Взгляд висельника

Александр Варго, 2013

По стране прокатилась волна детских самоубийств. Сотни родителей в панике. Тревога не миновала Александра и Лидию Истоминых. Они заметили, что их сын Сережа, компьютерный фанат, в последнее время ведет себя как-то странно. Александр считает, что виной всему компьютер, и ведет сына к психотерапевту. В беседе с врачом вдруг выясняется, что каждую ночь мальчик видит во сне вешающегося мужчину. Врач со слов Сережи составил фоторобот мужчины и сразу же заметил его поразительное сходство с теми фотороботами, которые были составлены другими пациентами несколько дней назад…

Глава 4

Как только дверь закрылась за Марией Васильевной, Скороходов медленно повернулся к Истомину и угрожающе посмотрел на него.

— Ну что, Томочка, вешайся.

Артем встал и пошел в сторону Сергея. Истомин встал и сжал кулаки. Ему еще не приходилось бить человека по-настоящему. Тренировки не в счет. Там были правила. Здесь их не было, и это настораживало. Сергей боялся, что разозлит Скороходова. А еще он боялся, что разозлится сам и изобьет придурка.

Скороходов на некоторое время замешкался. Что его заставило остановиться, можно было только догадываться. Может, он почувствовал угрозу, исходящую от Истомина? Когда Скороходов опомнился и все-таки решил довести начатое до конца, а именно встряхнуть зарвавшегося лоха, дверь в кабинет открылась.

— Все по местам, — сказал директор и, пропустив вперед Шерстнева, прошел следом.

— Тебе повезло, лошара, — прошипел Артем и пошел к своей парте.

Марии Васильевны так и не было. Вячеслав Андреевич заложил руки за спину и прошелся вдоль доски, сначала в одну сторону, затем в другую.

— Значит, так, дорогие мои, у Марии Васильевны случилась беда, — начал директор.

— Что, у нее любимая кошечка умерла? — выкрикнул Юра Терехин.

Такого он не позволил бы себе при Марии Васильевне. Такого бы при ней сделать не посмел никто.

Вячеслав Андреевич как-то грустно хмыкнул.

— Нет. Кошечки все живы. Ее дочь вчера попыталась покончить с собой.

В кабинете повисла тишина. Даже вечно копошащаяся Соня Стрункина затихла.

— Марии Васильевны некоторое время не будет. Русский и литературу буду вести я, пока она не вернется. — Вячеслав Андреевич подошел к столу и присел. — Итак, на чем вы остановились?

— Мы искали тетрадь Истомина, — выкрикнул Борисов.

— И что, нашли? — серьезно спросил директор.

— Да, но перед этим получили незаслуженных двоек.

— Ой ли? Борисов, ты — и незаслуженных? — Вячеслав Андреевич улыбнулся и заглянул в открытый журнал. — Аня, Савушкина, и ты тоже получила двойку?

— Да, — кивнула девочка.

— За что?

— Я не смогла ответить на вопрос.

— На какой? — директор терял терпение.

— Кто украл тетрадь у Истомина?

— Что, был такой вопрос?

— Да, — загудели ребята.

— А еще был вопрос: почему мы не начали урок? — пожаловался Скороходов.

Вячеслав Андреевич кивнул. Мол, да, такая программа. Ему осталось сказать: продолжим, чтобы класс завыл. Но он молчал.

— Дети, — вдруг сказал директор.

Для многих из них в пятнадцать лет услышать такое сродни оскорблению, но все молча посмотрели на мужчину.

— Я предлагаю остаток урока поговорить о вас и ваших проблемах.

Истомин почему-то вспомнил об отце. Сейчас Вячеслав Андреевич даже был похож на него. Сейчас начнется: «Из любой ситуации есть выход» и «Если что, ты обращайся». Но он начал немного не так.

— Проблема номер один — это вы сами, — тихо произнес Вячеслав Андреевич.

* * *

Как он и предполагал, они его возненавидели. Причем сразу же. То есть они никак не ожидали от него никаких правил.

— И что? — К нему подошла Света Лобанова. Женщина двадцати восьми лет с милым, ангельским лицом, располневшая после родов, как она всем говорила. Очень удобно. Не скажет же она, что, кроме курения, она еще и едой злоупотребляет. Жирной пищей. Истомин на секунду представил, как Светочка ест копченый окорок. Но не смог. Если честно, девушка ему очень нравилась. Он считал, что именно полнота делает ее более красивой.

— Что это? — повторила она вопрос.

«Располневшая после родов — это неплохое оправдание своей слабости, — подумал Александр. — А курит она, наверное, чтобы не растолстеть по-настоящему».

— Что «что это»?

Она положила перед ним так хорошо ему знакомую распечатку.

— И по какому пункту у тебя вопрос?

— По пункту «дискриминация по…»

Она не могла подобрать подходящее определение.

— Вот, — только и смогла сказать Светлана.

— Дискриминация? Интересно. Я не курю, Антон тоже, а работать мы будем на два часа больше вашего. Это не дискриминация?

— В чем же дело? Начните курить, — возмущенно сказала она.

— Вот и я говорю: бросайте курить.

Света фыркнула, развернулась и, виляя задом, пошла к своему рабочему месту. Насколько оно теперь станет рабочим, Истомин не знал, но то, что он сегодня приобрел врагов в лице троих подчиненных, было очевидно. Почему троих? Он увидел, как на него недобро смотрит Тамара Львовна. Уж явно не приятного рабочего дня она хочет ему пожелать. А чего он еще ждал? Он лишил человека смысла всей жизни — общения в «Одноклассниках», а теперь хочет, чтобы она любила его. Тамара Львовна и до этого-то вела себя высокомерно, а сейчас и подавно. Она демонстративно выключила компьютер (Саше стало интересно: а помнит ли она, что работать она должна именно на нем?), достала из ящика стола красную папку с планограммами и чертежами. «Будет создавать видимость работы», — подумал Истомин и пошел к своему столу. А то чем же он отличается тогда от лоботрясов с сигаретой.

Конец ознакомительного фрагмента.