Таёжная любовь

Александр Алексеевич Колупаев, 2022

Порою кажется – всё, ты подошел к краю. Рушится привычный уклад жизни, жена уходит от тебя, друзья теряются.... Тут или глушить свое сознание водкой, или отправиться на край земли, в полное одиночество. Вот и наш герой выбрал второе. Главное – если у тебя началась чёрная полоса в жизни, пройди её поперек. Короче будет. И тут судьба повернулась светлой стороной к нашему герою. на отдаленной метеостанции он не только продолжает свои научные разработки, но и встречает любовь сразу двух женщин. Как выстоять в таком треугольнике? нечаянно найденный клад приносит не радость, а потерю любимой. Доказать себе самому, что ты не тряпка, а мужчина, можно только пойдя на убийство злодея. Как там всё свяжется дальше? Прочтете узнаете!

Варька — бендеровка.

«Нет худа без добра!» — а вот ещё лучше: «Все что не делается — делается к лучшему!» — утешал я себя, перебирая пословицы, вяло валяясь на нижней полке вагона.

Колёса, мерно отстукивающие ритм, увозили меня всё дальше и дальше от суетной Москвы.

А все началось — навалилось, как-то неожиданно.

Сначала разлад в семье — да всё из-за денег, будь они трижды…, жена запилила: и квартира не та, и машина, да и я мог бы получать не такую малость, вон, посмотри — другие как живут! Честно признаться — получала моя супруга в разы больше меня и как-то сразу, резко пошла вверх по карьерной лестнице в своем банке. Это не то, что моя скромная должность в метеорологическом институте.

Поженились мы рано, и единственная наша дочь в этом году закончила институт. Отдалились мы с женой друг от друга незаметно, охладели чувствами, и интересы наши разошлись, как в море корабли. А тут ещё напасть — в целях оптимизации попала моя должность под сокращение. Нет, наш гуманный закон предусматривал трудоустройство, но почему-то для меня не было места под столичным солнцем.

А светило оно мне только на далеком тихоокеанском берегу, в заливе Посьета, в маленькой гидрометеорологической станции. Я упёрся, было: кому хочется покидать столицу и ехать на край света?! Да видно — началась в моей жизни чёрная полоса. Жена потребовала развода и, наняв адвоката, легко доказала, что квартира куплена на средства её родителей.

Я не стал заморачиваться с бракоразводными тяжбами, и, согласившись на дальнюю станцию, подписал контракт на пять лет. А чего там! Раз пошла чёрная полоса в жизни, так нужно круто развернуть свою судьбу и идти поперек этой полосы!

И действительно, выходя из адвокатской конторы, столкнулся я с довольно прилично одетым человеком. Извинился, и было собрался бежать дальше, навстречу своей судьбе, как этот господин, увы: все мало-мало прилично одетые люди — теперь господа! Так вот он, этот господин, цепко схватив меня за руку, развернул к себе:

— Генка! Генка Заброднев! Ты ли это?!

— Да, — замялся я, — а вы кто?

— Да брось ты! Неужели я так изменился?! — и господин простодушно улыбнулся мне.

— Шатнев? Юрка Шатнев, собственной персоной! — и я обнял своего институтского товарища.

Почти полтора часа мы с ним просидели в ближайшем кафе, вспоминая прошлые годы.

— Чего это ты поедешь на край света? Оставайся в Москве! — Юрка придвинулся ко мне и тоном заговорщика произнёс, — я тебе работенку непыльную подкину. Ты, как мне помнится, почти на все институтские КВНы сценарии писал? Да в газетах, порой твои статьи тискали.

Господин Шатнев помолчал и с лёгким вздохом произнес:

— Мне бы твои таланты! Дельце тут одно намечается, а мне его одному не поднять! В общем, слушай сюда: женился я недавно, да так удачно женился! Папаша у неё человек богатый, да к тому же и не сильно жадный! Нет, меня он к себе не пристраивает, не потянешь ты, говорит! А вот надумал он денежки, и заметь — немалые денежки вложить в создание пары-тройки кинофильмов. Пришла ему такая блажь в голову. И приказал мне работать в этом направлении: «Ты трепаться горазд! Вот и займись сценариями. Как найдёшь — ко мне. Сам утверждать буду»

Нашел я ему несколько. Он из всех пять штук отобрал и заставил переделывать. Я уже по второму кругу всё ему предоставил! Нет, говорит, все не то! Короче, давай, подключайся а?

— Не знаю, смогу ли…. Столько лет прошло!

— Соглашайся! Мы, с тобой, Генка, такие деньги срубим! Если старик утвердит сценарии я тебе, три тысячи за каждый отстегну!

— Три тысячи. Возни там много. Надо знать, что твой богатенький тесть еще хочет.

— Ты что? Тебе три мало? Давай тогда на пяти сойдемся! Извини, братан, больше не могу! Сам себе пять оставляю, а пять на всё — про всё! Тут и распечатка и правки разные! Самое малое — тридцать экземпляров надо приготовить!

— Скуповатый твой тесть! Хороший сценарий тысяч сто стоит, не меньше! А ты, вот твой заказ на обед сейчас, на пару тысяч потянет!

— Постой, постой! Так ты что, думаешь, я тебе пять тысяч рублей предлагаю?! — Юрка громко расхохотался, — да пять тысяч, «бакинских» денежек! Долларов!

Видя мое изумление мой институтский товарищ, пришёл ещё в большее расположение духа:

— Ну, что, по рукам? И бросай ты этот край света!

— Погоди. Ну не поеду я в командировку, где в Москве жить? Работы — нет, денег тоже. Да если серьезно работать — то тут городская суета. А там, в глуши, да в тиши я многое смогу сделать. Интернет опять же везде. А там хоть и глушь, но на станции связь серьезная. Не забывай, опять же — граница!

— Так, надо подумать! У тебя развод, нервы вымотаны, а первый сценарий — через полгода должен быть в работе у режиссера! Давай тогда поступим так: работай там, как ты говоришь — в глуши, да в тиши, делай свою погоду. И времени у тебя будет — хоть отбавляй! Домашнее дела поручишь какой-нибудь бабёнке и стучи по клавишам компа!

— Ладно, договорились! Только ты мне сразу все тексты не подсовывай. Посмотри, какой текст больше всего нравится твоему богатенькому Буратино!

— Так и смотреть нечего! Вот он, этот текст! Не любит мой тестюшка читать с экрана! Бумагу ему подавай! — Юрий Николаевич Шатнев вынул из плоского портфеля внушительную пачку бумаги:

— Тут и пометки его, вот на полях. Может, помогут? Да чёрт его знает, чего он хочет!

— Разберёмся…. К какому сроку нужно сдать работу?

— Еще вчера.… Есть в запасе парочка месяцев. Ну, от силы три! Пока наберут актеров, пока то, да сё…. Но, не более трех месяцев!

На том и расстались. Уже на вагонной полке постиг я немудреное требование богатого продюсера. Фильм должен держать зрителя в напряжении до последнего кадра.

Фабула сценарии была проста как огородная тыква. Этакая смесь из сказок о Золушке, Красной Шапочке и трех поросятах, которых норовит сожрать лютый волк.

За неделю я камня на камне не оставил от канвы сюжета. Золушка у меня превратилась в прокуроршу областного масштаба, а её муж, вместо серого волка, стал тайным паханом местной братвы. И только в конце, буквально на последней страничке, его убийцей оказалась племянница супруги! Бандит, он останется бандитом — как же без этого! Вот он соблазнил племянницу и потом оставил её ради молоденькой и смазливой студентки.

Буквально через двадцать дней после приезда я отослал текст по электронной почте. Отослал блоками — пусть делают свои замечания и предложения. Мне кажется, я сразу схватил суть всей этой затеи с фильмами — деньги за рекламу, вот что привлекало продюсера!

Через три дня я получил восторженный отзыв от Юрия. Сценарий не просто понравился, он был почти утвержден! Оставалась самая малость: дописать отдельные сцены, добавить перчику и ещё парочку трупов, любовную интрижку закрутить круче.

Как будто я и сам в заметках не предлагал то же самое!

Ровно через тридцать восемь дней, от моего товарища пришло письмо и, как мне показалось, несколько официальное. Хвалил он все уточнения и сообщал, что сценарий запущен в работу и что на мою карточку поступили деньги. Гонорар, значит.

Как-то не верилось, что за такой пустяк, я получу больше чем моя годовая зарплата.

Как только начало марта открутило свои метели, да что там, метели — снег с дождём, да резкими, шквальными ветрами! Так и поехал я в поселок, что был почти в тридцати километрах от метеостанции.

Транспортом мне служил снегоход. Оставил за сторожа пушистую лайку и, упаковавшись в лыжный костюм, подарок тетки, резво помчался по плотному снежку схваченному легким утренним морозцем. Постороннему наблюдателю жизнь моя покажется лёгкой: что за работа на станции? А вы попробуйте в любую погоду, ровно в шесть утра и в такое же время вечером, снимать показания с приборов, коих насчитывается полтора десятка. Конечно, на подобных станциях давно стоит автоматика, даже человека не надо. Но на моей станции такой сотрудник был просто необходим. Всё дело было в небольшой, по местным меркам, речке, что протекала метрах в тридцати от домика станции. На ней был оборудован гидрологический пост. Этакая простенькая канатная дорога, по которой с берега на берег можно прокатиться на железной тележке. Вот так и подтягиваешься за канат до середины, опускаешь водомерную рейку и отмечаешь уровень воды. А когда пройдут дожди или весеннее половодье шумит в небольших водоворотах, то бывает, что речные волны шлепают о борт тележки. А она, вон, метрах в трех висит над тихой водой. Хоть на корабле заплывай!

А тут ещё ихтиологический институт подсуетился — передали мне немудрёный прибор, набираешь воду в прозрачный стаканчик и под луч этого прибора. Как только показатель прозрачности выше нормы, так снова берёшь пробы в течение недели и везёшь их потом в поселок. Там почтой отправляешь до Владивостока. Так что сделал я первые замеры, и на двенадцать часов, сам себе хозяин.

До посёлка, а о нем скажу особо, я доехал минут за пятьдесят.

Вот и деревянное строение почты. Заведующая почтой, пышечка Тамара, приветливо улыбнувшись, подала мне ящик, в который я упаковал пластиковые контейнеры с пробами воды.

Минутное дело, и посылка была оформлена. И теперь уже заведующая сберкассой, она же Тамара, проверяла мой счет. Деньги мне все равно были нужны. Открыла счет на компьютере и удивленно подняла на меня глаза:

— А вам тут крупная сумма из Москвы поступила! Пять тысяч долларов! А мы с валютой не работаем. Это вам надо в область ехать.

— А в рублях, что нельзя получить? — поинтересовался я.

— Можно! — мне показалась, что она даже обрадовалась, — только это будет чуть меньше. Вот, — она пробежалась пальчиками по клавишам калькулятора, — на целых тысячу восемьсот рублей меньше получите!

— Ладно, я возьму тысяч десять, а остальные, пусть пока полежат.

— Как хотите! Только у меня к вам просьба — у нас в посёлке дом сгорел! Надькин дом, её муж бросил, да ещё с тремя детьми. Она в артели старателей техничкой подрабатывает и у меня на полставки почтальона! Представляете, какой ужас! Если бы не баба Нюра, сгорели бы все! Она-то увидела дым, прибежала, давай стучать, а никто не открывает! Так она окно выбила и хорошо, что сообразила: в зале горит уже во всю, она туда — там, на диване Надька спит! Пламя уже диван лижет! Бабка, откуда силы взяла, её к окну, да и на улицу через подоконник перевалила! Сама детишек похватала и тоже в окно. Да хорошо — соседка, знала, где документы лежат, сумочку схватила и у самой уже, и горло перехватывает и глаза ест, мочи нет! Только-только успела выскочить, а уже пламя по крыше гуляет! Так вот всё в доме и погорело. Вон они впятером в домике бабы Кати и приютились. А домишко тот всего вот такая комнатёнка будет.

— Сочувствую вашему горю! Только я чем могу помочь? — мне уже стали надоедать речи Тамары.

— Так тут просто, мы в посёлке собираем, кто что может, вот мы, например, всю посуду собрали и по пятьсот рублей денег скинулись! А старатели, так те не меньше тысячи, — она придвинулась ко мне и заговорщицки произнесла, — а кто и по две дал!

— Хорошо, я тоже дам. Только немного позднее. Вы лучше скажите — нет ли в поселке приличного домика на продажу?

— Ой, да много домов продается! А вы молодец, что вам там, в глуши жить! На людях оно как-то веселее.

— Да, на людях конечно лучше…. А где говорите, хороший дом продаётся?

— Да вам лучше посмотреть домик Сосновского. Хороший был хозяин, руки золотые, но как запьёт, так беда прям! Год назад умер, говорят, от водки. Самопал, будь он проклят! Сколько мужиков сгубил!

— Да, это беда! А посмотреть этот дом можно?

— А чего не посмотреть? Сын Сосновского, в городе, а дом этот по его доверенности продаёт его дядя. Спросите, где Михаил Сосновский живет. Он вам и откроет.

Через полчаса я, бегло осмотрев усадьбу, в сопровождении ничего не понимающего дяди Миши, стучался в домик бабы Нюры. Сама бабка мне показалась угрюмой и даже злой. На мой вопрос буркнула:

— Вам — то, что от Надежды надоть?

— Я к ней по делу.

Надежда показалась мне худенькой, небольшого росточка женщиной. Она подняла красные от слёз и горя глаза и тихонько молвила:

— Здравствуйте…. Я Надежда, а вы кто?

— Да это и не важно, кто я! Скажем так — смотритель метеостанции. Могли бы вы, взяв паспорт, пройти с нами?

— Это ещё зачем?! — грозно вскинулась баба Нюра.

— Дык, вот, товарищ-господин, хочет дом у меня купить. Говорит, не ему, а Надьке! И деньги сразу и документы сегодня оформлять будут!

— Ты милок так не шути! — бабка, наконец, смягчилась, — над чужой бедой не смеются!

— Да какой смех! Весь посёлок помогает, а мне, почему не помочь?

— Спасибо тебе, конечно! Но только там деньжищи большие! Жалеть потом не будешь?

— Не буду! Собирайтесь, быстрее, Надежда! Мне обратно к шести вечера успеть надо!

Нотариус, он же по совместительству и чиновник бюро инвентаризации, выслушав нас, предельно удивился:

— У нас принято деньги передавать при мне! Деньги при вас?

— Нет. Деньги на моем счете. Легко перевести на счет продавца.

— А вдруг он не поверит?

— Почему? Вот у его дяди генеральная доверенность. Пусть продаёт! А вы просто позвоните заведующей сберкассой, и узнаете у неё о переводе. Да и дядя Миша созвонится с родственником и тот сообщит о поступлении денег на счет.

С покупкой дома вышла небольшая заминка: на моем счете не хватило пятьдесят тысяч, но Тамара, вот молодчина! Тамара сгребла все собранные деньги, почти бегом сбегала в контору к старателям и принесла нужную сумму. Пока родственник хозяина дома пересчитывал мятые купюры, звонок мобильника развеял все сомнения: племянник сообщил: перевод прошел благополучно.

— Куда же вы? — ошалевшая от неожиданно свалившегося на неё счастья, Надежда, бережно прижимавшая к груди документы на дом, остановила меня, — хотя бы на обед останьтесь.

— Нет, мне ещё покупки делать. Вот будете справлять новоселье — пригласите!

— Да мы на тебя, мил человек, теперь молиться будем! — баба Нюра, сопровождаемая свитой таких же божьих одуванчиков, топталась рядом.

— Вот и хорошо! Только сначала помогите с переездом да новосельем. А я без подарка не приеду!

— Да ты, уж одарил, так одарил! Хотя звать-величать тебя как скажи? За кого у господа просить будем?

— Геннадием меня кличут. Геннадием Васильевичем, — я отвязал от снегохода рюкзак и направился к магазину. Люди, толпившиеся на крыльце, расступились, пропуская меня.

В магазине, кроме продавщицы, были еще три женщины. Но, почему-то я заметил одну. Рослая, крепкого телосложения, с каким-то властным и даже немного хамоватым взглядом, она сразу привлекла мое внимание.

— «На такой женишься, — с чего это меня вдруг на женитьбу вдруг потянуло? — враз подкаблучником станешь!»

Может уже устал я от постоянного одиночества, а может в моем холостяцком жилище не хватало заботливой женской руки? Наверное, какие-то тайные струны души задел её властный взгляд.

Так или иначе, не только продавец, но все остальные, рассматривали меня так, словно я только что вернулся из космоса. Сделав покупки, я направился к выходу, но здоровячка преградила мне дорогу:

— Как я понимаю, вы и есть тот самый новый смотритель метеостанции в устье Лосьвы?

— Да это я! Чем обязан?

— А я главный инспектор рыбоохраны, Варвара Дорожко!

— «Варька-бандеровка!» — изумился я, об этой женщине, грозе местных браконьеров, ходили легенды. Прежний смотритель так прямо и предупредил меня:

— Ты, с Варькой-бандеровкой, не связывайся! Себе дороже будет! Сказано — пять килограммов рыбы можно выловить — лови, да взвешивай! Она за сто лишних граммов оштрафует и не поморщится!

Рыбы мне много не надо было, да и рыбачить в речке было просто: во время нереста рукой бери. Возле метеостанции бережок был высокий, а вот противоположный берег — низкий, весь в камышах да зарослях. Можно было целый авианосец спрятать! Насчёт авианосца я, конечно, пошутил, а вот браконьеры там прятались. И стоило мне подтянуться по тросу к бетонному столбу на другом берегу, как все их лодки были, как на ладони!

Не знаю, почему прежний работник метеостанции не разрешал инспекторам рыбной охраны пользоваться такой смотровой площадкой, а ко мне они ещё не обращались.

Это я потом выяснил. А сейчас, пожимая протянутую руку, удивился крепкому, рукопожатию.

— Вы, вот, что, товарищ смотритель, вас кажется, Геннадием зовут? А по батюшке как?

— Васильевич, — я все ещё ощущал силу пальцев главного, по рыбам, инспектора.

— Что бы у нас с вами не возникало никаких лишних проблем, давайте договоримся встретиться. А то вас, наши мужики, быстро на кривую дорожку направят! Человек я вижу, вы правильный, что тут у нас, да как, не знаете — неприятности могут быть!

— Неприятностей не хочется, — согласился я, — буду благодарен за разъяснения!

— Тогда, я на той неделе, скажем, во вторник, к вам заеду. Дороги еще держаться будут. Вы на снегоходе?

— Да. Дорога хорошая. Только изредка — колея, бросает машину.

— Ничего! Доберусь. Не первый раз! — она, бросив на меня оценивающий взгляд, вышла из магазина.

— Ты, вот, что, Геннадий Васильевич! — поостерегись нашей Варвары! Она почти всех оштрафовала! Кого с сетями поймает, кого с переметами! Дело дошло даже до того, что крючки на удочках у пацанят пересчитывает!

— Да, да, — поддержали продавщицу остальные покупательницы, — ох, лютует Варька, ох лютует! За каждую лишнюю рыбешку — штраф! И стреляли, её, и топить пытались, а её все неймется!

— Спасибо что предупредили, только я не рыбак! Мне на уху поймать, да когда пожарить. Парочку рыбок вполне хватит!

— Дык тебя наши мужики смутить могут! Вот ты живёшь почти в устье реки. По весне, как пойдёт рыба, сколько у тебя икры можно спрятать! Посолить, а потом — вывезти! Вона сколько так смотрителей погорело!

— Да, — продавщица закончила отпускать товар покупательнице и обратилась ко мне, — прежний смотритель, огромный штраф заплатил и уехал от греха подальше! Вам чего?

Купив припасов, я подумал и взял вина и бутылку коньяка. Мне спиртное не нужно, но почему-то я думал, что в гости приедут несколько человек.

Без особых приключений вернулся я к себе домой. Вот уже к себе домой!

Привык к тишине станционного домика, привык разговаривать, да что там разговаривать! Советоваться! Советоваться с пушистой лайкой по кличке Норка, привык к тому, что нет суетного распорядка дня. Немного угнетало только отсутствие женской заботы. Душа требовала подвижной, заводной хозяйки и собеседницы.

Наверное, я оттаял после развода и начал смотреть на женщин, с явным интересом.

В понедельник, вечером, я поймал себя на мысли, что с нетерпением жду гостей. Тщательно прибрался в домике метеостанции, смел небольшой снежок с солнечных батарей, они обеспечивали мне дневное отопление и совместно с ветряной электростанцией, заряжали аккумуляторы дающие освещение ночью.

Подготовил баньку, пересмотрел запасы еды и разных вкусностей и довольный своей работой, уснул.

Сны снились разные — то властная инспекторша гонялась за мной с карабином наперевес, то Надежда с горестным плачем бродила по пепелищу своего дома.

Утром я проснулся с лёгкой головной болью. Но это не смутило меня, так как другое событие обрадовало и одновременно немного огорчило. Погода испортилась и к концу дня твердо намеревалась испортить неожиданные изменения в размеренной жизни отшельника.

Погрозив пальцем и для острастки легонько стукнув картонным футляром от термометра, ничего не подозревающую лайку, отправился я снимать показания приборов. Передав данные, включил радиостанцию в режим ожидания, пошёл на кухню — готовить званый ужин.

Почему званый?

Ведь я никого не звал, но обещание приехать в гости женщину, которая чем-то смутила меня, будоражило сознание и заставляло готовиться к такому событию.

Вот только стремительно ухудшающаяся погода старалась расстроить мои планы.

Ближе к вечеру я занёс душистый веник в жаркую баню.

— Пусть их, — обратился лайке, что лениво чесалась за ухом, смешно задрав заднюю лапу, — не приедут гости, так мы с тобой знатно поужинаем!

— Г — гав! — ответила моя верная спутница и стремглав понеслась к едва заметной колее, что вела к станции.

Тут и до моего слуха донесся всё нарастающий стрекочущий звук снегохода. Машина вынырнула из снежной пелены и сопровождаемая радостным лаем Норки, подрулила к дому.

Навстречу мне шагнул крепко сложенный мужчина. Огромный шлем, массивные очки, добротная одежда, поверх которой был надет ярко оранжевый комбинезон, нет, этот человек был мне не знаком. А вот лайка выражала бурную радость!

— Что, пушистая проказница, узнала гостью?

Варька — бандеровка, собственной персоной! И не боится в такую погоду срываться из дома.

— Встречай гостя! Наверное, уже и не ждал! Вроде выехала, так себе ветерок, снежок небольшой, а вот, вишь-ты, как разнепогодилось!

— Добро пожаловать в мою скромную обитель! Варвара, как вас по отчеству?

— Да Никифоровна я! Только больше кличут Варькой, да косятся недобро!

— Должность ваша такая, что не дает хапугам развернуться! Дай им волю, они бы все вычерпали и все истребили!

— Вы это правильно сказали! Только вот натура человеческая такова, что всё ей мало! Однако погодка не на шутку разошлась! Если к десяти часам не остановится, придётся у вас заночевать! Не прогоните?

— Не прогоню! И в баньке попаритесь, уже истопил, и ужином угощу! Вы ко мне, как я понял, по делу? Давайте завершим все служебные дела, а там видно будет.

— По делу я к вам. У нас все смотрители были вроде как внештатные инспектора рыбоохраны. Место у вас тут примечательное. Слева пограничники, а справа — видите, какое раздолье для браконьеров! Меня прежние смотрители не слушали, сами браконьерствовали и другим потакали. Пришлось урезонивать. Так почти все ушли со службы.

Я внимательно слушал свою отчаянно — бесшабашную гостью. Отправиться в путь, да еще в непогоду, только для того, чтобы склонить незнакомого человека, на сомнительную общественную работу?! Да ещё не зная, согласится ли он!

— Прошу в мое скромное жилище! — я широко распахнул дверь, лайка юркнула первой.

— Люблю вот так: когда дрова в печке гудят! — моя гостья неторопливо снимала комбинезон, пушистую шапочку и, взглянув на унты, присев на краешек добротной скамьи, стянула обувь с ноги. Обула предложенные тапочки и, огладив свитер, вопросительно взглянула на меня.

— Давайте мы с вами, Варвара Никифоровна, обговорим наши дальнейшие действия. Через час на улице станет темно, и ехать вам назад, в посёлок, будет невозможно. Вон как задувает! Переночуете у меня, места хватит, — вот тут я немного слукавил.

Спал я на широченной кровати, даже Норка порой нагло вскакивала на неё и, пользуясь тем, что хозяин спит, устраивалась у меня в ногах. Перспектива спать на узеньком диванчике меня немного расстраивала.

— Да! Метёт здорово! Думаю, часикам к десяти утра поутихнет, вот тогда и тронусь назад. Давайте, Геннадий Васильевич, без отчества, я думаю, мы с вами почти одногодки.

— Давайте! Я вот почти половину четвертого десятка отшагал — жестом пригласил Варвару в другую комнату, которая служила мне и залом, и спальней.

Варвара по-хозяйски обошла комнату, заглянула за занавеску, где вдоль стены стояли стойки с приборами, и горел яркими огоньками пульт радиостанции, и повернулась ко мне:

— Изменилось всё! Уютно стало и просторней! Прежний смотритель бывало, запить мог, а что? Наши мужики народ хваткий, ради своей выгоды ни спирта, ни водки не жалели! Вон, даже среди приборов икру прятали! Пришлось с нарядом милиции обыск делать. Больше центнера икры изъяли! Ну, нечего старое ворошить! Будем жить сегодняшним днем! Вернёмся к моему предложению — так что насчёт сотрудничества с рыбоохраной?

Я, не торопился с ответом. Снял с печки пышущую жаром сковороду, в которой аппетитно скворчала картошечка, обильно сдобренная ломтиками сала. Не спеша, по — хозяйски, расположил её в центре стола, на дощечку, специально приспособленную для этого, сдёрнул чистую салфетку с резного блюда, открыв взору гостьи, приготовленные холодные закуски и царственным жестом пригласил её к столу:

— Давайте, Варвара, покушаем сначала! Время ужинать, вот и обсудим все дела.

— Да кто же так гостя встречает! У нас — сначала банька, потом, после пара, да жара, неторопливая беседа, вот тогда и ужин! Кстати, Геннадий, я ведь тоже к вам не с пустыми руками приехала. Сходите к снегоходу, в багажнике рюкзак, принесите.

Заносил я довольно тяжелый рюкзак в дом и думал:

— А дамочка по-хозяйски себя ведёт! Интересно, а муж знает, где она?

Варвара стояла у стены и внимательно рассматривала мои рисунки. Есть у меня маленькая слабость: вдруг случиться загуляет в душе ветерок печали и набегут тучки невзгод, беру я кисти, и рисую акварели. Не без гордости скажу, порой неплохие!

Но вот эти, что на стене, отражали мои самые мрачные мысли. Не успел снять. Да и кому их было показывать в этой глуши? Нет, совсем без людей я не жил, порой пограничники наведывались, а почти каждые выходные, гомонили на берегу рыбаки. И хотя на лов рыбы в устье реки был запрет, но они ловко обходили его. Местным жителям разрешалось выловить немного рыбы для себя. Вот они и отводили душу, поймают — отпустят и хвалятся количеством фотографий.

Рюкзак я аккуратно поставил на стул. Варвара раскрыла его и выложила на стол целую кучу продуктов. Отдельно — бутылку коньяка, водки и какого-то вина.

— Думаю — а вдруг у отшельника пустой холодильник? Кстати, энергии на него хватает? Я, в прошлый приезд заметила, что лампочки горели вполнакала.

— Энергии хватает! Даже с избытком! Вон ветряк крутится, даже электрообогреватель разогрел. Да и я дополнительную секцию солнечных батарей поставил. Холодильник работает и на телевизор хватает,

— Хозяйственный ты мужик, Геннадий! А чего тебя к нам из столицы занесло? Прячешься или сбежал от кого? Впрочем, не хочешь, не говори!

— Да нет тут секрета! Разошлись с женой. Она у меня отсудила квартиру, жить негде, на работе сократили.… Вот я и решил — отдохну от столичной жизни в глуши, да в тиши.

— Тишины у нас хватает! Если не считать грохота прибоя. Ты как, привык? Или по людям скучаешь? Ой, заболтала я тебя! Ты подумаешь ещё — такая любопытная! Но у нас проще всё: и люди, и разговоры. Вон, за окном, какие просторы! А людей мало, рады каждому новому человеку. Давай, я тут похозяйничаю, а ты в баньку. Подбрось после себя дровишек, попариться я люблю!

— Только у меня халат один, — пушистый подарок жены, напоминал о моем семейном прошлом, но отлично согревал после ванны, а теперь и после бани.

— Да не обращай внимания! Я и полотенцем обойдусь! — гостья деловито рассортировывала какие-то баночки.

— А мы сделаем так — я завернусь в два полотенца и так дойду до дома, а вы, пойдете в баню в халате.

Мне вдруг, по-домашнему стало тепло и уютно.

— Хорошо, — согласилась Варвара, — ты, что предпочитаешь выпить? Коньяк? Водку или вино?

— Вообще-то я не пью! Но, с бани, да за знакомство с вами…. Лучше рюмочку коньяку.

— Ладно! Давай будем на ты, всё равно нам сидеть за одним столом.

— Давай, — охотно согласился я, — а то как-то слишком официально звучит наш разговор.

— Тогда — хватит болтать! Ты, в баню, а я разогрею котлеты и поджарю рыбу. Ты такую рыбку не ел! Меня одна местная бабушка научила. Пальчики оближешь — она весело рассмеялась. И вот ещё, я тебе фирменной икры привезла, в столице не сыскать!

— А разве тебе разрешено ловить рыбу для икры? — С чего это я задал этот дурацкий вопрос?

— А чем я хуже других?! Такой же гражданин и так же под законом хожу! Мне положено пять килограммов в сутки выловить? Положено! А если крупная попадётся? Да с икрой? У нас законно можно за месяц до 15 килограммов икры заготовить. На весь год хватит, ешь — не хочу! Так все норовят на продажу, нажиться норовят!

— Такова природа человека, — я достал из видавшего виды шифоньера полотенца, выбрал какое приличнее и протянул его Варваре, — это тебе. Хозяйничай тут, я — в баню.

Банька сегодня — просто прелесть! Может потому что не поскупился на берёзовые дрова? Их у меня не так много, а может просто к жаркому пару добавилось тепло человеческого участия? Распаренный, с приятной истомой в теле, даже не ощутив хлесткого ветра, я зашёл в комнату и замер от удивления. Мой, видавший виды стол, был сервирован с роскошью дорогого ресторана!

— Ну, как? — кокетливо подбоченясь Варвара повернулась ко мне.

— Нет слов! Одни чувства! — былой студенческий юмор и бесшабашность поступков вернулись ко мне.

— Ты, Гена, выпей вот этой настойки! Мне этот рецепт одна бабушка подсказала. Ох, и знатная травница была. Пей, пей! Не сомневайся! Тут ничего страшного нет. Корешки женьшеня, элеутерококка, да девясил с мятой и одной нашей травкой. После бани такая польза от неё будет!

Поднеси она мне стакан яду в тот момент, выпил бы! Возле меня хлопотала, ухаживая видная женщина.

Настойка была приятной на вкус, немного терпкая и оставила во рту стойкий аромат весеннего леса. Варвара вынырнула из-за занавески в едва запахнутом халатике. Ослепительно белая полоска между её полных грудей, словно магнитом, притянула мой взгляд.

— Бедненький! — она легонько провела рукой по моей гладко выбритой щеке, — да ты тут, на отшибе совсем одичал! Чего так редко приезжаешь в поселок? Ладно, ты не расстраивайся, поможем твоему горю! — она, коротко рассмеявшись, ушла в баню.

— «Так, Генка, — мой мозг не знал радоваться или огорчаться такому более чем прямому намеку на близость, — признайся, она тебе нравится!». Зачем — то понюхав стакан из-под настойки, я торопливо оделся.

Стукнула входная дверь, ага! Халат запахнут более плотно, на голове замысловатый тюрбан из полотенца.

— Метёт, глаза снегом забивает! Ух, спасибо тебе! Напарилась, намылась! Люблю вот так, с пылу, с жару и на морозец! Да ещё если в сугроб нырнуть! Только где он, сугроб? Сплошная наледь! А ты не пробовал, с пару, прямо с полка, да снегом растереться? — Варвара порылась в рюкзаке достала какой-то сверток.

— Я переоденусь, а ты принеси из колодца свеженькой водички.

— У меня всегда свежая. Вот из скважины.

— Насос новый купил, что — ли? — удивилась она, — прежние хозяева больше пропивали своё и казённое имущество.

— Нет, не покупал…, тут два валялись в кладовой, так я перебрал. Только — то и осталось шланги подсоединить.

— Рукастый ты, Генка, мужик! И полок у тебя в баньке новенький, и дрова по полочкам сложены. Куда наши бабы смотрят? Ой, захомутают они тебя! Да вот хоть я, — она, подбоченившись с вызовом, уставилась на меня, — чем тебе не жена?!

— Ну, — замялся я, — ты хорошая хозяйка, вон какой стол приготовила, только я ещё от развода со своей первой женой не отошёл, где мне о женитьбе во второй раз думать?

— Ладно, не горюй, пошутила я, — на лицо Варвары, словно тучка набежала, — дай водички.

Щелчок выключателя, и через несколько секунд в кружку ударила тугая струя воды.

— Холодная, аж зубы ломит! — гостья сдёрнула полотенце, тряхнула головой, и длинные волосы разметались по плечам. — Пойду, переоденусь.

Занавеска слабо колыхалась, и мое воображение пыталось разглядеть контуры обнажённого женского тела. Не знаю, от таких мыслей или просто от желания, но моё тело словно налилось жизненной силой.

Занавеска, отделяющая радиостанцию от комнаты, скользнула в сторону и пропустила вперёд Варвару во всей красе сорокалетней женщины. Назови её в тот момент кто — ни будь Варькой — бандеровкой, ох и получил бы он у меня!

Легкое летнее платьице, перехваченное широким цветастым поясом, скрывало полноватую фигуру, а вот ножки — бутылочкой, как любили говорить мы, вчерашние студенты, были соблазнительны и оставляли простор для фантазии.

— Ты не удивляйся, — она легонько поправила всё ещё влажные волосы, — мне этот дом ох, как знаком! Мой первый муж тут был смотрителем метеостанции. А я, вроде как при нём, вторым номером. Так что тут мне каждая щелочка знакома.

Конец ознакомительного фрагмента.