Дорогая княжна

Александра Уба, 2021

Иви Шеридан с малых лет была приучена выживать и приспосабливаться: к детству без матери, к квартирке в четырнадцать квадратных метров, к работе по двадцать часов в сутки и к полному ее отсутствию. Но как приспособиться к чужому миру, где у людей на губах мёд, в сердцах – яд, а ночью за окнами набирает силу родовое проклятье? Когда всё, что знаешь и умеешь, становится бесполезным, а впереди лишь дорога жизни, стремящаяся к венчанию, которого никто не хотел, и к княжескому престолу.

Пролог

Под сапогом снова плюхнул перезревший гриб, и пан Войцик воздел глаза к небесам.

Обиталище душевного целителя было совсем не таким, каким он ожидал его увидеть. Говоря уж совсем откровенно, он и сам не знал, чего ожидать, но избушек на болоте в его планах точно не было. От застоявшейся воды поднимался специфический запах, и пан поспешно закрыл нос платком.

Оставив коня и сопровождающую его группу людей у мостков, ведущих к дверям, пан направился к избе, боязливо рассматривая кости, камни и перья, привязанные к веревкам вдоль всей деревянной дорожки. Позади заскулили-завыли собаки, едва не заставив мужчину отказаться от своей затеи, но стоило ему подойти к двери, как та отворилась. В лицо ему ударила волна тепла. Поддавшись внезапной нерешительности, пан Войцик на секунду остановился. Из избушки доносился мерный шорох. В целом она казалась безопасной, и пан сделал шаг, переступая порог, а заодно и все свои сомнения.

За порогом его внезапно окутало сухое чувство уверенности. Пан огляделся. Интерьер избушки напоминал ему лавку престарелой травницы: на грубых полках стояли банки-склянки самых разных форм и размеров; на стенах висели пучки трав; в дальнем углу пан внезапно разглядел рунные камни и чьи-то черепа (не исключено, что среди них были и человеческие). Шорох, который он слышал снаружи, исходил от ступки, в которой что-то увлеченно растирал старик, одетый в синий балахон. Одеяние еще хранило на себе остатки былой роскоши — поблекшую вышивку золотой нитью.

— Присаживайтесь, пан, — предложил он, не отвлекаясь от своего дела. — Рассказывайте, зачем пожаловали.

— Вы — Обадайя? — осторожно осведомился Войцик, нашаривая взглядом табурет, накрытый лисьим мехом.

Старик кивнул. Холодный ветер ворвался в окно, гулко забренчали кости.

Постукивала ступка.

Пан сел.

— Дело в моей дочери, — сумбурно заговорил он. — Глупая девчонка живет одними мечтами да капризами. Целые дни или проводит в постели со своими бабскими книжонками, или гуляет по саду, вздыхая томно и обсуждая светские рауты да кавалеров со своими подружками-приживалками. В жизни своей палец о палец не ударила, а все одно — пирожные ей подавай да платья. Хочу ее в институт пристроить, чтоб ума набиралась. А уж потом — замуж. Но кто ее такую возьмет?

Обадайя посмотрел на пана исподлобья.

— Мужские вкусы на дев разнятся. Авось кому и приглянется.

— Мне не нужно «авось», — Войцик неодобрительно крякнул. — Мне нужно наверняка. Ей бы хоть толику ума да самостоятельности, а уж жениха я ей сам найду.

Знахарь наконец отставил ступку, потянулся.

— Я понял. Плату можете оставить в горшочке у двери. Ваша дочь не станет совершенным камнем, но уверен, что у нее получится порадовать вас, пан.

— Вот так… просто? Вы даже не взглянете на нее?

— Нет нужды, пан.

Мужчина замешкался, но все же кивнул.

Опустив мешочек с драгоценным ожерельем почившей жены в глиняный горшок, пан Войцик с облегчением покинул дом целителя душ.

Теперь его ждали долгая дорога и письма в соседние страны с рассказами о всевозможных достоинствах его дочери…

Глава 1

Все неприятности стремительно наступающей осени лучше всего переживать в теплых сапожках.

Горестно вздохнув, Иви отошла от витрины торгового центра и тут же наступила в холодную лужу. Замшевые ботиночки незамедлительно промокли. Девушка закатила глаза. Она планировала купить новые сапожки к началу зимы, но они понадобились гораздо раньше. Целыми днями с неба на Нью-Йорк сыпалась мерзотная крупа, которая ночью замерзала и покрывала улицы ледяной коркой. Наутро же эта корка щедро посыпалась какой-то гадостью. Судя по всему, делалась она из реактивных отходов, и новые удобные ботиночки Иви пришли в полнейшую негодность.

Скорбно окинув взглядом сверкающее огнями и стеклами здание торгового центра, девушка вышла из лужи, сделала шаг — и тут же попала во вторую. На работе нужно быть меньше чем через час, а прямо перед ней — витрины, за которыми стоят симпатичные сапожки, а по всем этажам витает аромат кофе и булочек с корицей.

Через пару минут Иви с восторгом крутилась перед зеркалом, разглядывая обувку, сидящую у нее на ногах, но, взглянув на ценник, чуть было не схватилась за сердце.

— Вы по ошибке указали здесь стоимость всего ассортимента? — сурово обратилась она к скучающему консультанту. Тот с готовностью направился к ней.

— А разве вы не считаете, что такая красивая юная дама может порадовать себя новыми сапожками? — тут же парировал парень, будто эта фраза всегда была у него на языке и дожидалась своего коронного часа.

Иви поморщилась.

— Вот ложка, — нежно промурлыкал продавец, протягивая ей железку с изогнутой ручкой.

— Зачем она мне?

— Чтобы надеть ваши э… э… туфли.

Иви перевела глаза на неприглядные баретки с разводами соли и реагентов на носах, и рука сама потянулась к кошельку.

Мельком взглянув на наручные часы, девушка поудобнее перехватила лямку сумки с фотоаппаратом, что оттягивала плечо, и без промедлений помчалась к выходу.

Когда на горизонте уже показались широкие стеклянные двери, ноги в новых сапожках внезапно поехали в разные стороны. Перед глазами издевательски пролетела табличка «Осторожно! Мокрый пол!», Иви нелепо взмахнула руками, заваливаясь навзничь.

Но падение почему-то длилось очень долго, а свет диодных ламп все удалялся и удалялся. Иви не успела по-настоящему испугаться, когда ее тщедушная тушка ударилась обо что-то твердое, но упругое, похожее на… землю? Руки нащупали длинную траву. Такая не растет в конце осени. И уж точно — в торговых центрах.

«Охренеть», — здраво рассудила девушка, и тут же тихий внутренний голосок перебил женский вой:

— Панночка ляпнулись!..

Так и не поняв, о какой панночке идет речь и что такое «ляпнулись», Иви внезапно провалилась в темноту.

***

Очнувшись, она осознала себя лежащей на чем-то до безобразия мягком и жарком. Приложив некоторое усилие, девушка восстановила в голове последние события. Она купила сапоги. Очень неплохие, кстати. Потом… кажется, она поскользнулась. Ага, скорее всего, стукнулась головой, и кто-то вызвал «скорую»… На «скорой» Иви никогда не каталась и за всю свою коротенькую жизнь на больничную койку попадала только один раз, да и то — в далеком детстве. Но почему-то она была уверена, что в больницах не бывает настолько мягких кроватей.

Иви открыла глаза и уставилась в потолок. Хм, потолок. В больницах он простой белый, а тут — высокий сводчатый, да еще и с лепниной в виде виноградных гроздьев. И что было еще интереснее — она не чувствовала того специфичного запаха, которым насквозь пропитаны стены и сами последователи Гиппократа. Девушка медленно повернула голову влево. Взгляд скользнул по вычурной мебели из темного дерева и гобеленам с незнакомыми гербами. Нет, это точно не может быть больницей.

А вдруг ее похитили?! Затащили в секту!

Выбравшись из душного облака пухового одеяла, девушка встала на ноги и неуверенно ощупала белый балахон, в который была облачена. Завязан он был на горле и снабжен издевательскими для такой целомудренности кружевами.

Иви резво пошлепала босыми ногами к замеченному ранее зеркалу и замерла.

Это была она — и точно не она. С первого курса художественной академии Иви красилась в блондинку. Но потом осознала, насколько это дело хлопотное и затратное (особенно в условиях фриланса), и цвет обновлялся реже, чем хотелось бы. Но сейчас ее блондинистость была явно натуральной. Никакого намека на отросшие русые корни. По щекам рассыпались бледные веснушки, которых у нее отродясь не было. Но зато шрамы от ветрянки пропали. Черты лица остались точно ее собственные. Недолго думая, девушка задрала длиннющую рубашку. Ага. И природная тощесть тоже ее собственная.

Воздев глаза к роскошному потолку, девушка нахмурилась.

— Это шутка такая?! — грозно поинтересовалась она, но Небесная Канцелярия не удостоила ее ответом.

За дверью послышались торопливые шаркающие шаги. Дверь распахнулась, и в комнату румяным колобком вкатилась женщина с подносом в руках, на котором ютились заварник, пончики, фрукты и что-то еще. Увидев Иви, она чуть не выронила свою ношу.

— Панночка! Девочка! Проснулись!

Мозг закоротило.

Иви нервно огляделась.

— А чего вы сразу на ножки? Нельзя-нельзя!

Женщина двинулась на Иви, подпихивая ее подносом в сторону кровати.

— А телефон есть? — пришла в голову здравая, на первый взгляд, мысль. Сейчас такое время, что телефон-то уж везде есть. Но на лице тетки отразилась крайняя степень недоумения. Все же затолкав Иви в постель, она брякнула поднос с содержимым ей на колени и скорбно поинтересовалась:

— Совсем плохо, да? Надо сказать вашему батюшке. Уж вдруг захотят пан ваш отъезд перенести. А вам покушать надо, панночка.

— Отъезд куда? — ляпнула Иви, разглядывая вкусности. Живот предательски завыл.

Тетка зацокала языком, потеребила расшитый узорами передник и выкатилась из комнаты. В животе снова заурчало. Иви схватила с подноса бутерброд с вяленым мясом. Было бы неплохо еще выяснить, где она оказалась.

Отставив поднос, девушка снова выбралась из кровати, подошла к окну и отдернула плотную тяжелую ткань. В глаза ударил яркий солнечный свет, а взгляду открылся сад. Явно запущенный. И очень-очень… старый? Нет, правильнее будет — старинный. Похоже, у этой семьи финансы поют романсы, если она не может позволить себе садовника. Методично пережевывая бутерброд, девушка побрела по комнате. Остановившись возле картины, на которой было изображение какого-то пышного пожилого мужчины с седой, аккуратно подстриженной бородой, Иви автоматически посмотрела на дату и подпись художника.

«Пан Войцик. Шерпи́н, год 895 от Катаклизма».

Бутерброд встал в горле. Ладно, с фамилией неизвестного пана все понятно — она либо чешская, либо польская. Но что такое «шерпин»? Город? Страна? Месяц? И причем тут Катаклизм?

Еще раз подняв глаза на портрет, Иви вдруг почувствовала в душе смесь обиды и некоей неприязни. Эти эмоции точно были не ее: все-таки она видела этого человека впервые. Скорее всего, они принадлежали бывшей хозяйке этого тела. От бредовости этой мысли Иви нервно хмыкнула.

Странная какая секта. Такую она ни в одном фильме не видела. Сейчас бы пригодился Гугл.

За дверями послышались шаги, и в комнате снова появилась тетка-колобок, но на этот раз с мужиком с картины.

— Панночка Эвиночка! Опять на ногах! — всплеснула руками нянька. — Ну нельзя ее в пансионат! — она обратилась к мужчине, который с крайне недовольным выражением лица взирал на растрепанную Иви и крутил цепочку часов.

— Помолчи, Янина, — оборвал ее пан.

В сознании Иви нянька только что обзавелась именем. Да и она сама, кажется, тоже.

Пан Войцик разглядывал Иви долго. Просто стоял и смотрел, подкидывая в руках луковицу часов. А девушка все чувствовала на языке неприятный привкус антипатии.

— Прибери панну, Янина, — наконец заговорил он и засунул часы в карман. — И скажи медикусу, чтобы осмотрел еще раз. Если не найдет никаких… отклонений, отъезд состоится в назначенное время.

Смерив дочь не самым приятным взглядом, пан вышел из комнаты.

— Пойдемте, панночка. Вот мы волосики приберем, приоденемся. Это ж надо, — нянька доставала из ящичков заколки, — дочь родную, как кобылицу, продавать. Все из-за денег, будь они неладны…

Усадив Иви перед зеркалом, Янина начала расчесывать длинные пряди. Происходящее было сюром чистой воды. В магию Иви не верила. Как и в экстрассенсов, призраков и драконов. Самой здравой и самой логичной была теория о том, что она ударилась головой и теперь лежит в коме. И мозг решил развлечься, сгенерировав несуществующую вселенную. Но, так или иначе, если ей придется провести в ней некоторое время, почему бы не разобраться, что к чему? Оказаться в лечебнице для душевнобольных, пусть даже в придуманном мире, Иви совершенно не хотелось.

— Точно нигде не болит, панночка? — Янина ловко перевязывала косы расшитыми лентами.

— Точно, — уверенно подтвердила Иви, но это была не совсем правда. Болел мозг.

Янина отодвинулась, оглядела плод своих трудов и резво покатилась к шкафу. Из его недр появилось нечто, похожее на халат. Накинув его на плечи Иви, нянька снова подтолкнула ее к кровати.

— Пождите, панночка, сейчас медикуса позову, — и женщина, чуть покачиваясь из стороны в сторону, вышла из комнаты.

Медикусом оказался мужчина преклонных лет, растерявший все волосы, но оставивший при себе ясный ум и зоркий глаз. С невозмутимым видом и явно чувствуя себя хозяином положения, господин (кстати, не соизволивший назвать своего имени) попросил Иви встать ровно, все так же невозмутимо расстелил на прикроватном столике льняную тряпицу и начал раскладывать на ней медицинские приборы.

От одного взгляда на них у Иви побежали мурашки. Про анестезию тут, наверное, и слыхом не слыхивали. Не дай бог чего случится. Закончив, медикус жесткими и холодными руками ощупал плечи и позвоночник девушки, периодически встряхивая, как куклу; попросил закрыть глаза и сесть, затем — встать; постучал небольшим молоточком по коленкам. Осмотр закончился тем, что медикус попросил панночку высунуть язык, а чужая душа едва не померла от стыда, заставляя Иви тоже испытывать некий дискомфорт. Удовлетворенно хмыкнув, мужчина вернулся к тумбе и начал методично собирать инструменты, которые ему даже не пригодились. “К счастью”, — подумалось Иви. Когда медикус закончил с инструментами, из его саквояжа появились бумага, перо и чернильница. Он что-то черкнул на бумаге, разбрызгивая чернила по сторонам, помахал листком в воздухе и аккуратно свернул его в трубочку.

— Вот это отдать пану. А после передать в академию.

Иви молча взяла записку.

Настроение затерялось где-то в минусовых дебрях.

***

«Пир во время чумы», — вот так бы описала Иви состояние поместья. Когда девушка пыталась выяснить, что же стало причиной бедности, Янина сначала отмахивалась, ведь «негоже вам, панночка, такими делами головушку забивать», а после все же призналась, что на землю напал мор, и за несколько сезонов от урожая практически ничего не осталось. Соответственно, торговать было нечем, и финансовое положение некогда богатой и влиятельной семьи покатилось под откос.

Но это не мешало хозяину устраивать партии в покер, на которых подавались не самые дешевые сигары, отнюдь не бюджетный алкоголь, а сами паны щеголяли друг перед другом дорогущими камзолами. Почти все слуги были распущены, в семье остались лишь несколько личных горничных, кухарка да лакей. Нетрудно было догадаться, что пан Войцик был в долгах, как в шелках. Но тем не менее он не поскупился на удобную коляску с блестящими шишечками на колесных втулках и десятком мягких подушек на сиденьях, когда пришла пора отправиться в академию.

Об академии Иви тоже узнала немного, лишь то, что он находился почти в восемнадцати часах езды от поместья и что там каждый год собирали девиц из самых состоятельных семей. Никто не знал, что именно происходило в академии, но зачастую ее выпускницы блистали в лучах света высшего общества.

Иви же сделала вывод, что сейчас ее ждет два варианта: либо ее везут в институт благородных девиц, либо в бордель. А что? Она часто видела в фильмах, как какой-нибудь благородный джентльмен находил себе спутницу жизни именно среди женщин для удовольствия. По сюжету он должен был упасть перед ней на колени, признаваясь в такой порочной, но такой страстной любви, а потом увезти в закат. В сказочную жизнь.

Отъезд был назначен на семь утра, и для Иви это стало испытанием, но она не могла не признать — сборы вышли красивыми, как в кино.

Иви разбудили дворовые девушки. Одеты они были по-праздничному: в белых вышиванках, замужние были в высоких красных намитках¹. Подняв Иви с постели и заведя красивую песню, девушки сперва проводили ее в ванную, сами обмыли, облачили в кружевное исподнее. Скорбно вздыхающая Янина прибрала ей волосы, вплела в них белые ленты; девушки в это время готовили платье и собирали в саквояж последние вещи: меховую муфточку, теплые чулки, что-то из косметики. Переодев Иви в пышное платье, девушки проводили ее в холл, где уже ждал кучер. Янина сунула ей в руки узелок с вкусностями и взмахнула перед девушкой рукой в жесте, очень отдаленно напоминающем перекрестие.

После няньки к лже-панне приблизился сам хозяин поместья. Абсолютно формально заключив девушку в объятия и трижды поцеловав ее в обе щеки, пан сухо сказал:

— Твой путь к выпуску должен быть безупречным галопом, а не нелепым ковылянием — только так ты сможешь послужить на благо семьи. В противном случае тебя будет ждать святая обитель, где ты будешь приносить успокоение всем заблудшим душам. Я уверен, если ты не справишься, это будет самым достойным вариантом твоей дальнейшей судьбы.

Иви закусила губу, присела в неуклюжем реверансе и забралась в коляску. Монастырь? Не-е-ет, это не для нее. Смирение, испытываемое частью чужой души, к которой девушка пока не смогла привыкнуть, она игнорировала.

Лошадка резво бежала вперед, коляска катилась по грунтовой дороге, иногда подпрыгивая на кочках; разгорался по-осеннему поздний рассвет. Жуя рогалик, Иви с интересом разглядывала природу и иногда горестно вздыхала, жалея, что фотоаппараты в этом мире еще не изобрели.

Соотнести местность с реальной страной не удавалось. Холмы везде были холмами, трава — травой, и деревья облетали так же, роняя листья на прохладную землю.

Иви достала из сумки небольшой блокнотик в мягкой обложке и угольный карандаш.

Усевшись настолько удобно, насколько это было возможно в постоянно подпрыгивающей коляске, девушка начала схематично набрасывать неспешно проплывающий пейзаж.

Это была одна из ее милых странностей, над которой посмеивались родственники и немногочисленные знакомые: зарисовывать все на свете. Иногда рисунки выходили кривобокими, иногда — довольно неплохими, но так или иначе, они перестали быть просто увлечением, когда Иви решила поступать в Парсонс.

Учеба взбесила ее в первую же неделю: Иви представляла себе старейший колледж искусств совсем по-другому. В ее мечтах это были полеты фантазии, бессонные из-за вдохновения ночи, живопись — фантастические миры на холстах… Но ночи оказались бессонными не из-за наплывов вдохновения, а из-за зубрежки древнегреческих ордеров. А рисовать нужно было кувшины и головы.

Через полтора года рисования кувшинов бунтарская душа не выдержала, и Иви, отчислившись с курса и победоносно ткнув в бесстрастные окна колледжа неприличным жестом, стала рядовым фотографом-фрилансером.

Закончив картинку, Иви перекусила очередным бутербродом и задремала, убаюканная покачиванием.

Солнце уже медленно катилось к закату, когда коляска подъехала к большим воротам. Иви проморгалась, с интересом разглядывая тонкую ковку створок. Двое мужчин в строгой форме распахнули ворота, и коляска покатила по аллее. За воротами оказался целый мир: сад со статуями и фонтанами, небольшие домики, о назначении которых пока приходилось только догадываться, и самое главное — огромное здание, больше похожее своими размерами и великолепием на настоящий дворец. Коляска остановилась у большого крыльца, на котором толпились девушки. Их было около пяти десятков; большинство — со своими гувернантками.

Через некоторое время на крыльцо вышла высокая, очень худощавая и очень морщинистая женщина. Одета она была в строгое платье; волосы, тронутые сединой, были уложены в узел на затылке, а поджатые губы выражали вечное недовольство.

— Добро пожаловать в академию Сен-Рур, — заговорила она поскрипывающим голосом и с ярко выраженным гавкающим акцентом.

Иви на секунду подумалось, что дама непременно должна была быть немкой в реально существующем мире.

— Меня зовут графиня Гофман, и мне доверена забота о юности и младости. Вы же можете называть меня Мадам. Вы все знаете, для чего вас здесь собрали. Ваше пребывание в стенах академии будет длиться три месяца, за которые вы должны стать бриллиантами, сверкающими в лучах славы ваших королевств. Не заблуждайтесь: Сен-Рур — не простая школа и уж тем более не тюрьма. Это нейтральная территория, на которой вы сможете познакомиться с представителями высшего общества, а заодно и преумножить свои знания, — директриса обвела притихших девушек цепким, колючим взглядом. — Сейчас вы должны оставить все, что привезли с собой из дома. Вам выдадут несколько комплектов формы, а ваши наряды будут отданы вашим провожатым. Прошу за мной.

Махнув сложенным веером в полководческом жесте, графиня гордо двинулась внутрь здания. Новоиспеченные студентки поспешили за ней стайкой цыплят. Оказавшись в академии, Иви ахнула. Ее как художника — пусть и любителя — не могли оставить равнодушной богатые фрески, которыми был расписан потолок, причудливые витые колонны, статуи, которые, казалось, не могли принадлежать руке человеческой, — настолько изящными и утонченными они были. Не обращая внимания на то, что многие застряли на пороге, разглядывая интерьер, директриса целеустремленно неслась вперед, на ходу объясняя правила.

— Подъем и отбой по звону колокола. После десяти вечера в комнатах не должно быть посторонних. Письма отправляются и раздаются адресатам в начале каждой недели. Расписание классов вы найдете в общей гостиной. Она прямо по коридору, третья дверь налево. В комнатах вас уже ждет форма и все необходимое для того, чтобы жить три месяца, ни в чем себя не ущемляя. Сейчас, — Мадам остановилась у первой двери, — я прошу вас переодеться и сложить вещи в корзины, подписанные вашими именами. Это касается и всех ювелирных украшений.

Девушки зашушукались, прикрывая рты ладошками и поглядывая на графиню.

— Ваши наряды будут выдаваться вам по особым случаям: на официальные вечера и, конечно же, на выпускной, — заметила Мадам, недовольно поджала губы и развернула внушительной длины список, который держала в руках.

— Галлахер, Андервуд и Войцик! — провозгласила директриса. Наступила тишина. Краем глаза Иви заметила, что из толпы к графине пробираются две девушки, и тоже начала двигаться в ту же сторону. Остановившись перед директрисой, девушки ловко исполнили книксен. А Иви так и осталась стоять, хлопая ушами. Директриса в недоумении воззрилась на нее.

— Вы не хотите меня поприветствовать? — сухо поинтересовалась она. Иви прикусила губу, щеки ее вспыхнули. Промямлив извинения, она неуклюже поклонилась. Директриса ткнула в сторону резной двери сложенным веером.

— Это ваша комната. Можете располагаться.

Двери распахнулись, пропуская девушек в комнату, и закрылись, отрезая их от прежней жизни.

Глава 2

Эвелин представляла себе институт благородных девиц — а, судя по описанию Мадам, это был именно он — совершенно иначе. В мемуарах институток она читала о скудном питании, хлипких матрасах и спартанском воспитании. О воспитании судить она пока не бралась, но обстановка в комнате шла вразрез с ее представлениями.

Кровати были спрятаны в нишах в стенах, благодаря чему в комнате было очень много места. У каждой был плотный балдахин, сейчас завязанный шнурком. При необходимости он мог скрыть хозяйку кровати от любопытных глаз.

— О, эта будет моей! — одна из девушек устремилась к правой кровати.

— Тогда эта — моя! — тут же спохватилась Иви, направившись к противоположной стене. Спать прямо напротив двери, пусть и с балдахином, не было желания. Их соседка чуть пожала плечами, но возражать не стала.

На кроватях обнаружилась не только форма, еще и ночная рубашка, и небольшая шкатулка. Оставив изучение содержимого шкатулки на потом, Иви развернула форму. Нижнюю ее часть составляли несколько нижних юбок, а верхняя — корсет и тонкую блузу. Верхнее платье было песочного цвета, именно того оттенка, который в мире искусства считался “голым”. В комплект также входили несколько пар коротких панталон, которые уже не вызывали у Эвелин некультурного шока, чулки с лентами и пелерина, едва прикрывающая руки.

Иви вздохнула и покосилась на соседок. Одна из них — светленькая и круглолицая — спряталась за балдахином и теперь мышью шуршала там, а вторая — более смуглая и темноволосая — начала переодеваться в ночное, абсолютно не смущаясь.

Последовав примеру светленькой девушки, Иви забралась в кровать.

Стянув покрытое дорожной пылью платье, она со вздохом удовольствия облачилась в легкую ночную рубашку. Под кроватью обнаружились тапочки. Сложив одежду в корзину у двери, Иви заглянула в шкатулку. Внутри находились шпильки для волос, несколько лент и заколки с бантами того же цвета, что и платье. Иви и не сомневалась, что содержимое шкатулки было одинаковым у каждой воспитанницы.

Соседки молча укладывались спать, тушили свечи металлическими колпачками. Забравшись в кровать, Иви вздохнула. Какой странный сон… А еще страннее было то, что Иви, кажется, начала к нему привыкать… Да и что она оставила в Нью-Йорке? Бесперспективную работу, счета за аренду и рыбку, которая постоянно норовила всплыть кверху брюхом. Мать Иви погибла в авиакатастрофе, когда ей исполнилось восемь, а отцу она перестала быть нужна сразу же, как только тот нашел себе новую пассию.

А что, если все же произошла какая-то необъяснимая магия, и Эвелин поменялась телами с панной Войцик? Не зря же об этом снято так много фильмов, откуда-то же эти идеи взялись?.. А ведь ими вполне мог поделиться какой-нибудь такой же путешественник по мирам. И если это действительно так, то где же сейчас настоящая Эвин? В дурдоме в смирительной рубашке?

Не успев сделать логичных выводов, Иви заснула.

Спалось крайне беспокойно: снилось какое-то помещение, затянутое дымом, травы и черепа на стенах. Откуда-то доносился гул не то барабана, не то бубна, который все приближался. И когда звук взорвался оглушительным раскатом совсем рядом, Иви проснулась.

Из-за неплотно задернутого балдахина пробивалась полоска света. Отодвинув ткань, Иви одним глазом выглянула в комнату.

— Доброе утро, — мягко улыбнулась ей девушка напротив. — Ты вовремя проснулась: еще пятнадцать минут, и ты не успела бы привести себя в порядок. А Мадам любит, чтобы мы выглядели идеально, даже если не выспались.

— Откуда ты знаешь? — Иви села, свесила ноги с кровати. Ее собеседница помолчала, ловко заплетая льняные волосы в аккуратные косы. Уложив их «корзинкой», она прикрепила бантик и снова переключила внимание на Иви.

— Я училась здесь в прошлом в году. Но трагедия, случившаяся с моим отцом, вынудила меня прервать обучение и вернуться к семье, — лицо девушки отобразило крайнюю степень печали. — Но мне повезло, что Мадам пригласила меня и в этом году.

— Так ты была здесь раньше? — лицо Иви вытянулось. — Расскажешь?

— За завтраком. Иначе мы обе опоздаем, — соседка рассмеялась — словно по полу комнаты рассыпались маленькие рождественские бубенчики. — Я — Лола, кстати. Лола Галлахер.

— Эвел… Эвин! Эвин Войцик.

Из-за узкой белой двери показалась вторая соседка. Судя по влажному полотенцу, которое она несла в руках, за дверью скрывалась ванная комната.

— Это Эвин, — кивком указала на Иви Лола. Девушка бросила полотенце на спинку кровати и сухо улыбнулась.

— Кая Андервуд.

Не дожидаясь какой-либо реакции от новых знакомых, Кая начала переодеваться.

— Тебе лучше поспешить, — снова светло улыбнулась Лола и, взяв со стула разложенную форму, спряталась за шторкой.

Сунув ноги в пушистые тапочки, Иви побрела в ванную. Ванная была самой обычной: светлая, с большим зеркалом в полный рост. В шкафчике на стеклянных полочках ютились всевозможные флакончики, расставленные в строгом порядке: отдельно для ухода за лицом, за руками, за волосами. Заглянув в одну из баночек, Иви чихнула: с пуховки поднялось облачко рассыпчатой пудры и устремилось прямо ей в нос. Пообещав себе перещупать на досуге все флакончики и понадеявшись на то, что в составах их содержимого нет ртути и свинца, Иви наскоро плеснула в лицо прохладной водой и помчалась переодеваться.

Кое-как облачившись в корсет, который застегивался спереди на малюсенькие крючки, Иви начала возиться с юбками. Первым слоем была полупрозрачная исподница², на которую сверху крепилась конструкция из накрахмаленных лент, соединенных между собой. Мысль о том, что эту процедуру нужно будет проделывать каждое утро, повергала в уныние. Закончив с платьем, девушка наскоро расчесалась. Косы плести она не была обучена, и, скрутив на голове непритязательную «гульку», Иви поспешила в столовую.

В столовой было шумно. Шурша юбками и непринужденно болтая, девушки рассекали пространство, сжимая в руках подносы. На длинном столе располагались большие блюда с обширным выбором.

Но, заметив Лолу, Эвелин потеряла интерес к меню. Наскоро шлепнув на тарелку омлет и несколько тонких до прозрачности ломтиков вяленого мяса, девушка поспешила к мисс Галлахер. Та точно перестала быть просто вынужденной знакомой и превратилась в кладезь полезной информации. Возможно, даже необходимой для выживания.

— Привет, — Лолу абсолютно не смутило преследование со стороны новой соседки.

— Рассказывай! — заговорщически прошептала Иви, поставив поднос и пытаясь усесться поудобнее во всех этих жутких юбках.

— Об академии?

— Обо всем! — Иви торжественно взмахнула вилкой.

Лола на секунду задумалась, затем начала быстро и тихо говорить:

— Своей целью Сен-Рур ставит вырастить из нас великосветских дам. Нас будут учить королевскому этикету, но только азам, потому что в каждой стране много своих нюансов. Будет искусство, история и кое-какие другие науки. Узнаешь о них сама, — она хитро посмотрела на Иви. — Самое долгожданное — это, конечно, выпуск. В честь него устраивается настоящий бал, на который частенько приезжают и кронпринцы из стран-соседей. Иногда кому-то везет, и тогда девушка уезжает в статусе фаворитки. А если будет везти и дальше, то она может… м-м-м… вырасти в звании.

— А как принцы выбирают девушек? А если им никто не понравится?

— И что? — вдруг встряла в разговор подошедшая Кая. — Принцам запрещено брать в жены девиц из неблагородных семей. Поэтому они предпочитают выбрать невесту здесь. Ведь все знают, что девушки Сен-Рур воспитаны как положено, готовы к жизни во дворце и исполнению политических и супружеских обязательств.

При этих словах Иви почувствовала, как холодеет спина.

— А ты реалистка, да? — кисло поинтересовалась она у Каи. Та пожала плечами.

— Третий год в академии смывает с глаз розовую краску, — та методично намазывала свой тост абрикосовым джемом.

— Третий? А так можно? Принцы каждый год ищут себе невест?

— Нет, конечно! — Лола рассмеялась, а Кая лишь посмотрела исподлобья. — Нет столько принцев. Да и большинство из них совсем не принцы: есть князья, графы, бароны… А молоденькие образованные фрейлины всегда нужны. Некоторые королевские особы меняют их, как перчатки.

Иви с сомнением глянула на Каю. Она была вполне симпатичной и достаточно образованной, но тем не менее королям была неугодна. Странно это.

Колокол возвестил об окончании завтрака. Повинуясь взмаху веера Мадам, девушка встали и стайкой отправились на первый урок.

Класс был большим и аскетично убранным, по сравнению с остальными помещениями академии. Из больших окон открывался вид на пестрый парк. Столов и парт не было, вместо них стояли мягкие удобные кресла — в несколько рядов, полукругом. В углу притаился черный блестящий рояль. Лола потащила Иви ближе к окну. Та не сопротивлялась. Всю свою школьную жизнь она просидела у окна, развлекая себя счетом белых-синих-черных машин и украдкой рисуя на полях тетрадей цветочки со школьной клумбы.

Когда в класс вошла графиня Гофман, шепоток институток стих.

— Хочу представить вам Иветт Ниман, нашу попечительницу и благодетельницу, — Мадам указала на дверь.

В класс — нет, даже не вошла — вплыла совсем молоденькая девушка. Хорошенькая, тоненькая, маленькая, ухоженная — вылитая куколка. Воспитанницы начали переглядываться; кто-то опустил глаза. Даже Иви, которая всегда считала себя чуть красивее среднего, а в новом тюнингованном теле — и подавно, почувствовала себя страшненькой каракатицей.

— Фройлен Ниман любезно согласилась провести первый класс этикета, — графиня кивнула попечительнице, уступая свое место.

— Я рада приветствовать в Сен-Рур как новых девушек, так и учениц прошлых годов, — заговорила Иветт. Голос ее звучал так же, как она выглядела: сладко и приторно. — На первый класс я выбрала одну из самых важных, но также одну из самых увлекательных тем.

Она обвела глазами притихших девушек. Даже Иви с интересом взглянула на фройлен Ниман.

— Бальный этикет! — патетически воскликнула Иветт и дважды хлопнула в ладоши. Двери класса раскрылись, и прилизанные до глянцевого блеска лакеи начали заносить разодетые в бальные наряды манекены — не только женские, но и мужские.

Иви выдохнула и почему-то почувствовала себя жестоко обманутой. А вот чужая душа в ней веселилась и ликовала, испытывая неописуемый восторг от всего этого сюра.

— Как вы знаете, придворные балы — это не просто увеселительное мероприятие, — полилась явно заученная речь фройлен Ниман. — Это место, где совершаются заговоры и перевороты, проворачиваются сделки — легальные и не очень, заключаются помолвки. Итак. Приемы бывают большими (где собираются все ваши придворные и вассалы), и малыми. На малые необходимо отправлять приглашения лично, и в этом случае вы можете не приглашать того, кого не хотите видеть. К большим приемам относятся: помолвки, свадьбы, государственные праздники…

К концу третьего предложения Иви почувствовала, как ее пробивает на зевоту. Слова слились в единый бестолковый ком. Белые платья, бежевые; перчатки до кисти, до локтя; шлейфы, веера, парадные ленты — все это не представляло для Иви никакого интереса. Время шло, лакеи отточенными движениями прикладывали к нарядам украшения из живых цветов, перчатки и туфли, а Иветт глянцевой бабочкой порхала по кабинету, даже не скрывая своего неистового увлечения обсуждаемой темой.

— Упавший веер не будет признаком вашей неуклюжести, но даст понять кавалеру, что вы готовы провести с ним время. Не стесняйтесь записывать имена кавалеров и танцы, на которые вы были приглашены. Танцевать больше двух танцев с одним и тем же партнером — моветон. И в танце незамужняя девушка не должна ни прикасаться к мужчине, ни смотреть ему в глаза. Свою симпатию вы можете выразить…

Иви казалось, что фройлен Ниман даже не дышит, выдавая информацию как грозовая туча — ливень. Вздохнув, она подперла подбородок ладонью, в глубине души надеясь на то, что хоть что-то полезное за три месяца она все же получит.

***

Спустя полтора месяца, проведенных в Сен-Рур, Иви поняла, что ненавидит его всей душой. Среди девушек она не нашла себе подруг, кроме Лолы и Каи, а в академии ей было скучно. Она скучала по сотовой связи, джинсам и контрастному душу. По бургерам, туалету со смывом и своему испачканному красками, облупившемуся этюднику. Иви так и не научилась ходить в этих чудовищных юбках, а корсет натирал каждой из тысячи своих косточек. Девушка устала от постоянных сплетен, которые начали выходить за грани разумного; ей было неинтересно, какими словами нужно писать письма мужьям, любовникам и придворным господам, и было абсолютно в тягость как выплясывать нудный полонез, так и вальсировать.

А вот чужая душа, от которой она уже отчаялась избавиться, кажется, проводила время с феерическим удовольствием.

Отдушину Ив удалось найти в мировой истории, благодаря которой она выяснила много интересного касательно мира, в котором очутилась.

Оказывается, он не так уж отличался от Земли. Штага́р (страна, в которой родилась Эвин Войцик) был нечто средним между Украиной, Польшей и Беларусью, а может быть, всеми ими вместе взятыми. Были еще три крупные, политически и экономически сильные страны: северный полуостров Мор-Туа́т был аналогом Скандинавии; Гиле́ — Западная и Восточная, хотя, судя по карте, они должны были называться Северная и Южная — были подобием не то ФРГ и ГДР, не то Сербии и Черногории; с холмистой и влажной страной Тар-Мириа́м Иви соотнесла Шотландию и Ирландию. Эти четыре страны располагались на одном материке, омываемом океаном Туат, и, благодаря своему влиянию назывались «Первой Землей». «Вторая Земля» находилась по соседству на втором материке, вокруг которого мелкими безымянными бусинами были рассыпаны острова, и также включала в себя четыре страны, на названия которых у Иви не хватило ресурсов памяти. Бо́льшая часть карты была «затянута» нарисованным туманом. Многие земли были либо не исследованы, либо потеряны после Катаклизма. Катаклизмом здесь называли то, вследствие чего Атлантида (если она действительно существовала) ушла под воду. Из-за сильного землетрясения острова и материки поглотил океан, словно их и не было никогда. Первый день катастрофы был объявлен траурным, и память о нем сохранилась и через почти тысячу лет. А земли постепенно пропали со всех карт, но мореплаватели и охотники за реликвиями не оставляли попыток найти следы их существования.

Кроме истории, Иви замечала еще и то, насколько изменились настроения в академии. Преподаватели все чаще говорили о выпуске; темы на уроках становились все серьезнее, вплоть до обсуждения видов наказания для государственных изменников и заговорщиков, а между девушками все чаще искрило конкуренцией.

На смену лекциям пришла реконструкция различных ситуаций, происходящих при дворе, будь то знакомство или чаепитие со знатной семьей.

Кроме этикета, были еще классы математики и физики, но они преподавались очень поверхностно: нечего девицам делать в науке. Бо́льшую часть времени занимали языки, рукоделие да художественный класс. Как раз в художественном классе развернулось настоящее поле битвы за внимание молодого преподавателя, и пан Либичек с потрясающей регулярностью находил у себя в карманах то кружевные платки, щедро окропленные духами, то розы из оранжереи.

Ход мыслей и комариный гомон девушек прервал мерный стук. В малую гостиную, в которой должен был состояться сегодняшний класс, тяжело опираясь на трость, вошла графиня Крауссер. Поговаривали, что некогда графиня была статс-дамой королевы Мор-Туат, но что вынудило ее сменить такое выгодное место на стены академии, никто не знал. Крауссер махнула рукой, и вышколенные лакеи начали снимать белые ткани со столов. Под ними обнаружились блюда с фруктами, вазы с шоколадными конфетами, нарезки сыров и вяленого мяса и несколько бутылок вина. С восторженным оханьем девушки подались вперед: несмотря на свое разнообразие, меню академии не включало подобных изысков.

— Фройлен Ниман и остальные почтенные дамы вбивают в ваши славные головки, что жизнь при дворе — это балы, красивые платья и галантные шевалье, — заговорила графиня, и по ее тону было понятно, что в ее картине мира дамы были вовсе не почтенными, а головки институток — не такими уж славными. — А я хочу, чтобы вы уяснили: может наступить момент, когда вы должны будете собственными руками защищать свою жизнь и, возможно, жизнь своих королей. Вообразим ситуацию: вы находитесь на балу. Некая подозрительная личность предлагает вам принять бокал вина из его рук. Ваши действия?..

— А личность симпатичная? — раздался откуда-то сзади голосок Ясмины Говард — красивой, смешливой, но не обремененной умом девушки. Стайка институток, состоящих в ее «свите», манерно заржала.

— Этот бокал станет последним в жизни фройлен Говард, — припечатала графиня. — И будет необычайным везением, если на ее надгробии не упомянут о том, что королеву сгубили неуместный флирт и неоспоримая глупость.

— Есть дегустаторы, — неуверенно предположила Иви.

— А фройлен Войцик прослывет королевой-невеждой, пренебрегающей придворным этикетом, — отрезала Крауссер и негромко стукнула тростью по полу. Лакеи начали разливать вино по бокалам.

— Начнем. Прошу, — графиня указала на стол. — Что вы скажете об этом вине?

Девушки опасливо переглядывались: до многих уже дошла суть урока. Иви потянулась за бокалом, утешая себя мыслью, что академии незачем насмерть травить своих студенток. А вот стоящая рядом Кая, судя по тому, как уверенно она взяла вино, знала об этом наверняка. Через несколько минут бокалы разбрелись по рукам.

Иви внимательно прислушивалась к ароматам, доносящимся из бокала. Пить она никогда не умела и не понимала разницы в винах. Конечно, полусладкое от сухого она отличить могла — но не более. И кажется, в этом мире это могло стать существенной проблемой.

Только Иви поднесла бокал к губам, как в напряженной тишине раздался голос Каи:

— Мышьяк.

Девушки повернулись с недоверием и ужасом, а вот графиня Крауссер ободрительно поджала губы.

— Металлический привкус во рту. Рвота, судороги. Моя смерть наступит через несколько часов.

— Не волнуйтесь, здесь малые дозы, — графиня сложила обе руки на оголовье трости. — По своему виду мышьяк напоминает сахар, а в жидкости и пище сообщает о себе металлическим солоноватым вкусом. Его отличить сложно. Но возможно. Продолжим. Что вы скажете об этом сыре?..

Из класса Иви вышла под глубочайшим впечатлением. С одной стороны Сен-Рур был обычным образовательным учреждением, в котором преобладали абсолютно типичные вещи, а с другой — поражал своим подходом и направленностью. Сегодня до всех — даже до самых беззаботных и несерьезных девушек — было донесено: они не украшение королевского двора. Они — опора и надежная крепость.

И когда закончился класс под кодовым названием «Химия придворного этикета», Лола украдкой поделилась с Эвелин, что не каждая готова на подобное.

Следующим утром после завтрака студентки не досчитались трех девушек, а позже заметили из окна коляски, которые их увозили.

— То есть можно отказаться от обучения? — поинтересовалась Иви у Каи, в очередной раз отвлекшись от дискуссии, что дозволено кушать на завтрак царствующей даме. Соседка равнодушно пожала плечами.

— А кто тебя тут держит? Но твоя семья тут же потеряет влияние и статус в светском обществе. Кого-то это несильно волнует, но для некоторых громкое имя — одна из самых больших ценностей. Вряд ли эти трусихи удачно выйдут замуж.

— Ты считаешь, что главное в жизни — удачно выйти замуж?

Кая снова пожала плечами.

— Я считаю, что какой бы сильной и самостоятельной женщиной ты ни была, случаются в жизни моменты, когда поддержка или страховка — не лишняя. Неважно какая — эмоциональная, материальная или политическая. Вот, например, в Гиле женщина не может править, если она не замужем. Даже если она единственная наследница. Тебе исполняется двадцать один, и за месяц необходимо срочно найти мужа, если ты не озадачилась этим раньше. Голос замужней женщины в политике всегда звучит громче.

Иви кивнула и задумалась.

Глава 3

Ближе к святкам вся академия гудела подобно улью: институтки были приглашены ко двору. Предстоящий бал-маскарад у самой императрицы не вызвал у Иви ничего, кроме недоумения, а вот остальные девушки и думать забыли об учебе.

Даже многострадальный пан Либичек на какое-то время был оставлен в покое.

Сборы на маскарад дались Иви с невероятным трудом, а суматоха — даже локальное сумасшествие — не способствовала обретению так необходимого внутреннего баланса.

Иви нервничала все время. Даже уже сидя в карете с другими девушками, она то и дело вздыхала и ерзала.

— У тебя точно все нормально? — поинтересовалась в конце концов Кая после очередного недовольного «ммрхг» соседки.

— Ты волнуешься перед встречей с императрицей? — заботливо придвинулась к ней Лола. Иви посмотрела на девушку, стараясь скрыть неуместное раздражение. Порой ей казалось, что еще чуть-чуть — и она точно различит в духах мисс Галлахер нотки ладана.

— Не переживай. Матушка благоволит ученицам академии и заботится о нас.

— Я далека от светских вечеринок, — мрачно откликнулась Иви, откидываясь на мягкую спинку и пряча руки в муфту.

— Не тушуйся, не откровенничай, но будь приветлива, — бросила Кая. — Имей в виду, что после «светских вечеринок» многое будет использоваться против тебя.

Иви еще раз поразилась серьезности мисс Андервуд. И объему ее знаний.

Карета остановилась. Дверь открылась — и на лицах девушек как по заказу расцвели улыбки.

Лакеи помогли им выбраться из экипажа. На улице каждую группу институток встречали двое слуг в белых масках, закрывавших все лицо. На подушках, что они держали в руках, лежали черные кружевные маски, почти прозрачные, созданные для того, чтобы бросить на лицо владелицы легкую тень загадочности, а не скрыть ее личность от остальных присутствующих.

Когда Иви и ее спутницы справились с аксессуарами, слуги повели их по тщательно почищенной лестнице наверх.

Оказалось, что маскарад проводили не в самом замке, а в зимнем саду — огромном помещении, где было очень светло и душно. Ароматы всевозможных цветов мешались с парфюмами дам, забивая нос и дурманя рассудок. По залу скользили слуги с подносами, на которых шипело пузырьками шампанское и громоздились закуски.

Маскарад не произвел на Иви какого-то особого впечатления. Сначала они поприветствовали императрицу, а после включились в череду бесконечных танцев. Танцевала Иви крайне неуклюже, да и в целом — скучала, даже когда придворные поэты читали свои вирши между танцами и выступала певица очень объемных форм. А вот Кая и Лола, казалось, чувствовали себя абсолютно комфортно, искусно кокетничая с высокопоставленными мужами.

Ладный ритм вальса прервали другие инструменты, создавая какофонию, которая вылилась во что-то резкое, звонкое и несколько нервирующее. Но по лицам придворных и девушек-институток, которые так или иначе были знакомы с императорскими балами, Иви поняла, что происходящее ничуть не пугает их, даже напротив — будоражит.

Зал начал заволакивать туман, вдоль стен заскользили тени, которые гасили свет. Вскоре гореть остались лишь разноцветные фонарики. Под ритмичную музыку в зале появились молодые мужчины в грубых деревянных масках. Рубашки их были расхлестаны и открывали неаккуратно нарисованные орнаменты на телах. На степенных лордов их появление не произвело никакого впечатления, а вот молоденькие девушки с готовностью завизжали.

Мужчины спускались с балконов на веревках, заключая барышень в круг в центре зала. Когда те пытались выскользнуть из круга, их бесцеремонно хватали, ловили, подхватывая на руки, чтобы после вовлечь в безумный хоровод. Кто-то шарахался от незнакомцев, кто-то оседал на их руки в кокетливом обмороке, а кто-то совершенно не противился, составляя пары и с удовольствием принимая участие в веселье. Несколько самозванцев, вооруженных фальшивыми шпагами, оставались вне круга, отгоняя молодых графьев да князей, которые пытались вызволить их из порочного круга.

— Что происходит? — крикнула Иви Кае, едва заметив ее.

— Они — дикари из Тей-Леа́, — ответила та.

— Что?!

Дикари на таком светском мероприятии?

— Расскажу позже! — едва успела бросить ей Кая и исчезла среди танцующих. И тут же Иви опрокинули вниз, подбросили, подхватив под ягодицы, — и она оказалась вовлечена в хоровод. Хлопок, оборот вокруг себя, еще хлопок и круг, крепко держась за плечи своих соседей, — Иви машинально двигалась в танце, чувствуя, будто пьянеет от происходящего.

Вакханалия кончилась так же быстро, как и началась: свет окончально погас, зал провалился во тьму. А когда слуги спешно разожгли свечи, оказалось, что в центре зала больше никого нет, кроме чуть помятых и раскрасневшихся девушек.

Иви нашла взглядом Каю, схватила с подноса два бокала с шампанским и направилась к ней.

— Тей-Леа? Разве есть такая страна? — Ив протянула один из бокалов подруге.

Прежде чем ответить, та сделала большой глоток.

— Есть. Но никто о ней не говорит. Ее жители — отщепенцы. Они не признают ни наших порядков, ни нашей веры. Их границы закрыты, но говорят, что некоторые страны ведут с ними торговлю — и на удивление весьма успешно. Их боятся. В лесу, который скрывает их страну, что-то происходит. Но некому рассказать: все, кто уходит туда, больше не возвращаются. А если возвращаются, то разум их поврежден. Иначе никто не может объяснить их рассказы об огненных конях, что опускаются с небес, чтобы прогнать незваных гостей, и шепоте деревьев, который сводит с ума и внушает разные… непотребства. Но вот при дворе есть забавная традиция, игра, где мужчины притворяются дикарями и «похищают» девиц. Но вряд ли такое когда-нибудь случится на самом деле.

Иви озадаченно поднесла бокал к губам. Она уже несколько раз давала себе слово ничему тут не удивляться, но краски историй все сгущались. Из-за этого становилось не по себе.

— Просим прощения за прерванную беседу, — к девушкам приблизились два молодых человека. Один из них был одет во фрак, который всем своим видом кричал о его дороговизне, а второй — в форму, отдаленно напоминающую Иви французский военный мундир.

— Как только вы вошли в залу, я не могу оторвать глаз от вашей блистательной красоты, — обратился юноша во фраке к Иви. И та могла поклясться, что если бы она не помнила о том, что нужно держать лицо, брови обязательно полезли бы куда-то к потолку.

— Могу я любоваться на вас в следующей мазурке? — продолжил свою витиеватую речь молодой человек.

Иви потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что таким образом ее только что пригласили на танец.

— О, — она моргнула, словно это помогло бы собрать мысли воедино. — А могу я узнать, с кем имею честь танцевать?

Юноша во фраке оглянулся на своего спутника.

— Перед вами Киприан Модестан, дофин Алхеи, — поспешно выпалил тот и вытянулся по струнке.

Иви нахмурилась, даже не пытаясь удержать в голове сложное имя, а уж тем более — титул нового знакомого.

— Я прошу прощения, м-м-м… пан, но в мазурке вам удастся лишь разочароваться.

— Что ж, если танцы вам не по вкусу, может, составите мне компанию на чашечку кофе?

— Благодарю. Но поговаривают, кофе на ночь — вредно.

Чужая душа, кажется, только что хлопнулась в обморок.

Рядом Кая недвусмысленно громко сложила веер. Девушки в недоумении уставились друг на друга: Иви не понимала, для чего к ней пристал противный дофин в перчатках, белоснежных настолько, что глаза кололо от этой белизны, а Кая не могла взять в толк, почему бестолковая подруга так настойчиво отвергает подарок судьбы.

Дофин переглянулся со своим провожатым, нервно отсалютовал девушкам и удалился неуверенной походкой, оставив после себя привкус едкого парфюма на языке.

— Почему ты не приняла приглашение? — Андервуд шлепнула Иви веером по плечу. — Ты настолько не уважаешь двор и возможность принести честь в свою семью?

— Нет, — Эвелин возмущенно повернулась к Кае, но тут же приложила палец к губам. — Хотя подожди… Да. Да, именно настолько.

Не найдя вразумительного ответа, Кая ладным движением раскрыла веер и удалилась, словно боясь попасть под дурное влияние своей соседки.

*****

Следующий месяц пролетел незаметно. До выпуска оставались чуть больше двух недель, и в честь этого в академии устраивались гадания. Как положено — на суженого-ряженого. Всем хотелось привлечь внимание какого-нибудь аристократа на выпуске.

Педагоги академии об этом обычае или не знали, или смотрели сквозь пальцы, позволяя девушкам отвлечься от рутины.

Гадала институткам травница, прозванная панной Калиной. Жила она на территории академии в деревянном домике для слуг. И, несмотря на то, что в Сен-Рур служил первоклассный медикус, профессионал в средневековых условиях Штагара, многие с охотой обращались к Калине за травами от головной боли или за мазью от ожогов и ссадин. Говорили, что она даже переломы заговаривала так, что они срастались быстрее.

И теперь, под покровом ночи, прикрывая свечи ладошками от ветра, девушки бежали к домику травницы, хихикая и подталкивая друг друга. Иви ни в гадания, ни в заговоры особо не верила, но атмосфера манила своей загадочностью даже самого отъявленного циника.

— Панночка Калиночка, вот и мы! — девушки гурьбой ввалились в тесную горницу.

Иви нашла взглядом хозяйку. Она ожидала увидеть сгорбленную годами старушку, но узрела молоденькую девчонку, вряд ли старше ее самой. Черные пушистые косы гадалки были перепутаны серебряными нитками, к опояску прикреплены стеклянные и глиняные резные бусины. Несмотря на то, что одета была Калина как обычная девушка Штагара, в ее лице угадывалась черты каких-то других (“неевропейских”, — решила про себя Иви) народов.

— Много вас, — голос Калины оказался тихим и нежным. — Всем не погадаю, не у всех судьба ясно видна. По одной заходите. Не смущайте ни друг друга, ни духов. Кто из вас самый смелый?

Иви не успела сообразить, что нужно делать, как вдруг осталась с гадалкой наедине.

— Самая смелая? Или самая любопытная? — панночка Калиночка взглянула на нее, наливая в небольшую миску воду.

Иви неуклюже дернула плечом, не зная, что ответить.

— Выбирай камушек, — в одно скользящее движение Калина оказалась возле Иви и сунула той под нос миску с разноцветными речными камнями.

Иви заглянула в плошку.

— Ай, девушка, — вдруг снова заговорила Калина, и Иви внезапно осознала, что чернявая панночка смотрит прямо на нее. — Хороша ты лицом, но душой грустна. Западный ветер да золото — погибель твоя. Встретишь их вместе и вспомнишь, что правду тебе Калина сказала. А теперь брось камушек и считай круги на воде. Четное количество насчитаешь — удачно в этом году замуж выйдешь, и муж у тебя будет пригож и покладист. Нечетное — увы, в другой раз.

Внутренний голос крякнул с нескрываемым старческим скепсисом, чужая душа затаилась в радостном предвкушении. Камушек Иви все же бросила. С тихим стуком он ударился о край миски, упал на пол и, издевательски поблескивая серо-голубыми боками, убежал под кровать. Калина заторможенно перевела глаза на Иви, словно бы решая: клиентка ей попалась криворукая или судьба у нее такая дурная?

— Не хочет твоя судьба мне свои тайны да замыслы рассказывать, — наконец нашлась она. — Иди, девушка.

— Правда? Может, еще раз бросить?

— Иди-иди, — замахала руками панночка, словно испугавшись, что очередной своей выходкой Иви может поставить ее в неловкое положение, а заодно и подорвать гадальный авторитет у других благородных девиц.

Гадания завершились быстрее, чем предполагала Иви, — всего через пару часов они были уже в постели.

Под возбужденное щебетание Лолы Иви засыпала. И снова ее сны заволакивал горький дым, а в ушах бил и бил глухой барабан…

***

— Давай, выдохни еще чуть-чуть, — Кая затянула корсет так, что Иви оставалось только похрипывать в знак протеста.

— Ох, девочки, — Лола воодушевленно вздыхала. — Не могу поверить, я ждала этот день два года своей жизни — и наконец-то он настал.

— Главная загадка — как он закончится, — оборвала ее мечтания Кая, оставив наконец Иви и ее корсет в покое. Девушка привалилась к туалетному столику, пытаясь приспособить дыхательный аппарат к новым для него условиям.

— На императорском балу я познакомилась с молодым графом, — глаза Лолы засверкали пуще прежнего. — Его зовут Рихард Нардин, и он умен, начитан и как раз в том возрасте, когда уже пора жениться. Он подарил мне свечу в надежде, что в наших сердцах зажжется пламя любви.

— Он подарил тебе свечу прямо на балу? — Андервуд со свойственным только ей выражением лица повернулась к соседке. Лола тут же стушевалась и порозовела щеками.

— Вы встречались после бала? — Кая заговорщически прижала ладонь к губам.

— О-о-о, — в один голос протянули Иви и Кая, окончательно повергая Лолу в смущение.

— А какие планы у тебя после академии? — Лола повернулась к Эвелин.

Та пожала плечами.

— Предпочитаю плыть по течению.

Лола и Кая переглянулись.

Ближе к вечеру раздался протяжный зов колокола, возвещающий о начале выпускного бала. Девушки вышли на главную лестницу. Взмах — они выученным движением опустили одну руку на перила. В холле толпились гости, среди которых были родители институток, их избранники и те, чьими избранницами стали они сами.

Оркестр заиграл вальсовую мелодию, гости приветствовали выпускниц аплодисментами. Так началась неофициальная часть бала с беседами, прощаниями и встречами.

Прощаться Иви было особо не с кем, поэтому она развлекала себя шампанским и пассивным разглядыванием происходящего.

Среди гостей она внезапно заметила нового знакомого — дофина Алхеи. Киприан был в белоснежном мундире и в сопровождении своего военного товарища. Иви уже начало казаться, что дофин таскал его с собой как аксессуар.

— Утром ты проснешься с головной болью, — к девушке приблизилась Кая и многозначительно кивнула на ее бокал.

— Смотри-ка, кто тут, — Иви украдкой указала дофина.

— А не по твою ли это душу?

Иви нахмурилась.

— Вряд ли. Думаю, он пришел охотиться на более сговорчивых дам.

Неофициальную часть сменила торжественная церемония: выпускницам вручили так называемые аттестаты и предоставили слово благородным гостям.

Сейчас было время заключения договоров и помолвок. Девушке, получившей должность фрейлины или компаньонки, ее новый господин (или госпожа) прикалывал к груди голубую ленту. Девушкам, получавшим предложение руки и сердца, предлагали горящую свечу, на которую было надето помолвочное кольцо. Если барышня принимала предложение, она надевала кольцо, если же нет — свеча задувалась и возвращалась жениху. Некоторые браки были династическими, и это было видно по смирению и отчуждению на лицах невест.

— А если жених ну вот совсем не нравится? — поинтересовалась Иви у Каи. — Они могут отказаться?

— Тебе ли об этом спрашивать? — Андервуд фыркнула. — Вообще могут, конечно. Но…

— Честь семьи, я поняла.

Церемония шла своим чередом, когда к Иви вдруг приблизился дофин Киприан. С зажженной свечой в руках. Девушка растерянно оглянулась в поисках помощи.

— Опал, что вы видите на этом кольце, символизирует верность, постоянство и счастье. Я хочу подарить все это вам, если вы согласитесь на брак, который я имею смелость и решительность пред…

Внезапно двери распахнулись, и в блистающую залу вошел человек, прервав пылкую речь дофина. Иви не сдержала вздоха облегчения.

Музыка квакнула, словно подавившись, и смолкла. В густой тишине раздался тонкий звон — из чьей-то прически выпала драгоценная тиара и покатилась по полу. Закрутившись, как юла, она остановилась у ног незваного гостя.

Иви почувствовала, как в ее предплечье вцепилась чья-то рука. Оглянувшись, она увидела Лолу, которая вся пошла красными пятнами от волнения.

— Это он, это он, — шептала она, одновременно пытаясь спрятаться за спину Иви. — Он из Тей-Леа! Страшный! Сущий демон…

Эвелин перевела глаза на незнакомца. Он был одет в потрепанную походную одежду, из-под капюшона льдинками сверкали прозрачно-голубые глаза, а по острым скулам вились тонкие узоры родовых татуировок, уходящие под шарф.

Да, он выглядел диковато, особенно в обстановке бала, но ничего демонического в нем определенно не было.

— Вас не должно здесь быть, пан! — тоненьким от ужаса голосом произнесла мисс Ниман. Она отчаянно сжимала в руках веер, так, что пальцы в кружевных перчатках побелели, но изо всех сил старалась не потерять лицо.

Цепкий, пробирающий до костей взгляд переместился с институток на попечительницу. Ниман побледнела еще сильнее и вздернула острый подбородок. Во взгляде гостя появилось что-то похожее на снисходительность. Он поджал нижнюю губу и, перешагнув через валявшийся на полу золотой венок, направился к девушкам. Иви растерянно смотрела на преподавателей. Никто даже не подумал о том, чтобы сказать что-то против этому странному мужчине, который сейчас шел… прямо к ней. Несколько секунд Иви тупо смотрела на протянутую ей руку. Чужая душа заметалась в приступе паники, к горлу внезапно подпрыгнул ком. Девушка в недоумении подняла глаза на директрису. Графиня посмотрела на нее поверх стекол своих очков и махнула рукой в красноречивом жесте. Иви перевела глаза на Киприана, но тот молчал. Даже не двигался, лишь горячий воск медленно сбегал на его руки в белоснежных перчатках. Так Иви из воспитанницы превратилась в проблему. Понимая, что сейчас либо неизвестный из Тей-Леа, либо постриг, Иви вложила руку в ладонь в грубой перчатке.

Когда они вышли из академии, их уже ждала коляска. Один из лакеев с каменным лицом подвел мужчине оседланную лошадь. Тот тут же поднялся в седло, даже не предложив Иви помощь. Забравшись в коляску, та все же решила подать голос.

— Ты даже не дашь мне собрать вещи?

— У тебя будет все, что нужно.

Он качнулся в седле, подавая знак лошади. Та дернула головой и двинулась вперед. Кучер причмокнул, поудобнее перехватывая вожжи; коляска неспешно покатилась по дороге. Спутник ехал на одном уровне с коляской, что позволило Иви как следует его рассмотреть. Назвать его юношей не поворачивался язык: он явно был старше двадцати пяти. Лицо мужчины было очень симпатичным, но оно не выражало ничего, будто ему постоянно было все равно абсолютно на все.

— А могу я узнать, как зовут моего… похитителя?

Мужчина повернулся к девушке. Как и ожидалось, в его лице ничего не изменилось, но в глазах промелькнуло какое-то сомнение, словно его имя не представляло для Иви никакой ценности.

— Атрей, — наконец бросил он, почти не разжимая губ.

— И все?

— И все.

Эвелин чуть пожала плечами.

— А я — Эвин. Иви.

Атрей никак не отреагировал.

— А как мне тебя называть?

На этот раз мужчина повернулся к ней и уже смотрел на Иви, как на идиотку.

— Я тебе только что свое имя сказал.

— Я имела в виду — пан? Герр? Сеньор?

— Просто Атрей, — спутник снова отвернулся.

— А почему ты посадил меня в коляску? — Иви сама не знала, куда пропал ее инстинкт самосохранения и почему ей воспотребовалось довести неизвестного мужика до белого каления. — Я же могу выпрыгнуть и убежать.

Плечи нового знакомого высоко поднялись и опали — он глубоко вздохнул. Конечно, никуда она не собиралась: пускаться в бега по совершенному незнакомому миру?.. Нет, настолько самоуверенной и бесстрашной Иви не была. И это было впервые, когда чужая душа была с ней солидарна.

На этот раз Атрей посмотрел на нее по-настоящему серьезно.

— Стой! — приказал он извозчику и остановил свою лошадь. — Иди сюда, — протянул руку Иви. Девушка неуверенно шагнула из коляски, пытаясь разглядеть в лице Атрея хоть один намек на шутку. Она — и на коня?! Атрей терпеливо ждал.

Не успела Иви подойти к лошади, как ее схватили за руку, и она почувствовала, что взлетает. Усадив ее перед собой, мужчина крепко обнял ее за талию одной рукой, а второй взял повод.

— И не вздумай дергать ее за гриву, — услышала Иви прямо над ухом его бесстрастный голос.

Она покраснела, ощущая себя сидящей на пороховой бочке. Во-первых, она ужасно боялась лошадей, насмотревшись видеозаписей с падениями и с жокеями, и на жокеев. А во-вторых, ее очень уверенно и очень беспардонно прижимал к себе какой-то незнакомый мужик!..

Глава 4

Путешествие заняло около недели. Целыми днями они неспешно ехали по дороге, которая превращалась то в едва заметную лесную тропку, то в широкую мостовую, то поднималась высоко в горы. На ночь останавливались в придорожных тавернах. Спали в одной комнате: Иви на постели, Атрей — на полу у камина. Это несколько смущало девушку, но Атрей словно накрепко уверовал в то, что стоит ему отвернуться — и она сбежит.

Разговаривали в основном на отвлеченные темы. Иви рассказывала легенды, которые для Атрея, разумеется, были в новинку, о своих рисунках. Сам он при этом говорил мало, и Иви оставила попытки разговорить его. Но она все же заметила, что чем ближе они были к пункту назначения, тем мрачнее становился ее спутник.

Иви потеряла счет времени, когда прямо посреди заснеженного леса их встретили массивные ворота и каменный забор, у которого, казалось, нет ни начала, ни конца.

Спрыгнув с лошади, Атрей нашел скрытый за густым плющом рычаг. Ворота с гулким скрежетом отворились, а за ними оказался… лес. Точно такой же, как был у них за спиной.

— Это и есть сказочный Тей-Леа? Я под впечатлением, — Иви поджала губы, не удержавшись от ехидной ремарки.

Она ожидала, что мужчина снова ее проигнорирует, но тот вдруг посмотрел на нее и криво, как-то нехорошо улыбнулся.

— Не знаю, чего ты ждала, но я хочу предупредить тебя. Тей-Леа — не волшебное королевство и не сказочный лес или что тебе там еще могли понарассказать. Это змеиная кодла. И для тебя было бы лучше, если тебе все же хватило бы ума сбежать.

Иви стало не по себе. Одно дело, когда о Тей-Леа сплетничала Лола, рассказывая страшилки, и совсем другое — слышать это непосредственно от того, кто прожил там всю жизнь. Что-то ей подсказывало — Атрей не пытался ее запугать. Он точно знал, о чем говорит.

Закутавшись в плащ, Иви угрюмо нахохлилась.

Атрей больше не садился верхом. Перекинув повод через голову лошади, он неспешно вел ее по лесу.

— А почему ты не уехал отсюда, если тебе здесь не нравится?

Мужчина молчал. Иви тоже больше не говорила. Сначала она обижалась на такую реакцию (а точнее, на полное ее отсутствие), но потом смирилась.

— Тебе известно что-нибудь о таком понятии, как обязанности? — вдруг бросил он.

Эвелин потерялась и надулась еще сильнее. Лучше бы молчал.

Вскоре лес поредел и оборвался на невысоком утесе. Взглянув вниз, Иви восторженно вздохнула. Перед ней раскинулась солнечная заснеженная долина, таящая в себе сокрытую страну. На Атрея же сказочный вид не произвел никакого впечатления. Он лишь помрачнел еще сильнее. Иви готова была окончательно уверовать в то, что он категорически не хотел сюда возвращаться.

Дорога ушла вниз и привела, наконец, в город. Иви крутила головой, растеряв весь страх свалиться с лошади. Было очень много камня. Разного: светлого, красного, глянцево-блестящего и шершавого. Очень много белых кленов, которые, правда, растеряли зимой все свое убранство. Эвелин подумалось, что Теа-Леа должен быть особенно красив осенью. Дома были одноэтажными, с высокими порогами и небольшими двориками. Одни были украшены геометрическими красными орнаментами, другие — письменами над дверями на незнакомом Иви языке. В какой-то момент ей показалось, что здесь живут люди самых разных народностей.

Атрей провел ее почти через весь город. На краю стоял большой особняк.

Ощущение новизны захватило Ив, как только она переступила порожек. Как и в городе, здесь царствовал камень. Дивный резец запечатлел красоту окружающего мира и строгую гармонию. В глаза бросались как знакомые узоры, так и еще неизвестные Иви орнаменты.

— Ирада! — окликнул одну из пробегающих мимо девушек Атрей. Она была настолько крохотной, что Иви, которая была самой маленькой в школе, почувствовала себя дылдой.

— Проводи госпожу в свободную комнату. И позови портних.

Служанка вскинула руки, выплетая жестами вязь слов.

— Да, она моя гостья, — проблем с пониманием у Атрея не было. — И она не должна в чем-то себе отказывать. Найдите что-нибудь из нарядов на первое время. Вечером будем знакомиться с двором, — мужчина посмотрел на Иви каким-то странным, еще незнакомым ей взглядом. — Я тебя оставлю. Не давай никому себя убить, пока меня не будет.

Не дожидаясь, пока Иви найдет слова, он повернулся и скрылся за поворотом. Девушка обхватила себя руками. Было страшно. Теперь по-настоящему. Если она настолько неугодна жителям этой страны, зачем он ее вообще сюда привез? И интересно, он постоянно говорит это ей, потому что беспокоится за нее? Или все же, чтобы напугать?

Кто-то подергал ее за плащ. Иви повернулась к Ираде, которая жестами звала ее за собой.

Комната, в которую привела ее Ирада, была на верхнем этаже. Осмотревшись, девушка поняла, что ее либо не ждали, либо намекали, что она достойна только прибирать королевские покои. Постельное белье было брошено на кровать, купальные принадлежности оставлены рядом, ванна набрана не была. Иви вспомнилось, как ее встретил Сен-Рур. Даже в стенах академии гостеприимства было больше, чем в месте, которое претендовало на статус ее дома. Забрав у Иви пыльный и порядком потрепанный придорожными кустами плащ, Ирада оставила ее одну.

Когда дверь за служанкой закрылась, девушка села на кровать, утонув в воздушных перинах, и устало пригладила растрепавшиеся волосы. Это место словно по капле выпивало ее эмоциональные силы. Эвелин прислушалась к ощущениям, но чужая душа так же подавленно молчала. Думы были исключительно невеселые. И чем она тут будет заниматься? Шарахаться от всех подряд, памятуя о словах Атрея? Чем вообще должны заниматься великосветские дамы? С томным видом бродить по саду, обмахиваясь кружевным веером? Перечитывать в тысячный раз одну и ту же книгу, находя в ней новые прелести? Или кокетничать с абсолютно неприятными придворными? Впервые за все время нахождения в этом проклятом мире Иви очень захотелось разреветься. И чтобы пожалели.

Своевольная слезинка все же сбежала по щеке. Выдохнув, Иви смахнула ее резким движением.

Когда она разобралась с постелью и, как могла, привела себя в порядок, вернулась Ирада, приведя с собой еще несколько женщин.

Молча поклонившись Эвелин, они принялись за работу. Одна из девушек принесла кувшин чистой воды для умывания. В полной тишине служанки помогли Иви переодеться, и тут ее ждало первое удивление: в наряде не было ни удушающих корсетов, ни гигантских, неподъемных подъюбников, из-за которых сложно было держать равновесие. Костюм состоял из тонкого исподнего и верхнего платья из очень приятного материала, которое по сравнению с блистательными — пусть и одинаковыми — нарядами Сен-Рур было совсем простым.

Девушки ловко собрали волосы Иви в аккуратную прическу и повязали на лоб очелье с жемчужными нитями, спускающимися к плечам.

За все это время ни одна не проронила ни слова. А Иви, не зная, можно ли ей с ними заговорить, гадала — это они были солидарны с Ирадой или в Тей-Леа в служанки набирали исключительно немых?

Когда приготовления закончились, Ирада жестом пригласила девушку следовать за собой. И Иви снова покорно шла по коридорам навстречу неизвестности. В какой-то момент она поняла, что сейчас была бы рада Атрею. Не сказать, что она соскучилась, но за долгие дни их путешествия она привыкла к его молчаливому присутствию.

Ирада привела Эвелин в большой зал, который, судя по столам с угощениями, служил столовой. И в зале — о ужас! — была толпа народа. Придворные, вассалы, советники — все обернулись к Иви. И в этих глазах она читала любопытство, презрение и снисхождение. Никто не пытался ей помочь, подсказать, куда она могла бы сесть, и она глупо стояла в дверях, абсолютно растерявшись.

— Здравствуйте, — выдавила из себя Иви, теребя пальцы. Мужчины молчали. Иви лихорадочно шарила взглядом по их лицам, ища того, кто мог бы ее спасти от этой убивающей своей неловкостью ситуации. Двери снова распахнулись. Иви затравленно обернулась и едва сдержала вздох облегчения, увидев Атрея.

Тот размашистыми шагами вошел в столовую, на ходу бесцеремонно подхватил ее за талию и увлек за собой. Пройдя во главу стола, где стояли три кресла, Атрей, не раздумывая, сдвинул их чуть ближе друг к другу и, согнав одного из придворных мужей с места, взял его стул и поставил четвертым. Переведя взгляд на вставшую в ступор Иви, он демонстративно указал на кресло. Сжигаемая пристальными взглядами, девушка в полной тишине опустилась на предложенное место, отмечая, как громко прозвучал в абсолютной тишине скрежет ножек. Наблюдая, как Атрей садится по левую от нее руку, Иви внезапно осознала, что во главе стола обычно сидит только королевская семья.

Девушка некультурно вытаращила глаза на мрачного мужчину. Неужели он один из членов королевской семьи? А почему тогда вечно выглядит, как нищий? А что, если он сам принц?.. Эвелин охнула и рефлекторно прикрыла ладонью рот в нелепой попытке поймать невольно вырвавшийся звук. Да нет, тогда придворные не сидели бы при нем так спокойно, развалившись на креслах.

Но не успела она развить эту мысль, как двери снова открылись, впуская в столовую высокого мужчину в богатых одеждах в сопровождении девушки просто неземной красоты. Только завидев мужчину, присутствующие подорвались с мест, кланяясь так глубоко, что едва не задевали носом столешницу. Атрей тоже встал, одним взглядом приказывая Иви сделать то же самое. Но, в отличие от остальных, кланяться он не стал.

Это и был правитель Тей-Леа.

Одного взгляда на короля Иви хватило, чтобы понять — кем бы ни был ее будущий супруг, со свекром ей категорически не повезло. Несмотря на обильную седину в волосах и ухоженной бородке, мужчина весь сверкал от лоска. На губах правителя лежала улыбка, но была неприветливой и даже неприятной: она сочилась ядом, во всеуслышание заявляя о коварстве и подлости ее обладателя. А самым страшным был его взгляд: голубые глаза были ножами, пронзающими насквозь.

Девушка, шедшая с ним под руку, была одним из самых красивых божьих созданий. Точеная фигура, руки, плечи; лицо неповторимое. Яркая, эффектная, запоминающаяся красота. Неужели она была супругой короля?

Дивная пара остановилась, и страшные глаза уставились на Иви. Внутри тут же все похолодело, но мужчина перевел взгляд на Атрея и заговорил на неизвестном Иви, но очень красивом языке.

Иви не понимала ни слова, но по тому, как окаменело лицо Атрея догадывалась, о чем может идти речь.

Девица подле короля обворожительно улыбнулась. Правитель замолчал, смерил Атрея снисходительным взглядом и двинулся было к креслу, но…

— Нет, — вдруг отрезал Атрей, и Иви автоматически повернулась к нему: настолько чуждо прозвучал его голос. Король замер, его брови дрогнули, и лицо тут же приобрело хищное выражение. Он снова бросил несколько неузнаваемых фраз.

Король явно был холерического типа — заводился с полоборота.

— Нет, — Атрей стоял на своем, исподлобья глядя на правителя. Упрямство явно было их семейной чертой.

В следующей речи короля вспыхнула ярость, обжигая всех присутствующих. Иви почти физически почувствовала, как напрягся Атрей, как тяжело задышал, словно собираясь… наброситься на отца?

— Ваше величество! — девушка вскочила, повинуясь внезапному импульсу. Чуть погашенный удивлением взгляд короля метнулся к ней.

— Какое величество? Вы в княжестве, дорогуша, — оборвал он ее. Сейчас в его речи был заметен акцент, настолько ярко выраженный, что Иви пришлось напрячься, чтобы уловить смысл. Девушка мучительно покраснела, ощущая на себе презрительные взгляды.

— И вы еще претендовали на венец светлейшей княжны? — вставила свои пять копеек девушка подле князя. Подбородок Иви предательски задрожал. Очень хотелось сказать, что ни на что она не претендует, да и вообще ее никто ни о чем не спрашивал.

— Великий князь, — она вздернула подбородок, думая только о том, чтобы голос не слишком дрожал. — У меня нет права оставаться здесь. Я хочу вернуться в Сен-Рур.

Ни один человек, не обладающий титаническим терпением, уверенностью и силой воли, не мог соперничать с великим князем. Эвелин не обладала этими качествами в достаточной мере. Поэтому решила капитулировать.

— Я не стану чинить вам препятствий, — князя ее выходка явно порадовала. Он приглашающе указал в сторону двери. Иви поспешно встала из-за стола и направилась к двери. Но когда она поравнялась с государем, сзади послышались тяжелые шаги, и на ее плечо опустилась сильная рука.

— Стоять, — прямо над головой прогремел голос Атрея. Иви испуганно сжалась: она уже достаточно уяснила, что великий князь не терпит пререканий и неповиновения. Буря не заставила себя долго ждать.

— Ты обязан следовать моей воле, — голос князя звучал неестественно жестко, подавляюще. Хотелось упасть на колени и раскаяться во всех смертных грехах, даже несовершенных.

Атрей стоял перед ним, закрывая Иви плечом. Она не сразу поняла, что произошло, как рука его отца взметнулась, раздался звон пощечины. Один из княжеских перстней разорвал кожу именно в том месте, где Иви как-то раз заметила небольшой шрам. Судя по всему, это случилось не в первый раз.

Девушке пришлось отскочить, когда Атрей пошатнулся и шагнул назад, стабилизируя равновесие. Мотнув головой, чтобы стряхнуть легкую оглушенность, он встал устойчивее, словно готовясь… Следующий удар не заставил себя ждать, но княжич вскинул руку. Запястье князя упало в его ладонь, словно весло в уключину. Иви вскрикнула, закрывая глаза руками. То, что происходило, было ужасно. В какой-то момент она нашла в себе силы обернуться к придворным, но те сидели, как сломанные куклы, нависнув над столом. Никто не поднимал глаз от тарелок. Девушка не знала, что ей делать, хотелось лишь оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно. К счастью, ее мечта сбылась очень быстро. Двери хлопнули. На пороге столовой появился молодой человек, по виду — ее ровесник. Быстро оценив творившуюся вакханалию, он стремительно подошел к Иви и, не спрашивая разрешения, подхватил ее за талию и повлек за собой.

Князь выдернул руку из хватки сына, словно собираясь остановить незнакомца. Но тот уже выволок Эвелин из столовой.

— Ты как? — он остановился, повернулся к ней. Язык прилип к не бу. В голове очень кстати отголоском промчался возглас Лолы: «Он из Тей-Леа! Сущий демон!»

— Так это тебя привез Атрей? — мужчина осмотрел Ив. В его серых звериных глазах не было ни заинтересованности, ни сочувствия, ни какого-либо участия. Он определенно смотрел на нее свысока, и дело было даже не в его росте.

— Ты помнишь, какую комнату тебе отвели?

Эвелин замотала головой: она совершенно запуталась в хитросплетениях коридора, оба раза следуя за своими провожатыми.

— Кого из служанок к тебе приставили?

— Ираду, — пролепетала Иви, не совсем уверенная в том, что Ираду к ней именно «приставили».

— Хорошо. Я отведу тебя к Атрею, чтобы ты не бродила по дому одна, и найду Ираду, — несмотря на то, что мужчина собирался оказать Иви услугу, по его лицу она понимала, что он от этого далеко не в восторге. — И постарайся запомнить дорогу.

Не предложив девушке руки и даже не удостоверившись в том, что она следует за ним, новый знакомый повернулся и пошел вперед.

Когда перед ней открылась дверь в комнату, у Иви уже не было сил даже просто осмотреться. Отметив только лишь то, что комната никак не отражала личность ее обладателя, она уселась на диван, покорно сложив руки на коленях.

— Я Иви, — наконец представилась она.

— Давид, второй маршал Тей-Леа, — мужчина небрежно дернул бровью, словно снисходя до того, чтобы представиться.

Это было неожиданностью. Иви представляла себе средневековых воинов как древоподобных мужланов, обязательно с бородой клочками и пропитыми лицами. Маршал же был красив, но не той красотой, которая была присуща, например, Атрею. Внешность княжича была спокойной, как и он сам, холодно-сдержанной. Красота Давида была вызывающей, броской, в чем-то картинной. И сам маршал красоту свою явно лелеял: не носил бороды и даже родовых татуировок на лице у него не было. Образ дополняли смоляные волосы, спускающиеся на плечи, черный мундир точно по фигуре, щедро расшитый золотом, и нагловатое выражение на лице, из-за которого Иви не очень хотелось беседовать с новым знакомым. Да и если бы не светлые, почти прозрачные глаза и не библейское имя, Иви могла бы подумать, что перед ней стоит один из демонов Преисподней.

Но, так или иначе, бесцеремонность маршала позволила ей охолонуть и начать снова мыслить здраво. На столике нашелся кувшин, и, решив, что от одного стакана княжич не обеднеет, девушка налила себе воды и снова вернулась на место.

Маршал уходить не спешил — разглядывал Ив, перебирая длинными пальцами, такими же ухоженными, как и его лицо. Как ни старалась Ив не отводить глаза, выходило плохо. Она много работала с людьми и знала, кто умеет так смотреть: люди, которые думают, что нет никого выше них. Вряд ли у него было что-то святое, кроме него самого.

— Ты давно знаешь Атрея? — девушка сделала глоток. Тишина и пристальный взгляд нервировали.

— Мы росли вместе, — Давид говорил негромко, будто лениво.

— И всегда было… вот так?

Мужчина опустился в кресло, но осанки своей не потерял.

— Я слышал, что князь Унгар не должен был становиться правителем. У него было два брата. Старший — Тюр — должен был венчаться на царство. Средний брат — Ульрик — служил жрецом. Их любили и родители, и народ, а вот нашему князю — младшему брату, хилому и бестолковому, любви не досталось. А если и досталось, то маловато. Вот он и решил ее завоевать, став великим князем. Он занял престол самым жестоким способом, коего еще не было в истории княжеств: убив и отца — правящего князя, и братьев. Даже Ульрика, хотя он не имел никакого отношения к царствованию. С тех пор князь мнителен, везде видит заговоры, и ему постоянно кажется, что все вокруг только и мечтают о том, чтобы его извести, — на губы Давида внезапно легла тонкая, как лезвие ножа, улыбка.

Иви почувствовала, как во рту пересохло.

— А Атрей?

— А что Атрей? Даже у самого ангельского терпения есть свой предел. Ты стала не самым первым его актом неповиновения, но самым серьезным.

— А как ты относишься к этому?

Вместо ответа Давид вздохнул, оперся на колени локтями и посмотрел на Иви. На губах его лежала все та же улыбка, и Иви вдруг поняла: ему глубоко наплевать. И, наверное, она бы удивилась, если бы было по-другому.

— У тебя еще есть вопросы? — взгляд мужчины не изменился ни на секунду. Иви словно докучала ему своими расспросами, на которые, как казалось ей самой, она имела полное право.

— Девушка, которая была с князем?..

— Адалин. — Давид явно не собирался ничего объяснять, а у Иви не было никакого желания расспрашивать.

— Почему я? — вопрос слишком долго крутился в уме, чтобы она сейчас сдержалась.

— О, скорее всего, ты просто оказалась не в то время в том месте.

— То есть я обычная случайность? И никакая не избранная? — уныло пошутила девушка.

Давид снова улыбнулся и поднялся.

— Я найду Ираду.

Разговор с маршалом определенно взбодрил Ив. Было в нем то, что разбудило в ней азарт противостояния. Она знала, как нужно вести себя с подобными людьми: как с хищниками, перед которыми нельзя даже подумать о своей слабости. В противном случае можно в ту же секунду оказаться разорванным в клочья.

Но как только дверь за мужчиной закрылась, настроение стремительно ухнуло в минусовые дебри. Сухим фактом было то, что она оказалась в одной золотой клетке с больным на голову правителем и стала объектом насмешек. Страшно было до слез. Иви тихонько всхлипнула, обхватывая себя руками.

Минут через двадцать в комнату просунулась крошечная головка Ирады, которая поманила девушку за собой.

Оказавшись в своей комнате, Иви попросила служанку уйти, разделась сама и забралась в кровать, спрятавшись под одеялом с головой и свернувшись в грустный хнычущий клубочек.

Заснула она быстро, утомленная слезами и переживаниями. И снова ей снились непонятные сны, сопровождаемые гулом бубна. Она слышала странные напевы на неизвестном языке, видела в тумане какого-то мужчину, но не могла четко разглядеть его лица. А бубен все бил и бил.

Глава 5

Проснулась Иви поздно утром совершенно подавленная и с твердым осознанием, что опасается за свою жизнь. Когда в комнату вошли молчаливые служанки, она попросила остаться Ираду и выгнала остальных. Меньше народа — меньше шансов оказаться у кого-то под ударом.

Свесив ноги с кровати, Эвелин наблюдала, как служанка возится с камином. Рано или поздно ей предстояло снова встретиться с Атреем, и это почему-то смущало.

После завтрака — который ей, кстати, принесли в комнату, — пришла швея. Сняла мерки, предложила ткани на выбор. Иви даже на секунду выпала из омута переживаний, разглядывая нежный бархат, мягкую шерсть и шелковистую бязь. Такого богатства она не встречала ни в Сен-Рур, ни на Земле.

В конце обсуждения — а продлилось оно почти до самого обеда — швея оказалась завалена работой на несколько недель: кроме повседневных нарядов Иви попросила еще пару халатиков, ночных рубашек и комплектов белья.

Обед она провела в полном одиночестве. Из комнаты не выходила, боясь даже высунуть нос и попасться на глаза князю Унгару. Но после обеда все же поинтересовалась у служанок, где она может найти Атрея. Одна из девушек сухо посоветовала посетить конюшни.

Иви так и сделала. Побродив по коридорам в поисках выхода, она все же попала во внутренний двор.

Атрея она нашла на удивление быстро: возле небольшой беседки он возился с собакой. Собака явно была с характером: вместо того, чтобы выполнить команду, возмущалась и грызла поводок.

— Привет. Ты занят? А то я уж решила, что ты просто не хочешь со мной разговаривать.

Атрей поднял на нее глаза. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, собака взвыла и бросилась на него с новой порцией вдохновения, но мужчина резко вздернул руку с поводком вверх, не давая зверю дотянуться.

— С чего ты так решила?

Иви удивленно взглянула на него и зарделась:

— Это все из-за меня, да?

Мужчина приподнял брови в молчаливом вопросе.

— Если бы ты не привез меня, ничего бы не случилось…

Атрей хмыкнул и снова переключил внимание на собаку.

— Ты тут ни при чем. И твоя выходка вчера… Это было очень неразумно. Но я ценю это. Правда.

Девушка в изумлении вскинула голову, чувствуя, как щеки снова заливает краска, в этот раз — от чувства стыда. В ее порыве не было ничего благородного: в ней просто говорили страх и малодушие.

— Но постарайся в будущем обойтись без подобных ситуаций. Нельзя пнуть волка, а потом стоять и смотреть, что будет.

Иви неловко улыбнулась.

— Вредная? — она кивнула на извивающуюся собаку.

Атрей снова поднял руку, спасая ее от клыков.

— Ее хозяева ушли из Тей-Леа. А ее оставили. Вот и одичала, — коротко объяснил он. — Теперь она не друг, а тиран.

— И что ты пытаешься сделать?

— Конкретно сейчас — хочу, чтобы она легла.

— Судя по всему, ваши желания не сходятся.

Княжич неопределенно мотнул головой и поднялся. Собака тут же успокоилась и потеряла к его рукам всякий интерес. Рукава его рубашки чуть поднялись от активных манипуляций, открывая Эвелин плотные полосы бинтов, которыми были перевязаны обе руки.

— Хочешь с ней пообщаться? — княжич одернул рукава, заметив напряженный взгляд Иви. Та в замешательстве посмотрела на него.

— Это вообще возможно?

— Не попробуешь — не узнаешь.

Мужчина протянул ей поводок. И стоило ему оказаться в руках Иви, строптивая псина тут же потянула ее куда-то в заросли. Не ожидав такой прыти, Эвелин по инерции рванула за ней, слыша за спиной снисходительный смешок княжича. В какую-то секунду ей даже показалось, что собаку он ей дал специально, чтобы поиздеваться. Когда девушка уже летела лицом в кусты, которые приветственно растопырили колючие ветви, ее перехватили поперек корпуса сильные руки.

— Молодец. Теперь давай я.

Ошалело Иви смотрела, как Атрей забирает у нее поводок, а собака, словно издеваясь, смирно стоит рядом с ним, вяло помахивая хвостом.

— Она чувствует тебя. Ты не уверена — значит, она может делать все, что хочет, зная, что ты вряд ли будешь пытаться ее остановить. Ты должна предельно ясно понимать, как она должна себя вести. Возьми еще раз.

Преисполниться уверенности в том, что собака сейчас будет вести себя так же покладисто, было сложно. Но, выкинув из головы посторонние мысли, девушка снова взяла поводок. Но на этот раз не стала наматывать его на руку, чтобы в случае чего просто отпустить животное. И — чудо! — собака стояла спокойно, без особого интереса разглядывая окружающий мир.

— Вот видишь.

Девушка вымученно улыбнулась, снова передавая поводок мужчине.

— Давай сделаем так, — он откинул с лица длинные пряди. — Я зайду вечером, и мы обсудим наши дальнейшие действия. Надеюсь, ты не будешь против разделить со мной ужин.

На обратном пути Иви решила пройтись по саду. Аккуратно вымощенные дорожки плутали между раскидистых кустов жасмина, наготу которых прикрывали снежные шапки. Забредя в тупик, где стояла беседка с крошечной деревянной скамейкой, девушка повернулась и поняла — она не уверена, что сможет найти дорогу обратно так же легко. Поругав себя за опрометчивость, Иви сделала шаг в обратном направлении, но вдруг услышала знакомый голос.

–… всего лишь недоразумение. Я знаю его нрав и уверена, что так он решил проучить меня, — Адалин говорила твердо, и Иви даже слышала легкую улыбку в ее интонации. Ее собеседник молчал.

Иви затаилась за высокими кустами.

— Князь Унгар сделает все, чтобы Атрей пожалел, что решил сыграть в эту игру.

— А девица, которую он притащил с собой? — голос девушки, что шла рядом с Адалин, был незнаком Эвелин.

— Она же просто игрушка для него, ты разве не видишь? — Адалин рассмеялась, и от ее уверенности Иви стало не по себе.

Голоса стали удаляться. Иви выбралась из своего укрытия. Этот эпизод оставил в ее душе неприятный, горький осадок и породил много вопросов.

С которыми она и пришла на ужин. Атрей уже ждал в малой столовой. Девушка мельком огляделась: кроме него, в помещении никого не было, даже слуг. Вежливо придвинув Иви стул, княжич собственноручно наполнил бокалы напитком, от которого сильно пахло медом.

— Как ты попала в Академию? — он вернулся на свое место и сел, закинув ногу на ногу.

— Отец решил поправить финансовое положение семьи. Надеется, что я выйду замуж за кого-нибудь… богатого, — коротко ответила Иви, изучая глазами содержимое своего бокала. — Если же я с этой задачей не справлюсь, скорее всего, попаду в монастырь.

— А ты куда хочешь? В монастырь или замуж?

Девушка удивленно вскинула глаза, но сразу же снова посмурнела. Больше всего ей хотелось домой. Залезть под плед, взять ведерко арбузного мороженого и несколько часов подеградировать под какое-нибудь реалити, не обремененное интеллектуальной нагрузкой.

— У меня есть предложение. Свадьба состоится в ближайшее время, но я предлагаю не вступать в брак во всех его смыслах. Проживем вместе год-другой, и на этом расстанемся.

— И какая тебе с этого выгода? — с подозрением поинтересовалась Эвелин. Слова Адалин об “игрушке княжича” внезапно стали правдой. Игрушке только что определили срок годности.

— Скажу так: мы оба следуем воле наших отцов, — в лице Атрея наконец-то что-то поменялось. Кажется, он даже немного улыбнулся, но его улыбка тут же приобрела оттенок насмешки.

— Воля моего отца в том, чтобы я принесла прибыль, — возразила Иви и нервно схватила бокал.

— Уже всему материку известно, что тебя украл варвар с Сокрытой Земли. Так что сюда за тобой никто не сунется. Считай, что этот брак дает тебе политическое убежище.

— Так ты сам постоянно тычешь мне в то, что меня тут не ждали, так почему ты думаешь, что я соглашусь? Я не хочу подвергать свою жизнь опасности из-за тебя, — под пристальным взглядом мужчины Иви внезапно растеряла всю свою храбрость, сдулась и остаток фразы договаривала уже себе под нос.

— Может, тебе сейчас так и не кажется, но тут есть люди, которые преданы мне, а не великому князю. Они не позволят, чтобы с твоей головы упал хотя бы волос. Такая гарантия безопасности тебя устроит?

— А мы можем внести в договор и мои условия?

Атрей приглашающе повел руками.

— Я хочу, чтобы у меня были фрейлины, которых я выберу сама.

— Начинай.

— Со мной в Сен-Рур училась одна девушка — Кая Андервуд.

— Я понял. И еще один важный момент: не выходи на улицу после полуночи.

— Почему?

— Потому что я сказал не выходить! — голос мужчины звякнул сталью. — Поняла?

— Поняла, — Иви очень хотелось огрызнуться, но обидные слова почему-то не шли в голову.

— Хорошо. — Атрей вытащил из кармана аккуратную деревянную коробочку, открыл и твердой рукой положил на стол. Щеки Иви вспыхнули, когда она увидела помолвочное кольцо дивной работы.

— Мы договорились?

— Договорились.

Серебряный ободок скользнул на тонкий палец, занимая предназначенное место.

***

Уже две трети часа в Иви тыкали булавками, а она сама хмуро смотрела в зеркало.

Сегодня вечером она побывает на самой странной свадьбе. И самое пугающее то, что эта свадьба будет ее собственной.

На удивление, великий князь не стал чинить препятствий этому браку и теперь просто кривил губы, встречая Иви где-нибудь в коридоре. А она сама была бы не против, если бы это не так пугало. Всегда проще выйти в открытую конфронтацию, чем постоянно ждать какого-то подвоха.

Дверь распахнулась — кто-то бесцеремонно вошел в ее комнату. Оглянувшись через плечо, Иви к своему изумлению обнаружила на пороге Адалин, которая осматривала помещение.

— Что-то потеряли? — поинтересовалась девушка. — Совесть, вероятно?

Она вынуждена была терпеть великого князя, но на Адалин эта обязанность не распространялась.

— Вас не учили, что нужно стучать, перед тем как войти в покои невесты светлейшего княжича?

Лицо Адалин скривилось — настолько колол ее факт потери княжеского венца.

— Надо было выбрать другой фасон. Когда тебя увидят в этом, никто не поверит, что ты невеста княжича. Ты больше похожа на служанку, — ядовито процедила она.

Эвелин хмыкнула про себя, не воспринимая слова оппонентки всерьез. Даже она со своей неженственной душонкой осознавала, что платье было восхитительным: нежным, почти ангельским, словно усеянным звездами. На таком настоял сам княжич. Он видел ее так. И, нужно было отметить, видел неверно.

— Что тут происходит? — голос Атрея, усталый и раздраженный, застиг девушек врасплох.

Адалин охнула, повернулась и поспешно присела в реверансе.

— Тебе пора, Адалин, — холодный взгляд голубых глаз буравил девушку. — И без возражений, — добавил мужчина, заметив, что та приоткрыла рот в попытке что-то сказать.

Вспыхнув, Адалин вылетела из комнаты Иви, нарочито задев Атрея локтем.

— Прости. Ты не должен был этого слышать.

Но вместо ожидаемых упреков Атрей вдруг хмыкнул.

— Не давай себя в обиду.

Княжич вошел в комнату, и из-за его спины вдруг вышел Давид. Подбородок поднялся выше, а взгляд, которым маршал обменялся с будущей княжной, был больше соревнованием, чем приветствием. Оценив ее боевой настрой, мужчина улыбнулся своей режущей улыбкой и встал рядом с креслом, в котором расположился Атрей. Но не за спинкой, как положено, а на одном уровне. Глаза девушки метнулись к Атрею — как он отреагирует на такое показное неуважение? Но тому, кажется, было абсолютно все равно.

— Ты знаешь, что видеть невесту в подвенечном платье до свадьбы — это плохая примета? — Иви инстинктивно одернула юбку.

— Почему? — Давид облокотился на спинку кресла.

Атрей махнул рукой. Маршал чуть улыбнулся, замолчал, но позы не поменял.

— Я обещал тебе безопасность. Когда меня не будет в усадьбе, Давид позаботится о том, чтобы ты была в целости и сохранности. Можешь обращаться к нему по любым вопросам.

Иви сникла и пообещала себе, что обязательно поинтересуется у Атрея, почему он так уверен в Давиде. Ей самой казалось, что тот предаст — и глазом не моргнет, а первое впечатление ее редко обманывало.

— Что значит, «когда тебя не будет»? Ты бросишь меня тут одну?

— Не одну. И у меня есть обязанности, Эвин. Впрочем, как и у тебя. Как только ты приобретешь титул светлейшей княжны, ты должна будешь сопровождать меня на всех официальных приемах. И, пожалуйста, начни учить язык. Если у тебя возникнут вопросы, ты всегда можешь обратиться ко мне или к канцлеру Йолену. Он не самый приятный человек, но не бойся: он лает, но не кусает, — Атрей встал и подошел к девушке вплотную. — Ты меня поняла?

— Поняла, — Иви кивнула.

Княжич внезапно взял ее двумя пальцами за подбородок, внимательно вглядываясь в лицо, но тут же отпустил. Распахнутыми глазами Иви следила, как он направляется к двери. За ним вышел и Давид, по обыкновению окатив ее снисходительным взглядом.

Их обручение не было похоже ни на одну из ее фантазий. Церемония состоялась в тронном зале, в который набилось столько придворных, что яблоку негде было упасть: все хотели поглядеть на новую претендентку на княжеский престол. Под спокойную, красивую, но грустную музыку Эвелин шла по белому ковру, в котором утопали ноги. Подняв глаза, она заметила взгляд второго маршала. Давид смотрел на нее так, будто размышлял, хватит ли ей сил выдержать ту безумную игру, в которую она ввязалась. От этого девушка выпрямила спину еще сильнее, хотя казалось, что она и так вот-вот сломается от напряжения. Приблизившись к Атрею, Иви передала небольшой букет блеклых цветов Ираде и обернулась, внезапно растеряв всю решимость. Перед глазами замелькали незнакомые лица. Внезапно ее ладони коснулись теплые пальцы: Атрей молча взял ее за руку. И, глядя в его глаза, девушка вдруг поняла, что все делает… правильно. Сжав его ладонь, Иви опустилась коленями на специально подготовленную подушку. После недлинной клятвы на древнем языке молодожены, как и положено, обменялись кольцами, а на голову Эвелин лег княжеский венец, сковав виски непривычной тяжестью.

***

Свадебный пир гремел вовсю, когда пришла пора провожать молодых в первую брачную ночь. Иви позволила смеющимся девушкам увлечь себя в комнату. Напевая, они раздели ее, облачили в струящуюся полупрозрачную рубашку и оставили одну.

Иви не хватило времени даже осознать, что происходит, как дверь тихо отворилась, впуская Атрея. В отличие от новоиспеченной жены княжич был одет.

— Я помню о нашем договоре и ничего не собираюсь от тебя требовать, — бросил он, заметив, как девушка нервно комкает простыню. — Просто хочу пожелать спокойной ночи.

— Подожди, — вдруг хрипло окликнула его девушка. Атрей повернулся к ней.

— Но если брак не консумирован, он же не считается действительным, — она опустила глаза, чувствуя, как уши начинают гореть. Мужчина скрестил руки на груди.

— Ты же сама не хочешь, — в его голосе точно была насмешка.

Иви молча встала с постели и подошла вплотную к Атрею. Его глаза скользнули по изгибам фигуры, которые обрисовывала легкая ткань, он усмехнулся.

— А ты отчаянная, да? — его руки — неожиданно горячие — легли на талию Иви, от чего она почувствовала, как бегут мурашки. Княжич наклонился к ее уху.

— Спокойной ночи, смелая Ив, — шепнул он и ушел, оставляя молодую жену в одиночестве и приятном удивлении.

***

На следующее утро Иви проснулась поздно. Она никогда не обременяла себя пробуждением с первыми петухами, а тут тем более не было причин куда-то спешить. Потягиваясь, девушка наткнулась рукой на что-то необычное.

На соседней подушке лежал скромный букетик, но не зимний с остролистом и хвоей, а самый настоящий — цветочный, благоухающий. Иви удивленно взяла цветы в руки. Интересно, откуда они? Она видела сад, но не видела ни теплиц, ни оранжереи, где можно было бы выращивать подобные сорта зимой. В зелени пряталась маленькая записка, в которой значились только время и место. Встречи, судя по всему.

Вернув записку в лепестки, Иви положила цветы на прикроватный столик и потерла ладонями разгоряченные после сна щеки. Такое внезапное внимание от княжича ее настораживало.

Но тем не менее в назначенное время она была возле конюшен. Атрей уже ждал ее, держа под уздцы двух красивых лошадей.

— Мы куда-то поедем? — голос Иви дрогнул. Она была бы не против ехать на одной лошади с Атреем, как когда он увозил ее из Сен-Рур. Но одна только мысль о том, что ей придется сесть в седло одной, повергала ее в тихую истерику.

— Не бойся. Мы пойдем шагом, а это совсем не страшно.

— Ага, легко говорить, когда все умеешь.

Проигнорировав реплику жены, княжич подвел к ней рыжую кобылу с белым пятном на лбу.

— Ее зовут Лаис. Держи повод, перекинь его через ее голову.

Когда Иви протягивала руку за поводом, она не могла совладать с собой. Руки тряслись. Это заметил и Атрей.

— Будешь бояться ты — испугается и она, — твердо заявил он, недовольно скрестив руки на груди. — Вы должны доверять друг другу. И при этом дай ей понять, что это ты сверху, а не наоборот.

— Ладно, я поняла. Что делать дальше?

Атрей с подозрением посмотрел на нее.

— Тебя где растили, в подземелье? От дракона прятали?

— Чего это? — Иви обиженно скрестила руки.

— Тогда почему ты не умеешь элементарных вещей?

— Ты можешь просто показать, а не издеваться?

Вздохнув, мужчина все же помог Эвелин залезть на лошадь. Лаис стояла смирно, лишь мотала головой, словно поражаясь, какую неумеху ей подсунули. Сам же Атрей поднялся в седло без малейших усилий, так ладно, что Иви начала и завидовать, и восторгаться одновременно.

— Она пойдет за мной сама, ты, главное, держись, — предупредил ее супруг и качнулся в седле, посылая коня вперед.

Поначалу было страшновато. Но Лаис шла вперед, не предпринимая попыток к диверсии, и Иви в какой-то момент заметила, что начинает получать удовольствие от прогулки.

— Ты не рассказал, куда мы едем, — окликнула она Атрея, когда лошади уверенно направились к городским воротам.

— На небольшую экскурсию. Как княжна, ты должна знать о некоторых… особенностях своих будущих владений, — конец фразы прозвучал с неприкрытым сарказмом, от которого Иви очень захотелось заявить, что Атрей нравился ей куда больше, когда молчал.

Дорога уходила вверх в холмы, и было видно, что за ней очень тщательно следят: снега на ней совсем не было. Они проехали приличный путь, когда Иви вдруг поняла, что воздух… теплеет. Это подтверждали и проталины, которые начали появляться на земле, и зеленое марево листочков на встречных деревьях.

Дорога еще раз вильнула, и Иви открылось потрясающее зрелище. Перед ней была долина, разрезанная прозрачными реками. На высоких холмах стояли здания, но не деревянные, и не вычурные, как в городе, а гладко-каменные и геометрически правильные. Тут и там росли оливы, лавры и деревья с поразительно розовыми листьями, название которых Иви не знала. Реки пересекали аккуратные мостики с решетками, по которым вились лозы винограда. Распевали невидимые в небесной вышине птицы, как будто не было за спиной вьюг и снежных барханов.

— Что это за место? Тут потрясающе! — Эвелин повернулась к Атрею.

— Жители называют его Ат-Эолас — Благолесье, но его настоящее название давно забылось. Именно в нем сокрыта тайна нашей суверенности, — Атрей спрыгнул с коня, помог спешиться Иви и неспешно пошел вперед, ведя обоих коней за собой. — Именно здесь потомки княгини Леады хранят забытые другими народами знания. Благодаря нашей продолжительности жизни, они дошли до нас с наименьшими потерями. И это помогает нам хранить это место таким.

— Продолжительность?.. Ты о вечной жизни? — Иви не верила своим ушам, хотя в какой-то момент ей начало казаться, что ее уже ничего не сможет удивить. Атрей покачал головой.

— Бессмертие недоступно никому, кроме богов и духов. Но мы живем дольше вас.

— И насколько дольше?

— Я старше тебя. Так что уважай меня, — в голосе мужчины мелькнула лукавая нотка. Иви не сдержала смешка.

Мимо, грациозно качая головой, увенчанной переплетенными друг с другом короткими рогами, прошла стройная белая лань. Иви проводила ее удивленным взглядом.

Они спустились к реке. Вода в ней была такая прозрачная, что без труда можно было рассмотреть дно. Присев, Иви потрогала воду кончиками пальцев. Потом погрузила в нее всю ладонь. Вода была приятно прохладной. Не задумываясь, девушка сняла шубку, в которой уже стало невероятно душно, стянула сапоги, подбитые мехом, и, подобрав юбку, шагнула в реку. Она просто стояла в воде, шевеля пальцами, и смотрела на сверкающие блики. А в душе была легкость, которой не было… лет эдак с шестнадцати.

— Нравится?

— Да. Утренний букет — он отсюда? — Ив взглянула на мужа. Тот ответил молчаливым кивком и протянул ей руку.

— Выходи. Я привел тебя сюда не просто так.

Девушка послушно вышла из воды и неспешно последовала за мужчиной. Обуваться она не стала и теперь с восторгом пятилетнего ребенка пинала босыми пятками сочные стебли трав, таща в руках сапоги.

По дороге Атрей рассказывал ей о том, что раньше силой знаний (магией, как поняла Ив) был пропитан весь мир. Но со временем люди стали относиться к ним с пренебрежением, как к чему-то совершенно обыденному. И магия стала забываться, уходить прочь. Совсем немногим удалось сохранить знания при себе. Они ушли далеко от своих товарищей и основали Тей-Леа. И в сердце его было Благолесье, хранимое кириэ — “матушкой” — живым воплощением княгини Леады, которая сейчас почиталась как богиня. Иви догадалась правильно: Тей-Леа был пристанищем для “знающих” всех княжеств и царств и из-за этого смешения казался для другим странам, берегущим чистоту крови, чужим и диковатым.

Иви слушала его, не перебивая. Он редко говорил так много, и она ловила каждое слово.

— Почему — княжество? — вдруг спросила она. — Почему не царство, не империя? И разве не правильнее было бы собрать… не знаю… парламент из представителей всех стран?

Атрей окинул ее странным взглядом.

— Великие князья и княгини унаследовали свой титул от княгини Леады. А парламента нет хотя бы потому, что целью основателей было сплочение всех тех, кто еще хранил в себе знание, а не еще большее разобщение.

Подумав, Иви кивнула и почувствовала себя неловко. Могла бы и сама догадаться.

— То есть князь правит единолично?

Атрей кивнул.

— Это нехорошо…

Мужчина как-то тоскливо усмехнулся.

Дорога превратилась в пологую лестницу с очень широкими ступенями, которая поднималась вверх. Несмотря на то, что она была очень красивой, идти было неудобно: из-за нестандартной длины ступеней Иви постоянно сбивалась с размеренного шага.

Лестница вывела на холм, на котором стоял… нет, не дворец. Иви назвала бы это здание святилищем какой-нибудь древней богини. Мраморные колонны стремились в небеса, по сторонам широкого моста, ведущего в глубины храма, стояли стражи в легких доспехах. Скорее всего, их присутствие было символичным, чем необходимым. На открытых руках стражей девушка заметила сложную вязь светлых татуировок.

Навстречу гостям уже шла женщина. Ее темно-русую голову венчала диадема, серебристый металл которой был переплетен с живыми цветами, а мудрые глаза почему-то показались Иви знакомыми.

— Это леди Кассандра — верховный хранитель Тей-Леа. И моя тетушка. Кириэ — Эвин. Моя дражайшая супруга.

— Ух ты, — Кассандра совсем не по-царски сложила руки на груди, с любопытством разглядывая девушку. — Какие вы одинаковые.

Ее слова обескуражили Иви. Она растерянно посмотрела на Атрея. А ведь они и впрямь были похожи: оба светловолосые, светлоглазые. И потерянные.

— А тебя я давно не видела, — женщина повернулась к Атрею. — Неужели ты вырос, и тебе больше не нужны мои советы?

— Нужны, — Иви обратила внимание, что рядом с Кассандрой княжич снова будто замкнулся.

–Мы поразмыслим над твоими проблемами, но сначала я хочу побеседовать с твоей молодой женой, — хранительница перевела взгляд на Иви.

Склонив голову в коротком, но все же почтительном поклоне, Атрей отправился в храм, а женщины спустились в сад.

— Как ты попала в Тей-Леа, Эвин? — Кассандра шла по дорожке, на ходу касаясь пальцами ярких лепестков цветов.

— Атрей забрал меня из академии Сен-Рур, — Иви ограничилась коротким вариантом своего путешествия.

— И как ты себя чувствуешь здесь? — Кассандра как будто знала все ее болевые точки. И не гнушалась в них ткнуть. Иви замешкалась, раздумывая, говорить ей как есть или польстить правительнице.

— Скажи мне правду, — мягко произнесла ее спутница, словно почувствовав замешательство.

— Я боюсь, — признаться оказалось довольно просто.

— Боишься? — в голосе Кассандры прозвучало удивление, но настолько мимолетно, что можно было засомневаться — а не показалось ли?..

— Что тебя пугает?

Иви снова замолчала, задумавшись.

— Я не понимаю, зачем я здесь. Всем во дворце известно, что я — лишь инструмент Атрея для выражения своего протеста. И что мне делать дальше — никто не объяснил…

Решимость и слова кончились, словно кто-то перекрыл вентиль.

— Ты — светлейшая княжна, — заговорила Кассандра, и голос ее звучал мягко, но серьезно. — Так будь ей.

— Разве это по-настоящему?

— Твоя уверенность будет настоящей. И люди ее почувствуют.

Обменявшись еще несколькими дежурными фразами, Кассандра проводила Иви в библиотеку и вернулась к Атрею, который ждал ее на балконе.

— Должна сказать, тебе повезло, — без предисловий начала она, подойдя к племяннику. — Тебе могла бы попасться девица совсем другого толка. А Эвин… Ты думал, что станет с ней потом? Ты действительно сможешь обречь ее на сосуществование с твоим отцом?

Атрей молчал.

Кассандра аккуратно взяла его руки, расстегнула манжет рубашки и начала меланхолично разматывать бинты.

— Я все же решительно не понимаю, почему ты решил выразить свое “фи” именно таким способом. Привязал к себе девочку без всякой необходимости. Но в будущем она может стать сильнейшим твоим союзником. Если докажешь, что она может тебе доверять.

— Через год я отпущу ее. Вернется домой без потерь, — бросил Атрей.

— Год? Тогда для чего все это выступление? Если уж ты его затеял, так доведи до кульминации, — хранительница освободила левую руку мужчины от ткани, безэмоционально осмотрела длинные резаные раны на внутренней стороне предплечья. Какие-то превратились в белые от времени шрамы, какие-то начали заживать. Но были и совсем свежие, едва схватившиеся пленкой сукровицы. Княжич выпрямился еще сильнее, отнял руку.

— Мы уже говорили об этом. Моя точка зрения не изменилась.

— Ты — будущий великий князь. Начни заботиться о своем народе сейчас. Люди уже десятки лет с наступлением темноты закрывают окна стальными ставнями. Стань для них тем, с кем они перестанут бояться ночи.

— Хватит! — внезапно взревел Атрей, глядя на Кассандру злым взглядом зверя, загнанного в смертельную ловушку. Но тут же он отпрянул, заставляя себя расслабить напряженные пальцы, которые готовы были сжаться в кулак. Кассандру же эта вспышка не испугала и не возмутила.

— Прошу простить, кириэ. Мне пора, — ровным тоном проронил княжич безлико-вежливую фразу и твердым шагом покинул балкон.

Глава 6

После этого знакомства минуло около полутора месяцев. Полтора месяца из отведенного года.

Отношения с мужем у Иви балансировали на качелях двусмысленности. Общались они практически постоянно на расстоянии вытянутой руки. Атрей не прикасался к ней, кроме тех моментов, когда это было необходимо по этикету. Но в то же время он старался выказать свою поддержку так, как умел: цветами и сладким завтраком по утрам, прогулками, мелкими приятными подарками. Несколько раз они были на ярмарке. Княжна знала — по его приказу за ней всегда приглядит Давид.

С одной стороны, ей было неловко из-за того, что этим должен был заниматься целый маршал, но, с другой, она втайне ехидничала. Пусть пособьет спесь. Так она выяснила, что Атрей был действительно заботливым, тактичным (пусть и мог съязвить, когда она доводила его до ручки), да и в целом — адекватным. Ей нравилось, как он ее называл. “Смелая Ив. Невезучая Ив. Преданная Ив”. Даже чужая душа млела от такого. И отчаянная Ив так и продолжала играть в мужнюю жену, хотя даже спали они в разных комнатах, пусть и смежных. Об этом знал весь двор, и Иви всюду сопровождали взгляды: где-то сочувствующие, но по большей части презрительные. Кто-то порой даже набирался наглости и спрашивал о наследниках, намекая на бесполезность и дефективность светлейшей княжны. А Ив сама не понимала, откуда у нее взялось столько гордости, чтобы проходить мимо сплетников с высоко поднятой головой.

Иви ужасно хотела спать. С каждым днем открыть глаза было все сложнее, но она списывала это на побочный эффект от постоянного напряжения, что она испытывала, находясь на ближайшем расстоянии от князя Унгара. При этом, охваченная безумным любопытством по поводу того, что же происходит на улицах города ночью и почему все жители закрывают окна на ночь стальными ставнями, она хотела хоть одним глазочком, хоть однажды выглянуть на улицу. Но с каждым днем Иви засыпала все раньше и раньше, разбитая усталостью.

Ирада, заметив, состояние княжны, посоветовала ей обратиться к медикусу, но Иви лишь отмахивалась от служанки и заодно от банального ощущения. В бездоказательную медицину ей не верилось. Летели дни. Весна разыгралась не на шутку, дурманя и до того хмельную от постоянного недосыпа голову княжны. Этим утром ее разбудил стук в смежную дверь.

— Входи, — Иви зарылась в одеяло, не в силах открыть глаз.

Легкие шаги, остановились у ее постели. Перина просела под мужским весом. Иви не успела сообразить почему вдруг ей стало холодно, как пробравшаяся под одеяло рука ухватила ее за ступню. Протестующе замычав, княжна отобрала ногу и свернулась калачиком, негодующе сверкая на мужа глазами из-под одеяла. Атрей нечасто заходил к ней по утрам. А подобное позволял себе еще реже.

— У меня для тебя сюрприз.

Негодование в глазах Иви сменилось интересом.

Дверь открылась, впуская в комнату раскрасневшуюся с дороги Каю Андервуд. От неожиданности Иви почти выпрыгнула из постели. Они были не слишком близки для объятий, но и не настолько далеки, чтобы обменяться приветствиями на расстоянии. Иви неловко замерла у постели, а Кая вышколенно присела в реверансе.

— Я вас пока оставлю. Тебя, — Атрей взглянул на Иви, — я жду через час в холле.

— Еще один сюрприз?

— Если тебе нравится так думать, — княжич скользнул незаинтересованным взглядом по Кае и скрылся за дверью.

— Добро пожаловать в Тей-Леа, — Иви перевела взгляд на бывшую сокурсницу и взмахнула руками, обводя широким жестом комнату и одновременно всю Сокрытую Землю.

— Как мне к вам обращаться, светлейшая княжна? — Кая покладисто сложила руки на животе, чем обескуражила Ив.

— Я все еще Иви, — растерянно протянула девушка, а мисс Андервуд вдруг рассмеялась.

— Видела бы ты свое лицо, светлейшая княжна, — она расстегнула модное пальто и положила его на подоконник. — Как тебя тут еще не съели, такую невинную и неприспособленную.

Неловкость тут же улетучилась. Не найдя слов и лишь гневно вякнув, Иви уселась на кровать, но Кая энергично вздернула одеяло, стряхивая с него свою светлейшую госпожу.

— Иди к зеркалу и рассказывай мне, какие прически предпочитают девицы Тей-Леа. А заодно, каково тебе быть замужем, — новоиспеченная фрейлина совершенно не чувствовала себя скованно.

Перебравшись к туалетному столику и заодно вытряхнув остатки сонливости из головы, Иви обреченно вздохнула.

— Тебе повезло, твой муж хотя бы красивый. А вот Лола досталась старому коварному лорду из Мор-Туат. Он вроде даже не носит титула. Говорят, он любят подсматривать за девушками, когда они принимают ванну…

Болтовня Каи совсем расслабила Эвелин.

— Рассказа с интимными подробностями не будет, — усмехнулась княжна и начала рассказывать историю с эпизода на выпускном.

***

Атрей смотрел на тоненькую фигурку, что шла к нему по подтаявшему снегу, и не мог оторвать от нее глаз. Да он вообще в последнее время постоянно на нее пялится, раздраженно подумал княжич. Конечно, она опоздала. Он не ожидал ничего другого, учитывая, что сам привел к ней подружку.

— Прости, — Иви поправила прядь, выбившуюся из высокого хвоста.

Атрей молчал, даже не пытаясь выковырять слова из горла. Он протянул ей повод, и безмятежность в глазах жены сменилась настороженностью. Опять боится.

Но неожиданно для него — да скорее всего и для самой себя — девушка приняла повод и самостоятельно, пусть и немного неуклюже, забралась в седло. Интересно, это подружка ее так вдохновила?

— Куда поедем? — она поерзала в седле, расправила широкую юбку.

— В город. Хочу показать тебе ярмарку.

Глаза княжны засветились. Она была словно ребенок, получивший долгожданный подарок. Атрею пришлось приложить усилие, чтобы отвернуться от жены и подняться в седло.

Такая обыденная ярмарка каждый раз производила на Иви неизгладимое впечатление. Абсолютно не обращая внимания на кланяющихся им людей, девушка кружилась по площади в странном танце. Торговцы, признавшие в ней светлейшую княжну, угощали ее пирогами и сладостями, рукоделы зазывали к себе, предлагая то сплести очелье, то слепить глиняную свистульку. Просто так, в подарок. Ив смеялась, отказывалась, но с удовольствием наблюдала за работой умельцев, что мастерили свои поделки прямо на ярмарке. Особенно ее увлекла обработка янтаря, и когда Атрей вышел от портного со свертком в руках, она уже сидела за станком и обтачивала солнечный камушек, от усердия нахмурившись и приоткрыв рот. Присев рядом, стараясь не шуметь и не отвлекать, Атрей наблюдал за женой. Он и подумать не мог, что ему так повезет (возможно, впервые в жизни), когда его взгляд случайно упал на нее в том лживом зале.

Всего в жизни он привык добиваться сам. Он был наследником сильной страны. Несмотря на то, что отец никогда не забывал напомнить ему, какая он бестолочь. Бездарь, ни на что не способное ничтожество. Отец подсунул ему Адалин: сначала, правда, положил на нее глаз сам, но потом отказался, разглядев гниль. Это его возмутило. Опустило. Настолько, что он решился на эту авантюру, даже не задумавшись о возможных последствиях.

При более близком знакомстве Ив приятно удивила его, хоть сердце и не тронула.

Но в какой-то момент она оказалась везде. Он чувствовал ее присутствие повсюду и одергивал себя, скованный обещанием отпустить ее через год. Он старался не прикасаться к ней, чтобы не укрепить эту незваную привязанность. И боялся, постоянно боялся, что это светлое, неуклюжее чувство заберет та темная его часть, которая капала на пол кровью с запястья.

Атрей машинально поправил повязки на руках, проверил, крепко ли завязаны узлы.

— Смотри! — Иви выпорхнула из-за станка, протягивая ему на ладони два ограненных камня. Совсем небольших и, если уж быть до конца откровенным, далеко не идеальных.

— Отлично. Если хочешь, мы закажем у ювелира какое-нибудь украшение с ними.

Мужчина сам не понимал, откуда в нем взялась тяга угодить этой смешной девчонке, которую он не всегда понимал. Возможно, он просто сам не заметил, как заигрался.

С согласия княжны камни отправились в бархатный чехол, который она спрятала в карман на юбке.

— Это тебе, — Атрей поднял с колен мягкий сверток и протянул его жене.

— Что это?

— Брючный костюм. Правда, этикет его запрещает, но тебе точно будет удобнее в седле.

Реакция Ив его удивила. Даже позабавила. Девушка сначала замерла, потом выхватила пакет из его рук и вытряхнула его содержимое прямо на скамью. Камзол ее совершенно не заинтересовал, в отличие от брюк.

— Господь ты мой! — воскликнула девушка, прикладывая брюки к талии и хохоча от восторга.

— Если понадобится, мы можем дошить необходимые элементы, — Атрей едва сдерживал улыбку. Кажется, этой покупкой он только что исполнил девичью мечту. А ее радость была заразительна.

— Можно еще одни? — Иви наконец обратила на него внимание. И, кажется, даже задержала дыхание в ожидании его ответа.

Позволив себе сдержанно улыбнуться, княжич кивнул.

Медленно надвигался вечер. Иви возвращалась с ярмарки абсолютно счастливая. Будто ее перетряхнули, словно она была старым ковром, выбили пыль дурных мыслей и плохого настроения. Пусть ее снова запинают злыми взглядами, сегодня было хорошо.

Обратно возвращались пешком. Не доверив свои подарки седельной сумке, Иви тащила их в руках, все еще мечтательно вздыхая и жмурясь. Она рассматривала улочки, украшенные флажками, на деревьях были повязаны цветные ленты. Где-то играли музыканты, и музыка отражалась от бежевых гладких стен, рассыпалась по мостовой. Этот город вдруг показался ей добрым и уютным. И этим он был словно оторван от княжеского двора.

— Почему некоторые дома заколочены? — Иви обернулась на Атрея, который вел лошадей, не мешая ее созерцанию.

— Люди покидают Тей-Леа, — тот ответил не сразу.

— Почему?

— Из страха.

Иви прекрасно их понимала.

— Кто-то боится за будущее страны. Есть те, кто не желает, чтобы их дети росли в подобных условиях.

Иви молчала. Она догадывалась, что Атрей — тот, кто может изменить ситуацию, и не понимала, почему он бездействует. Если уж он начал свое противостояние воле отца, почему бы не пойти дальше? И тут она внезапно вспомнила обилие торговцев на ярмарке: кто-то продавал посуду, кто-то — деревянные статуэтки, а кто-то даже обрядовых кукол — по словам Атрея, они стоили очень дорого.

Люди просто распродавали свое имущество.

— Тебя это беспокоит? — Иви чуть замедлила шаг, поравнялась с мужем и теперь шла, пытаясь разглядеть хоть что-то в его лице.

— Как любого наследника.

— Мне приятно, что ты со мной делишься, — немного помолчав, тихо проговорила девушка.

— Ты — светлейшая княжна.

— Не по-настоящему.

Атрей криво усмехнулся, и Иви вдруг поняла, что никогда не видела, как он улыбается. Усмешки — язвительные, усталые, неуловимые — в счет не шли.

— Великий князь не отпускает никого. И не отпустит. Наше долголетие и знания будут вызывать вопросы. Кто-то обязательно захочет прийти в Тей-Леа в поиске этих тайн.

— Так почему бы не поделиться своими знаниями?

— Как ты относишься к тому, чего не понимаешь? — ответил вопросом на вопрос Атрей.

— Опасаюсь, — немного подумав, решила девушка.

— Вот именно. А то, чего боишься, нужно уничтожить.

Иви согласно промолчала.

Когда они подошли к княжеской усадьбе, город уже окутал бархат сумерек. Болтая о всякой ерунде, княжеская чета отвела лошадей в конюшню и уже возвращалась в усадьбу, когда ноги Иви поехали по схватившемуся тонкой коркой льда крыльцу. И именно в этот момент из усадьбы нужно было выйти Адалин в компании своих подпевал. Девушка неловко взмахнула руками. Подарки и покупки веером полетели во все стороны. Не успев даже пикнуть, княжна повалилась прямо в вовремя подставленные руки Атрея. Но вместо того, чтобы помочь жене принять вертикальное положение, княжич, совсем не раздумывая, подхватил ее на руки. Охнув, девушка обхватила его шею руками. Краем глаза Иви видела, как злорадство медленно сползло с лица Адалин. Девушка стремительно вспыхнула, пнула один из свертков, что упал ей прямо под ноги, и продолжила свой путь.

Атрей опустил руки. Иви ловко встала на ноги; не удержавшись, показала вслед Адалин язык и начала собирать рассыпавшиеся вещи.

В комнате ее встретила заинтригованная Кая.

— Судя по всему, все прошло отлично? — она хотела забрать свертки, но Иви отвела руки и начала раскладывать подарки сама.

— Судя по чему?

— По тому, как вы обнимались на крыльце!

— Мы не обнимались, — Иви фыркнула. — Я уверена, это было сделано лишь для того, чтобы позлить Адалин.

— Кто такая эта Адалин?

— Она должна была стать женой княжича.

— Но ей стала ты, — Кая схватила из вазы грушу.

— Не по-настоящему.

— То есть?

— А ты не заметила? Мы даже спим в разных комнатах.

— Если ты захочешь, ты сможешь это быстро исправить, — Кая пожала плечами, присаживаясь на край туалетного столика.

Отмахнувшись от фрейлины, Иви начала неспешно готовиться ко сну.

***

На следующее утро Иви проснулась хоть и с трудом, но в удивительно хорошем настроении. Она долго выбирала, что надеть, попросила Каю собрать прическу поинтереснее. Та не удержалась от ехидного комментария, но благодушие заставило пропустить его мимо ушей.

К обеду она спускалась, несомая своим приподнятым настроением, даже не обращая внимания на то, что в зале играет веселая музыка и слышен шум десятков голосов.

— Тебе разве не приготовили красное платье? — услышала Иви над самым ухом голос Атрея и вздрогнула. Подняв голову, она столкнулась с удивленным взглядом княжича: Иви растерянно огляделась. И зубы тут же сжались. Был праздник. Чертов местный праздник, о котором ее никто не предупредил! И конечно, в своем серебристо-белом платье она выглядела болезненно неуместно среди нарядов и аксессуаров всех оттенков красного.

Иви двинулась в зал, но ее остановила твердая рука. Девушка снова подняла взгляд на мужа. Тот молча снял с плеча алую парадную ленту и дополнил наряд княжны, превратив ленту в опоясок. Подозвав очередного безликого слугу, он что-то быстро сказал ему, но слова заглушила музыка. Слуга перевел глаза на Эвелин, кивнул и исчез в толпе.

Иви отвела глаза и столкнулась взглядом с Адалин. Совершенные губы девушки скривило презрением.

“Господи, дай сил”, — мысленно простонала княжна, отводя взгляд. Непроизвольно она оглядела стоящего рядом мужа. Именно сегодня он вдруг изменил своим принципам и расхлестанной рубашке и был одет в белый мундир с широким атласным поясом. Красным, разумеется.

— Чтоб тебя черти на сковородке жарили, — одними губами прошептала Иви в бессильной ярости и обиде.

— Что? — брови княжича вопросительно дрогнули.

— Сапоги, говорю, у тебя дурацкие! — прошипела девушка.

— Что? Но…

— Не нравятся мне! И вообще, по какому поводу сборище?

— День огня, мир переходит к Светлому времени.

Рядом снова возник слуга и передал княжичу два небольших свертка. Атрей развернул один их них. В его руках был венок с красно-рубиновыми и белыми камнями. Словно ягоды брусники на снегу. Мужчина приблизился к Иви, взглянул, как бы спрашивая разрешения. Та чуть склонила голову, позволяя ему надеть венок.

— А это — твой подарок, — Атрей протянул ей второй сверток.

— Я не знала, я ничего для тебя не приготовила… — руки Иви опустились.

— Потом это исправим. Бери. Посмотришь после праздника.

Княжна неуверенно приняла подарок.

— Прости, — Атрей вдруг наклонился к самому ее уху. — Я должен был подумать о том, что тебя могут не предупредить.

Иви вздохнула, почувствовав его легкое прикосновение к предплечью.

По залу прокатился, разбился о гладкий пол удар колокольчика. Разговоры вмиг стихли, присутствующие начали расходиться, освобождая центр.

Тенями заскользили безмолвные слуги, гася огонь в настенных открытых светильниках. Зал постепенно погружался в темноту. Когда горящими остались лишь несколько свечей у возвышения, на котором стояло кресло великого князя, двери распахнулись, пропуская группу мальчиков в белых одеяниях с капюшонами. С отсутствующими лицами дети прошли в центр зала, бесшумно построились клином, лишь полы их длинных одежд хлопали крыльями птиц. Зал замер. Еще раз ударил колокольчик — и дети запели. Они пели на незнакомом Иви языке, но песня их была одухотворенной, как лики святых в молельнях. Детские голоса, казалось, очищали этот зал, и даже инструменты, которые вступили совсем незаметно, поддерживали их невесомо, не нарушая проникновенную гармонию прозрачных голосов. Ликование баллады сменилось напряжением, перетекло в теплое умиротворение, что вознеслось последними отзвуками к темному потолку.

И вдруг скрипки бесцеремонно прервали барабаны. В центр зала впорхнули девушки в длинных черных платьях, вмиг затмив собой детский хор. Они кружились в своем ведьмовском танце, поддерживаемые ритмичной барабанной линией, очаровывали ладными движениями бедер; вспыхивали в тусклом свете золотые узоры родовых татуировок на их лицах и руках, что плели в воздухе сложные руны. Яркими пятнами в этом бесовском веселье были девичьи венки: поначалу Иви показалось, что в них вплетены цветы, но чуть позже она разглядела, что это обрывки цветных лент. Когда девушки запели, княжна внезапно почувствовала, как по рукам побежали мурашки, а в душе поднялось странное чувство: эту песню, сплетенную из нескольких голосов, хотелось слушать вечно. Хотелось присоединиться к певуньям в их неистовой радости, сбросив тяжелую ношу приличий и обязательств. Барабан ускорял темп, напряжение нарастало. Последний удар был почти оглушительным. Девушки замерли, гортанно вскрикнув, — и в ранее погашенных жаровнях вспыхнул огонь. Иви вздрогнула, ослепленная ярким светом и оглушенная внезапным ликованием присутствующих. Она не могла не признать — обряд был очень красивым. И несколько жутким.

Празднование продлилось до самого вечера. И даже когда окна закрыли ставнями и затянули плотными шторами, музыка не смолкала.

Устав от шума и танцев, Иви стояла чуть в стороне, попивая необычное на вкус, но достаточно приятное вино.

— Почему День огня? — поинтересовалась она у снова приблизившегося Атрея.

— Длинная зима заканчивается, начинается светлое время.

— А не правильнее было бы зажигать священный огонь при наступлении темного времени? Ну, чтобы освещал длинную зиму.

Мужчина посмотрел на нее с необъяснимым выражением и наклонился к самому уху:

— Ты когда-нибудь начнешь уважать чужие традиции?

Празднество и не думало утихать, когда Иви вернулась в свою комнату. Глаза снова начали слипаться, голова гудела. Взгляд упал на сверток — подарок Атрея, который уже услужливо принесли к ней, чтобы он не затерялся в зале, полном людей.

С неохотой поднявшись, девушка разорвала бумагу. В руках оказался блокнот. Очень хороший, с добротной кожаной обложкой и бежевыми плотными листами. Губы сами растянулись в улыбке.

Вернув блокнот на место и пообещав себе опробовать его в ближайшее время, Иви прошла в ванную и с наслаждением опустилась в горячую воду.

Тепло окутывало ее прозрачной негой, и даже проблемы в виде великого князя и его подпевалы Адалин казались не такими угнетающими.

Глаза закрылись сами собой. В мертвой тишине, нарушаемой лишь плеском воды в ванне, к ее шее крались змеи, сотканные из мрака и тумана. Кто-то звал ее, просил очнуться, но змеи обвивали горло княжны, сдавливая все сильнее…

Удивленно вздохнув, Иви распахнула глаза и в ужасе забилась. Она действительно не могла дышать, потому что заснула в собственной ванне и сама не заметила, как ушла под воду! Кашляя, девушка дрожащими руками убрала прилипшие к лицу волосы и замерла во внезапном осознании. Вместо крика из горла вырвался жалкий полустон-полухрип. Ее волосы, ее пшеничные волосы, которые она так любила, были обкромсаны до плеч, неровно, словно в приступе бесконтрольной ярости. Крик все же сорвался с губ вместе с отчаянным плачем. Обрезанные пряди плавали по всей ванне потускневшей паутиной.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Намитка — традиционный женский убор восточных славян; ее носили замужние женщины

2

Исподница — нижняя юбка