Отдаленные последствия. Том 2

Александра Маринина, 2021

Вы когда-нибудь слышали о термине «рикошетные жертвы»? Нет, это вовсе не те, в кого срикошетила пуля. Так называют ближайшее окружение пострадавшего. Членов семей погибших, мужей изнасилованных женщин, родителей попавших под машину детей… Тех, кто часто страдает почти так же, как и сама жертва трагедии… В Москве объявился серийный убийца. С чудовищной силой неизвестный сворачивает шейные позвонки одиноким прохожим и оставляет на их телах короткие записки: «Моему Учителю». Что хочет сказать он миру своими посланиями? Это лютый маньяк, одержимый безумной идеей? Или члены кровавой секты совершают ритуальные жертвоприношения? А может, обычные заказные убийства, хитро замаскированные под выходки сумасшедшего? Найти ответы предстоит лучшим сотрудникам «убойного отдела» МУРа – Зарубину, Сташису и Дзюбе. Начальство давит, дело засекречено, времени на раскрытие почти нет, и если бы не помощь легендарной Анастасии Каменской… Впрочем, зацепка у следствия появилась: все убитые когда-то совершили грубые ДТП с человеческими жертвами, но так и не понесли заслуженного наказания. Не зря же говорят, что у каждого поступка в жизни всегда бывают последствия. Возможно, смерть лихачеЙ – одно из них?

Зарубин

— Имхо, фигня это все про преступную схему с нотариальной конторой, — заявил Дзюба, усевшись в машину. — То есть какое-то дельце, конечно, было, раз Наталью к следаку дергали, но не такое длинное и сложное, чтобы его больше года разматывать. Сто пудов, вся эта шобла подходы к мужу искала. Транспортно-логистическая компания — лакомый кусок, им источники нужны, и жена, у которой такие доверительные отношения с топ-менеджером, — самое оно. Скажешь, нет?

— Скажу «да», — отозвался Зарубин.

Все правильно им с Ромкой показалось. Не в том дело, что опера присматривали себе новое место работы, а в том, что пытались завербовать Наталью. Компания, в которой исправно и давно трудился ее второй супруг, слишком часто мелькала в делах и о наркотрафике, и о контрабанде. Действительно, лакомый кусок.

— Ты хоть понимаешь, Ромка, как мы все попали? — грустно спросил Сергей Кузьмич.

— Понимаю. Чего делать будем? Пойдешь Большому докладывать?

— А что, есть варианты? — безнадежно ответил вопросом на вопрос Зарубин.

Вариантов не было. Судя по тому, что рассказала Наталья, друзей-приятелей из гражданской среды у покойного Выходцева не осталось уже задолго до смерти. Стало быть, если он с кем и делился своими идеями насчет справедливости и отдаленных последствий, то только с коллегами. Мог кто-то из них настолько проникнуться этими идеями, что возомнил себя учеником и продолжателем? Вполне мог. А могло этих учеников-продолжателей быть двое или больше? Ну, больше-то — вряд ли, а вот двое — уже реально. Владение приемами, свидетельствующее о специальной боевой подготовке, возможность получать полную информацию о наличии и состоянии камер наружного наблюдения, умение собирать сведения об образе жизни и маршрутах передвижения будущих жертв — все говорит в пользу того, что речь идет именно о полицейском. Ну что ж, как говорится, больному легче: хотя бы понятно, где искать.

Плохо другое. Если подозреваемый служит в полиции, они обязаны подключать Управление собственной безопасности. И генералу Большакову такой поворот вряд ли понравится.

Зарубин достал телефон, который на время разговора с Натальей ставил на беззвучный режим, и увидел два непринятых вызова от Каменской. Может, хоть она чем-нибудь порадует? Он глубоко вдохнул, постарался настроить голос на «повеселее» и перезвонил ей.

— Ну, Пална, скажи мне три хороших слова — и я буду обожать тебя всю оставшуюся жизнь, — с ходу пообещал Сергей.

— Ты обещал погулять, — послышалось в ответ.

— Чего-о?!

— Ты просил три слова — три и получил. Попросил бы пять — я бы сказала, что ты обещал погулять с собакой.

— Да тьфу на тебя! Напугала аж до инфаркта. А что, есть надежда? Пока я буду гулять, ты закончишь для меня полный обзор научной работы Стекловой?

— Что и когда я закончу — не твое дело. Но ты пообещал — выполняй. Ровно в восемь, не опаздывай, у собаки жесткий режим. И имей в виду, пес мощный, весит много, тянет сильно, невоспитан и практически неуправляем, ты в одиночку с ним не справишься.

Господи, он знает Настю Каменскую тысячу лет, видел ее и радостной, и восторженной, и уставшей, и расстроенной, и больной, и даже убитой горем. Всякую Настю он повидал. Но никогда, ни единого раза не слышал он такого ледяного холода в ее голосе.

Что-то не так. Что-то не так… Что?

— Поедем в контору, — скомандовал он. — Попробую зайти к Большому, если он на месте. Ты на вечер планов не строй, в восемь мы должны идти выгуливать собаку.

Рыжий Дзюба воззрился на него в полном изумлении.

— Что мы должны?

— Что слышал, — сердито огрызнулся Зарубин. — Пална велела нам подъехать к восьми. Обоим. Там что-то неладно.

— У кого неладно? У нее? Или у собаки?

— Если у собаки, то нам с тобой сильно повезло. Но боюсь, что у нас. Ладно, не будем гадать.

— Кузьмич, надо со следователем что-то решать, время-то к вечеру катит.

— Да блин! — в сердцах выругался Зарубин. — Давай звони ему, скажи, что до конца рабочего дня приедешь. А лучше — напряги все свои способности фантазера и выбей у него срок до позднего вечера. Потом звони Тохе, Колюбаеву и Хомичу, пусть отчитаются, чего они там накопали.

— А если ничего не накопали?

— Не каркай! Ну что за елки-палки на мою голову! — взвыл Зарубин. — Два убийства раскрой, но так, чтобы всем понравилось, и чтобы хороших людей не подставить, и чтобы плохим парням по сопатке досталось, и чтобы собственную голову уберечь, и еще чтобы прокуратура на тебя не наехала и «гестаповцы» под ногами не путались. Я-боль-ше-не-мо-гу!

Последние слова он буквально выкрикнул по слогам, и столько в его голосе было злости и ненависти, что сидящий за рулем Роман от неожиданности чуть не въехал в идущую впереди маршрутку.

— Ты чего, Кузьмич?

— Ничего.

Зарубин помолчал немного, потом перевел дыхание.

— Ладно, извини, ничего личного. Просто задолбало все это. У нас два трупа, отрядили шесть человек оперов, дали одного из лучших следователей, а что в итоге? Мы уже два дня толчем воду в ступе, четыре человека во главе со следователем пляшут канкан перед юридической общественностью, а реально этими убийствами занимаемся только мы с тобой. А все почему? Потому что политика. Интересы. Столкновения кланов. Борьба за власть и всякое дерьмо вокруг нее. Большой — хороший мужик, на него давят сильно, он на нас надеется, и подвести его никак нельзя. Ему нужно время, чтобы придумать, как выкрутиться, и мы должны это время ему предоставить. Звони Барибану. Потом ребятам всем по очереди. И на громкую связь поставь.

Дзюба послушно ткнул пальцем в экран на приборной доске. Следователь отсрочки не дал. Впрочем, ожидаемо. Ведь если оперативники раздобудут дельную информацию, ее нужно успеть закрепить документально. Вызвать людей Барибан не успеет, значит, ему придется ехать к ним самому в сопровождении кого-то из оперативников. И Матвея Очеретина обязательно нужно допросить, а это означает либо заказывать конвой и везти его в Следственный комитет, либо выписывать поручение на транспортировку операм, либо допрашивать в ИВС до 18.00. Конвой для срочных случаев выделяют с трудом, нужно долго уламывать руководство конвойного полка или заказывать заранее, с кондачка не получится даже у такого, как Барибан.

Через пятнадцать минут все стало понятно: Сташис находится за городом и до обозначенного времени к следователю никак не успеет, так что ехать на свидание к Николаю Остаповичу Барибану придется Ромке.

Значит, нарисовался некто Фадеев Виталий Аркадьевич… Понятно, что Леонида Чекчурина и Татьяну Майстренко завалил не он, и не по его заказу это сделано. Слишком топорно для убийства по бизнес-мотивам. Но для суда может и сойти. Главное, чтобы Колюбаев проработал наметившуюся связь Фадеева с задержанным Очеретиным. Здесь забрезжила надежда, Зарубин был уверен, что Колюбаев справится, ведь голос капитана звучал очень уверенно, когда он говорил о том, что появился хороший шанс связать мальчика-компьютерщика с крупным застройщиком, насмерть обидевшимся на госпожу Горожанову, мачеху убитого Леонида Чекчурина. В этом месте Сергей снова вернулся к мыслям о том, что надо бы присмотреться к этому сдержанному и явно неглупому оперу. Работать-то некому, с кадрами беда бедовая…

И все-таки странно: парни начали искать в разных направлениях, а сошлось на Фадееве. Может, он на самом деле как-то причастен?

— Антон, ты далеко от дома Фадеева? — вклинился в разговор Зарубин.

— Навигатор показывает семь минут, а что? — послышался из динамика голос Сташиса.

— Колюбаев тоже туда намылился, но он едет со стороны Рязанки, ему еще минут двадцать пилить.

— А он-то с какого…?

— У него зацепка появилась, вроде бы имя Очеретина проскакивало где-то рядом с Фадеевым.

Антон помолчал, усмехнулся.

— Понял. Так что, начальник? Как распорядишься? Уступить место в очереди? Или ждать его и дальше всем вместе?

— Дождись его сначала и отправляй в контору, пусть будет на подхвате, если Барибан захочет ехать людей допрашивать.

— Кузьмич, боюсь, не прокатит, Барибан сказал, что не хочет никого рядом с собой видеть, кроме нас с Ромкой.

— Плевать я хотел на то, что он там хочет, — зло произнес Зарубин. — Дзюба поедет к нему докладывать, но потом он мне самому нужен. У оперов свои начальники, если ты не забыл, и в данном случае это я, а не Барибан. Если что — Колюбаев ему понравится, Николай Остапович дюже уважает таких вот политически грамотных, которые глотка не сделают, пока сто раз не подуют.

— Ну гляди, — протянул Сташис. — Ты начальство, тебе виднее.

Сергей откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Следствие совсем обалдело, берегов не чует. Носятся со своей процессуальной самостоятельностью, как с писаной торбой, и до того доносились, что решили, будто могут розыскниками командовать и выбирать, с кем им работать, а с кем — нет. А ничего, что Следственный комитет и МВД — это два разных ведомства и уголовный розыск следователям не подчиняется? Да провалилось бы оно всё!