Он был богом. Зарождение

Александр Блэйн, 2020

Книга является второй частью трилогии «Он был богом». Рассказ о молодом человеке, жизнь которого подошла к моменту, когда уже пора жениться, но непредвиденная смерть близкого человека кардинально меняет его планы и сталкивает его с потусторонним миром. Ему вместе со своими близкими людьми предстоит противостоять тяжелым испытаниям и принять или отвергнуть свою судьбу. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Начало

24:00. Понедельник

На часах было почти 24:00. Лунный свет наполнял слегка комнату, а летний ветер раздувал штору, которая своим краем то прикасалась к кровати, то отлетала обратно. В комнате не было слишком темно, но и светлой эту ночь назвать было сложно. Шторы сдерживали свет фонарей, а луна и так периодически скрывалась за облаками. Ещё не было очень поздно, но Себастьян предпочитал ложиться пораньше, чтобы поразмышлять о жизни или просто понежиться в кровати. Вот и в эту ночь он сделал так же, но на этот раз он не так размышлял, как более планировал. Ему уже 28, за плечами хорошая должность, превосходное жильё и заработанное имя, сделавшее ему отличную карьеру редактора. Но вот в личной жизни пошёл небольшой ступор, поскольку двигаться дальше ему было страшно, но и стоять на месте уже и возраст не позволял, да и чувства к девушке он испытывал настоящие и полностью искренние. Но страх перед взрослой жизнью, этим серьёзным шагом, знаменующим новый этап, когда нужно нести ещё больше ответственности, его донимал и уж никак не позволял возложить на себя всё это. В некоторой мере это является проявлением слабости, свойственной каждому мужчине в этом возрасте; и вот остаться ребёнком или стать взрослым — настало время выбрать и Себастьяну. Кольцо он уже купил, ещё неделю назад, а предложение сделать всё вот мешкает, то туды, то сюды, ни вправо, ни влево. Скрывается за тем, что момент всё неподходящий, но истинная причина таилась в самом обыденном страхе, от которого сложно было убежать. Себастьяну отчётливо виделась картина его свадьбы, семейной жизни, где он, прилежный семьянин, берёт на руки маленького сына. Как же прекрасно это было, но потом всё потускнело красками домашней рутины, скандалами, старостью и смертью, и он напрочь мысль о свадьбе отбрасывал, пытаясь ещё всему миру доказать, что молод и дерзок, но безмерное чувство любви к его темноволосой девушке всплывало отчётливым запахом её тела после столь изощрённых страданий, и он тут же таял опять при мысли об их женитьбе. Вот так сложно ему было.

Вдруг из другой комнаты прозвучал мобильник. Себастьян неохотно повернул голову и тяжело вздохнул. Желание идти к нему напрочь отсутствовало, но звонок посреди ночи ничего хорошего не сулит, поэтому пришлось вставать. Это был его брат, Марк.

— Привет, брат. Ты почему звонишь ночью? Что-то стряслось? — спросил он.

— Да, Себастьян. Нужна помощь, — сказал он.

— Говори, слушаю.

— Мы с Кариной в аварию попали, — сказал Марк.

— Как? — спросил Себастьян. — Что случилось?

— Да ничего страшного. Всё нормально. Никто не пострадал. Просто нас нужно забрать, поскольку машина не заводится.

— Дети с вами? — спросил Себастьян.

— Да, — лаконично ответил Марк.

— Ты меня, конечно, пугаешь, — сказал Себастьян и присел на стул. Комната заливалась мрачным лунным светом, а занавеска качалась на ветру.

— Да всё норм. Я же говорю. Живы и здоровы. Ты заберёшь нас?

— Да без проблем. Говори, где вы? Сейчас выеду.

— Ну, мы где-то на восточном шоссе. Точно не скажу. От города километров 30 ещё.

— Понятно. Скоро буду, — ответил Себастьян и потёр глаза, опухшие от бессонных часов, который он провёл в раздумьях.

Марк отключился, а Себастьяна и дальше назойливо одолевали мысли о семье. Они как та муха, которую ты пытаешься прогнать, но она и дальше жужжит, а поймать так и не получается. Осознание уже было, но и страх не покидал. И мысли эти переходили в эфирные видения перед глазами, которые он так же назойливо пытался прогнать, но чего уж греха таить: мысли об обнимающих его детях и поцелуях любимой, что вот готовит ему ужин, до безумия согревали душу и рассеивали любые возможные очаги страха моменты.

Себастьян оставил телефон на столе и пошёл в ванную за чистой одеждой.

Он неохотно, но с чувством долга и любви к брату натянул свои только что постиранные штаны, от которых ещё исходил аромат порошка и лёгкая влажность, такой же свитер и направился прямо к выходу, где захватил кожаную куртку. И не зря, поскольку на стоянке было по-летнему прохладно, а Себастьян жуть как не любил холод. Нет, это, конечно, не касается зимы. Этому времени года у него в сердце было совсем отдельное место, но вот летом или весной он его терпеть не мог, поскольку всегда считал, что это время, когда нужно наслаждаться теплом и просторной, лёгкой одеждой, а поскольку его даже противела мысль, чтобы носить бельё, то полюбить лёгкий ветер было сложно.

В охранном вагончике работал телевизор, а охранник спал, склонившись над столом, но сон его был чутким, поскольку когда Себастьян выезжал с парковки и уже собрался остановиться, чтобы поднять шлагбаум, то на удивление он даже не успел притормозить, как шлагбаум поднялся, ожидая, когда он уедет. Себастьян сидел в машине и зевал. Но спать нельзя. Всё же за рулём. Внутри было прохладно, и именно это не позволяло ему полностью уснуть. Он также включил своё любимое радио, но не для того, чтобы наслаждаться им, а как один из способов, чтобы продолжать держаться на плаву, а не уснуть.

Себастьян ехал по чистому городу и сам удивлялся, как, живя здесь, можно не наслаждаться этими прекрасными пейзажами ночного мегаполиса, ведь он постоянно в работе, нету времени не то что на какие-то простые человеческие радости, но и чтобы просто рассмотреть мельком место, где ты живёшь. Невероятно прелестный город. А сила, которой вокруг так всё благоухало, переполняла и Себастьяна. Конечно, его безмерное желание спать ни на миг не ушло, но тем не менее он хоть видел дорогу. Именно в этом городе из всех частиц Великой земли так и сочилось невероятное изобилие мощи. Себастьян это понимал, поэтому и выбрал его местом своей жизни, хотя многие легко могли пресытиться сполна и убежать, но это далеко не про него. Казалось, будто он и сам излучает такую же силу, поэтому и сроднился с городом. «Невероятно прелестный город», — опять проскользнула у него мысль. Он весь сиял. Столица горела. Мегаполис был покрыт ночными огнями. Каждое здание, каждая улица — всё освещалось. Даже в самой глуби ночи он продолжал бурлить в пучине страсти, выплёскивая всех, давая им новую силу, новую веру на будущее. Он обожал это место. Обожал каждой фиброй своей души. Можно сказать, что чувствовал, что этот город его. Себастьян торопился, но и тоже пытался ехать в своё удовольствие, рассматривая каждую попавшую в поле зрения прелесть своим восхищённым взглядом. Так было, пока он не выехал на шоссе, а там вжал педаль, на спидометре скакнуло до 200. Желания останавливаться не было совсем. Но едва уловимый силуэт Марка впереди заставил нажать Себастьяна на тормоз.

— Ну ты и прёшь. Я уже волноваться начал, что ты решил оставить нас.

— Ну да, конечно. Решил бросить тебя, — произнёс Себастьян, закрывая дверь машины. На улице было прохладно. Даже курточка не помогала Себастьяну согреться.

На лицах скользнула обоюдная улыбка, затем Марк по-братски обнял Себастьяна.

Рядом с Марком никого не было, а за спиной, вдали от трассы виднелась его машина, целая, не разбитая.

— Карина с детьми в машине? — спросил Себастьян.

— Ага, — ответил Марк.

— Ну иди их забирай. Пусть пересаживаются ко мне. Поедем ко мне, чтобы не кататься всю ночь.

— Хорошо, только что с машиной?

— Можно позвонить, чтобы он забрал.

— Идёт, — сказал Марк с нотами безысходности в голосе и пошёл за Кариной.

Пока они возвращались, Себастьян успел немного подостыть. Его руки дрожали, а по спине проходил лёгкий холодок, от которого нельзя было избавиться. Его соблазняла мысль сесть в машину, но там однозначно одолел бы сон. Может, он бы и не уснул, но зевота бы появилась и растерянность, которая недопустима, когда с тобой другие люди. Да ещё и ночью. Ему также льстило, что в этот момент брат его набрал. Конечно, они семья, и кому же ещё звонить посреди ночи за помощью, но всё же Себастьяну это было приятно.

— Привет, Карин, — проронил Себастьян в её сторону.

— Привет, — ответила она и без лишних слов сразу же села с детьми на заднее сиденье.

Ребята выглядели сонными, усталыми и полностью лишёнными любых сил. Марк же уместился рядом с Себастьяном.

Себастьян сидел и смотрел в окно. На улице стояло раннее утро. Солнце выглядывало из-за облаков, мимо пролетали птицы. Марк рядом пристёгивался, а Карина уснула, держа детей на коленях.

Себастьян взял телефон и набрал Денни, но ответа спустя три звонка так и не последовало, поэтому он повернул ключ, и они поехали, и в этот же момент зазвонил телефон.

— Алло, — ответил Себастьян.

— Себастьян, ты звонил?

— Денни, привет. Извини, что так рано. Неотложка просто.

— Чё случилось? Говори давай, — торопился он.

— Марк в аварию попал. Нужно машину забрать.

— Понятно, — ответил он, — как он сам?

— Да нормально, вот возле меня, — сказал Себастьян, посмотрев на Марка. — Карина с детьми тоже здесь.

— Они вместе все были, что ли? — удивлённо спросил Денни.

— Типа того.

— Пиздец, — сказал он. — А вы эвакуатор не вызывали? — спросил Денни.

— Блядь, чувак, — ответил Себастьян.

— Понятно, — оборвал он. — Забей. Вы где стоите?

— Восточное шоссе, где-то 30 км от города. Нам подождать, пока приедут? Ключи отдать, типа того.

— Нет, не обязательно. У меня есть ключи.

— В смысле? — удивлённо спросил он.

— В смысле, блядь, вы мне сами месяц назад ключи от своих машин оставили. Типа, чтобы на крайняк были.

— Блядь, — сказал Себастьян, потерев голову, — вспомнил. Норм всё.

— Ну вот. Ладно. Машину скоро заберут. Марку с Кариной от меня привет.

— Хорошо. Тебе тоже вот Марк машет. Спасибо за помощь.

— Да ладно, успокойся.

— Но всё ж, — не успел Себастьян ответить, как Денни уже отключился.

Марк смотрел в окно, полностью погружённый в свои мысли. Себастьян вдруг захотел заговорить, но потом решил отложить это на попозже. Вид брата внушал надежды на продолжительную беседу.

08:15. Утро. По пути на работу

Себастьян весь сонный и злой от недоспанных часов, но вынужденный ехать на свою работу, смиренно направился в офис. Желание там быть у него напрочь отсутствовало, да и столь продолжительная дорога без минуты сна лишила его любого желания появляться на работе. Утомлённый от всех событий, побитый, словно рак, Себастьян сидел за рулём, крепко его сжимая. Казалось, он намертво вцепился, словно держался за последний дюйм своей жизни, который вот-вот его покинет. Себастьян не думал, не хотел ничего, только сна, который же и сам ему виделся столь далёким, что это более походило на несбыточный мираж. Это чувство, что ты проваливаешься в яму, всплывало у него мимолётными припадками, когда он сидел за рулём. Казалось, он сейчас уснёт, но инстинкт самосохранения, конечно, давал о себе знать и без лишних разбирательств сразу же подымал его, а в голове всплывали милые образы его девушки, приятный запах её волос и томный, возбуждающий взгляд. Он же и спасал его. О, как же Себастьян любил эти глаза. Кокетливые, зелёные, томные и хитрые, словно у лисы о с ярким огоньком, что зажигает всё вокруг. Пожалуй, это и было той изюминкой, за которую он безмерно был влюблён и без робости возжелал их, когда она постала перед ним впервые, но и сейчас каждый раз для него, как первый. Это единственное, почему он, столь изнеможенный, злой до беспамятства, всё так же размеренно, по своей полосе, при скорости 60 км/ч, ехал на работу, вдыхая из открытого окна запахи уличной еды, а не остался дома нежиться в тёплой кровати, хотя его должность и позволяла это сделать без лишних затруднений. Работал же он главным редактором одного из столичных журналов. Нельзя сказать, что для Себастьяна работа была смыслом всей его жизни, так же, как и тяжело будет утвердить его любовь к ней. Скорее он просто как начал, так и продолжил, поскольку это просто пошло. Да этого более его девушка хотела даже, чем он, а её отец уж ему и смог помочь, хотя позже стало понятно, что и без его помощи он и сам смог бы рано или поздно там быть. Задатки у него пестрели просто потрясающие, поэтому и не было причины останавливаться. Но вот праздный образ жизни, что, само собой, являлся прямым дополнением к этой работе, ему явно пришёлся по душе. Постоянные вечеринки, что уносили всех в забвение, молодые девушки, только что поступившие в университет, одаривали потенциальных завидных женихов, среди которых Себастьян числился в том числе, кокетливым взглядом, которого он удостаивался так же часто, как и обыденного приёма пищи. У Себастьяна была девушка, и конечно же, он её безумно любил. Грех утверждать обратное, но вот устоять перед красивой плотью ему иногда было сложно, хоть каждый раз, когда дело доходило до постельных утех, Себастьян не мог. Не получалось у него, вот и всё. Перед глазами, как наяву, появлялась чётко видна постать его девушки, словно только руку поднять, и он к ней прикоснётся, поэтому Себастьян мило увиливал, находя разносторонние причины для отказа, хотя иногда они и выглядели безумными, но всегда безупречно срабатывали. А если уж так случалось, что девушка своим видом его просто сводила с ума, и дай ему только снять штаны и всё мигом получится, то он пытался к таким не приближаться, зная свою слабину. Ложь будет, если сказать, что Себастьян так всегда и прятался, убегал. Конечно, были случаи, что он собственнолично курировал таких девушек, но вот дело никогда до постели не доходило. То ли он, будучи уже на грани соблазна, осознавал всё и брал себя в руки, то ли ему просто везло избегать этого, но второй вариант выглядит бредовым в его-то профессии. Что ещё раз доказывает, как сильно Себастьян Сабину любил. Остальные развлечения, а их уж было несметное количество, что так и не вспомнишь, Себастьян обожал и полностью предавался бесконечному наслаждению с ними, что конца так и не было видно, как бы сильно ни присматривался, но увидеть его возможности не предвиделось даже сквозь бинокль. Не менее Себастьян любил наркотики, при этом обычно это был не какой-то там гашиш или марихуана, а что-то очень специфическое и сильное. Обычно это были галлюциногенные препараты: мескалин, метамфетамин, экстази. Казалось, что таким образом он пытался скрыться от окружающего мира, убежать от него или просто отдохнуть хоть на минуту. Конечно, довольствоваться приходилось мимолётным результатом, но даже ему он был благодарен. Многие волновались, что рано или поздно Себастьян пристрастится к ним, но этого так и не случилось ни разу, как будто грань отчётливо была видна и он понимал последствия, если её переступить. Его больше озадачивала не собственная участь, здесь всё было просто, но тревожили чувства близких людей, ведь они — всё, ради чего стоит жить, хотя он и от них пытался скрыться вот таким способом. Именно поэтому его глаза, зелёные, прижмурливые немного, но большие, излучали одиночество, хотя Себастьян и был окружён людьми, что безмерно любили его и готовы были умереть.

Себастьян подъехал к офису и попытался припарковаться напротив, на своё постоянное место, рядом с которым всегда стоят две машины, Максима, его друга, и уже нам немного известной его девушки Сабины, но, подъезжая, ему так и не посчастливилось оставить там машину. Кто-то уже успел это сделать до него. Но как, ведь место всегда его и всем прекрасно это известно, но не в этот раз. Это привело Себастьяна в бешенство, ведь мало того, что он и так не спал, так ещё и места заняты. Терпение лопалось, а рука дрожала, постукивая по рулю, вот только глаза всё так же безмолвно, пусто смотрели изо окна. Наверное, если бы он не был столь сонным, то сейчас всё бы вокруг летало, а взгляд был не исступлённым, но безумным. Немного спустя, постояв вот так на месте, Себастьян пока не отчётливо, но заметил, что место немного отличается от его собственного, а приглядевшись, так и вообще понял, что заехал на парковку с другой стороны, а по бокам не машины его друга и девушки, а просто какие-то другие автомобили. Ему отлегло, хотя стало понятно, что нужно отдохнуть, да и вообще он удивился, как доехал сюда и не попал в аварию. Себастьян развернулся и, уже спокойно припарковав машину на своём свободном месте, выдохнул и пошёл к офису.

— Здравствуй, Себастьян, — услышал Себастьян за спиной. Он повернулся.

Это был его начальник Дмитрий Сергеевич. Мужчина небольшого роста, худощавый, с седыми волосами, зачёсанными назад, и с глубоко посаженными карими глазами. Если бы не его острый взгляд, то сойти за владельца столь крупного предприятия у него бы не получилось, хотя одежда на нём, конечно, соответствовала должности, поскольку повседневными нарядами обычно были костюмы от Александра Амоса и Энцо Д`Орси, но он был столь не примечательным, что даже с учётом такой одежды скорее мог быть принят за обычного, прохожего работягу, которому по случайности перепала возможность испробовать дорогую одежду, и он тут же с охапкой её надел.

— Опоздал немного, — упрекнул он Себастьяна.

— Марк в аварию ночью попал, — рявкнул Себастьян и собрался дальше идти.

Начальника Себастьян своего любил, уважал, принимал его как второго отца, поэтому и имел свойство иногда так с ним говорить. Ему это сходило с рук, но только при условии, что кроме них никто этот стиль общения не слышал. Да и обычно манера разговора всё же была вежливая, но вот последние события так сказались.

Он замолчал и снисходительно посмотрел на Себастьяна.

— Понятно, а что случилось-то хоть, поделишься?

— Ночью домой возвращался с семьёй и вылетел с трассы.

— Обошлось хоть? — спросил он.

— Да, нормально. Отвёз их к себе. Живы-здоровы. Всё нормально, Дмитрий Сергеевич, — сказал Себастьян, одарив начальника своей родственной улыбкой, и они пошли к лифту.

Уже в лифте Дмитрий Сергеевич бросил на Себастьяна потупивший взгляд секунд на 5, будто пытался понять: верить или не верить. Взгляд был исступлённым, острым, замершим на одной точке. Себастьяна это смущало. Эти пять секунд длились совсем не 5 секунд, а минуты три, пока лифт не остановился, и Дмитрий Сергеевич развернулся к выходу, не промолвив ни слова. Себастьян вышел и направился в свой кабинет, в параллельном направлении пошёл и Дмитрий Сергеевич. Через пару секунд из другого конца помещения Себастьян услышал крик:

— Леонов, доклад мне на стол.

— Хорошо, Дмитрий Сергеевич, — крикнул в ответ Себастьян.

Себастьян понимал прекрасно, что это просто показательный жест, несущий демонстративный характер подчинённым, хотя и столь лишний, поскольку о их панибратстве и так было всем известно, но для подтверждения авторитета это было нужно.

— Здравствуйте, Себастьян Дмитриевич, — кто-то сказал из мимо проходящих.

— Товарищ Леонов, здравствуйте, — сказала мимо проходящая женщина, которую Себастьян жадно поедал своим взглядом.

Она не была столь прекрасной, как многие щеголяющие по их офису, но вот та изюминка, что он так ненасытно выискивал в каждой женщине, — утончённость, прекрасно сочетающаяся с силой и интеллектом, манила его. Это то, из-за чего его девушка и смогла пленить его. Её чуткое чувство прекрасного, великого смогло отозваться эхом только в его любви, и, взглянув вслед этой девушке, Себастьян вмиг опомнился, что она и близко не ровня Сабине, хоть и тоже прекрасна.

— Добрый день, Себастьян, — услышал он уже возле офиса. Хоть приветствие и было субординацией, но взгляд её не был прикован к Себастьяну. Её большие, выразительные голубые глаза в быстром темпе бегали по монитору, который отражался в её зрачках, а длинными ногтями она ритмично постукивала по столу. Себастьян лишь смог услышать фамильярное приветствие, на которое даже толком не обратил внимание, а вошёл в кабинет.

— Материал на столе. Я уже отобрала пару вариантов, а дальше решайте вы.

Себастьян хмыкнул благодарственно, дёрнул ручку от дверей кабинета и зашёл вовнутрь.

08:15. Утро. У Себастьяна дома

Марк с Кариной нежились в кровати, и даже мысль их не посещала просыпаться. Для этого не имелось ни одной предпосылки. Предыдущая ночь полностью выбила их из колеи. Окна были завешены тёмными шторами, поэтому свет в комнату еле поступал, а хорошая звукоизоляция лишала доступа любого постороннего звука. Конечно, тёплое дыхание друг друга они слышали, но то нисколько их не будило, а казалось, что напротив — чем сильнее они дышат в объятиях, тем лучше спится. Можно ли это окрестить последствием сильной любви или привязанности — непонятно, но это был умиротворённый сон, наполненный чудесными картинами. В другой комнате в точности такому же сну предавались и их дети, но, в отличие от родителей, они спали раздельно, да и свет в комнату тоже поступал, что время от времени заставляло их поочерёдно просыпаться и переворачиваться на разные стороны.

Утро не предвещало никаких сюрпризов, и сейчас им представилась возможность немного отдохнуть без единой мысли о настоящем после и так тяжёлых событий. Они бы и не просыпались, но вот только внезапно начавшиеся ремонтные работы соседей сверху рывком, словно обезумевших, подняли моментально как Марка с Кариной, так и детей, что сна им больше не видать. Как же не хотелось вставать детям, но, даже положив подушку на голову, уснуть не получалось.

Марк был зол. Всё его безмятежное спокойствие, что охранялось глубоким сном, моментально растворилось в воздухе, словно и след простыл. Лицо застыло в злобе, а глубокие глаза потускнели от усталости. Какой же это был донимающий звук. Даже с учётом хорошей звукоизоляции избежать этого им не удалось.

— Пиздец, — сказал Марк с явной злостью.

Это хорошо можно было заметить по сжатым губам. Именно по ним прочесть его чувства было всегда проще простого. У кого-то — это глаза, у кого-то — руки, а у Марка — губы. Впрочем, как и у Себастьяна. Выглядело это довольно жутковато, но родных даже забавляло, а порой за это ему можно было получить и шутливую оплеуху, но не обидную, а такую, что обычно дают близкие, как бы невзначай.

— Успокойся, — ответила Карина ещё сонным, хриплым голосом. Хоть и говорила она уверенно, но в том же взгляде читались совсем противоречивые мысли.

И тем не менее она, держа себя в руках, грациозно накинула рубашку, что покрыла её оголённые бедра, и отправилась на кухню. Истинный же её настрой можно было уловить лишь по пальцам, слегка постукивающим своё ещё непокрытое бедро. И Марк тут же успокоился. Стоило ей только промолвить эти слова, как они оказали на него гипнотический эффект, и что бы это ни были за слова, влияние на мужа они имели безукоризненное, хоть и сама она безумно была раздражена, но умение себя держать в руках не выдавало этого. Незнакомый человек в жизни бы не подумал, что что-то с ней не так.

Марк стоял и смотрел в окно, пытаясь абстрагироваться от этого шума, который всё сильнее отдавался глухим, длинным эхом в его ушах. В комнате было нереально это сделать, поэтому он последовал на кухню за Кариной. Карина же стояла у плиты и тонкими ломтиками нарезала рыбу на бутерброды. Здесь было лучше. Кипение чайника, звук стреляющего масла и болтовня за столом сыновей, что только что сами проснулись, немного его отвлекли, хотя и ремонт ещё не прекратился и был далёк от завершения. На кухне стоял лёгкий запах гари, хотя вытяжка и работала на всю мощность, но всё же Марк, ощущая горечь от неё в горле, решил открыть окно. Он повернул ручку вверх, и оно опустилось. В комнату вошёл свежий утренний воздух, а с улицы доносился рёв улиц. По сторонам стояли такие же два высоких здания. На крыше одного из них красовался целый деревянный сад, а на другом — молодой юноша, что стоял на краю здания. Он был один, вокруг никого. Стоял ли он просто, любуясь пейзажами, или намеревался прыгнуть, Марк не ведал, но дальше словно прикованный продолжал смотреть, что будет, хотя помощь оказать и стоило бы, ну или просто предупредить полицию, но человеческое любопытство, обычное любопытство брало верх. Марк замер, без лишних движений, он и дальше наблюдал за юношей. Это был красивый, статный молодой человек. Марку он сразу показался знакомым, словно где-то прежде его видел, знал его. Юноша ещё ближе ступил на край здания, поднял руки вверх.

— Стой, — закричал Марк, но тот не услышал.

Марк открыл окно, чтобы крикнуть громче, но за секунду сгустились огромные чёрные тучи, которые затянули всё небо и покрыли собой весь ЖК. Единственный раз такие тучи Марк мог наблюдать давно в детстве, когда они семьёй ездили в Таиланд, а там тогда пронеслась буря.

— Карина, — крикнул Марк своей жене, но никто не отозвался.

Он развернулся, но ни детей, ни жены в квартире не было. Бросаться на поиски их в доме или спасать парня — он растерялся, но побежал по комнатам, кроме ванной, которую он не смог открыть. Тучи сгущались.

— Карина, открой. Это не смешно.

— Поздно, — прозвучало за спиной Марка. Он повернулся.

Перед ним стоял тот же юноша.

— Себастьян? — удивлённо спросил он.

…

— Папа, проснись, — продолжал стучать Никита отца, а Марк и дальше спал, без малейшего желания просыпаться. Он видел сына, чувствовал его толчки, но вставать не хотелось вообще, как бы сильно тот ни стучал.

— Пап, серьёзно, вставай. Мама зовёт, — более взросло, или как он хотел казаться, будил Марка старший сын.

Хоть и разница в возрасте у детей всего лишь год, но здесь по сроку он обязан так говорить, а как уж ему это льстило — самоутвердиться за счёт младшего брата… Любил он его, конечно, безмерно. Это понятно, но вот такие братские моменты всегда имели место быть. Но и это не влияло на Марка, поэтому дети развернулись, и уже потом пришла Карина. Она входила уверенным, сильным шагом, по которому точно можно было прочесть, кто главный в семье. Открыла шторы, окна, и весь уличный хаос вместе с ярким утренним солнцем осветили вмиг комнату. Не помогло и одеяло с подушкой, которые тут же оказались на полу, спрятаться Марку ото всех и предаться сну.

— Встаёшь? — спросила Карина.

— Встаю, — злобно ответил Марк.

Его глаза ещё были пухлые, а волосы взъерошены, и тем не менее, как бы ни было это неприятно, но Карина прильнула к его губам в страстном поцелуе. Она любила его, безмерно и безвозмездно, искренне, со всеми вытекающими минусами и плюсами, которые уже годами настигают их семью.

…

10:00. На работе Себастьяна

Себастьяну сложно было вклиниться в рабочий процесс с учётом невероятной усталости и тянущей боли в висках, которая всё сильнее отдавалась при дневном свете. К счастью, она ещё не сильно о себе заявила, но если упустить этот момент, то вскоре ему станет сложно работать, поэтому он разместился на диване, свернувшись калачиком.

…

— Он у себя? — спросила Сабина, подойдя к Кате.

Это была молодая, стройная девушка, 25 лет, с пышными бёдрами, но не столь большой грудью, хотя именно такой размер и приходится большинству мужчин по вкусу: упругая, выпуклая, но не настолько велика, чтобы не знать, как с ней обходиться. Она не была и ростом слишком высокая, а это её формам придавало куда более привлекательный вид, что будоражило мужчин и заставляло её хотеть. Прямые чёрные волосы и выпрямленная осанка говорили о строгом, сдержанном характере, а широкий шаг, как она обычно шла, и глубокие зелёные глаза — о мечтательной, эмоциональной натуре. Скажем так, она в себя вмещала все стороны, столь необходимые Себастьяну в спутнице. Именно так он всегда себе представлял свою будущую жену: сильную, уверенную в себе женщину, которая могла дать прикурить любому мужчине.

— Да, проходите, — скромно ответила Катя.

…

Распахнулась дверь. Себастьян всё так же лежал, не шевелился. Пока он не уснул и, если бы никто не вошёл, то спустя пару минут точно бы спал. А спать Себастьяну нравилось, да и опасностей нет, если на работе уснёт. В случае чего Катя тут же бы оповестила. Для этого у них имелся козырь: она блокирует автоматически дверь, а ему звонит на телефон. Встать, конечно, придётся в охапкой, торопясь, с сонным, потерянным видом, но зато утверждать, что его поймали с поличным, не придётся. Глаза Себастьяна были закрыты, но их движения легко можно было проследить за веками.

— Ну, привет, — сказала Сабина. Она стояла над ним словно постамент, закрывая лучи света и отбрасывая тень на стену сзади.

— Привет, любовь моя, — ответил Себастьян, еле открыв глаза, но позу не сменил, не перевернулся и не поднялся ради неё, а всё так же безмятежно, словно ленивец, скомканный калачиком, продолжал лежать на диване.

Сабина же решила не церемониться, а просто отодвинула ноги Себастьяна, чем разозлила его, и села на диван рядом. Ему это претило. Он любил её, конечно, но желанный сон спустя тяжёлую ночь был сейчас намного важнее. Но после её страстного поцелуя, когда она прильнула к его губам, его злость и обида тут же растаяли, а её нежный, любвеобильный взгляд кошки, от которого он таял, разжёг в его душе искру, и сна словно не бывало.

— Что случилось? У тебя какие-то неприятности, дорогой? Ты какой-то уставший.

— Нет, любимая. Просто тяжёлая ночка выдалась. Я тебе всё расскажу немного позже, а сейчас дай я, пожалуйста, отдохну, а то морально полностью истощён. — Себастьян безумно её возжелал сейчас. Такого сильного влечения давно не наблюдалось, хоть и порывы эти были столь редкими, словно свист рака на горе, и сладострастными поэтому, но пожертвовать он ими был готов и сейчас лишь ради минутного сна.

— Точно всё хорошо? — переспросила Сабина.

— Да, — кратко ответил Себастьян и отдалился немного от неё.

— Хорошо, — сказала она. — Мне, кстати, сделали небольшой подарок в виде прелестной бутылки испанского вина, что, я считаю, мы просто обязаны испробовать сегодня. Если ты не возражаешь? — Её глаза смотрели пытливо, а в вопросе этом звучал скорее не вопрос, а факт, который даже не подлежит обсуждению. А уж спорить с ней сил у него точно не было. Да и хотел ли он? Уж слишком любил её и её всеобъемлющую заботу, у которой не было граней, кроме безмерной любви.

— Хорошо, — согласился Себастьян. — У меня только Марк с Кариной сегодня. Так что вместе испробуем.

— А почему они у тебя? — переспросила Сабина, сдвинувшись немного на край дивана. Она заметила, что Себастьян не в настроении для секса, поэтому решила не раззадоривать, а придала беседе более серьёзный вид.

— Да они в аварию попали. Вот я и помогал им, а теперь словно рак варёный.

— У них всё обошлось?

— Ну как видишь. Я же на работе, а это значит, что всё хорошо.

— Слава Богу, — ответила Сабина. — Я тогда пойду, а ты пока отдохни, — сказала Сабина и привстала с дивана.

Желания покидать Себастьяна у неё не было, но получить прекрасный секс с любимым мужчиной, ради которого она нацеленно шла с другого конца офиса, было, хотя и пришлось о нём и забыть и обратно вернуться к выходу, широко двигая упругими бёдрами, да так, что Себастьян слюнями обливался. Как же Сабину это увлекало. Эта игра, от которой она получала немыслимое наслаждение, власть над ним, и ничто не могло ей в этом воспрепятствовать.

— Позвони, пожалуйста, Марку с Кариной, что вечером все собираемся. Пусть что-то приготовят поесть, — сказал Себастьян, когда Сабина подошла уже к выходу.

— Хорошо, — ответила она и всё так же с грацией кошки пошла уверенным шагом к себе.

Себастьян же решил прекратить пока любой вид контактов и работы, ибо прогресс будет абсолютно нулевой, и выполнить что-то хоть частично качественно ему однозначно не удастся, поэтому всё, что оставалось, — это напрочь всё отключить, закрыть двери и отдать приказ Кате, чтобы никто не беспокоил хотя бы час.

Он так же разлёгся на диван, но теперь уже без одежды, укрывшись пледом, что всегда для таких моментов лежал у него в столе, и уснул крепким сном. Ему даже и минуты не нужно было, чтобы отрубиться. Всё произошло максимально быстро, словно ни Сабина не входила, ни с Катей он не говорил. Вот насколько он устал.

…

Себастьян стоял на берегу океана посреди пустого пляжа, на котором лишь кое-где можно было увидеть шезлонги, покрытые полотенцами, но на самом пляже не было ни души, отчего он становился ещё пустее. Себастьян стоял ровно, обдуваемый ветром, с покрытыми плечами, он не думал ни о чём насущном, кроме любви к Сабине, силуэт которой виднелся посреди воды. Увидев её плавающей посреди бушующего океана, его настигло чувство тоски и грусти от насущного одиночества, поэтому он двинулся к океану, скидывая с себя одежду, чтобы поскорее добраться к ней. Но только в воде ему удалось заметить, что это не Сабина. Даже волосы не те, но вид был всё же столь знакомый, хотя лица и не видно. Он чувствовал, что это кто-то родной, близкий, поэтому без раздумий плыл к этому человеку, хотя лёгкое ощущение страха всё же присутствовало в его душе. Да и чтобы плыть посреди шторма, нужно было прикладывать немалые усилия: то волны накрывали, то вода в рот попадала, оставляя лёгкий привкус соли и йода, осевших на нёбе, или жжение в глазах, но как сдаваться — Себастьяну было неведомо. Он и дальше, с уверенностью воина, что всегда сопутствовала ему, продолжал сражаться несметное количество раз, не уступая уверенностью самой природе, хотя и выглядело это забавно. Тучи затянули небо, а волны стали ещё сильнее, будто сама вселенная противилась их встрече и с каждым рывком Себастьяна, силуэт тановился всё дальше и дальше, пропадая в пучине диких волн, будто сливаясь с ними воедино. Может, Себастьяну это казалось из-за изнуряющей драки со стихией, но сам факт того, что доплыть к нему никак не удавалось, оспорить невозможно было. Мальчик же совсем не прикладывал даже малейших усилий одолеть шторм или хотя бы остаться на плаву, а просто смирился с неизбежностью находящей бури, бултыхаясь от волны к волне. Понятно было, что выжить ему не удастся, но так легко отпустить, без любых действий, было не для Себастьяна, и именно поэтому грести он стал ещё яростней, вздохи переросли в крик, а глаза уже были настолько красными, что казалось, от жжения сгорят, но всё это меркло по сравнению с желанием Себастьяна спасти парня, как бы сильно всё тело ни болело, а руки ни горели от укусов медуз. Сдаваться он и близко не намеревался.

— Стой, — послышался крик за спиной Себастьяна, но он настолько был увлечён мыслью о мальчике, что ничего другого не замечал. — Стой, я тебе говорю, — крик прозвучал уже с неба, и Себастьян замер на месте, как шторм затих.

— Что вообще происходит? — спросил Себастьян, оглянувшись по сторонам: нигде не было ни шторма, ни туч, ни голоса, а силуэт болтающегося по волнам мальчика тоже исчез из виду, словно его вовсе не существовало.

— Не трогай его, он мой, — прозвучал голос с неба.

Себастьян стоял в недоумении от происходящего. И как на это реагировать, как отвечать, а главное — кому? Он не двигался, даже толком не дышал, а замертво, как вкопанный, стоял посреди воды. Ему, конечно, было страшно, но страх этот он понимал и контролировал даже, но побороть его — ему не удалось.

— Тебе не спасти его. Тебе не спасти его. Не спасти, — стал звучать голос в голове Себастьяна, словно муха, что донимала, а убить её было невозможно. Голос звучал всё сильнее и сильнее. Себастьян стал неистово кричать, но голос стал ещё сильнее, и уже его слышно было не так в голове, как снаружи, вокруг.

— Хватит, — завопил Себастьян, и голос утих. Ему сложно было принять факт бессмысленной борьбы, которую он явно проигрывал, но сдаваться не хотел и уже собрался ответить, как из воды напротив вынырнул этот самый мальчик, лицом вниз.

— Нет, ты не умрёшь, — крикнул Себастьян и кинулся навстречу мальчику, а с другой стороны — ещё один и ещё. Они начали выныривать везде, куда мог увидеть человеческий глаз, пока не заполнили всю воду трупами, от которых Себастьян сам уже пытался спастись, но силы были неравны. В этот момент он уже сам плыл посреди воды словно тот мальчик, бултыхаясь от волны к волне.

— Он мой, тебе его не спасти, — опять прозвучал голос.

…

— Себастьян, проснись. — Это был Максим, друг Себастьяна. Внешне издали его с лёгкостью можно спутать с Себастьяном при встрече, хотя стиль одежды он предпочитал более фамильярный и вызывающий, хотя по манере общения как раз Макс был чистым интеллигентом. На руке у него был заметный шрам. Такой глубокий, словно пещера, но откуда он — Макс никому никогда не говорил, а на все вопросы отнекивался или отшучивался.

Себастьян смотрел на друга, а тот в свою очередь его толкал в плечо, пока тот лежал на диване и мило сопел, а его рука, уже онемевшая, была сжата между двух ног.

— Макс, — ещё сонным голосом сказал Себастьян. Макс стоял над ним и пристально вглядывался в опухшее от сна лицо. Себастьян же всё никак не мог отойти. Он бы и дальше спал, но присутствие друга и этот пресловутый крик, который горьким привкусом осел глубоко в его сознании, служили преградой этому. — Что ты здесь делаешь?

Макс пристально всматривался в Себастьяна, а взгляд был змеиным, острым, словно он пытался что-то выпытать. Обычно так смотрят сотрудники каких-то военизированных структур или хищник, который пугает жертву, пытается смутить её. Его фигура нависла над Себастьяном, а дыхание щекотало шею друга.

— Тебе не спасти его, — сказал Марк, схватив Себастьяна за шею.

…

— А, — проснулся Себастьян, лёжа посреди пола, — над ним стояла Катя с одеялом в руках. Её небольшую, но упругую грудь покрывала рубашка, а из-под юбки выглядывали гладкие, ровные ножки с небольшой родинкой возле колена.

— Я решила тихо занести документы, чтобы вас не беспокоить, а потом увидела, что вы лежите на полу, а плед на диване. Не хотела вас будить, поэтому просто решила укрыть, — смущённо ответила Катя.

Себастьян уже не спал. Сон оставил плохой осадок и напрочь отбил желание спать. Он смотрел на Катю. Это была столь неловкая ситуация, что описать её словами просто нереально. Такое часто случалось, именно это и принуждало Себастьяна к чувству безмерного долга перед этой девушкой. Конечно, премии и зарплаты у неё были колоссальными, но даже они не в состоянии отблагодарить за всю её собачью верность и помощь в таких вещах, за что она бы спокойно могла бы лишиться свободы на много лет. Она и дальше, словно статуя, стояла над ним, держа плед в руках. Ей было неловко, но Себастьяна ещё более смущала ситуация, особенно когда он заметил, что на ней нет нижнего белья.

— Ты что-то забыла надеть, — фривольно ответил Себастьян, присев на кресло. Виски уже не болели, но вот тот сон намного неприятней сказывается на его самочувствии, чем боль в голове.

Катя ничего не ответила, но по выражению её глаз легко можно было заметить, как ей стало стыдно. Она ни слова не сказала, а молча ушла, бросив плед на Себастьяна, который, словно чем-то одурманен, скрестив ноги остался сидеть на диване. Постучали в дверь. За тёмной дверью показалось лицо Макса, который, не мешкая, уверенным шагом прошёл в кабинет и, словно хозяин, настежь раскрыл окна, и уместился в кресло.

— Подай мне воды, — попросил Себастьян, указав рукой на кувшин, что стоял возле Макса. Он был весь измученный, уставший, да и загружен моментом со сном.

— Держи, — протянул воду Макс. — Что случилось? Почему такой замученный? — спросил он Себастьяна, который жадно потягивал воду.

Стакан уже опустел, но жажду утолить ему не удалось, и он ещё один стакан с таким же рвением опустошил, но друга уже не просил, а поднялся сам, наполнил его и вернулся на диван. Он допивал уже второй стакан воды, когда увидел, с каким удивлением на него смотрит Максим. Ему бы ещё один удалось выпить, но живот уже разрывался от боли. Себастьян поставил стакан на пол рядом и откинулся на диване, выдохнув. Лёгкий след его губ ещё покрывал ободок стакана, блеклый, но слегка заметный, если присмотреться.

— Да ничего особенного. У Марка возникли неприятности, вот я ему и помогал, — ответил Себастьян. О сне он не сказал, хотя главной причиной заторможенности был именно сон, но решил эту деталь упустить из-за её незначимости.

— Ну поделишься, что у него случилось, или так и будешь молчать? — спросил Макс.

Ему нужно было знать детали. Чувство сострадания и интерес к чужим проблемам всегда преобладали в его душе. Наверное, отчасти это и послужило причиной их дружбы. Любая дружба может распасться по незначительным мелочам, но не здесь. Это были крепкие отношения, словно одно целое. По своей природе сам Максим был человек энергичный. О таких обычно говорят — «не сидится на месте». Он постоянно находился в движении. Увидеть его сидящим или загруженным каким-то монотонным делом было чем-то из фантастики. Возможно, это был способ бежать от жестокой реальности, но именно таким он и казался, что на первый взгляд, что и дальше. В своё время Макс потерял целую семью, и это очень сказалось на его жизни, а выйти из этой ямы ему помог именно Себастьян. Они ещё с детства поддерживали друг друга, и даже находясь на расстоянии, всегда могли почувствовать боль или радость каждого из них. Их дружба была очень близкой, не без изъянов, но это только их сплотило.

— В аварию вчера попали, — Себастьян говорил медленно. Делая значительные паузы между словами, удлиняя их глубокими вдохами. Ему ещё было свойственно в такие моменты сосредотачивать взгляд на одной точке, а это выглядело внушающе.

— Они живы-здоровы? — кратко спросил Макс.

— Да, — так же ответил Себастьян.

— Хорошо, — сказал Макс, подойдя к окну. Он любил кабинет Себастьяна. Здесь всегда было уютно, тепло. А из окна открывался прекрасный вид на город. Подоконник был забит книгами и журналами, на которых блестела пыль.

— Макс, — позвал друга Себастьян.

— Да? — ответил Максим, смотря в окно.

— Давай я буду работать, а потом уже поговорим.

— Хорошо, — сказал Максим и направился к выходу.

— Слушай, а что ты делаешь сегодня вечером? — переспросил Себастьян.

— Работаю, — Макс уже стоял у двери. Он смотрел на Себастьяна с волнением, понимая, что тот не в моменте, что его терзают другие страхи и мысли.

— Мы устраиваем ужин сегодня. Такш приходи, — сказал Себастьян. Он и дальше сидел на диване. Посмотрев на него, тяжело сказать, что тревожные мысли отступили, но реальность теперь ему виднелась хоть и слегка мутно, но чётко, и вести себя удавалось нормально. Уже хотя бы паузы между словами были намного короче.

— Если закончу пораньше, я приду, — ответил Макс и закрыл за собой дверь.

Их разговор не был слишком многословен, но все чувства, эту любовь, теплоту можно прочесть во взгляде, интонации. Они просто ощущали друг друга на расстоянии.

Себастьяна и дальше терзали мысли о сне, но осознание реальности отвлекало, хотя глубоко, на задворках сознания, горькое послевкусие ещё таилось и не покидало его…

10:00. Дома у Себастьяна

Карина стояла у плиты и жарила блины. Это были прекрасные блины: немного золотистые, излучающие аромат мёда и орехов. Рядом с блинами варилась рисовая каша. Это был прекрасный завтрак. Готовить уж Карина любила. Здесь дело не в том, что ей по долгу это нужно делать, а в самом желании, удовольствии, которое она испытывала каждый раз, стоя у плиты. Марк же сидел за столом и читал книгу. Его глаза бегло перескакивали с строчки на строчку, а скорость, с которой он перелистывал страницу за страницей, была столь высокой, что описать её не находилось слов. Наверное, умение быстро знакомиться с каким-то произведением было особенностью Марка, хотя так быстро было впервые. Это походило больше не на скорочтение, а на попытки ускользнуть от помощи Карине с готовкой. Марк не был человеком слишком консервативных убеждений, и возможность помочь жене он не отбрасывал никогда, но между чтением и утренней готовкой он однозначно предпочтёт первое.

— Зая, — позвала Карина мужа, стоя у плиты, но Марк и виду не подавал, словно и не слышал её. — Зая, — опять Карина позвала мужа. Она не переставала помешивать кашу с блинами и параллельно не упускала из виду мужа, хотя реакция Марка дала тот же результат, но только если обратить внимание на его глаза, то можно заметить, что читать он стал ещё более резво, но было ли это чтение. — Марк, — уже со злостью позвала Карина мужа и даже повернулась в его сторону.

Она пристально смотрела на него, но боковым зрением наблюдала и за плитой. И тут уж смириться Марку пришлось, хоть напрочь для этого отсутствовала хоть какая-то толика желания. Он повернулся к жене, но вместо неё стоял из ниоткуда появившийся Себастьян.

— Что происходит? — запинаясь про себя сказал Марк.

Он не мог понять, что произошло и куда делась его жена посреди белого дня. Он просто оцепенел и замертво сидел на стуле не двигаясь. Его взгляд бегло рыскал по комнате в поисках кого-то, но везде пусто, а расцепить губы ему так и не удалось. Его глаза и дальше рыскали по всему вокруг, пока он не приковал своё зрение к ногам Себастьяна. Их не было, а сам он просто летел по воздуху, всё ближе и ближе приближаясь к Марку. Он не говорил ни слова, его руки даже не дрожали, а глаза были словно льдинки посреди снега. Марку было страшно. Он уже не понимал: реальный это мир или он просто сходит с ума, но вся картина так реально выглядела, что подвергнуть её сомнению было просто невозможно. Он пытался зацепиться за малейшую попытку обрести помощь, осматривая комнату, а Себастьян становился всё ближе и ближе, но всё было тщетно. Он подлетал к своему брату, пока вся комната заливалась багровым цветом, а на стенах вырисовывались изображения ада: страдающие люди, что вечно горели в огне, а над ними верховенствовали черти, высекая узоры плетью. Люди разрывались от крика. Всё бы ничего, но чем пристальней Марк на этом сосредотачивался, тем ему сильнее казалось, что картина — вовсе не картина, а реальность, и дошло до того, что даже крики, что там изображены, стали громко звучать в его голове. Он слышал их везде: и в голове, и в комнате, а Себастьян подлетал всё ближе и ближе. Он двигался медленно, словно зная, что происходит с Марком, и всего лишь давал ему время принять это.

Конец ознакомительного фрагмента.