Настоящая история казацкой Украины

Александр Андреев, 2009

В книге рассказывается о возникновении и развитии украинского казачества. Первые казацкие отряды на Запорожье XVI века, народные восстания на Украине начала XVII века, блистательный Богдан Хмельницкий, Руина, отчаянный Иван Мазепа, арьергардные бои И. Скоропадского, Д. Апостола, К. Разумовского, ужасное XIX «министерское» столетие – авторы создали достоверную и подробную историю казацкой Украины XV–XX веков, использовав для этого множество документов и мемуаров этого удивительного времени. Вслед за иностранными авторами XVII века хочется воскликнуть: «Браво, запорожцы! Браво, украинские казаки! У вас всегда есть порох в пороховницах».

Начало украинского казачества

Украина слывет страной чисто поэтическою, и это справедливо. Недаром же и польские магнаты на чрезвычайном сейме в Варшаве, в 1659 году, в речи своей королю Казимиру назвали ее плодоносным Египтом, землею обетованною, текущую медом и млеком, плодоносною, всем изобильную, из века слывущую златым облаком.

Н. Сементовский, историк XIX века.

Издревле исконными жителями украинских земель являлись славянские племена. «Повесть временных лет» — летописный свод, составленный во втором десятилетии XII века в Киеве Нестором и отредактированный Сильвестром, говорит о таком расселении племен славян — по Днепру жили поляне, по Бугу — дулебы, бужане и волыняне, по Днестру — тиверцы и уличи, на юг от Припяти — поляне, на Левобережье Днепра — северяне, в Прикарпатье — белые хорваты. Территории этих племен вошли в состав «знаменитого во всех землях» Киевского государства со столицей в городе Киеве, известном еще с V века. Киевское государство было прославлено многими князьями — Олегом, Ольгой, принявшей православие, Святославом, Владимиром, крестившим страну, Ярославом Мудрым, Владимиром Мономахом. Были установлены прочные связи с Западной Европой, Византией, Средней Азией, народами Кавказа, были разбиты и ушли с исторической арены постоянно совершавшие набеги на украинские земли степняки: хазары, печенеги, половцы. В состав Киевского государства вошли и земли ильменских славян.

В середине XIX века неизвестный историк писал в тогдашних газетах Российской империи:

«Значение Киевской Руси доселе никем еще не было понято. Это древняя, светлая Русь озарена каким-то весельем, праздничным сиянием. Разноименное население окрестностей Киева, греческий торговый путь и другие, проходившие мимо Киева или примыкавшие к нему, беспрерывные сношения с Византией и Западной Европой, церковные торжества, соборы, княжеские съезды, соединенные ополчения, привлекшие в Киев множество народа из всех концов России, довольство, роскошь; множество церквей, засвидетельствованное иностранцами; рано пробудившаяся потребность книжного учения, при этом какая-то непринужденность и свобода в отношениях людей различных званий и сословий, наконец, внутреннее единство жизни, всеобщее стремление освятить все отношения религиозным началом, так ярко отразившееся в воззрении нашего древнейшего летописца. Все это вместе указывает на такие условия и зародыши просвещения, которые не все перешли в наследство к Руси Владимирской».

Наиболее значительным после Киевского государства на украинских и славянских землях было Галицкое княжество, находившееся между Южной Русью и Польшей. Через него проходили торговые пути из России в Венгрию, Польшу и Центральную Европу. Большую роль в Княжестве, в его политической жизни сыграли князь Владимир (1144–1152 годы) и его сын Ярослав Осмомысл (1152–1187). В 1199 году Роман Волынский объединил два княжества — Галицкое и Волынское. В 1205 году во время похода на Польшу Роман неожиданно умер. Венгры во главе с королем Андреем II заняли Волынь и Галич и поделили его с Польшей. Однако ненадолго. Жители княжества изгнали захватчиков и во главе державы стал знаменитый Даниил Романович Галицкий. В 1240 году власть Галицко-Волынского князя распространилась и на Киев.

В 1240 году украинские земли подверглись нашествию монголо-татар во главе с внуком Чингизхана Батыем и были совершенно разорены. Историк Н. Березин писал в своей работе «Украина», изданной в Петербурге в начале ХХ века:

«Из Азии пришли татары. Люди запирались в городах, которые один за другим брались татарами, пока очередь не дошла до Киева. Не устоял и Киев. И как было устоять. Как ни храбро бились в отчаянии горожане, но против несметной силы устоять не могли. Страна полян и северян опустела до того, что когда итальянский путешественник, монах Плано Карпини, проезжал вскоре после погрома этими местами, то он видел одни пустыри, усеянные белеющими костями, черным углем пожарищ, заросшие уже степным бурьяном. Людей почти не было видно. Где жили тысячи и десятки тысяч, там робко копошились отдельные семьи запуганных, обездоленных людей. Татары остались кочевать в степи неподалеку, и ни у кого не хватало смелости и охоты вернуться на места, где, как встарь при половцах, ежечасно можно было ждать набега, не имея надежды найти защиту в городе или у князя.

До татарского погрома главным центром Русской земли оставался все-таки Киев. Все главные события древнерусской истории развертывались вокруг него. Неизвестно, что случилось бы, если бы Киев остался прежним людным городом. Может быть, кроме Польши, Литвы и Москвы, еще одним могучим государством было бы больше на земле, и Русь, в конце концов, собралась бы вокруг Киева, а не вокруг Москвы.

Татарское нашествие разорило всю Украину, после него она не оправилась, пока не вошла в состав Литовского княжества, между тем, как московским князьям татары оказали существенную помощь для основания большого деспотического государства».

В 1246 году власть монгольского хана признал и Даниил Галицкий. Галицкое и Волынское княжества постоянно подвергались нападениям поляков, венгров, татаро-монгол. Венгрия еще в XI веке захватила Закарпатскую Украину, где издавна кроме болгар, венгров, жили и люди из Галицкой земли. Само историческое самоназвание «Украина» впервые упоминается в исторических источниках с XII века по отношению к Переяславскому и Галицкому княжествам, а в XIII веке распространилось на большую часть территории страны. Венгрия попыталась продолжить захваты новых украинских земель, но на ее пути встало новое государство — Великое княжество Литовское.

Литовское княжество образовалось в бассейне среднего Немана в XIII веке и при великом литовском князе Гедимине (1316–1341 годы) подчинило себе земли у Западной Двины, верхнего Днепра, верхней Припяти и Западного Буга. При его сыне Ольгерде (1345–1377) Литва покорила Киевщину, Черниговщину, Подолию и Переяславщину. В 1349 году в сражениях за нее с Венгрией Польша захватила Галичину, за девять лет до этого Литва покорила Волынь.

Украинские земли, вошедшие в состав Великого княжества Литовского, почти сохранили свою автономию, язык, религию. Литовские князья начали принимать православие. Иное дело было в Галичине, попавшей под власть Польской Короны; польская элита часто злоупотребляла политикой уничтожения культуры народов, находящихся от нее в зависимости.

В 1385 году первая попытка полного объединения Польши и Великого княжества Литовского в единое государство в результате подписания Кревской унии не была доведена до конца. С этого времени за украинские земли боролись Польша, Литва и Московия — до определенного времени с переменным успехом.

Различные районы Украины были обособлены и разобщены. С развитием торговли между ними установились экономические связи. Киев, Волынь, Чернигов, Галич, Подолия постепенно сливались в единое экономическое пространство, единое целое, дополняя друг друга. Создавалось и их территориальное единство. Украинские города с XV века управлялись по Магдебургскому праву местного самоуправления, закреплявшему права и свободы горожан, — Волынской, Киев, Житомир. Развитие шло благодаря торговым путям, идущим по Украине.

В 1453 году войска Турецкой империи взяли Константинополь, затем захватили Черноморское побережье Кавказа, Молдавию, Буковину, подчинили Крым. С 1498 года начались постоянные походы турок на украинские земли, грабежи и захваты территорий. Турки и крымские татары разорили даже Киев. Население южной Украины, уводимое в рабство, поредело, плохо защищаемое властями.

В 1492–1493 годах в результате русско-польской войны часть украинских земель перешла к Московскому государству, в 1503 году в состав Московского великого княжества вошла Черниговщина.

Украинские земли загораживали Польскую Корону и Литву от набегов с юга, принимая на себя главные удары. Положение украинского крестьянства, давимого налогами, барщиной, религиозными притеснениями, постоянно ухудшалось. Король не имел реальной силы, фактическая власть была у магнатов — землевладельцев, манипулировавших сеймом. Украинцы стали уходить в степные районы, в низовья Днепра. Свободный человек брал столько земли, сколько мог обработать, хотя и выходил пахать с оружием, опасаясь, и не зря, татарских набегов, — зато в степи не было панов.

Уходили и от власти родительской, от неволи, кар, долгов, проблем, просто искали лучшей доли. Уходили в «низовые места» и уже не возвращались назад. Благодаря условиям опасной жизни эти поселенцы становились хорошими воинами, а поселения их выдвигались в степь дальше и дальше. Н. Березин писал:

«Расположившись на житье в опасной от татар стране, южнорусский народ сам должен был защищать себя. Государство Польское не давало ему защиты. Обороняясь от хищников, люди привыкали к оружию, привыкали соединяться для защиты и нападения в военные союзы или братства, в разные «купы», «роты», «бурсы», с выборным атаманом, с общей казной, со складом оружия и сборными местами, куда надо было являться при наступлении опасности. Члены таких братств назывались разными именами, пока для всех их, в конце концов, не установилось одно общее название — казаки».

Историей украинского казачества занимались многие исследователи и блестящие историки, более трехсот лет выдвигая свои версии возникновения этого блистательного явления.

В 1736–1740 годах в Запорожской Сечи для производства там крепостных работ находился инженер-поручик князь С. И. Мышецкий, написавший одну из первых «Историй о казаках запорожских»:

«Вышел в 948 году из киевских и полтавских земель один человек, именем Семен, на устье Буг-реки, в лиман, на одну косу, которая коса и доныне зовется Семенов рог, для своих промыслов, а именно, для битья диких коз, кабанов и прочей дичины, и будучи на оной косе одно лето, пришел домой, и как проведали тамошнее довольствие ближние его соседи, то продались к нему человек более ста, для оных промыслов, а оного Семена стали у себя иметь атаманом. И жили многое время на оной Буг-реке, и сшили себе кафтаны и штаны из кожи диких коз, и тако произошли в великую славу, что славные стали быть стрельцы и прозвали их козарами.

Как греческий Император, живучи в царе-граде с Турком имел войну и нанимал себе охотного воинского люду, то Его Величеству внушили, что есть-де такие люди, что никакого зверя не пропустили, и где будут, то тут и попадут, а прозываются они козары; жилище свое имеют по Буг-реке. Его Величеству весьма оное понравилось, и послал к ним одного комиссара с денежною казной, и как оный комисар приехал на Буг-реку и нашел в камышу оных козар и атамана Семена, то оному атаману объявил, что Его Величество соизволил прислать к ним денежную казну, и приказал объявить: чтобы они со своими людьми поимку чинили над оным неприятелем, около Дуная и прочих тут мест. И оный атаман Семен, взяв деньги, со всеми козарами пошел охотно, и приехав к Украине, к местечкам Лысенке и Медведовке и прочим тут имеющимся городкам, присовокупил еще себе войска, более двух тысяч человек, и пошел к Дунаю и прочим тут имеющимся местам. И под Турком, через помощь Божию, в разных местах поиск учинили. А особенно оны козары действительно в оном случае себя оказали, как-то: отогнанием у Турков табунов лошадей и прочей скотины, также и коммуникацию у Турков весьма отняли, и неукрепленные городки, яко то редуты, разоряли, и людей всех в плен брали, а прочих рубили. И по окончании оной баталии Его Величество своею милостью их жаловал, и назвал их казаками».

Один из историков XIX века, Г. Ф. Миллер, писал в 1847 году в «Рассуждении о запорожцах»:

«По известном Батыевом разорении завладели Киевским Княжеством Литовские князья, а в 1340 году Польский король Казимир I оное в воеводство превратил и всю Малороссию на полки разделил.

Первый гетман был Прецелав Ланскаронский, при котором королем Сигизмундом даны казакам вольности и пожалована им земля выше и ниже порогов по обеим сторонам Днепра, завладенная Казимиром I в 1340 году. Но потом, как поляки стали утеснять малороссиян, некоторые из них выбрали себе пустое место ниже порогов, и там, упражняясь в звериной и рыбной ловле, назвали себя либо от козаров, либо от ловли диких коз казаками, которое название потом приложено не только малороссиянам, но и охотникам полякам, поразившим татарского хана Мелингирея в 1516 году».

Российский автор А. Апостолов писал в своей работе «Запорожье. Страна и народ»:

«Ученые долго спорили о том, что значит слово «казак». Иные производили его от слова «коза», потому, мол, что казаки соперничали с дикими козами ловкостью своих движений; другие — от слова «коса», оттого, что любимым занятием этих людей была рыбная ловля на песчаных отмелях, косах. Теперь все согласны в том, что слово «казак», или «козак» вовсе не русское, а татарское. Киргизы и теперь называют себя казаками, а у татар все их военное сословие состояло из улан (ханских потомков), мурз (князей, дворян) и простых казаков, не владевших землею. Эти татарские казаки постоянно шлялись по степям, содержали полевую стражу и жили военною добычею! Само слово «казак» или иначе «кайсак» обозначало на их языке «легковьючного наездника», человека вольного, бродягу. Украинцы из Киевщины и Полтавщины тоже выходили в степи, которые доставляли им мед, рыбу, звериные шкуры, меха и богатые пастбища, и всего этого было вволю. Поэтому земледельческий тяжелый труд был тогда многим не по душе, да и трудно было им заниматься правильно, когда никто не был уверен в завтрашнем дне: налетят татары и все разграбят; и степь манила отважных людей прелестью вольной жизни.

Многие украинцы жили тогда полукочевою жизнью: где-нибудь в селе или городе у них были усадьбы, обыкновенно защищенные, так как правильного хозяйства не велось, а сами они зимой работали или на смолокурне, или на винокурне, весной же целыми артелями, под предводительством выборных ватажков, шли в степь поохотиться, порыбачить; выпасти коней на роскошных травах, но тут постоянно сталкивались с татарскими бродягами, и их сильно подмывало навредить как можно больше ненавистному врагу, да кстати и поживиться на его счет. То поймают арканом одинокого татарина, то спалят какой-нибудь улус (становище татарское), то, как змеи, подкрадутся в высокой траве к татарскому чамбулу на ночлеге, — часть погонит в поле пасущихся татарских коней, где их переловят, а другая бросится на растерянных татар, непривычных к пешему бою, и беспощадно изрубят их саблями. Изучив до точности все татарские повадки, все их обычные дороги и переправы, которыми они пользовались для своих опустошительных набегов, украинские выходцы вскоре очень пригодились своим землякам: они извещали их о движении татар, о готовившихся больших набегах, ставили сторожу (варту) на высоких курганах и залегали в густых камышах возле разных речных бродов и днепровских переправ.

Эта жизнь, полная опасных приключений, среди бесплодной степи, в беспрерывной мелкой войне, наложила на украинских выходцев особый отпечаток. Они стали такими выносливыми, что при случае могли питаться одними кореньями, желудями, рогами и копытами животных, по целым дням не слезать с коня, переплывать широкие реки и даже страшные Днепровские пороги. Смерть, постоянно грозившая им во всех видах, сделала их отважными и беззаботными, а отсутствие всякого стеснения, привычка во всем полагаться на себя, а не ждать помощи от государства, развили в них любовь к свободе и независимый характер. Все эти вооруженные украинские выходцы стали называть себя казаками, потому что во многом были похожи на своих врагов — татарских казаков: они переняли не только все их военные хитрости, но даже костюм и обычай брить голову, оставляя один только длинный чуб. При наступлении зимы небольшая часть казаков устраивала себе на каком-нибудь неприступном Днепровском острове шалаши из хворосту, крытые лошадиными шкурами, и оставались там зимой, содержа варту (сторожу). Большая же часть возвращалась домой на Украину; там они продавали на ярмарках привезенные из степи меха, шкуры, мед, рыбу, часто посоленную, за недостатком соли, золою, а также отбитых (угнанных) татарских коней и скот. Их рассказы о своих подвигах и прелестях привольной степной жизни побуждали многих слушателей, мещан и крестьян, и себе попытать счастья — «показаковать в поле», а, раз вкусив этой жизни, они уже не возвращались к прежней и тоже делались казаками. От этого, чем дальше, число казаков все росло и росло.

Так как в Литве и на Украине не было постоянного войска, то каневский и черкасский старосты старались воспользоваться храбростью и опытностью казаков в военном деле для охраны границы от татар и турок, образуя из них правильно вооруженные околицы, роты и сотни; сами поощряли мещан и крестьян поочередно посылать из своей среды в степь варту и всех таких людей освобождали от податей. Татары вскоре почувствовали казацкую силу. В 1527 году хан жалуется польскому королю Сигизмунду: «Приходят к нам каневские и черкасские казаки, становятся под улусами нашими на Днепре и вред наносят нашим людям; я много раз посылал вашей милости, чтоб вы остановили их, но вы их остановить не хотели. Я шел на Московского князя, 30 человек за болезнью вернулись из моего войска; казаки поранили их и коней побрали. Хорошо ли это? Черкасские и каневские власти тем пускают казаков вместе с казаками неприятеля твоего и моего, Московского князя, под наши улусы и, что только в нашем панстве узнают, дают знать в Москву».

Иногда сами старосты становились во главе казаков и вели их в поход, громили татарские загоны, били турок под Очаковом и брали огромное количество скота и коней. Из таких старост особенно прославился, как казацкие предводители, «знаменитый казак» Евстафий-Остап Дашкович. Этот Дашкович уже в 1538 году предложил королю устроить на каком-нибудь Днепровском острове за порогами замок с 2000-м казацким гарнизоном; но дело почему-то не состоялось. Главными сборными местами для украинских казаков сделались Канев и Черкассы; так что в Москве казаков так и звали «черкасами». Отсюда казачество распространилось по Киевщине, Полтавщине, Черниговщине, и по южной части Подолья. Но наряду с этими малороссийскими или городовыми казаками, которые вскоре стали получать жалованье из казны за свою службу, в степи действовали независимые ни от кого казачьи ватаги, или «купы», под предводительством своих выборных гетманов (от немецкого слова «гауптман» — капитан). У них были две главные цели: борьба с татарами и занятие доходными степными промыслами».

Историк А. Кузьмин писал в 1902 году в книге «Запорожская Сечь»:

«Польская шляхта стала перебираться на Украину, где селилась на выпрошенных у короля землях, раздаваемых им в награду за службу; литовские и русские дворяне, желая получить права шляхты и во всеми сравняться с нею, стали переходить в католичество.

Исподволь на Украине стали прививаться польские порядки, в числе их и крепостничество. Не прошло и нескольких десятков лет, как русский народ увидел себя в горчайшей кабале, разница в вере и языке пана и хлопа уничтожила прежнюю близость между ними, они стали чужими.

Пан-католик, живя за счет своих хлопов, не жалел их, как «схизматиков» — еретиков, выжимая из них все соки и звал их не иначе, как «быдлом» — скотом.

Тяжела и горька была жизнь хлопа у пана, особенно в правобережной Украине, а потому много стало убегать их на восток и на Низ, где они, если только не были перехвачены в дороге, превращались в вольных казаков.

«Казак» по-татарски значит — бродяга, наездник, вольный воин. Это название появилось давно. Так называли вольных жителей левобережной Украины, которые плавали вниз по Днепру за рыбою и затем продавали ее в Киеве и других городах. Эти смельчаки стали набираться старостами из королевских местечек и волостей или сами собирались в шайки и выбирали себе предводителей. Ловля рыбы в низовьях Днепра, в соседстве с татарами, часто оканчивалась кровавыми стычками с ними, а потому эти рыболовы, в то же время должны были быть воинами, отчего стали называться казаками».

Выдающийся российский историк С. М. Соловьев писал:

«Первоначально и преимущественно казак, человек бездомный, изгнанник из общества, человек, которому тесно, тяжело в обществе при известных условиях; казак искал через бегство из общества только личной свободы, он являлся в степь с тем узким, младенческим взглядом на общественные отношения, к какому приучила его прежняя среда частной зависимости. Он бежал в степь для того, чтобы быть вольным казаком, а не мужиком, ибо с понятием труда соединялось понятие мужичества. Вольный казак, молодец, вовсе не хотел работать, или хотел работать как можно меньше, хотел жить за чужой счет, за счет чужого труда.

Все удалые и беспокойные головы, все, имевшие причины враждовать с правительством, стремились в степное Запорожье; здесь-то вспыхивали восстания и разливались по всей Украине, отсюда являлись вожди этих восстаний».

Современные украинские историки В. М. Скляренко, В. В. Сядро, П. В. Харченко о происхождении казачества:

«Вопрос о возникновении казачества по-прежнему занимает одно из главных мест в истории Украины. Споры и дискуссии по этому поводу длятся на протяжении нескольких столетий и не утихают до сих пор. Незначительное количество источников не дает возможности в полной мере ответить на некоторые важные аспекты этого процесса, вследствие чего и существует огромное количество гипотез и теорий относительно возникновения казачества.

Украинское казачество зародилось на территории Среднего Поднепровья в конце XV века. Среди ученых нет единодушия в вопросе происхождения слова «казак». Считалось, что оно происходит от названия народов, некогда живших вблизи Днепра и Дона (касоги, х(к)азары), или от самоназвания современных киргизов — кайсаки. Существовали и другие этимологические версии происхождения термина «казак»: от турецкого «каз» (т. е. гусь), от монгольского «ко» (броня, защита) и «зах» (рубеж). Некоторые ученые выводили его из татарских глаголов «каз» — «рыть», «кез» — «скитаться», «кач» — «бежать, спасаться»; другие создали невероятную этимологию этого слова от «каз» — «гусь» и «ак» — «белый».

Слово «казак» впервые было упомянуто в латинской рукописи конца XIII века «Godex cumanicus» в значении «сторож» или «дежурный». Вслед за этим оно все чаще встречается в тюркоязычных источниках, означая свободного вооруженного человека».

Современный историк В. К. Губарев писал в своей работе «История Украины» о казачестве:

«Сам термин «казак» — тюркского происхождения. В «Тайной истории монголов» (1240 года) так называется свободный человек, не связанный семейными узами, склонный к завоеваниям. В словаре половецкого языка (1303 года) казаком именуется воин-разведчик, сторожевой. На землях Руси казаками начали называть свободных людей, которые селились в приграничных районах Московского государства, Великого княжества Литовского и Польши. В условиях приграничья, находясь между двумя враждебными социокультурными мирами — миром христианства и миром ислама, — казаки с самого начала были вынуждены объединяться в вооруженные отряды во главе с выборными атаманами, и быть готовы в любой момент дать ответ тем, кто зарился на их независимость. Свои ряды они пополняли за счет крестьян-беглецов, крепостных и каторжников, людей, преследуемых по религиозным или политическим мотивам. Их товарищество было многонациональным. Так, польский посол Пясочинский, говоря в 1601 году с представителями турецкого правительства, отмечал, что среди казаков были «поляки, украинцы, московитяне, волохи, турки, татары, евреи, и вообще люди всякого языка».

Историк Н. Сементовский писал в своем исследовании «Старина малороссийская, запорожская и донская», вышедшем в 1846 году в Санкт-Петербурге:

«В безграничных степях между Черным, Аральским и Каспийским морями от неизвестных времен появляется народ, носящий имя «казаки». О происхождении и начальной судьбе этого народа нет правдивого сказания ни в летописях, ни в истории. Истинно только то, что казаки в Х веке существовали уже в землях русских — Малороссии и далее по Днепру, Дону и Бугу.

Подобно началу истории всех политических обществ и история казаков начинается появлением витязей, дела которых переживают многие столетия, записываются в летописи и служат потом первыми страницами в истории народов».

Исследователь П. Симоновский доказывал в работе «Краткое сочинение о казацком малороссийском народе и военных его делах, собранное из разных историй иностранных, немецкой — Бешенга, латинской — Безольди, французской — Шевалье и рукописей русских 1765 года», вышедшей в типографии Московского университета в 1847 году:

«Довольно, что имя оное казак, есть древнее и всем вестимое. Сие слово, казак, есть сложено из двух наречий — Каспиум, то есть Каспийское море, и Саки, то есть скифский народ, ибо саками именовали их, по автору Плинию.

Малороссийские казаки, без сомнения, суть древнейшие от донских, око сии в 1579 году, в государствование царя Ивана Васильевича, стали быть известны, а оные начали быть еще в 1340 году, когда Польша Чермную Русь себе покорила.

Когда знаменитый князь литовский Гедимин, в 1320 году, татарскому владению над Киевом конец учинил, взял без малейшего сопротивления град Киев и учредил в нем воевод своих, что обывателей земли той привело в страх и многие из них принуждены были оставить дома свои и искать поселения себе внизу по Днепру, где как скоро поселились, то поляки, литва, татары, будучи теперь их соседями, беспрестанно делали на малороссиян нападения и обиды, отчего они, защищая себя, приобрели от мала до велика привычку к воинскому искусству.

Обыкновенно украинские казаки назывались тогда запорожцами, потому что по той стороне днепровских порогов все жили.

Король польский Сигизмунд I (1507–1548 годы) взял оттуда некоторую часть того военного народа и поселил их в вершине днепровских порогов, для защиты границ от турецких и татарских нападений, когда те казаки размножились так сильно, что в состоянии были, в согласии с братиею своею запорожцами, разбивать на Черном море турок и татар.

Король Стефан Баторий, которому Польша, за многие добрые учреждения, много должна, рассуждая, как нужны и полезны казаки на войне, сделал из них в 1576 году воинский корпус, разделяя его на 6 полков, в каждом полку по тысяче человек, а те полки разбил на сотни, с тем, чтобы каждый казак, принадлежащий к полку, вписан был в сотню и, когда потребуется, в оной непременно должен быть. Всякий полк и всякая сотня имели себе определенного от короля начальника, который тогда по определению королевскому был без перемены. Над всеми же теми полками король сделал им главней него командира с титулом гетмана, которому для лучшего уважения и почитания, жаловал королевское знамя, бунчук, булаву и печать с изображением казака, стоящего в поле, которою и ныне Малороссия печатается. Тогда же быть определил и войсковым старшинам — обозному, судье, писарю, есаулу».

В 1910 году историк М. А. Караулов-второй писал в «Очерках казачьей старины»:

«Слово «казак», несомненно, не русского происхождения. Слово это давало повод различным ученым и исследователям строить самые разнообразные догадки для выяснения его происхождения и первоначального значения. Некоторые пытались сопоставить его с названием племени касогов, живших в IX–XI веках в предгорьях Северного Кавказа; и с Казахией, Закавказьем, пограничной грузинской областью, упоминаемой византийским императором Х века Константином VII Багрянородным; и с хазарами, жившими на низовьях Дона и Волги в VIII–X веках. Производили это слово и от турко-татарского слова «коз» — «гусь», и от монгольского слова «ко» — «броня, латы, защита», и «зах» — межа, граница, рубеж, откуда «козах» должно было означать «защитник границы». Историк Голубовский считает это слово половецким словом «страж». Однако же, несмотря на все старания ученых, вопрос о происхождении слова «казак» остается все еще спорным и неясным. Нетрудно заметить, что в русских исторических памятниках на первых же порах слово «казак» употребляется то в общем смысле «бездомника», «изгнанника», то в более узком значении «одинокого вольного человека», служащего по доброй охоте государству или отдельным его членам.

Казачество является по духу и целям своим прямым продолжением богатырства святорусского, а потому его нужно считать столь же древним, как и самое русское государство. Можно смело сказать, что казачество — это Русь, но не безвольная холопская Русь, стонущая под иноземным игом и бессильно тонущая в междоусобной борьбе, а Русь свободная, победоносная, широко распространяющая свои орлиные крылья по степному простору и смело смотрящая в очи соседям — врагам».

Итоги исторической дискуссии в конце XIX века подвела знаменитая энциклопедия Брокгауза и Ефрона:

«Как один из видов избавления от гнета помещиков развивалось бегство крепостных. Крепостные крестьяне и беднейшее мещанство уходили в восточные, слабо заселенные степные районы, в низовья Днепра, где поступали на службу в пограничные замки, а также занимались охотой, рыболовством. Такие неоседлые люди стали называться казаками. Они фактически становились свободными людьми. Казаки становились организаторами походов против татар, которые были вызваны их постоянными набегами.

Во второй половине XVI века казачество за Днепровскими порогами создало свой военный центр — Запорожскую Сечь».

Современный украинский историк В. Ф. Остафийчук писал в своей работе «История Украины: современный взгляд», изданной в Киеве в 2008 году:

«В советской историографии утверждалось, что формирование казачества происходило только за счет крестьян, которые бежали от крепостничества. К сожалению, этот классовый подход к рассмотрению вопроса формирования казачества и до сих пор перевешивает в научных трудах и популярных публикациях. Ряд украинских историков, в частности Л. Зализняк и другие, отрицают это «утверждение» и доказывают, что казаки выступили на историческое поле задолго до закрепощения крестьян. Украина была известна позднесредневековой Европе под названием «страна казаков». Вольтер в «Истории Карла XII» писал: «Украина, страна казаков — одна из плодороднейших стран света. Украина всегда желала свободы». Казаки по форме и сути были разновидностью европейского рыцарства. Свое происхождение они ведут от княжеской эпохи и являются наследниками дружинно-рыцарских традиций Киевской Руси. Наверно не случайно церковные иерархи в своем Манифесте 1621 года назвали Запорожское войско наследниками древнекняжеского рыцарства. Булла папы Григория IX говорит о казаках под 1227 годом.

Казачество породило не так крепостное право, как горячее желание возродить свою державу на старинных киеворусских просторах. Именно на этом желании формировалась идеология вооруженного отпора, единения всех, кто делал вклад в это дело, независимо от национальности, социального происхождения. Поэтому в казацких рядах вместе были и крестьяне, и ремесленники, и шляхтичи, и священники, и аристократы, и иностранцы. Казачество пополнялось как выходцами из украинских земель, так и из Беларуси, Московского княжества, Молдавии.

Казаки осваивали незаселенные украинские степи в низовьях Днепра, на которые не распространялась власть ни польских, ни татаро-турецких захватчиков. Вольные поселенцы — казаки, для которых свобода ценилась превыше всего, создавали на новых местах и новую общую организацию — казацкое общество, громаду, в которой каждый получал равные со всеми права пользоваться хозяйственными угодьями и участвовать в самоуправлении, в том числе и в выборах казацких предводителей. Одновременно каждый был обязан с оружием в руках охранять поселения, ходить в военные походы».

Украинские историки В. В. Скляренко, В. В. Садро и П. В. Харченко писали в 2008 году о казачестве — «явлении, которому суждено было стать во времена общего национального и социального упадка украинцев новой и могущественной силой»:

«На исторической арене украинское казачество как явление появилось в конце XV века, но как социальный слой сформировалось лишь на рубеже XVI–XVII веков. Именно тогда украинское казачество переросло в отдельную сословную группу со своими особыми интересами, экономическими и общественными прерогативами. Между казаком — степным воином конца XV — начала XVI века, который занимался так называемым «уходничеством» (экономическим промыслом), и казаком конца XVI века, ставшим защитником интересов украинского народа в могущественном многонациональном союзе Речи Посполитой, — огромная разница.

Казачество формировалось на довольно большой этнической и социальной базе, которая на протяжении двух столетий постоянно обновлялась и изменялась. В этот процесс были втянуты крестьянство, боярство, шляхта, мещанство».

К началу XV века Польская Корона на Правобережье и Левобережье Днепра. На юго-восточной Украине хозяйничали Жолковские, Калиновские, Замойские, Корецкие. На украинских землях окончательно укрепилось крепостное право. На Украину были перенесены польские порядки и законы. Все это усиливалось национальным и религиозным гнетом. Крестьян принуждали принимать католичество, лишали прав, называли скотами — «быдлом». Большую роль в создании казачества сыграла вера. Паны в замках и имениях за редким исключением были католиками, простой народ — православным и упорно держался этой веры. От религиозного принуждения народ уходил казаковать в степи.

Шляхта постоянно мешала развитию украинских городов, уже имевших Магдебургское право. Обнищавшие горожане бежали казаковать в степи. Православные бояре и дворяне также притеснялись польскими магнатами. Российский историк А. Апостолов писал в начале ХХ века:

«Широким потоком хлынула шляхта на Русь, а за ней шло католическое духовенство. Магнаты усердно выпрашивали у короля дарственные записи на свободные земли, и король охотно давал эти грамоты. Иной пан получал такой кус земли, что его на добром коне несколько дней не объедешь. За панами потянулась сюда и мелкая шляхта, «загоновая» беднота, чтоб и себе воспользоваться крохами от панской добычи. Выслужится такой шляхтич у пана, поможет ему тот «врасти в землю», обзавестись хозяйством, пойдет он в гору, смотришь — иной вскоре и сам сделается магнатом. Иной захудалый шляхтич продавал последнее свое имущество на родине и с деньгами спешил на Украину; там являлся к пану и просил дать ему даром участок земли. Панам это было очень на руку, так как это увеличивало доходность их земель: новоприбывший шляхтич старался заселить землю; если она была пуста, заводил челядь и хозяйство; если же земля была с крестьянами, то он облагал их поборами и тогда платил пану аренду. Заселение Украины с этих пор быстро двинулось вперед, страна была богата, пустынна и могла бы прокормить много народу. Беда была в том, что шляхта притекала из Польши преизобильно, польские кметы не шли. Тут нужны были дешевые рабочие руки, а их или вовсе не было, или на новых землях сидело свободное население: земяне, казаки, вовсе не расположенные даром работать на свалившихся к ним с неба новых господ; шляхта же выросла на хлопском труде и не признавала никакого другого. К тому же русский человек-простолюдин был в глазах поляка схизматиком, еретиком, и они иначе не называли его, как «быдлом» (животным), «песьей кровью». Суда на пана нигде нельзя было найти: судьи были продажны, да и магнаты не боялись их, издеваясь над судебными приговорами. Бедствия народа еще усиливались от присутствия на Украине буйного наемного «кварцяного войска»: служившие в нем жолнеры бесчинствовали и обирали жителей».

Одним словом, положение хлопов на Украине сделалось вскоре таким же тяжелым, каким оно было в Польше, и даже худшим. Один польский писатель говорит:

«В Турции ни один паша не может того сделать последнему мужику, иначе поплатится головою; и у московитян первейший боярин, и у татар мурза не смеют так оскорблять простого хлопа, хотя бы и иноверца. Только у нас в Польше вольно все делать в местечках и селениях. Азиатские деспоты во всю жизнь не замучат столько людей, сколько их замучат в свободной Речи Посполитой».

Паны получали со своих имений громадные доходы, разбрасывали деньги, как полову, и все-таки не могли растратить. Всю жизнь магнаты проводили в пирах и попойках; в раззолоченных палатах замков день и ночь гремела музыка, бочками стояло венгерское вино и томилось множество шляхтичей-дармоедов.

За панами тянулась и прочая шляхта. Тот же писатель говорит:

«От сенатора до ремесленника, все пропивают свое состояние, потом входят в неоплатные долги. Никто не хочет жить трудом, всяк норовит захватить чужое. Легко достается оно, легко и спускается; всяк только о том и думает, чтоб поразмашистее покутить. Заработки убогих людей, собранные с их слезами, иногда со шкурой, истребляют они, как саранча: одна особа съедает в один раз столько, сколько множество бедняков заработает в долгое время. Смеются над поляками, что у них, верно, пух имеет такое свойство, что на нем могут спать спокойно, не мучаясь совестью».

Украинцы не захотели превращаться «в быдло», они не захотели превращаться в хлопов, они хотели воли. Те люди, крестьяне, ремесленники, дворяне, которые шли к днепровским порогам, попадали не на пустое место — их там уже ждали, у украинских казаков уже была своя организация, да и самих казаков, опытных степных воинов, было уже немало.

Южная окраина украинских земель подвергалась постоянным набегам и разорениям от орд крымских татар — Польской Короне и Великому княжеству Литовскому, в состав которых входили украинские территории, необходимо было принимать меры по защите границы. Нападения крымцев делались все грознее и опустошительнее, отряды врагов продвигались все дальше и дальше, и с 1506 года Великое княжество Литовское начало платить дань крымскому хану. Это, естественно, не помогало, и в 1511 году в городе Пиотрокове был созван большой сейм для обсуждения татарской проблемы.

Воевода Евстафий-Остап Дашкович предложил сейму создать передовую охранную линию в низовьях Днепра:

«Необходимо для сего учредить деятельную стражу только из двух тысяч воинов. Они могли бы разъезжать на малых судах и лодках между днепровскими островами и порогами, препятствуя татарской переправе. Для прикрытия сей стражи острова следует укрепить а для доставления ей жизненных припасов нужно не более пятисот всадников».

Сейм одобрил проект Дашковича и постановил организовать в низовьях Днепра четырехтысячное войско, на вооружение и содержание которого собрать особый земельный налог. Войско, охранявшее Подолию, возглавил Евстафий Дашкович. Историк М. А. Караулов писал:

«Дашкович деятельно принялся за осуществление своего великого, как оказалось, плана. Именно этим-то обстоятельством мы обязаны тому, что в запорожском внутреннем строе, быту и порядках с первых же шагов бросаются в глаза черты военного устройства как древних государств Спарты и Рима, так и позднейших рыцарских орденов».

Дашкович отобрал четыре тысячи казаков, разделил их на полки и сотни, поставил над ними старшин, полковников, есаулов, сотников и десятников, устроил казацкий суд из старших казаков. Ежегодно он менял две тысячи казаков, содержавшихся «на Низу», на других, отпуская первых «в поле, в степь». С самого начала украинское казачество делилось на два вида — служащих на границе и живущих дома до того времени, пока их не позовут в военный поход.

Первый поход состоялся в 1516 году — 1200 казаков во главе с Дашковичем дошли до Ак-Кермана в турецких владениях, разбили татар и вернулись, пригнав с собой 500 лошадей и 3000 голов скота. В следующих походах казакам Е. Дашковича против татар помогали князя Константина Острожского — в 1522 и 1523 годах. До этого, в 1515 и 1521 годах, казаки по приказу властей ходили в поход на московские окраины.

Днепровская стража поначалу была малочисленна и не могла бороться с большими войсковыми соединениями врага. Большое казачье войско было поручено сформировать Богдану Рожинскому, командующему войсками на украинских землях. Он организовал двадцать местных полков по две тысячи казаков в каждом и разделил их на сотни. Они получали свои названия по городам и селам, где находились — «Киевского полка, Киевская сотня». Все казаки были переписаны, был составлен именной список, реестр; сами казаки стали называться реестровыми. Половина казаков составили конницу, вооруженную за собственный счет ружьями, пистолями, саблями и копьями, предназначенную для действий «в поле». Вторая половина, пехота, вооруженная ружьями, копьями и кинжалами, предназначалась для обороны городов и местечек. Во время военных действий реестровые казаки получали жалованье, иногда одежду. В мирное время они занимались хозяйством, ремеслом, торговлей, были освобождены от налогов.

Во второй половине XVI века казачество за Днепровскими порогами создало свой военный центр — Запорожскую Сечь. Запорожская земля стала центром казачьей силы. Великий Тарас Шевченко писал:

«И пиду я одружуся

З моим верным другом —

Та з Великим Лугом.

На Хортици у матери

Буду добре жати,

У оксамити ходити,

Меда — вина пити!»

Российский историк начала ХХ века А. Кузьмин оставил очень поэтическое описание запорожских земель:

«Низ, или Запорожье, составляли земли, лежащие по обе стороны Днепра, ниже его порогов, почти до самого Черного моря.

Места эти были степные, и природа носила здесь двойственный характер; по местам она представляла необычайное изобилие, каким вообще отличалась Украина, а по местам являла собой крайний недостаток.

Весною Запорожье представляло собой безгранично раскинувшуюся зеленую скатерть, безбрежную, как бы шелковистую поляну, с нависшими скалами над многоводными реками и глубокими балками.

И сколько здесь было разнообразия! Вот расстилается лог, тянется овраг; там по берегам рек скалы выступают из-за скал; тут мелодически журчит ручей или капризно извивается чистая, как хрусталь, река; вот высятся небольшие пригорки, подымаются курганы и могилы, а там подальше, у могучих текущих вод, чернеют дремучие, девственные густолиственные леса.

Все это чрезвычайно красиво и величественно!

Запорожье было богато водою: один Днепр с его притоками занимал огромную площадь земли, давая возможность развиться лесной и степной флоре, несмотря на палящее солнце летом и лютую стужу зимой, но зато поражали путешественника густотой своей чащи, величиною отдельных деревьев и разнообразием их пород.

Здесь встречались: липа, клен, граб, вяз, дуб, ясень, чинар, кожевенное дерево, лоза, осокорь, ива, верба, шиповник, боярышник, шелковица, терновник, дикая груша и яблоня, дули, барбарис и много других.

Наиболее крупные лесные пространства лежали лишь к востоку от устья Днепра, а в остальном в Запорожье лес рос повсеместно по берегам рек и балок.

Земля была плодородна и тучна; она могла изобильно производить разного рода хлеб: рожь, пшеницу, ячмень, овес, гречиху, просо, лен, конопель. Из огородных овощей: арбузы, дыни, огурцы, картофель, чеснок, лук, свеклу, петрушку.

На пространстве нескольких сотен десятин можно было найти множество видов растительности: дикий чай, шалфей, ковыль, цикорий, куколь, спаржу, хрен, мак, ромашку.

Все это при первом блеске весеннего солнца поднималось из земли, быстро вырастало и в короткое время достигало почти полного развития.

Вместе с появлением растительности появлялись и животные, прилетали и птицы; особенно изобиловали теми и другими «плавни».

Плавни — это низменные долины по обеим сторонам среднего и нижнего течения Днепра, особенно на левом берегу, покрытые сочной травой, высокими камышами и разного рода, преимущественно мягкой породы, деревьями: в весеннее время и в дождливую осень плавни сплошь затоплялись водою, летом же они были сухи, исключая самых низменных мест, наполненных водой и представляющих из себя протоки — речки, озера и болота. Следствием этого было то, что в самое жаркое лето, когда прибрежные степи представляли из себя выжженные солнцем, а потому безжизненные пространства, плавни имели и давали необходимую для развития растений влагу и были убежищем от жары разного рода зверя и птицы.

В плавнях кишели: кабаны, медведи, барсуки, волки, лисицы, выдры, буйволы, дикие лошади, олени, лани, козы и другие; куропатки, коростели, скворцы и множество мелкой пташки таилось, шныряло и перелетало в густой траве и кустарниках, спасаясь от громадных гадюк, разных змей и от парящих в высоте орлов, ястребов и соколов; дрохвы, дикие курицы, точно стадо баранов, паслись в прибрежной степи; вершины оголенных дубов покрывались группами рассевшихся по сучьям тетеревов; лебеди, гуси, утки, бакланы, журавли, птицы-бабы и другие водяные и болотные птицы плавали, ныряли и кормились в речках и озерках, поднимаясь иногда на воздух крикливыми стаями, чтобы спастись от покушений лакомки-лисы, и снова опускались на другое озерко, столь же богатое рыбою, как и прежнее.

Нигде, кажется, не водилось такое множество разной рыбы, как в Днепре и его притоках; с древнейших времен дошли сказания о богатстве его рыбою. Здесь водились: осетры, сомы, севрюги, лини, стерляди, щуки, тарань, чабаки, окуни, ерши, плотва, судаки, язи, сельди, чилики и белуги, доходившие до трех сажен длины.

Всего вдоволь было здесь у низовцев:

Вдоволь у них было и лесу дремучего,

И зверя прыскучего,

И птицы летучей,

И рыбы пловучей,

Вдоволь у них и травушки-муравушки

Добрым коням на потравушку!

Пользование этими естественными дарами природы составляло для запорожцев главное средство для жизни. Охота и рыбная ловля давали им почти все. Если же чего не хватало, то в «поисках», так называли они свои набеги на крымские и турецкие владения, доставали остальное: платья, оружие и прочее.

Познакомившись с устьем Днепра, с его многочисленными гирлами, островами и камышами, казаки стали выходить в море, где захватывали турецкие торговые суда.

Производя свои подчас дерзкие набеги, запорожцы не боялись мести турок: их спасал от этого тот же Днепр. По сказанию Биплана, в нижнем Днепре было более десяти тысяч островов, и все они были покрыты такою густою травою, таким непроглядным камышом и высокими деревьями, что неопытные моряки издали принимали огромные деревья за мачты кораблей, плывущих по днепровским водам, а всю массу островов — за один огромной величины остров.

Столь же надежно прикрыто было Запорожье и с севера порогами Днепра. Кто не видел этих порогов, кто не пытался проезжать через них, тот никогда не может себе представить всей грозности, всего ужаса и величия, каким поражает здесь Днепр всякого путешественника. Кровь леденеет в жилах, уста смыкаются, сердце перестает биться. Уже издали можно узнать приближение порогов по тому странному шуму, оглушительному реву воды, которая, вливаясь в промежутки между порогами, сильно пенится, высоко вздымается и затем разом падает вниз, все мгновенно увлекая за собой. Много здесь разбилось судов и погибло народа.

Дорог на Запорожье не было никаких, кроме Днепра. Большие острова, поднимающиеся высоко над водой своими отвесными гранитными боками, густо поросшие деревьями и травой, были любимейшим и надежнейшим местом поселения всех выходцев из Украины. Здесь они чувствовали себя вольными людьми, зная, что паны и не попробуют проникнуть сюда.

Вот тот Низ, который был предметом глубокого благоговения в глазах каждого казака.

Но то же самое Запорожье-Низ по местам и в иное время года носило противоположный характер, являя крайний недостаток во всем. Становится поэтому понятным, почему та местность, где угнездилось казачество, не принадлежала никому из соседних народов и носила у них название Дикого поля, но поляки ошибочно называли все Запорожье Диким полем.

Дикое поле начиналось на западе от реки Синюхи, притока Буга, и тянулось на восток к правому берегу Днепра, далее простираясь и к югу. Это было бесплодное пространство, опустошенное к тому же часто саранчой, удаленное от поселений настолько, что человек рисковал умереть голодной смертью во время пути; только некоторые места около воды изобиловали рыбой и дичью и имели пастбище для лошадей.

С половины лета степи левого берега мало отличались от Дикого поля: от жары пересыхали речки и ручьи, трава высыхала и делалась мало годной для пастьбы лошадей и скота. Сухость травы давала обильную пищу для степных пожаров, иногда охватывающих местность в несколько десятков верст. Лето около полудня появлялись мухи величиной с пол вершка и кусали лошадей до крови, а вечером со всех сырых и низменных мест с глухим жужжанием поднимались рои комаров, жадно накидывавшихся на все живое, и только в дыму костров можно было найти спасение от них. К числу прочих невзгод, посещающих Запорожье летом, надо прибавить еще саранчу и заразительные болезни. Сырость плавней способствовала укоренению в Запорожье разных заразительных лихорадок, а иногда к ним прибавлялась еще страшная болезнь, известная под именем моровой язвы или наглой смерти; немало запорожцев погибло от нее.

Зимою на Низу было не лучше: лютая стужа, метель и стаи озлобленных от голода волков делало ужасным положение путника в степи, где, кроме волков, не показывалось ничего живого, а тишину нарушал только ветер, с ревом перегонявший сугробы снега с одного места на другое.

Если ко всему этому прибавить, что запорожцы обыкновенно находились или в поисках, или на охоте в плавнях, в соседстве с непримиримыми врагами — татарами, то станет понятно, что жизнь казака на Низу была сурова и полна лишений. Вообще, уйти за пороги на Низ — значило подвергнуть себя многим лишениям, которые мог выдержать только человек с крепкой натурой».

Вот на этой земле и появилась крепость украинских казаков — Сечь, Запорожская Сечь.

Первая казацкая крепость, ставшая прообразом Запорожской Сечи, была построена в 1550-х годах на днепровском острове Малая Хортица православным князем Дмитрием Вишневецким, позднее прозванным или отождествлявшимся запорожцами с украинским народным героем казаком Байдом. Князь, потомок и Рюриковичей, и Гедиминовичей, в 1550 году был назначен польским королем старостой черкасским и каневским. Он собрал и объединил разрозненные казацкие отряды, совершил несколько походов в Крым и в 1553–1556 годах построил первый форт на Малой Хортице — «город напротив Конских Вод». Многие историки называют его колыбелью украинского казачества. Казаки назвали его своим гетманом. До этого предводители казачьих отрядов назывались атаманами. Это слово, вероятно, тюрского происхождения, означало выборного предводителя; войсковой атаман считался главным начальником войска. Позднее у запорожцев главой войска стал кошевой атаман. Само слово «гетман» (польское hetman, чешское hejtman, немецкое hauptman) означало, начальник, предводитель». В Чехии в период гуситских войн именно гетман руководил таборитскими войсками. В Польше и Литве гетманами первоначально назывались командующие наемными войсками, позднее, с XVI века, пожизненное звание гетмана носили командующий всеми вооруженными силами государства — великий гетман, и его заместитель — польный гетман. Именно с первого казацкого командующего Д. Вишневецкого гетманами стали называть выборных глав реестровых и запорожских казаков.

Первые запорожцы взяли турецкую крепость Исламкермен и пушки оттуда встали на хортицких камнях, охраняя запорожский кош. Хан дважды осаждал Хортицкую крепость, но взять ее не смог. Запорожцы ушли сами, когда кончились еда и боеприпасы. Выдающийся украинский историк ХХ века Н. Полонская-Василенко писала:

«Вишневецкий просил литовское правительство о помощи «людьми и стрельбой», но получил характерный для того правительства ответ: не оказывая помощи, оно советовало не трогать татар и турок.

Не имея надежду на помощь литовского правительства, он обратился к Москве, которая дала ему большое количество денег и город Белев с округой. Совместный поход с московскими войсками против татар не дал ничего. Московское правительство перекинуло Вишневецкого на Кавказ для борьбы с черкесами, но Вишневецкий вернулся на Украину. В 1561 году Сигизмунд-Август, чтобы не раздражать татар, послал казаков Вишневецкого в Ливонию, на войну против Москвы. После этого Вишневецкий поддался соблазну стать молдавским господарем, но волохи предали его и отдали туркам».

Конец ознакомительного фрагмента.