Практика

Александра Черчень, 2018

Жизнь щедра на сюрпризы, и в болотном мире их только прибавляется. Иногда они приятные, если друзья хорошие, а возлюбленный нежный и верный. Иногда не очень, особенно если друзья – ненормальные, а любимый – искусный манипулятор. Все больше загадок вокруг, и Юле предстоит заглянуть и в души, и в шкафы с чужими скелетами, и даже выяснить, из-под чьей мантии торчит хвост… Приближается самое грандиозное событие последних лет – Бал Стихий. Но не станет ли он толчком к сумасшествию Лельера? И удастся ли главному психологу болотного мира помочь ему, пока не стало слишком поздно?

Глава 3

Когда бравада и оживление, вызванные встречей с Алзаром и внезапным появлением Леля, прошли, я даже несколько запаниковала. Хотя бы потому, что, так смело настояв на беседе, я не знала, о чем мне с ним говорить. Вернее, я понимала, что объясняться наш шут с тысячью масок вовсе не обязан. И вот что теперь? С чего начать? И что я вообще хочу от него услышать? У-у-у… Юлька, Юлька и чертово женское «сначала делаем, а потом думаем».

Внутренняя паника достигла предела, когда по пути в мой кабинет выяснилось, что один из коридоров почему-то закрыт.

— И что теперь?.. — несколько потерянно вопросила я пустоту, тронув пальцем атласную ленту.

— Обойдем, — пожал плечами Мастер. — Можно через балкон.

Мне широким жестом было указано на красно-белый кошмар, именуемый Балконом Мастера. Даже не заходя туда, я впечатлилась дальше некуда. От этого места веяло чем-то очень нехорошим.

Алебастр в разводах крови…

— Туда?..

— А что? — Лель отступил за мою спину и, взяв за плечи, склонился к уху. — Ты тоже подвержена предрассудкам и веришь в глупые сказочки?

— Какие это?

— О-о-о-о… — знакомый смех с легкими нотками безумия. — Так тебя еще не познакомили с местным фольклором. Можно я?

— А если нельзя? — не удержалась от вопроса.

— То все равно можно, — не разочаровал персональный ужастик. — Итак, в стародавние времена, когда мир был свободен от моего присутствия, это место было белым. Но потом пришел я. Догадываешься, что это значит?

— Лель, может, не на… — начала было я.

— Не совсем Лель, а точнее — совсем не Лель, пушистая моя, — фыркнул он мне в волосы. — Хм-м, а ведь и правда — белая и пушистая. Прелесть.

— Ладно, давай дальше свой фольклор, — мигом смирилась с перспективой страшных баек я.

— Какая ты предсказуемая. — Блондин немного отстранился и, сжав пальцы на моем предплечье, повлек за собой к выходу на балкон.

— Какой ты… неэтичный, — нашлась я с термином. — Ладно, рассказывай уже… совсем не Лель.

Эх… Какие бы маски ни носил мой странный друг, в итоге это все равно именно он и никто другой. И с большей частью его граней я уже знакома. Так что… мне ли бояться Мастера? Покосилась на резкие черты лица, острый нос и пристальный синий взгляд. Знакомые глаза на некрасивом, непривычном лице.

— Не нравлюсь? — скривились тонкие губы.

— Непривычен, — тихо ответила я.

— Это просто решить. — Щелчок пальцами, и облик Мастера поплыл, чтобы спустя несколько секунд выпустить на волю совсем другой образ.

Золотистые волосы, чувственные губы, изящные черты и лукавые глаза. Разве что белоснежный костюм остался прежним, но и он не смотрелся на шуте настолько чопорно и строго, как на Пытке.

— Зря… — покачала головой я.

— Еще успеешь насмотреться.

Мы вышли на балкон. Я поежилась, ощущая, как кожа покрылась мурашками. Все же на удивление неприятное место.

— Итак, вернусь к истории… Был сей балкончик бел и прекрасен и служил для встреч влюбленных пар, пока однажды…

— Лель, это же резиденция Гудвина, — перебила я своего болотного сказочника. — Более того — один из центральных корпусов. Не логичнее ли как-то любви предаваться в более укромных местах? Тут их полно на территории, те же беседки, например.

— У-у-ух! — восхищенно протянул Лельер. — Я прямо ощущаю всестороннюю осведомленность в этом вопросе!

— Не ерничай. Я просто подвергла критике твое плавное повествование.

— Все претензии к местным кумушкам. Итак, продолжаем. Все белое, прекрасное, солнечное, созданное для любви. И появляюсь я. Для начала вот просто с ходу в порыве гнева разбираю этих влюбленных по кровавым запчастям прямо на балконе. Стены так впечатлились моей злобностью и маньячностью, что впитали в себя кровь несчастных, и вот потому они такие до сих пор. Дальше — хуже.

— Есть куда хуже?

— А как же. Юль, в случае со мной хуже может быть всегда. Я просто эпичен в плане пробивания дна, чтобы показать, что это не предел. В общем, дальше я стал сюда таскать преступников, дабы поработать на свежем воздухе.

— И что, все это правда? — фыркнула я, с иронией глядя в синие глаза.

— Ну, как-то раз и правда не дотащил одного типа, — сознался Мастер, который, судя по лицу, ни капли не раскаивался. — Но нам его срочно «колоть» нужно было. Он Гудвина отравил, и надо было выяснить чем.

— С этим ясно. А парочка влюбленных по запчастям?

— Ну… я их выгнал отсюда, а то совсем совесть потеряли — миловаться в пристанище Мастера Пытки. Смена облицовки произошла после того, как я разнес балкон в приступе пьяного гнева, и пришлось его отделывать заново. Выбрал такие цвета.

— Ну вот, все в итоге банально, — улыбнулась я.

— Было бы интереснее, окажись байки правдой?

— Я не сомневаюсь, что у тебя есть гораздо более страшные и совершенно правдивые истории, — серьезно ответила я. — Но сейчас имела в виду, что, как правило, все, овеянное слухами и легендами, на деле оказывается гораздо проще.

— Не всегда, Юль, не всегда. — Шут подхватил меня под локоть и двинулся даже. — Задержались мы что-то… пойдем.

Несмотря на то что странных и жутких вещей в этом месте не происходило — если, конечно, верить Лелю, — но мурашки никуда пропадать не собирались.

— Бр-р-р, — не сдержалась и поежилась я.

— Неуютно? — понимающе хмыкнул мой спутник. — Да, в этом точно виноват я. Остаточные эманации энергии… Когда я только-только стал Хранителем, у меня не было реципиента, зато была съехавшая крыша, вседозволенность и внутренняя боль. Временами все это выплескивалось.

— Получается, в ауре этого места все же есть твоя вина.

— Есть. Но не та, что мне приписывают, — его лицо закаменело, и шут предложил: — Давай все же продолжим в кабинете. У тебя наверняка много вопросов.

— Ты сам начал, — напомнила я, приподнимая подол, чтобы переступить через порог и вновь оказаться в коридорах дворца. За коротким обменом реплик мы миновали балкон.

— Наверное, это нервное, — спустя минуту молчания ответил Лельер.

Так как мы как раз подошли к моему кабинету, я придержала ответ и, откопав в ридикюле ключ, отомкнула замок. Распахнув двери, я любезно пригласила его:

— Прошу!

— Благодарствую, — получила ответ в том же вежливо-чопорном тоне.

За время моего отсутствия на рабочем месте ничего не изменилось. Разве что шторы были задернуты, и сейчас в помещении царил сумрак. Я прошла вперед, по дороге кинув сумочку на стол, и распахнула тяжелые портьеры. Кольца с тихим скрипом скользнули по перекладине, нарушая вдруг ставшую вязкой и густой тишину. Щелкнул замок, окончательно отрезая нас от остального дворца, и я вдруг очень остро осознала, что мы… наедине.

Я развернулась и изучающе посмотрела на уже занявшего кресло для пациентов Леля. Мужчина щурился от яркого солнца за окном и периодически кидал на меня косые взгляды.

— Ты говорил, что это нервное. Почему? — напомнила я недавнюю оговорку шута.

— Потому что я не знаю, как теперь себя с тобой вести, — почти сразу ответил Лель. — Видишь ли, в последние годы почти никто не знал меня в двух образах. Людям всегда доставалось что-то одно.

Я несколько секунд стояла, барабаня пальцами по спинке своего кресла, а после все же обошла стол и села в соседнее с Лелем. Незачем ставить дополнительные преграды.

— Дело не в Мастере. Дело в том, каким я его… тебя увидела тогда.

— Испугал.

Это было утверждение.

Короткое. Правильное.

— Испугал… Впечатлил дальше некуда.

— Ты хорошо держалась, — вдруг хмыкнул он, пристально глядя на меня невозможно синими, пронзительными глазами. — Практически все мои знакомые леди в такой ситуации свалились бы в обморок.

— Тогда повезло, что у твоего реципиента крепкие нервишки, — чуть суховато отозвалась я, сжав пальцы на подлокотнике.

— Несказанно, — серьезно согласился со мной… Мастер… да, пожалуй, уже Мастер.

И снова молчание. Он смотрел на меня, я на него, периодически блуждая взглядом по комнате. В голове столько вопросов… и одновременно пусто. Мне хочется все-все-все о нем узнать, но я сомневаюсь в том, что можно и, главное, что допустимо спросить.

Виски заныли, и я с тихим вздохом коснулась их подушечками пальцев.

— Я тебя слушаю. — Лельер первым сделал этот шаг.

— М-м-м… — неопределенно протянула я, стараясь собраться с мыслями. — Как тебя зовут на самом деле?

— Так и зовут. — Он открыто усмехнулся и взъерошил светлые волосы. — Лельер Хинсар — последний белый феникс к твоим услугам, Юленька.

— Значит… Два облика, два имени. Лель и Хин.

— Так точно.

— И какой облик настоящий?

— Смотря что считать настоящим, — уклончиво ответил Лель, но, поймав мой осуждающий увиливание взгляд, все же уточнил: — Тебя интересует то, как я выгляжу сейчас и что тут иллюзия?

— Да.

Он щелкнул пальцами, черты лица снова размазались, открывая чуждые моему взору, острые черты Хина. Он чуть улыбнулся и сказал:

— Вот — настоящий.

— Понятно…

Наверное, стоило быть более красноречивой, но сейчас… эх, я только нервно сцепила пальцы и, опустив глаза к полу, замолчала.

— Разочарована? — спустя какое-то время спросил он.

— Нет, скорее, добавилось вопросов. Тебе ведь… сколько? Прости, забыла.

— Я очень молод для белого феникса. Мне двадцать семь… вроде рассказывал.

— Точную цифру не помнила, но что молод — в голове отложилось, — кивнула я и, подняв взгляд на собеседника, с некоторой заминкой продолжила: — Лель… Хин… в общем, выглядишь ты намного старше.

— Да, — хмыкнул белый феникс, заканчивая мою фразу. — А тут, Юленька, я процитирую тебе занятную фразу: «Это не мы такие, это жизнь такая». Облик шута Леля — то, что я получил от рождения. Красивый и чрезвычайно обаятельный раздолбай. Но, увы, некоторые душевные потрясения оставляют след и на нашей физической оболочке. И ты не поверишь, но выгляжу я так лет с двадцати… Я — феникс. И если с нами вдруг нежданно-негаданно случилась смерть, то, воскресая, мы не возвращаемся к прежнему облику, а лепим новый… под состояние души. Так что вот такая у меня неказистая душонка.

— Зря ты так о себе.

— Почему это, госпожа психейлог? — Ирония плескалась в синих глазах. — Или вы тоже считаете верным заблуждение, что страдания облагораживают душу? Так вот — вовсе нет, моя наивная прелесть. Страдания вытаскивают все самое низменное и трусливое. Мы готовы на все ради кратковременного облегчения.

— Лель…

Даже мне было отчасти смешно слушать свой беспомощный лепет. Я не знала, что ему сейчас можно сказать… просто НЕ ЗНАЛА.

— Лель, — эхом повторил Мастер и неосознанно провел пальцами по своей скуле. — Сколько лиц, сколько масок… Ладно, о чем ты хотела поговорить, любопытная кошка?

— Я?!

Да, я удивилась и даже опешила.

— Ну ладно, я, — вздохнул мой собеседник и нервно переплел длинные, чуткие пальцы. — Наверное, основное, что я хотел до тебя донести, — ничего не изменилось. Все то время, что мы общались, я не прятал свою натуру. Наоборот, был наиболее открыт и честен, потому как выбрал тебя реципиентом.

— Лицо, — напомнила я.

— Для тебя настолько важна внешняя мишура? — насмешливо прищурился Мастер.

— Облик шута ты считаешь мишурой? — вернула ему подачу я. — Ведь получается, именно он и есть… наносное. Кстати, а зачем ты это делаешь?

— По бессмертной причине, — спокойно пояснил Лельер и, усмехнувшись, продолжил: — Мне так проще жить. Видишь ли, Юленька, такая стремная рожа, которой обладает Мастер Хин, не способствует образованию дружеских связей, да и вообще веселому времяпрепровождению. А я временами люблю отдохнуть. Лель — «официальный костюм» для должности шута его величества Гудвина. Вместо разноцветных вещей и колпака с бубенцами.

— Ты недооцениваешь себя.

Я по-прежнему не желала соглашаться.

— Как скажешь.

Лельер не захотел развивать тему, посчитав, что проще со мной согласиться.

Повисла пауза. Осязаемая, густая, словно медленно застывающее желе, которое пока еще вязкое, но скоро застынет окончательно.

Я неосознанно облизнула губы и ощутила привкус полыни на языке. Горькая тишина… горькая.

В висках неожиданно сильно отдался перестук тонких, но сильных пальцев по подлокотнику. Он сидел почти неестественно прямо, глядел перед собой и отбивал на деревяшке незнакомую, рваную мелодию.

А я на миг залюбовалась. Резкий, хищный, порывистый, опасный… Мастер Хин. Не шальной мальчишка Лель, а зрелый мужчина. Хотя в его случае это две крайности одной сущности. Когда ты найдешь свое равновесие, друг мой?

— Итак… итак… — в низком, приятном голосе Хина слышалась задумчивость.

— Что? — полушепотом спросила я.

— А не знаю, — неожиданно легко признался он. — Я, если честно, не знаю даже, как себя с тобой вести. Видишь ли, Юлька, у меня есть четкая линия поведения, которой я обычно придерживаюсь в облике Хина. Это существенно упрощает жизнь. Но с тобой… с тобой все иначе.

— У меня вопрос… — Я подалась вперед, внимательно вглядываясь в птичьи черты Мастера. — Этот облик настоящий с физической точки зрения… А в каком виде застряла твоя душа, Лельер Хинсар? Неспроста ведь ты оставил Хина для, так сказать, «взрослой и серьезной жизни», а в основном проводишь время под маской шута?

— Так проще, — пожал плечами он с насмешливой улыбкой, которая странно смотрелась на привыкших к надменным гримасам губам Мастера.

— А мне кажется, что так не проще… тебе просто так хочется, Лель.

— А в чем разница, Юля? — Он едва слышно фыркнул, снова щелкнул пальцами, и передо мной опять сидел шут Лель. Он потянулся, сдул упавшие на глаза бледно-золотистые волосы и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Вот еще одно доказательство. — Я ткнула пальцем в приятеля, имея в виду его метаморфозу. — Ты сам себя не принял. Вот и все.

Лель несколько секунд недоверчиво смотрел на меня, а после запрокинул голову, весело расхохотавшись.

— Же-е-енщины, — протянул он, когда наконец успокоился. — Тебе надо обязательно закопаться во что-то, найти там проблему, пожалеть меня болезного и так далее?

— Эм-м-м… — глупо протянула я. — Ты сейчас меня этим заявлением в тупик поставил.

— Юля, все гораздо проще. Я пытаюсь до тебя донести, что это моя жизнь… и поверь, ничего не поменялось. В наших отношениях так точно. Меня беспокоило то, что, столкнувшись с Мастером, ты испугаешься, но, как вижу, этого не произошло. Все.

— Испугалась, — не согласилась с выводами шута. — И даже не того, что было, а того, что еще может случиться.

— А ты не лезь, куда не надо, и все будет у тебя хорошо, — дружелюбно посоветовали мне.

— То есть тогда стоило позволить тебе порезать на ленточки ни в чем не повинную девчонку?! — возмутилась я.

— Ну… — Лельер развел руками. — Я сказал, что все будет «у тебя» хорошо… а другие — издержки производства под названием жизнь.

— Офонареть какие у тебя издержки!

— Ну что поделать…

— В общем, так. — Я резко встала, одернула юбку и прошествовала на свое рабочее место. — Я все поняла.

— Это прозвучало как «можешь быть свободен», — фыркнул он в ответ и, тоже встав, подошел к столу. Лениво поворошил аккуратно сложенные листы, выудил один и вчитался.

Я только закатила глаза и, протянув руку, выхватила листок. Шлепнула его обратно и накрыла сверху первой попавшейся книжкой.

— Ну Лель!

— Что — Лель? — светлая бровь поползла вверх.

— Мы не закончили, — честно предупредила его я. — Что бы ты мне ни говорил, но с твоим альтер-эго нам все равно придется знакомиться.

— Оу… — Он дернул уголком рта и, опершись ладонью о середину стола, подался вперед, почти нависая надо мной. — А с чего ты это взяла? Вернее, почему решила, что тебя ему представят?

— А куда вы оба денетесь? — спокойно спросила я в ответ. — Ты — чертовски любопытный тип, мой дорогой друг. Тебе самому будет интересно, не так ли?

Поединок взглядов длился всего мгновение, но мне оно показалось вечностью. Синие глаза так близко, что потеряться можно. Все же у шута по-змеиному гипнотический взгляд…

Финалом этой схватки была его кривая усмешка, в которой я увидела предвкушение чего-то несомненно интересного. После он резко выпрямился, пригладил волосы и заявил:

— Мне пора.

Я наклонила голову, с прищуром разглядывая шута Гудвина. Пора ему… А на мою предыдущую реплику отвечать не собирается, значит?

Ладно, как хочет.

Я только кивнула и махнула рукой, прощаясь. Мне послали воздушный поцелуй и двинулись к двери.

Там, когда створки уже были распахнуты, он обернулся. На меня уже серьезно, без тени улыбки смотрел Мастер Хин.

— Ты права. Это будет интересно.

Двери хлопнули, отрезая меня от самого странного существа за всю мою жизнь.

А я вздохнула и, закатив глаза, поинтересовалась:

— Маэжи, вот за что мне все это?

Местная болотная богиня, разумеется, не ответила, отчего стало еще горше.

А вообще — очень логичный вопрос! Мало мне было Феликса с его замашками на голову?! Только примирилась с тараканами Ла-Шавоира и перестала шарахаться от местных обитателей, как здравствуйте. Такое и в кошмарном сне не привидится.

Кстати, про это…

Я решительно вытащила из первого ящика стола пустую тетрадку и открыла ее.

Итак… Юлька, у нас есть проблема.

Лельер Хинсар называется. И глупо преуменьшать значение этой проблемы.

Ибо раньше ты думала, что дружишь просто с королевским идиотом со съехавшей крышей. Это, конечно, тоже было муторно и сложно, но, оказывается, не предел возможного.

Эх… как там в одной песне?

«Важно помнить лишь одно — здесь у всех двойное дно»^[1].

Примечания

1

Группа «Пикник», «Инквизитор». (Прим. ред.)