От тихого Дона до быстрой Кубани. Трагедия Ловлинского отряда. Издание второе с изменениями и дополнениями

Александр Василега

В основу повести «От тихого Дона до быстрой Кубани» легли реальные события, происходившие во время Гражданской войны в 1918 году на территории Дона и Кубани.Это не документальная повесть, хотя возможны совпадения реальных событий и судеб героев, описанных в повести.Автор книги – уроженец этих мест, много сил и времени посвятил изучению истории, традиций и судеб земляков и своей малой Родины.

© Александр Василега, 2023

ISBN 978-5-0059-4711-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От тихого Дона до быстрой Кубани

(Трагедия Ловлинского отряда)

Предисловие

В многовековой истории нашей страны случалось много трагических событий, унесших миллионы человеческих жизней. Особое место в этом ряду занимает Гражданская война 1918 — 1922 годов, ставшая одним из самых кровавых междоусобных конфликтов в истории человечества. До настоящего времени идут яростные споры относительно точного количества жертв, но все исследователи сходятся в одном — они огромны и исчисляются миллионами, если не десятками миллионов.

Братоубийственная схватка тогда разделила нашу страну, разделённой по этому вопросу она остаётся, и по сей день. Так почему же, даже через сто лет после кровавых событий, мы не можем прийти к общему знаменателю и просто отдать дань памяти всем погибшим, а пускаемся в бесполезные споры о правых и виноватых.

В силу сложившихся обстоятельств, в советские времена история Гражданской войны изображалась односторонне — во всех кровавых расправах винили лишь белогвардейцев, а красных всегда представляли жертвами террора. В девяностые годы оценки кардинально изменились — бывшие герои стали палачами и наоборот. И одна и другая позиция не дают полной и объективной картины происходивших тогда трагических событий и, в конечном итоге, искажают историю Российского государства на этом отрезке времени.

История Гражданской войны на Кубани уникальна, и она требует к себе объективного подхода. Чтобы сформировать объективное мнение, необходимо обращаться к первоисточникам и руководствоваться только фактами, благо, что такие возможности сейчас имеются.

В 2017 году на средства президентского гранта изданы «Протоколы Кубанского войскового правительства с 1918 по 1920 годы». Из документов можно узнать много такого, о чём раньше у нас были совершенно другие представления.

Мы должны это знать и помнить. Помнить и о белых, и о красных, потому что все они жертвы братоубийственной войны. Об одной такой истории хочу поведать тебе, дорогой читатель, в своей новой повести «От тихого Дона до быстрой Кубани». Речь в ней пойдёт о трагедии, произошедшей на моей малой Родине — в станице Ловлинской летом 1918 года — зверской казни тридцати двух бойцов отряда комиссара Воронова.

Давно нет в живых ни участников, ни свидетелей этой трагедии, но ещё остаются неравнодушные люди, которые бережно хранят, хоть и небольшие, но очень ценные материалы об этом событии.

В этом году, будучи в музее у себя на родине, мне в руки попали две ученические тетрадки с записями Валуйского Алексея Аркадьевча. Свои записи он сделал в начале 1980-х годов на основании воспоминаний свидетелей тех событий, а также непосредственного участника отряда — Гайдай Емельяна, чудом избежавшего казни в июле 1918 года.

К сожалению, об этой трагедии не издано ни одного, ни документального, ни художественного произведения.

Проходит время, и из людской памяти постепенно уходит эта история, остаётся всё меньше и меньше людей, которые хотя бы что-то знают, или слышали о ней.

Эти записи долгие годы хранились у заведующей музеем — Пахомовой Анны Георгиевны, она любезно предложила посмотреть этот материал. Меня заинтересовала эта история, и я решил написать повесть, частично используя предоставленные материалы.

Сто три года прошли с момента расстрела белогвардейцами тридцати двух красноармейцев — бойцов Ловлинского отряда. Сохранить память о них — наш долг и гарантия того, что повторение подобной трагедии в будущем невозможно.

Дон и Кубань в далёком прошлом

На юге Русской равнины, на просторах необозримых степей, широко и спокойно течет великая русская река Дон. Недаром в народе испокон веку зовут его Тихим. Все его притоки, как дети, стремясь подражать степному богатырю, тихо вливают свои воды в русло донское, принося с собой прохладу с севера и зной степей с юга.

В нижнем течении Тихого Дона, к югу от него, раскинулись степи: сначала донская, затем сальская — от станиц Мечетинской и Егорлыкской на западе и до границ калмыцких степей на востоке, а ещё южнее — безбрежная Кубанская степь.

Дон здесь совсем рядом, и сюда, в степь, от него долетали волны мягкого, увлажненного ветра. И может быть, потому, что сама степь дышала зноем, а от реки все время тянуло прохладой, по ложбинам, оврагам и даже по равнине, обтекая холмы, стлались легкие, как дымок, туманы. Вечерами то тут, то там вспыхивали костры — придонская степь жила и ночью, в ней раздавались голоса пастухов, щелканье бичей, лай сторожевых собак. И слышались тихие, задушевные, как сама седая старина, слова песни: «Тихий Дон, наш батюшка, Ой, да, тихий Дон…»

До начала XX века сальская степь оставалась девственной, землепашество не затронуло природу степи. Эти места считались глухим волчьим углом Российской империи. Так и кажется, что песня о ямщике, замерзающем в глухой степи, сложена именно в этих краях и о них.

Рельеф этих мест незатейлив, но тем он и красив, что позволяет увидеть степь на много-много верст вокруг. Здесь широко и привольно, как будто всё выложено на огромной ладони: хутора, поля, дороги, скирды, отары овец…

Огромные просторы, безбрежный «травяной океан!». Насколько хватает взгляда человека — везде степь без конца и края. Кажется, что ты стоишь в центре огромного круга, четко очерченного по линии горизонта. Кругом ковыль, типчак, курай, метлюг да пырей. По оврагам и балкам много кустарников, особенно дикого тёрна.

Поэт А. Н. Майков так описывал свои впечатления от этих мест:

«Степной травы пучок сухой,

Он и сухой благоухает!

И разом степи надо мной

Всё обаянье воскрешает…»

Издревле здесь кочевали ногайцы да прикочевали калмыки. Казалось, сотни лет спокойно лежала эта степь, слушала заунывные песни чабанов и кочевников, любовалась дымными туманами, да так всё и останется впредь, как было извечно. Ночами будут гореть костры, вместе с песнями плыть тишина, а по утрам, когда степное солнце станет обжигать землю, беркуты повиснут над желтоватой пожухлой травой, зоркими глазами выслеживая добычу…

Но не суждено было оставаться этой земле всегда такой безлюдной. После татаро-монгольского нашествия в донские степи потянулся беглый люд, сначала из Рязанского княжества, где казаки были известны ещё с XV века, а затем и из Новгородской земли, управляемой выборными старшинами — «ватманами».

О характере занятий новых поселенцев можно судить по грамоте ногайского князя Юсуфа царю Руси Ивану Грозному. В грамоте, датированной 1550 годом, князь писал: «Холопи твои на Дону в трех и в четырёх местах городы поделали, да наших послов и людей наших, которые ходят к тебе и назад, стерегут, да забирают, иных до смерти бьют…».

Впоследствии из поселенцев образовалось донское казачество, которое до конца XVI века было абсолютно независимым. В 1584 году Донское войско дало присягу на верность царю Фёдору Иоанновичу, но в годы русской Смуты донские казаки поддержали самозванцев Лжедмитриев и поляков. После воцарения рода Романовых, городовые казаки*, участвовавшие в Смуте на стороне смутьянов, опасаясь репрессий, стали массово переселяться на Кавказ, где основывали новые станицы и хутора. А позже, за участие значительной части донского казачества в восстании Булавина, Петр I уничтожил жалованную грамоту Ивана Грозного донскому казачеству, тем самым лишив его независимого статуса. С этого времени наступила новая эра отношений Вольного Дона с российскими царями, мало изменившаяся до Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Донские казаки находились на положении народа, покоренного и смирившегося, но так и не усвоившего общих порядков империи. Под предводительством своих атаманов они принимали участие в различных заграничных походах против Персии, Швеции, Пруссии, Османской империи, при Екатерине II в войне с Турцией за Крым.

После подавления восстания Пугачева в 1775 году, отношение власти к донским казакам изменилось. В знак признания их заслуг, на Дону была учреждена Войсковая Канцелярия, казачьи чины приравнены в правах с офицерскими чинами Российской армии. Все казаки мужского пола были признаны военнообязанными.

Южная граница войска Донского проходила по реке Кубань. История заселения и основания Кубани уходит далеко в седую древность. Десятки тысяч лет назад отважный первобытный охотник в лесостепной части предгорий Кавказа собирал дикие плоды и охотился на зубров, мамонтов и оленей.

______________________

*городовы́е казаки́ — государственные служивые люди на Руси в 14 — 17 в., поселявшиеся при пограничных крепостях и получавшие землю и жалованье при условии несения постоянной пограничной службы на окраинных территориях. При Иване IV они входили в ведение Стрелецкого приказа и, наравне со стрельцами, были особым родом русского войска

С течением времени менялись общественные отношения, ареал расселения людей, их этнический состав. Кто только не топтал ковыльный ковер Кубани, кому только не давали приют тенистые кроны её лесов.

Войны и эпидемии, межплеменные распри и набеги кочевников пригоняли на Кубань все новые и новые волны разноязыких племен и народов. Киммерийцы и скифы, готы и гунны, аланы и печенеги, хазары, половцы…

По восточному берегу Азовского моря, ещё задолго до нашей эры, жили многочисленные племена меотов — коренных жителей Северо-Западного Кавказа. Занимались они земледелием и скотоводством, рыбным промыслом и ремеслом. Их мирную жизнь постоянно нарушали племена аланов и сарматов. За несколько веков они истребили коренных жителей этих мест, и они опустели. Оставшиеся в городищах на левом берегу Кубани меоты, влачили нищенское существование, а сарматы постепенно закрепились на Кубани. В основном они занимались кочевым скотоводством, ремеслом. Сарматские ремесленники искусно изготавливали бронзовую посуду, шлемы и панцири из сырой воловьей кожи. Примечательно, что для захоронения своих умерших предков сарматы использовали курганы. Наибольшую известность приобрели сарматские погребения, обнаруженные в курганах по правому берегу Кубани от станицы Казанской до станицы Воронежской. Археологи называют их «Золотым кладбищем».

В первой половине ХIII века Кубань подверглась опустошительному разорению со стороны многочисленных орд хана Батыя, полчищ среднеазиатского завоевателя Тимура. Степную тишину правобережья Кубани нарушали многочисленные кибитки кочующих ногайцев — потомков тюркско-монгольских племен. Почти два с половиной столетия, начиная с XVI века, находятся они на Кубани, подчиняясь всесильной власти турецкого халифа и являясь подданными крымского хана.

В конце ХVII века на Кубани появляются русские поселенцы. Ими были раскольники, бежавшие под религиозным знаменем старой веры от феодального гнета. Кубань привлекает к себе не только старообрядцев, но и обездоленных людей, в том числе и казаков с Дона.

России был жизненно необходим выход к Чёрному морю, и она боролась за это. Началась Русско-турецкая война 1768—1774 годов. Благодаря успешной военной компании под руководством Румянцева и Суворова, а также победам русского флота на море, Османская империя потерпела поражение и потеряла свое могущество. Россия получила выход к Чёрному морю и прилегающие степи Причерноморья, Кубань и Кабарда, крепости Керчь, Еникале, Кинбурн, Азов, а также добилась права вести торговлю и обладать военным флотом на Чёрном море.

После окончания русско-турецкой войны генерал-поручик Александр Васильевич Суворов был назначен командиром Кубанского корпуса. Прибыв на Кубань в 1892 году, он приступил к строительству оборонительных линий по правому берегу реки Кубань. В его распоряжение были переданы шестнадцать рот пехоты, шестнадцать эскадронов и шестнадцать донских полков.

На пограничной линии было построено четыре крепости, двадцать редутов*, восемь фельдшанцев**, множество постов с дозорными вышками.

Планомерное заселение Кубани российскими подданными началось после того, как Императрица Екатерина II подарила земли Таманского полуострова прославившемуся в борьбе с турками Черноморскому войску (бывшим запорожцам) с целью охраны ими новых южных границ России.

В это время северо-восточная территория Кубани между крепостями Павловской и Александровской, часть так называемой «Старой линии», охранялась донскими казаками и

_________________

* редут — отдельно стоящее укрепление сомкнутого вида, как правило, земляное, с валом и рвом, предназначенное для круговой обороны

** фельдшанец — земляное полевое оборонительное укрепление, использо-вавшееся в XVII — XVIII вв.

совершенно пустовала, здесь не было никаких поселений, кроме нескольких крепостей и редутов.

Для усиления существовавшего войска строевых казаков было решено переселить на Кубань казаков из расформированного Екатеринославского войска. Это казачье войско было сформировано князем Потемкиным из поселённых в Екатеринославском наместничестве Бугских казачьих полков — солдат Украинского ландмилицского корпуса*. Казаков было решено переселить на Старую Линию.

В последствие эта часть бывшего Екатеринославского войска стала основой при формировании 1-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска. Переселенцев распределили по станицам Ладожской, Тифлисской, Казанской и Темижбекской.

Исполнителем дел командира вновь сформированного полка был назначен есаул — Леонтий Иванович Гречишкин. Этот, весьма заслуженный, боевой есаул, совершавший походы с Суворовым и участвовавший в штурме Измаила, к сожалению, был неграмотен, а поэтому не мог быть утверждён в должности командира полка. Штаб полка располагался в станице Тифлисской.

Пограничная полоса земли перед станицами, где казакам необходимо было встать кордоном на пути неприятеля, располагалась на высоком правом берегу реки Кубань и на всём протяжении представляла собой местность, покрытую густыми лесами, изрезанную глубокими балками и крутыми оврагами отрогов Ставропольской возвышенности.

По низменностям и берегам рек росли тростники, камыши, осока и степной бурьян. Здесь всюду расстилалась целинная почва, покрытая бархатистым ковром злаков с массою самых разнообразных цветов. Бескрайние просторы никогда не паханой степи колыхались пушистыми волнами белеющего на солнце ковыля. Иногда степь казалась фиолетовой от покрывающих её цветов шалфея и полыни, или жёлтой от донника и созревших колосьев типчака. Ни одного дерева не было в открытой степи, разве что изредка попадались кусты боярышника и терновника и то корявого. Только по балкам, над речками вырисовывались небольшие рощицы из акации, тутовника, карагача, дуба да нескольких видов тополя и ивы.

Здесь чистый воздух, родники с прозрачной водой, степные реки, текущие к морю. Климат здесь отнюдь не бархатно-южный, часто дуют степные ветры, бывают сильные морозы, своеобразная «роза ветров».

___________________

* Украинский ландмилицкий корпус — формирование Русской армии, созданное Петром I для обороны южных границ империи от набегов крымский татар и поляков, обязанных нести военно-пограничную службу.

Казаки в годы Первой мировой войны

На этих землях жили казаки и иногородние крестьяне — православные русские люди, мужественные, смелые, сильные духом, имеющие честь и достоинство, бережно хранившие традиции и память своих предков. Эти качества казаков активно использовали российские власти: в период расцвета имперской политики России власть обязала донское и кубанское казачество охранять южные границы российских земель. Помимо этого казаки выполняли охранные функции внутренней службы — обеспечивали безопасность царским чиновникам, конвоировали осужденных, охраняли остроги, почтовые станции, рыбные заводы.

Казаки превратились в военное сословие, они участвовали в многочисленных войнах и военных конфликтах. В годы Первой мировой войны казачество стало составной частью российской армии и было оно единым и сплочённым. Кубанское и Донское казачьи войска отправили на фронт сотни тысяч прекрасно обученных бойцов.

О самоотверженности казаков, их высочайшей боеспособности знали не только в русской армии, но и в стане противника. Ратные дела донцов и кубанцев способствовали возникновению у неприятеля представления о них, как о чудо-богатырях. Опасения противника встретиться в бою с лихими воинами приводили к многочисленным курьезным случаям, к появлению различного рода небылиц и анекдотических историй.

В период долгой и очень тяжелой войны, постоянно находясь на передовой линии фронта и участвуя в ожесточенных и кровопролитных боях, донские и кубанские казаки демонстрировали личный и массовый героизм, мужество, воинскую доблесть, большое военное мастерство, высокие морально-психологические качества. Несмотря на длительное нахождение на фронте и постоянное участие в боях, кубанские и донские казачьи части оставались верными присяге до конца, сохранили свой большой военный потенциал, являясь одними из самых боеспособных частей в русской армии.

В огне революций

Февральская революция, а затем и Великая Октябрьская социалистическая революции 1917 года имели катастрофические последствия для политического и социально-экономического развития России. Произошедшие в 1917 году события привели страну к фактическому её развалу.

Такое развитие событий не могло оставить безучастным население Кубани и Дона. Всегда верные царю и Отечеству, казаки, в большинстве своём не приняли новую власть — ни белых, ни красных. Пробудившиеся националистические силы решили воспользоваться ситуацией и сделать Кубань и Дон независимыми казачьими республиками.

Поскольку большинство населения Кубанской области состояло из казаков, никогда не считавших себя обездоленными, то особой радости от установления власти большевиков, они не испытывали. Пока новая власть не затрагивала интересы казаков, против неё они не выступали и занимали выжидательную позицию. Но так продолжалось недолго…

Создание Кубанской казачьей республики, которая уже через месяц провозгласила себя народной и независимой, не могло не вызвать негативной реакции со стороны большевиков. В руководящие органы республики вошли только казаки, горцы и оседлые крестьяне. Рабочим и иногородним мест там не нашлось, представлять их интересы стало некому. Это послужило причиной острого конфликта в кубанском обществе — началось активное противостояние между большевиками и сторонниками вновь созданного режима.

После свержения Временного правительства в октябре 1917 года активизировались реакционные силы и на Дону. Со всей России на Дон устремились противники пролетарской революции — реакционное офицерство, видные деятели и активисты общественно-политических партий и движений. Сюда же пробрались, сбежавшие из Петрограда, царские генералы Алексеев, Корнилов, Деникин. Дон превратился в центр борьбы с большевиками.

Бывшие царские офицеры и генералы объединились для восстановления твёрдой власти в стране и продолжения войны с внешним агрессором — Германией и внутренним — большевиками. Генералы Алексеев, Корнилов, Деникин начали формирование «добровольческой армии», ставшей ядром белогвардейского движения на юге России.

В феврале 1918 года отрядам большевиков, за счёт поддержки населения, численного превосходства и хорошего снабжения боеприпасами со складов старой армии, удалось подавить антиреволюционный мятеж генерала Каледина на Дону. Под натиском наступающих войск красных, командующий белой армией генерал Корнилов решил оставить Ростов и идти на Екатеринодар, где он рассчитывал получить поддержку и пополнение от кубанских казаков.

Власть на Кубани в это время находилась в руках Кубанского краевого правительства, взявшего на себя все полномочия верховной государственной власти. После получения известий о победе революции в Петрограде оно отказалось признавать советское правительство, ввело военное положение, захватило в Екатеринодаре почту, телеграф, разоружило революционно настроенные подразделения гарнизона и приступило к созданию собственной армии для борьбы с большевиками.

Большевики не хотели мириться с таким положением, тем более, что на всей территории Кубани, кроме Екатеринодара, власть уже принадлежала большевикам. Сформировав красногвардейские отряды, в основном из рабочих и иногородних крестьян, они развернули наступление на Екатеринодар и, не встретив серьёзного сопротивления со стороны войск Кубанского правительства, 1 марта 1918 года заняли город. Кубанское правительство со своей армией отступило за Кубань.

Формирование Ловлинского отряда

Понимая надвигавшуюся угрозу наступающей с Дона армии Корнилова, командование красных спешно формировало новые силы для обороны Екатеринодара. В итоге ему удалось выставить на защиту города вооруженные отряды общей численностью около двадцати тысяч бойцов.

Один такой отряд был сформирован и в станице Ловлинской. Для его формирования в станицу прибыл уполномоченный представитель от Кавказского отдела Кубанской советской республики — комиссар Воронов.

В центре станицы собрали митинг. Пришли и стар и млад, и казаки, и иногородние — всем было интересно узнать последние новости.

Воронов, мужчина средних лет, невысокого роста, крепкого телосложения, с чёрными густыми усами в кожанке, ловко вскочив на тачанку, на которой приехал, обратился к присутствующим:

— Товарищи!

Но его голос утонул в гомоне толпы. Тогда он громким звучным голосом крикнул, как скомандовал: «Товарищи!» Это возымело действие на присутствующих — по толпе разнеслось: «Да тише вы, тише… Дайте послушать, комиссар говорить будет!»

Воронов также громко продолжил: «Обстановка на Кубани сложная — в Екатеринодаре, как и по всей Кубани, установлена Советская власть, но прежний режим не хочет мириться с этим. Кубанская рада со своей армией бежала за Кубань, и копит силы. С Дона наступает армия генерала Корнилова, которая беспощадно расправляется с простыми людьми. Для защиты молодой советской власти предписано сформировать из жителей станицы Ловлинской боевой отряд численностью в шестьдесят человек. Призыву подлежат граждане призывного возраста, не взирая, на социальное положение — казак ты, или иногородний. Предпочтение будет отдаваться тем, кто уже служил в армии».

Из толпы послышались выкрики:

— Пошёл к чёрту!

— К бисовой матери!

— Начальник, мать твою!…

— Хватит! Навоевались!

— С кем воевать? Воевать нам не за что!»

Воронов решительно поднял руку и громким, железным голосом сказал: «Колы так будэ — все ведь пропадэм! Козачье с кадетами со всих сторон навалилось, ни минуты упускать нельзя».

Он говорил с местным акцентом, и это подействовало на толпу — недовольные возгласы стихли.

— Есть, кто из бывших офицеров? — спросил Воронов.

Из толпы к тачанке вышел стройный, невысокого роста человек средних лет. Подойдя к Воронову, он представился: «Прапорщик Шепелев Василий Петрович».

Воронов пожав ему руку, сказал: «Василий Петрович, вот Вам бумага, карандаш, будете вести список отряда». Затем громко объявил: «Кто желает записаться добровольцем, подходи!»

Формирование отряда проходило непросто, ввиду того, что население станицы было разделено по сословному признаку на казаков и иногородних. Если иногородние, в основном, поддерживали советскую власть, то казаки от советской власти ничего хорошего не ждали — земля у них была, были и определенные привилегии, так что в их интересах было выждать, как дело обернётся.

Толпа непроизвольно разделилась на две части — казаков и иногородних. И те и другие обсуждали то, о чём сказал комиссар. Со стороны было заметно, что казаки, в основном, неодобрительно отнеслись к сказанному комиссаром, они больше молчали, понурив головы. В толпе иногородних, напротив — царило оживление. Многие из них положительно отзывались о словах Воронова, говорили о том, что надо идти защищать советскую власть.

Несколько человек, отделившись от толпы, подошли к Воронову и заявили: «Мы хотим записаться в отряд!»

— Очень хорошо! Вот это по-нашему, — довольно сказал комиссар.

Шепелев, сидевший за столом, принесённым из правления, спросил: «Фамилия, имя, где служил, звание?»

— Милованов Константин, в пехоте, рядовой.

— Паходин Пётр, в пехоте, рядовой.

— Маслий Василий, пластун.

— Гульванский Иван, в пехоте, ефрейтор.

— Мысев Николай, в пехоте, пулемётчиком.

Пока первых добровольцев записывал Шепелев, Воронов спустился с тачанки на землю, подошёл к присутствующим на митинге. Он начал оживленно рассказывать окружившим о новой власти, что она планирует делать, как будет распределять землю. Напряжение среди людей, царившее в начале митинга, постепенно исчезло. Люди внимательно слушали комиссара, задавали вопросы. Больше всего их интересовали вопросы о земле и войне. Терпеливо объясняя людям политику большевиков по этим вопросам, Воронов добился того, что в отряд добровольцами записалось более ста человек.

Такого количества бойцов пока не требовалось, поэтому из списка вычеркнули тех, кто не служил в армии и стариков, оставив в списке ровно шестьдесят фамилий. Закончив формирование списка, Воронов построил добровольцев и объявил:

— Командиром отряда назначается Василий Петрович Шепелев.

— Комиссаром отряда Воронов Кирилл Фёдорович.

На сборы отряда было отведено время до утра. С собой необходимо взять оружие, если есть, запас продуктов, бельё и личные принадлежности. Сбор назначили на шесть часов утра, здесь — на площади.

Утром, к шести часам пришли все, кто записался в отряд. Командир отряда Шепелев скомандовал:

— Отряд! В одну шеренгу, становись!

Новобранцы, толкаясь, кое-как выстроились в длинную шеренгу. Командир отряда сделал перекличку, разделил строй на отделения по десять человек в каждом. Во главе отделений назначил командиров: Тимченко, Черненко, Янка, Герасименко, Аскольского, Паходина. Писарем Шепелев определил Пахомова.

Комиссар Воронов перед строем произнёс короткую речь, сказав:

— Товарищи! Вы теперь бойцы революционной Красной гвардии! Белогвардейские генералы собрали войско и идут на Екатеринодар. Идут для того, чтобы задушить революцию, поставить на колени трудовой народ. Но мы не позволим им хозяйничать на нашей земле! Хватит, их время прошло! Нашему отряду поставлена задача — прибыть на станцию Кавказскую, получить оружие, и в составе эшелона выступить в сторону Екатеринодара. По прибытию на место нам будет определён рубеж обороны, который мы будем удерживать. Отступать нам никак нельзя, это верная смерть для нас и наших родных. Белая армия несет смерть на нашу землю, и мы должны её остановить…

— По подводам! — скомандовал Шепелев.

Бойцы быстро расселись на, стоявшие наготове, подводы и отряд двинулся в путь. Утро уже наступило — в каждом дворе шла работа: мужчины на вилах таскали огромные пучки сена для скота, запрягали лошадей, женщины кормили птицу, доили коров.

Увидев колонну из подвод, все они прекращали работать и с любопытством подходили к плетням. Некоторые приветственно махали руками, выкрикивали пожелания победы, но большинство провожали отряд бойцов, молча, с какой-то грустью в глазах…

За станицей на полях снега уже не было. Ночью подморозило, из-за чего на сухой траве, в ярких лучах восходящего солнца, искрился иней. С утра в степи было не только холодно, но и ветрено. Пронизывающий восточный ветер, просушивая колеи дороги, шуршал прошлогодним бурьяном и камышом по берегу речки Симанки.

Отряд ехал, молча — каждый думал о своём. Чтобы как-то поднять настроение у новобранцев, комиссар запел:

«Смело мы в бой пойдём

За власть Советов,

И, как один, умрём

В борьбе за это!…»

Задорной песни не получилось, но обстановка немного оживилась. Бойцы заводили между собой разговоры,

делились своими мыслями, соображениями. Кое-где раздавался смех — это мужики травили анекдоты, рассказывали байки. Больше всех в этом преуспел Голышенко Василий — мужчина средних лет, невысокого роста, худощавый, с подвижными весёлыми глазами:

«Приходит молодой казак к отцу.

— Батько, дай мэни з пулэмэта постриляты!

— Ой, сынку, а зможешь?

— Змогу, батько!

— Ну-ка, покажи!

…Короткая очередь, все куры во дворе лежат, только перья оседают.

— Добре, сынку, добре… А гранату кынути можешь?

— Могу, батько!

— На вот, кидай в сортир!

…Взрыв, доски в воздух, дерьмо по кустам…

— Добре, сынку, добре… А то бы мамка нам с тобой дала за курей!»

Бойцы дружно хохочут. Комиссар, проезжая мимо верхом на коне, довольно усмехнулся: «Отошли мужики, значит, все будет нормально…»

На станцию Кавказская отряд прибыл, когда там полным ходом шла погрузка в эшелон. Быстро получив оружие и патроны, ловлинцы разместились в вагоне-теплушке. На радость бойцам в теплушке стояла печь «буржуйка». Изрядно продрогшие в дороге, они, собрав между рельсов обломки досок, поленья дров, растопили печь. Вокруг буржуйки сразу же образовался плотный круг — каждый стремился сесть поближе и отогреться после долгой дороги.

Эшелон тронулся. Немного отогревшись, бойцы тихо разговаривали между собой, курили самосад. В дальнем углу кто-то запел:

«…Может завтра в чистом поле

Кто-нибудь, друзья, из нас,

Между мертвых, полумертвых,

Будет ждать последний час…»

До Екатеринодара эшелон не доехал — остановился на станции Усть-Лабинская. От командования армии большевиков поступило указание выгрузиться здесь и ускоренным маршем идти к железной дороге у станции Выселки. Там намечались тяжёлые бои с войсками генерала Корнилова, быстро наступающими со стороны Тихорецкой.

Ледяной поход армии генерала Корнилова

Добровольческая армия под командованием генерала Корнилова в конце февраля двинулась от Ростова на Екатеринодар. Войска пошли не коротким путём, а в обход Кубанской степи — сначала на Мечетинскую, Егорлыкскую, затем на Тихорецкую. Двигались медленно, высылая вперёд разведку и создавая обоз. Красные обнаружили армию белых, стали постоянно тревожить её мелкими наскоками.

Шли в зимнюю стужу, когда степные травы лежат под легким настилом сухого перекатывающегося шариками снега, ветер не встречает здесь никаких преград и стремглав разгоняется, обжигая морозом лица и руки добровольцев, с большим трудом, идущих против ветра.

Постоянно находясь в боевом контакте с превосходящими по численности частями красных, белые, тем не менее, всегда добивались успеха. Малочисленность и невозможность отступления, которое было равносильно смерти, выработало у них тактику, при которой нужно было только наступать. И они всегда наступали…

Кроме того, в их тактику всегда входил удар по флангам противника. Бой начинался лобовой атакой пехоты. Пехота наступала редкой цепью, время от времени залегая, чтобы дать возможность поработать пулемётам. Добровольческая артиллерия била только по важным целям, тратя на поддержку пехоты минимальное количество снарядов, и то в исключительных случаях. Когда же пехота поднималась в атаку, то остановить её уже было невозможно. В каком бы численном превосходстве красные не находились, они никогда не выдерживали натиска корниловцев.

Пленных белые не брали. После одного из боёв, ещё в начале похода, Корнилову доложили, что красные разбиты, станица взята, в плен сдалось несколько сот красноармейцев. Генерал Корнилов, выслушав доклад, раздражённо сказал: «Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с нами победы!» Эти слова генерала стали руководством к действию для его подчинённых.

Примечательно в этом отношении поведение корниловцев в бою на Ставрополье за село Лежанка, основное население которого составляли иногородние крестьяне. После ожесточённого боя и разгрома красных на подступах к селу, юнкера и донские казаки врываются в станицу на всём скаку, позвякивая коваными копытами и боевым оружием. Ярости их нет предела, расстреливали всех, кто попадался на пути — пленных, раненных, местных жителей. Первыми пали трое случайных прохожих, остальное население вынуждено было попрятаться. На базарной площади старшина с урядником спешно соорудили виселицу. Карательный отряд расстреливал одного за другим, не щадя ни старого, ни малого. Растерзанные трупы бросали здесь же наземь. Их растаскивали собаки, которых запрещали отгонять. Особую жестокость казаки проявляли к иногородним, без разницы — к старикам, старухам — всех под одну гребёнку. «Вони всi бiльшовики» — говорили казаки.

Здесь они расстреляли сотни пленных, раненых добивали штыками и прикладами. Пятьсот семь трупов осталось в Лежанке (у белых погибло только четверо). Наблюдавший за этими расстрелами со стороны раненый белогвардейский капитан бормотал: «Ну, если мы так будем делать, против нас все встанут».

На Кубани для корниловцев сначала всё шло хорошо. Богатые станицы встречали их хлебом-солью, они быстро продвигались к заветной цели. Но это быстро закончилось — сопротивление красных отрядов усиливалось от боя к бою. Корниловцы рвались вперёд, каждый бой для них был вопросом жизни и смерти. Победа — жизнь, поражение — смерть в холодной степи.

Боевое крещение

Первое боевое крещение ловлинский отряд получил в бою у станции Выселки. Прибыв в назначенное место — на северо-восточную окраину Выселок, бойцы вырыли окопы, построили блиндаж, оборудовали наблюдательный пункт. Всеми работами руководил командир отряда Шепелев, он понимал, что большинство его бойцов — необстрелянные новобранцы, поэтому старался помочь, подсказать бойцам в обустройстве окопов, оборудовании огневых позиций.

Комиссар Воронов тоже находился на позиции отряда и понимал, что каждый новичок перед первым боем всегда подвержен сильнейшему стрессу. В такой ситуации у любого человека пробуждается врождённый инстинкт самосохранения, который может спровоцировать панический страх. Он видел эти переживания бойцов, их старания не показывать своего страха перед товарищами.

Как бывалый солдат, сам испытавший такие чувства на войне, он знал, чем может помочь бойцам отряда. Постоянно находясь среди них, он разъяснял, как нужно вести себя в бою, как маскироваться перед боем, как вести огонь по наступающему противнику. При этом Воронов старался говорить спокойно, уверенно, не показывая собственного волнения, порой переходил на шутки, рассказывая солдатские байки и анекдоты. Такое поведение комиссара положительно влияло на настроения бойцов, вселяло в них уверенность и спокойствие. Многие откликались на его шутки, рассказывая анекдоты и подшучивая над товарищами.

Из штаба командующего армией красных Сорокина, поступили сведения о том, что армии Корнилова удалось разгромить отряды красных севернее Тихорецкой, перейти железную дорогу и стремительно продвигаться к Екатеринодару.

В начале марта они подошли к Выселкам. Завязались тяжёлые бои, станция несколько раз переходила из рук в руки. Вот как описывает этот бой один из участников Ледового похода:

«Под прикрытием утреннего тумана отряд подошёл к станции версты на две-три и стал разворачиваться. Впереди была слышна стрельба. Не доходя гребня*, офицерские роты встретили отходящих донских партизан, пропустили их и ускорили движение на гребень. Едва поднявшись на него, они нос к носу столкнулись с наступающими густыми цепями красных. С дистанции в пятьдесят шагов, офицеры ринулись в штыки. Местами произошёл короткий рукопашный бой, красные были опрокинуты. Расстояние быстро увеличивалось: офицерские цепи, продолжая наступление, преследовали красных огнем, но, встреченные огнем многих пулеметов из построек поселка, залегли. Тем временем красные с помощью резервов снова перешли в наступление…»

Всё же красные потерпели поражение, станция Выселки была взята белыми, хотя части Добровольческой армии понесли при этом очень тяжёлые потери. Это был их первый серьезный и жестокий бой…

В Выселках добровольцы получили известие о том, что Екатеринодар уже занят красными. Несмотря на победу в Выселках, дальнейшее наступление корниловцев на Екатеринодар стало бессмысленным. Корнилов повернул свои войска на юг — на станицу Усть-Лабинскую, где собирался переправиться через Кубань и уйти в горские аулы.

В бою под Выселками бойцы Ловлинского отряда сражались самоотверженно и смело, появились первые погибшие: Тарусин, Кобелев, Калугин, Волобуев, Краснюк, Белоконь, Свечкин, Ртищев, Меньшиков. Земляки засыпали их землей, прямо в окопе, дабы воронье не выклёвывало глаза у мёртвых, да не глумились над трупами, белогвардейцы. Найдя дощечку, аккуратно, разборчиво написали: «Героям гражданской

__________

*гребень — высшая линия водораздела двух речек или балок

войны 1918 г.» и фамилии: Тарусин, Кобелев, Краснюк, Свечкин, Меньшиков, Калугин, Куренцов, Волобуев, Белоконь, Ртищев. Дощечку прикрепили к кресту и водрузили на холмик могилы.

После первых боёв, уже обстрелянный, Ловлинский отряд отступил к Екатеринодару, где участвовал в обороне города. Позиции отряда располагались в северо-западной его части — в районе Черноморского вокзала.

В конце марта добровольческая армия начала охват Екатеринодара со всех сторон. Сражение сразу же приняло ожесточённый характер: стороны попеременно чередовали атаки и контратаки. Численное преимущество красных в живой силе дополнялось их превосходством в боеприпасах, в то время как армия белых испытывала нехватку снарядов. В результате жарких боев, белым удалось занять городские предместья, однако развить успех и продвинуться к центру города им не удалось.

Для взятия города Корнилов бросил в бой, державшийся ранее в резерве офицерский полк генерала Маркова — самое боеспособное подразделение Добровольческой армии. С его вступлением в сражение атаки белых возобновились с новой силой. Нанося главный удар с северо-западного направления, генерал Марков овладел конноартиллерийскими казармами, затем, наступая вдоль северной окраины, вышел во фланг частям, защищавшим Черноморский вокзал.

В этом месте держал оборону и Ловлинский отряд. На позиции отряда вслед за марковцами, в бой вступил Корниловский полк. Огонь красных был такой силы, что корниловцы вынуждены были залечь, и не могли поднять головы. В ходе боя командир полка был убит, а его заместитель ранен в первой же атаке. Атака Корниловского полка, оставшегося без командиров, захлебнулась. Несмотря на первоначальный успех, ни офицерский полк Маркова, ни Корниловский полк не смогли закрепиться на занятых рубежах.

Благодаря подошедшему подкреплению по железнодорожным линиям из Тихорецкой, Кавказской и Новороссийска дальнейшее продвижение белых было заблокировано.

На третий день штурма Добровольческая армия оказалась дальше от своей цели, нежели в два предыдущих: бои за город теряли интенсивность, обе стороны были измотаны и нуждались в передышке. Боеприпасы у добровольцев заканчивались, а потери оказались катастрофическими — командный состав выбит, численность убитых и раненых превысила полторы тысячи человек. Среди погибших были видные военноначальники корниловской армии, а также кубанские казачьи командиры, примкнувшие к армии Корнилова.

Кубанские казаки, видя сложившуюся ситуацию и большой перевес сил у противника, разбежались по домам, бросив фронт. Добровольческая армия впервые за всё время «Ледяного похода» оказалась перед катастрофой. Армия была обескровлена и находилась на грани краха. Все были морально подавлены и физически истощены. Старшие офицеры вели разговоры о необходимости распыления армии. Вот как описывал настроение армии один из её участников: «Слухи о том, что армия перестанет существовать, все усиливались. Говорили об уходе в горы наших черкесов, о необходимости распыления. Все её жертвы были напрасны. В лучшем случае нам предстояло бегство и бездомное скитание в большевистском море…»

В последний день марта от разрыва артиллерийского снаряда погиб командующий Добровольческой армией генерал Корнилов, его место занял генерал Деникин. Потерпев неудачу и, потеряв своего командующего, белогвардейцы сняли осаду кубанской столицы и отступили на север.

В ходе тяжелейшего отступления корниловцы вымещали свою злость от поражения на пленных, раненых красноармейцах и мирных жителях станиц. Добровольческая армия Деникина многократно и повсеместно подвергала насилию и надругательству крестьян и трудовой люд в период её нахождения на Кубани.

Но террор не помог белым в этом походе, войска бесславно были вынуждены отступить к Ростову — туда, откуда пришли на кубанскую землю…

В ходе первого Кубанского (Ледяного) похода добровольческой армии под командованием, сначала генерала Корнилова, а затем генерала Деникина, стало ясно, что борьба с обеих сторон будет беспощадной. Расстрелы пленных, раненых, грабежи, насилия, убийства, карательные акции в отношении хуторов и станиц стали обыденным делом. Общее количество расстрелянных пленных за весь поход Добровольческой армии составило более полутора тысяч человек.

Армии Деникина не удалось решить поставленные на поход задачи — отвоевать территорию для дислокации собственных войск, занять Екатеринодар, поднять кубанских казаков на борьбу с большевиками. Однако именно этот поход позволил сформировать костяк будущих Вооружённых сил Юга России — Белой армии, сохранить офицерские кадры и получить опыт ведения боевых действий в условиях Гражданской войны.

Отступая на Ростов, Добровольческая армия вернулась на земли донских казаков, к тому времени уже враждебно относившихся к большевикам. Раненых отправили в лазареты Ростова и Новочеркасска, а казаки расположились в станицах Мечетинской и Кагальницкой, там, откуда Добровольческая армия двинулась в поход. На этом Ледяной поход был окончен, по сути, он стал прологом к началу гражданской войны в России.

Но и красные не оставались в долгу — не щадили врага и мстили ему беспощадно. Массовые казни и отдельные многочисленные убийства, издевательства и грабежи мирного населения происходили не только на полях сражений, но и в городах, станицах, хуторах. Часто корниловцы находили трупы своих товарищей раздетыми, обезображенными, иных с отрубленными головами, иных сожженными дотла.

Победить в такой войне можно было лишь, объединившись с единомышленниками, привлечь на свою сторону колеблющихся граждан, принудить, или уничтожить непокорных. Так сформировались две противоборствующие стороны: одна за новую власть — большевиков (красных), другая за старую власть — белых. И те и другие готовы были драться только до полной победы — до полного уничтожения своего врага.

Так начиналась Гражданская война весной 1918 года на Кубани — в краю до этого богатом и благодатном.

Мирная передышка

В преследовании остатков добровольческой армии непосредственно участвовал и Ловлинский отряд. Воодушевлённые победой, бойцы отряда беспощадно гнали деникинцев с кубанской земли, не давая им передышки. Подойдя к Тихорецкой, отряд повернул на Ловлинскую. Командование решило, что продвигаться дальше ему не было необходимости — к преследованию неприятеля подключились регулярные части, подошедшие со стороны Кавказской и Армавира.

Для бойцов отряда такое решение командования было долгожданным и желанным — все соскучились по родным. Наступила весна, а с ней и пора полевых работ: вспашки, боронования, внесения удобрений, посева культур, поэтому каждый торопился вернуться домой и заняться своим привычным делом — растить хлеб.

От Тихорецкой до Мирской отряд добирался по железной дороге на воинском эшелоне. От Мирской бойцы шли пешим строем, шли по берегу речки Камышевахи. Под настойчивыми лучами весеннего солнца снег уже растаял, и природа просыпалась на глазах — кое-где на солнце сверкала чёрная свежевспаханная земля, на солнечной стороне поднималась свежая зеленая трава, наполняя пьянящим ароматом теплый кубанский воздух, распускались первые полевые цветы, а на деревьях и кустарниках щебетали птицы.

Настроение у бойцов было приподнятым, всю дорогу они пели, шутили, подначивали друг друга. Больше всех в этом преуспевал Сергей Солянка — весёлый худощавый мужичок, невысокого роста, с длинными руками и как-то странно развёрнутыми внутрь ладонями. Он неустанно рассказывал всякие байки, то и дело, вызывая дружный смех своих товарищей.

Комиссар Воронов тоже был в хорошем расположении духа, да и как иначе? Отряд с поставленными задачами справился, возвращается домой с победой. Жаль, конечно, погибших бойцов, но на войне без потерь не бывает.

Командир отряда Шепелев шёл впереди колонны и был задумчив. Ему не давала покоя мысль о том, что будет дальше. Как офицер, имеющий большой боевой опыт, он понимал, что война этим не закончится — она только начинается. В ходе боёв у него было достаточно возможностей, чтобы увидеть истинный уровень подготовки и боеспособности и красных, и белых. Он видел преимущества деникинского войска и недостатки красноармейских частей, понимал, что к предстоящим боям нужно очень серьёзно готовиться. Но как это сделать? С прибытием в станицу отряд будет распущен, бойцы займутся своим кровным делом. В следующий раз, когда придётся опять идти на войну — начинать придётся всё сначала…

А Солянка не унимается, новый анекдот рассказывает:

«Решила молодая помещица узнать, как живут её крепостные крестьяне. Приехала в деревню. Староста собрал сход. Барыня спрашивает:

— Как живете, крестьяне?

— Хорошо, барыня, живем, хорошо…

— А что вы едите на первое?

— Щи, барыня, щи…

— А на второе?

— Кашу, барыня, кашу…

— А на третье?

— Всё, барыня, более ничего не едим.

— А десерт?

— А это уж, барыня, кому, где приспичит».

«Га-га-га!» — дружно грохнули хохотом бойцы.

— Солянка, отставить! Отряд, запевай! — сердито скомандовал Шепелев.

__________

*ерик — небольшой речной проток, соединяющий два водоёма

Солянка бодро ответил: «Есть, товарищ командир!» и громко запел:

Конец ознакомительного фрагмента.