Меч Господа нашего. Книга 4. Тьма под солнцем

Александр Афанасьев (2020)

Сомали, Могадишо. Город, который наполовину контролируют пираты, а наполовину — боевики Исламских судов. Сорок лет в нем не прекращается война. Город лежит в руинах, в которых три миллиона человек пытаются как-то выжить. Группа британских спецназовцев, работающая вместе еще с Ирака — пытается убрать лидера крупнейшей в регионе банды пиратов. Только они и не подозревают, что местная резидентура ЦРУ связана с пиратскими бандами. Им предстоит выполнить задание и постараться выбраться из города до того, как по нему наносят ядерный удар.

Картинки из прошлого. Южный Афганистан. Провинция Гильменд. 11 июня 2009 года

Караван возвращался домой…

Первым шел Пинцгауэр — рабочая лошадка смешанных дальних патрулей, в которых участвовали как САСовцы, так и обычные британские томми, в данном случае — солдаты Королевского драгунского полка. Эта трехосная дизельная машина пришла на смену «Розовой Пантере» — рабочей лошадке дальних пустынных патрулей прошлого века. В отличие от Розовой Пантеры — модифицированного и действительно выкрашенного в бледно-розовый цвет Дефендера — Пинцгауэр имел шесть ведущих колес вместо четырех, был более устойчив к подрыву и мог нести в полтора раза больше груза. Спецназовцы звали его лошадкой и очень любили — собранный в Австрии с истинно тевтонским качеством он почти никогда не ломался и был очень неприхотлив. Как и все машины дальнего патруля — Пинцгауэр был тяжело вооружен. По центру — стояло основное огневое средство, автоматический гранатомет Мк19 mod3 американского производства, способный разворачиваться на поворотном круге в любую угрожаемую сторону. Дежурящий у гранатомета боец сидел на подвесном сидении — если стоять на ногах, то при постоянной тряске не выдержишь и пары часов, а от огня моджахедов его защищала не броня, как у американцев — а закрепленное со всех сторон походное имущество. Каждый борт защищало по запасному колесу, кроме того тут же были приторочены канистры и резиновые емкости с водой, канистры с солярой, мешки с сухими пайками, дополнительным боезапасом и прочим необходимым вот время разведывательного выхода имуществом. Здесь же было личное оружие патруля — САС пользовался канадскими карабинами DIEMACO и там же были две снайперские винтовки, L115A1 калибра 338 и Барретт М82А3, который закупался только для САС. Несмотря на то, что машина была длинной — в стандартной ситуации на ней передвигались пять человек, считая водителя. Все они сидели открыто, по самым углам машины, перед каждым из них кроме водителя — был вертлюг, на котором закреплялся пулемет L7, который в Афганистане ценился на вес золота или Миними. Два кормовых сидения были развернуты спиной по ходу движения так, чтобы стрелки могли постоянно наблюдать и реагировать на угрозы на триста шестьдесят градусов от их транспортного средства. В отличие от американцев — британцы не только не бронировали свои машины, но и оставляли их открытыми. Расчет был на то, что при подрыве — солдата просто выбросит из машины через верх, а от обстрела его спасет тяжелый бронежилет, шлем и ответный огонь. В пустынной местности это часто срабатывало — американцы в своих тяжелобронированных машинах часто не могли нормально вести наблюдение и замечали изготовившихся к стрельбе гранатометчиков, когда было уже поздно…

Следом шел еще один Пинц — но закрытый и с легким бронированием. Это было что-то вроде технички, такой же, какие используют спортивные команды во время ралли-рейдов. Там был механик, врач, запас медикаментов и консервированной крови для раненых. Раньше таких машин не было — но сейчас НАТО предпринимало чрезвычайные усилия для сокращения собственных потерь и такие машины были в каждом патруле, несмотря на то, что бронированная машина тормозила группу.

Следом, один за другим шли два транспортера Шакал. Концепция такая же, как у Пинца, только вместо автоматического гранатомета на них были установлены крупнокалиберные пулеметы М2, они были побольше Пинца и имели четыре колеса вместо шести. Хотя существовала и трехосная версия и её обещали прислать в пустыню. Британские солдаты эти машины не любили. Две оси вместо трех резко повышали уязвимость машины при подрыве: Пинц нередко при подрыве мины оставался на ходу. А истинно британское качество сборки — заставляло как можно бережнее относиться к Пинцгауэрам: лозунг покупай британское, хорош только до тех пор, пока ты не оказывался в какой-нибудь заднице со сломанной машиной и с разъяренными талибами на хвосте. На немецкие машины перешел, кстати, не только САС — австралийский САС, который тоже присутствовав в Афганистане в качестве новой рейдовой машины выбрал не новый вариант «Перенти» — а трехосный дизельный вариант Mercedes G и очень был доволен…

Машины шли со скоростью выше средней: топливо было исчерпано на три четверти, вода и продовольствие на две трети, машины изрядно полегчали и сейчас они шли домой. Если даже топливо закончится — в отличие от дальних патрулей ливийской пустыни сороковых это не было катастрофой: достаточно связаться со штабом и Чинук доставит в указанный тобой район резиновую емкость с топливом. Но в машинах были серьезные ребята, они серьезно относились к своему делу — и допустивший такой косяк обречен был выслушивать насмешки до конца своего тура, а возможно — и следующего тура. Так что никто не рисковал и запасов хватало, чтобы добраться до Кэмп Бастион, основной базы британской армии в этом районе и даже с запасом…

Попавший под колеса камень пробил подвеску до упора, капитан Ральф Хогарт ударился шлемом о стойку обвязки машины и недовольно выругался. Как командир патруля, он мог выбирать любой место, в том числе и за броней технички — но предпочитал это, место носового канонира, как они его называли, одно из самых опасных. Капитан Хогарт никогда не уклонялся от опасности, всегда встречал ее лицом к лицу — и сейчас не видел никаких оснований к тому, чтобы выбрать не это место, а какое-нибудь другое. Это место было хорошо тем, что он мог первым видеть и оценивать обстановку и принимать решение, открывать или не открывать огонь. В пустыне, по дорогам — кто только не шастал, Бандиты, контрабандисты, племенное ополчение, афганские полицейские и военные, другие патрули НАТО. Много проблем доставляли ЦРУшники из дивизии SAD, дивизиона специальной активности ЦРУ, бывшие спецназовцы SEAL, Дельты, армейские рейнджеры, перешедшие на большее жалование и получившие возможность действовать, игнорируя армейские правила ведения боевых действий. Они носили бороды, передвигались на похожих на афганские транспортных средствах с афганскими номерами, часто были вооружены автоматами и пулеметами Калашникова. А нервы в рейде у всех на взводе, палец на спусковом крючке и если выскочить на такую группу, да еще и ночью…

В общем — присутствие в голове колонны командира патруля не раз спасало от серьезных неприятностей…

Водитель, капрал Тиди выругался. Машина теряла ход. Он был новичком и еще плохо умел ездить, отслеживая на скорости местность, по которой он едет.

— Сэр… кажется, повредили подвеску…

Капитан взглянул на часы. Было время для сеанса связи.

— Черт бы тебя побрал, Тиди. Ремонтировать будешь сам. Выбирай место для остановки.

— Есть сэр.

Ремонт был не самым простым занятием: сначала надо было поднять машину на домкрат на неровной поверхности, потом — демонтировать колесо. Старожилу патруля конечно бы помогли по дружбе — но новичок вряд ли мог рассчитывать на помощь, только на порцию беззлобных ругательств и насмешек.

Поврежденная машина остановилась. Остальные — образовали защитный периметр. Первым — на землю спрыгнул сапер из Королевских драгун с миноискателем наперевес. Наконец он подтвердил, что все чисто и британские солдаты начали спрыгивать на землю — глотнуть из фляжек и размять ноги. Даже в отсутствии подрывов и обстрелов — долгое патрулирование было делом весьма утомительным. Ни помыться, ни побриться, задница к концу пути аж каменеет, ноги и все тело ноют от тряски, усталости и недосыпа. Машина, обычно в самом начале пути, максимально загруженная — может выйти из строя, застрять в песке — и тогда приходится подкладывать под колеса трапы и фактически вытаскивать машину на руках. Хорошему самочувствию и настроению такая работа тоже не способствует.

Командир патруля достал спутниковый телефон Иридиум — раньше для связи надо было растягивать между двумя автомобилями антенну на двух штангах высотой по четырнадцать метров. Набрал номер оперативного дежурного…

— Патруль Браво три, плановый сеанс, ответьте — сказал он, когда дежурный взял трубку

— Башня — патрулю Браво три, контакт установлен, окей.

— Браво три, прошли точку Индия, идем на базу. Контакта нет, повторяю — контакта нет. Визуально все чисто. Муджики куда-то попрятались. У нас небольшая техническая поломка, прибавьте шестьдесят майк к нашему РВП, как поняли.

— Вас понял, РВП Браво три плюс шестьдесят майк. Вопрос — вам нужна техническая поддержка или эвакуация?

— Башня, отрицательно, повторяю — отрицательно, ничего не нужно. Справимся своими силами. Отбой.

— Патруль три, вас понял, отбой…

* * *

Капрал Тиди справился с поломкой за полчаса. За это время — солдаты успели даже зажечь маленькую гелевую горелку и приготовить чай — Британская империя была создана на крепком чае и чай входил в обязательный рацион каждого солдата. У капитана были связи в службе снабжения и его люди пили дорогой «Ахмад Эрл Грей». Горячая кружка в мозолистых, ободранных, саднящих руках, аромат и вкус чая напоминали этим солдатам о том, что есть на земле места, где не надо смотреть на дорогу и на обочины в поисках следов раскопок, где дети не стреляют в спину, а женщины не подрываются на блок-постах, где есть нормальные дискотеки вместо «кандагарской дискотеки» — обстрела самодельными ракетными снарядами ночью. Напоминание об этом — хотя бы в виде чашки чая дорогого сорта — было жизненно важно для этих солдат, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума…

Получил свою чашку и капрал Тиди. Неловко взял ее гудящими от усталости руками, выхлебал большими глотками — чай был горячим, но он не чувствовал этого. Как и все новички — он страдал обезвоживанием, и для него было счастьем выпить любую жидкость — хоть мочу…

— Сэр — сказал лейтенант Уилкинсон, снайпер их патруля — моя нежная задница не выдержит еще десятка миль по камням. А их нам предстоит еще не один десяток, да и Тиди того и гляди, опять что-нибудь сломает. Может быть — выйдем на дорогу, проделаем остаток пути по ней?

Капитан осмотрел своих людей. Конечно, это не дело, но с другой стороны… что может быть у самой базы? Там постоянно летают вертолеты, там барражируют беспилотники, там есть и радары…

— Карту

Майору подали карту. Жировым карандашом он отметил на ней точку

— Контрольная точка Фокстрот, ребята. Точка выхода на шоссе. От нее — едем с ветерком.

— Спасибо, сэр.

— По машинам…

* * *

Дорога здесь было проложена по самой пустыне. Точнее не по пустыне — слово «пустыня» предполагает, что должен быть песок — а песка не было. Зато была жесткая как камень, пересохшая под солнцем, утоптанная траками и колеса до твердости бетонки глина. Дорога змеилась в пустыне, ведя из ниоткуда в никуда…

С обеих сторон дорогу прикрывали ти-уолсы — высокие, почти по пояс заграждения, напоминающие букву Т и поставленные короткой поперечиной на землю — оттого и ти-уолсы. Пейзаж был полумертвым, по левую руку были горы, зеленка, зеленка была и на дороге от Кандагара к Кабулу — а здесь была только огороженная с обеих сторон дорога, смешанная со смогом от дизельных двигателей пыль, постоянно висящая в воздухе, блок-посты, афганские и НАТОвские через каждые несколько километров, бронированные машины, похожие на машины Апокалипсиса из кинофильма Безумный Макс. Майор отчетливо понимал, что эта дорога, эти посты и Кэмп Бастион — все, что они контролируют в этой провинции Афганистана. Ни больше, ни меньше…

Наконец — в пыли, поднятой десятками колес и вертолетными винтами — появился и сам Кэмп Бастион, временная объединенная база британской армии в провинции Гильменд. Укрепленная база с собственным аэродромом, с жилыми модулями, с высоченными заграждениями из старых контейнеров и мешков HESCO, с милями колючей проволоки. Через эту базу прошли уже многие — опаленные войной они возвращались к себе на Родину и понимали, что они не могут уже жить так, как прежде. Майору пришла в голову несвоевременная мысль — а интересно тех, кто пустил пулю в лоб после очередного тура сюда — считают как потери в Афганистане? Или нет?

Проехав мимо четырехосных бронированных мастодонтов, на которых британская армия осуществляла здесь свои основные перевозки — они припарковали свои машины. Свободные от рейдов, патрулирований и засад солдаты бросили баскетбол, окружили их, хлопая по плечам, расспрашивая о том, что им повстречалось за время рейда. САСовцев никто не трогал — на них приходилась основная часть работы в рейде, участвовать в перестрелке может каждый дурак, а вот ты попробуй не вляпаться в перестрелку. Они молча направились к своим модулям — принять душ, надеть чистую одежду и провалиться в сон. Они так устали, что могли проспать и двенадцать и восемнадцать часов и даже целые сутки. САСовцы всегда держались на особенку, многие из них были старше обычных британских солдат и тем для шуток общих — у них не было.

Майор Хогарт — только что закончил с душем, когда в дверь постучали. Выругавшись, он пошел открывать, там был посыльный.

— Сэр, подполковник Спарроухоук просил вас срочно прибыть к нему, сэр. Машина ждет, сэр.

По неписанным правилам — вернувшихся из дальних рейдов не тревожили и давали поспать. Будь это обычный пехотный командир — майор, скорее всего, послал бы посыльного куда подальше и завалился спать. Но это был не обычный пехотный командир — подполковник Спарроухоук отвечал за разведку и был основным их заказчиком. Послать его — майор не мог…

А потому — он переоделся в некое подобие формы, главное, что она была чистая и выхлебал банку энергетического напитка, чтобы держаться на ногах. На маленьком четырехместном квадроцикле — разъездной транспорт на базе был именно такой — его доставили к штабу. Майор наметанным взглядом заметил припаркованную машину — здоровенный пикап Ford F550, одна из машин, какую любят использовать частники, частные военные компании. Вопреки обычаю, на ней не было никаких наклеек и было невозможно определить, кому они принадлежит.

Подполковник Спарроухоук ждал майора в своем кабинете. Невысокий, с неаккуратной прической — создавалось впечатление, что он подстриг сам себя, причем плохо. Подполковник начинал в Боснии, там приобрел квалификацию специалиста по разведке, затем его перебросили сюда. У него не было такого количества глаз в небе, какое было у американцев, наверное, у него не было и пятой части тех технических возможностей, какие были у американцев — но информацию он имел ничуть не худшую, а возможно даже и лучшую, чем американцы. Туда, куда американцы посылали дрон с ракетой подполковник посылал людей и они возвращались и часто с информацией, которая была дороже золота. В эпоху глобального шпионажа — ничто не заменит опытного и готового на все человека…

— Сэр!

— Вольно… Как сходили?

— Окей, сэр. На маршруте чисто, видимо, муджики никак не могут прийти в себя после того рейда…

Этой весной, в ходе серии блестящих рейдов британской и американской армии — им удалось разрушить ключевые точки маршрутов снабжения, какие использовались талибами на пакистанской границе. Это позволило лишить местных бандитов снабжения оружием и боеприпасами и сделать невозможными самые опасные операции — типа обстрела мест дислокации сил НАТО самодельными ракетами и подрыва на мощных фугасах. Для того, чтобы гарантированно причинить вред — теперь нужны были особо мощные фугасы, в десятки килограммов взрывчатки и если перекрыть пути снабжения взрывчаткой — волна насилия пойдет на убыль.

— А кочующий Диско?

— Ни следа, сэр.

Подполковник от своих агентов знал, что в районе их ответственности есть ДШК, он же Диско — пулемет, способный при внезапном нападении сильно повредить вертолет, даже Апач. Диско — не такая легкая штука, ее сложно перевозить и прятать и подполковник хотел локализовать место его нахождения, чтобы выслать наземную группу и провести зачистку, не дожидаясь пока диско наделает дел. Но определить местонахождение диско и его расчета хотя бы с точностью до деревни — пока не удавалось.

— Э… Ральф… я вот зачем приглашал тебя. В зале для брифингов тебя дожидаются два парня. Э… переговори с ними. Потом переговорим с тобой, хорошо.

— Американцы?

— Да… в каком-то смысле… да.

Подполковник обычно не выражался столь неопределенно — и майор заподозрил неладное. Но он не подал виду, а вместо этого просто сказал

— Я выслушаю их, сэр…

— Вот и отлично. Потом возвращайся сюда…

* * *

Американцы ожидали в зале для брифингов — довольно большой комнате, напоминающей комнаты для брифингов ФБР, какие часто показывают в различных боевиках. Линолеум, дешевые стулья, кофейный аппарат с дурным кофе и чайник для чая на столике в углу, школьная доска, на которой можно было писать маркером и прикреплять снимки магнитами. Отличалась эта комната только большой спутниковой картой местности и снимками особо разыскиваемых террористов. Для просмотра спутниковых карт и снимков с Предаторов — существовал диапроектор.

Американцев было трое. Невысокий, рыжебородый — он сидел на стуле, развалившись как у себя дома, в кресле. Майору он кого-то напоминал… только непонятно, кого. Второй — высокий, чисто выбритый, что здесь, в условиях дефицита времени и воды было редкостью. Третий — негр, среднего роста, крепкий на вид с короткой, гангста-бородой был единственным военным и похоже, что из какого-то специального подразделения. Отставник, конечно — в ЦРУ было полно таких…

— Александр Дайсон — представился выбритый, протягивая руку. Хоть он и был в некоем подобии формы, которую носили частные контракторы, но майор сразу понял, что перед ним гражданский.

— Том Маркович — представился бородатый негр

А рыжебородый — ничего не сказал и никак не представился, словно его и не касалось происходящее

— Майор Ральф Хогарт — представился майор, рассудив, что если они знают Спарроухоука, им не составит труда узнать и его настоящее имя

— Просим прощения за то, что побеспокоили вас по возвращении из рейда… — сказал выбритый, обнаруживая знание того, что он знать никак не должен был — но нам необходима помощь. Мы готовы за нее заплатить.

— Так… Кому это — нам?

— Разве это имеет значение, майор, если речь идет о двадцати тысячах евро за один вечер — слегка растягивая слова, спросил рыжебородый

Кого же он все-таки напоминает…

Майору не понравилось сказанное. И сумма, названная в евро, ему тоже не понравилась — он не вчера родился и отлично понимал, у кого может быть избыток евро

— Имеет… сэр.

— Речь идет о небольшом рандеву в Кандагаре — пояснил выбритый — нам нужно встретиться с агентами. И нам нужно силовое прикрытие.

Понятное дело… ЦРУ

— Разве у вас нет своего силового прикрытия, джентльмены? Мне кажется, что если вы готовы потратить за один вечер двадцать тысяч евро, найти себе силовое прикрытие не составит большого труда.

— Видите ли, майор… — снова заговорил рыжебородый — один идиот в штабе генерала Даттона сказал, что вы — лучшая группа к югу от Кандагара. А я — привык иметь дело с лучшими, майор…

Майор удивился, хотя и не подал вида. Он никак не ожидал, что у этих подозрительных типов есть выход на самые верха. Генерал-лейтенант, сэр Джеймс Бенджамин Даттон был командующим британским контингентом войск в Афганистане и заместителем командующего многонациональными силами в Афганистане, американского генерал-полковника Стенли А. МакКристалла. Как и МакКристалл — сэр Джеймс был командиром сил спецназа, командовал третьей бригадой коммандос, в две тысячи третьем году брал болотный район Аль-Фао а в две тысячи пятом — был командующим многонациональной дивизией в Ираке и командующим юго-восточным сектором со штабом в Басре. Сэр Джеймс был из тех фигур, которому оказывал уважение любой британский спецназовец. И американцы явно знали, что делали, когда упоминали его имя.

— Полагаю, сэр Джеймс весьма польстил мне — сказал капитан — в сущности, здесь мы просто стараемся делать то, что в наших силах, только и всего.

— Думаю, сэр Джеймс верно оценил ваш потенциал, капитан. Четыре тура в Ирак, уже второй тур в Афганистан — солидный боевой опыт.

— Сэр, мне было бы гораздо проще судить об этом, если бы вы конкретнее обозначили сферу приложения нашего потенциала.

— У нас серьезная встреча с информаторами в Кандагаре. Очень серьезная. Нам нужно силовое прикрытие на случай, если что-то пойдет не так.

— А что может пойти не так?

— Вопрос на миллион долларов, майор. Наши информаторы — племенные вожди, которым надоело насилие. И которые считают, что при наличии определенной суммы денег — вполне можно договориться. Сами понимаете, что наличие этой крупной суммы — может спровоцировать самые разные эксцессы, как криминального, так и политического характера.

— Речь идет о сумме в двадцать миллионов долларов наличными, майор — сказал рыжебородый — многие рискнут. Даже афганская полиция, которая не слишком-то отличается от боевиков.

Капитан это хорошо понимал, а кое-кто здесь — даже прочувствовал на своей шкуре. Поддержка была так мала, что в органы власти брали всех, кто только приходил, особенно — в первые месяцы после начала войны. Никаких баз данных не было… какие базы данных могут быть в государстве, в котором тридцать лет не прекращается война. Так — в органах власти, в армии, в силовых структурах оказались тысячи сторонников Талибана. Они иногда и не скрывались — завербовали насильно, раскаялся, отошел от террора. А что на самом деле творилось в душе их — знал только Аллах…

— Какова наша роль во всем этом? Мы охраняем деньги?

— Нет. Только исполняете роль мобильного резерва. Нас привлекло и то, что вы прибыли сюда не так давно и не светились в городе. Никто не знает ваших лиц, тем более, если вы примете меры для маскировки. Тех людей, которых можем привлечь мы — каждая собака в Кандагаре знает в лицо. А кабульских или баграмских спецов привлекать опасно, да и времени нет. Вы ближе всего к нам, потому мы обратились к вам.

Майор кисло улыбнулся

— Сэр, я в любом случае не смогу вам помочь лично. Я только вернулся из рейда. И держусь на ногах только благодаря банке Ред Булла, которой хватит ненадолго.

— С этим нет проблем. Вы нам понадобитесь завтра вечером…

* * *

Американцы — уехали, чуть ли не насильно вручив задаток. Тоненькая пачка купюр, десять тысяч евро пятисотевровыми купюрами. Майор не знал, что с ними делать, в конце концов — нашел пакетик, осторожно опустил их туда и только потом положил в карман. Этот пакетик — он выложил на стол подполковника. Тот — вопросительно посмотрел на пакет.

— Что там?

— Деньги, сэр. Десять тысяч евро, пятисотенными.

Подполковник улыбнулся

— Кузены хотят, чтобы мы кого-то убили?

— Нет. Они должны с кем-то встретиться в Кандагаре и передать им двадцать миллионов долларов. Мы должны быть в резерве, если ситуация пойдет вразнос. После дела — столько же…

Ни майор, ни подполковник не удивились тому, как делаются дела — потому что именно так они и делались.

— Сэр, я должен принять предложение?

— А вам бы этого хотелось?

— Нет, сэр — честно ответил майор

— Почему же?

— Потому что от этих парней сильно воняет.

Подполковник улыбнулся одними губами

— Верно. Кое-кому стоило бы поменять дезодорант. Но дело не в этом. Я и в самом деле хочу, чтобы вы приняли это предложение. Меня интересуют эти парни и то, что они собираются делать в Кандагаре.

— Но почему, сэр.

Одной из основных привилегий оперативников в такой ситуации, явно щекотливой, в которой нельзя отдать приказ — было точное знание деталей. Майор знал, что имеет право задать вопрос и подполковник знал, что обязан на него ответить.

— Видите ли, майор… — подполковник тщательно подбирал слова — у меня есть серьезные основания считать, что наши нежданные гости имеют самое прямое и непосредственное отношение к организованной преступности. Наркомафии, если точнее.

— Что?! Вот дерьмо…

— Не торопитесь, капитан, не торопитесь — подполковник отхлебнул чая из своей кружки — ситуация не столь однозначна. Американцы здесь играют с огнем, большая часть афганского героина идет в Европу через Албанию и в Россию. И те и другие — геополитические противники США и их наркотизация — Америке объективно выгодна. К тому же — любая разведка требует денег, в том числе — неучтенных денег. Да еще — наркомафия против Талибана, они прекрасно помнят, как талибы за выращивание наркотиков отрубали людям головы. Крестьяне, которые не зарабатывают, выращивая опиумный мак — идут и нанимаются у талибов. Однако, когда занимаешься такими делами… начинаешь задумываться и о собственном благополучии. Когда через твои руки проходит товар на миллионы долларов — согласитесь, трудно остаться честным до конца. Так и здесь… привлечение нас видится мне вынужденным шагом, а их готовность расстаться с большими деньгами — весьма и весьма подозрительной.

— Так что мы должны сделать, сэр?

— Пока я просто хочу, капитан, чтобы вы приняли их предложение. Но в то же самое время — были очень внимательны, хорошо смотрели и запоминали — людей, машины, их номера, окружение, где, что, когда происходило, кто с кем встречался. У меня пока нет ничего, кроме подозрений и агентурных сообщений, из которых может следовать все, что угодно. У меня нет конкретики. Даты, имена, суммы. У меня нет надежных свидетелей, которые могут подтвердить, что в какой-то момент, в каком-то месте происходило то-то. Вы меня понимаете?

Капитан Хогарт неосознанно выпрямился, встал по стойке смирно, в глазах появился блеск. Он увидел цель — и готов был преследовать ее.

— Так точно, сэр.

— Вольно, капитан. Еще не хватало, чтобы они что-то поняли.

— Они ничего не поймут, сэр. Мы будем тише воды, ниже травы.

— Вот и отлично.

— Э… сэр.

— Да, капитан

— Я могу сказать ребятам?

— Не всё. Просто скажите, чтобы держали ушки на макушке и запоминали все, что видят. Это может пригодиться.

— Так точно. А… деньги?

— Заберите себе, капитан. Они мне не нужны.

* * *

На обратном пути — майор завернул в отделение финансовой службы и попросил оформить взнос наличными в фонд помощи ветеранам. Потом пошел спать…

Уже засыпая, он вспомнил, на кого был похож тот тип, рыжебородый, который так и не представился. Он был похож на главаря русских большевиков Владимира Ленина, человека, который разорил и утопил в крови огромную страну и создал угрозу для всего цивилизованного человечества. И это сравнение — нисколько не успокоило его, а насторожило еще больше…