Меж двух огней

Александра Кравец, 2017

В новогоднюю ночь Марина по всем правилам загадала желание – встретить своего суженого. Да только перестаралась – и вот судьба посылает девушке не одного, а сразу двух достойных претендентов на её сердце. Не зря говорят: «Будьте осторожны со своими желаниями»…

Глава 6. Незабываемые минуты

И вот я снова в школе. В юбке и новых сапогах — и неважно, что они промокают. Сердце замирает и ликует одновременно. Миша моему возвращению безумно рад, как и многие в классе. Мы садимся с ним за свободную парту на среднем ряду, тем самым доказывая всем и каждому, что мы пара. Вдруг ещё не все знают об этом.

Когда в класс входит Волков, мы с Мишей уже сидим рядышком и воркуем как голубки. Вернее, это Миша нашёптывает мне на ушко кое-что приятное, держа за руку и переплетя наши пальцы. Моё же сердце вдруг обрывается, а в горле застревает комок — и ни туда, ни сюда. Но я от себя иной реакции и не ожидала.

Одновременно здороваясь с кем-то из одноклассников, Макс бросает на нас взгляд волка. (Ну а что ещё можно ожидать от человека с такой-то фамилией?) В это же время Миша что-то мне говорит, я не понимаю, что именно, и целует в висок. Волков отводит взгляд, подходит к своей (нашей бывшей) парте, снимает свой и мой (ой, уже не мой) стул со столешницы и садится на своё место. Я сглатываю, но противный ком так и остаётся торчать в пересохшем горле.

Слушая Мишу, краем глаза слежу за тем, как Макс, достав из своего рюкзака цвета хаки дневник и учебник с тетрадкой, водружает его туда, где я просидела несколько долгих лет.

Ничего, переживём как-нибудь…

По звонку в кабинет вошли и Даша с Антоном. Держась за руки. Глаза у Дашки сияют, будто изумруды. Не подозревала, что у них всё так далеко зашло. Она предпочитала не распространяться о своём первом в жизни свидании, лишь отмахнулась, мол, фильм они смотрели, ничего больше. Подруга называется. Но кто бы говорил…

Начался урок истории. Скука смертная, если бы не Миша.

— Такие тоненькие, — прошептал он, обхватив мои запястья, — не удивительно, что они так легко у тебя ломаются!

— А ты бы поймал меня, если б не прогуливал тогда физкультуру? — игриво спросила я.

Миша шумно выдохнул.

— Никогда себе этого не прощу.

— Да ладно! Всё уже прошло!

— Молодые люди, я вам общаться не мешаю? — вкрадчиво спросил историк.

Я даже и не поняла, к кому именно он обращался, пока не ощутила на себе взгляды абсолютно всех своих одноклассников. Раздались смешки. Чёрт. Держу пари, что покраснела как помидор. Пожала плечами и опустила взгляд, принявшись рисовать на полях тетради сердечки с цветочками. Пусть Мишка отдувается за двоих.

— Извините, пожалуйста, — сказал он.

Урок продолжился.

— Мне одному кажется, что наш старичок путает кельтов с Петром Первым? — вдруг сказал Миша, вновь наклоняясь ко мне и едва касаясь дыханием моей щеки.

Я не удержалась и хрюкнула. На весь класс. О Боже.

Сидеть с Мишкой было, конечно, классно, не то что с Волковым. Он шутил, причём всегда умело и вовремя. Вот как сейчас, например. На самом деле тема урока была совершенно иной, не связанной ни с кельтами, ни тем более с великим реформатором всея Руси, но Олег Ильич, дай Бог ему здоровья, умел говорить так неразборчиво, что слова, которые он произносил, не имели ничего общего с теми, которые слышались нам, они сливались в невообразимые рифмы, порождали странные ассоциации и разливались по аудитории подобно горной реке. В прошлом году на выпускном один парень так умело пародировал под гитару Олега Ильича, что Миша, снимавший его выступление на телефон, выложил видео на YouTube, где оно набрало тысячу с небольшим просмотров и три сотни лайков. Не миллион, конечно, но для того, чтобы стать звездой в каком-то там Мелкореченске, этого хватило с головой.

В общем, этот урок закончился для нас с Мишей неудами за поведение в дневнике. Ничего страшного. В своём «основном документе школьника» я уже давно сама расписываюсь в графе «подпись родителей» — бабушка доверяет мне и редко заглядывает в тетради и дневник, знает, что обычно у меня всё в порядке.

На перемене Волков, как обычно, принялся играть в телефон. (Интересно, на каком он уже уровне?) Я же, не в силах усидеть на месте, вышла с Мишей в коридор. Там, стоя у окна и прижавшись друг к другу, мы ловили взгляды проходивших мимо гимназистов и преподавателей. Кое-кто улыбался, кто-то поднимал брови вверх, некоторые равнодушно отворачивались, Любовь Леонидовна, преподававшая труд и рисование, шикнула, чтоб мы прекратили немедленно «это безобразие», а младшеклассники не обращали внимания вообще. Они сновали туда-сюда, устраивали потасовки, ползали по полу.

Как вдруг один малыш налетел на другого, покрепче, и был отброшен им к окошку, у которого стояли мы с Мишей. Глядя на его «полёт», я понимала, что через какую-то секунду голова мальчишки неминуемо столкнётся с чугунной батареей, и понимала также, что ничего не смогу сделать. Только вскрикнуть.

Но Мишка молниеносно — не знаю, как он так успел, может, предвидел траекторию падения — подставил руки и подхватил малыша.

— Ой! — сказали мы с первоклашкой одновременно.

— Всё в порядке? — спросил Миша, помогая мальчугану встать на ноги ровно. К его примятому пиджачку был прикреплён значок с логотипом нашей гимназии. Я тоже носила такой до восьмого класса.

— Д-да, — пробормотал малыш. — Спасибо!

— Будь поаккуратней в следующий раз! — ответил ему Миша. — Это школа, детка!

Мальчик кивнул, развернулся и побежал к своим друзьям.

— Миш, ты просто герой! — похвалила я.

— Это привычка, Мариш, — серьёзно сказал Михаил. — У меня младший брат и племянник. И оба гиперактивные.

На уроке химии Кристина Юрьевна, молодая и пока ещё бескомпромиссная особа, ни с того ни с сего организовала внеочередной срез знаний. Каждому достался листочек с тестами. Я тяжко вздохнула, не ожидая от этих вопросов ничего хорошего и заранее предвкушая полнейший провал.

Обвела взглядом одноклассников. Макс в своём листочке что-то там уже отмечал карандашом, Миша, почесав затылок, — тоже. И Лена, и Даша, и Соня Попова, и все-все-все. А мне хотелось плакать.

— Ну же, Мариш, возьми себя в руки, — шепнул Миша, — ничего сложного здесь нет. Всё это мы уже проходили.

— Сафина и Кравцов, я вас рассажу! — воскликнула Кристина Юрьевна, обрадовавшись, видимо, что можно кому-то сделать замечание, а не просто стоять столбом у доски.

— Извините, — сказал Миша и одарил меня ободряющей улыбкой.

Я поверила ему и принялась читать вопросы и варианты ответов к ним. Честно говоря, многие слова в них были знакомы, но…

Заглянула в Мишин листок. Вопросы у нас на удивление похожи, варианты ответов поставлены вразброс (Кристина Юрьевна просто гений в составлении тестов!), и я по старой привычке начала бессовестно списывать — авось получу хотя бы четвёрку.

С бывшим соседом по парте я больше не общалась. Мы даже не здоровались и вместо приветствия просто бросали друг на друга короткий взгляд исподлобья. Я понимала, что ему непросто сейчас. И продолжала ловить на себе его взгляды, которые он тут же отводил, едва завидев, что я тоже на него смотрю. Было до ужаса неловко и в то же самое время раздирало любопытство — любит ли он меня до сих пор?..

Иногда казалось, что нет, об этом говорило его красноречивое молчание и взгляд хищного зверя, то и дело бросаемый в сторону Миши. Иногда, напротив, казалось, что в его сердце ещё остались ко мне какие-то чувства, кроме обиды и разочарования. Были такие минуты, когда Макс задерживал на мне взгляд дольше, чем полагается однокласснику.

Но ЕГЭ неуклонно приближался, и с математикой нужно было срочно что-то решать. Поэтому я предложила Мише делать уроки вместе, таким образом пытаясь одним выстрелом убить двух зайцев — и успеваемость подтянуть, и с любимым больше времени проводить.

Но поговорки не дураки выдумывают, верно? С математикой вышла, мягко выражаясь, ерунда полная. Во-первых, Миша — не Макс, котелок у него хоть и варит, но без помощи Интернета в развязывании задач он обходился лишь за редким исключением, во всяком случае, при мне. Во-вторых, вместо домашки мы занимались другими, более интересными делами. С моей стороны это было, безусловно, безумством. Но счастливым. И, наконец, в-третьих, за тесты по химии Кристина Юрьевна с особым злорадством, как мне показалось, влепила мне тройку. Прощай, серебряная медаль, и привет, швейное училище?..

В результате за неделю подобного времяпрепровождения моя успеваемость резко снизилась и, что удивительно, не только по точным наукам, но и по биологии с географией тоже, а в диктанте по русскому я вообще допустила глупейшую ошибку — написала слово «искусный» с двумя «с» по аналогии со словом «искусство»… Волков, кстати, получил за тот же диктант тройку. Наши с ним серебряные медали оказались под большим вопросом. Вера Павловна была в шоке и заставила меня вернуться обратно, пригрозив, мол, если я ещё хоть раз посмею отсесть от Волкова, моим бабушке с дедушкой не миновать вызова к директору.

Пришлось вернуться на своё старое место у окошка. Чувство было такое, будто меня раздели. Совсем. Но никто не пялится, чтоб меня не смущать. Уж лучше бы пялились…

А тут ещё едва ли не каждая вторая девчонка в классе посчитала за само собой разумеющееся поинтересоваться, было ли у нас с Мишей уже «то самое». Особо одарённые мозгами девицы не стеснялись спрашивать и при Максиме.

— Ну и как? — обернулась ко мне с первой парты Сонька, будь она неладна!..

— Что «как»?

— Миша горячий парень, да? — Она мечтательно закатила глаза.

— Не твоё дело! — процедила я.

— Значит, было! — непонятно чему обрадовалась Соня.

Я лишь открыла рот в немом вопросе.

— Если б ты сказала «нет» — значит, не было ничего, — пояснила «подруга». — А так…

Волков, готовясь к уроку, выпустил из рук хрестоматию по русской литературе. Полез доставать. Стукнулся головой о парту.

— Чёрт, — донеслось приглушённое.

Ну что тут скажешь? Полный абзац, если выражаться цензурно.

После уроков Вера Павловна оставила нас двоих переписывать диктант. Просто положила перед нами сборник диктантов и строгим тоном приказала Волкову сделать одну ошибку в тексте, а мне — ни одной. На что только не пойдёт классный руководитель ради повышения успеваемости учащихся!..

Пока мы писали, глазея в одну книгу, как раньше, Вера Павловна сидела за учительским столом и, то и дело цокая языком и качая головой, проверяла тетрадки.

Я писала быстро, желая поскорее закончить и уйти домой. С Мишей. Макс тоже усердно выводил в своей тетради каракули. У него не очень красивый почерк. Он сидел от меня на довольно-таки приличном расстоянии, если такое словосочетание вообще применимо к двум людям, сидящим за одной партой, лишь раз или два мы случайно задевали друг друга локтями, пока он не убрал свою руку под парту.

— Я поговорила насчёт тебя с Анжеликой Васильевной, — со вздохом сказала мне классная руководительница, когда я сдала ей тетрадь. — У неё очень плотный график и маленький ребёнок. Но она обещала выкроить для тебя по полчасика два раза в неделю. Подойди к ней, договорись о времени и прочем.

Анжелика Васильевна — учительница алгебры и геометрии, недавно вернувшаяся из декретного отпуска. Иван Петрович, который раньше преподавал у нас математику, вышел на пенсию и с головой ушёл в разведение коз и выращивание картофеля.

— Спасибо, — ответила я и хотела было сказать «до свидания», но Вера Павловна всем своим видом показывала, что разговор ещё не окончен.

Я не ошиблась. И учительница, невольно вгоняя меня в краску, принялась разглагольствовать о моём будущем и великой роли в нём математики, посетовала на то, что я часто и подолгу болею, припомнила, что у меня всегда были хорошие отношения с Волковым и выразила надежду, что он по старой дружбе поможет мне с подготовкой к ЕГЭ.

— Я надеюсь на тебя, Максим. Хоть дважды в неделю. Можете оставаться после уроков здесь. Мало ли, как там сложатся дополнительные занятия с Анжеликой Васильевной. Математики много не бывает, а в нашем случае лучше больше, чем меньше, — закончила Вера Павловна.

Я затаила дыхание, не смея поднять глаз ни на классную руководительницу, ни на Волкова. В эту минуту меня занимало вовсе не моё будущее, а фикус на окне, который не мешало бы пересадить в горшочек побольше.

— Я постараюсь помочь, — услышала я голос своего соседа по парте.

— Вот и договорились! — обрадовалась Вера Павловна. — Я знала, что на тебя можно положиться!

Да уж…

Схватив сумку и курточку, я пулей вылетела из класса в надежде, что Волков не станет меня догонять. Не думаю, что он будет настаивать на совместных занятиях математикой, а Вере Павловне вовсе не обязательно говорить правду.

Миша ожидал меня в холле.

— Заждался?

— Я с Юлией Константиновной программу на выпускной обсуждал.

Миша помог мне надеть куртку, поправил воротник. И когда в холле появился Волков, то наверняка увидел, как Мишины руки лежат у меня на плечах. Не сказав нам ни слова и застёгивая на ходу свою дутую чёрную куртку, Макс направился к выходу, по пути испепеляя нас взглядом, набросил на голову капюшон и сбежал с крыльца вниз. За окнами моросил дождь.

— Чего это Макс на нас так пялится? — спросил Миша. — У него что, недотрах?

— А ты разве не заметил, что на нас обычно все пялятся? — ответила я вопросом на вопрос. Как-то совершенно не хотелось рассказывать Мише о путанице с этими злополучными «М».

— Завидуют! — самодовольно улыбнулся Миша, а я подумала, что в случае с Максом так оно, наверное, и было. Маловероятно, чтобы все мальчишки в школе мечтали оказаться на Мишином месте рядом со мной. А вот каждая вторая девчонка на моём месте — это уж точно.

Дело вовсе не в том, что вся школа узнала: мы с Мишей пара, и моя популярность вмиг взлетела на самый верх, а в Волкове, чёрт его дери. Как-то неудобно обниматься с другим на глазах у того, который не так давно признался тебе в любви.

— А мне одно время казалось, будто он по тебе сохнет, — вдруг сказал Миша.

— Кто? Волков? — я натянуто хихикнула. — Да он, кроме своих цифр, ничего не видит вокруг. Он даже не в курсе, что я девушка!

— Хм, — Миша притянул меня к себе, — а с кем ты тогда танцевала на Дне Валентина?

— С тобой!

— И со мной тоже.

— Слушай, ты что, ревнуешь?

Мне было приятно сознавать, что меня любят, ценят и боятся потерять, а вот с ругой стороны…

— Есть немножко, — признался Миша, — ты же у меня такая красивая! Самая-самая!..

Я потянулась к нему за поцелуем.

— Уроки давно закончились! Ну-ка, марш по домам! — раздался звонкий голос директрисы где-то совсем рядом. — То Антона Тышкевича с Дашей Захаровой гоняла, теперь вас! Как будто мне больше нечем заняться!..

Действительно, лучше уж дома пообнимаемся.

И мы, взявшись за руки, покинули школьную территорию вместе. Над Школьной улицей висело хмурое небо, вдоль подтаявших сугробов вились грязные ручейки. Не прошло и пяти минут, как мои сапоги промокли.

— А ты не хочешь выступить, Мариш? — Миша вернулся к разговору о выпускном, который занимал его больше, чем подготовка к Единому государственному экзамену.

— Что-нибудь спеть под гитару? — удивилась я. — На выпускном?

— Да-да, — заулыбался он, — можем вместе, если не хочешь одна. Переделаем какую-нибудь песню. Про наш класс и учителей. У меня уже кое-какие мысли имеются…

И он принялся излагать свои наполеоновские планы. Честно говоря, мне ужасно не хотелось во всём этом участвовать — я не Миша, блистать на сцене не особо люблю, особенно тогда, когда больше всего на свете хочется затаиться и не вылезать из своей норки, пока учебный год не закончится, и я не получу, наконец, свой аттестат.

— Я подумаю, Миш, — ответила я, — всё же я пять месяцев не прикасалась к гитаре.

— М-м-м, ладно, — согласился он, — но представь, какой клёвый будет номер! Кроме тебя, у нас только Кирилл когда-то на баяне играл. Но раз баян и козе не нужен, то нам и подавно.

— Вика Морозова на скрипке играет, — вспомнила я.

Миша на миг задумался.

— А было бы неплохо включить в программу что-то из классики, да?

— Наверное.

— Я поговорю с Викой. Но всё же номер с гитарой никакие скрипки не заменят.

— Миш!..

— Окей, если у тебя не получится, попрошу Витьку из десятого. — Мы обошли огромную лужу, разлившуюся на пол-улицы. — Слушай, Мариш, научи и меня играть, а? Это же не очень трудно? Как думаешь, у меня получится?

Я улыбнулась.

— Конечно, я в тебе не сомневаюсь.

Дома, пока Миша в гостиной развлекал бабушку разговорами о том о сём, я переоделась у себя в комнате в сухие шерстяные носки, домашние спортивные штанишки с низкой посадкой и любимую футболку с надписями «YES» и «NO» спереди и сзади соответственно. Она открывала мои поясницу и пупок, и пусть в начале марта в ней было ещё немного прохладно, я пребывала в уверенности, что Миша не даст мне замёрзнуть.

Вниз я спустилась с гитарой и учебником алгебры. Миша при моём появлении, широко распахнув глаза, поднялся с дивана, шагнул навстречу, а бабушка пробормотала, чтобы мы сперва покушали, у неё, мол, борщ с пылу с жару. И каша гречневая с тефтелями.

— Вот, смотри, Миш… Главное, садись так, чтобы тебе было удобно. Клади ногу на ногу. Ага. Левой рукой прижимай струны. Подушечками пальцев. Перпендикулярно грифу. Вот так…

Я сидела с ним рядышком, близко-близко, моя рука накрывала его руку, ту, которой он прижимал струны, а мои волосы лежали у него на плече.

— Попробуй прижать указательным пальцем первую струну на пятом ладу…

— Где это?

— Вот.

— Так?

— Да ты всё схватываешь на лету! Молодец!

— С такой учительницей это немудрено.

Я улыбнулась, залюбовавшись его красивым профилем.

— Что дальше?

— Средний палец сюда, безымянный — сюда…

У него тёплые руки. И вообще он весь большой, любимый и тёплый, мне в своей не по сезону лёгкой футболочке было рядом с ним жарко.

— Попробуй сделать перебор. Ого! Ты точно первый раз держишь в руках гитару?

— С тобой — первый.

— Вот хитрец!.. Давай разучим комбинацию аккордов? Или попробуем сыграть на одной струне песенку? Можно «В лесу родилась ёлочка» или «В траве сидел кузнечик». Нет, давай «Во поле берёзка стояла»?

— Давай, что ли, аккорды…

Незабываемые минуты моей жизни. С Мишей мне всё интересно. Предложи он мне, к примеру, чинить отцовские «Жигули», я бы и тогда получала не меньшее удовольствие.

— Ты же не ходил в музыкальную школу! Признавайся, кто тебя учил играть?

— У меня отец играет. И старший брат. Они пытались и меня научить, но я, если честно, не особо вникал.

— Вот оно что!.. У меня папа тоже раньше играл. В молодости у них с друзьями даже что-то вроде своей группы было. «Меломаны» называлась.

— Не слышал. Распалась группа?

— Распалась.

— Мариш, сыграй что-нибудь. Пожалуйста.

— М-м-м, я попробую, но не обещаю, что будет прям супер.

— Не преуменьшай своих способностей. — Миша передал мне гитару.

— Я просто констатирую факт!

— Нет. Ты необъективна. В любом случае лучше переоценивать себя, чем недооценивать.

— Ну, не знаю… Ладно. Земфиру любишь?

— В твоём исполнении я хоть Стаса Михайлова слушать готов.

— А кто это? — прищурилась я.

Мы дружно захохотали, хотя шутка так себе получилась, и я чуть гитару из рук не выпустила.

Немного волнуясь в самом начале и сдерживая смущённую улыбку, запела «Я искала тебя годами долгими…» Голос у меня был далеко не такой сильный и красивый, как у Земфиры (куда уж мне!), но пела я с чувством. Конечно. Песня — это всегда откровение, признание. И пусть мы с Мишей знакомы тысячу лет, тот факт, что мы неожиданно «открыли» друг в друге свою долгожданную половинку, вполне оправдывает слова выбранной мною песни. Миша смотрел на меня так… так особенно.

Потом, войдя во вкус и не останавливаясь, я спела ему «Хочешь?» Миша придвинулся ближе и — я не глядела на него, но чувствовала — просто поедал меня взглядом. Приятное чувство.

Как только отзвучал последний аккорд, моя гитара куда-то делась, а Мишины губы тут же слились с моими, и крыша моя по привычной траектории тут же взмыла в небеса. Пусть Миша пока не позволял себе ничего, кроме поцелуя, я вовсе была бы не против перейти с ним, как говорится, на новый уровень отношений.

— Маринка, я тебя так люблю, ты даже не представляешь!.. Всё для тебя сделаю, хоть на край света за тобой пойду!..

У меня нет оснований ему не верить. Миша и так бросил курить ради меня. Это ли не доказательство его любви?..

— И я за тобой на край света!..

— А я всё равно люблю тебя больше! — Обнял, заставив склонить голову ему на плечо, поцеловал в лоб.

— Нет, это невозможно! Больше, чем я тебя, любить уже некуда!..

— Каким же я болваном был, Мариш, что тебя раньше не замечал!.. Ты уж меня прости!

— Что за глупости ты говоришь!.. Я ведь тебя до Дня Валентина, можно сказать, не замечала тоже.

— Тебе не кажется, что это судьба?

— Я в этом не сомневаюсь!

Несколько хаотичных коротких поцелуев — и мы возобновляем свой странный диалог снова, как будто соревнуемся друг с другом в том, кто кого больше любит, хотя это совершенно неважно. Мы с Мишей любим друг друга до безумия — это главное. И ничего в жизни важнее этого нет. Математика, деньги, карьера, общественное мнение — всё это второстепенно. Или я уже совсем ничего не понимаю в жизни!..

Шли минуты за минутой, рядом с Мишей в этой погружающейся в сумерки гостиной, где не так давно мне признался в любви другой парень, я чувствовала себя самой любимой и счастливой на свете, и, признавшись в своих чувствах по сотому кругу, мы стали строить планы на будущее. О том, что неплохо было бы поступить если не в один вуз, то хотя бы в один город, если не будет проблем с деньгами, снять однокомнатную квартирку и жить вместе. Я бы каждый день пела ему песни и пекла пироги…

А учебник по алгебре я открыла только лишь после Мишиного ухода, часов в девять вечера, и абсолютно всё, что было в нём написано, показалось мне такой китайской грамотой, что у меня просто не хватило ни сил, ни желания расшифровывать эти иероглифы.