Танго с ветром

Александра Сашнева, 2013

Здесь есть все, что нужно для увлекательного фильма – жизнь, смерть и много любви. Конечно же, обман и поиск истины. А еще ветер, теплое море, серф, лаванда и танго. Иногда это на грани, но временами философски печально. По книге написан сценарий, несколько крупных киностудий поочередно пытаются запустить проект, но пока не получается. Содержит нецензурную брань.

Глава 6. Ночные мысли

Ночью Соня почти засыпает. Почти. Где-то на грани, на поверхности между двумя мирами, Соня думает о том, что привычное может быть скучным, но не пугающим. Хотя и скука может стать смертельной. Мы поглощаем мир глазами, ушами, губами, желудком, мозгом, снами, словами, касаниями. Мы пьем его, жуем или жадно глотаем, думаем его. Этот поток и есть мир, мы наполняем им мозг и существуем.

Нет потока — нет сознания, но и слишком бурный поток может сбить наше сознание с ног и повергнуть в панику. Паника — это когда мозг не успевает раскидать новости по полкам. Или когда новостей нет.

Это просто ощутить: стоит остановить взгляд, мир исчезает за серой пеленой. Но и если очень быстро двигаться, мир также превращается в нечто однородно неразборчивое. В серую глину пустоты. Выходит, слишком быстрая скорость равна для нас полной неподвижности. Кто сказал, что за неподвижностью нет ничего? Кто сказал, что за скоростью света нет ничего? Впрочем, «неведомо» равно «не существует».

Это, собственно, и есть коридор реальности — то, что мы успеваем разглядеть, расслышать, ощутить, измерить. Но измерить реальность мы можем только реальностью, доступной нам в ощущениях, и в этом ограничены. Наше общение с миром похоже на бесконечный коридор отражений, возникающий в двух зеркалах, направленных друг на друга, где каждое отражение обогащено сложностью предыдущего.

Соня думает о том, что пространство спокойствия — это пространство предсказуемости. На предсказуемое мозг не тратит энергии, поэтому он так не любит расставаться с прошлым. Твое прошлое и есть ты сегодняшний. В этом секрет всех гороскопов. У нас нет универсального сознания. Прежде чем увидеть мир, мы должны получить инструмент зрения. Сначала рождается тело, а потом — долго, в течение нескольких лет — в мозгу вызревает личность. Это называется детство.

Детство — самое безопасное время, каким бы оно ни было. Время доверия. Ты вынужден всему, что приносит поток реальности, говорить да. Иногда это помогает тебе, иногда это тебя калечит, но у тебя еще нет слова «нет». Сначала ты весь — одно сплошное «да». Мир впечатывается в тебя, делая из куска глины пустоты город твоего сознания, потом населяет его живностью. И дальше ты будешь жить внутри этого города, даже если он полон вурдалаков и змей, даже если его стены получились кривыми, а лестницы ведут никуда. Если смотреть сверху, этот город выглядит как матрица или печать. Отныне все, что ты будешь создавать — вещи, отношения, слова, поступки — будет слепком этой матрицы. И все, что ты будешь брать из мира, должно будет совпасть ямками и выпуклостями со сложной архитектурой твоего внутреннего города. Иногда ты будешь встраивать свою матрицу в нечто неподходящее и неведомое тебе, и тогда дома и эстакады твоего города будут крошиться и оседать в руины. И тебе будет больно. Печалясь и плача, ты будешь исправлять разрушенное, ремонтировать, изменять очертания, не желая расстаться с тем новым, что пришло в твою жизнь, чтобы нанести урон твоему городу. Ты будешь чувствовать панику и страх, пока не возведешь новые формы. Так ты будешь учиться. И однажды, усвоив множество уроков, почувствуешь себя героем, победителем драконов, и вот тут-то тебя и поджидает смертельная встреча с неизвестным. Ты не сможешь предугадать, каким будет человек, который сотрет твой город с лица земли, как Хиросиму и Нагасаки. Твой победитель может оказаться кем угодно: маленькой девочкой, взрослым мужчиной, случайным прохожим, любовником, тренером по танго, учителем литературы, персоной, о которой ты прочтешь в газете. Ты никогда не предугадаешь, кто сотрет тебя с лица земли и превратит твое сознание в пустоту. И лишь тогда ты снова станешь чистым, как в тот миг, когда родился на свет. И лишь тогда ты увидишь мир таким, как есть. Из мира зрителей ты переместишься в мир артистов и рабочих сцены. Увидишь серые кулисы, скрипучие механизмы, цепи, шестерни, которые приводят в движение громоздкую махину мироздания.

Это твоя внутренняя крепость, зона защищенности и комфорта.

И Соня вдруг понимает, что даже к ужасу и насилию можно привыкнуть в детстве и полюбить это только потому, что это из детства. И что потом, даже если ты осознаешь это, все равно будешь искать безопасности в ужасе, и глаза и руки тиранов и преступников будут завораживать тебя, как удав кролика, потому что это пришло и отпечаталось в тебе в детстве.

Соня и сама не знает, зачем эти мысли приходят к ней каждый вечер перед погружением в сон. Поток сознания закручивается вихрем, разгоняется до серого ничто, и перед глазами Сони возникает длинный коридор внутреннего города. И опять она не может понять, где находится этот город — внутри или снаружи. А потом наступает сон.