Астральный медальон. Хроники затомиса

Александр Беляев

Главный герой знакомится с необычным актером-йогом и становится его учеником. Вскоре жизнь его круто меняется, и он начинает выходить в астрал.

ГЛАВА 3. Шрастры

С первых страниц «Розы мира» Андрей понял, что подобной книги ему не приходилось читать. К его удивлению, после серьезных трудностей первых глав вдруг пришло ощущение легкости, внутреннего света и, что самое странное — узнавания, хотя Андрей точно знал, что ничего похожего не читал, а вся йоговская литература и беседы с Маркеловым раскрывали те же проблемы в несколько ином аспекте.

И слова, которых нет ни в одном словаре: светло-радостные Готимна, Аримойя, Фляорус, Жюнфлейя или глухо-угрожающие Мород, Ырл, Пропулк, Буствич… Словно бы он слышал их когда-то, но безнадежно забыл.

Когда же Андрей дошел до описания соборной души России Навны, то внутренне вздрогнул: он точно помнил, что где-то слышал это имя и с этим именем связано какое-то сокровенное событие в его жизни, но где и когда? Со дна его души поднималась тайна, он смутно ощущал ее очертания, но никак не мог уловить суть, и ощущение это, изрядно потускневшее со времен Трускавца, снова стало преследовать его.

В этой загадке не смог ему помочь и Маркелов, который знал о Навне только то, что написал о ней Даниил Андреев, и сказал, что это воспоминание, по-видимому, как-то связано со сновидением в поезде и только лишний раз доказывает, что Андрею необходимо вспомнить эту историю самому. Вскоре это действительно произошло и снова совершенно неожиданно.

Была пора экзаменов, Андрей готовился к математике, просидел полночи над учебниками и проснулся под утро. Сон был тревожным. То ему снилось, что он опаздывает на экзамены и никак не может найти свою школу, в ужасе бегая по всему району с жутким ощущением, будто от экзамена, на который он уже не успевает, зависит его жизнь. То звонит будильник, но на самом деле выясняется, что это всего лишь сон, и так продолжается все утро. Когда же он зазвонил по-настоящему, Андрей проснулся совершенно разбитым, с ощущением странной раздвоенности, словно бы часть сознания продолжала оставаться в мире сна. Он неожиданно обнаружил у себя два взгляда: один скользил по привычным предметам — телевизору, шкафу, книжным полкам, другой же был развернут внутрь и глядел в странные, неведомые глубины подсознания.

Мальчик умылся и принялся за свою привычную йоговскую гимнастику, а так как сонливость не проходила, то он не стал отдергивать шторы с окон и выполнял знакомые положения тела, не открывая глаз.

Тут только он заметил, что в восприятии собственного тела что-то изменилось. Он словно бы видел внутренним взором свои руки, ноги, позвоночник. Нет, это не были отчетливые картинки, его тело словно светилось изнутри, и этот свет он улавливал в виде мутных полос. Вот он поменял положение ног — и полосы тоже поменяли положение, выгнул позвоночник — и соответствующая ему полоса также выгнулась. От них ощущалось что-то вроде тепла, а вдоль полосы позвоночника были видны несколько утолщений, и от этих утолщений отходили поперечные полосы, наподобие спиц зонтика.

Эти видения-ощущения нисколько не пугали, поскольку были неясными и приятными, и продолжались все время, пока Андрей выполнял асаны.

Затем, когда он лег в позу трупа, которой обычно заканчивал свою гимнастику, к уже описанному ощущению прибавилось новое. Его достаточно сложно было описать адекватными понятиями, оно не включало зрительных образов и представляло собой приблизительно следующее.

Словно бы все события, с ним происходящие и происходящие с людьми, хоть как-то с ним связанными, а также с теми, кто напрямую с ним не связан, но имеет косвенное отношение (по сути дела, эти причинно-следственные цепочки распространялись на все человечество), а также все явления, его окружающие — все это невообразимым образом переплелось и составило немыслимую подвижную глыбу, состоящую из нитей причинно-следственных связей. Нити эти находились в непрестанном движении — и если двигалась одна, то, задевая другие, она тут же вызывала целый каскад движений в ближайших звеньях, что, как волны от брошенного камня, распространялось на все более отдаленные, приводя тем самым всю глыбу в неописуемый, но вполне обусловленный и упорядоченный внутренний танец. Андрей словно бы ощутил всеобщую взаимозависимость, и что невозможно даже шагу ступить, чтобы это как-то не отразилось на бесконечной цепи причинно-следственных соответствий на событиях в других местах Земного шара.

Затем он ощутил, что этот гигантский клубок переплетений очерчен снаружи двумя полусферами — темной снизу и светлой — сверху. Темная, сама находясь в непрестанной внутренней борьбе, излучая непрерывное желание все дальше расширять область своих влияний, постоянно внедряет свои черные нити в центральную сферу и искажает ход ее внутренних взаимодействий, все более затемняя эту область. Верхняя же, золотистая полусфера словно благодатным дождем пронизывает центральную ясными радостными вибрациями-лучами, и, не влияя напрямую на взаимодействия серых и белых нитей, как бы высветляет их, создает условия для подъема вверх, рассеивает мрак, принесенный черными щупальцами, и те начинают корчиться, отцепляясь от серых и белых, и, в конце концов, сползают вниз в свою полусферу. Затем — новый всплеск темной энергии, новый выброс черных щупалец внутрь центральной сферы, и вновь отвоевываются утраченные позиции. Процессу этому нет ни начала, ни конца, а передышки — лишь временные и местные.

Затем картинка начала размываться, и на ее месте возник видимый где-то в области затылка образ человеческой фигуры, в которой Андрей почему-то узнал себя. Ноги этой фигуры опутывали черные щупальца и тянули вниз, верхнюю же часть тела окружал ореол, высветляющий голову и мягко нейтрализующий тягу черных щупалец.

Чем закончилась эта борьба, Андрей так и не увидел, картинка угасла и к нему вернулось обычное мировосприятие… хотя не совсем, и пока мальчик завтракал и одевался, он все время ощущал, что границы между внешним знакомым миром и неведомым иным истончились, и он находится в двух параллельных потоках восприятия, что крайне затрудняло его привычные действия. Требовались, например, усилия, чтобы вспомнить, как застегиваются брюки и надеваются ботинки, он словно бы забыл до боли захоженную дорогу в школу, и только какая-то часть его существа, преодолевая большие усилия, все же смогла привести его к знакомой двери. Тут только страх, что в таком состоянии он не только не сможет сдать экзамен, но и вообще будет выглядеть сумасшедшим, помог Андрею скинуть наваждение.

Экзамен он сдал, хоть и не блистал знаниями, но по дороге домой прежнее состояние вновь вернулось и начало разворачиваться дальше. Андрей ощутил, что в его памяти стали всплывать, и тут же гаснуть странные фантасмагории причудливых снов, которые он обычно забывал при пробуждении. Только сейчас он понял, насколько они отличаются от привычных образов и ощущений, и если бы не забвение, то выдержать в реальном дневном сознании память об этих снах было бы совершенно невозможно — просто бы нарушилась связь сознания с внешним миром, и произошла бы полная дезориентация.

Ему словно демонстрировали невообразимый букварь сновидческих ощущений или кодов чувств, каждому из которых соответствовал какой-то внешний предмет или явление.

Он, например, видел знакомый дом, и тут же в его душе возникал отрывок причудливого сна, который каким-то образом трансформировал образ дома в целую гамму непереводимых на человеческий язык ощущений, словно демонстрируя скрытую суть этого дома, которая к его внешней форме не имеет никакого отношения. И так — любой предмет, любое явление. Самое неприятное, что, на мгновение появившись, промелькнув перед сознанием, эта фантасмагория тут же угасала в памяти, чтобы смениться иной, еще более причудливой.

Несмотря на всю необычность увиденного, Андрей хорошо помнил, что этот же образ во сне воспринимался им совершенно естественно, ничуть не пугал и нес в себе неведомый для него сейчас смысл.

Андрей с удивлением наблюдал, как на экране его ощущений листалась таинственная книга, испещренная некими символами — может быть и важными для какой-то другой ситуации, но не нужными сейчас, поэтому книга листалась быстро, и не было возможности уловить смысл, запечатленный на каждой странице. Но вот нужная страница была найдена, листание остановлено и перед мысленным взором предстал искомый текст. И тогда из глубин памяти Андрея стали всплывать сценка за сценкой отчетливые, реальные, не пугающие, во всей полноте цвета и контрастности события. Это было его сновидение в поезде, где он встретился, и долго беседовал с девочкой, которая сказала, что она его Единственная. Вспомнил все подробности их удивительно реального разговора, как плавал в глубине моря, не нуждаясь в дыхании, как подарил девочке горсть розовых жемчугов и ее ответный дар — медальон из оникса с надписью «Навна».

Это было очень важно, вот, значит, где он видел это имя и вот почему он был так потрясен, прочитав имя Навна на страницах «Розы мира» через пять лет. Да, можно видеть чрезвычайно яркие сны, где все очень реально и чудесно, но как объяснить, что девочка из сна произносила это слово и рассказывала ему о матушке Навне почти как о своей знакомой задолго до того, как он прочитал о ней у Даниила Андреева. Неужели это был не сон, а реальная встреча где-то в ином измерении.

Об астральных выходах мальчик уже знал и очень интересовался этой проблемой. Маркелов, который имел богатый личный опыт в этой области, но уходил от разговоров о себе, как-то сказал, что, возможно, в скором времени Андрей и сам испытает нечто подобное. Теперь же выясняется, что задолго до знакомства с йогой он уже испытывал состояние астрального выхода.

Наваждение ушло, и к Андрею вернулась способность рассуждать.

«Интересно», — подумал он, — «какое значение имел этот медальон?»

Он смутно чувствовал, что события только начинаются, и в его жизни появился пласт иного бытия, фрагмент какой-то параллельной жизни, которая каким-то образом должна переплестись с событиями повседневности, наполнив их ароматом необычного — ведь встретил же он в Трускавце эту девочку! Правда, их знакомство так и не получило развития, а ведь, подружись он с ней тогда и расскажи о своем сновидении, как знать, в каких фантастических мирах он бы сейчас мог путешествовать. Маркелов ведь говорил о пути диады, и о необычайно быстром мистическом развитии двух половинок, когда они находят и узнают друг друга.

Он попытался припомнить, говорила ли ему Анна что-нибудь об их будущей встрече… Нет, кажется, не говорила. Но ведь не может быть, чтобы у этой истории не было продолжения и астральный медальон с надписью «Навна» — всего лишь ничего не значащий фрагмент причудливого сна? Но что он должен предпринять, какие поиски вести? Пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что?

Остается одно: продолжать заниматься хатха-йогой и медитациями и, веря, что в этом мире ничто не случайно, ждать новых мистических эффектов.

Маркелов выслушал отчет Андрея очень серьезно и сказал, что в ближайшее время у него, по-видимому, должны углубиться медитационные процессы, и не исключено, что начнутся астральные выходы. По-видимому, вначале это будут спонтанные процессы, но со временем появится понимание того мира, куда он попадет, а также постепенно он научится работать в астрале. Это достаточно трудная задача. Что же касается Единственной, то тут он ничем помочь не может, это его, Андрея, сугубо личное испытание, и если он достаточно хорошо освоится в астрале, то однажды, возможно, сможет вызвать туда свою Единственную. А может, еще раньше она его к себе позовет — тут можно только гадать. В любом случае — это его путь, и Высшие силы, очевидно, уготовили ему проработку именно этой ситуации — а значит, будет продолжение.

С того дня образ Анны стал часто возникать перед мысленным взором Андрея. Словно он знал и любил ее всю жизнь, начиная с раннего детства, словно она была тем Несбыточным, которое накатывало в часы одиночества, и наполняло душу сладкой тоской и ощущением безмерной потери. Он снова и снова вспоминал все детали этой встречи-сна, ее недетский поцелуй, странные оживающие картинки, которые она рисовала прутиком на песке, свое отчаяние, когда облик ее начал таять и затягиваться внутрь песчаного замка Вечности.

День ото дня образ Анны все больше оживал в его сознании, она словно бы была где-то здесь, рядом, Андрей ловил себя на том, что обращается к ней, как к живому человеку, рассказывает ей о своих радостях и горестях, и порою (а может, это ему только казалось) получал что-то вроде ответа. Иногда в его сознании опять начинал звучать валдайский колокольчик ее голоса, но что он говорил, было невозможно разобрать, словно звучащую на грани слышимого неуловимость. Несколько раз перед его мысленным взором возникал отчетливый статический, правда, беззвучный портрет — он держался несколько секунд, затем угасал. Однажды Андрею показалось, что изображение зашевелилось и вроде бы даже протянуло к нему руки, но это были кратковременные видения и, кроме внешнего облика девочки, ничего с собой не несли.

В один из вечеров-воспоминаний у Андрея сложилось стихотворение, начальные строчки которого он взял из песни, услышанной на берегу моря Вечности. Назвал он его «Я и Ты».

Помнишь из детства

Света пургу…

Мальчик и девочка

На берегу.

Личико-облачко,

Ручка узка,

Пальчики лепят

Дом из песка.

Еле приметен

Памяти след,

Я тебя знаю

Тысячу лет.

Или не этот

Полуовал

Прутиком вереска

Я рисовал?

Разве не этого

Платьица снег

Как дуновение

Вился во сне?

Разве не этот

Валдайский звонок

Слышал, а утром

Вспомнить не мог.

Лик, проступивший

В теплой золе…

Я тебя знаю

Тысячу лет.

Здравствуй, ну как там

Сны без меня?

Домик построен?

Дюны звенят?

Мальчик придуманный,

Я не спала,

Просто от скуки

Сказку сплела.

В ней жили-были

Он и она

Где-то у моря,

В городе сна.

Каждое утро

Краски зари

Так осязаемы,

Хочешь — бери,

Каждое утро

Мой силуэт

Ввысь уносился

Встретить рассвет.

Чтобы в бушующий

Пламенем час

Видеть небесного

Света экстаз,

Чтоб в окруженье

Горланящих стай

Струны светила

Ласкали уста.

Днем же являлся

Занятный сюжет

Солнечных зайчиков,

Льющих рассвет.

Люди дивились

На этот пейзаж —

В небе — искусный

Зари татуаж.

Ты не парил

Над юдолью земной,

Ты обмывался

Чистой волной

И оставлял

Вдалеке берега,

Чтоб для меня

Нанизать жемчуга.

Как отыскать тебя?

Город не мал:

Я не ныряла —

Ты не летал.

Не о тебе ли

Ветры звенят:

— Мальчик, что плавать

Научит меня.

Не обо мне ли

В детской мольбе:

— Та, что подарит

Крылья тебе.

Так и встречали

Жизни пургу

Мальчик и девочка

На берегу.

Самое интересное, что Андрей почти не вспоминал реальную незнакомку из Трускавца, их короткую встречу в церкви и говорящую икону. Здесь его память была словно бы заблокирована, хотя совпадение внешности трускавецкой соседки и Анны казалось совершенно очевидным, но стоило ему подумать о досадной развязке с туалетом, как в его душе возникала злость и обида непонятно на кого.

На фоне этих лирических воспоминаний, вернувшихся в его жизнь почти из небытия, у Андрея произошли заметные подвижки в медитациях. Он стал гораздо лучше видеть цвет и форму шаров, которые по совету Маркелова мысленно вращал вокруг своего тела, сначала уменьшая их размеры и меняя цвета по радуге, а затем запуская процесс в обратную сторону. В эти минуты он стал ощущать пространство вокруг себя, словно границы самоощущения его тела раздвигались все дальше, и заполнялись вибрациями, шорохами и переливами окружающего пространства. По его позвоночнику прокатывались теплые мягкие волны, и спина распрямлялась, словно кто-то изнутри ее с силой разгибал.

Однажды он словно бы ощутил себя идущим по чудесному саду среди дивных благоуханных цветов, но почему-то, когда он наклонялся к тому или иному цветку, в его сознании мгновенно проносилось какое-то замечательное стихотворение, которое он тут же забывал. Весь сад был наполнен необычными темами и готовыми произведениями — и все это проносилось перед ним без начала и конца так легко и просто, словно готовая стихотворная материя являлась неотъемлемой частью природы, и не нужно ни усилий, ни мучительных подборов рифм — все было готово и рождалось в мгновение ока.

К сожалению, этот сад исчез так же внезапно, как и появился, и от всего необозримого поэтического богатства, на которое он натолкнулся, осталась только строка «я к вам пришел из царства тьмы…» Позднее, уже изрядно потрудившись, ему удалось написать следующее. Стихотворение называлось «Медитация».

Я снова к вам из царства тьмы,

Из пепла грусти в света праздник

Вошел смиренным и немым,

Спасенным от ужасной казни.

Вошел и сел у бледных стоп

Той, чей глагол сплетен из зова

Внимать движению цветов

В беззвучном танце бирюзовом.

Покуда фон менял окрас

В невыразимом вихре темы,

Рисуя трепетную вязь

Едва означенной поэмы,

Покуда возникал тоннель

И раскрывались дверь за дверью

В тишь первозданности, в метель

Падучих звезд, в «могу» и «верю»,

Покуда книжных аксиом

Ломалось гор нагроможденье,

В необъяснимом и простом

Одно лишь значилось — знаменье.

И вещих знаков тайный лик

Являло первооткровенье,

И был то хладен, то слезлив

Мотив слиянья дня и тени.

И мне казалось, что иду

За бликом той, чья власть незрима,

То вдруг огнем ярчайших дум

Черчу небесные перила…

Увидеть надпись, что, омыв,

Не поглощает жизни Лета:

«Я к вам пришел из царства тьмы,

Но я унес частицу света».

Андрей, перечитывая эти, уже совсем не детские строки, словно бы кем-то мудрым продиктованные свыше, понимал, что вплотную подошел к какому-то новому этапу своей жизни и творчества, но что именно должно произойти впереди — об этом его сознание и интуиция молчали.

Еще одно интересное свойство, которое появилось у него в процессе занятий медитациями, — это продолжительные устойчивые картинки-пейзажи. Нельзя сказать, что это было что-то принципиально новое. И раньше, как, по-видимому, у любого человека, перед его мысленным взором в дремотном состоянии возникали мгновенно появляющиеся и тут же исчезающие лица — как правило, совершенно незнакомые и иногда преобразующиеся из одного в другое. Теперь же, когда он входил в трансовое состояние, как-то само собой прекращалось навязанное сознанию предписанное упражнение, и перед мысленным взором возникал экран, иногда почему-то покрытый синими цветочками, затем экран раздвигался вширь и вглубь, и на нем начинали возникать самые разнообразные пейзажи, вначале статичные, затем, по мере углубления, они принимали динамический характер. По морю двигались волны, река бежала мимо берегов, дорога катила на него, как под колесами автомобиля, а лес двигался, словно он шел по лесной дороге.

Сначала смутные и черно-белые, они становились все отчетливее, приобретали смутные цвета, иногда, правда, редко, возникало ощущение объема. Порою естественные пейзажи сменялись средневековыми замками, в окружении парков с подстриженными деревьями и газонами, и уж совсем редко он видел то ли инопланетный, то ли вулканический пейзаж с немыслимыми нагромождениями скал на фоне гладкой поверхности то ли застывшей лавы, то ли мутного стекла.

Иногда один из пейзажей созерцался долго, иногда картинки сменяли одна другую, и продолжительность такого созерцания могла составля десятки минут. По мере углубления в видение Андрей начинал ощущать, что он словно бы входит внутрь картинки, и тогда она уже не воспринималась на фоне мысленного экрана — но он сам будто бы начинал там путешествовать, иногда проходя с разной скоростью по земле, иногда же наблюдая пейзаж с высоты птичьего полета.

Все это уже было по-настоящему интересно, и Андрею не требовалось принуждать себя к занятиям; даже в выполнении скучных ментальных упражнений появилась своя прелесть, глубина, ощущение объема и цвета, а заканчивались они, как правило, продолжительным созерцанием спонтанных картин. И все же ощущение тела никогда не покидало его полностью, хоть порою ослабевало и трансформировалось.

Все эти изменения Маркелов встречал со сдержанным оптимизмом. Однажды он почему-то порекомендовал мальчику позаниматься в ночное время после двух в ванной под душем и посмотреть, что из этого получится.

Вначале никаких особых изменений Андрей не почувствовал, единственное, ложась спать, он стал обнаруживать легкий звон в ушах и несильные мягкие вибрации в низу живота и ногах. Постепенно день ото дня вибрация усиливалась, словно в теле Андрея что-то копилось, это стало доставлять даже некоторое беспокойство.

Однажды мальчик проснулся глухой темной ночью от непонятной тревоги во всем теле, особенно в ногах. Это была не боль, не зуд, а именно беспокойство, или даже ломка, если пользоваться точными определениями наркоманов. Андрей просто не знал, куда девать свои ноги, он сбросил одеяло и то вытягивал их, то поднимал, а то с силой обхватывал руками, но ничего не помогало. Чувство было настолько неприятным, что, несмотря на сильную сонливость, ему никак не удавалось заснуть.

Он попробовал сесть на кровати, скрестив ноги лотосом. Ощущение несколько ослабело за счет мышечного напряжения, но полностью не прошло и возвратилось, как только Андрей снова улегся в постель. Помаявшись так то ли час, то ли два, мальчик почувствовал, что, по-видимому, облегчение должен принести душ, и сонно поплелся в ванную комнату.

И действительно, как только он лег в ванну и пустил душ, тонкие, теплые струйки домашнего дождя быстро успокоили его тело, и Андрей заснул. Правда, спать в ванной было неудобно, ноги не помещались, и Андрей постоянно просыпался, чтобы то вытягивать затычку, то снова ее затыкать, поскольку лежать на дне ванны без воды было неудобно и очень жестко.

Немного придя в себя и обнаружив, что ломка прошла, Андрей, продолжая оставаться в дремотном состоянии, вылез, наконец, из ванны и отправился в комнату продолжать прерванный сон.

Было, по-видимому, часа четыре ночи, судя по предрассветной мути, Андрей улегся на кровать в надежде наконец-то нормально заснуть. К счастью, в школу идти было не надо — уже две недели продолжались каникулы — и столько же оставалось до отъезда в деревню, где Андрей отдыхал последние три года. Едва коснувшись постели, мальчик стал впадать в сонное оцепенение, ноги, слава Богу, не беспокоили, но появилось другое: это состояние, несомненно, узнала бы Аня Ромашова, окажись она на месте Андрея.

Во-первых, во много раз усилился звон в ушах — теперь казалось, что он распространялся на все тело, заполнял его и звучал наплывами, постоянно меняя интенсивность и частоту. В момент этих наплывов у мальчика возникало чувство провала, словно бы внутри его что-то ёкало. Источник этого звона ощущался уже не вокруг, а в районе живота, ниже пупка и особенно сильно он отдавался в ноги.

По мере нарастания шума появились и другие ощущения. Внутри его тела словно бы стал раскручиваться огромный маховик, несколько раз Андрей совершенно отчетливо почувствовал, что кровать под ним дернулась, будто ее кто-то подталкивал снизу. Через некоторое время комната наполнилась неотчетливыми гулкими голосами, словно бы несколько человек наперебой спорили друг с другом в каком-то длинном тоннеле, но слов было совершенно не разобрать и они сливались в непрерывное эхо.

Это было уже довольно страшно. Андрей попытался раскрыть глаза, но безуспешно, не было сил двинуть ни рукой, ни ногой — оставалось только лежать и наблюдать метаморфозы своего восприятия. Итак, маховик внутри раскручивался все сильнее, гул голосов нарастал, Андрею уже казалось, что звон стал белой вибрирующей субстанцией и заполнил его тело. Состояние стало настолько мучительным, что мальчик, все время сохранявший ясное сознание, казалось, был готов даже умереть, только бы прервать эту муку — и в какой-то момент он действительно пережил что-то наподобие смерти. Андрей ясно ощутил, что какая-то его часть, включающая сознание и всю гамму ощущений, отделяется от тела и вываливается куда-то вниз. В следующий момент он почувствовал себя распластанным на полу и скорее ощущал, чем видел, что над ним возвышается диван.

«Что это? — мелькнуло в его голове. — Я что, с кровати свалился?»

Он попробовал пошевелить руками и понял, что его придавливает к полу непонятная тяжесть, и тело стало совершенно иным. Правда, рассмотреть себя не представлялось возможным, поскольку вокруг стояла непроглядная тьма.

Пролежав так неопределенное время и собравшись с силами, Андрей попытался ползти вперед, и это, правда, с большим трудом, ему удалось. Андрей вполне отчетливо ощущал под собой шероховатость ковра, тьма тоже несколько расступилась, и он, словно в глубоких сумерках, увидел прямо перед носом ковер, а когда поднял голову, то впереди на уровне окна маячило большое бледное пятно, и Андрей почувствовал непреодолимое желание во что бы то ни стало доползти до него.

Некоторое время он полз по направлению к мутному пятну, оно медленно приближалось, и вскоре мальчик понял, что это и есть окно, что ему надо подняться на подоконник и выпрыгнуть наружу — и тогда придет желанное облегчение.

Преодолевая неимоверную тяжесть, Андрей подтянулся, и влез на подоконник. Прямо перед его лицом висела призрачная занавеска, и тут мальчик сделал то, что еще совсем недавно было бы немыслимо сделать. Он как бы просочился через занавеску, чувствуя, что его тело проникает сквозь преграду, затем преодолел оконное стекло, и понял, что медленно, словно невесомый пух опускается вниз.

«Странно, — подумал Андрей, — мы же живем на втором этаже, а я словно бы с пятого спрыгнул».

Прямо под домом находился палисадник с серыми чахлыми кустами, и весь окружающий ландшафт был на удивление знакомым: и асфальтовая площадка сразу же за палисадником, и большой пустырь, и виднеющаяся впереди роща, и какие-то низкие строения, наподобие гаражей, справа от рощи, и уже более высокие здания, виднеющиеся за рощей и слева от нее, и ведущие к роще и гаражам асфальтовые дорожки и невысокие холмы на пустыре. Все это Андрей уже видел и хорошо помнил, где именно: он был здесь во время второго видения в поезде, и уже однажды шел через этот пустырь, и путешествовал по пустынному мрачному городу. Именно здесь он очутился в лабиринте-котельной, и именно здесь он видел рыцарский зал-трапезную, круглый стол с монахами вокруг и человека в черном капюшоне. Это было именно то черное небо без светила, и то непреодолимое желание идти вперед без какой-то видимой цели.

Андрей приземлился на чахлую траву. Теперь в теле ощущалась легкость, оно было хорошо управляемо, видимо и материально — и все же что-то в нем было не так — и этот эффект хорошо бы узнала Аня, уже прошедшая через разные фазы астрального путешествия. Он был одет в незнакомый желтый комбинезон, и его смутил вид собственных рук: они были словно бы выполнены из слегка опалесцирующей пасты-замазки и при пристальном взгляде постоянно меняли свою форму. Вначале пальцев было пять, а через некоторое время они стали укорачиваться, сливаться в общую массу и вскоре их оставалось только два. Так же то вытягивалась, то сгибалась в совершенно неестественных местах и вся рука, на которую Андрей пристально глядел с легким удивлением. Но страха не было, и он воспринимал свое новое состояние, как вполне естественное.

Итак, нужно было что-то делать, и мальчик решил по возможности исследовать тот мрачноватый мир, в который он попадал уже второй раз. Выбрав направление в сторону гаражей, Андрей бодрым шагом пошел по асфальтовой дорожке, удовлетворенно отмечая легкость и послушность своего нового тела, еще хорошо помня недавнюю беспомощную распластанность.

Видимость была неплохая, но все окружающее носило печать предвечерья, словно солнце зашло и начал спускаться сумрак, но в этом сумраке предметы приобрели какую-то особую контрастность.

Как только Андрей двинулся по направлению к гаражам, он услышал гулкие голоса диалогов то впереди, то сзади, то сбоку и вспомнил, что нечто подобное уже было пять лет назад. Поэтому, когда с ним поравнялись два увлеченно беседующих человека, он, памятуя то, что на этом отрезке пути его как бы никто не видит, не попытался вступить в разговор и не стал обращать внимание на снующих взад-вперед людей.

Вскоре показались невысокие безлистые кусты, которые сопровождали асфальтовую дорогу, и тут из них неожиданно выскочила большая черная собака. Она застыла прямо перед Андреем и почему-то вызвала смятение и бегство двух прохожих, которые только что обогнали мальчика, по обыкновению не обращая на него никакого внимания.

Андрей, не успев остановиться, да и не испытывая страха к не подающему признаков агрессии животному, по инерции сделал пару шагов вперед и не налетел, а именно влетел внутрь пса. Сначала он в полном недоумении продвинулся до середины его тела, оказавшись внутри собаки по пояс, и тут пес резко бросился с дороги через пустырь. В это мгновение Андрей словно бы потерял равновесие и свалился во весь рост внутрь тела собаки. Его окружила полная темнота, он понял, что находится внутри чужого, враждебного существа, и совершенно непонятно, какова цель этой собаки и что будет дальше.

Довольно изрядно напугавшись, хотя ни боли, ни удушья он не испытывал, Андрей начал произносить слова мантры Шри Ауробиндо, которые он недавно выучил, и которая, якобы, давала защиту от темных сил: «Ом намо Бхагаватех Нараяна».

При первых же звуках мантры зверь забеспокоился, затем остановился и начал производить разнообразные телодвижения. Мальчик понял, что это ему не по нраву, и с еще большим энтузиазмом продолжил твердить слова мантры. Еще через мгновение окружающая темнота лопнула, и Андрей оказался посреди пустыря, а вокруг него валялись черные ошметки.

«Ну, дела, — взволнованно подумал Андрей. — Интересно, если бы он не лопнул, что бы со мной дальше произошло? Переварил бы меня что ли?»

Почему-то мысль о возможности быть переваренным не только не испугала, но даже показалась ему занятной.

«Странный мир, — подумал Андрей. — Теперь уже ясно, что это астрал, и что я уже в этом месте был пять лет назад. Как-то мне тонкий план по-другому представлялся».

Он отметил, что сознание его совершенно ясное, анализирующее, но несколько изменилась реакция на окружающее, поскольку вряд ли в обычном мире он так бы спокойно отнесся к тому, что его «поглотила» какая-то собака.

Андрей решил вернуться к прерванному маршруту и направился к асфальтовой дорожке, от которой пес не успел отбежать особенно далеко, но не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал позади себя шевеление. Он обернулся: ошметки, оставшиеся от лопнувшей собаки, быстро соединялись. Не прошло и нескольких секунд, как заново собравшийся пес уже стоял в нескольких шагах от мальчика и без особой угрозы, но с любопытством смотрел на него. Андрей тоже застыл, ему было совершенно непонятно, что делать: то ли драться с собакой, то ли убегать, он не знал законов взаимодействия с существами этого мира, тем более, первое столкновение с таким существом сразу же опровергло все известные законы физики.

Их взаимная нерешительность была нарушена неизвестно откуда взявшимся человеком в военной форме. Он подошел к собаке, накинул ей на шею что-то вроде свободного ошейника и со словами: «Извините, это — моя собака, не доглядел» — повел пса в сторону ближайшего леса.

Тут только Андрей сообразил, что это первые осмысленные действия и слова, которые он услышал в новом мире, и крикнул вслед военному, удивляясь громкости своего голоса:

— Эй, скажите, что это за место такое, что за город и кто вы такой?

Честно говоря, он и не ожидал получить ответа, поскольку привык к тому, что его никто здесь не замечает. Но неожиданно ответ последовал, правда, военный даже не обернулся.

— Это город Наров. Сюда на временное поселение прибывают умершие, но кроме них, здесь много и других местных жителей. Я — из астральной полиции. Ходите, изучайте, если возникнут проблемы — поможем. Приятного астрального путешествия!

С этими словами военный скрылся за ближайшими деревьями.

«Ничего себе, попал, — подумал Андрей, — город мертвых! Как же я теперь отсюда выберусь? Может, я тоже умер?»

Как бы то ни было, нужно было что-то делать, куда-то идти, мальчик выбрался на асфальтовую дорожку и снова двинулся в сторону странных гаражей. На этот раз он добрался до них без приключений.

Это были обветшалые, покрытые ржавой жестью сараи, расположенные с двух сторон вдоль дороги, на заднем плане виднелись невысокие деревца, впереди — многоэтажные жилые постройки, типа хрущевок. Тут же вспомнилась котельная и жуткий лабиринт, из которого он никак не мог выбраться.

«Теперь надо быть поосторожнее и не заходить во всякие подозрительные дома», — подумал Андрей. Тем не менее, гаражи почему-то привлекли его внимание, и ему захотелось посмотреть, что там внутри.

«Открою дверь, посмотрю, — решил мальчик, — а внутрь заходить не буду».

Он подошел к ближайшему гаражу, приоткрыл дверь и заглянул в маленькое помещение. Это была темная каморка, заваленная всяким хламом. Кругом в полном беспорядке валялись старые сломанные чайники, кастрюли, сковородки, древние приемники, какая-то ржавая водопроводная арматура и кучи промасленной ветоши. Посередине на вертящемся стуле у грязного стола сидел пожилой мужчина с серым лицом и сосредоточенно оттирал наждаком копоть с мятого, дырявого чайника. Он взглянул на Андрея безо всякого интереса и вновь погрузился в свое бессмысленное занятие. Некоторое время мальчик наблюдал за его тупой работой, затем спросил:

— Что это вы здесь делаете?

— Не видишь? Работаю, — последовал ответ. Голос был такой же глухой и безликий, как и его обладатель. — Вот весь этот хлам отчистить надо за сегодня, завтра еще принесут.

— А зачем вам это надо? — задал провокационный вопрос Андрей. — Этот же хлам никому не нужен, что отчищай его, что ни отчищай.

— Как зачем? — удивленно спросил мужчина, и тут же в его голосе послышалось недоумение. — А я и не знаю, зачем. Нас сюда привели какие-то военные то ли год, то ли два назад, привели в эти сараи, сказали, нужно эти вещи в порядок привести, зачем, почему, не объяснили. Вот и сижу здесь, чайники отдраиваю, никуда не хожу. Послушай, — в голосе мужчины появились какие-то оживленные нотки, — а ты бы меня не мог хоть ненадолго заменить? Тебе, я смотрю, все равно делать нечего, а я пока схожу… схожу… а, правда, куда я схожу? Ну, все равно, я куда-нибудь схожу, ты здесь меня заменишь, а я скоро вернусь.

Предложение было шито белыми нитками. Андрей понял, что если он заменит этого человека, то тот, естественно, не вернется, Андрею же придется здесь остаться на неопределенное время, поэтому он, не дожидаясь новых уговоров, захлопнул дверь гаража и двинулся дальше по асфальтовой дорожке.

«Интересно, — подумал он, — это что, один из умерших, у него что, посмертное наказание такое? Почему он не может, если так этого хочет, сам выйти из сарая и погулять, для чего нужно было, чтобы я его заменил? Чем дальше, тем больше загадок».

С этими мыслями мальчик двинулся дальше. По пути он заглянул еще в несколько гаражей, везде наблюдая аналогичную картину. Обитатели этих коморок мало чем отличались друг от друга: такие же серые, безликие мужчины и женщины, занятые той же бессмысленной работой — и каждый пытался уговорить Андрея подменить его на время.

Вскоре гаражи закончились, и мальчик вышел к кварталу однородных пятиэтажных хрущевок. Время тянулось медленно. Совершенно не зная, чем заняться, и не ведая, сколько это будет продолжаться, Андрей побродил по пустынным дворам, не встречая ни одной живой души, затем вышел в архитектурно более интересную часть города. Здесь уже отмечалось какое-то разнообразие, этот квартал пересекала неширокая река с тусклой свинцовой водой, закованная в гранитную набережную, и дома больше напоминали своей архитектурой строения тридцатых-сороковых годов с невысокими, украшенными колоннами особняками и массивными серыми зданиями каких-то официальных учреждений. Как и в квартале хрущевок, здесь царило абсолютное безлюдье, отсутствие какого-то транспорта и полная тишина.

«Интересно, — подумал Андрей, — должен же здесь кто-то жить, ведь для кого-то эти дома стоят!»

Он совсем уж было собрался зайти в какой-нибудь из подъездов, забыв, к чему может привести такое посещение, как вдруг в проеме арки, соединявшей два дома, мелькнуло хорошо знакомое белое платьице. Андрей обомлел и с криком: «Аня, подожди», ринулся в проход. И напрасно: как только он оказался под каменным сводом, то понял, что снова угодил в ловушку. Арка между двумя параллельными улицами оказалась темным тоннелем, уходящим куда-то в бесконечность. Андрей в растерянности обернулся, надеясь выскочить обратно, но было поздно: сзади обнаружился тот же тоннель, без какого-то намека на выход. Мальчика окружали темные стены, темный свод, и было странно, что, несмотря на полное отсутствие света, он еще что-то может видеть.

Андрей бросился вперед, но минуты складывались в часы, а картина вокруг ничуть не менялась: тот же бесконечный тоннель с серыми стенами и невысоким потолком, а также ощущение густой среды вместо воздуха, через которую было все труднее двигаться. Казалось, еще немного, и он застрянет здесь навсегда, ну, а если бы даже он мог передвигаться свободно: будет ли когда-нибудь отсюда выход? Сколько продолжалось это безнадежное продвижение вперед, Андрей не помнил, время словно бы изменило свой ход и в его ощущениях не осталось ничего, кроме отчаяния и чувства продирания сквозь вязкую среду.

Неожиданно, когда, казалось бы, ничего не предвещало перемен, в его сознании словно бы щелкнул чуть-чуть насмешливый голос: «Ну ладно, хватит с тебя». В этот момент мальчик почувствовал, что вязкая среда отпускает его и, самое главное, откуда-то пришла догадка, что он совершенно неправильно действует: бесполезно идти по этому бесконечному тоннелю — выхода все равно не будет, надо взлететь и просочиться через камни. И действительно, стоило ему напрячься, как ноги тут же оторвались от каменного пола и он, правда, не без труда, начал просачиваться вверх через каменный свод. Какое-то время он, ничего не видя, продирался через эту твердую, но ставшую вполне проницаемой среду, затем понял, что слой камня кончился, и он летит, а вернее, падает в полной тьме куда-то вверх, без каких-либо ориентиров. Почему именно вверх? Этого бы Андрей объяснить не смог, поскольку ни земли, ни неба не существовало, и тела своего он не видел. Полет без ориентиров продолжался достаточно долго, затем что-то стало меняться.

Сначала Андрей ощутил, что над ним уже не непроницаемая темень, а что-то вроде сгустков и разрежений, напоминающих темные облака на темном небе, еще через некоторое время появились звезды — вернее, россыпь светящихся точек, потому что ни одного знакомого созвездия Андрей не обнаружил. Звезды были рассыпаны неравномерно, кроме звезд в некоторых участках неба виднелись туманности.

«Господи, сколько же времени я так лететь буду! — Подумалось Андрею. — Хоть бы знать, куда я лечу, хоть бы иметь уверенность, что это когда-нибудь закончится!

Чтобы хоть что-то предпринять, он попытался вытянуть руки вверх, и рассмотреть их. Это ему удалось достаточно легко — руки были прозрачными, слегка опалесцирующими.

«Интересно, я весь такой прозрачный?» — подумал Андрей, и, как ни странно, почувствовал, что может менять направление полета.

— Господи, помоги мне! — взмолился мальчик, вытягивая руки и внутренним усилием посылая себя в направлении звезд. Тут же его горизонтальный полет сменился резкими взмывами вверх и такими же резкими спусками, как только силы его иссякали.

С каждым взмывом звезды становились все ближе. Вскоре Андрей очутился среди одной из россыпей и понял, что это не звезды, а разноцветные флуоресцирующие шарики, плавающие среди равномерно распыленной взвеси тумана.

Вот он снова ухнул вниз, снова взвился: россыпь звезд осталась внизу, а над ним в виде огромного шара плавала планета, напоминавшая фотографию Земли из космоса. Еще миг, и Андрей ощутил, что этот шар его притягивает, и с головокружительной быстротой полетел прямо на него, дивясь, как быстро он увеличивается в размерах. Вскоре планета уже закрывала большую часть обзора.

«Разобьюсь или нет?» — мелькнула в голове Андрея абсурдная мысль, и уже в следующее мгновение он прошил насквозь неизвестно откуда появившуюся перед ним крышу, несколько этажей сверху вниз, и тут его падение резко замедлилось. Андрей завис над знакомой кроватью, где, скрытое одеялом, лежало какое-то тело.

«Кто это?» — Только и успел подумать мальчик, прежде чем опустился на постель, а затем, словно проделывал это множество раз, вложился в лежащее под одеялом тело, очнувшись уже обычным Андреем Даниловым на своей постели.

Долгое время мальчик сидел на кровати, не соображая, где он, кто он, но, прекрасно помня все, что с ним только что произошло в астрале. Вечером, сославшись на срочность разговора, он уже сидел в уютной квартире Маркелова, и взахлеб рассказывал о событиях этой ночи.

Теперь он словно бы забыл о страхе и томлении, которые пережил, рассказывать обо всем этом было уже совсем не страшно, хотя еще совсем недавно он бы все на свете отдал, только бы вернуться в знакомый уютный мир, и никогда больше не возвращаться под это темное небо без солнца.

— Ну что ж, началось, — задумчиво проговорил Маркелов, — когда-то это должно было произойти, хотя, честно говоря, я не рассчитывал, что все произойдет так скоро. Я уже говорил, что твоя душа начала развиваться подспудно, задолго до твоего увлечения йогой, которая дала лишь незначительный толчок, и, скорее всего, это произошло бы независимо от твоих занятий и внешней жизни. Когда-то нечто подобное произошло и со мной, хотя мой мистический опыт отличается от твоего. К сожалению, я не могу, не имею права раскрывать свою метаисторию. Я не знаю твоего пути и твоего назначения, я не твой учитель. Мой рассказ и моя модель мира может исказить ход твоего раскрытия, поскольку в противном случае твое сознание будет цепляться за готовую модель и это внесет ряд ненужных помех — негоже тюльпану объяснять розе, как нужно раскрывать свои лепестки.

И все же, на некоторые вопросы я попытаюсь ответить. Как ты, наверное, понял, это был не сон, а самый настоящий астральный выход (кстати, термин «Астральный», буквально, «Звездный» — возник именно из-за типичной картины неба в этом мире: россыпь звезд, которые на самом деле являются некими сгустками энергии). Небо там — это перемычка между мирами разной плотности, и, пройдя через него, можно перейти в иной мир, но для этого необходим большой запас личной силы или энергии. То, что тебе удалось через него пробиться — результат созерцания собственных рук и чьей-то помощи. Перемычек таких — множество. Через одни пройти легче, через другие — труднее, все зависит от качества накопленной энергии и степени пробужденности души. В данном случае ты прошел между средним астралом и физическим миром, поэтому, пробившись через россыпь звезд, ты оказался в физическом космосе, и увидел нашу матушку-Землю такой, какой наблюдали ее американские астронавты с Луны.

— Иван Саныч, что ж получается, этот астральный мир где-то на Луне расположен, — удивленно спросил Андрей, — тогда каким же образом я очутился там сразу, как только просочился через окно?

— Понятие физических расстояний неприемлемо для характеристики взаимодействий разно материальных миров, — назидательно изрек Маркелов наукоемкую фразу. — Физический мир и разнообразные астральные миры находятся в самостоятельных пространственных координатах — это различные измерения с различными физическими законами скорости и проницаемости, а все это вместе расположено в особом духовном пространстве, или сознании Духа, обладающем бесчисленным количеством измерений или координат. Поэтому говорить, что астральный мир, где ты побывал, находится на Луне — неправомерно: Луна и Земля находятся в своем пространстве, астрал — в своем. То, что ты вынырнул в физический космос приблизительно на том расстоянии от Земли, где находится Луна, обусловлено множеством факторов — и твоей личной силой, и тем, сколько ты прошел по тоннелю или пролетел под астральным небом. Ты мог и сразу очутиться в своей комнате и войти в тело, а мог и просто словно проснуться, оказавшись в теле мгновенно — процесс перехода — это не преодоление расстояния. Кстати, у Луны есть свой астральный мир, он определенным образом переплетен с земным, и при должной духовной продвинутости можно попасть и туда.

И еще, чтобы закончить тему перехода. Сон — это тоже астральное путешествие, но во сне сознание находится в более примитивном состоянии и большую часть времени пребывает среди фантомов, которые само же и создает из астральной материи. Между прочим, в дальнейших астральных путешествиях, которые тебе, несомненно, предстоят, ты должен будешь научиться различать фантомы, которые трансформирует твое собственное сознание, от объективной астральной реальности. Первые — неустойчивы, и как только на них зафиксируешь взгляд (это один из способов набора энергии в астрале), они тут же начинают менять форму, либо вовсе исчезают. От них совершенно безопасно подпитываться — в этом случае ты ни у кого ничего не отнимаешь, а берешь свое. Эта энергия крайне необходима для преодоления различных астральных препятствий.

Объективная астральная реальность гораздо более устойчива, и если ты будешь пристально рассматривать душу умершего человека — ни лицо, ни тело его не будут меняться. У такого объекта взять энергию гораздо сложнее и это астральный вампиризм. Кстати, местных вампиров там видимо-невидимо.

И еще: пусть тебя не удивляет, если при астральном путешествии ты встретишь кого-то из ныне здравствующих знакомых или своих родителей. Они наверняка будут менять свой облик при пристальном взгляде, а значит, это фантомы, которые производит твое собственное сознание, поскольку их мыслеобразы постоянно там обитают.

К сожалению, в астрале далеко не всегда удается пристально фиксировать взгляд, поэтому вначале происходит несусветная путаница.

— А почему у меня руки меняли форму, и пальцы сливались? — спросил Андрей.

— А это связано с тем, что ты видишь свое астральное тело, частично проецированное сознанием, а поскольку твое сознание пока не устойчивое и нетренированное, то и тело не имеет устойчивой формы, — ответил актер.

— Иван Саныч, а что это за люди в гаражах сидели и разный хлам отчищали? — снова задал вопрос Андрей.

— Я думаю, ты столкнулся с реальными душами умерших, которые временно пребывают в этом астральном слое, — ответил Маркелов. — Скорее всего, при жизни они были темными забитыми людьми, привыкшими выполнять какую-то нудную механическую работу. После смерти закон кармы неминуемо приводит их к тем условиям существования, к которым они привыкли при жизни. Это как бы развязывает кармический узел ситуации, который они завязали, находясь в физическом теле. Большинство из них даже не понимают, что умерли, их разум находится в глубоких сумерках. Когда-нибудь, в результате проработки кармических узлов, он начнет постепенно проясняться, и тогда этого человека ожидает переселение в иной слой, и этот слой будет значительно отличаться от той урбанистической картины, которую ты наблюдал. Переход должен быть постепенным — это, как подъем водолаза из глубины — чем глубже он находится, тем медленнее должен подниматься наверх, иначе кровь его закипит от выделяющихся пузырьков азота. Но тут разных людей ожидает разная участь. Одни, не совершившие особых злодеяний, не причинившие явного вреда окружающим, будут просветляться через подъем по восходящим рядам астрала: душа облегчается и всплывает — это сходно с избавлением от балласта: чем больше его сброшено, тем выше воздушный шар поднимается. Других же, достаточно нагрешивших в этой жизни, ожидает спуск в низшие миры, где происходит очищение страданием.

Да все это достаточно подробно у Даниила Андреева можешь прочитать, и я не буду описывать тебе всякие Агры, Буствичи, Пропулки и Суфэтхи. Мне кажется, принцип последовательных восхождений-нисхождений души описан им совершенно верно. Другое дело, что нюансы у каждого могут быть свои, поэтому любой мистический опыт уникален и неповторим.

— Иван Саныч, а почему этот мужчина из гаража сказал, что его и кого-то там еще привезли в это место военные и велели работать. Я считал, что для подобной задачи больше подходят черти.

— А это, Андрюша, связано с условиями существования и воспитания данной группы людей при жизни. Если бы это были верующие грешники, с детства привыкшие к библейскому описанию мира, то их в посмертный мир несомненно бы привели классические черти с рогами, свиным рылом, копытами и хвостом. Эти сущности не имеют устойчивой формы и приходят к умирающему в том облике, который этот умирающий больше всего ожидает, и доставляют в тот астральный мир, к которому готово его сознание. В конкретном случае — во вполне типичный советский город.

Люди, с которыми ты имел контакт в астрале, по-видимому, были при жизни малообразованными советскими атеистами, воспитанными в сталинскую эпоху, поэтому для них представителем высшей власти является человек в военной форме. Рабская психология этих людей настроена на то, что военные имеют право вершить их судьбы и распоряжаться жизнью и деятельностью. Именно в таком виде к ним и явились существа из «первичного распределителя». Каждый астральный слой имеет свою администрацию. Одного из них ты видел, он назвался астральным полицейским. Они действительно поддерживают что-то вроде порядка во вверенном им слое, хотя, конечно, их роль гораздо меньшая, чем роль подобных служб в физическом мире. Порядок существования в астрале гораздо больше зависит от деятельности могущественных невидимых сил.

— А что это за собака такая была? — Снова спросил Андрей.

— Ну, здесь я могу только предполагать, — задумчиво ответил актер. — Скорее всего, к душе земной собаки она не имеет никакого отношения. Может быть, судя по тому, что ты оказался внутри нее, это что-то вроде переносчика душ из одного слоя в другой. Может — что-то вроде специфического существа для наказания провинившихся или поддержания порядка. Скорее всего — это какой-то энергетический вампир, и ты прошел испытание на прочность.

— Иван Саныч, — все никак не мог закончить эту тему Андрей, — а почему я оказался именно в этом астральном слое. Как я понимаю, это скорее Ад, чем Рай. Я что, так сильно грешен, я что, в Ад попаду?

— Возможно, ты потому и попал в этот слой, — снисходительно улыбнулся Маркелов, — между нижним и средним астралом, чтобы после смерти не тратить времени на проработку негативной кармы. Я думаю, ты попадешь туда или куда-то рядом еще много раз и досконально изучишь и это место, и свои состояния. Может, на тебя даже будет возложена какая-то миссия, это снимает необходимость посмертной проработки и открывает доступ к восходящим путям просветления. Кроме того, ты, хоть и не типичный, но все же продукт своей страны и своего времени, поэтому этот город Наров, как ты сказал, по принципу резонанса ближе всего к твоей индивидуальной частотности и для того, чтобы постепенно изжить это сродство, ты и попал именно туда. Еще есть вопросы?

— А я, что, теперь обречен всегда туда попадать? — слегка огорченно спросил Андрей.

— Всегда, не всегда, но, очевидно, достаточно долго. Узелки кармы развязываются не быстро. Я думаю, астральные выходы теперь будут происходить регулярно — перемычку между тем и этим миром ты прорвал. Может, раз в две недели, а может, подряд несколько дней с последующим большим перерывом. Ты будешь непроизвольно либо специально копить энергию, и в какой-то момент произойдет выход. По принципу конденсатора: накопление — выброс, накопление — выброс. Не огорчайся, этот слой имеет достаточно широкие границы — там есть и радостные, и достаточно тягостные места, так что впереди возможно разнообразие и даже счастливые моменты. Многое зависит от тебя, от того, какого качества энергию сможешь накопить.

Постарайся не быть там пассивным, наблюдай, анализируй, учись подпитываться без причинения ущерба живым душам. Учись фиксировать пристальный взгляд на предметах и своем теле. Попробуй вступать в контакт с тамошними обитателями, но будь осторожным, как ты убедился, там много ловушек.

Я думаю, что ничего фатального, вроде невозможности вернуться или безумия, не произойдет, но напугаться там возможно. Главное, ты должен стать там, как можно более осознанным и обрести способность управлять своими поступками, чтобы не быть автоматом, как во сне. Рассказывай мне обо всех происшествиях, в любое свободное время я буду рад тебя видеть и чем смогу, помогу. Когда-нибудь, и, возможно, очень не скоро ты сможешь перейти в новый, более светлый мир.

На этом разговор закончился, и Андрей отправился домой.

Около двух недель, несмотря на активные ночные медитации, ничего необычного не происходило, только еще какое-то время Андрей ощущал звон в ушах. Мальчик совсем уж было решил, что в ближайшее время астральный выход не повторится, но он ошибся, и за два дня до отъезда в деревню произошло следующее.

В тот день Андрей до вечера бродил по своим любимым маршрутам вдоль набережных и вернулся домой голодный с гудящими от усталости ногами. Помедитировав на ночь под душем, он заснул там, в сидячем положении и, пробудившись глухой ночью, сонным поплелся в свою комнату. В постели он понял, что спать сегодня обычным сном ему не придется. (Несмотря на то, что днем он мечтал о новых астральных приключениях, лишь только приближалась ночь, на него наваливался страх, что снова может произойти астральный выход, как предупреждал Маркелов, поскольку ощущения, его сопровождавшие, были не из приятных).

Итак, как только голова Андрея коснулась подушки, он услышал знакомый звон в ушах и ёканья, сопровождаемые провалами. Дальше все разворачивалось так же, как в первом опыте, с той лишь разницей, что на этот раз все фазы проходили быстрее и не были столь тягостными, поэтому, когда он обнаружил себя распростертым на ковре перед кроватью, то был к этому готов и особого страха не испытал. Мальчик попробовал подвигать своими астральными конечностями — это получилось гораздо лучше, чем раньше, и после нескольких попыток Андрею удалось встать на ноги.

Уже зная по опыту, что сейчас ему предстоит выбраться наружу, Андрей решил, по возможности, изучить свою комнату, так как что-то здесь было не так. Несмотря на полную темноту, обстановку комнаты все же можно было разглядеть, но видимость была не такая, как при взгляде обычным зрением. Словно бы он разглядывал объекты через прибор ночного видения, причем отчетливо разобрать можно было только то, к чему Андрей приближал лицо, остальное же воспринималось, словно таящиеся во мраке глыбы. Так, когда он наклонился к одеялу, то увидел отчетливо и фактуру ткани, и складки, словно в увеличительное стекло при слабом освещении — остальная же часть кровати терялась во мраке, и разглядеть свое оставленное тело ему не удалось. Несмотря на то, что зрение функционировало слабо, он отметил какое-то новое чувство, что-то вроде осязания на расстоянии, и проявлялось оно, как давление на тело, задолго до прикосновения к предмету.

На этот раз он не обнаружил окна, которое должно было находиться напротив кровати в другом конце комнаты. Это его сильно встревожило, поскольку единственное, что он в данный момент хотел — это выбраться поскорее из комнаты во внешний мир — неважно, каким он будет, и избавиться от гнетущего чувства тяжести, правда, не столь сильного, как в первый раз.

Андрей побрел в сторону противоположной стены, где по идее должно было быть окно, по пути отмечая, что вся мебель в его комнате находится не там, где она была до выхода, но разглядеть в деталях, та ли это мебель или какая другая, ему никак не удавалось. Неожиданно, когда он должен был подойти к противоположной стене (весь этот процесс происходил чрезвычайно медленно, и если в обычном состоянии ему потребовалась бы пара секунд, чтобы пересечь комнату, то сейчас на это ушло не менее десяти минут, хотя ощущения, что комната увеличилась в размерах у него не возникало), у Андрея улучшилось зрение, а может быть просто усилилось какое-то локальное освещение (комната по-прежнему была во мраке), и тут мальчик увидел, что почти уперся в фигуру огромного человека, ростом не менее двух с половиной метров, такого же массивного, как и высокого, который стоял напротив двери и загадочно улыбался. Кроме роста и массивности, этот человек не имел ничего особо примечательного: короткая стрижка, маловыразительное не запоминающееся лицо, цвет одежды трудно определить из-за сумрака. Нельзя сказать, что Андрей испытал ужас, хотя чувство какого-то измененного страха, который скорее воспринимался как тоска, он, несомненно, ощутил.

Человек стоял неподвижно и, улыбаясь, смотрел на Андрея. Андрей, застыв в полуметре от него, также стоял, не двигаясь, не зная, что предпринять. Затем, словно припомнив, что в таких случаях нужно делать, стал накладывать на детину мысленный крест, который ярко высветился в его сознании, но человек не пропал, не испугался, а продолжал безмолвно смотреть на нашего героя, спокойно улыбаясь. Неизвестно, сколько продолжалась эта игра в гляделки, время словно утратило свою протяженность, но первым нарушил статус кво детина. Словно бы в чем-то удостоверившись, он отошел в сторону, открыл дверь, напротив которой стоял, и жестом пригласил Андрея войти, что он тут же и сделал.

Мальчик оказался в новой комнате, которая по ощущениям (она так же была скрыта мраком) напоминала комнату его мамы, хотя и здесь вся мебель находилась не в тех местах, где стояла в обычном мире. Но главное, что его привлекло и виделось совершенно отчетливо — это их фамильная гордость — большое зеркало ХУШ века в палисандровом багете работы знаменитого французского мебельного мастера Буля. Поверхность зеркала слегка опалесцировала и, к удивлению Андрея, не отражала ни его самого, ни окружающих предметов, но по его поверхности расходились концентрические круги. Подчиняясь какому-то неясному зову, мальчик шагнул к зеркалу, и вошел в него, словно поверхность стекла была жидкой, но непонятным образом удерживалась в вертикальном положении. В следующее мгновение он уже пожалел о своем поступке, поскольку почувствовал, что падает в полной тьме куда-то вниз, к центру земли.

Падение сопровождалось жуткой тоской и безмолвием, и если в комнатах еще можно было что-то разглядеть, то тут стояла непроницаемая тьма и полное отсутствие ощущений тела, словно вниз проваливалось его бесформенное сознание и невозможно было сказать, продолжалось ли это минуты, часы или вечность. В какой-то момент Андрей понял, что падение замедляется, а затем его ощущение «Я», без мыслей, анализа, а только с бесконечным чувством тоски, словно бы растеклось по немыслимой двухмерной плоскости и застыло в ощущении какой-то невыразимой безначальной статики. Не было ни верха, ни низа, ни прошлого, ни будущего, состояние настоящего чудовищно деформировалось, и этому состоянию Андрей не смог бы подобрать ни подходящих слов, ни каких-то аналогий, словно бы, сохраняя вполне отчетливое самосознание, он нырнул в беспространственное безвременье одиночества, и застыл там, раздавленный и распластанный. Надо ли говорить, что Андрей (вернее, то, что от него осталось) не смог бы сказать — долго ли он находился в этом состоянии, поскольку земное ощущение времени здесь совершенно отсутствовало, тем не менее, и эта безначальная вечность закончилась, и словно бы какие-то невидимые тиски ослабили свою хватку. Ощущение бесконечной плоскости сколлапсировало, и вот уже появился верх, низ, снова возникло чувство рук, ног, затем он понял, что находится на самом дне вертикального тоннеля. Вскоре Андрей разглядел скобки-ступеньки, поднимающиеся вверх по стене и пропадающие где-то в необозримой вышине.

Мальчик тут же начал взбираться вверх, испытывая чуть ли не радость от каких-то осознанных действий и от возможности хоть куда-то произвольно двигаться. Несмотря на то, что тоннель, казалось, уходит в невообразимую вышину, выбрался оттуда он довольно быстро и, если бы аналогии земного мира были здесь уместны, зажмурился от яркого солнечного света. В действительности, конечно, он не зажмурился, поскольку и солнца-то здесь никакого не существовало, тем не менее, контраст перехода был очень велик.

Выбравшись из низкой, но массивной бетонной постройки, напоминавшей бомбоубежище, которая венчала собой конец вертикального тоннеля, Андрей очутился на берегу небольшого ручейка, протекавшего через недавно скошенный зеленый луг. Никаких построек, кроме бункера, не было, то тут, то там виднелись участки зеленого невысокого кустарника, противоположная сторона ручья сплошь поросла невысокими лиственными деревьями без каких-то видимых прогалин. Несмотря на то, что солнца не существовало, окружающий мир казался достаточно ярким, и впервые за время своего астрального путешествия сердце мальчика наполнилось каким-то светлым покоем.

«Наконец-то, — подумал Андрей. — Деревья, ручеек, травка, только вот птицы не поют, а жалко. Интересно, что я должен сейчас делать? Цветочки собирать? Людей разыскивать? Дома-то моего здесь все равно нет, значит, и домой идти некуда».

Поскольку единственная тропинка тянулась вдоль ручейка, он двинулся по ней, любуясь окружающей природой. Где-то в отдалении на высоком пригорке со скошенным боком виднелся высокий хвойный лес, поле так же заканчивалось еще более отдаленным участком леса, кругом были разбросаны шапки невысокого кустарника — типичная картина средней полосы России, когда сердце сжимается от простора и уводящей в незнакомую даль дороги.

Андрей двинулся вдоль ручья, радуясь легкости и яркости красок окружающего, и вскоре увидел, что тропинка ведет к узенькому мостику, прибрежные заросли расступаются, и тропинка устремляется через прогалину на пригорок. Почему-то, как только Андрей перебрался через ручеек и поднялся на пригорок, характер освещения несколько изменился, стало темнее, и мальчик утратил возможность видеть дальние предметы. Перед ним оказалось что-то вроде луга, залитого водой не глубже, чем по щиколотку. Среди воды стояло несколько старых почти черных покосившихся изб, вполне отчетливо выступающих из неглубокого сумрака. Что было за избами, Андрей почему-то никак не мог разглядеть, но не из-за темноты, а из-за непонятной аберрации зрения. Здесь тропинка заканчивалась, словно бы вначале вела к этим избам, но потом ее залило водой. Поскольку вода была неглубокой и нехолодной, Андрей, не задумываясь, пошел вброд к одной из изб, отмечая, что совершенно не ощущает прикосновения воды к ногам: ни осязательных, ни температурных ощущений не существовало, хотя глазами он видел, что ноги погружены чуть выше щиколотки и чувство это казалось довольно приятным. Вскоре он уже стоял у покосившейся двери, раздумывая, стоит ли входить в избу, и не таит ли она очередной сюрприз, но поскольку его предыдущий опыт с гаражами не принес особых неприятностей, Андрей все же открыл дверь и заглянул внутрь. Ему открылось темное помещение с двумя маленькими оконцами, уставленное обычной сельской утварью: полу развалившейся печкой, покосившимся грубо сколоченным столом, двумя лавками вдоль стен и в беспорядке разбросанными более мелкими предметами — разбитыми и целыми горшками, хомутами, ухватами, закопченными чугунками. С невысокого потолка свисала густая паутина, но, несмотря на это, на Андрея почему-то повеяло ощущением деревенского уюта, тишины и покоя. Он даже ощутил запах недавно сваренной в чугунке картошки и топленого молока. Очень захотелось сесть за этот старый, отполированный временем стол и привести в порядок свои впечатления, но как только он вошел внутрь, пол под его ногами закачался и Андрей понял, что изба, еще недавно надежно стоявшая, медленно оседает в землю. Андрей бросился к двери, но она открывалась наружу и была заблокирована. Мальчик огляделся в растерянности: окна достигли уже уровня воды, и погружение в недра продолжалось медленно, но неотвратимо. Положение казалось, безвыходным, но Андрей уже успел привыкнуть к тому, что, несмотря на необычность и кажущуюся опасность ситуаций, все происшествия в этом новом мире какие-то несерьезные, хоть и пугают и грозят гибелью. Он понимал, что погибнуть его астральное тело не может, и всегда, в конечном счете, находится какой-то выход, поэтому, даже когда окна скрылись под землей и комната погрузилась во мрак, он не впал в панику, а начал страстно молиться самыми простыми словами «Господи, помоги мне» и очерчивать себя мысленным крестом. Поначалу это не приносило никаких результатов, но в какой-то момент он ощутил, что падение замедляется, затем после кратковременной остановки (в этот момент Андрей словно бы обрел внешнюю силу, которая по его воле начала выталкивать избу из земли) сооружение медленно пошло вверх и вскоре заняло свое прежнее положение. Разумеется, после этих событий у мальчика пропал всякий интерес к деревенской экзотике, и он поторопился выйти наружу, быстро пересек залитый водой участок и оказался у основания холма, покрытого невысокой сочной травой. На этот раз вроде бы ничего не предвещало опасности. Андрей решил осмотреть окружающий ландшафт и для этого поднялся на холм, но тут его внимание привлек необычный черный куст размером с небольшой стог, стоящий на вершине этого холма. Куст как куст, настораживало только полное отсутствие зелени, хотя вся окружающая растительность была пышной и сочной. Трудно сказать, что именно заинтересовало в этом кусте Андрея, он подошел к подозрительному растению, и застыл перед ним в удивлении. Куст не походил ни на один из видимых им доселе, в нем не было ни стволов, ни ветвей, ни листьев, в высоту он был метра 3 и весь состоял из бесчисленного количества переплетенных самым причудливым образом небольших черных колец, по окружности каждого из которых торчали пять острых шипов размером с палец, напоминающих шипы южной древовидной акации. Окажись он внутри этого странного куста, и тело было бы изрезано на лоскутья тысячами острых смертоносных иголок. То, что Андрей вначале принял за разноцветные цветы, на самом деле оказались клочьями ткани какой-то одежды и, судя по разнообразию расцветок, и количеству лоскутков, вся эта одежда явно не могла принадлежать одному человеку.

«Да, — мелькнуло в голове у Андрея, — по-видимому, этот куст засосал немало любопытных, но что могло заставить их залезть туда? Какой нормальный, а впрочем, даже ненормальный добровольно полезет в этот терновник? Может, там кто-то сидит внутри и зовет на помощь? Но тогда если человек настолько самоотвержен, что готов ради спасения ближнего залезть сюда, то ему место явно в Раю, а не здесь».

Неизвестно, долго ли Андрей предавался бы этим размышлениям, но они неожиданно были прерваны непонятным изменением состояния. Почувствовав тревогу, Андрей начал в недоумении оглядываться, и тут взгляд его упал на собственное тело. Одежда, в которую еще недавно он был облачен, таяла и испарялась, и через несколько мгновений он стоял абсолютно обнаженным. Казалось бы, какая в этом беда, место было совершенно безлюдным, а холода и жары здесь не ощущалось. Одежда носила здесь скорее чисто косметический характер, но почему-то мальчик почувствовал такой острый ничем не объяснимый стыд, словно бы самые мерзкие качества и самые тайные пороки, в которых в обычном состоянии человек не может признаться даже самому себе, вдруг вылезли наружу и стали достоянием праздных наблюдателей.

Этот стыд был настолько силен, что Андрей почувствовал непреодолимое желание спрятаться куда-нибудь — не важно от кого и не важно куда. Забыв всякую опасность, мальчик шагнул к кусту, и совсем уж был готов броситься в самую его гущу, не думая о последствиях, но в последнюю минуту его остановил непонятно откуда взявшийся голос, отчетливо прозвучавший в его сознании:

— Ну, сюда тебе пока рано! — И в это мгновение одежда вновь материализовалась, и чувство стыда бесследно исчезло.

Андрей поспешил от этого опасного места, и когда куст был уже достаточно далеко, мальчик оглянулся и увидел, что из куста появились несколько окровавленных рук и лиц, рты которых были разинуты в неслышном крике, словно бы они просили о помощи. У Андрея снова мелькнуло желание вернуться и помочь несчастным, но на этот раз с желанием ему удалось справиться самостоятельно, так как помочь здесь он никому не мог, а вот в ловушку угодил бы наверняка.

Чувство безмятежности первозданной природы вновь вернулось к Андрею. Он миновал поляну, на которой высился этот опасный куст, пересек зеленую рощицу, обрамлявшую поляну, испытывая непонятные радость и покой от прикосновения к телу нежных листьев, и очутился перед городским кварталом, который подходил вплотную к роще, и словно бы вырастал из нее. Здесь тропинка обрывалась, и начиналась улица жилого массива, который казался до боли знакомым. Еще через мгновение Андрей понял, что этот квартал четырехэтажных домов и кусочек открывшегося двора с песочницами и детскими грибками в точности напоминает место, где он жил до семи лет в Донецке, прежде чем его семья не переехала в Ленинград.

Надо ли говорить, с каким чувством Андрей вышел на знакомый двор. Да, этот серый четырехэтажный дом со скошенной крышей был домом его детства: вот и никогда не высыхающая лужа на широкой дороге напротив соседнего желтого дома, вот и две асфальтовые дороги, обрамляющие двор, по которым они с мальчишками скатывались на самокатах. Вот одинаковые длинные здания мужского и женского общежитий с флигелями на черепичных крышах. Все это он хорошо помнил, и этот двор был, наверное, самой яркой картинкой его детских воспоминаний, правда, здесь царило полное безлюдье, чего никогда не было в той далекой реальной жизни.

Андрей двинулся к своему подъезду с твердым намерением туда войти и постараться проникнуть в свою квартиру, где он прожил столько счастливых дней. И тут только он заметил, что напротив подъезда, загораживая проход, стоит или висит в воздухе нечто, контурами напоминающее сильно увеличенную человеческую фигуру совершенно черного цвета, и состояла она из одного слоя небольших черных запятых. Фигура слегка покачивалась в воздухе и, в отличие от коварного куста, не представляла собой густого черного массива, и через нее хорошо был виден задний план — подъезд и часть стены. Кроме того, у Андрея возникло впечатление, что фигура представляет собой какое-то существо — возможно даже, разумное. Он попытался обойти его, но фигура сдвинулась в сторону и снова заслонила собой проход, словно намекая на то, что войти внутрь дома возможно только сквозь эти таинственные запятые. Отказаться от первоначального замысла Андрею никак не хотелось, но и проходить сквозь эту взвесь шипов было жутковато. Почему-то мальчику показалось, что это существо-конструкция не особенно прочно, и хотя оно вряд ли могло быть порождением собственного сознания, о котором говорил Маркелов, тем не менее, Андрей начал пристально рассматривать непонятную штуку и, почувствовав от нее волну нерешительности, громко крикнул:

— Покажи свою форму!

В этот момент конструкция заколебалась и опала на землю горсткой черных шипов. Но это, к сожалению, было не единственным результатом его вскрика, поскольку столь знакомая картинка его раннего детства тут же видоизменилась, и дом, куда он собирался войти, и родной его двор превратились в обычный квартал астрального города Нарова.

У Андрея тут же пропало всякое желание заходить в незнакомый дом, Бог знает, какие ловушки таил этот подъезд, бродить по незнакомым улицам астрального города мальчик также не хотел, он уже утомился от впечатлений. Единственно, что ему хотелось — это вернуться в свой привычный плотный мир, в котором он прожил свои 15 лет, не подозревая, что есть какие-то другие миры, где можно путешествовать в другом теле.

«Попробую взлететь, — подумал Андрей, — ведь сколько ни броди по этому дурацкому городу, когда-то надо и домой возвращаться».

Взлететь оказалось совсем несложным, и достаточно было ему внутренне напрячься, как он легко оторвался от Земли, оставив внизу неуютный город, и вскоре, подчиняясь каким-то здешним физическим законам, летел вверх лицом под уже знакомым ему черным небом, сначала пустым, а вскоре усыпанным пыльцой звезд. И снова, как и в первый полет, все повторилось — и ощущение тоски и бессмысленности этого перемещения по горизонтали, и вертикальные взлеты с надеждой пробраться через небо, которое в действительности было перемычкой между мирами, и скорая усталость и уменьшение амплитуды взлетов, и попытка зарядиться энергией, рассматривая свои прозрачные руки (во время полета, как и в первый раз, тело Андрея стало прозрачным). После подзарядки он прекратил безнадежные взмывы (на этот раз пробиться через небо таким способом не получалось) и стал набирать высоту, постепенно поднимаясь под углом. После очень длительного подъема мальчик ощутил что-то вроде загустения пространства, затем на мгновение показалось, что в небе возникло что-то вроде пространственного кармана, словно бы он залетел за его край, и в то же мгновение оказался в огромном зале.

Хотя стен и потолка не было видно, Андрей почему-то был уверен, что находится в каком-то немыслимых размеров помещении, при этом обнаружил, что держится за свисающий с невидимого потолка канат. Тело его вновь уплотнилось, он отчетливо ощутил и увидел свои руки и, посмотрев вниз, с удивлением обнаружил, что небо, под которым он только что летел, находится где-то далеко внизу, словно какой-то фантастический пол.

«Ладно, — подумал Андрей, — веревка же на чем-то крепится, попробую залезть наверх, куда-то ведь я должен попасть».

Подъем оказался довольно длительным, без каких-либо перемен, и вдруг как-то сразу окружающий его мрак рассеялся, и мальчик очутился внутри непонятной конструкции, которая почему-то вызвала у Андрея ассоциацию с люстрой немыслимых размеров и сложности. Веревка вдруг закончилась, и Андрей обнаружил себя плавающим в светлом радостном пространстве среди удивительного переплетения хрустальных висюлек, трубочек, лент, переливающихся всеми цветами радуги, причем этот свет веял покоем, счастьем и каким-то детским ощущением праздника — скорее, пожалуй, Нового года. Все это сопровождалось мелодичными тихими звонами, переливами и массой других ощущений, которым было трудно подобрать слова. Андрей словно бы стал одним из зеркальных новогодних шаров, но не на елочной ветке, а совершенно свободным, парящим в напоенным светорадостью праздничном пространстве. Была бы на то его воля, он навсегда остался здесь, в этом нечеловеческом мире живого света и радужных праздничных конструкций-ощущений, которые никогда не повторялись и непрерывно превращались из одной светоформы в другую. Андрей словно забыл, что еще недавно был обычным земным человеком, чуть позже астральным, но все же человеческим существом. Ему хотелось навсегда остаться счастливым зеркальным шаром, живущим своим особым праздничным бытием без сомнений и проблем, дарящим частицу праздника окружающим. Но, увы, все приятное тоже когда-то кончается. Вдруг в его сознании прозвучало:

— Это истинная имя-форма воздуха.

В это мгновение Андрей понял, что висит где-то под потолком в своей комнате недалеко от хрустальной люстры, под ним расположена кровать, на кровати — он сам, далее что-то щелкнуло, возникло ощущение втягивания, и в следующий момент мальчик ощутил себя на кровати, словно бы вынырнув из глубокого омута.

В комнате было уже совсем светло, за окном громко каркали вороны, но у Андрея не хватило сил преодолеть сонливость, словно он целую ночь не спал и занимался тяжелым физическим трудом, поэтому он заснул спокойным сном с легкими не запоминающимися сновидениями.

К сожалению, Маркелова не было в городе, он уехал на гастроли, и должен был вернуться не раньше сентября, поэтому Андрей не мог получить компетентных разъяснений своего второго странного путешествия. Оставалось самому догадываться, строить предположения и ждать осени. Через несколько дней ему предстояла поездка в деревню в Вологодскую область, где его дедушка несколько лет назад приобрел дом и где у Андрея было много приятелей.

Теперь особой радости по этому поводу он не испытывал, ему почему-то не хотелось нарушать ни своего одиночества, ни своих мистических экспериментов: он чувствовал, что вести прежний образ жизни в деревне не удастся. А общение! Его деревенские знакомые, ныне в основном учащиеся ПТУ, в будущем шофера, механизаторы, плотники. Раньше, несмотря на свою классовую принадлежность — все же потомственный интеллигент, до четвертого поколения ни одного пролетария и крестьянина среди предков — и неплохую начитанность, Андрей не чувствовал обособленности и общался со своими деревенскими друзьями без труда. Наверное, так же не чувствует своего отличия от обычных дворняжек щенок немецкого дога или бультерьера и весело играет с беспородными сверстниками. Но так только до определенного возраста: наступает момент, и отпрыск благородных собачьих кровей осознает свою избранность, и на смену добродушному расположению приходит презрение и агрессия. Это же чувство испытывают дворняги: они начинают бояться сильных и преследовать слабых породистых сородичей, но никогда не будут с ними играть и не примут в свою стаю.

Нечто подобное произошло и с Андреем за этот год, и если в прошлом и позапрошлом годах он рвался в Чирец (так называлась деревня), то теперь, кроме ожидания грядущей скуки, никаких эмоций по поводу будущей поездки он не испытывал. О чем с ними говорить? Выслушивать истории о крутых мордобоях и самому выдумывать нечто подобное? Пару раз (на большее денег не хватит) напиться до поросячьего визга? Каждый вечер слушать в клубе заезженные пластинки, которые были популярны в Ленинграде три-четыре года назад? Стучать в полу разломанный бильярд? Тискать в темноте девчонок? Андрей знал, что деревенские ребята относятся к нему хорошо, что он никогда не продемонстрирует им своего превосходства, а будет делать вид, что все осталось по-прежнему, но оптимизм сменился пессимизмом. К тому же Андрей знал, что ему захочется пойти с дедом или ребятами на рыбалку и охоту, а нынешнее мировоззрение этого вроде бы не позволяло. И как объяснить им свой отказ? Рассказать о йоге и медитациях? Да они и слов-то таких не знают. Дед, конечно, знает, но, будучи продуктом сталинской эпохи, считает подобные занятия чем-то вроде добровольного сумасшествия. И, наконец, то, что еще год назад показалось бы ему смехотворным. Последнее время он совершенно перестал переносить мат, с помощью которого изъяснялись все его сверстники. И если раньше, чтобы не отличаться от окружающих, он постоянно пересыпал свою речь бессмысленными матерными связками, то в последнее время не только произнесение, но даже мысленное воспроизведение этих слов вызывало у него чувство энергетической запачканности и затухания света, который приносила духовная практика.

Понятно, что все эти аргументы сводили на нет радость от предстоящей поездки, и, положа руку на сердце, Андрей с большим удовольствием остался бы в одиночестве в городе.

Но все же поездка состоялась и оказалась более удачной, чем ожидал Андрей. К его удивлению, проблем с деревенскими приятелями не возникло, и как только мальчик прекратил свои упражнения, сознание его словно бы съехало на прежний уровень, духовный свет исчез, зато снова вернулось понимание старых радостей, и он легко вписался в свою сельскую компанию. Так что финал каникул был заполнен обычными летними развлечениями вперемешку с огородными работами; йогой он не занимался и никаких мистических переживаний не испытал, выпустив на волю свою лень, долго находившуюся в подавленном состоянии. В какой-то момент ему даже стало казаться, что такая растительно-животная жизнь гораздо проще и приятней той, которую он вел последний год, но и вернуться к прежнему со всем самозабвением он уже не мог, теперь он знал то, чего не знал раньше.

Незадолго до возвращения домой Андрея начали мучить ночные томления. Он просыпался в 4 часа утра в предрассветной мути и до восхода солнца уже не мог заснуть от мучительного беспокойства в ногах. Если в городе эту проблему решал душ, то здесь приходилось ходить по сеням и ждать восхода солнца, ибо с первыми лучами томление бесследно проходило, и он засыпал на своем жестком матраце.

Но вот закончились каникулы, словно досадная помеха, Андрей вернулся в город к своим книгам, индийским статуэткам, ароматическим палочкам и теплому душу, который помогал ему проникнуть в иной мир. От Сережи Кубарева он узнал, что Маркелов еще на гастролях и должен вернуться только через неделю. Андрей постарался стряхнуть с себя память о деревне, словно дурной сон, и снова возвратился в свою псевдо индийскую атмосферу, которую он упорно создавал у себя дома с помощью самиздатовских книг по восточной философии и обставляя квартиру дешевыми статуэтками из недавно открывшегося магазина «Ганг».

Результат не заставил себя долго ждать, словно новое существо, начавшее было созревать внутри него и оказавшееся в подавленном состоянии, теперь постаралось вырваться наружу и наверстать упущенное. Достаточно было трех дней, и Андрей почувствовал, что прежняя форма и прежние интересы вновь возвращаются к нему. Несколько дней он наслаждался глубоким сном с яркими сновидениями, затем произошел его третий осознанный астральный выход.

Случилось это под утро, когда было уже достаточно светло. Мальчик проснулся, как обычно, от томления в ногах, но на этот раз весь подготовительный период продолжался недолго и прошел достаточно легко. Томление в ногах скоро сменилось уже знакомым звоном с ощущением кратковременных провалов, и когда Андрей интуитивно почувствовал, что «пора на выход», он легко послал свое «Я» на ковер перед кроватью. Было впечатление, что тонкоматериальное тело его постоянно обучается, привыкает к самостоятельности, ему с каждым разом все легче покидать физическую оболочку, а астральное пространство становится все более привычной средой обитания. На этот раз тяжесть почти не ощущалась, и Андрей легко поднялся на ноги, с удовольствием отметив, что может легко передвигаться по комнате и что комната освещена неярким утренним светом. Окружающая обстановка почти не отличалась от реальной, но восприятие размеров комнаты несколько нарушилось, она словно бы в несколько раз вытянулась вдоль, и если раньше окно выглядело как мутное светлое пятно, то теперь оно виделось достаточно отчетливо, правда, что там было за стеклом, рассмотреть не удавалось.

Андрей хоть и не испытывал в этот раз гнетущего чувства тяжести, тем не менее двинулся к окну, желая по обыкновению выпрыгнуть или вылететь (ни тот ни другой термин правильно не описывал этот процесс) во внешний мир. У самого окна он вдруг резко развернулся лицом внутрь комнаты: ему захотелось несколько изменить программу астрального путешествия и испытать, насколько комната соответствует реальной. К тому же он решил рассмотреть свое тело со стороны, поскольку в начале астрального выхода это ему никогда не удавалось, а он читал в одной из оккультных книг, что увидеть свое тело со стороны, особенно лицо, признак духовного продвижения.

Андрей двинулся обратно к кровати, попробовал подвигать стул — он легко поддался, издав неприятный звук — ощущения, были самыми обычными, затем поднял и опустил книгу со стола, передвинул какие-то другие небольшие предметы, но сдвинуть шкаф с места не удалось. Андрей все хотел убедиться, что это не сон, что он передвигается в реальном мире, но сейчас мальчик запутался еще больше. По логике вещей, если он находится в астральном теле, являясь чем-то вроде призрака, и наблюдает вокруг себя реальную комнату, то в этом случае он не сумел бы воздействовать на физические предметы, поскольку должен был через них просто пройти. Значит, он ходит по другой комнате, в другом пространстве, пусть даже сходном с реальным, и передвигает предметы из той же материи, что и его астральное тело. Но в этом случае, кого же он будет рассматривать со стороны? Свое физическое тело? Но ведь оно должно остаться в физическом мире!

Андрей тревожно взглянул на кровать. Там действительно кто-то лежал, но кто, разобрать не удавалось, поскольку фигура была полностью скрыта одеялом.

«Интересно, — подумал Андрей, — я во сне с головой под одеяло залез? Вроде бы за мной этого раньше не водилось, там же дышать нечем. А эти передвижения стульев и книг! Я ведь все равно не помню, как они стояли и лежали перед сном. В следующий раз надо отметить их положение, а вдруг я действительно реальные предметы астральным телом передвигаю! И все же: если эта фигура не мое тело, то, что же это такое? Астральное тело? Так это — я теперь! А это что, еще одно астральное тело, что ли? Но у человека должен быть только один астрал. Может, это эфирное тело, но оно, насколько я понимаю, полностью повторяет физическое и должно находиться в том же пространстве».

Решив, что все равно не сможет понять, кто же это лежит на кровати, Андрей подумал, что стоит подождать, поскольку все его попытки сдвинуть одеяло с лица, не увенчались успехом: мальчик просто не мог захватить ткань рукой. Тогда он решил дождаться, когда лежащий высунется из-под одеяла и покажет свое лицо. Андрей уселся рядом с кроватью и, как ему показалось, задремал.

«Интересно, — подумал Андрей, — а в астральном теле тоже спать можно? Но это же нонсенс».

Действительно, все, что он здесь наблюдал, плохо укладывалось в земную логику и носило печать своего, только ему присущего смысла, а все, что имело смысл в земном мире, теряло смысл здесь.

Вскоре его безрезультатное ожидание было прервано. Вдруг как-то неестественно быстро открылась дверь в комнату, и перед кроватью появилась та, кого он меньше всего ожидал здесь увидеть — его классная руководительница. Это как-то сразу показалось мальчику подозрительным, он вспомнил предупреждение Маркелова о том, что в астрале нельзя доверять внешнему виду, и под личиной твоего знакомого может скрываться кто угодно. А так как для него твои мысли — открытая книга, и форма подчинена, то он легко примет любой образ, который увидит в твоем сознании. Вспомнив все это, Андрей понял, что к учительнице это существо не имеет никакого отношения, и внутренне напрягся, ожидая любого подвоха, вплоть до нападения. Но нападения не произошло, и фантом классной наигранно строго и громко проговорил:

— Ты что это на полу ночью сидишь? Тебя что, из кровати выгнали? Ну-ка отдай мне ключ, тебе он все равно не нужен!

Сказано это было таким беспрекословным тоном, словно, не отдай Андрей ей какой-то ключ (он не имел представления, какой), и она разорвет его на куски. В какой-то момент Андрей не то что испугался, — учительница не выглядела пугающе, ее и в реальной жизни никто из учеников особенно не боялся, — но когда она требовала дневник или подойти к доске, все это механически исполнялось, и знай, Андрей, о каком ключе идет речь, он, несомненно, отдал бы его.

На всякий случай мальчик обшарил свою астральную одежду, но ничего похожего на карманы не обнаружил, взгляд его окинул пол, затем кровать, и тут на одеяле он увидел знакомый медальон из оникса с естественным рисунком, напоминающим морской пейзаж. Тот самый медальон, который ему подарила Аня в минуту расставания.

— Да-да, этот самый, — раздался за его спиной сердитый голос. — Отдай-ка его мне.

— Какой же это ключ! — мелькнуло в голове Андрея, и тут он вдруг понял, что нашел то, что давно искал, что этот медальон имеет какое-то большое значение для него, что это — действительно ключ от какой-то неведомой двери, и его задача — найти эту дверь. Но тогда, пусть попробует этот оборотень забрать пластинку, он даст ему достойный отпор! Сжав медальон в кулаке, и приготовившись к схватке, Андрей громко закричал:

— А ну, пошла отсюда! — И неожиданно лже классная, тут же потеряв весь свой воинственный вид, совершенно другим голосом пробормотала:

— Извините, я обозналась. — А затем бросилась к окну и вылетела наружу, словно сорока. Андрей побежал за ней, чтобы проследить путь, но за окном никого не было. Сначала мальчик хотел проследовать за учительницей, потом вдруг ему пришла в голову неожиданная мысль. Он подошел к книжному шкафу (вроде бы он ничем не отличался от своего реального прототипа) и начал разыскивать нужную книгу. К его удивлению, ни одной знакомой обложки он на полках не обнаружил и вообще не мог прочитать ни одного названия, словно бы это был какой-то незнакомый язык, к тому же, стоило ему подойти к шкафу, как освещение резко упало. Тем не менее, книга, которую он искал, нашлась на удивление быстро: руки сами потянулись в нужное место, и Андрей вытащил машинописный экземпляр «Розы мира» Даниила Андреева. В следующий момент Андрей задумался: а зачем, собственно, она ему нужна в астральном путешествии?

«Ну, как же! — сам себе ответил он. — Если будет происходить что-то непонятное, в ней я смогу найти объяснение».

Мальчик раскрыл книгу наудачу и попытался прочитать открывшийся ему текст, но буквы тут же начали сливаться, сама книга деформировалась, растеклась между пальцев и вскоре исчезла совсем, оставив впечатление, что астральное тело как бы впитало материю книги, и, несмотря на то, что она пропала, он должен ее кому-то передать.

Больше в комнате делать было нечего. Тело, лежащее под одеялом, так и не показало своего лица, медальон, который он зажал в кулаке, исчез, Андрей без труда добрался до окна, просочился через стекло и медленно опустился на пустырь перед домом, покрытый сухой травой и безлистыми пучками кустов.

Картина теперь была несколько иной, чем при его последнем спуске из окна. Пустырь перед домом оказался совсем маленьким, и его со всех сторон окружал редкий безлистый лес, каким он бывает в конце ноября в пасмурную бесснежную погоду. Кругом преобладали серые тона, от деревьев веяло какой-то вялой осенней тоской предсна и распутицы. В глубь леса вела узкая тропинка вдоль маленького ручейка, еле видимого среди пучков пожухлой травы, и выглядела она так, словно несколько дней шел дождь, но влага впиталась и не оставила после себя луж. Сама же дорожка превратилась в длинную ленту липкой чавкающей грязи, пройти по которой можно только в резиновых сапогах. Тем не менее, идти по тропинке оказалось достаточно легко, и о грязи напоминало только ощущение склизкости. Андрей шел, погруженный в ощущения позднеосеннего леса, ведомый ему самому не ясной целью, и мокрые ветки то и дело не больно хлестали его по лицу.

«Интересно, — думал Андрей, — а время года здесь произвольно меняется, или есть какие-то циклы? Месяц назад, насколько я помню, было лето в разгаре, а сейчас глубокая осень. Или это совсем другое место?»

Его однообразное путешествие среди то ли умершего, то ли заснувшего лиственного леса (ни одной елочки или сосны он не заметил), где не встречалось никакой живности, продолжалось довольно долго, и за все время ничто не нарушило стоявшей кругом тишины, и даже звуки шагов отсутствовали. Если бы Андрея попросили передать каким-то образом самую суть глубокой осени, то лучшей картины он бы не смог найти. Другое понятие, с которым он мог бы связать окружающий ландшафт, — это тихая спокойная печаль.

Однако все когда-нибудь кончается, закончился и этот печальный лес. Деревья еще больше поредели, и вскоре он оказался у невысокого холма, на котором также не было никакой растительности: его склон был усеян всевозможным хламом — рваной обувью, пришедшими в полную негодность предметами незамысловатого сельского быта и сгнившим тряпьем, словно бы этот холм навалили бульдозером посреди городской свалки, а затем присыпали землей. Вершина холма была плоской, наверх вели ступени и венчали его несколько темных покосившихся избушек. И тут у Андрея возникла уверенность, что он должен здесь разыскать какой-то дом, кому-то что-то передать и что-то разъяснить.

«Откуда такая уверенность? — мелькнуло в голове Андрея. — Словно из глубины памяти что-то поднимается, а до конца высветлится, не может».

Мальчик поднялся на вершину холма, там его взору открылась небольшая деревенька, состоящая из впритык расположившихся ветхих избушек, причем если в обычной деревне около каждой избы расположен приусадебный участок, то здесь таковые отсутствовали.

Словно бы разыскивая неведомо что, мальчик двинулся по проселочной дороге, разделявшей дома на два одинаковых ряда, всматриваясь в каждый, и ощущал, что это все не то. Довольно долго он бродил среди этих серых изб, не подававших никаких признаков жизни, как вдруг где-то на окраине странной деревни увидел домик, практически ничем не отличавшийся от остальных. Тем не менее, у Андрея возникла ясная уверенность, что именно сюда ему необходимо зайти, что он тут же и сделал. Войдя в покосившуюся дверь, мальчик очутился в темных сенях, поднялся по ступеням, оказавшимся почему-то земляными, и вошел в достаточно просторную, плохо освещенную горницу. Все здесь носило печать нищеты и затхлости, мебель была старой и полу развалившейся, рядом со столом у окна стоял пожилой наголо обритый человек в выцветшей телогрейке, и без особого интереса вопросительно смотрел на мальчика. Вид его очень напоминал одного из обитателей жестяного гаража, с которыми Андрей столкнулся во время своего первого астрального путешествия, но только глаза его не были такими тусклыми, в них светился ум и тихая, давно ставшая привычной тоска. Посмотрев в глаза незнакомца, Андрей неожиданно понял цель своего визита. Он шагнул к человеку и протянул ему «Розу мира», непонятно каким образом оказавшуюся в руке. Без всякого приветствия, так, словно бы продолжая прерванный разговор, Андрей сказал:

— Я к вам по поручению… — «По какому поручению?» — мелькнуло в голове. — Я должен передать вам книгу, написанную человеком, с которым вы сидели, и он обещал, что когда-нибудь, если книга увидит свет, обязательно даст вам ее прочитать. Но обещание не исполнил. Его звали Даниил Андреев.

В глазах у человека засветилось удивление. Он словно бы что-то пытался припомнить.

— Андреев, Андреев… — произнес человек. — Что-то припоминаю: это такой высокий, худой, с орлиным носом… Поэт, — вдруг окончательно припомнил человек. — Да, да, вспоминаю! — Лицо его изобразило непривычную радость. — Странно, почему я до сего момента этого не помнил.… А ведь, правда, я сидел. И Данька Андреев… Он странные стихи писал и нас еще обучал искусству стихосложения. Я с ним ближе других зэков сошелся, и он почему-то мне поверил и сказал, хоть это и было рискованно, что какую-то грандиозную книгу пишет о том, как мир устроен, и даже мне какие-то отрывки читал. Я мало что понял, но впечатление осталось сильнейшее.

Человек словно бы смаковал свое воспоминание и саму принципиальную возможность вспомнить какой-то эпизод из своей прошлой жизни.

— Правда, что потом было с ним — не знаю. Кажется, его выпустили раньше меня. А я после тюряги в свою деревню вернулся и запил… Его больше никогда не встречал и о нем ничего не слышал…

Человек замолчал. Было видно, что он дошел до какой-то черты своих воспоминаний, за которую его сознанию никак не удавалось переступить.

— Вот, видно от водки с головой что-то случилось, — каким-то извиняющимся тоном продолжил человек. — Помню, как из тюрьмы вышел, как в деревню свою вернулся, как пил, а дальше, словно все обрывается. Как здесь очутился, и что это за место, и что я здесь делаю, — никак не могу вспомнить. Вот водки здесь нет, — это точно. Вернее как: почти каждый день кто-то из соседей приглашает выпить, но почему-то, — наверное, память отшибло — я никак не могу нужного дома найти. Зайдешь, — а меня там не ждут. И магазина никак найти не удается. Что за деревня такая! А впрочем, может, оно и к лучшему… — Глаза его потускнели. — А ты что, его знакомый? Как он поживает, неужто его книгу напечатали? Насколько я помню, его за эти самые книги и посадили. И как он меня здесь нашел?

И тут Андрей, наконец, окончательно понял цель своего визита и чью волю выполняет.

— Как вам сказать… — начал он. — В вашем понимании он никак не поживает, и знакомым его я быть никак не могу, потому что был совсем маленьким, когда он умер. И книга его пока не издана, это астральный экземпляр.

— Так он умер? Ну, царство небесное! — с явным огорчением ответил человек, затем на лице его появилось недоумение. — Тогда как он мог передать тебе просьбу меня найти? Ты уже взрослый парень, сколько лет прошло с его смерти, если ты в то время совсем маленьким был. И потом, что это за астральная книга? Что-то в голове все путается. — Его лицо снова приняло равнодушное выражение. — Хотя я, честно говоря, сам не знаю, сколько здесь нахожусь, и до встречи с тобой мне не казалось это странным. И толком кто тут живет, я тоже не знаю: одни появляются, другие исчезают. Появляются какие-то военные, нескольких куда-то увозят, затем приходят другие — и приводят других. Меня пока не трогают.

— Не, нас пока не трогают, — раздался голос сзади Андрея, и только сейчас он заметил, что сзади него на печке примостились два человека, обритые наголо и одетые так же, как его собеседник, то есть типичные лагерные зэки, но оба помоложе. Казалось, они внимательно прислушиваются к их разговору.

— Здесь вообще много странных вещей происходит, — не обращая внимания на реплику, продолжал пожилой человек. — Я на это последнее время и внимания не обращаю. Может быть, поэтому у меня что-то в башке перевернулось. Например, когда ты появился, я вспомнил, что сидел в тюряге, Даньку Андреева вспомнил, а что было до этого, никак вспомнить не могу. И сколько лет я здесь живу, как я здесь очутился — тоже никак не припомню. Может, ты объяснишь? Ты вроде парень ученый.

— Даже не знаю, как вам сказать. Дело в том, что вы уже давно умерли, и этим все объясняется, — произнес Андрей давно заготовленную фразу.

— Подожди, подожди, — вид мужчины был несколько ошарашен. — Что значит умерли? А я тогда кто?

— Умерло ваше физическое тело. — «Достаточно ли понятно я объясняю?» — мелькнуло в голове Андрея. — А вы — это ваша душа… Вернее, ваше астральное тело, шельт, если быть точным, поскольку душа еще не освободилась от своих оболочек. И находитесь вы не на Земле, а в астральном мире.

— Выходит, попы правы, — мужчина, похоже, очень быстро свыкался с новой для него мыслью. Видимо, она объясняла все то, чему он не мог найти объяснения. — Я-то думал, что все это выдумки попов, думал, умереть — это раз и все. И что же теперь делать? — Он посмотрел на Андрея с тоской. — Как же теперь жить? Тьфу ты, что я говорю, я же теперь, выходит, и не живу!

— Эй, парень, — раздался голос с печки. — Что ты такое говоришь! Это выходит, что мы тоже… Того?

— Выходит, что так, — уже спокойно ответил Андрей.

— А тогда где же черти, где Сатана, где сковородки и котлы с грешниками? Мы ведь в той жизни много нагрешили, нам ведь, по всем законам, наверное, положено в Аду на сковородке жариться!

«Как им объяснить? — мучительно подумал Андрей. — У них ведь только два представления, либо что загробной жизни не существует, либо что она существует, но такой, как им рассказывали их неграмотные бабушки. Да, странное это дело проводить ликбез покойникам».

Конечно, вдаваться во все детали научной теологии было бессмысленно, тем более Андрей и не считал себя достаточно компетентным в этих вопросах.

— Кое-что из этого вам еще предстоит, — уклончиво ответил он. — Здесь вы находитесь временно, чтобы привыкнуть к новому состоянию. Это место что-то вроде первичного распределителя или карантина. Вроде бы и похоже на Землю, да не Земля. Истечет срок, — каждого переведут туда, куда он заслужил. Это не в моей компетенции, я здесь мимоходом.

— Послушай, парень, — вновь подал голос пожилой мужчина. — Выходит, и ты покойник? Как тебя угораздило? Такой молодой! И почему ты все это знаешь, если помер, а мы — нет?

— Да нет, мужики, я еще не помер, я тут путешествую, я астральный путешественник, — пояснил, как мог, Андрей. — Я йогой занимаюсь, — добавил он уже совсем не к месту.

— Заладил: астральный, астральный… Что за слово такое, никогда не слышал. Хотя нет, вроде Андреев что-то такое говорил. Ты объясни, как тебе живым сюда попасть удалось?

— Это удается не многим, — с некоторой напыщенностью произнес Андрей. — Как вам объяснить… это что-то вроде управления своими снами, хотя, конечно, не совсем так. Короче, мое тело на Земле спит, а я, то есть мое астральное тело, здесь путешествует. Эту способность позволяют развить специальные упражнения. А астральный мир состоит из той же материи, из которой состоят наши чувства, желания, ощущения. Точнее я не могу объяснить, — добавил Андрей, засомневавшись, что его поймут.

— Что-то я не припомню, чтобы сюда кто-нибудь во сне прилетал! — проворчал пожилой мужчина. — Ну, ладно, ты лучше объясни, что теперь нам делать?

— За этим я сюда и пришел, — ответил Андрей, он вновь почувствовал, что его пронизывают какие-то токи и слова начинают кем-то внушаться. — Я уже говорил, что исполняю волю Даниила Андреева, который находится в мире просветления, где царствует красота, мудрость и любовь, или в Раю, чтобы вам было понятнее. Его душа озабочена печальной участью ваших душ, но поскольку к себе он вас взять не может — таков закон посмертного воздаяния, то хочет помочь вашим душам хоть в чем-то. — Андрей положил на стол «Розу мира», которая вновь материализовалась с момента посещения странной избы, и сейчас светилась голубоватым светом.

— Это частица его души, его вдохновения, она поможет вам понять, как устроен мир, и что с вами произошло. Наверное, подошел срок перехода в следующий мир, мир воздаяния за вашу земную жизнь. Чтобы кара и отработка грехов была не столь тяжелой, он послал эту книгу, которую не смог дать вам почитать при жизни, но сейчас она должна просветлить ваши души и помочь побыстрее преодолеть нисходящие ряды посмертия. Понятнее я объяснить не могу, обо всем вы узнаете из этой книги.

Пожилой мужчина у стола и два зэка помоложе, свесившись с печки, как зачарованные глядели на диковинную книгу, на которой уже явственно проступали золотые буквы «Роза мира», и, казалось, забыли про Андрея. В этот момент мальчик понял, что свое задание выполнил, и, не прощаясь, незаметно покинул избу. Выходя, он опустил глаза вниз и только сейчас увидел, что на шее его висит уже знакомый нам медальон-пластинка, которая перевернулась противоположной стороной, и на ней, вместо надписи «Навна», Андрей прочел «астральный вестник».

Выйти из избы на этот раз оказалось не так просто, как он думал вначале, и как только за ним закрылась дверь в горницу, вместо сеней он очутился в длинном коридоре с тускло мерцающей дверью в конце.

Дальше повторились события, схожие с событиями в котельной пять лет назад, правда, теперь, пройдя несколько дверей, ему удалось гораздо быстрее выбраться наружу без посторонней помощи. Просто в какой-то момент он вспомнил о медальоне и положил на него руку. Тотчас же он почувствовал откуда-то извне идущую помощь, после чего следующая дверь коридора оказалась выходом.

Теперь окружающая картина выглядела совершенно иной, словно, блуждая по лабиринту, он переместился в иную часть астрального мира. Андрей оказался среди развалин большого города, будто бы уничтоженного бомбежкой. Его окружали разрушенные остовы больших домов, горы кирпича, обломки бетонных свай с торчащими ото всюду искореженными штырями стальной арматуры.

«Куда идти?» — мелькнула в голове растерянная мысль. Город казался настолько разрушенным, что ни шоссе, ни каких-либо дорожек под обломками не было видно. Андрей двинулся прочь от лабиринта, последняя дверь которого оказалась дверью бункера — единственного целого сооружения на всем обозримом пространстве. Поскольку никакие ориентиры на глаза не попадались, он выбрал путь, менее заваленный обломками домов, постоянно лавируя между нагромождениями. Сколько он блуждал среди гор кирпича и бетона, Андрей затруднился бы сказать, но тут его внимание привлекло что-то вроде памятника, выглядевшего на удивление целым, среди бетонного хаоса. Подойдя к сооружению, Андрей понял, что это не совсем памятник: на бетонном постаменте высотой метра в два был установлен грузовик-полуторка с деревянным кузовом, которые использовались во время войны. Грузовик выглядел совсем новеньким, а около постамента Андрей увидел нечто странное. Это был вросший в землю фаллической формы камень, утыканный прозрачными кристаллами, которые тускло поблескивали, словно под лучами невидимого солнца. Этот нелепый камень почему-то излучал покой и такую тихую светлую радость, что впервые за время астрального путешествия Андрей почувствовал, что освободился от какого-то томления, и уселся около камня под открытым небом. (Напомним, что за исключением тех эпизодов, когда мальчик заходил в помещение, его одолевала непреодолимая потребность все время идти вперед, и просто так усесться на землю было невозможно).

«Интересно, что меня в этом камне привлекает? — подумал он, глядя на камень чуть ли не с любовью, и поглаживая шероховатую верхушку. — Обычный гранит. А эти кристаллы, кажется, это горный хрусталь или раухтопаз, если не ошибаюсь. Странно, этот камень, — словно островок покоя среди безумия разрушения».

Он обратил внимание на то, что руки, лежащие на камне, хорошо фиксировались зрением и не меняли своей формы. Хорошо ощущалась шероховатость и температурная инертность камня, правда, при фиксации зрения, он словно бы увеличивался в размерах и взгляд начинал бесцельно блуждать по ненужным подробностям его фактуры, а кристаллы затевали игру формы, непонятным образом превращаясь в какие-то занятные фигурки, напоминающие детские игрушки — мишки, машинки, куколки.

— Дядя, ты что наши игрушки трогаешь? — вдруг услышал Андрей детский голосок у себя за спиной. «Я — дядя? — мелькнула в голове Андрея удивленная мысль. — А впрочем, кто знает, как я могу со стороны выглядеть, форма здесь меняется как угодно, вон с руками что происходит».

Андрей обернулся и увидел четырех детей: двух мальчиков лет десяти, девочку помладше и 4—5-летнего мальчика, причем мальчик и девочка выглядели как брат и сестра. Одеты они были по-летнему, старшие ребята в белых рубашках и хлопковых штанишках, девочка в пестром ситцевом платьице, а ее брат в майке и трусиках.

— Что вы здесь делаете? — спросил Андрей первое, что ему пришло в голову. Он внимательно оглядел незнакомцев и отметил, что выглядят они очень правдоподобно, и лица их не меняют форму при пристальном взгляде.

— Мы здесь уже давно, — ответила за всех девочка. — Нас с братом везли на машине за город к бабушке. А потом что-то произошло, я никак не могу вспомнить, что именно, и мы очутились здесь, среди этих развалин. Мы искали папу и маму, но их здесь нет. Потом мы нашли этот камень, он хороший, он нам разные вещи показывает, кушать дает и игрушки здесь можно взять. А потом мы встретили Сашу и Сережу, они тоже не знают, что произошло, и родителей не могут найти. Дядя, а что случилось? Война, что ли, началась? Почему этот город разрушен?

Так же, как в случае с зэками, Андрей сразу понял, что произошло и кто эти дети.

— Как тебя зовут? — обратился он к девочке.

— Лена, — вдруг произнес чей-то голос в его голове.

— Лена, — словно эхо ответила девочка.

— А тебя? — спросил он маленького мальчика, и точно так же имя «Алеша» прозвучало дважды, сначала в его сознании, затем из уст ребенка.

— Вам здесь нравится? — задал он новый вопрос, словно их ответ мог что-то объяснить.

— Нам здесь совсем не нравится, — снова ответила Лена. — Здесь никого нет, только мы и ребята, и везде развалины, и никак отсюда выйти нельзя — все время возвращаемся к этой машине и камню. Правда, камень хороший. Когда нас отсюда заберут к бабушке на дачу?

— Никогда вас на дачу уже не заберут! — грустно ответил Андрей. — Вернее, скоро заберут, но не на дачу. Вы умерли, в вашу машину попала бомба, и все погибли. Действительно, много лет назад была война, но сейчас на Земле она закончилась, но вы не на Земле, вы в астральном городе.

— А где мама с папой? — капризно спросила девочка, словно не понимая страшных слов Андрея. — Пусть нас отсюда заберут, нам здесь не нравится!

— Дядя, а что, мы тоже умерли? — перебил девочку старший мальчик, до которого, кажется, дошел смысл того, что сказал Андрей. — Я имею в виду меня и Серегу. Мы тоже ехали на этом грузовике. А потом сразу оказались здесь, и грузовик наш как памятник стоит, и развалины кругом, и дома не найти.

Было впечатление, что мысль о собственной смерти то ли не испугала детей, то ли не была до конца ими понята и воспринималась как какая-то новая игра. По крайней мере, ничего, кроме легкого удивления, в голосе мальчика Андрей не почувствовал.

— Вы все ехали на машине, и все погибли, — ответил он старшему мальчику. — Но это когда-то ждет каждого, и к этому нужно привыкнуть. Я сюда пришел для того, чтобы помочь вам уйти отсюда. Этот камень может не только кормить и давать игрушки. Смотрите!

Что им руководствовало, Андрей не смог бы объяснить, но почему-то четко знал, что надо делать, и знал, что для этого пришло время. Он снял с шеи медальон и прикоснулся им к одному из кристаллов.

— Это — ключ, — сказал он многозначительно, и не успел произнести эти слова, как кристалл трансформировался в женскую фигурку, затем она на глазах выросла и превратилась в молодую женщину с тревожным лицом.

— Мама! — закричали Алеша с Леной, и бросились к женщине, которая приняла их в свои объятья, правда, без излишней страсти, как вела бы на Земле себя женщина, через много лет нашедшая потерянных детей. В ее лице была печаль и отчужденность. Андрей с тревогой посмотрел на женщину.

— Правильно ли я поступил? — мелькнуло у него в голове.

— Все правильно! — ответила женщина на его мысли. — Я уже готова принять их, я все знаю и могу помочь им привыкнуть к новому миру. Там, где нахожусь сейчас я, гораздо лучше, чем здесь. Забираю их.

Она вошла в камень в обнимку с детьми и исчезла за его поверхностью. На какое-то мгновение Андрей увидел в кристалле вид какого-то дачного поселка, утопающего в зелени, и идущих по тропинке к нему женщину с двумя детьми. Затем картинка пропала, и кристалл исчез.

— А мы? — раздалось за спиной Андрея. — Мы тоже хотим, чтобы нас отсюда забрали!

Андрей прикоснулся медальоном к двум другим кристаллам, из камня возникли мужчина и женщина и так же забрали обоих ребят.

— Счастливого пути! — крикнул им вслед Андрей, но ответа уже не получил. — «Будет ли их путь счастливым? — подумал мальчик, покидая камень с кристаллами. — Надеюсь, что мир, куда их забрали родители, будет более радостным, чем этот. Ну ладно, им я помог, а мне-то самому как отсюда выбраться? Пора бы уже покинуть эти дурацкие развалины!»

Какое-то время он продолжал идти по разрушенному городу и вскоре подошел к чудом уцелевшей высокой арке, непонятно зачем высившейся между двумя полуразрушенными зданиями. За ней открывался вид на невысокие целые здания, правда, более детально это место рассмотреть не удалось, поскольку пространство за аркой было словно воздух над раскаленным шоссе и все предметы выглядели расплывчато.

«Рискну войти, — подумал Андрей. — Здесь, по крайней мере, что-то вроде выхода, а если арка превратится в тоннель, я уже знаю, как оттуда выбираться».

Но арка в тоннель не превратилась, и стоило ему пересечь этот подозрительный проем, как он очнулся около уже знакомых гаражей-сараев астрального города Нарова, но теперь он шел наоборот, не к домам квартала, а к пустырю, который уже пересекал ранее, когда вылетал из своего дома. Андрей без приключений миновал гаражи, пустырь, затем долго шел вдоль неглубокой длинной канавы, заросшей бурой растительностью, словно бы опять вернулось лето. Канава тянулась к одиноко стоящему в отдалении дому, и, хотя он не был похож на дом, в котором Андрей проживал на Земле, он почему-то твердо знал, что ему надо туда, и, подойдя к нему вплотную, мальчик, как по шоссе, стал подниматься по вертикальной стене, словно притяжение сейчас совершенно перестало действовать. Беспрепятственно он добрался до пятого этажа и, твердо зная, что это его окно (хотя в земном мире он жил на втором этаже), просочился через стекло в квартиру и обнаружил, что находится на своей кухне, а за кухонным столом сидит мама и нарезает хлеб.

«Интересно, это настоящая, или опять какой-то фантом?» — подумал Андрей. Выглядела мама очень натурально, и действия ее тоже были вполне естественными.

«А если настоящая, то увидит она меня или нет?» — снова подумал Андрей и, ни слова не говоря, уселся на свободный стул. Мама подняла голову, и на лице ее засветилась обычная улыбка.

— А, Андрюша, чего это ты так рано поднялся? Тебе же еще в школу рано! А я тут завтрак готовлю. — Зачем-то объяснила она свои действия.

— Мама, — загадочно произнес Андрей. — Ты во мне ничего не замечаешь?

— А что? — удивленно спросила мама.

— А то, что я сейчас в астральном теле нахожусь!

— В каком еще астральном…

— Ну, это что-то вроде привидения. Могу, например, через предметы проходить, — с гордостью произнес мальчик. — Смотри! — Он положил руку на тостер, надеясь, что рука его пройдет сквозь него, но, к его удивлению, этого не произошло. Рука встретила весьма ощутимую преграду. Затем он схватил буханку хлеба, но и через хлеб рука не смогла пройти.

— Ты чего делаешь? — Мама удивленно посмотрела на него.

— Не получилось, — сконфуженно сказал Андрей. — Тогда попробуем другое. Пойдем в комнату, я тебе свое физическое тело покажу.

Он встал со стула и вышел через открытую дверь в коридор, уверенный, что мама пойдет за ним. В коридоре вдруг стало темно, правда, он рассмотрел, что коридор стал гораздо длиннее, чем в земном мире, и вдоль стен расположено вместо двух около десяти дверей в комнаты. «Откуда у нас столько комнат взялось? — подумал Андрей. — Ага, значит, я все же в астральном мире нахожусь!»

Наудачу он подошел к одной из дверей и обернулся на маму. Та молча стояла сзади.

— Смотри, сейчас я сквозь стенку пройду, — сказал Андрей, почему-то забыв, что установил свое местонахождение, а значит, и мама не настоящая, и удивлять ее прохождением сквозь стену вроде бы бессмысленно. С этими словами он действительно легко прошел сквозь стенку и оказался в своей комнате рядом с кроватью. Андрей оглянулся на дверь: мамы в комнате не было, посмотрел на кровать, и тут впервые увидел свое собственное лицо, освещенное утренним светом (остальное тело было прикрыто одеялом). Это было действительно странно, и ощущение значительно отличалось от того, что мы видим в зеркале. Он знал, что это он, Андрей, но почему-то казалось, что это лицо совершенно чужого человека.

«Интересно, — подумал Андрей, уже совершенно забыв о маме, — а в астрале у меня такое же лицо или нет?»

Он подошел к зеркалу, висящему на стене, но вместо подростка 15 лет из зеркала на него глядел взрослый мужчина лет двадцати пяти, и в следующее мгновение зеркало словно бы засосало его, и он очнулся в реальном мире на своей кровати. Часы показывали пять утра, стояло солнечное утро. Чтобы развеять последние сомнения, Андрей заглянул в комнату мамы. (Мама была уже полгода в разводе с отцом и жила вдвоем с сыном) — нет, она спокойно спала, чуть похрапывая во сне.

«Значит, не настоящая, — с некоторым сожалением подумал Андрей. — Но тело мое на кровати, кажется, было настоящим. Интересно, а почему в зеркале я взрослым выглядел? Все это надо у Маркелова спросить».

На этом закончился его третий осознанный астральный выход.

За завтраком Андрей все же не удержался и спросил маму, не видела ли она сегодня ночью чего-нибудь необычного, не приснился ли он ей как-то особенно ярко, или что-нибудь в этом роде. Мама удивленно посмотрела на Андрея.

— Да нет, не снился, — сказала она. — По крайней мере, ничего такого не припоминаю. Не знаю, имеет ли это отношение к твоему вопросу, но мне сегодня под утро не спалось, последнее время меня часто бессонница мучает, и я часа в 4 вышла на кухню: почему-то очень есть захотела. Выпила чаю с бутербродом, а потом вдруг какая-то тревога за тебя одолела, и решила посмотреть, спокойно ли ты спишь. Помню, когда ты был совсем маленьким, я ночью часто к твоей кроватке подходила — одеяльце поправить, простынь подоткнуть. Трудно сказать, зачем я это делала, может, лишний раз хотела убедиться, что ты на месте и никуда не делся. Конечно, последние годы ничего подобного не было, а сегодня ночью, сама не знаю почему, захотела тебя проведать. Ну и в коридоре — там достаточно темно — на какое-то мгновение показалось, что кто-то на меня смотрит. Ты знаешь, иногда бывает такое ощущение в темноте, и даже что-то вроде тени привиделось. Но затем все прошло, я зашла в комнату, ты на месте, спокойно спишь, не раскрылся, и я после этого спать пошла. А чего это ты вдруг спросил?

— Да так, ерунда, — ответил Андрей. — Ты мне сегодня приснилась, правда, не помню, в связи с чем, ну и глупый вопрос в голове возник: а может, и я тебе приснился? Так, глупости, не обращай внимания, простое совпадение.

Говорить маме о том, что он видел ее утром за столом режущей хлеб, было рискованно, поскольку мама боялась всего необъяснимого, и это только привело бы к ненужной тревоге, что с ее сыном происходит что-то не то. Значит, все-таки какую-то часть реальных событий он видел, правда, потом он с ней говорил, а она отвечала, и вообще беседовала с ним, как с реальным человеком, и пошла за ним, когда он повел ее смотреть свое физическое тело. А в действительности она только почувствовала тревогу и ощутила на мгновение, что кто-то на нее смотрит, то есть никакого общения не было. И потом, он же после того, как вернулся в тело, ходил сам в ее комнату, и она в это время преспокойно спала, к тому же он посмотрел на часы — было около пяти, а мама сказала, что ходила его проведать около четырех, а контакт их длился всего пару минут — тоже неувязка со временем. Что же в действительности произошло? Андрей решил, что ломать голову все равно бесполезно, и отложил вопросы до встречи с Маркеловым.

Встреча произошла через два дня, Маркелов приехал из гастролей сильно загоревшим, и в его коллекции восточной экзотики появилось несколько новых статуэток, небольшой тамтам, напоминающий скорлупу кокосового ореха, и смычковый музыкальный инструмент всего с двумя струнами. Актер был как всегда приветлив, правда не выказал бурной радости по поводу встречи, которую так ждал Андрей, распираемый новой информацией — это был не его стиль. Налив мальчику какой-то чрезвычайно пахучий чай, он начал рассказывать.

— Ну вот, Андрюша, исполнилась моя давняя мечта: был на гастролях в Индии. Видел Таджмахал, Кхаджурахо, пещерные храмы. Святые места! Вот только бы жара послабее, да поменьше нищих и грязи, а валюты побольше. В общем, в чем-то я оказался разочарован. Провели меня на пару занятий в ашрам Махариши Махеш Йоги, я тебе давал его книгу по трансцендентальной медитации, так что видел великого гуру. Впечатление осталось, что это очень хитрый деловой человек с железной хваткой, который вовремя уловил моду Запада на восточные учения, и делает на этом отличный бизнес. Говорят, что на каждое занятие он приезжает на новом Роллс-Ройсе. Конечно, то, что он обучает тысячи и тысячи людей основам медитации — прекрасное дело, но ничего особенно нового я там не узнал. Вся публика очень экзальтированна и видит в своем гуру то, что хочет увидеть, все же неувязки в жизни Махариши с истинной духовностью объясняют тем, что он, дескать, свободен теперь от оков материи и может позволить себе все, что вздумается, не запятнавшись этим. Ну да ладно, я только лишний раз убедился, что за учителем не надо ехать на край света, и в больших сборищах, даже с самой возвышенной целью, нет ничего хорошего. Больше на эти семинары, даже если снова окажусь в Индии, не пойду.

Маркелов отхлебнул свой фирменный напиток из шиповника и мягко улыбнулся:

— Своего гуру я не встретил, видимо, до конца жизни так и останусь одиноким путником. Ты-то, как живешь? Что новенького, мы с тобой где-то около двух с половиной месяцев не виделись.

— Я тоже путешествовал, — с загадочным видом сказал Андрей и поведал Маркелову о двух своих последних астральных путешествиях.

— Очень любопытно, — промолвил актер, когда Андрей закончил свое длинное повествование. — Очень бурное астральное развитие, даже не знаю, что и сказать. Обычно каждая фаза продолжается по многу раз в течение многих месяцев и даже лет, когда каждый выход похож на предыдущий. Разница только в деталях, а тебя уже и через ловушки протащили, и какие-то фрагменты страдалищь показали, и астральных шпионов засылали, и даже астральную работу с душами умерших выполнять поручили. Очень любопытно, даже не ожидал, что у тебя все так быстро пойдет, у меня это происходило гораздо медленнее…

— Иван Саныч, — начал Андрей. — Насчет ловушек мы с вами раньше уже говорили, они, как я понимаю, могут быть самыми различными, и выпутываться из них приходится по-разному. Но вы сказали, что мне кто-то чего-то показывал и кого-то засылал. Кажется, я сам во все эти истории попадал, и никто, кроме меня, в этом виноват не был. Да и задания никто не давал, я вроде бы как сам…

— Ну, тут ты не прав, — спокойно ответил Маркелов. — Те или тот, кто организовал твои астральные путешествия, совершенно не обязан был перед тобой появляться и что-то объяснять. Эти сущности могут наблюдать за тобой, оставаясь невидимыми, и направлять твое астральное тело в те или другие места. Если хочешь, это что-то вроде эксперимента на местности или духовного экзамена. Тебя ставят в то или иное положение и смотрят, как ты из них выпутаешься, правда, в трудных ситуациях могут оказать помощь, но еще надо, чтобы ты сумел ею воспользоваться.

— Надо же, — усмехнулся Андрей. — Такое внимание ко мне, обычному человеку! И чем это я его заслужил?

— Ну, насколько ты обычный человек, ты пока сам судить не можешь, да, честно говоря, пока и я не знаю истинных масштабов твоей личности. Но, чтобы ты не очень возгордился, могу сказать, что в масштабах Земли таких, как ты, не так уж и мало. Правда, у Демиурга и главы земного античеловечества Гагтунгра достаточно сил и средств, чтобы отследить каждого на Земле, кто начинает подниматься над средним уровнем, как в плане добра, так и в плане зла, и проследить его индивидуальную судьбу. Осознанный выход в астрал — это что-то вроде звонка в ту или иную инстанцию, или можно сравнить это с феноменом паука и паутины. Только в отличие от аналогии с насекомыми, паутину сторожат два паука: один — хороший, который заинтересован в том, чтобы мягко помочь твоей душе как можно быстрее эволюционировать, переходя на все более высокие круги бытия; и другой, который заинтересован либо в том, чтобы выпить твои соки, либо присоединить к своему воинству. В любом случае обоих больше всего интересует та муха, которая попала в паутину, и тут у них начинается самая настоящая борьба за душу. Ну а мухи, которые пролетают мимо, им гораздо менее интересны — таковы законы бытия.

Как правило, человек, поднимающийся в своем духовном развитии над серой массой, не только испытывает поддержку Бога, но и проходит испытания и соблазны гораздо более сильные, чем середняк, который не особенно интересен ни Богу, ни дьяволу. И тут только от тебя зависит, какой путь ты выберешь — светлый или темный, и не всегда светлый путь выглядит более заманчивым. Скорее наоборот, поскольку и тот и другой — пути могущества, но силы, предлагаемые темными, даются для утешения собственной гордыни и (как кажется на первый взгляд) быстрого возвышения над окружающими — это путь черной магии, кажущейся вседозволенности и власти. Другой же, светлый путь, как раз требует отказа от удовлетворения личных амбиций, жертвенности и любви при всем том, что награда не всегда приходит при жизни. Как, кстати, и расплата за выбор темного пути, хотя посмертие там уготовано страшное. Ведь сам Иисус Христос после того, как удалился в пустыню и сорок дней постился, подвергался сильнейшим искушениям: дьявол предлагал ему самые фантастические земные блага и безграничную власть за самую малость — его бессмертную душу, которая, в случае согласия Христа на эту сделку, попала бы под демоническое влияние. В результате вместо самого лучшего из сынов человеческих планета бы узнала самого могущественного тирана, поскольку личная сила Христа была огромна, и не существовало бы на Земле препятствия, которого он не смог бы преодолеть. А что предлагал ему Божий путь? Путь пожизненного отказа от личных интересов? Путь гонений и страшной позорной казни на кресте под улюлюканье и издевательства толпы, которой он отдал всю свою безграничную любовь и целительский дар. И ради чего? Только для того, чтобы, принеся себя в жертву, немного просветлить карму человечества, а шеолы или страдалища преобразовать в чистилища, чтобы самый последний грешник имел шанс искупить посмертно свою вину и перейти на путь просветления. Сопоставимы ли условия выбора? И все же Иисус отвергает предложения дьявола, выбрав крестный путь. А какой выбор сделал бы ты?

Андрей смутился:

— Ну, я не знаю, даже страшно подумать об этом.

Маркелов усмехнулся:

— Не пугайся, в конце концов, какой бы ты способный ни был, масштабы твоей личности несопоставимы с масштабами личности Иисуса Христа, и твоя миссия на Земле гораздо скромнее. К тому же, выбрав путь света, совсем не обязательно идти на Голгофу, правда, и власть над миром тебе вряд ли будет предложена. И все же выбор надо будет сделать, хотя мини-выборы между светом и тьмой любой человек делает каждый день: поддаться или не поддаться гневу, лености, уступить или не уступить своим желаниям и амбициям. Но у человека, вступившего на путь осознанного духовного развития, выбор может быть достаточно мистериальным: к нему в действительности может явиться некий вестник иных миров (темных или светлых) и предложить альтернативу, и, возможно, не один раз, поскольку каждый человек, как бы он высоко ни забрался, имеет шанс свалиться. Как будет у тебя, я не знаю, просто хочу предупредить, что такой вариант возможен, но, повторяю, чем выше человек забрался и чем большей личной силой он обладает, тем больший интерес он представляет как для светлых, так и для темных. Личная сила определяется только количеством и не имеет знака, ее можно использовать как для светлых, так и для темных дел: огонь может спасти путника в мороз, а может сжечь жилище.

Маркелов замолчал, словно ждал, чтобы Андрей переварил услышанное.

— Иван Саныч, — заговорил Андрей после некоторого молчания. — Я все-таки хочу, чтобы вы разъяснили мне некоторые неясности, хотя в том мире, куда я уже несколько раз попадал, — все неясно. Вроде бы и похож на наш, а все-таки — совсем иной. Расскажите мне более подробно про ловушки.

— Астральный мир, — начал Маркелов, — вернее, группа астральных миров, — сколько их на самом деле, я затрудняюсь сказать, — требует постоянного изучения, причем далеко не все там можно понять разумом, поскольку твой земной разум формировался в условиях физического мира, и законы этого мира ему кажутся единственно реальными. Поэтому, когда этот разум попадает в иную реальность, с иными законами бытия, он пасует и отказывается их признавать. Ты-то еще путешествовал в мире более-менее сходном с земным, а есть куда более причудливые, где рациональному разуму вообще не за что уцепиться. И все же эти миры познаваемы, их можно изучать, и со временем они становятся все более и более понятными, но для этого нужно сделать очень много путешествий и привыкнуть к ним и их обитателям. Иногда на это уходит вся жизнь.

Я уж не говорю о средних и высших мирах просветления: ментальном, или огненном, кармическом, нирваническом и еще более высоких. До них при жизни добирались вообще единицы, и дать им какое-то адекватное описание почти невозможно. Куда удастся забраться тебе, я не знаю, но начал ты, хоть и довольно шустро, с самых ближайших, напоминающих наш земной или физический.

Не думай, что все мои объяснения надо принимать безоговорочно, как непреложную истину: на языке разума все это объяснить невозможно, прими их, как рациональную версию, осознать и расширять которую (а может, и отказаться от нее), предстоит тебе самому по мере накопления опыта, новых понятий и раскрытия в себе более высоких уровней разума, или сверхсознания. Поэтому, если будут возникать какие-то неувязки, — не обессудь.

Итак, начнем со следующего постулата: (здесь я буду говорить только об астральных мирах или сакуаллах, не касаясь более высоких). Система астральных миров подобна множеству отражений с физического мира, причем чем дальше от оригинала его отражение, тем оно сильнее искажено. В свою очередь, каждое отражение может давать вторичные квази-отражения, которые будут отступать от оригинала еще больше, подобно игре в испорченный телефон. Причем отражаются и искажаются не только образ этого мира, но и законы формы, времени и пространства, там господствующие. И наоборот: чем ближе отражение к физическому миру, тем оно более на него похоже. Принцип и характер этих изменений можно постичь, только пройдя через них в последовательности и охватив сверхсознанием всю грандиозную панораму в единую систему. Пока этого не произойдет хотя бы частично, все астральные путешествия будут казаться тебе не более чем причудливые, правда, очень живые и реальные сны, сколько бы рациональных объяснений я тебе ни давал. Когда же скрытый в тебе сверхразум начнет пробуждаться, возникнет феномен «сквозящих миров», и они начнут просвечиваться для тебя через защитную оболочку физического мира, воспринимаясь даже в дневном сознании.

Предвосхищая вопрос о том, видел ли ты свою маму реальной или нет, скажу: ты видел некое отражение реальной мамы, с возникшими искажениями пространства и времени в одном из астральных слоев. И если в физическом мире твоя мама просто почувствовала неясный зов, то в астральном слое ты разговаривал с ее отражением, пытался ей продемонстрировать какие-то фокусы и повел ее в свою комнату, к тому же со смещением во времени около часа, и в искаженном образе вашей квартиры. Сколько ты в коридоре, десять, что ли, дверей насчитал? А твое зависание в огромном помещении среди радостных световых конструкций с ощущением новогоднего праздника? Как тебе Голос это место назвал: «это истинное имя-форма воздуха»? Так, что ли? По-видимому, ты оказался в мире астральных ноуменов, где пребывают отражения каких-то физических объектов или стихий. Это некие тонкоматериальные категории, которые представляют собой тайную суть, или истинное (не словесное) имя этого объекта и какую-то его отраженную форму. Возможно, речь шла не просто о воздухе, но воздухе вокруг люстры, около которой ты позже вынырнул в физический мир. Ты, наверное, знаешь ощущение разлитого в воздухе праздника, это особенно хорошо ощущается в Новый год. Это не случайное выражение, чувство праздничности — энергия, которая в буквальном смысле разливается в воздухе. Возможно, ваша старинная люстра с хрустальными висюльками в комплексе с окружающим воздухом отражает в слой астральных ноуменов ту гамму форм и ощущений, которую ты испытал, и это спровоцировало твое возвращение в физический мир именно рядом с люстрой. Что-то, наверное, в этой люстре есть праздничное, новогоднее. И еще. Говоря об объекте и отражениях, надо смотреть глубже: не только объект обуславливает отражения, но и отражения обуславливают существование объекта и накладывают на него свои свойства. Поэтому наш физический мир такой, как мы его наблюдаем, — не сам по себе, а потому, что его таким сделали свойства, наложенные на него мириадами отражений. В конце концов, ведь и сам физический мир — это только отражение его на нашей зрительной сетчатке и других органах чувств. Какой он, с точки зрения абсолютной реальности или вещи в себе, никто не знает. А вернее, знают те, кто достиг полного просветления. Надеюсь, я не очень утомил тебя абстрактной философией? — закончил Маркелов, внимательно глядя на Андрея.

— Нет, нет, продолжайте, кажется, я что-то улавливаю! — пылко ответил мальчик.

— Тогда перейдем к твоему вопросу о ловушках, — продолжил актер, откинувшись на спинку кресла и рассматривая полузакрытыми глазами сложенные на груди пальцы. — Я уже сказал, что в этих ловушках, которые по совместительству могут оказаться и страдалищами, ты проходил что-то вроде теста на прочность и сообразительность. Это к тому же и некие испытательные макеты, где создаются разнообразные ситуации, необходимые для тренировки твоей души. На первый взгляд может показаться, что это дьявольские конструкции, и действительно, отчасти это так, они заставляют душу страдать, они могут напугать, а если ты не найдешь способа выбраться, то в физическом мире твое тело может никогда не проснуться: умереть или впасть в летаргию. К тому же через них темные способны засосать твое астральное тело в свои апартаменты. Нечто подобное произошло с тобой несколько лет назад, когда ты оказался в трапезной человека в черном плаще. Наверняка это был один из магистров темного воинства, но, к счастью, некие светлые силы не позволили завладеть ему твоей душой: по-видимому, сам магистр нарушил равновесие и превысил полномочия, не имея права на задуманное. Но получается вот что: черные, расставляя ловушки, сами того не желая, помогают душе развиваться, крепнуть в разных ситуациях и в конечном счете увеличивать ее личную силу, которая может быть использована для благих целей. Но так уж устроен мир: все сущее имеет как теневую, так и светлую стороны. Я не буду детально касаться лабиринтов, избы и всего остального — это явления одного порядка, и, как я сказал, кроме функции ловушек, имеют функцию страдалищ. Души, угодившие туда посмертно, просто не имеют сил оттуда вырваться, ты их видел: окровавленные лица, показавшиеся из куста. Некоторые ловушки могут быть чем-то вроде лифта в нижний астрал, пример: избушка, которая стала погружаться в землю, и если бы твоя душа была утяжелена, то никаким усилием воли не удалось бы ее поднять на поверхность. Ну, не будем здесь касаться деталей отбывания наказания в аду — об этом, если не считать Данте, совершенно потрясающе написал Даниил Андреев в поэме «У демонов возмездия». Когда-нибудь обязательно дам ее тебе прочитать. Еще вопросы есть?

— Есть, — отозвался Андрей. — Мне, например, непонятна история с домом моего раннего детства в Донецке: что там, в астрале, есть местность на любой случай жизни, для любого, кто туда попадет?

— Конечно — нет, — терпеливо продолжал объяснять Маркелов. — Я думал, ты уже это понял. Форма там не имеет устойчивости предметов физического мира, и материя там того же порядка, что и материя наших ощущений и чувств. Возможно, кто-то провел эксперимент, попытался заманить тебя внутрь фигуры из черных запятых, а в качестве приманки был выставлен двор и дом твоего детства. А может быть и сама эта зона астрала имеет свойство принимать форму самых ярких впечатлений. Ты читал повесть Лема «Солярис»? Ну, что-то вроде этого. Тебя пытались заманить в ловушку, но ты не попался, и, когда фигура рассыпалась, поддерживать обман стало бессмысленно, и двор вместе с домом твоего детства превратились в знакомые уже тебе кварталы Нарова. Если бы ты попал внутрь этой фигуры, последовало бы новое испытание, и тогда выпутаться было бы труднее, никто не знает, что тогда бы могло произойти. Но ты разрушил ловушку правильными действиями, не входя туда: просто забрал у нее энергию, возможно, и сам не понимая, что делаешь. Что еще непонятно?

— Иван Саныч, — спросил Андрей, по ходу разъяснений припоминая новые неясности. — Вы что-то говорили об астральных шпионах. Как я понял, это касалось фантома моей классной руководительницы. Что ей было надо? И потом, кто был этот детина у стены, который открыл мне дверь в комнату с нашим фамильным зеркалом?

— Попробую высказать тебе свои соображения, хотя, повторяю, это — всего лишь одна из версий, — ответил Маркелов. — Здесь ты имел дело не просто с ловушкой: некие силы, наверняка темные, имели конкретный интерес к твоему астральному медальону. Возможно, они хотели заполучить его, как предмет силы, а может, сам по себе, он им и не нужен, но этот медальон тебя от чего-то защищает, что им не нравится, а также, судя по тому, как эта дама его назвала, он служит ключом к различным астральным дверям. Ты ведь с помощью этого медальона соединил души детей с душами их родителей и помог им переместиться в более светлый мир. Может, он что-то вроде приемника, и через него ты получаешь советы и помощь светлых сил. В любом случае, интерес к этому талисману проявлен, и ты должен его тщательно оберегать. Ну а по поводу того, почему астральная сущность приняла образ классной руководительницы — тут, по-моему, все ясно: прочитала твои мысли и решила, что классная руководительница лучше всего сможет заставить тебя добровольно отдать медальон, поскольку силой забрать его они не могут. Последует нарушение Равновесия и неизбежное наказание. Поэтому, как только ты что-то заподозрил и дал отпор, фантом тут же ретировался. Теперь — по поводу детины. Тут ситуация менее ясна. Скорее всего, это был страж ворот, который решает, куда можно пускать астральных путешественников, куда нельзя. Почему-то он счел нужным пропустить тебя в вертикальный шурф. Возможно, тебе хотели продемонстрировать одно из страдалищ, где душа как бы теряет свои пространственно-временные координаты. Наверное, какие-то души подвержены именно такому наказанию, тебя же задержать там навсегда они не имели права и ограничились экскурсией, а также, как я понял, это был еще и тоннель в места других страдалищ.

— Иван Саныч, — снова заговорил Андрей. — Я вас сегодня замучил вопросами, но у меня накопилось столько неясностей! Почему я вдруг с душами умерших начал общаться, и даже, как мне кажется, помогать им? Я ведь ничего такого делать не собирался.

— Каждый человек на Земле, Андрюша, выполняет какую-то миссию, часто даже не понимая этого, и если его душа готова, то и миссию в астрале при жизни. — Задумчиво ответил актер. — И не всегда его дневное сознание догадывается об этом. Очевидно, ты получил задание от светлых сил и, насколько я понял, успешно с ним справился. То, что ты до сей поры об этом не догадывался, ни о чем не говорит: характер и задача задания была внушена твоему сверхсознанию, которое пока осознается тобою только в малой степени. Когда ты вышел в астрал, доступ к нему облегчился, и ты, сам того не понимая, начал действовать по его указанию. Дело в том, что многие души в посмертии находятся в замутненном состоянии, это связано и с условиями предшествующей жизни, и с уровнем развития души, поэтому многие из них даже не понимают, что умерли и находятся в другом мире. Ты с этим столкнулся. Твоя же душа частично пробуждена, в астрале ты сохраняешь достаточно ясное сознание и рациональный познающий ум, поэтому на тебя была возложена миссия объяснения. К тому же ты обладал достаточно большой личной силой, чтобы поделиться с умершими и помочь им переместиться в более высокие слои астрала. В одном случае ты соединил души детей с родителями, в другом — исполнил просьбу Даниила Андреева о помощи его сокамерникам. Лично его душа, находясь в мирах просветления, этого сделать не могла, ей был нужен посредник. Ну а задание и мыслеформу книги «Роза мира», как я уже говорил, твое сверхсознание получило от самой души Даниила Андреева, но осознал ты это только во время астрального выхода. Не сомневаюсь, что после контакта с книгой, вернее, ее энергией, души бывших зэков переместятся в более высокие, светлые слои астрала. Ну что, еще есть вопросы?

Андрей уже перестал удивляться легкости и логичности, с какой Маркелов объяснял ему самые запутанные вопросы. Мальчик ощущал радостную ясность, словно с плеч его свалился груз тягостных загадок.

— Да вроде бы все, — ответил он, пытаясь припомнить, какие вопросы у него возникали во время двух последних путешествий. — Как вы думаете, что меня ждет в дальнейшем?

— Об этом, Андрюша, я не могу сказать, — ответил Маркелов. — Пусть даже я о чем-то и догадываюсь, я не имею права навязывать свою схему. Это может исказить твой реальный путь, другое дело, как разъяснить тебе то, что уже произошло. Это твое духовное испытание, и справляться с возникающими проблемами должен ты сам. А пока занимайся йогой по намеченной нами программе, этот род духовной практики у тебя идет неплохо, но не исключено, что когда-нибудь ты перейдешь на другой путь. У меня почему-то в последнее время держится ощущение, что общаться нам осталось не так долго, и наши дороги должны разойтись. А впрочем, может быть, я и ошибаюсь, не переживай.

— Даже страшно об этом подумать, — взволнованно сказал Андрей. — Оказаться одному, среди этой неизвестности! Вы так хорошо все можете объяснить, успокоить. Если наше общение будет как-то зависеть от меня, то я все сделаю, чтобы оно никогда не прекращалось.

— Не зарекайся, — усмехнулся Маркелов. — Пути Господни неисповедимы. Может, у тебя появится новый учитель, для которого твой путь будет более органичным, может быть, твоим учителем станет Единственная…

— Моим учителем — какая-то девчонка, которая даже неизвестно где живет? Что-то в это трудно верится, — с сомнением проговорил Андрей.

Маркелов снова загадочно улыбнулся:

— Может, ты еще долго не встретишь ее на Земле, может твоим учителем будет ее душа, возможно, вы уже готовы к устойчивому контакту.

— Да, чуть было не забыл, — вдруг вспомнил Андрей. — Почему в астрале я увидел в зеркале свое отражение, как отражение взрослого мужчины?

— Твоя душа взрослеет, и меняется ее условный облик, — улыбнулся Маркелов. — Но остерегайся, если в своем лице, ты вдруг увидишь уродливые черты. Это будет свидетельством тому, что ты попал под влияние черных. Вспомни «Портрет Дориана Грея». Ну ладно, заговорились мы с тобой, завтра вставать рано.

На этом друзья расстались, и Андрей побрел домой, сильно расстроенный последним заявлением Маркелова.

Прошел месяц, и у Андрея произошел новый астральный выход. В ту ночь он заснул обычным сном, но проснулся под утро со знакомыми ощущениями жужжания во всем теле, правда, на этот раз оно не было столь неприятно, как раньше, и Андрей даже не отправился в ванну, чтобы избавиться от томления в ногах. Некоторое время он наблюдал ощущения своего тела, затем понял, что видит свою комнату, тьма которой только недавно стала рассеиваться утренней предрассветной мутью, причем видит с закрытыми глазами. Это было очень интересно, и Андрей начал забавляться новым явлением. Он обратил внимание, что видит не всю комнату, а только ее какие-то фрагменты, и не может по своему желанию увидеть тот или иной предмет. Перед его мысленным взором почему-то все время появлялось пианино (он уже много лет не занимался музыкой, но пианино осталось, как напоминание о былых мучениях), особенно его нижняя часть с педалями и закатившаяся под него авторучка. Мальчик вспомнил, что около полугода назад у него пропала ручка, и все его поиски не дали результатов, правда, под пианино он, кажется, не заглядывал. Затем он переместил внутренний взор в сторону окна и разглядел письменный стол с часами, правда, часы оказались не те, что стояли на столе в действительности. Вместо обычного будильника, он увидел старинные часы с маятником, и тикали они с гораздо большими интервалами, чем в обычном мире, а цвет циферблата на каждый «тик» становился то белым, то черным, и стрелки показывали то шесть, то полседьмого. Он попробовал рассмотреть другие части комнаты, но это почему-то не удавалось, все время появлялась либо нижняя часть пианино, либо часы с меняющимся циферблатом. Затем комната пропала, и перед внутренним взором пошли красочные картинки. Он увидел какой-то незнакомый дачный участок, одноэтажные и двухэтажные деревянные коттеджи утопали в цветах, и фруктовые деревья ломились от спелых яблок, груш, слив. И коттеджи с резными ставенками и петушками на крышах, и художественно изготовленные невысокие заборчики, и приусадебные участки с аккуратными грядочками, подстриженной травкой и плиточными дорожками были на диво приветливы и ухожены. Та часть дачного поселка, которую видел Андрей, вплотную примыкала к прекрасному сосновому бору с высоченными корабельными соснами, белым мхом и кустиками брусники. Вся картина была залита мягкими лучами невидимого солнца, и Андрею страшно захотелось там очутиться. В этот момент его сознание втянулось в невидимый тоннель, и через мгновение он очутился в том месте, которое только что стояло перед его мысленным взором.

Испытывая непередаваемый покой и радость, каких он никогда не испытывал во время своих предыдущих астральных путешествий, Андрей двинулся по дивному сосновому лесу.

«Как хорошо! — думал он. — Никогда подобных чувств не испытывал».

Немного побродив среди высоченных стволов, он уселся на ласковый белый мох рядом с рыжеватой сосной и стал поглаживать шероховатый толстенный ствол, затем ему захотелось убедиться в достоверности происходящего. Он начал рассматривать свои руки, лежащие на стволе — они выглядели на удивление устойчивыми, и не меняли формы, затем он, почему-то, решил проверить прочность дерева, обхватил его руками и начал сжимать. До какого-то момента руки его встречали устойчивую преграду, затем, когда он надавил сильнее, они стали входить внутрь древесины, словно она была выполнена из какого-то мягкого материала, то есть руки ощущали преграду, но преодолевали ее, и через какое-то мгновение соединились. В этот момент дерево надломилось, начало крениться, но когда Андрей испугался, что может быть покалечен упавшей сосной, и машинально крикнул: «Отдай свою энергию», — падающий ствол вдруг превратился в тень, и эта тень вытянулась по всей длине на земле, хотя никакого дерева, которое могло отбрасывать эту тень, уже не было. В этот момент Андрей ощутил мощный прилив сил и озорной радости от этого неожиданного могущества.

«Вот здорово, — подумал он, — такое огромное дерево голыми руками свалил! Ну-ка еще попробую».

Какое-то время он опустошал лесной участок, без разбора сваливая и превращая в тени окружающие сосны, затем, одумавшись и посмотрев на уничтоженный им уголок леса, то тут, то там усеянный странными тенями без объекта, вдруг устыдился своей бессмысленной удали.

«Ну вот, столько красивых деревьев погубил! — подумал Андрей. — Такое было благостное место, а теперь — одни тени на земле. И все же, какие силы передались! Такое чувство, что любое дело могу совершить. Надо будет этот способ восстановления сил запомнить, может, для дальнейших путешествий пригодится».

Испытывая небывалую бодрость, Андрей решил осмотреть дачный участок, чтобы снова испытать радость щедрого урожая, которую он частично испытал еще до выхода из тела. И тут выяснилось, что, собственно, никуда он пойти не может: земля схватила его ноги мертвой хваткой. Он опустил взор вниз и увидел, что никаких ног, да и всего тела нет, а под ним находится ствол дерева: Андрей понял, что превратился в огромную сосну.

Вся его удаль и самодовольство мгновенно испарилась, и он испытал неподдельный страх. Всюду на высоте его взора виднелись верхушки оставшихся сосен, а от его ствола во все стороны расходились тени только что погубленных им деревьев.

«Доигрался, — подумал Андрей, — сколько раз убеждался, что здесь надо быть осторожным, как бы красиво вокруг ни казалось. И что же теперь делать?»

Андрей огляделся вокруг. Трудно сказать, как именно он огляделся, поскольку ни головы, ни глаз у него не было, тем не менее, его взор свободно двигался по окружности. С одной стороны достаточно далеко простирались верхушки деревьев, затем — что-то вроде карьера, затем — снова лес, а может быть, большой сад, поскольку деревья были гораздо ниже и выглядели как-то окультурено. Еще дальше, где-то на горизонте виднелось что-то вроде огромной телевизионной башни непомерной высоты, поскольку даже простиравшиеся там горы выглядели гораздо ниже. С другой стороны шли уютные садовые участки, утопающие в зелени и цветах, а дальше — здания, сходные с православными церквями и мечетями (Андрей просто не знал, как выглядят храмы других религиозных конфессий), и заканчивалась вся эта панорама кварталами современного города.

Конец ознакомительного фрагмента.