Умные головушки. У нас в НИИ

Александр Брыксенков

Сюжетом новелл, помещённых в данном сборнике, явились реальные события, которые происходили в одном из научно-исследовательских институтов в советские времена. События эти были интересными и характерными, красочно рисовавшими научную, общественную и личную жизнь сотрудников института, что в наше деловое время должно рассматриваться с большой заинтересованностью.

Айда в кафешку

Это не блокада. Это случилось при госпоже Матвиенко

И кто это копошится там на длиннющем пролете Невского путепровода? Кто же это на пронизывающем ветру занимается какой-то чепухой? При ближайшем рассмотрении оказывается, что это не кто, а научно-инженерный персонал ВНИИгормаша. И занимается он не чепухой, а скалыванием льда как на пешеходной зоне, так и у поребриков, где льда наросло столько много, что он стал мешать проезду транспорта

Старшие научные сотрудники (и младшие тоже), ведушие инженеры (и инженеры-конструкторы тоже), лаборанты и лаборантки с ломами в руках и с инструментами в виде лома, с приваренным к его концу колуном, старательно долбили многосантиметровые ледяные наросты.

Картина представала дикая. Страна Советов была единственной страной в мире, где люди на улицах городов скалывали лед. Во всех странах, даже самых северных, льда не улицах не бывает. Там, как только выпадет снег, его оперативно убирают. Когда наступит оттепель, то таять нечему, а когда подморозит — нечему замерзать. Вот и весь фокус. Наши широкозадые чиновники катаются по Европам, но никак не могут этот фокус разгадать.

Внизу под путепроводом ползали локомотивчики, растаскивая вагоны по многочиленным путям, рядом рычали трейлеры и фуры, в округе дымило около тридцати труб, то есть, народ производительно трудился и только институтская публика, вместо совершенствования коммунальных машин, тупо долбила лед.

К часу работу закончили. Не в смысле, что весь лед скололи, а в смысле, что устали и продрогли. Руководитель работ распустл народ по домам.

Ну, кто же пойдет домой после такой возбуждающей организм деятедьности. Конечно же народ разошелся по кафешкам. Барсуков и Боря Бергман с еще двумя симптичными им людьми оккупировали столик в «Фантазии». Наличие спиртного не соответствовало названию заведения. Фантазировать было нечем: шампанское и малага.

Квартет приуныл, но Барсуков (тертый калач) извлек из бокового кармана куртки трехсотграммовую фляжку со спиртом. Отлегло! Опростав фляжку, народ конечно же не стопорнулся, а перешел к малаге.

В конце концов собутыльники растеряли друг друга. Когда Барсуков вышел на Ивановскую, он не обнаружил рядом с собой ни Бори, ни тех двоих. Решив, что они слиняли домой, он неуверенно поковылял на «Ломоносовскую», надеясь удачно проскочить через турникет.

Только отошли от ледяной эпопеи как новый аврал. К Институту подали автобусы, в которые погрузилось более половины сотрудников ВНИИгормаша. Интеллигенцию повезли в аэропорт Пулково. Там им выдали по флажку и разместили на площадке, ограниченной красными лентами. Им надлежало, при прохождении мимо них афганского лидера, радостно размахивать флажкми.

Появился лидер в сопровождении Романова и высшей ленинградской бюрократии. Гормашевцы стали размахивать флажками. Другая половина массовки, привезенная из другого института, захлопала в ладоши.

Романов распрощался с гостем, тот поднялся по трапу на борт лайнера, который тут же разбежался и взлетел в серое небо.

«Всё, — облегченно выдохнул Романов. — Оторвался». Выдохнул и покинул аэропорт. Интеллигетов распустили по домам. Ну, кто же пойдет домой после такого радостного шоу. Добравшись до города, народ разошелся по кафешкам.

Борис Зиновьевич Бергман был каким-то неправильным евреем. Если правильные евреи (как и все семиты) очень сдержанно относились к спиртному, то Борис Зиновьевич с чисто русским размахом и удовольствием прикладывался к чарке. Ему были известны все злачные точки города. Барсуков знал это и поэтому, когда Боря предложил: «А, что, Алексей Георгиевич, не посетить ли нам кафе при «Европейской». Там бывает настоящая «Московская», немедленно согласился.

При слове «Московская» У Барсукова началось даже слюновыделение. Давненько не пивал он настоящей-то «Московской». В рамках этой чертовой антиалкогольной кампании с водкой стало вообще туго, а в той, что иногда и появлялась на прилавках, начисто исчез сладковатый специфический вкус и водочный запах. Водка превратилась в унылое пойло.

В кафе было людно. Но тем не менее Барсуков и Боря с двумя симпатичными им товарищами удачно пристроились в уголке. «Московская» имелась в наличии и прчем настоящая. Квартет приступил к её активному дегустированию. Он не только дегустировал но и однозначно решал как производственнве, так и государственные прблемы. Решал, решал и как-то распалсь. Когда Барсуков вышел на Бродского, он не обнаружил рядом с собой ни Бори, ни двух собутыльников.

Решив, что они убрались домой, он неуверенно поковылял к станции «Невский проспект», надеясь удачно проскочить через турникет.

Только разобрались с афганской проблемой, как приспели выборы в Верховный Совет. О! Здесь работы хватит всему Институту. Избирательная кампания — это особая песня. Предвыборная кампания и сами выборы это был такой грандиозный государственный фейк, что двумя сторчками не отделаешься. Поэтому о выборах — в следующый раз.

Вот так и разрабатывались коммунальные машины специалистами ВНИИгормаша. Не удивительно, что качество таких машин было не очень всокое, да и новых типов машин разрабатывалось не много.

Город становился грязнее и зачухание. Пиком зачуханности стал год, когда Питер завалило снегом круче, чем какой-либо провинциальный городок. Машины с трудом пробивались сквозь сугробы, пешеходы боязливо продвигались по тропинкам, прбитым в метровых снеговых толщах. С крыш свисали гроздья гигантских сосулек.

Молодежь, рассматривая городские фотографии тех времен, интересовалась: «Это период блокады?»

«Нет, милые. Это приод когда великим городом рулила настырная комсомолка с Волыни. Ну, не нашлось во всем пятимиллионном городе даже одного человека способного управлять Петрополем. Способного развивать и ухорашивать Северную Пальмиру».

Но это случится не скоро. А пока, во времена застоя, интеллигенция, наблюдая не очень хороший порядок в стране, лоботрясничала, посещала кафешки, оттягивалась в саунах (в рабочее время, конечно) и активно фрондировала. Она не понимала, что худой порядок лучше доброго бардака.