо повара начинало принимать обеспокоенное, страдальческое выражение, а при продолжении вкушения на лице отражалось облегчение и радость. Справа от султана, как и положено, находился визирь Джафар, улыбчивый мужчина с добрым и благожелательным выражением лица. Слева стоял, время от времени подливая вино в кубок султана из кувшина, то ли личный телохранитель, то ли начальник охраны, рядом с ним высился, видимо, военноначальник Аграбара, тысячник Бекбарс — высокий крепкий мужчина с характерной для военных кавалерийской осанкой и старым сабельным шрамом на правой щеке. Напротив него в данный момент перечислял обо всех событиях в Аграбе начальник тайной стражи Ашер. А вот рядом с тысячником стоял явный хараппский волшебник, а судя по расположению на его тюрбане и белых одеждах блестящих камешков — усилителей чар, так прямо боевой мантик. Маг насторожился, зрение его самопроизвольно раздвоилось, и он посмотрел на мантика глубинным взглядом. Как Маг и ожидал, боевым волшебником хиндиец не был. Камешки, усеивающие его одежду, хоть и находились на положенных местах, но были простыми пустыми драгоценностями, не несущими искр волшебства. Боевые чакры хиндийца никогда не активировались, да и, судя по сиянию души, хиндиец являлся всего лишь слабеньким целителем и не представлял никакой опасности. Если кто и являлся опасным среди этой группы, так это начальник стражи — искры мыслей в его сфере души вспыхивали прихотливым мерцающим узором, что свидетельствовало о незаурядных способностях этого человека. Он уже доложил султану, что за последнюю декаду подданные султана вели себя хорошо и старались не огорчать султана, а стража в этом всемерно им способствовала, никто никого не убил. Есть правда пострадавшие, кто-то получил раны в драке, кого-то побили в процессе ограбления. Храбрым стражникам Аграбы удалось схватить одного грабителя, правда он сумел сильно покалечиться при захвате, несмотря на то, что стража пыталась этому всячески помешать. Произошло несколько дерзких краж, но двух воров захватили с поличным, они уже раскаялись, во всем признались и уже смиренно ждут справедливого суда в подземелье султана.

Из Хорежента пришел большой и богатый караван, составленный шестью купцами, основные товары привез почтенный купец Салех из Башера. Торговля оживилась, на базаре ожидается появление интересных и разнообразных товаров. Правильно организованное по повелению мудрого султана патрулирование стражниками торговых путей позволяет караванам осуществлять безопасное движение по дорогам Аграбара. Опытный караванщик Мажур провел караван по самому короткому пути и уже собирает караван обратно в Хорежент. Вместе с караваном из Хорежента в Аграбу прибыл магрибский волшебник. Он остановился в гостином дворе «Черный лотос».

— Что, в самом деле, магрибский волшебник? — заинтересовался султан.

— А ведь мы писали в Магриб, что желаем видеть при нашем дворе магрибского волшебника. Когда мы писали год или два назад?

— Полтора года назад, повелитель — тут же подсказал визирь.

— Вот! Полтора года прошло! — Султан взмахнул кубком и со стуком поставил его на стол. — Имея при дворе двух мудрецов можно было бы слить в Великой Аграбе мудрость Хараппи и Магриба! И тем возвысить Аграбар на пространствах просвещенного Востока, став оплотом разума и стабильности!

Придворные, и даже хараппский лекарь, одобрительно зашумели, восхищаясь мудростью султана.

— Джафар, я желаю немедленно видеть магрибца у себя во дворце.

Визирь быстро глянул на начальника стражи и тот, едва заметно, отрицательно мотнул головой. Визирь кивнул и приготовился произнести сложную речь о желательности отложить на время приглашение во дворец магрибского волшебника, но Маг все упростил. Он достал из-под халата черный кинжал в черных ножнах и заткнул его за пояс. Потом снял чалму учителя, и, выйдя вперед, звонко захлопнул книгу «Об этикете и благонравии». Султан нахмурился и вся свита тут-же повернувшись на шум, возмущенно уставилась на обнаглевшего учителишку, который странным образом вдруг изменился и перестал походить на самого себя. Маг выждал паузу и, когда сановники уже начали закипать от праведного гнева, приветственно поклонился задумчиво рассматривающему его султану.

— Желание великого султана Аграбара Аграта Двенадцатого Великолепного закон для его подданных и приятная возможность со стороны Великого Магриба на деле доказать свое почтение и дружеское расположение. Вы пожелали видеть во дворце посланника Великого Магриба — я перед Вами.

Начальник охраны нахмурился и положил руку на эфес сабли, начальник стражи Ашер досадливо поморщился и в ответ на вопросительный взгляд визиря Джафара молча пожал плечами. Бекбарс недоуменно оглядел Мага и замер, ожидая приказа. Из-за спины султана высунулась принцесса Будур, с удивлением рассматривая изменившегося учителя.

— И как же зовут тебя, посланец Магриба? — султан в отличие от свиты был абсолютно спокоен.

— Мое имя Маг, повелитель Аграбара, просто Маг из Магриба.

— Маг, Разящий Клинок Магриба — ошеломленно добавил Ашер, зацепившись взглядом за сверкающее мрачным блеском навершие черного кинжала у пояса Мага.

— О пресветлый Ариман, — испуганно охнул лекарь-хиндиец и попытался скрыться за широкой спиной озадаченно хмыкнувшего Бекбарса. Царевна Будур восторженно пискнула.

–Рад приветствовать тебя в моем дворце, Маг из Магриба.

Султан с усмешкой посмотрел сначала на Ашера, потом с сочувствием на пытавшегося стать незаметным лекаря.

— Надеюсь, клинок Магриба направлен против врагов Аграбара, а не против его друзей?

–Друзья Аграбара — друзья Магриба, враги Аграбара будут врагами Магриба, я лишь по мере сил своих отделяю тайных врагов, прикидывающихся друзьями, от истинных друзей.

Почтенный таби Мекха искуснейший лекарь, несущий добро и избавление от недугов, а значит, не может быть врагом Аграбара, что же до былых разногласий Магриба и Хараппи, то это дело далекого и уже давно забытого прошлого.

Султан вежливо покивал головой, покосился на визиря, и с сожалением отодвинув от себя блюдо с пирожками, резко хлопнул в ладоши.

–Малый прием закончен — тут же торжественно провозгласил визирь.

— Позволено ли будет мне, о повелитель Аграбара, сопроводить долгожданного гостя в приготовленные для него кипарисовые покои?

При этом визирь выразительно посмотрел на повара, отчего тот, непрерывно кланяясь и пятясь, ловко обогнул Мага и выскочил за двери. Султан огладил бороду и дал соизволение. Визирь, ласково улыбаясь и вежливо прижимая к своему сердцу ладони украшенные перстнями с крупными самоцветами, и демонстрируя предельную добросердечность, тем не менее, быстро и умело выпроводил Мага из приемной султана. Впрочем, Маг, выходя, также умело сумел замешкаться и услышать холодный голос султана:

— Так значит, Ашер, ты говоришь, что магрибец все еще в «Черном Лотосе»?

Маг аккуратно закрыл двери, оглядел насторожившихся гвардейцев и сладко улыбающегося визиря, открыл книгу о благонравии и, ткнув наугад пальцем в текст, с изумлением прочитал: «Любомудрие, благонравие и благовоспитанность вот кровля мироздания благородства духа, несущая неисчислимые блага и благосклонность богов».

Глава 2

Сидя в отведенных ему кипарисовых покоях за накрытым столом Маг предавался размышлениям. Как известно, чтобы поймать лягушку, необязательно самому залезать в пруд, достаточно бросить в него камень покрупнее, и испуганная лягушка сама выскочит на берег. Камень Маг в пруд уже бросил, круги от него пошли по поверхности окружающего мира, и оставалось всего лишь подождать выпрыгнувшую лягушку. Но Мага настораживало и заставляло задуматься ощущение что в «пруду» идут круги не только от его камня, во всяком случае, один малозаметный и странный посторонний кружок он уже успел заметить, но понять природу его появления никак не удавалось.

Размышления Мага прервал осторожный стук в приоткрытую дверь, после чего в покои нерешительно вошел лекарь султана, и почтительно застыл у двери.

— Достославный Маг кого-то ждет? Не нарушил ли я его планы, не прервал ли его мудрые размышления?

— Проходите почтенный таби Мекха, разделите со мной трапезу и подарите мне радость беседы со столь ученым мужем, как вы, о сокровенных тайнах мироздания и о нравах и событиях великого Аграбара, чтобы не выглядеть мне неучем и невеждой перед лицом султана.

— Как может простой лекарь сравниться умом со столь знаменитым волшебником, как вы, это я смиренно прошу позволить мне побыть рядом, чтобы сияние вашей мудрости ненароком легло и на меня, а я со своей стороны готов оказать любую помощь в мере моих слабых сил и знаний.

–В таком случае, не насладиться ли нам беседою прямо сейчас? — улыбнулся Маг.

–С превеликой радостью я предался бы беседе с вами, но должен сейчас сделать лечебный настой для царевны Будур.

— А что, царевна Будур нездорова?

— Немного недомогает, и хотя ничего серьезного нет, драгоценное здоровье несравненной царевны Будур всегда под моим неусыпным присмотром. Здоровье это хрупкий сосуд, в котором хранится наша жизнь и этот сосуд необходимо непрерывно укреплять. Я всем рекомендую прекрасное средство — парные бани. Во дворце есть просто чудесная баня, я и сам часто там бываю для оздоровления, в моем возрасте сквозняки вредны.

И лекарь, подняв глаза, выразительно поглядел на отдушины под потолком. Маг усмехнулся. Отдушины совершенно случайно перестали передавать разговоры из кипарисовых покоев в другие помещения и в другие уши, как только Маг переступил порог комнаты, поэтому отпускать испуганного и потому разговорчивого лекаря он не собирался. Однако дальнейшей беседе помешал энергичный стук в дверь и тут же в покои зашел начальник стражи Ашер. При виде лекаря он слегка нахмурился, но разговор начал достаточно вежливо, поинтересовавшись о здоровье гостя.

–Великий султан направил меня к мудрецу из Магриба именно для этого. — Вдохновенно начал врать лекарь. — Я обследовал все три пульса жизни почтенного Мага, как того требуют правила высокого врачевания, вязкий пульс немного замедлен, это последствия холодных ночевок в степи. Желательно пройти несколько оздоровительных прогреваний в дворцовой бане. А теперь прошу извинить, меня ждет принцесса Будур, нужно приготовить целебный отвар для царевны.

И лекарь быстро проскользнул в дверь. Ашер проводил его недовольным взглядом и усмехнулся.

–Принцесса его ждет, ага, просто жаждет испить его зелье. Девчонка сейчас будет полдня от него бегать, пока его лекарство вконец не прокиснет.

Ашер захлопнул дверь и бесцеремонно присев за стол налил из кувшина вино в два бокала.

— И вечно у него только два средства для лечения — баня и отвратные отвары. Всю полынь уже для них во всей округе выдергал. Подобное лечится подобным, чем горше лекарство, тем вернее победит оно горечь недуга, — передразнил он лекаря и отхлебнул вина.

— И что же, это его горькое лекарство совсем не помогает?

— Ну почему же не помогает. Иногда помогает, но все равно пить его отвары противно, все равно, что отраву пьешь.

Ашер выпил вина из бокала и перестал хмуриться.

— Пробуй вино, волшебник, вот оно действительно не противное и к тому же еще и не отравлено. Впрочем, на тебя, скорее всего, яд и не подействует, так что, какой смысл такое полезное добро попусту переводить.

— Приветливый ты человек, Ашер, можно сказать душевный. — Маг попробовал вино.

— Действительно прекрасный напиток, класть сюда отраву просто грешно, и вино испортишь и отраву тоже. А что же ты душевный человек Ашер такой э-э неспокойный? Неужели тебя что-то тревожит или тебе есть, о чем тревожиться?

— После Соттома, или правильнее сказать после того, что случилось со сгоревшим городом Соттомом и его жителями, тревожиться это моя обязанность.

— Неужели кто-то еще помнит столь давние события? — удивился Маг.

— У людей очень длинная память. А у службы стражи она еще длиннее. И для спокойствия и моего и султана, хотелось бы знать цель твоего посещения Аграбы, а для определенности было бы не плохо узнать, не уготовлена ли Аграбе судьба погибшего в огне города Соттома?

–В Аграбу я прибыл по воле султана Аграта Двенадцатого Великолепного, а воля султана священна, что же касается города Соттома, то я его не сжигал.

— Светлый Ахура свидетель, я и не думал утверждать, что ты что-то сжигал или способен что-то сжечь, — фальшиво всполошился Ашер. — Разумеется, Соттом вместе с его жителями сгорел сам, по своей воле и даже дотла, после того как его посетил Клинок Магриба.

Маг покрутил бокал с вином и насыщенный алый оттенок вина непроизвольно напомнил ему об алом пламени, когда-то бушевавшем на улицах города Соттом. Не самые приятные воспоминания. Слишком много потерь было в тот день. И вообще в тот день всего было много и всего было много с добавкой слишком — слишком всего много.

— Соттом в те давние времена я посетил исключительно для мирной беседы с парой мудрецов Хараппи для взаимополезного обмена знаниями и опытом. Но видимо темный Ариман помутил рассудок мудрецов Хараппи, и вместо разговора они начали жечь город. И лишь сила моего убеждения заставила их бросить это пагубное занятие и все же удостоить меня беседой. К моему глубокому огорчению ни город Соттом, ни его жителей спасти все-таки не удалось, несмотря на все мои усилия. Если бы досточтимые мудрецы сразу, по доброй воле, проявили бы присущую им мудрость, добросердечие и прозорливость то и жертв и разрушений можно было бы избежать, да и сами мудрецы, возможно, выжили бы.

Ашер помолчал, вертя бокал в руках, потом осторожно поставил его на стол и долил вина.

— Что ж, по крайней мере, откровенно и доступно, без туманных намеков. Заверяю тебя, что Аграба просто переполнена радушием и прозорливостью. Поэтому в Аграбе проявлять присущее тебе добросердечие нет необходимости, потому что беседовать по душам будет не с кем. Доглядчик Хараппи распродал товар, лавку, дом и ночью покинул город.

— Как? — изумился Маг — почтенный лавочник Хасур успел за вечер распродать все свое немалое имущество?

— Нет, имущество он распродал за последние пять дней, а до этого непрерывно занимался поисками исчезнувшего купца Маира, что жил в «Черном Лотосе», но почтенный Хасур ничего и никого не нашел и срочно начал готовиться покинуть Аграбу.

— А что или кого нашел почтенный начальник стражи Ашер?

— А какое дело начальнику стражи великого султана до исчезновения мелкого купца? — Удивился Ашер, и подняв бокал, полюбовался цветом вина.

— Прекрасный цвет. Такой оттенок дает виноград со склонов гор, что южнее Аграбы. Кстати, купец Маир пол луны назад вышел с легкой сумкой пешком через южные ворота Аграбы. Его конь остался в конюшне «Черного Лотоса». Обратно в Аграбу Маир больше не возвращался. Никаких странных событий на юге Аграбара за это время не происходило. Это все, что мне известно.

Ашер отпил еще вина, поставил недопитый бокал и, не прощаясь, вышел, плотно закрыв дверь.

Маг тоже встал, прихватил кисть винограда и подошел к окну. С высоты второго этажа открывался прекрасный вид на сад дворца с многочисленными кустами роз, на беседки, заплетенные виноградом и на голубоватые очертания южных гор, куда за чем-то ушел Мервин. Ушел и не вернулся.

После такой большой лягушки, как начальник стражи Ашер, ожидать еще кого-нибудь было бессмысленно и Маг, пробуя сладкий ароматный виноград, обдумывал сказанное Ашером. Но дверь, слегка скрипнув, открылась еще раз и в комнату заскочила сама царевна Будур. Она быстро захлопнула дверь, подошла к столу и бесцеремонно стала разглядывать Мага огромными глазищами.

— Ваше высочество, я несказанно счастлив вашему визиту, — Маг попытался придать своей улыбке оттенок счастья.

— Ты тоже любишь такой виноград?

Будур подошла к магу и, отщипнув от грозди несколько виноградинок, начала быстро жевать.

— Этот виноград называют янтарным. Мне кусок янтаря дарили, так он совсем не похож на виноград, весь мутный и пахнет смолой. Разве камни могут пахнуть смолой?

Маг неопределенно кивнул головой.

— Вот — обрадовалась Будур, — ты тоже говоришь, что камни смолой не пахнут, а если пахнут, значит это не камни.

Маг подтверждающее кивнул.

— Вот у меня есть в браслете камень сердолик, так он смолой не пахнет, зато такой же прозрачный и золотистый как виноград. И еще он защищает от чар злых дэвов. А ты злых дэвов видел?

Маг отрицательно покачал головой.

— Конечно, они к тебе и не подойдут, испугаются.

Маг вопросительно наклонил голову

— Нет, нет — засмеялась царевна, — испугаются не потому, что ты на лицо страшный, Ты красивый, просто тебя все боятся. Мой учитель все время твердит, что ты ему голову оторвал, а потом обратно приставил. Лучше бы ты ее ему не пришивал, что с головой, что без головы от него все равно толка нет, только и слышу от него: так не делай, это не делай, вообще ничего не делай, что же мне лечь и помереть?

Маг понимающе покивал.

— Ты такой умный, — улыбнулась Будур, — теперь ты будешь моим учителем и всему меня научишь, а я буду послушной и внимательной.

Будур приняла скромный вид и начала отщипывать от грозди, которую держал Маг последние виноградинки. Маг с сожалением посмотрел на опустевшую гроздь и положил остатки на мраморный подоконник.

— Ой, что-то я все ем и ем, потолстею и стану совсем некрасивой, померяй мне, пожалуйста, талию.

— Как померять? — Озадачился Маг

— Просто обхвати ладонями талию.

Будур скинула накидку, оставшись в широком лифе и шароварах.

— Сможешь сомкнуть пальцы?

Маг осторожно обнял обнаженную талию царевны, ощутив под ладонями теплую бархатистую кожу, и попытался сомкнуть ладони.

–Немного не сходятся, может нужно сжать?

— Нет, не надо.

Будур покрутилась, ладони Мага съехали на бедра царевны, и Маг тут же отпустил царевну.

— Если ты сожмешь, ты меня сломаешь, ты очень сильный и у тебя очень сильные руки, к тому же мой лекарь Мекха говорит, что если талию девушки можно обхватить ладонями, значит, она умирает от голода и ее надо лечить. А лечит он отварами трав и баней. А мне в бане скучно, там дышать сложно, если ты пойдешь в баню, ты меня возьмешь с собой?

Маг от неожиданности хмыкнул.

— А мой папа, султан Аграт Двенадцатый, часто ходит в баню с девушками и говорит, что там их учит чему-то. Ты же мой учитель, ты меня тоже чему-нибудь научишь.

Маг уловил в честных наивных глазах Будур оттенок лукавой улыбки.

— А еще я буду у тебя прятаться от Мекха, он меня поит горькими травами и у меня от них болит язык, а здесь меня никто искать не будет. Побоятся.

Царевна подхватила накидку, приоткрыла дверь, прислушалась и, выходя, пообещала:

— Вечером приду учиться.

"Это что-же получается", — попытался подвести итоги Маг — "сегодня возле удачно взбаламученного пруда на берегу собралось целых три лягушки и одна цапля."

В общем-то, это было хорошо. Плохо было то, что в этой компании Маг чувствовал себя не мудрой цаплей, а пусть красивой, умной и сильной, но лягушкой. На всякий случай Маг посмотрелся в бронзовое зеркало на стене, но вместо умного и сильного красавца увидел слегка ошарашенного волшебника заурядной наружности.

Глава 3

Дворцовая баня Аграбы приятно удивила Мага. Это было разумное сочетание роскоши древней Хараппи и строгой целесообразности древнего Магриба. Тот, кто задумал и воплотил в камне это строение, понимал толк и в целительстве и в наслаждении. Маг опробовал и горячую парную, с теплыми, но не раскаленными мраморными лежаками и стенами из индийского сикомора, заполненную густым влажным паром, смешанным с благовониями и прохладный, бурлящий пузырьками бассейн и водопады теплой и холодной воды, льющиеся с потолка. И теперь, распаренный и довольный, он, завернувшись в простыню, вместе с лекарем Мекха сидел в просторной теплой мыльной на теплой мраморной лавке, опустив босые ноги с деревянный таз, наполненный согретой минеральной водой. Между ним и Мекха стоял поднос с фруктами и деревянный бочонок с превосходным белым вином. Слева от Мага располагалась жаровня, наполненная раскаленными камнями, и время от времени Маг, по совету Мекха, подливал на камни благовония, из любезно предоставленного ему лекарем набора. И каждый раз в воздухе разливался новый свежий аромат, а довольный Мекха подробно рассказывал, как благотворно именно это благовоние влияет на способности человека, и как именно это благовоние укрепляет здоровье. По его словам выходило, что вот так вот, необременительно и удобно, попивая между делом легкое вино можно вылечиться от любой болезни. И Маг поймал себя на том, что уже вполне верит этому и даже слегка завидует обитателям дворца, имеющим возможность воспользоваться услугами такого знающего лекаря и поэтому не опасающимся никаких хворей. Да и как вообще можно чего-либо бояться, если чувствуешь себя умиротворенно и расслаблено, всем телом поглощая разлитое в теплом воздухе спокойствие и здоровье, и в ответ невольно источая свое довольство и благожелательность.

–Воистину почтенный Мекха, ваш исключительный талант, ваша опытность создали удивительное средство избавления от недугов.

— Такая высокая похвала моих скромных достижений это несказанная честь для меня. И вдесятеро радостней слышать это от столь мудрого и искушенного знатока человеческой природы и всего мироздания.

Мекха наполнил вырезанные из красного дерева бокалы вином. Маг с удовольствием попробовал золотистую жидкость, и по лицу его расплылась блаженная улыбка.

— Как жалко, что принцесса Будур, видимо по неопытности, не прибегает к вашей несравненной мудрости и не использует столь верное средство для своего выздоровления.

— Нездоровье восхитительной царевны проистекает не из внешней болезни, а как бы сказать, из некоторых свойств душевной печали.

— Вот как?

Маг заинтересованно наклонился к Мекха, и тот, хлебнув из деревянного бокала вина начал сплетничать:

— Принцесса Будур некоторое время тому назад, что извинительно в ее возрасте, выказывала чисто дружеское расположение молодому десятнику гвардии, весьма приятному молодому человеку, полному всяких достоинств и, кстати, лучшему фехтовальщику гвардии, ну, и, само собой, разумеется, и Аграбы. Человек он был редчайшей скромности и добропорядочности, но гвардейская среда, вечеринки в тавернах, кто-то что-то сказал, кто-то не так понял и две луны назад, после пустой ссоры состоялся поединок и он трагически погиб, сраженный каким-то проезжим торговцем.

"Ну, кто-то сказал — это десятник решил похвастаться", — перевел про себя Маг, — "а кто-то не понял — это, скорее всего, наш знакомый Ашер не понял, зачем десятник болтает лишнее о том, чего говорить вовсе не надо. А дальше совершенно случайно появляется заезжий торговец, почему-то умеющий неплохо обращаться с саблей и лучший фехтовальщик Аграбы оказывается совсем не лучшим фехтовальщиком на Востоке".

— Неразумная молодость, — вздохнул Маг. — Огорчительное событие, а ведь несравненная царевна Будур кажется единственная наследница великого султана. Я, правда, слышал, что султан тоже любит посещать дворцовую баню и не один, а в окружении девушек, значит, есть надежда на наследника?

— Султан не может иметь детей — рассеянно произнес Мекха, но тут же дернулся и поправился.

— Хотя именно сейчас великий султан в полном расцвете сил и полон кипучей мужской энергией, а для любой подданной Аграбара нет большего счастья, чем подарить свою любовь великому султану и припасть к его стопам.

— И да подарят им боги и великий султан это счастье, — начал было Маг продолжать эту интересную тему, но Мекха обеспокоенно улыбаясь, воскликнул:

— Прошу прощения, почтенный Маг, но за приятной беседой в вашем изысканном обществе я совсем забыл о своих обязанностях, и чуть было не пропустил время для массажа. А массаж это вершина банных процедур, а правильный массаж это самое действенное средство оздоровления для души и тела.

Лекарь громко хлопнул в ладоши.

–Эй, принесите нам притирания для массажа.

Двое юношей, почтительно стоящие у дальней стены, в длинных до пят халатах с капюшонами и с закрытыми платками лицами, дабы не вводить в ненужное искушение посетителей, достали кувшинчики, слили из них маслянистые жидкости в бронзовую чашу, перемешали и пока один убирал посудины, второй торжественно понес притирание.

— Правильно составленное и верно нанесенное при массаже притирание доставляет радость телу, а искусство массажа заставляет вибрировать струны души, наполняя ее легкостью и энергией.

— Несомненно, несомненно, почтенный Мекха.

Маг наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь, потом потянулся, разминая руки, наклонился и, достав снизу деревянный таз с целебной минеральной водой, под удивленным взглядом лекаря поставил таз себе на колени.

— Вы, уважаемый Мекха, как всегда правы, именно притирание сейчас и необходимо.

Маг улыбнулся и выжидающе посмотрел на дверь, ведущую в зал отдыха. Дверь резко распахнулась, сбив с ног слугу, и пока тот, выпустив из рук чашу с чудодейственным притиранием, падал с возмущенным криком на пол, в теплую мыльную заскочили два крепких бойца в темных одеждах с обнаженными саблями и встали по обе стороны двери, настороженно глядя на Мага через прорези в масках, закрывающие их лица. Следом за ними, перепрыгнув через порог, влетел третий, держа в каждой руке по метательному ножу. Поперек его груди висела полупустая перевязь с метательными ножами. Еще в полете он выцелил взглядом спокойно улыбающегося Мага, но при приземлении угодил точно в масляную лужу разлитого притирания. Нога его тут же пошла вскользь, его повело в сторону и, пытаясь удержаться на ногах, он так нелепо взмахнул руками, что нож, зажатый в его левой руке, описал странный зигзаг и полоснул одного из бойцов по горлу. Метатель с трудом выровнялся и ошеломленно проводил взглядом падающее тело своего бойца. И только когда тело бойца, разбрызгивая струи крови, рухнуло на лежащего на полу слугу и тот истошно заорав, потерял сознание, а на полу зазвенела выроненная убитым сабля, метатель очнулся и яростно заорав, метнул с двух рук ножи. Маг резким движением выплеснул на жаровню из таза воду и вскинул таз, прикрывая себя и лекаря. Два ножа со стуком пробили деревянное днище и остались торчать в тазу. Метатель выхватил из ножен перевязи два ножа и гортанно крикнул оставшемуся бойцу и тот, выставив саблю, начал осторожно обходить Мага сбоку. В это время из жаровни с шипением ударил фонтан пара, мгновенно скрыв в густой пелене и Мага и лекаря. Маг вплел в канву грядущих событий простенькие узоры душ нападавших, перераспределил потоки удачи и швырнул сквозь облако пара пробитый ножами таз в разрез между метателем ножей и крадущимся к Магу бойцом. По странной прихоти то ли природы, то ли Мага, вслед за летящим тазом увязался плотный клок пара, причудливо повторяющий фигуру бегущего человека. Метатель, мгновенно сориентировавшись, метнул оба ножа выше и ниже летящего таза и, услышав вскрик, довольно ухмыльнулся. Таз с грохотом врезался в стену и развалился на части, пар поднялся вверх и исчез, а Метатель увидел падающую навзничь фигуру своего последнего бойца, убитого точными попаданиями метательных ножей в горло и живот. И снова по мраморному полу со звоном прокатилась сабля. Метатель медленно повернул голову и увидел все также спокойно сидящего на прежнем месте и улыбающегося Мага. Метатель слепо пошарил по перевязи и достал из ножен последний нож, а Маг, подняв деревянную кружку и постучав пальцем по донышку, ободряюще подмигнул. Метатель не выдержал напряжения, и с воем ужаса попытался выскочить за дверь, но опять подскользнулся в луже притираний, запнулся о порог, ударился правой рукой о косяк и уже падая, понял, что рука его не слушается и он падает на собственный нож.

Маг перестал улыбаться, налил в кружку вино и в полной тишине выпил.

— Забавно получилось, ты не находишь, почтенный Мекха? — повернулся он к лекарю.

Но почтенный лекарь, бледный как мел сидел в полной прострации с закатившимися зрачками и только мелко дрожал.

–Да, похоже, получилось не совсем забавно.

Маг поискал взглядом второго слугу, ожидая увидеть и его в обмороке на полу, но тот стоял, плотно прижавшись к стене, и огромными темными глазищами с ужасом и восторгом смотрел на Мага. «Этого еще мне не хватало» — подумал Маг и на всякий случай одернул простыню, обернутую вокруг его торса.

А в дверь, выставив короткие пики, один за другим уже вваливались четверо гвардейцев.

— Никому не двигаться! Стоять на месте! Оружие на пол!

Двое тут же уперли наконечники пик в неподвижные тела нападавших, а двое других настороженно замерли напротив Мага, зафиксировав острия пик в локте от его лица. Следом за гвардейцами в парную зашел начальник стражи Ашер, на ходу вытирая платком заляпанную кровью ладонь.

— Пики в пол! — тут же заорал он на гвардейцев — Проверьте парную!

Гвардейцы опустили пики, пинком распахнули двери горячей парной и исчезли в клубах пара. Ашер подошел к телам убитых, сдернул с лиц маски, внимательно осмотрел раны, вытер руки и с отвращением швырнул платок на пол. Из парной вместе с клубами пара вывалились распаренные гвардейцы:

— Там пусто, господин Ашер, никого нет.

— Почтенный Маг, — раздраженно процедил Ашер, отвернувшись от гвардейцев, — неужели нельзя было хоть кого-то оставить в живых? Зачем же было убивать всех?

— Почтенный Ашер, — Маг, ощипывая пышную гроздь, лакомился виноградом, — а причем тут я? Я никого не убивал, я мирно кушал виноград. Пришли странные вооруженные люди, махали острым оружием, что-то дико кричали, зачем-то жестоко поубивали друг друга, до обморока испугали слуг, и вконец испортили мне банное удовольствие.

Маг встал и махнул стоящему у стены слуге:

— Эй ты, забери этот поднос и неси его в мои покои. Может хоть там можно будет в спокойствии вкушать виноград.

Слуга оторвался от стены, подошел к Магу, подхватил поднос и замер, низко наклонив голову. Маг с сожалением поднялся с теплого мраморного сиденья.

— Ну, не буду утруждать вас своим присутствием, и мешать вам исполнять ваши не простые обязанности. И, Ашер, пригласи к лекарю лекаря, что-то почтенному Мекха сегодня баня не пошла на пользу.

Маг накинул на шею полотенце и, не торопясь, прошел в одевальную, из которой уже убрали тела, оставив на полу длинные потеки крови. Слуга, шедший сзади, при виде крови начал подозрительно шумно дышать. Маг злорадно ухмыльнулся и, сняв с себя полотенце, накинул его слуге на склоненную голову. Так в этом полотенце он и провел слугу из банного комплекса во дворец мимо мельтешащих слуг и торопливо спешащих куда-то, с выпученными от усердия глазами, караулов гвардейцев. Возле покоев принцессы Маг забрал у слуги поднос, поставил его на ближайший столик, развернул слугу по направлению коридора, ведущего к покоям принцессы, снял с лица слуги полотенце, слегка скрутил его в жгут, и с мстительным удовольствием шлепнул полотенцем слугу пониже спины. Слуга возмущенно пискнул и стремительно исчез в глубине коридора.

Глава 4

Длинный день заканчивался. Солнце село за дальними горами и сразу наступила ночь. Поднявшийся ветер нагнал темные облака, заполонившие небо и принес в сад из степи горький привкус полыни. Но как только ветер потерял силу и затих, сладковатый аромат цветущих роз заглушил степные запахи и за окном зазвенели цикады.

Маг недовольно посмотрел на тусклое пятно луны, с трудом пробивающееся через плотные облака и швырнул в сад через открытое окно косточку от персика. Косточка стукнулась о ствол магнолии, отлетела в сторону и, словно выпущенная из пращи, с шумом пробила подозрительно густой кустарник, подняв в воздух ворох сбитых листьев. Маг разочарованно посмотрел на медленно опускающиеся в темноту кустарника листья и отвернулся от окна. Надеяться на повторное нападение было совершенно напрасно, просто Маг срывал собственную досаду на ни в чем не повинных кустах. Желание выйти на реального противника, так и осталось только желанием, противник почти ничем себя не проявлял и только смутно угадывался в происходящих событиях. В момент атаки наемных убийц у Мага затеплилась было надежда, что вместе с ними появится и таинственный противник, но, увы, нападавшие, судя по всему даже не знаменитые ассасины, а обычные наемники, атаковали без поддержки мантика, и целью их заказа был не опасный и безжалостный магрибец Маг, а лекарь, безобидный и беззащитный хиндиец Мекха. Брошенные убийцей ножи предназначались именно для него. Разочарованный в своих надеждах Маг решил хотя бы спокойно побеседовать с вожаком наемников, и тот при попытке убежать был так неловок, что запнулся на ровном месте и, ударившись о косяк двери, сломал себе руку. Нож из его сломанной руки обязан был выпасть, но почему-то не выпал, а остался зажатым в кулаке так, что при падении убийца непременно распорол бы себе горло. Маг успел изменить его судьбу, исключив возможность его гибели, и рука убийцы случайно дернулась, отводя нож в сторону, но, тем не менее, нож каким-то образом попал убийце прямо в сердце, а Маг почувствовал короткий и мощный выплеск волшебной силы, еще раз изменяющей событие, со стороны города. Плохо было еще и то, что этот всплеск почувствовал даже Мекха, и, если раньше, он просто опасался внезапно появившегося волшебника Магриба, то теперь он был перепуган до невменяемости, и впредь гарантированно будет молчать. Маг пока так и не понял, что же интересного Мекха ему сообщил или мог сообщить, и имело ли это хоть какое-нибудь значение. Хорошо было хотя бы то, что Маг, действуя в своей привычной для него манере идти напролом, все ж таки заставил проявить себя противника — несомненно, боевого мантика высокого уровня. Маг отошел от окна и, присев на стул, начал было входить в сосредоточение, чтобы проанализировать события дня, но в дверь тихо поскреблись, затем она приоткрылась и в комнату проскользнула царевна Будур в длинном до пят темном халате.

— Ой, как у тебя темно, тебе не страшно тут одному?

— Зажечь лампу? — Маг встал со стула и потянулся к светильнику.

— Не надо, так интереснее, да и луна светит, и вообще мне теперь с тобой рядом ничего не страшно. Как они ножами махали, как махали, я думала все, они и тебя убьют и меня и вообще всех. Где у тебя виноград, ага, вот он. — Будур с хрустом раскусила виноградину. — Ты зачем меня отшлепал, ты знаешь, что меня нельзя наказывать. За это у нас в Аграбаре нарушителю полагается страшная смертная казнь!

Принцесса нахмурила тонкие брови, прищурила глаза, выпятила губы, пытаясь произвести грозное впечатление. Получилось смешно, и Маг улыбнулся.

— Но я тебя, так и быть, прощаю, ведь ты теперь мой учитель и защитник. Но все равно,

Нехорошо с твоей стороны меня шлепать, я и так натерпелась и так переживала, что вся похудела и сейчас просто умру с голода.

— От голода так не умирают.

— Много ты понимаешь в девушках, померяй мне талию, пожалуйста, вдруг я уже на грани жизни.

«Ну, уж нет», — подумал Маг, — «Пора заканчивать эти обмеры и поскорее выпроваживать отсюда настырную девицу».

Но пока он думал, ладони сами собой обхватили талию у стоящей к нему боком девушки. — Ты чего через халат, он же толстый, ты неправильно измеряешь, — недовольно забурчала Будур, не переставая поедать виноград. Принцесса положила виноградную гроздь на блюдо, повернулась спиной к Магу и, ухватив руки Мага, переместила их на свою талию.

Маг осторожно обхватил ладонями тонкий стан принцессы и внезапно севшим голосом доложил:

— Все без изменений.

Будур плавно крутнулась, разворачиваясь к Магу, и распахнутый халат неожиданно для Мага слетел с ее обнаженного тела. Маг ошеломленно замер и сердце его тоже вроде остановилось.

— Ой, — притворно удивилась Будур и прижалась к Магу. Разумом Маг все еще понимал, что это необходимо прекратить, но чужое желание беспрепятственно прошло через все слои его защиты и стало его собственным, контроль над телом безвозвратно рухнул, руки вдруг зажили своей не подчиняющейся ему жизнью, и сознание словно подернулось туманной дымкой. Время сначала замедлилось, потом резко ускорилось, сладкая пелена вспыхнула ярким радостным светом, и пришло облегчение.

Тяжело дышащая принцесса Будур слезла с Мага и на заплетающихся ногах начала искать свой халат. А найдя, оделась, выпила воды, поцеловала Мага, пригрозила скоро вернуться и с торжествующей довольной улыбкой выскользнула из комнаты.

Глава 5

Утро следующего дня Магу пришлось, по высочайшему пожеланию и особому приглашению султана, провести в приемной султана. Маг занял место «заболевшего» Мекха и принял участие в малом совете султана, который совмещался с утренним процессом насыщения султана. Занятие оказалось вовсе не скучным, а достаточно интересным и полезным, не сам процесс насыщения, конечно, хотя и это тоже было познавательно, а разбор вчерашних прискорбных событий. Сначала Ашер рассказал о мелких происшествиях в славном городе Аграбе, упомянул о том, что караванщик Мажур уже собрал богатый караван, в который вошли три уважаемых купца. Караван готовится на днях отправиться в путь. Дежурные разъезды стражников отправлены по караванным тропам, но никаких следов «черных всадников» не обнаружено. Затем Ашер подробно и обстоятельно описал действия по ликвидации подлых убийц, засланных из соседнего, враждебного Аграбару государства Бахрейма, чтобы совершить злодейское покушение на благородного султана. Призванная мудрым султаном защищать интересы, спокойствие, здоровье и жизнь султана тайная стража вовремя разоблачила низкие и предательские помыслы врагов и встала незыблемой скалой, о которую разбились коварные замыслы ничтожных бандитов. Враги были вовремя обнаружены, оттеснены в сторону дворцового банного комплекса и в короткой, но кровопролитной схватке уничтожены силами доблестных гвардейцев. Все пятеро нападавших, не пожелавших сдаться на милость султана, убиты на месте, правда, в неравном бою были ранены трое гвардейцев, а двое геройски погибли. В городе проведены облавы, предприняты жесткие оперативно-следственные предприятия, найдены двое пособников, они уже во всем сознались, раскаялись и проклинают тот день, когда согласились взять грязное золото нечестивого султана Бахрама. Оба предателя — закоренелые преступники, погрязшие во мраке предательства, и только сейчас на них снизошло просветление, и они просят султана милостиво предать их казни, поскольку не мыслят продолжать жить с таким грузом грехов на душе.

— Совесть, значит, проснулась в злодеях, — султан глубоко задумался, делая сложный выбор между пирожком и булочкой, и, наконец, решившись, взял пирожок с инжиром.

–Значит, опять все злодеи не пережили допроса и скончались в муках совести, — султан откусил пирожок и пожевав, одобрительно кивнул радостно заулыбавшемуся повару.

–Такими методами дознания он мне всех подданных поубивает, — пожаловался султан визирю.

Визирь понимающе и сочувственно улыбнулся султану, но высказался вполне дипломатично.

— Выдергивая сорняки, приумножаем урожай полезных злаков.

Личный телохранитель султана долил в золотой кубок султана вина и между делом заверил султана, что порубить пятерых, или десятерых наемных убийц лично для него никаких проблем не составит. Но он считает, что надо же решить, наконец, вопрос о безопасности всего дворца, и неплохо было бы организовать под его руководством внутреннюю охрану султана, для чего нужно всего-то несколько тысяч динаров. Тысячник Бекбарс откашлялся, и в свою очередь заявил, что войска султана хоть сейчас готовы пойти в бой, и под его командованием могут с легкостью смешать с песком и наемных убийц, и султана Бахрама и весь его султанат Бахрейм, нужно только передать гвардейцев под его руководство. А также поручить ему охрану дворца, и выделить всего-то несколько десятков тысяч золотых динаров для проведения маленькой, но победоносной войны.

Султан отпил из золотого кубка, отставил его в сторону и задумчиво постучал пальцем по столу.

— Все бы тебе, Бекбарс, воевать. Только зачем же биться своим железным лбом о железный лоб Бахрейма в одиночку? Наши соседи могут огорчиться, если мы не позовем их на совместную борьбу с вероломным султаном Бахрамом. Нам совсем не нужно, чтобы они обижались на нас и оставались в стороне, когда мы начнем священную войну с несправедливостью и предательством, что скажешь, Ашер?

— Воистину, повелитель, ваши слова открывают нам врата на верную дорогу, ведущую к победе над вашими врагами. И Джармия и Руанийя с радостью поддержали бы нас в нашем желании вернуть Бахрейм на путь благонравия и миролюбия. Но Джармия после недавних попыток замирить своих соседей кочевников, находится сейчас в сложном положении и побоится убрать своих воинов из мест былых схваток с кочевниками. Кочевники саларийцы никак не хотят поверить в свое замирение и продолжают делать дерзкие набеги на Джармию. Про Руанийю наши осведомители сообщают, что она сейчас внешне благополучна и ни с кем не конфликтует, но вот внутри нее благополучия нет. В самой Руанийе в последнее время происходят какие-то странные события. То у них неизвестное чудовище разгуливает по улицам их столицы, а потом бесследно исчезает, то у них вся казна то пропадает, то появляется. Но если и появляется, то не полностью. А ведь без казны никто воевать не станет.

— Да какая у Руанийе казна, — фыркнул Джафар и презрительно махнул рукой,блеснув драгоценными перстнями, — одно название, что казна. Куда им до казны нашего пресветлого повелителя.

Джафар со сладкой улыбкой склонился перед Агратом Тринадцатым Великолепным и удостоился его благосклонного кивка.

— Вот я и говорю, — оживился Бекбарс, — коли соседи не могут помочь, значит, можно с ними не делиться ни славой, ни добычей. Да и почтенный Джафар говорит, что деньги в нашей казне есть. Можно воевать.

— Все поступления денежных средств в казну учтены, и все средства распределены уже на год вперед. Денег на войну нет. Нет денег, — перестал играть в дипломатию и уперся визирь Джафар, с которого слетело все его благодушие при виде загребущих рук, тянущихся в казну.

— Лишних денег нет, — повторил он, сурово обвел нехорошим взглядом всех, кто покушался на казну и задумчиво уставился на молчаливого Мага, — но, возможно, есть другие возможности для уничтожения этих святотатцев и поклонников Аримана?

И все остальные без особых, впрочем, надежд тоже поглядели на Мага. И Маг постарался оправдать все ожидания. Сначала отметил прозорливость и мудрость советников светлого султана, что как яркие звезды сверкают в темном небе невежества и заблуждений, но лишь мудрость самого султана, как сияющая луна полностью рассеивает мрак и освещает путь заблудшим. Несомненно, необходимо наказать погрязших в греховных заблуждениях бахреймцев, а самый верный и правильный путь, ведущий к этому, это прибегнуть к помощи великого Магриба. И Маг, как представитель могучего Магриба, готов хоть сию минуту произнести тайные заклинания и оставить на месте городов Бахрейма выжженную пустыню. Тысячник Бекбарс вздрогнул и ревниво покосился на Мага. Ашер недоверчиво ухмыльнулся. Визирь просиял улыбкой и развел руки.

— Ну, вот же, можно!

Приятно удивленный султан даже перестал жевать и протянул кубок телохранителю.

А для этого, продолжал Маг, достаточно получить повеление верховного совета Магриба. И Маг не сомневается, что верховный совет Магриба, верный своему союзническому долгу рассмотрит обращение уважаемого султана и обязательно, в положенный для этого срок, примет такое правильное решение. А также Маг уверен, что пресветлый султан в знак признательности, и в соответствии с древними традициями предложит верховному совету Магриба принять от него в дар светлым богам один миллион золотых динаров.

Бекбарс уважительно хмыкнул. Рука телохранителя дрогнула, и вино полилось из кувшина мимо бокала султана. Радостная улыбка визиря медленно угасла.

В конце своей речи Маг выразил благодарность и восхищение начальнику стражи Ашеру, который своим умелым руководством и беспримерным мужеством спас множество невинных людей от опасности и даже защитил Мага от кровожадных убийц. Маг сам был свидетелем того, как храбрый Ашер своим телом заслонил беззащитного лекаря Медхи и своей могучей рукой сразил двоих наемников.

Собравшиеся, согласно покивали головами, но никто Магу почему-то не поверил, даже сам Ашер. Султан недовольно покосился на своего телохранителя, и, поставив пустой кубок на стол, хлопнул в ладоши.

— Малый прием закончен — тут же провозгласил визирь.

В коридоре Маг остановил хмурого Ашера, который, судя по его виду, не испытывал

ни малейшей благодарности за правдивый рассказ Мага, и договорился с ним о получении ключа от башни мудрецов. После приема Маг направился в город на знаменитый базар Аграбы, чтобы до полудня, когда солнце поднимается в зенит и всякая работа в Аграбе замирает и даже базар начинает быстро пустеть, успеть закупить травяные и не травяные составы и инструмент необходимый ему для проведения ритуала познания.

Было бы интересно побродить по базару Аграбы, послушать как яростно торгуются покупатели и купцы из-за никому не нужной безделицы, порадовать глаза разноцветием тканей, полюбоваться спелостью и наливом фруктов, россыпью лежащих на лотках, вдохнуть аромат острых специй, выпить на пробу молодого аграбарского вина, оценить проковку и заточку кинжалов в оружейных лавках. Или зайти в лавку для мудрецов, взять в руки старинные свитки и развернуть их с легким шорохом, чтобы мельком прочитать записи на древнем, уже давно вышедшим из употребления языке, о мудрости прошедших веков или о мучительной тоске и сердечном страдании в плохо подогнанных друг к другу строках, посвященных неразделенной любви. Это было бы интересно, но Маг не стал тратить свое время. Он поймал пробегающего мимо него босоногого парнишку, показал ему медный фельс, мелкую медную монету и приказал немедленно найти и привести в «Черный лотос» Али Ладена с Тростниковой улицы вместе с двумя его помощниками. Парнишка быстро закивал головой, подтверждая, что понял приказание, оторвал взгляд от медного фельса и стремглав бросился исполнять поручение. В прохладном зале «Черного лотоса» Маг не успел даже допить кружку легкого светлого вина, как входные двери распахнулись и в зал вбежали трое парней, во главе с Али Ладном. Парни остановились посреди зала и Али замер, не находя в зале никого в традиционном черном костюме волшебника Магриба. Но посланец Мага дернул его за рукав и показал на человека в обычной одежде горожанина. Мускулистый охранник, следящий за порядком в зале, поднялся со своего места, положил ладонь на рукоять короткой дубинки, заткнутой за поясом, и вопросительно взглянул на хозяина зала, стоящего за прилавком. Но тот, спокойно сопроводил глазами вошедших, и увидев, что Али подошел к Магу, отрицательно качнул головой, и охранник, потеряв интерес к парням и уселся обратно.

— Мы явились по твоему зову уважаемый господин волшебник! Ждем твоих распоряжений.

Али склонил голову, проявляя почтение и замер в ожидании.

Маг катнул по столу медную монету босоногому мальчишке и тот, подхватив ее со стола, тут же спрятал ее в складках одежды.

— При нашей встрече, ты, Али, утверждал, что хорошо знаешь, какой товар есть на базаре Аграбы и где его можно найти. Я желаю, чтобы ты сейчас же отправился на базар и нашел для меня то, что мне нужно. В зависимости от того, как быстро ты это сделаешь, я решу, стоит ли мне поручать тебе иные, более сложные задания, а в дальнейшем, может быть, и подумаю об изменении твоей судьбы.

Маг выложил перед Али Ладеном стопку серебряных динаров и объяснил, на что тот должен их потратить. Али выслушал указания, аккуратно собрал монеты и поклонился.

— Мы все поняли, уважаемый господин волшебник, сейчас же все выполним, можете даже не сомневаться.

— Аграба слишком маленький город для моих сомнений, — усмехнулся Маг, — все жители его видны мне, как на ладони.

Али еще раз поклонился и вместе со своими притихшими помощниками поспешно вышел из «Черного лотоса». Пока выполнялось его поручение, Маг с удобством расположился в прохладном зале постоялого двора, неторопливо пробуя ароматные цветочные чаи из принесенных ему пяти небольших чайников и продумывал свои дальнейшие действия. Попробовать весь набор чаев он не успел. После того, как он отхлебнул из небольшой чашечки напиток, налитый из четвертого чайника, в «Черный лотос» снова вбежал Али Ладен. Охранник недовольно посмотрел на возмутителя спокойствия, что-то проворчал, но подниматься с места на этот раз не стал.

— Уважаемый господин волшебник! Мы достали все, о чем ты нам сказал. И мы нашли лавку, где продаются звучащие чаши.

Маг не спеша, допил чай из чашечки, покатал во рту последний глоток, наслаждаясь неповторимым цветочным вкусом, одобрительно кивнул хозяину зала, покосился на пятый, нетронутый им чайничек и решительно поднялся.

— Ну, что же, пойдем, посмотрим на твои находки.

За дверями Мага ожидали босоногие помощники Али с корзинами, в которых были разложены уже закупленные ими товары. Маг мельком осмотрел покупки и кивнул Али.

— Все верно, теперь веди меня к чашам.

Али махнул своим парням и пошел впереди Мага, на ходу поворачиваясь и для убедительности жестикулируя.

— Мы обежали весь базар Аграбы и осмотрели все лавки на базаре. Чаши я нашел только в лавке Тощего Бучати. Его так называют, потому что на другом конце базара есть лавка другого Бучати. Так того называют Толстым Бучати. Я не стал спрашивать, сколько стоят бронзовые чаши, чтобы Тощий Бучати не подумал, что они нам нужны. Если он увидит, что мы хотим их купить, то он сразу же поднимет цену. Я на всякий случай приценился к деревянной хиндийской трости, сказал, что мой наниматель хромает, так Бучати за нее запросил целый золотой динар. Я-то потом поговорил со знакомым парнем, его зовут Маклар, он в этой лавке выполняет всякую черную работу. Так он говорит, что Тощему Бучати эти чаши вместе с другими товарами достались при распродаже лавки Хасура почти за бесценок. Маклар Тощему Бучати ничего не скажет, тот ему не платит уже вторую луну, а я ему за разговор дал фельс для надежности, но он и так знает, что если проболтается, я его сильно поколочу. А вот и лавка Тощего Бучати.

Али распахнул дверь лавки, звякнули колокольчики, висящие над дверью и Маг слегка прихрамывая, зашел внутрь. Тощий Бучати оказался вовсе не худым, а довольно таки плотным мужчиной и Маг задумался, каких же размеров должен достичь другой лавочник Бучати, если его называют толстым. Тощий Бучати, стоящий посреди лавки, быстро оглядел вошедшего, остановил взгляд на вместительном кошеле, подвешенному к поясу, расплылся в довольной улыбке и развел руки как бы предлагая вошедшему все товары своей лавки.

— Чем могу служить тебе, уважаемый?

Маг неловко потоптался, слегка припадая на левую ногу, оглядел лавку и остановил свой взгляд на странной трости с бугристыми утолщениями по всему стволу.

— Прекрасный выбор! Отличная трость, древнее произведение хиндийских мастеров. По достоверным свидетельствам этой волшебной тростью владел сам Ашанди, сподвижник пресветлого Ахура, победитель темных дэвов! Только для такого достойнейшего человека, из глубокого уважения к тебе отдаю в твое владение эту священную трость. Забирай! Всего за два золотых динара!

Маг, протянувший уже руку к трости, отдернул ее и с неприкрытым удивлением и обидой посмотрел на лавочника.

— Как два золотых динара? Да у тебя, уважаемый, совесть черна как у этого самого Ашанди, приспешника черного Аримана! Или ты тоже являешься поклонником нечестивого Аримана?

— Зачем нам вспоминать про какого-то Аримана, да не будет к ночи помянуто это имя! Мы же говорим не об Аримане, а об этой великолепной трости, это же чудо, а не трость! С ней можно идти по дороге даже не утруждая ног, она сама несет своего владельца, а как прекрасно смотрится, и всего за полтора золотых динара!

— Возможно, у твоей трости на пятке и приделано копыто, но я что-то не вижу у ней ни хвоста, ни ушей и она совсем не похожа на ишака, на котором я могу ехать по дороге не утруждая своих ног и который как раз и стоит полтора золотых динара. Или ты считаешь, что это я ишак и мне можно безнаказанно ездить по ушам?

— Великие быки-хранители мне свидетели, у меня никогда не было таких недостойных мыслей! Разве я слеп и не вижу, что передо мной человек, отмеченный милостью богов, обладающий высоким разумом, и он, конечно же, понимает, что такая великолепная трость не может стоить меньше золотого динара!

— Золотого динара! Нет, возможно, эту палку и можно взять за динар, если добавить к ней вот этот коврик для ног, вот этот кувшин для мытья рук и вот этот набор медных мисок и вот этот халат.

— Как можно, уважаемый, такое говорить! Это же индийский ковер, он сам по себе стоит целый золотой динар. А этот серебряный кувшин из Багдада стоит больше золотого динара, а эти бронзовые чаши…

— Даже не думай говорить мне, что и эти миски стоят целый динар, потому что их делали из золота, а из скромности покрыли медью. Про халат я даже и не спрашиваю, боюсь узнать, на чьих знаменитых плечах он когда-то висел и при каких печальных обстоятельствах он их покинул.

— Я не говорил, что эти миски, то есть чаши, стоят целый золотой динар, но они стоят серебряный динар каждая. А халат…

— Про халат сейчас не будем, до него очередь еще дойдет. Не может медная миска стоить серебра. За медь положено платить медью. И если платить серебро, так за всю медь. Значит, уважаемый, набольшая цена этим мискам один серебряный динар. Это мы с тобой определили. Теперь перейдем к посеребренному кувшину.

— Погоди, уважаемый, не торопись. Нельзя платить за целых пять чаш всего один динар. Это неправильно. За них нужно платить три динара.

— Два динара, два серебряных динара, — заупрямился Маг и для убедительности показал два пальца.

— Хорошо два. Теперь об этом великолепном серебряном кувшине…

–Теперь ты погоди, уважаемый. Давай закончим с мисками и перейдем к кувшину. Али, заплати уважаемому Бучати за миски оговоренную цену.

Али выложил перед Тощим Бучати два серебряных динара, принял от него бронзовые чаши и отошел в сторону. А Тощий Бучати достал с полки кувшин, установил его на стол перед Магом и замер в предвкушении торга. Два уважаемых и уважающих друг-друга господина, то горячась, то остывая, торговались за бесценный кувшин полклепсидры, но так и не достигли согласия и с сожалением разошлись, сговорившись встретиться на следующий день, если на то будет воля светлых богов. А начальная причина торга — странного вида трость, была в процессе обсуждения цен забыта и осталась висеть на стене лавки.

Глава 6

Жару Маг переждал на постоялом дворе и там же приготовил ароматические смеси, краски и проверил совместное звучание массивных бронзовых чаш. Поставленные в ряд чаши одна за другой загудели, и от их звучания по спине Мага пробежал холодок. Каждая чаша пела своим голосом, но, соединяясь с другими голосами, возникала единая слитная мелодия, волнующая душу. Было большой удачей найти такие чаши в таком городе как Аграба. Их словно специально подбирали по звучанию, и это вызывало у Мага некоторое беспокойство. Но с другой стороны в процессе торга с Тощим Бучати Маг выяснил, что тот не имеет никакого представления о реальной стоимости этих чаш и они действительно попали к нему по случаю. Как бы там ни было, случайно ли чаши попали к нему в руки, или это был расчетливый ход неизвестного противника, отказываться от использования чаш Маг не собирался. Ночью предстояла сложная и достаточно рискованная работа, и эти чаши могли облегчить ее выполнение. Магу предстояло пройти по грани сознания и безумия, но, как учил наставник Мервин, собирать знания по крохам это, несомненно, правильный и безопасный путь. В какой-то момент все эти крохи соберутся в нужный узор, и тебе откроется истина. Однако, когда время и твоя жизнь водой текут сквозь прорехи незнания, а невидимый враг следит за каждым твоим движением, следует рискнуть и попытаться получить жизненно необходимую истину разом, окунувшись в мировой поток познания, но следует при этом помнить, что поиск необходимого должен быть мгновенным. Человек слишком слабая сущность и при задержке в потоке всемирной мудрости душа его может выгореть, и тогда, от ищущего истину, останется лишь пустая бездушная оболочка. Конечно, вероятность удачи была ничтожно мала, за малое время безопасного погружения в мировой поток мудрости трудно найти желаемое знание среди мириад бесполезных и ненужных знаний. И еще Маг знал, что скрыть столь мощное волшебное воздействие от заинтересованного наблюдателя невозможно. И затаившийся где-то в Аграбаре мантик Хараппи, скрытно наблюдающий за событиями, происходящими во дворце султана, обязательно поймет, что Маг проводит ритуал познания. Но Маг также знал, что тому, кто за ним будет наблюдать, невозможно определить, какое знание было запрошено, и насколько был удачен поиск. И тогда бездействие противника становится опасным для него самого. И это должно вынудить его выйти из тени и устранить угрозу для своего существования, то есть самого Мага.

К вечеру, когда жара спала, Маг вернулся во дворец и приготовил заплечный мешок, уложив в него медные курильницы, мешочки с ароматическими составами, подставки для чаш и сами звуковые чаши.

В час, когда солнце скрылось за западными склонами, и упавшая тьма окутала дворец и сад, а в высоком небе ярко высветилась алмазная дорога звездного караванного пути, Маг закинул на спину заплечный мешок, прихватил с подноса гроздь винограда и, отворив двери, вышел в коридор. И сразу же столкнулся с принцессой Будур, одетой в знакомый темный халат слуги.

— Ты почему исчез на весь день? И почему без меня? — сердито зашипела царевна, что, впрочем, не помешало ей тут же начать отщипывать от грозди, которую держал в руке Маг лучшие виноградины.

— Я так хотела весь день учиться, а учителя нет, тебя совсем нельзя оставлять без присмотра. Ты куда собираешься идти?

— В Белую башню, — признался Маг.

— Тогда я иду с тобой. Во-первых тебя туда не пустят, потому что ты не знаешь, что охране надо дать три медных динара, во-вторых там крутые ступеньки и я одна могу запнуться и упасть, а в третьих я там ночью еще не была ни разу. И ни с кем.

— А что нам завтра скажет султан, когда ему доложат о твоих ночных прогулках? — попытался урезонить ее Маг.

— А он об этом не узнает, — хихикнула царевна, — я капюшон накину на голову и снова буду твоим слугой. Давай, я что-нибудь понесу для достоверности.

Царевна забрала у Мага виноградную гроздь.

"Эх, пропал мой виноград", — расстроился Маг, а царевна схватила его за руку и потащила в сад. Выйдя в сад, Маг на всякий случай, перешел на расширенное зрение, но никого и ничего опасного в саду не увидел, только от царевны исходил какой-то дразнящий и будоражущий свет, непрерывно и причудливо изменяющий форму и оттенок. Вот он, минуя деревья, осветил куст белых роз и в воздухе тут же разлился тонкий аромат, вот коснулся замерших было цикад и те разом начали мелодично стрекотать, коснулся фонтана и в свете луны монотонно журчащие струи засверкали, заиграли разными оттенками. Когда, пройдя темной аллеей, Маг подошел к башне, царевна отцепилась от него, накинула на голову капюшон и благоразумно пошла сзади. Караул гвардейцев у башни, видимо, получил соответствующие указания от Ашера и появление Мага с сопровождающим не вызвало у караула удивление. Гвардейцы коротко отсалютовали короткими копьями и расступились, открывая проход к дверям. Маг достал из-за пояса бронзовый ключ и, открыв замок, отворил скрипучую дверь.

— Господин волшебник, — подошел к нему гвардеец и протянул горящий факел, — в башне вдоль стены установлены заправленные масляные светильники.

Маг кивнул гвардейцу, передал ему три динара, забрал факел и вместе со"слугой"зашел в башню Мудрецов. Засова с обратной стороны не было, поэтому Маг закрыл дверь и защелкнув ключом замок, оставил его в дверях. Затем вставил факел в держатель на стене, повернулся и при неярком свете факела оглядел площадку перед лестницей и ступеньки каменной лестницы, уходящей вверх и теряющейся в темноте.

— А что мы будем делать в башне? — шепотом задала, наконец, правильный вопрос царевна.

–Будем разговаривать со звездами, — так же шепотом ответил Маг.

— Здорово, хочешь винограда?

Царевна подняла к лицу Мага ощипанную гроздь. Маг наклонился, ловя губами крупную ягоду, и когда оторвал ее, почувствовал, что ягоду с другой стороны настойчиво вырывают губы царевны. Маг поборолся с наглой захватчицей, уступил и тотчас к его губам приникли мягкие сладкие губы царевны. Через бесконечность Маг с трудом оторвался от Будур и напомнил:

— У нас важное дело.

— Конечно, — легко согласилась довольно улыбающаяся царевна, — если ты перестанешь меня лапать, то давай займемся твоим важным делом.

Только тут Маг спохватился, что его руки уже залезли в разрез халата и нагло сжимают тело царевны. Маг, не торопясь убрал руки из-под халата царевны, мимоходом зачерпнул ладонями ярко розовый цвет, исходящий от Будур и резко выбросил руки вверх. С его ладоней выпорхнула огненная птица и стремительно унеслась вверх. Вверху хлопнуло, разлетелись дождем огненные искры и одновременно запылали все светильники на стене, ярко освещая уходящую вверх спираль лестницы. Царевна взвизгнула и радостно захлопала в ладоши. Маг вежливо поклонился и сделал приглашающий жест в сторону лестницы.

Конец ознакомительного фрагмента.