Крысолов

Александр Валерьевич Горский, 2019

Максим Подгорный, крупный региональный бизнесмен, владелец телевизионной компании, получает лестное предложение поучиться в школе кадрового резерва администрации президента. Это открывает перед ним перспективы успешной политической карьеры. Максим соглашается, хотя это омрачает и без того непрочные отношения с женой: ей известна слабость мужа к женскому полу и его частые измены. И точно: в Москве у Максима тут же случился страстный роман с дочерью могущественного чиновника, близкого к первому лицу страны. Инициатором связи была Наташа Фролова, но Максим и не сильно сопротивлялся натиску столичной красотки. Ситуация перестала быть пикантной, когда Максим оказался связан с делом о двойном убийстве, совершенном с особой жестокостью…

Глава 3

Прошло по меньшей мере минут сорок с того момента, как квартира была вскрыта, до того времени, когда на площадке второго этажа начали появляться коллеги молодого участкового. Первыми приехали два оперативника из районного управления. Оба слегка небритые, коренастые, видавшие всякое, с непреходящей ухмылкой на лице и недоверчивыми цепкими глазами. Небрежно поздоровавшись с участковым, они зашли в квартиру, но пробыли там недолго. Выйдя вновь на лестничную площадку, они там же и закурили. Учуявшая дым табака одна из обитательниц соседней квартиры высунулась было на лестницу, призывая их к порядку, но была быстро послана, в том числе обратно в квартиру. Когда опера уже докуривали, по лестнице тяжело поднялся дежурный следователь, еще достаточно молодой, но уже очень полный мужчина. За ним, о чем-то оживленно болтая, поднимались медэксперт и криминалист. Вся эта троица уже успела покурить на улице. Увидев следователя, участковый соскочил с подоконника и коротко доложил о всем происшедшем. Один из стоящих рядом оперов кивал после каждого предложения участкового, потом еще что-то добавил, и теперь кивнул уже следователь. Вся прибывшая компания направилась в квартиру, где произошло преступление, а молодой капитан вновь забрался с ногами на широкий подоконник и стал смотреть в окно, ожидая приезда патрульных, которые должны были его сменить. Минут через пятнадцать действительно появился еще более молодой сержант патрульно-постовой службы. Капитан убрал ноги с подоконника, сержант сел рядом, и они закурили. Во всем подъезде уже висели тяжелые серые клубы табачного дыма. Сержант подергал деревянную форточку у себя над головой, но форточка так и не открылась. Участковый отправился в квартиру, где находилась вся следственная группа. Он и так знал, что сейчас надо будет отправляться на поквартирный обход вместе с операми, однако ему необходимо было получить распоряжение следователя. Когда капитан зашел в квартиру, один из оперов, сидя на кухне, заканчивал разговор с сотрудником отдела, которому передали для уточнения паспортные данные обеих убитых, благо паспорта оказались при них.

Убрав телефон в карман, опер удивленно уставился на участкового, словно видел его впервые в жизни. Потом, недобро усмехнувшись, сказал:

— Ты не представляешь, кого здесь грохнули. Чего стоишь? Зови следака, по ходу надо начальству звонить.

Выслушав оперативника, следователь провел руками по своему выпирающему из-под кителя животу, так, что было неясно, он поглаживает животик или вытирает об него потные руки. После этого толстяк неожиданно улыбнулся:

— Ну что же, не нам с этим делом возиться, — и, найдя в избранных контакт своего непосредственного руководителя, нажал на экране кнопку «Вызов».

С утра Наташа была не в настроении. Проснувшись, она тоном, не терпящим возражений, отправила Макса в магазин за шампанским, а сама улеглась отмокать в ванну. Вернувшись, Макс обнаружил, что его гостья из ванной так и не выходила. Подгорный пошел на кухню, откупорил бутылку и разлил шампанское по бокалам. Когда он зашел в ванную, то решил, что Наташа использовала все имевшиеся у него запасы декоративной пены и соли для ванн.

— Ну наконец-то, — приветствовала Макса Наташа, — я уже здесь почти в русалку превратилась!

Она подняла из воды ногу, а потом, наделав кучу брызг, опустила ее обратно. Макс протянул Наташе шампанское. Она сделала несколько жадных глотков.

— Уф! Хорошо-то как. Действительно хорошо.

— Что, после кокаина шампусик неплохо заходит? — полюбопытствовал Подгорный.

Наташа допила шампанское, сунула ему фужер в руку.

— Налей еще, не жадничай.

Подгорный протянул ей свой, еще полный бокал. Мгновенно опустошив и его, она вернула бокал Максу и наконец решила ответить:

— Заметил, значит. На умывальнике?

Макс угукнул.

— Молодец, я тоже с утра заметила. Будешь теперь мораль читать?

— А надо? — Макс пожал плечами. — Наверное, уже не имеет смысла.

— Ты прав, не имеет, — согласилась Фролова, — я уже взрослая девочка.

— А папа уже знает, что ты до такой степени взрослая? — осведомился Подгорный.

Наташа плеснула на него водой.

— Этого ты точно ему не скажешь. Обещай мне.

— Когда-нибудь он все равно узнает.

— Макс, какой же ты нудный! — воскликнула Наташа. — Вспомни, что я тебе говорила про «зачем». Нет никакого «зачем», и, может быть, не будет никакого «когда». Живи сейчас. Вот почему ты сейчас не пьешь шампанское? Оно, кстати, классное.

Подгорный стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, и слушал рассуждения Фроловой.

— А коксик — это же так, баловство. Я чаще, чем раз в неделю, не употребляю. Ты пробовал когда-нибудь?

Макс отрицательно покачал головой.

— Ну и зря! Кокс — это король кайфа. Что ты смеешься, дурак? Это же настоящий эталон кайфа, поверь мне. Это ГОСТ всего кайфа, что есть в мире. А весь твой виски, водка и даже вот это шампанское — это все так, техусловия.

— Давай договоримся, — наконец не выдержал Подгорный, — я тебе мораль не читаю, но и ты мне свой… ГОСТ не пропагандируй, — и сухо добавил: — Домывайся, я приготовлю завтрак.

От яичницы Наташа отказалась, быстро выпила сваренный Максом кофе, сама вызвала себе такси. Машина приехала уже через несколько минут. Стоя в дверях, Наташа повернулась к Подгорному и, глядя ему прямо в глаза, произнесла:

— Нет никакого «когда-нибудь», Макс. Есть только «сегодня». — Она немного помедлила и тихо добавила: — А еще иногда бывает «вчера». Вчера, Макс, мне было с тобой хорошо.

Наташа захлопнула за собой дверь. Макс все так же молча стоял, прислонившись к стене. Погруженный в свои мысли, он задумчиво смотрел на закрытую дверь. Простояв так довольно долго, Подгорный пробормотал себе под нос: «Ну не идиот ли?» — и пошел обратно на кухню. Ему надо было позвонить Марине.

В следующую пятницу дневным рейсом Подгорный все же улетел в Среднегорск. Его не было дома уже три недели, и дольшего отсутствия Марина ему бы точно не простила. Да и сам Подгорный соскучился и по жене, и по детям. К его радости и удивлению, за прошедшие с его отъезда недели Марина сильно окрепла. Она еще иногда любила вздремнуть после обеда часок-другой, но это было уже скорее в силу привычки и наличия свободного времени, чем из-за слабости организма. Макс немного побаивался встречи с Мариной. Но как ни странно, жена не стала терзать его выяснением отношений из-за долгого отсутствия и нерегулярных звонков. Марина была настолько рада приезду мужа, что весь вечер не отходила от него ни на шаг, при каждой удобной возможности норовя взять Макса за руку.

Сразу после ужина, оставив детей разбираться с дюжиной привезенных отцом дисков для игровой приставки, Марина потащила мужа в спальню. Позже, когда жена уже уснула, Макс еще долго лежал с открытыми глазами, мучаясь бессонницей. Подгорному не давала уснуть одна мысль, будившая в нем самые противоречивые эмоции. Макс то чему-то глупо улыбался, глядя в темноту, то мысленно чертыхался и ругал сам себя последними словами. Все дело было в том, что, занимаясь сексом с женой, он мысленно представлял себя в постели с Наташей Фроловой. И это Макса очень пугало. И в то же время ему это очень нравилось.

Суббота пролетела в череде поездок и совещаний. Все руководители предприятий Подгорного были уведомлены о приезде шефа и находились на рабочих местах. Прихватив с собой главного бухгалтера холдинга Татьяну Николаевну, Максим сначала поехал на завод «Стальконструкция», где пробыл почти до обеда. Заводом уже семь лет руководил опытнейший директор Виктор Григорьевич Привалов, который до этого работал на этом же предприятии заместителем по производству. Будучи сильным производственником, Привалов обладал и сильной природной коммерческой жилкой. Контрактный отдел предприятия постоянно мониторил строительные тендера не только по области, но и по всем соседним регионам. На завод, где вся деятельность была детально отлажена, можно было и не приезжать, его показатели Подгорного весьма устраивали. Но, во-первых, надо было проявить уважение к Привалову, что Макс и сделал, два часа слоняясь с ним по цехам завода и выслушивая подробности обо всех имеющихся в работе заказах. Во-вторых, надо было показать, что Подгорный, даже находясь в столице, контролирует все текущие процессы и расслабляться не стоит никому, даже Виктору Григорьевичу. Для этого Макс и притащил с собой Татьяну Николаевну, которая сразу затребовала себе у местной бухгалтерии чаю, пирожных и авансовые отчеты за последний квартал. Не то чтобы Подгорный не доверял Привалову, скорее наоборот, он был в нем уверен больше, чем в остальных, но искушать человека отсутствием контроля не стоило. Это в свое время внушал ему еще отец. Довольные всем увиденным, Максим и Татьяна Николаевна перекочевали в принадлежащий Подгорному клуб-ресторан «Гризли», логично решив совместить рабочий визит с обедом.

Обед Татьяна Николаевна раскритиковала, заявив, что «Мигель хоть, конечно, был и засранец, но работников гонять умел». После этого, потребовав подать кофе и десерт в бухгалтерию, она гордо удалилась просматривать документацию. Макс посчитал, что критика была вызвана тем, что Мигель, будучи прирожденным дамским угодником, в свое время Татьяне Николаевне очень нравился. Ко всему прочему, новым управляющим была женщина, к тому же достаточно молодая и привлекательная. Очевидно, что в сравнении с Мигелем она явно проигрывала в глазах главного бухгалтера.

— Яна, не обращайте внимания. — Макс доброжелательно улыбнулся сидящей напротив него девушке. — Татьяна Николаевна любит побухтеть. Обед был замечательный. А в сравнении с Мигелем у вас есть явное преимущество — вы не планируете меня убить. Верно?

Они оба рассмеялись, появившееся было напряжение исчезло. Проговорили они больше часа. Подгорный подробно расспрашивал Яну о ее впечатлениях о работе в его компании, о планируемых ею переменах. Еще месяц назад при приеме на работу Яна произвела на Макса впечатление человека толкового, энергичного и амбициозного. Подгорный любил сотрудников с амбициями, по его мнению, именно они по-настоящему мотивировали к результативной работе. Сейчас это благоприятное впечатление только усилилось. Выяснив все, что ему было нужно, Подгорный, захватив своего грозного главбуха, отправился в следующий пункт назначения. Его еще ждали торговые центры и редакция. Чтобы не расстраивать Марину, Макс решил сначала съездить в медиахолдинг, а уже затем в компании жены прогуляться по торговым центрам и заодно порадовать себя и ее чем-нибудь не очень нужным, но обязательным к приобретению.

Домой они вернулись совсем поздно, изрядно нагулявшись и нагруженные многочисленными пакетами с покупками. Марина с явным удовлетворением взглянула на гору фирменных упаковок и обняла Макса.

— Знаешь, чего еще я хочу? — таинственно спросила она.

— И чего же хочет моя королева? — тем же тоном отозвался Подгорный.

— Я хочу выпить шампанского, а еще… еще я хочу своего мужа.

В этот вечер Макс о Наташе совсем не думал.

Он уже засыпал, когда коротко пиликнул смартфон. Макс прикрыл экран ладонью, чтобы он не светил так ярко, и открыл сообщение. Оно было с неизвестного номера, но в его авторстве сомнений быть не могло.

«Скучаю по тебе, верблюжонок».

Макс перевел телефон в авиарежим и положил его обратно на тумбочку. В комнате вновь воцарились мрак и тишина, которую нарушало лишь еле слышное дыхание спящей Марины.

Субботний день, изначально не предвещавший ничего плохого, чрезвычайно расстроил Петра Михайловича. Президент уехал из Кремля еще в первой половине дня, больше никаких дел запланировано не было, и Фролов намеревался поехать к себе, на Старую площадь, чтобы спокойно поработать с документами, а потом все же уехать пораньше домой. Все испортил Петров.

Появившись на пороге кабинета, глава администрации президента аккуратно прикрыл за собой дверь, неспешно подошел к столу и уселся, демонстрируя свой четкий, кощеевский профиль и безупречную осанку. Посидев так некоторое время, Петров повернул голову к Фролову и состроил удивленное выражение лица, так, словно не понимал, что Петр Михайлович делает в этом кабинете или почему он не отвечает ему на вопрос. Хотя вопрос задан еще не был.

— Сидишь скучаешь?

Зная манеру общения своего собеседника, хозяин кабинета терпеливо ждал, когда Петров наконец перейдет к сути вопроса, из-за которого появился. Не дождавшись ответа, глава администрации недовольно поджал губы и нахмурился.

— Вот что я думаю, Петр Михайлович, раз уж ты не сильно занят, не пообщаться ли тебе сегодня с господином Рудиным?

— Мне?

Удивление Фролова было искренним. Общаться с влиятельным главой нефтяной госкомпании он никакого желания не испытывал.

— Тебе, Петр, тебе, — уверенно отрезал Петров. — Ты бы намекнул нашему общему другу про ту чудесную запись разговора с Тукаем. Мягко так намекнул бы. Мол, есть материальчик, материальчик весомый. Но мы, — Петров пристально посмотрел на Фролова, словно желая убедиться, что тот его правильно понимает, — мы настроены дружески и готовы, даже хотим, этот материальчик уничтожить.

— Это еще как? — возмутился Фролов. — С какой стати?

— Подожди, — махнул на него Петров, — обещать не значит жениться. Уничтожить мы материальчик очень хотим, но хотим мы и ответного дружеского расположения при формировании как будущего кабинета, так и администрации.

— Не рано мы дергаемся? — с сомнением покачал головой Петр Михайлович. — К тому же я предполагал, что мы будем контактировать с Тукаем. Мне кажется, он более сговорчив.

— Не рано, до выборов не так долго осталось, а потом будет поздно. С нами и разговаривать никто не станет. Что касается Тукая, то я думаю, он уже спит и видит себя с нимбом на голове. Вряд ли он пойдет на переговоры. А Рудину есть чего бояться.

— Да уж… Ладно, давай гранату.

— Не понял, ты это о чем? — поднял брови Петров.

— Раз ты меня под танк бросаешь, так хоть гранату с собой дал бы.

Петров засмеялся неприятным квакающим смехом, при этом глаза его оставались абсолютно серьезными. Принять издаваемые им звуки за смех мог только человек, хорошо знающий главу администрации. Фролов был как раз таким человеком.

— Знаешь, а мне вот не смешно. Почему я один должен с ним встречаться? Не кажется ли тебе, что нам стоило бы сделать это вместе? Это было бы весомее. С Рудиным очень тяжело общаться.

— Общаться тяжело, это верно, — согласился Петров, — и, скорее всего, разговор у тебя не заладится. Но в любом случае после этой беседы он начнет думать. И к следующему разговору, который мы уже проведем вместе, он будет, думаю, посговорчивее.

— Почему ты не хочешь пообщаться с ним сейчас? — настаивал Фролов.

— У нас так будет больше возможностей для маневра. Если у вас в общении возникнут острые углы, мне будет их проще сгладить в том случае, если я не принимал участия в диалоге. Позвони ему сейчас и постарайся сегодня встретиться. Насколько я знаю, он должен быть сегодня у себя в офисе.

Дальше возражать уже не имело смысла. Петру Николаевичу крайне не хотелось одному встречаться с Рудиным, да еще намекать ему о том, что у них есть запись разговора, в которой Рудин, по сути, подтвердил свое участие в убийстве Жамбаева. Конечно, впрямую он этого не произнес, но если запись попадет в руки ближайшим соратникам убитого, то тогда Рудина не спасет никто.

На встречу Рудин согласился сразу же. Судя по голосу, он пребывал в хорошем настроении. Встретиться договорились в «Живаго». Когда Фролов вошел в зал ресторана, Рудин задумчиво рассматривал гипсовую фигуру пионерки-барабанщицы с завязанными алой лентой глазами.

— Вот чего только не удумают, декораторы хреновы. — Рудин крепко пожал руку чиновнику. — У меня на доме такого напроектировали, что я их самих в фундамент закатать хотел, фантазеров. Ну, давай кофе попьем, да расскажешь, зачем звал.

Глава Первой нефтерудной пил черный кофе без сахара, зато с коньяком. Петр Михайлович заказал себе капучино. От алкоголя он отказался.

Выслушав речь Фролова, Рудин хитро прищурился:

— Я тебя правильно понял, у администрации есть на меня материал, верно?

— Все верно, — согласился Петр Михайлович.

— Только я ведь правильно понял, что материальчик вы не вчера накопали? Он у вас уже довольно долго без дела лежит. А самому вы об этом материальчике докладывать не стали. Пошалить надумали. В свои игры поиграть решили. А не рано? Что ваш шеф скажет, когда про эти игры узнает?

Фролов напряженно молчал. Рудин разошелся не на шутку, и, чем кончится разговор, оставалось только гадать.

— Вы из себя кукловодов изобразить решили? Вот вам! — Взбешенный Рудин показал ошарашенному Фролову фигу. — А может быть, и вот так! — Фига превратилась в сжатый кулак. — Короче, передай Петрову, что вам ничего не светит. Если материалу будет дан ход, не важно как, сами вы его отнесете или вдруг какая утечка случится, я вас уничтожу. Обоих. Больше я на эту тему разговаривать не буду. Не было этой темы и нет. Ясно?

— Я передам ваше мнение, Иван Андреевич. — Фролов старался говорить твердым голосом.

— Передай, передай, — проворчал, успокаиваясь, Рудин. — Вот ты же умный человек, Петр Михайлович, а такой глупостью занялся. Зачем тебе это? Поверь моему слову, у тебя и без этой мышиной возни перспективы очень хорошие. Не порть сам себе жизнь. И вообще, у тебя же куча своих проблем, вот дочурка твоя, говорят, совсем от рук отбилась. Не дело это, Петр Михайлович. Детей, как и жен, надо в строгости держать.

— Что ты имеешь в виду? — Фролов отодвинул в сторону чашку.

Толстые губы Рудина растянулись в ухмылке.

— Побереги дочку, Петя.

Иван Андреевич тщательно вытер губы салфеткой и, не прощаясь, ушел. Через огромное окно ресторана Фролов видел, как лимузин директора Первой нефтерудной компании отъехал от тротуара, включив маячок, развернулся через сплошную и исчез из виду. Петр Михайлович нашел в телефоне номер дочери и нажал вызов. Пошли длинные гудки, которые затем сменились короткими. На экране появилось стандартное сообщение с номера дочери: «Я не могу сейчас говорить. Я перезвоню позже». Фролов, недовольно нахмурившись, убрал телефон в карман. «Говорить она не может! С отцом! И ведь не перезвонит, как обычно».

После встречи с Рудиным Фролов поехал к себе на Старую площадь. Расположенный на третьем этаже здания администрации кабинет нравился Петру Михайловичу гораздо больше, чем кремлевский. Здесь ему было гораздо комфортнее. Около часа Фролов честно пытался работать над документами, однако в конце концов оставил эти попытки. Настроение было испорчено напрочь, и, что бы ни было написано в бумагах у него на столе, перед глазами стояло все то же разгневанное, покрасневшее лицо Рудина и его холодные, водянистые глаза. В тот день дочери Петр Михайлович так и не смог дозвониться.

В столицу Подгорный возвращался в воскресенье вечером. Чем ближе было время его отъезда в аэропорт, тем грустнее становилась Марина. Когда Макс обнял ее, прощаясь, то ему показалось, что жена вот-вот расплачется.

— У детей же через пару недель каникулы. Вы могли бы приехать на несколько дней ко мне? — неожиданно для себя самого произнес Подгорный.

Марина подняла на него удивленный взгляд.

— Ты уверен? Мы тебе не будем мешать?

— Нет, конечно, — отступать назад было уже поздно, — и пацаны рады будут. Верно? — обратился Подгорный к стоявшим рядом мальчишкам. Те радостно закивали.

— Что же, я думаю, это хорошая идея. Скорее всего, мы приедем.

Макс еще раз поцеловал жену, ласково потрепал по головам сыновей и вышел во двор, к ожидающей его машине.

Когда Подгорный отправил сообщение, автомобиль еще не успел выехать за пределы поселка. Сообщение было коротким: «Прилетаю сегодня. Встретимся?»

Всю дорогу до аэропорта Макс крутил в руках телефон, ожидая ответного сообщения или звонка. Несколько раз он сам уже хотел позвонить Наташе, но сдерживался, не желая говорить при водителе. Подгорный уже поднимался по трапу самолета, когда наконец Наташа ответила. Макс разочарованно прочитал такое же короткое сообщение: «Я за городом. Вернусь во вторник».

В салоне бизнес-класса кроме Подгорного летела лишь одна молодая пара, судя по всему купившая билеты за накопленные мили и теперь не скрывающая своего восторга от прикосновения к миру избранных. Макс раздраженно плюхнулся в свое кресло, прижался лбом к холодному стеклу иллюминатора. «Я ведь ревную эту девицу. Какая глупость!»

В понедельник занятия были настолько интенсивны, что думать о Наташе было просто некогда. Обучение было на самом деле очень интересным. Первое время Максу, отвыкшему от таких нагрузок, было тяжеловато, но теперь он втянулся и получал огромное удовольствие от новых знаний и от всей окружающей его соревновательной, но одновременно дружелюбной атмосферы. Честно выполняя обещание жене выходить на связь каждый день, вечером он позвонил Марине. С момента вчерашнего прощания Марина повеселела. Они немного поболтали, в основном говорил Макс, повествуя о жизни столичных пробок. Он поведал жене о том, что вечером по дороге из аэропорта пробок уже не было, а вот с утра они были просто гигантские, ибо понедельник, а вечером эти ужасные пробки были еще почти вдвое больше, так как пошел снег. Вслед за снегом пошли снегоуборочные машины, и это окончательно парализовало движение. Марина негромко смеялась. Потом, когда красноречие Макса иссякло, она спросила:

— Ты не будешь возражать, если мы с девочками поедем в «Гринлэнд»?

Макс слышал про открывшийся недавно в нескольких километрах от Среднегорска новый спа-отель.

— Вас много народу едет?

— Нас трое, ты же моих матрён знаешь.

— Да уж, как их не знать. Надолго едете?

— Дня на четыре. Там дольше все равно делать нечего.

— Родители бухтеть не будут? — поинтересовался Макс.

— Да они уже бухтят понемногу, детей сиротками называют, — рассмеялась Марина, — ну ничего, успокоятся.

— Ну и ладно. Хорошего вам там отдыха, шли фотки!

Попрощавшись с женой, Подгорный немного поразмыслил, делая выбор между вечерним стаканчиком виски и пособием по государственному администрированию. В борьбе алкоголя и государства победило государство.

Она непринужденно шла вдоль бортика бассейна. Инструктор, молодой здоровый детина в оранжевых шортах, не скрываясь, пялился ей в спину. Хотя при чем тут спина. Взгляд юнца был прикован к месту, едва прикрытому узким белым треугольником плавок, задача которого была не столько в том, чтобы прикрывать что-либо, сколько в том, чтобы окружающие восхищенно причмокивали губами и задавались вопросом, а прикрывает ли он хоть что-то. Увидев Марину, ее подруги подплыли к бортику.

— Ну ты где застряла? Фоткаться будем?

Марина помахала смартфоном.

— Только надо, чтобы все вместе. Ой, а кто же нас снимать будет?

— А мы молодого человека попросим. — Марина обернулась к инструктору. — Мужчина, можно вас на минутку? Здесь вами женщины интересуются.

Польщенный тем, что его назвали мужчиной, юноша был готов на все, а уж на то, чтобы пофотографировать несколько веселых, пусть и старше его лет на десять, красоток, тем более. К тому же ему очень нравились женщины взрослые, лет тридцати — тридцати пяти. Он был уверен, что в постели они способны на большее, чем его сверстницы, которые, хоть и пытались изобразить из себя бешеную сексуальность, на самом деле были весьма неловки и однообразны. К сожалению молодого человека, эта уверенность была всего лишь теоретической, но он не оставлял надежды убедиться в этом на практике.

Сделав два десятка фотографий красавиц, которые, нисколько не стесняясь, принимали самые разнообразные позы у бортика и поручней для спуска в воду, юнец почувствовал, что его организм слишком сильно реагирует на все происходящее. Надо было что-то делать, шорты уже не могли скрыть бросающееся в глаза возбуждение. Не придумав ничего другого, молодой человек бросил смартфон на свой шезлонг и с громким криком «Девчонки, я иду к вам!» прыгнул в бассейн. Девчонки с заливистым смехом расплылись в разные стороны. Как кавалер юноша никого не заинтересовал.

Вторник был чуть смазанной копией понедельника. Утренние пробки, день, заполненный напряженными занятиями, пробки вечерние, хлопья снега, размазанные по ветровому стеклу, вечерний разговор с Мариной.

После разговора она сбросила ему несколько фотографий. На фото были девушки в ярких купальниках, позирующие в соблазнительных позах как в воде, так и на бортике бассейна. Из всех троих самой симпатичной была Марина. Так Подгорный решил еще больше десяти лет назад, на дискотеке среднегорского политеха, куда его затащили приятели. Сам Подгорный к тому времени уже окончил университет и поглядывал на танцующую молодежь немного свысока. В планах было всего лишь познакомиться с какой-нибудь симпатичной студенткой и, что называется, замутить с ней на месяцок-другой. Однако месяцок сначала затянулся на полгода, а потом, к удивлению всех друзей Подгорного, дело дошло и до свадьбы. Марина и сейчас была самой красивой из всей троицы. Несмотря на рождение двоих детей и свою патологическую нелюбовь к спортзалу, она и теперь, спустя годы, каким-то непостижимым образом ухитрялась оставаться стройной и подтянутой, а ее искренняя улыбка вызывала сразу же желание улыбнуться в ответ. Макс улыбнулся телефону, затем погасил экран. Надо было уже ложиться спать. Завтра опять вставать чуть свет. Завтра должна появиться Наташа.

Подгорный ухитрился проснуться раньше, чем это сделал будильник. К тому времени, как крики Драконов заполонили квартиру, Макс уже вышел из душа. Он был свеж, выбрит, источал оптимизм и запах лосьона после бритья. Даже традиционный затор на Садовом кольце не смог развеять его позитивный настрой. Немного улетучился только запах лосьона.

В фойе здания Наташи не оказалось. Макс быстрым шагом прошелся по коридорам, уточнил расписание Наташиной группы, заглянул в ее аудиторию. Потоптался возле женского туалета и вновь вернулся к дверям аудитории. Однако девушка так и не появилась. Подошло время начала занятий. Макс быстро отправил Наташе сообщение с несколькими вопросительными знаками и побежал к своей группе. Не появилась Наташа и после перерыва. На сообщение девушка тоже не ответила. Максу очень хотелось позвонить ей, но его представления о мужской гордости выступали за то, что этого делать не следует. После второй лекции Подгорный все же не удержался, но услышал лишь холодный голос, говорящий об отсутствии абонента в зоне действия сети.

После занятий Макс, получивший на руки очередной список рекомендованной литературы, не пошел в библиотеку. Он вышел к машине, уверенный, что сегодня как следует напьется. Осталось только определиться, сделать это дома или куда-нибудь поехать. Вспомнив, что он в столице и в случае чего его охрана за ним не приедет, Подгорный все же решил поехать домой. В этот вечер снегопада наконец не было. Макс неторопливо шел по тротуару к припаркованной в паре сотен метров машине. Еще издалека он заметил возле своего «гелендвагена» невысокую фигурку в ярком оранжевом пуховике. Макс зашагал быстрее, еле сдерживая себя от того, чтобы перейти на бег. Наташа обернулась и помахала ему рукой.

Конец ознакомительного фрагмента.