Бедствие в академии драконов

Александра Черчень (2024)

Академия драконов — лучшее заведение страны! Могущественный ректор, сильнейший состав преподавателей, талантливые выпускники! Да-да, именно так все и было каких-то сто лет назад. А сейчас наш ректор маразматик, самые сильные преподы откинули коньки и стали призраками, а выпускники… даже говорить страшно! Именно поэтому в академию едет проверяющий. И нам очень надо произвести на него впечатление! Вот только первое, что я сделала когда его увидела — безвременно померла. Второй раз — тоже померла. Третий — сами понимаете… В том, чтобы быть фениксом есть плюсы и минусы.

Глава 4

Несколько часов спустя академия встречала ревизора официально.

Торжественно.

В главном зале Центрального острова. Полным составом. В присутствии всех преподавателей, в том числе наших вечных знаменитостей — трех призраков, из-за ошибки ректора в магическом контракте обязанных отработать здесь еще несколько десятков лет. Где-то в углу даже прятался оркестр! Но музыка играла тихо-тихо, скорее создавая фон, чем услаждая слух собравшихся.

Ректор, седой, морщинистый, укутанный, как всегда, в теплую черную мантию, сидел за столом на сцене, в самом центре, и улыбался не переставая. Всем видом оправдывал ходящие по академии (и не только!) слухи о его старческом маразме. Впрочем, слухи казались правдой: трудно сохранить рассудок в полном здравии на пятьсот восьмидесятом году жизни. Конечно, Элиос Драк — чистокровный дракон, но столько даже драконы не живут!

По левую руку ректора стояла его бессменная секретарша Розалия Сноуф и с выражением читала вслух отчет о системе безопасности академии. Облако рыжих кудряшек и платьишко в крупных красных цветах очень мешало воспринимать полулепреконшу всерьез. Мы-то все к ней привыкли, а вот ревизор…

Лорд Эрдан Сиер, сидевший справа от ректора, даже не пытался притворяться, что слушает. Он пристально оглядывал зал. Благо настолько огромный и переполненный, что ревизор вряд ли мог отыскать глазами меня — почти в самом заднем ряду. Что славно, потому как, едва увидев его, я почувствовала, что щеки загорелись. А что вы хотите? Еще ни один мужчина не наблюдал меня в таком виде, как этот — сегодняшним ранним утром…

— Вот интересно, — задумчиво прошептал рядом Аластер, — за каким рымсом она все это озвучивает? Ясно же, что ревизор отчет не только читал, но и выучил давно. Нет, я понимаю, что, наверное, положено…

— Мне больше интересно, за каким рымсом мы все тут торчим и сколько это будет продолжаться, — пробурчала я, в очередной раз отводя взгляд от хверсова лорда.

— Ты чего такая красная, Эль? — спросил вдруг Аластер.

— Жарко!

— Да ну… — с сомнением протянул лепрекон, а на меня вдруг подуло прохладным ветерком. — Как это тебе, воздушнице, может быть жарко?

— А ей изнутри жарко, — пояснил источник ветерка, мой второй лучший друг и сокурсник, дракон Кэмрен Нарвир. — Вот ты бы если умер, как себя чувствовал потом?

— Думаю, мне было бы холодно… — задумчиво предположил Алс.

Это вместо сочувствия и утешений! Ну не придурки?!

Разумеется, весть о моей смерти (и ее подробностях) мгновенно разнеслась по всему факультету. Допрашивать меня никто не решился (нетактично же), но вот в клубе фениксов отмолчаться точно не дадут… Подумав об этом, я вздохнула и снова попыталась отвлечься.

Посмотрела на резной потолок зала. На прямые, как спина ревизора, колонны. Нашла взглядом угловую нишу, где теоретически располагались музыканты… Взгляд меня не слушался: постоянно возвращался к господину Сиеру. И в итоге наши глаза все же столкнулись. Вот именно так я это и ощутила: как столкновение! Хотя умом понимала, что на таком расстоянии ревизор меня и узнать-то не сможет!

Снова уставилась на потолок.

Нет, но какой красивый все же мужик… Даже седая прядь его не портит — скорей уж, наоборот.

— Да Эльза же! — зашипел прямо мне в ухо Аластер. — Давай скажи ей!

— Кому и что?

— Ты что, секретаря слушаешь, а не меня?! Ирисе скажи! Тебя она не испугается, знаешь ведь. Попроси, чтобы не убегала сразу после церемонии, она тебе не откажет, и тогда Кэм сможет ее проводить до общежития.

— А где она? — спросила я, радостно переключаясь на дружескую заботу.

Ириса Мэльс, тоже воздушница, уже несколько месяцев занимала ум, сердце и хвост нашего Кэмрена. По крайней мере сам он так и говорил — что у него буквально хвост начинает вибрировать, когда ее видит. Это в человеческой-то бесхвостой ипостаси! Но любовь — штука такая… Я даже немного завидовала. Не Ириске, конечно, а дракону. Как-то вот мне не довелось еще испытать таких невероятных чувств, чтобы аж перья завибрировали…

Разглядев впереди, через несколько рядов кресел, темный пучок волос нашей скромницы и отличницы, я прищурилась, начиная вплетать в направленную струю воздуха голосовое сообщение, но Кэм внезапно дернул меня за локон.

— Не надо.

— Мм?.. Хочешь сам? Она ж опять откажется, а если я…

— Эльза, не хочу вообще, — проникновенно как-то ответил дракон. — Надоело.

Прядь моих волос он так и не выпустил. Наоборот, намотал на палец и смотрел на меня, странно как-то улыбаясь.

— Мало ли красивых девушек в академии? Вот например… — протянул загадочно.

— Что я слышу?! — ахнул Алс. — Ты переключился? Кэм! На кого?!

— Я понял, что мне нравятся блондинки… — эдак томно произнес дракон, медленно натягивая мой локон.

— Да ну тебя, — отмахнулась я и легонько стукнула его по руке.

На самом деле лучше бы я возродилась при Аластере или Кэмрене, чем при этом зеленоглазом кошмаре! Кстати, сюртук на нем теперь светло-серый. А тот, графитовый, который лорд отдал тете, так и остался, наверное, в ее кабинете.

Такой был мягкий… Даже пребывая в растрепанных чувствах, я запомнила. Но как же было стыдно, хверс забери этого ревизора!

— Блондинок у нас, между прочим, раз-два — и обчелся, — прикинул тем временем лепрекон. — А самая блондинистая — наша Эльза, кстати! — И он захихикал.

— Действительно, — вздохнул Кэмрен, — самая…

В синих драконьих глазах мелькнуло что-то совсем незнакомое. Смотрел на меня и продолжал мечтательно улыбаться — словно видел перед собой некую удивительную вещь, причем приятную глазу.

— Ты очень красивая, Эль, — заявил он вдруг, наклонившись ко мне, и я даже смутилась от искренности, прозвучавшей в его голосе.

Так-то Кэмрен и сам красавчик. Впрочем, драконы вообще поголовно симпатичные. Потому сложно понять ту же Ирису — вот чего она от Кэма вечно шарахается и глаза опускает? Нет бы радостно пойти навстречу такому замечательному парню!

— Эльза, а Эльза? — Алс тоже подергал меня за локон. — Я понимаю, что тебе было не до того, но ты может, про допуск не забыла все-таки?

— Ой…

— Ну так и знал! — возмутился лепрекон. — А ведь в такой ситуации леди Виона тебе не только допуск бы дала! Она тебе даже зачет по теоретической магии поставила бы, клянусь! Эх ты!.. Помереть на глазах у родной тетки и не воспользоваться моментом!

— Ужасно, — со смешком подтвердил Кэмрен.

— Знаете что!.. — начала я, и тут оба моих друга вдруг подскочили едва не на полметра вверх и зависли в воздухе.

Но не сами.

Парней держали за шиворот две призрачные руки. Обладатель рук, тоже не особо материальный, свистящим шепотом уточнил:

— Из каких соображений позволяем себе распускать языки на торжественном мероприятии?

Я вздернула голову и с опаской развела руками, глядя, как вокруг головы Гаррэта Брауна развеваются длинные черные волосы, хотя никакого ветра — даже наколдованного — тут в помине нет. Но ходит легенда, что умер наш преподаватель воздушных плетений в бою — и как раз во время страшной бури…

— Каждому по три часа отработки! — прошипел призрак, не дождавшись ни от кого из нас ответа. Опустил ребят и завис перед нами, половиной тела уйдя в спинку следующего ряда кресел.

— Так отчет не студентам же читают, — попыталась оправдаться я. — Значит, мы никому и не мешаем…

— А дисциплину и банальные приличия для вас отменили? А полог беззвучия ставить не учили? — ядовито вопросил призрак и сладострастно так сообщил: — Все декану расскажу.

— Господин Браун! — хором взвыли мы. Шепотом, конечно.

— По четыре часа отработки за пререкания! — припечатал мертвый препод и скорчил нам страшную рожу. Да еще и руками сделал жест, скрючив пальцы: мол, придушу мерзавцев!

А потом вежливо поклонился, вновь приняв суровый вид, и исчез.

— Ректорский маразм, по ходу, заразный… — мрачно оценил поведение призрака Аластер.

— Да! — с чувством подтвердила я, вспомнив профессора Фаргриса. — Алс, послушай, ты бы хоть рассказал, зачем тебе этот допуск. Ты что, всерьез собрался приручать нечисть пятого класса?

Кондрага, например. Это такой симпатичненький красноглазенький мишка всего-то с двух лепреконов росточком. Очень миленький, ага. Саблезубый только…

— Кондрага! — оглянувшись по сторонам, торжественным шепотом сообщил Аластер, и я аж подпрыгнула над креслом безо всякой призрачной помощи.

— Зачем?! — ахнула чуть не в полный голос, и наш дракон немедленно закрыл мне рот ладонью. Прям припечатал!

— Пять часов отработки хотите?! — спросил он и тут же смутился, убрал руку, зачем-то проведя большим пальцем по моей щеке. — Позже поговорим.

А я подумала, что зато отвлеклась от разглядывания ревизора!

Впрочем, как раз в этот момент Розалия Сноуф завершила чтение нудного отчета. А может, лорд Сиер сам ее прервал? По крайней мере он поднялся со своего места и громко прокашлялся.

В зале наступила гробовая тишина. Даже музыка стихла.

— Благодарю, леди. Теперь приступим к делу. Спешу сообщить вам, господа и дамы, что ревизия будет начата с факультета стихийной магии. Также хочу заверить, что мои служебные действия ни в коем случае не нарушат учебного распорядка и привычного образа жизни. Можете считать, что я и сопровождающие меня маги — всего лишь экскурсанты, явившиеся подробно и с расстановкой полюбоваться прекрасными видами Академии Элиоса Драка.

Могу поклясться: улыбка, появившаяся на лице ревизора, заставила содрогнуться всех присутствующих, даже оркестрантов. Ну, может, кроме ректора, который вряд ли ее и заметил.

Однако, стоило Сиеру замолчать, Элиос Драк немедленно воздвигся рядом с ним. Тоже покашлял, почесал редкую щетину, состоявшую в основном из зеленых чешуек, и возвестил:

— А значит, ревизия, то есть экскурсия, так сказать, активирована! С чем и поздравляю весь мой прекрасный коллектив! А теперь — музыка! Танцы! То есть все свободны!

Слова ректора вызвали аплодисменты — сначала робкие и единичные, а потом перешедшие в овации.