Тот, кто сильнее тебя…

Александр Александров, 2014

Волею судьбы главный герой Егор Ермаков попадает в небольшой южный город. Жизненные неурядицы и неудачи преследуют его. Кажется и просвета не видно. Потеряв все, что имел, он подходит к последней черте. И тут начинается та-а-кое!.. Наделенный высшей силой он начинает вершить справедливый суд над всеми, кто в его понимании олицетворяет зло: от простых хулиганов и хамов – до бандитов и чиновников… К чему это приведет? Неизвестно… Финал этой захватывающей истории остается открытым, поскольку в конце книги читателю обещано продолжение.

Глава 9

Резко затормозив, машина остановилась. Послышались оживленные голоса, звякнул засов и заглянувший в проем милиционер скомандовал:

— Вылезай, приехали!

Осторожно ступая по железным ступеням, Егор спустился на землю. Глянув по сторонам, сообразил, что привезли его к отделению милиции.

— Вперед! — не дал осмотреться омоновец. — Руки за спину!

— Я что, уже арестованный? — огрызнулся Ермаков.

Они вошли в помещение дежурной части. За стеклянным барьером, уткнувшись в папку с бумагами, неподвижно сидел высоколобый кряжистый милицейский капитан и что-то сосредоточенно писал. Увидев вошедших, отложил в сторону ручку.

— Серега! Какими судьбами?.. По старой памяти?

— Привет, Степаныч… Ехали мимо, попали на драку в кафе. Вот, принимай…

— Большая драка?

— Так себе…

— Пострадавшие есть?

Омоновец не успел ответить. Доселе молчавший Егор не выдержал:

— Да я и есть пострадавший! Пришел только кофе попить… А они!..

— Тихо-тихо-тихо! — остановил его капитан. — Не шумите, гражданин, разберемся.

Оформление протокола заняло несколько минут, после чего омоновец, доставивший Ермакова, попрощался с дежурным и ушел.

— Я тоже могу идти? — наивно спросил Егор.

— Нет, уважаемый, вам придется пока остаться, — мягко, как доктор больному, сказал милиционер.

— Но почему? Я же все уже рассказал!

— Надо еще установить вашу личность… Кстати, вы случайно не того?

Капитан выразительно щелкнул пальцем по горлу.

— Да вы что! Я даже кофе выпить — и то не успел!

— Глаза у вас как-то странно блестят.

— Если бы вам ботинком по морде заехали, у вас бы еще не так заблестели!

— Но-но! — выпрямил спину милиционер. — Не забывайтесь!

Он сдвинул в сторону бумаги и, указав пальцем на стол, потребовал:

— Все, что есть в карманах — сюда!

Ермаков замялся.

— Нет у меня ничего. Ключи вот только.

— Все… Все доставай! Выворачивай карманы!

Егор выложил на стол ключи и деньги. Увидев бумажный пакет, офицер оживился.

— Разверни!

— Зачем?

— Как зачем? Вдруг у тебя там наркотики?

Нехотя развернув пакет, Ермаков достал деньги.

— Доллары американские! — радостно воскликнул капитан. — А говоришь — ничего…

— Прошу зафиксировать деньги в протоколе.

— Зафиксируем… Ну а теперь придется подождать…

— Здесь? — Егор кивнул на стоящие вдоль стены стулья.

— В соседнем помещении. Журавлев, проводи!

Молодой светловолосый лейтенант, отложив газету, снял с гвоздя связку ключей.

— Пойдемте!

Чуть дальше по коридору была еще одна комната. На треть она состояла из частокола железных прутьев. Остальное было «зашито» доской-вагонкой.

Сопровождающий Егора милиционер открыл навесной замок и, толкнув решетчатую дверь, пропустил его вперед.

«Ну и рожи! — подумал Ермаков, входя. — Куда я попал?»

Всего здесь было человек семь. Они настороженно замерли, разглядывая новенького.

— Здравствуйте, — тихо сказал Егор.

— Чего орешь, как ишак! — послышалось из дальнего угла.

Там, на широкой скамье, накрывшись пиджаками, голова к голове, лежали двое черноволосых мужчин. Ермаков промолчал… Ему совсем не хотелось спорить. Он еще не отошел от недавней драки.

— Эй, сюда не садись! — предупредил его все тот же голос.

— Почему?

— Свет заслоняешь.

Егор нехотя поднялся и перешел на другое место.

— Здесь тоже не сиди!

— А где же мне сидеть? — искренне удивился Ермаков.

— Знаешь, да, гдэ твой мэсто?

До Егора, наконец, дошло, что над ним просто издевается. И мгновенно в груди словно распрямилась стальная пружина.

— Пошел ты!..

— Что-о? — смуглый брюнет так и подпрыгнул. — Что сказал?

С угрожающим видом он двинулся на Ермакова. Ах, если бы знал задира, кого собрался взять на испуг… Неукротимая слепая ярость сорвала Егора с места и бросила навстречу опасности. И опять ему стало все равно — кто перед ним и сколько…

Они сближались, как истребители в лобовой атаке. Ермаков не пугал — он просто шел. Сунув руки в карманы, чуть склонив голову набок… В этом движении чувствовались такая внутренняя сила и уверенность, что противник не выдержал… Не доходя до Егора, брюнет остановился. Но Ермаков продолжал идти прямо, никуда не сворачивая — лоб в лоб, глаза в глаза.

— Шютка, нэ панимаешь, да?! — темпераментно воскликнул усатый, отступая.

Егор продолжал двигать его взглядом, пока тот не уперся спиной в решетку. Не вынимая рук из карманов, Ермаков свистящим шепотом произнес:

— Чего ты хочешь?.. А?.. Чего хочешь!

В этом отчаянном и страшном шепоте чувствовалась беспощадная сила кумулятивной гранаты, способной прожечь любую броню.

— Ладно, хватит, мужики!

— Перестаньте!

Рядом с ними оказалось сразу несколько человек. Егор развернулся и с достоинством отошел. Он ощущал себя победителем.

Когда страсти поутихли, к нему на скамейку подсел невысокий худенький паренек.

— Здорово вы этого хама на место поставили. Он тут всех уже запарил… Теперь будет знать.

Молодой человек протянул узкую ладонь:

— Вадим.

— Егор.

Они пожали друг другу руки.

— За что вас сюда? — поинтересовался у Ермакова новый знакомый.

— За драку… А тебя?

— Да так… — паренек замялся. — Неудобно даже и говорить…

— Ну, раз неудобно, так и не говори.

— Хотя… Ерунда, в общем… Нужду не там, где надо, справил.

— Только за это?

— Да… А я будто виноват, что нигде рядом даже платного туалета не было. Два милиционера подкатили — плати штраф! Я пошарил — столько нету. Тогда, мол, паспорт давай. А зачем он мне на пляже?.. Ну вот и привезли сюда.

Вадим достал из кармана носовой платок и протер запотевшие стекла очков. Что-то трогательно щенячье было в его беспомощном близоруком прищуре.

— Как вы думаете, в институт сообщат?

— Не знаю, — пожал плечами Егор. — Могут, наверное…

— Стыдно… Ох, как стыдно!

— Ничего, с кем не бывает…

— Ладно бы хоть за драку, как вас… А то ведь ребята, если узнают — прохода не дадут.

Он помолчал, потом с неожиданной горечью произнес:

— Ну, зачем! Зачем они меня сюда привезли?!

В голосе Вадима послышались нотки отчаяния. Казалось, еще чуть-чуть и парень заплачет.

«А я? — подумал Ермаков. — Чего я-то здесь делаю?»

Откинувшись к стене, он устало закрыл глаза. Во всем теле ощущалась тупая ноющая боль. Хотелось пить… Егор провел сухим языком по разбитым, потрескавшимся губам.

Сонная полудрема охватила его. Какие-то лица, обрывки воспоминаний возникли из темноты… Пригрезилось далекое полузабытое детство. Будто опять сидит он в жарко натопленной комнате, разглядывает сказочные, диковинные цветы на стекле. Красное утреннее солнце, отражаясь в наплывах прозрачного оконного льда, зажигает их изнутри рубиновым ярким огнем, отчего гладкие бугристые выступы становятся похожими на обкатанные во рту леденцы… А чуть выше, там, где раскинулись серебристые листья морозного папоротника, солнечный свет преломляется на множество разноцветных сверкающих точек, каждая из которых вспыхивает своим особенным, неповторимым оттенком. Зеленые, синие, желтые, фиолетовые искорки волшебным бисером украшают пейзаж. Бесконечно долго можно любоваться этим чудом… А если взять нагретый пятачок и приложить к стеклу, то в круглом отверстии протаявшего льда покажется край улицы. Несколько домов, переметенная дорога, застывшие под снегом деревья, опушенные инеем провода… И небо — такое синее, чистое… Опять из-за морозов отменили уроки. Как хорошо, что никуда не надо идти. Целый день можно заниматься чем хочешь… На столе — раскрытый альбом и новые акварельные краски. На книжной полке — роман про индейцев. По телевизору скоро начнется интересный фильм. А вечером вернется с работы мама и принесет чего-нибудь вкусненького…

«Мама, мама! — подумал Егор, открывая глаза. — Видела бы ты меня сейчас!»

Он приподнялся на жесткой скамейке и выпрямил затекшие ноги. Вадим сидел рядом.

— Что происходит? — спросил Ермаков, указывая на собравшихся возле двери людей.

— Да это лысый дядька всех взбаламутил. Говорит, злой мент на дежурство заступил. Вместо того капитана.

— Откуда ему знать, злой он или добрый?

— Говорит, в прошлый раз на него попал.

Егор прислушался… Упитанный лысоватый мужчина, озабоченно поглядывая сквозь частокол решетки в сторону дежурного помещения, с видом знатока наставлял:

— Сейчас начнет на внутренние работы вербовать. Лучше сразу соглашаться. Иначе…

— Что? — спросили у него.

— Бить будет. Всех, кто останется.

— Так уж и бить?

— Я тебе говорю. А ударчик у него — ого-го! С ног свалит. Натренировался!

Ермаков взглянул на студента. Тот внимательно слушал, о чем говорил лысый.

— Вы думаете — это правда?

— Врет, — уверенно ответил Егор. — Да и потом, чего нам-то переживать? Дольше трех часов нас здесь держать не имеют права.

Сама мысль о том, что в милиции могут избить, казалась Ермакову нелепой. Задержать — да… Пусть даже и несправедливо. Обвинить в чем-то — тоже возможно… Но чтобы бить!? Это не укладывалось в голове.

— Идет! Идет! — прошелестел тревожный шепот. И вслед за тем по коридору раздались тяжелые шаги.

Высокий мужчина в форме старшего лейтенанта показался перед решеткой. Склонившись к замку, он что-то негромко напевал. Ермаков разобрал слова:

«Ап!.. И тигры у ног моих сели!

Ап!.. И с лестниц в глаза мне глядят…»

Он так и вошел, словно дрессировщик в клетку — уверенно, смело. Все встали.

— Граждане алкоголики, тунеядцы и прочие аферисты! Кто хочет поработать?

— Я! — бойко ответил лысый.

— А-а-а! — радостно воскликнул милиционер. — Голова босиком! Ты чего опять натворил?

— Жена сдала!

— Дебоширил?

— Какое там! Разве что самую малость… Зато она мне — во! — сковородой!..

Лысый приподнял верхнюю губу и показал обломок зуба.

Старший лейтенант поинтересовался, кто еще хотел бы заняться общественно-полезным трудом. Но больше желающих не нашлось. Тогда он вызвал охрану и отправил лысого мыть полы. А остальным велел построиться в одну шеренгу.

Егор со студентом оказались крайними на левом фланге. Было непонятно, для чего все это… Милиционер с повязкой дежурного выглядел вполне миролюбиво. Вот только улыбка у него была какой-то недоброй.

— Товарищ старший лейтенант, — обратился к нему Ермаков. — Меня задержали только для установления личности. Три часа, положенные по закону, прошли. Хотелось бы узнать, когда меня отпустят?

Милиционер удивленно приподнял тонкие черные брови.

— Это кто тут такой? Ты, что ли, законник?

Он приблизился и окинул Егора цепким взглядом. Пухлые красные губы были слегка приоткрыты, в темно-синих глазах застыла наглая усмешка.

— Как фамилия?

— Ермаков.

— Драка в кафе?.. А ты знаешь, что за это полагается? Статья двести шестая, часть вторая…

— Но я не виноват. На меня напали. Я вынужден был защищаться.

— Это все до фени… Привезли-то тебя. Значит, ты и ответишь.

— За что?

— Да хотя бы за разбитую посуду и поломанную мебель.

«Вот попал! — подумал Егор. — Где же я денег возьму?»

Старший лейтенант отошел в центр и застыл перед строем. Только сейчас Ермаков заметил, какие длинные у него руки. Форменный китель сидел на нем так, что рукава не доходили до запястий. Тяжелые волосатые кулаки болтались где-то возле колен. Это делало его похожим на обезьяну.

В коридоре послышались шаги. Сквозь прутья решетки Егор увидел проходивших милиционеров. Один из них заглянул в приоткрытую дверь.

— Левый! Опять своих арестантов тренируешь?

— Иди, иди мимо! — отмахнулся дежурный.

«Какая еще тренировка? — встревожился Ермаков. — Что он хотел этим сказать?»

А старший лейтенант между тем подошел к противоположному концу шеренги и приказал крайнему:

— А ну, каторжанин, попрыгай!

— Зачем? — изумился тот.

— Посмотрю, какой из тебя спортсмен.

Чувствуя какой-то подвох, мужичок недоверчиво покосился на милиционера. Однако ослушаться не посмел.

— Еще!.. Еще!.. Выше! — подзадорил его старший лейтенант — и вдруг коротко, без замаха, ударил прыгуна кулаком в живот. Мужик сложился пополам и рухнул на пол.

Переступив через него, дежурный поправил повязку и подошел к следующему. Тот испуганно отшатнулся.

— Чего дергаешься? Стой спокойно.

— Я стою… — робко произнес долговязый парень, не спуская с милиционера настороженных глаз.

Милиционер отступил на шаг и развел руками, как бы желая показать, что ничего плохого не замышляет. Парень поверил… И тут же резкий удар ногой в грудь отшвырнул его к стене.

Старлей двинулся дальше и, приблизившись к очередному, почему-то не ударил, а лишь слегка потрепал по щеке. Арестант конвульсивно втянул голову в плечи… Это походило на игру в рулетку, когда неясно, кому что выпадет. Только решал здесь не случай, а именно он — дежурный милиционер. Было видно, что ему это нравится. Глаза у него горели лихорадочным нездоровым блеском. Егор вспомнил, где он видел похожий блеск… Много лет назад соседский пацан принес на дворовые посиделки клетку с крысой. Зачем? Оказалось, чтобы повеселиться… Ухватившись стальными пассатижами за кончик крысиного хвоста, он с наслаждением наблюдал, как пищит и корчится от боли бедное животное. В отчаянии крыса бросалась на прутья, бессильно грызла их продолговатыми желтыми резцами, но избавиться от мук не могла. Когда кончик хвоста превратился в окровавленное мочало, сообразительный затейник взялся пассатижами поближе к основанию… На свою беду крыса оказалась слишком живучей. Уже без хвоста, с раздробленными задними лапками, она все еще дышала и жалобно попискивала… Никто не встал и не набил ему морду. И не только потому, что он был старше и сильнее. Просто могли не понять. Кого пожалел? Крысу!..

— Не имеете права! — срывающимся голосом произнес Вадим, отступая перед приближающимся старлеем. — Я не преступник… Я нормальный человек!

— Все нормальные сейчас дома телевизор смотрят.

— Я буду жа…

Удар в живот оборвал его на полуслове. Согнувшись, он упал на колени. Очки соскользнули с носа и хлопнулись об пол.

Милиционер шагнул к Егору.

«Если ударит — вцеплюсь в глотку! И будь, что будет…»

Старший лейтенант остановился напротив, смерил Ермакова долгим изучающим взглядом.

— Ладно, — проговорил он. — Живи…

Егор почувствовал, как у него ослабли ноги. Захотелось сесть прямо на пол.

Когда за милиционером закрылась решетчатая дверь, все разом оживились. Смеясь и подкалывая друг друга, принялись обсуждать случившееся. Только студент тихо сидел в стороне.

— Все еще не отошел? — спросил у него Ермаков.

— Болит… — чуть слышно ответил Вадим.

Он беспомощно поморгал подслеповатыми глазами и надел очки, отчего вид у него стал еще более жалким. Правая линза после удара об пол покрылась паутиной мелких трещин, так что студент мог теперь смотреть только одним глазом.

— Ничего… — бодро сказал Егор. — До свадьбы заживет.

— Не знаю.

— Брось хандрить! Никогда в поддых, что ли, не получал?

Никогда… Я и не дрался ни разу.

— Ну, ты даешь! Неужто правда?

— Угу.

— Понятно… Это дело такое… Учись терпеть.

Вадим прилег на скамью и, подтянув колени к груди, закрыл глаза. Ермаков сунул ему под голову свой пиджак.

— Не надо, — попробовал возразить студент. — Помнется…

— Пустяк! — отмахнулся Егор.

Ему и в самом деле было нисколько не жаль пиджака. Чего жалеть? Все равно костюм уже безнадежно испорчен, мало того, что весь в сметане, так еще в драке рукав чуть не оторвали. Да и на спине, меж лопаток — прореха… Выбросить и забыть!

«Вот только в чем на работу ходить буду? Надо было хоть пиджак купить… Прособирался… Теперь, когда еще деньги получу. Разве что занять?»

Он прикинул, где бы одолжить денег. Вариантов оказалось немного. Ведь у него в этом городе не было ни родственников, ни друзей.

«Ладно, как-нибудь выкручусь», — успокоил себя Егор.

От тягостных мыслей защемило сердце. Он потер грудь ладонью и в кармане рубашки нащупал маленький бумажный катышек. Осторожно развернув, грустно вздохнул. Это были старые театральные билеты. Вспомнилось, как сидели с Яной рядом, как он держал ее руку в своей… Егор представил, что она делает сейчас. Может быть, пьет на кухне чай, а может — уже спит… Он обязательно расскажет ей о своих злоключениях. И они еще вместе посмеются…

— Простите… — чуть слышно произнес студент. — Не знаете, медпункт здесь есть? Или врач хотя бы…

— Зачем?

— Худо мне… Живот… И дрожь во всем теле.

Вадим улыбнулся виновато. Словно извиняясь, что обеспокоил таким пустяком… На бледном осунувшемся лице мелким бисером выступили капельки пота.

Подойдя к решетчатой двери, Егор взялся за стальные холодные прутья и с силой потряс. Навесной замок с металлическим лязгом забарабанил по проушине.

— Эй! Кто-нибудь!

— Чего надо? — донеслось издалека.

— Человеку плохо! Вызовите врача!

После короткой паузы в коридоре послышались неторопливые шаги. Старший лейтенант облокотился о решетку.

— Кому тут врача?.. Тебе?

— Вон, на лавке лежит.

— Заболел? Сейчас я его полечу!

— Вы его уже и так полечили…

— Что?

— После вашего удара слег… Врача надо. А то, как бы хуже не было.

Отперев замок, милиционер склонился над Вадимом. В его глазах мелькнуло едва заметное беспокойство. Он тронул студента за плечо.

— В чем дело?

Вадим свесил ноги со скамьи. Морщась от боли, с трудом сел.

— Живот болит… Терпеть не могу.

— Что ты здесь дурака валяешь! — прикрикнул на него старлей. — Симулянт!.. Подумаешь, попало…

— Правда, болит.

— Ну, если врач ничего не обнаружит!.. Высушу и вытрясу!

Через несколько минут дежурный вернулся в сопровождении плотного небритого мужчины в белом халате. Жидкие кольца рыжих волос обрамляли крупную лобастую голову.

Врач попросил студента раздеться до пояса, уложил на спину и принялся короткими толстыми пальцами мять его впалый живот. Зажмурив глаза, Вадим терпеливо сносил неприятную процедуру. Но едва доктор подобрался к правому подреберью — громко вскрикнул и мучительно застонал.

После осмотра врач с дежурным вышли в коридор. Не было слышно, о чем они говорили… Вскоре старлей вернулся.

— Живешь далеко?

— Не очень.

— Можешь идти домой.

— Давно бы так…

Вадим поднялся, но почти тут же бессильно осел на скамью.

— Голова кружится. Не дойти мне… Машину дайте.

— Может, тебе еще эскорт мотоциклистов выделить?

— Тогда никуда не пойду! Здесь останусь.

— Ладно, не дури…

Милиционер быстро глянул по сторонам.

— Вот ты! — он ткнул пальцем в Егора. — Проводишь его до дома. И тоже — свободен.

Поддерживая студента, Егор вышел с ним в коридор. Возле дежурки поинтересовался:

— Как насчет изъятых вещей? У меня ведь даже ключа от дома нету.

Старший лейтенант достал из сейфа его ключ.

— А деньги?

— За деньгами придешь завтра. С паспортом… Пусть пока у нас полежат. Никуда не денутся.

На дворе была уже глубокая ночь. Они шли по темным улицам, словно крепко поддавшие друзья. Или того больше… Двусмысленность ситуации позабавила Вадима.

— Никогда еще с мужчиной в обнимку не ходил… Что люди подумают?

На свежем воздухе ему стало легче. Глядя на него, Егор тоже повеселел.

— А знаешь, у меня случай был… — вспомнил он, — Звонит как-то приятель: «Выручай — сын жениться надумал» — «Поздравляю, — говорю. — Только я здесь при чем?» — «Ты ни при чем, — отвечает, — проблема одна имеется… Невесте еще восемнадцати не исполнилось. Надо пойти в загс, договориться» — «А ты сам-то что, не можешь?» — «Я в командировке, из Ташкента звоню. Никак не вырваться… К свадьбе только приеду. Ты уж похлопочи…» Ну что тут будешь делать? Надо друга выручать… Пошли мы с его сыном в загс. А там народу полно. И, что характерно — все парами… Очередь заняли, сидим, ждем. Только чувствую, в нашу сторону все так и косятся. Сначала подумал — может, в одежде непорядок? Нет, вроде все на месте… Потом наша очередь подошла. Я еще и рта не успел раскрыть, а тетка толстая, вся как новогодняя елка золотом обвешанная, уже интересуется: «Что вас привело? Слушаю». И смотрит при этом так, будто рентгеном просвечивает. Я говорю: «Вот, пришли посоветоваться» — «А что такое?» — «Да заявление хотим подать» — «Какое заявление?» — «На регистрацию брака». У тетки челюсть так и отпала. А я продолжаю: «Видите ли, тут дело такое, деликатное… В некоторой степени нарушающее общепринятые нормы… Требующее особого подхода…» По выражению ее глаз начинаю понимать, что говорю что-то не то, но остановиться не могу: «Войдите в наше положение… Помогите… В качестве исключения…» Здесь до меня, наконец, доходит смысл всех этих сомнительных высказываний. Я вижу себя со стороны в обществе этого смазливого мальчика и, не закончив фразы, начинаю ржать. Ко мне присоединяются сын приятеля и сама работница загса, и мы все вместе хохочем до слез. Думаю, со дня основания стены этого кабинета не слышали ничего подобного…

Они выбрались на широкую, хорошо освещенную улицу, по сторонам которой мрачными серыми исполинами возвышались многоэтажные дома. Редкие пятнышки окон светились в темноте.

— Вот здесь я и живу… — указал Вадим на крайнюю многоэтажку. — Еще никогда так поздно домой не приходил.

— А как же ты с девушками гуляешь?

— Нет у меня девушки… Пока…

Возле подъезда они увидели женский силуэт.

— Мама!.. — сконфуженно прошептал Вадим. — Вы только ей пожалуйста, не говорите, где мы были.

— Ладно, — пообещал Егор. — Не скажу.