Падение: Новый Хранитель

Александр Вер, 2021

Седьмое тысячелетие нашей эры. Человечество расселилось, освоив, кроме Земли, ещё восемь пригодных для жизни планет. После нескольких периодов упадка и расцвета, войн и катаклизмов правящая элита наконец нашла выход и ради стабильности объединила планеты в Союз. Четыреста лет спокойствия и процветания не прошли безоблачно, и на горизонте замаячил новый кризис, над решением которого стали работать лучшие умы. Министерский синтет – Ната неожиданно для себя оказалась в самом водовороте развивающихся событий. На планете – Топал, где Ната служит, не всё так гладко и спокойно, как кажется на первый взгляд. Её загадочный начальник хранит свои секреты, женщина с которой она познакомилась, замышляет непостижимое. К тому же Союз полон нетерпимости и жестокости. Но Ната не понимает, где живёт, пока из безопасного уютного мирка её не выдирает один несчастный случай…

Часть 1: «Пантера-киборг»

Заблудшие умы легче всего поддаются всяческого рода внушениям. Их очень просто свернуть с правильного пути. Но есть среди них те и таковых подавляющее меньшинство, которые, несмотря на заблуждения, всё же отказываются верить лжи. Они даже в трудности не сворачивают и не поддаются на обман и пропаганду. Отличительная черта таких людей — интуиция! Они, слишком глубоко и часто, слушают своё внутреннее Я. И в этом, им помогает их огромное любящее сердце!

— Грапп Феро “Корни истины”.

Глава 1. Падение

Ната очнулась после отключения — долгого тяжёлого сна, где память зависла в пустоте; раздвигая тьму, по схемам побежал ток; процессоры заработали; слуховые сенсоры уловили первые звуки неведомого окружения. Тишину нарушали шорохи крошечных ножек и далёкий стрекот встревоженных насекомых; на ладонь кто-то взобрался, но быстро испуганно шмыгнул по большому пальцу и шмякнулся о песок. Через прикрытое веко Ната увидела скат локтя, за ним проступили тени пещеры, слабоосвещённые ночным светом двух спутников Топала¹. Живот холодил огромный плоский камень, на который она налетела при падении. Иначе никак не объяснить, почему она лежит плашмя и не помнит о случившемся…

Ната приподнялась. Её окружали своды овальной пещеры, напоминавшей колодец, с единственным выходом — широким отверстием наверху. Оттуда она и свалилась на центральный валун. Падение обошлось дорого. Сенсоры тут же надрывно взвыли и закричали о повреждениях ног, схемы закоротили внизу. Каждый подгруженный драйвер говорил, что с кибернетическим телом что-то не так.

Ната резко обернулась и увидела, что её ног попросту нет. Вместо них из таза торчали титановые обломки и трубки с проводами. Пока она лежала, жидкость приводов стекла на глинистую почву и успела впитаться. Будь Ната из плоти и крови, разбилась бы насмерть. Но синтета² спецотдела Министерства Обороны тяжело убить.

С нарастающим испугом она попыталась вспомнить. В памяти глубоко сидели записи последних часов; повреждённые файлы подгружались импульсами.

Похоже, Ната провалила задание…

Ярким днём она везла в космопорт подопечную — восьмилетнюю Бети — светловолосую девочку, которую охраняла по заданию министерства последние два месяца. Автомобиль вёл робот, и за рулём никто не сидел. Ната расположилась на заднем диване вместе с Бети и следила, как та рисует. Девочка бойко выводила карандашный контур и указала на проносящийся мимо пейзаж белой пустыни, полный разбросанных скал. У одного камня, размытые миражом, стояли две фигуры. Показалась вспышка.

Ракета!

Ната с силой срывает ремень с Бети. Изгибает руки и ноги для “хватки паука”. Заключает девочку в цепкие объятия, прижимает к себе и успевает до взрыва, опутать маленькое тело ловким отработанным приёмом для защиты. Бети непонимающе таращит глаза. Гром! Треск и грохот металла. В салон врывается огонь. Кидает пороховую гарь в лицо, ломает, крушит, срывает обивку. Их подбрасывает резким толчком. Машина мгновение парит над асфальтом, он чёрным полотном смазано проносится перед глазами. Удар приземления и железо оглушительно ревёт, гнутся стойки, закладывает уши. Бети в объятиях колотит в разные стороны, но отработанный приём действует как надо. Все удары в кувыркающейся машине Ната принимает на себя. Бети жмурится и трепыхается, как птенчик в ладони. Песок, пыль. Осколки стекла и обломки пластмассы летят сквозь вонючий дым. Визжит малышка. Бровь разбила. Ничего, пройдёт. Главное жива!

Крышу рвут, врезая, чьи-то клещи. Это четыре боевых андроида — имитация под человека, покрытые кожей — армейские модели с автоматами и резаками. Их руки тянутся к Бети и ломают “хватку паука”, выворачивают ноги. Ната делает замах, но не успевает. В грудь прилетает удар чудовищной силы. Знал, куда бить, свирепая тварь! Там, где вестибулярные сенсоры всё сжимается, разжимается и приходит темнота.

В каменной тишине Ната очнулась, и казалось, до сих пор слышала далёкие зовы Бети. Тонкий голос доносил: — “Ната! Ната!”

Бети — дочь очень влиятельной женщины, забрали андроиды. Похитили прямо из рук!

Ната застыла от мыслей, как простить себя. Что сейчас с Бети? Где она?

Как ей быть без ног в этой дрянной ситуации, вдалеке от города среди незнакомых скал?

Как выбраться? В министерстве её прибьют. Альбу не объяснить, что её тело — устаревающей шестой модели. Ведь просила о кредите ради обновления.

Как чувствовала…

**

Свалился комок грунта и чавкающими звуками вырвал её из угрызений совести. Ната посмотрела в сторону шлепка и увидела светлые полосы. Её ноги — обе родимые метрах в шести прильнули к стене и топорщились проводами и обломками; рядом валялся порванный рабочий комбез. Путь к ногам вёл через редкие травинки и невысокие макушки булыжников. Если бы Ната не упала на глину с песком, а зацепила головой один из этих тупых камней, то точно не проснулась. Страх умереть жил в ней так же, как и в любом другом, ведь Ната прекрасно помнила себя — ту самую девушку, изуродованную в аварии. Близость смерти испугала девушку, а ей так хотелось жить — вот и согласилась на пересадку личности в синтета.

Пересекая булыжники Ната подползла и хмуро застыла в метре от ног. На одной из стоп повис бело-сиреневый носок из её любимой пары. Он не слетел при борьбе и падении, словно вздумал остаться с хозяйкой, чтобы напомнить о нижней полке в шкафчике и родной квартире, куда нужно вернуться. И майка осталась, скомканная на локте. Изодранной тряпкой, насколько смогла, Ната прикрыла наготу, поправила носок и долго смотрела, не решаясь свыкнуться с мыслью, что придётся тут всё бросить.

Если бы Ната могла тяжело вздохнуть, то вздохнула. Если бы могла заплакать, то обязательно заплакала. Но она не могла этого сделать. Синтет не может набрать в лёгкие воздух. Их попросту нет. Она грустно смотрела на носок на дне её темницы, жалея, что не имеет слёзных желёз.

“Не раскисай, Ната!”

Тёмные почти чёрные волосы, чуть ниже плеч, растрепались и мешали. Ната поправила локоны, осмотрела стены каменного колодца и заметила путь наверх — ряд выступов, пригодных для карабканья. Слишком крутой, но сгодится, только если держаться двумя руками, а не одной. Руки нужны обе!

Ната сгребла в охапку ноги, сорвав носок, перемотала им торчащие провода, шланги и, вцепившись зубами в узел, поползла.

Ноги болтались за спиной, как две гири, мешая балансировать на выступах. Ната карабкалась аккуратно, старательно следуя пути. Долгожданное ночное небо в неровном отверстии приблизилось. Ещё через пять минут звезды перед взором, раскинулись до самого горизонта. Ната выползла наружу, впитывая пьянящую свободу, и осмотрелась.

Снаружи, под светом крупного бежевого Тирера и мелкой лиловой Софии, зависших рядом на звёздном небе, расходилось в стороны бледное пустынное плато — белая пустыня Топала. Местами торчали терракотового цвета высокие скалы. Вымершая долина застыла под звёздами, как на картине и только движение сухих кустарников на лёгком ветру выдавало жизнь в этом безлюдном месте. Настолько безлюдном, что даже трассы с опрокинутым остовом машины нигде не видать.

Далеко и долго везли её, если сейчас ночь; без сознания Ната пробыла много часов. Никогда такого с ней не происходило. Никогда её сигнальный маячок не отказывал, как сейчас, что-то случилось с его питанием. Из-за поломки маячка Ната не могла вызвать помощь. Молчали и сетевые устройства. Спутниковое слежение отказало, равно как маячок и сеть. Ната искала спасения и понимала — никто не знал, что она здесь! Починить что-либо возможности не представлялось. Ната отбросила, не без сожалений, носок, перехватила ноги правой рукой, а левой загребла шершавый грунт. Решила ползти прочь от надвигающегося зарева, восходящего Денеба³ — на запад. Там, где, как она знала, во мраке ночного горизонта лежал её город, столица Топала — Тетра.

**

Днём от её вида испуганно разбегались в стороны песчаные ящерки. Под палящим солнцем они оседлали вершины камней и колотили гортанными дыхательными мешками в унисон, дёргая беззубыми ртами, будто хором сговорившись, насмехались над изувеченным киборгом. Ната, сердито поглядывая на их шайку, своим непрестанным движением, разгоняла в стороны маленьких трусливых желтокожих обитателей, ломала кусты, оставляя за собой вдавленный след, и продолжала путь к высокому каменистому бурому холму на пределе видимости.

На следующую ночь перед рассветом откуда-то сверху прокричала шестиглазая сова. За сутки ползания назойливая пыль въелась во все механизмы; тёмные волосы, с вплетёнными пучками травинок и репейником, спутались в отвратительную грязную мочалку. На лбу слиплись тонкие глиняные наросты, а веки огрубели под слоем песка. Кожа внизу стёрлась в лохмотья, обнажая титановый остов. От майки осталось немногое, но достаточно, чтобы прикрыть явную наготу.

Батарея ни разу не подводила. “Хвала ТНН!” В шестую серию корпорация ставила лучшие аккумуляторы. Вдобавок на все задания Ната заряжала по полной. Так что хватило бы на месяц ползания на животе. Однако не пригодилось. Спустя сутки, на рассвете, с вершины бурого холма показался мелкий пригород.

Одно — и двухэтажные домики выстроились вдоль не оживлённой трассы. Внизу простиралась полузелёная долина, а сам мегаполис Тетра, радовал взгляд частоколом небоскрёбов и солнечными бликами в далёкой дымке. Внизу катил одинокий автомобиль. А пригород даже и городом-то не назвать. С три десятка старых крашеных жилищ, обнесённых низкими из дешёвого пластика заборами.

Но и этого достаточно. Главное, отыскать здесь мастерскую, где есть Механик. У Наты в квартире имелся свой, а вот ноги восстановить хотелось сейчас. Только в придорожном сервисе можно найти дорогущее ремонтное устройство стоимостью в миллион кредов. И Механик подойдёт не любой. Не ниже четвёртого поколения. И корпорации ТНН. И чтоб кредитный обруч приняли к оплате, ведь наличных жетонов с собой она никогда не имела.

Ната пересекла трассу и, взобравшись на тротуар, приподнялась. Тротуар городка пустовал. Его от жилых домов разделяла полоса высоких кустов. Поодаль, вдоль плитки виднелась автобусная остановка. Затеплилась надежда, что транспорт скоро придёт, потому что под пластиковым навесом две школьницы как раз чего-то ждали, одетые по форме, с рюкзаками. Ната подумала что сможет, вызвать такси, воспользовавшись телефоном одной из них. Если не найдёт Механика, то хотя бы сможет добраться до своей квартиры.

— Эй, мистер!

Внезапно, прямо перед ней из прохода меж кустов возник мужчина. Ната от неожиданности вздрогнула, отбросила ношу и умоляюще протянула к нему руку:

— Вызовите, пожалуйста…

Мужчина бросился наутёк недослушав. Удивлённая Ната ещё раз позвала его, но тщетно. Перепуганный житель скрылся за углом дома, сверкнув напоследок белками ошарашенных глаз. “Гуманист”, — поняла она. — “Или скорее — кригер!” Люди из этой немногочисленной, но очень радикальной новой ветки “гуманистической” направленности больше всех боялись существ из металла. Кригеры — возникли с десяток лет назад и прославились как неистовые борцы против применения искусственного интеллекта и машин где бы то ни было.

“Странные люди… Надеюсь, не весь городок такой…”

Как только она приблизилась к остановке, школьницы, заметив её, подпрыгнули, взвизгнули и, шумно толкаясь, влетели в придорожные кусты. Зелень поглотила их буквально в мгновение, оставив изумлённую Нату наблюдать, как ветви машут ей на прощание, от лица сбежавших глупых девчонок.

“Долбанные кригеры!” — от злости её затрясло. — “Чтоб вы провалились! Я же человек! Пусть и в прошлом”.

Со всей силы ударила кулаком по плитке. Будь модель тела не шестой, а, скажем, седьмой серии, то плита определённо раскололась бы. А сейчас не вышло. Зато, досада отошла на второй план, уступив место отчаянию.

Возможностей спасения оставалось множество, но вконец расстроенная Ната, прислонилась к столбу остановки и угрюмо уставилась вдаль, не желая больше никуда двигаться.

**

Вдалеке сверкнула красная туша, с заметным жёлтым маршрутным номером — сквозь мираж показался автобус. Очевидно, его-то и ждали школьницы. Ната приободрилась: наверняка он остановит здесь и заберёт её из этого пугающего городка.

Издалека у водителя заблестел слуховой имплантат, вместо уха. Это значило, что автобус вёл не кригер, а обычный городской житель. Добрый знак, посчитала Ната и махнула рукой. Вместо того чтобы остановить, водитель выпучил глаза и продолжил движение. Косясь с невероятным пренебрежением, мужчина крутанул руль и нагло объехал остановку, всем своим видом показав, что не желает останавливаться. Ждущей спасения Нате оставалось лишь наблюдать, как мимо проносятся окна с лицами пассажиров. Лица выглядели отстранёнными, кое-кто рассмеялся. Один ребёнок состроил ей издевательскую рожицу, а в последнем окне сидела женщина с киберсобачкой, известной по рекламе зоомагазина. Лицо хозяйки было ледяным, выражающим презрение и очень походило на сердитую морду зверька.

Это были уже не кригеры, а обычные горожане, но ни у кого из них, раненная и остро нуждающаяся в помощи, Ната не вызвала сострадания. Все, кто был в автобусе и, главное, водитель просто бросили её на произвол судьбы. Застывшая Ната проводила удаляющийся транспорт убийственным взглядом: “Это вы считаете себя людьми?”

От злобы и стыда ей хотелось провалиться и не замечать ничего. Порушенные надежды вызвали обиду. А ведь в Тетре её наверняка бросили так же. И не только её. Никому там до лежащего и умирающего человека дела не было — лежи и подыхай! Однако впервые Ната столкнулась с подобным равнодушием по отношению к себе самой.

Автобус скрылся, Ната расстроенно почесала лоб. А на что она собственно надеялась?

В начале поисков она рассчитывала на мастерскую или магазин, где за оплату обручем ей вызовут такси. Но не станет она искать Механика! Хотелось поскорее убраться из этого трижды проклятого места. Надёжнее отыскать магазин. И если народ в этом мерзком городишке ещё не сбрендил вконец от кригерства или “гуманизма”, то ей поможет продавец, а если нет, то после ремонта она обязательно вернётся сюда и свернёт шею этому водиле и надерёт зады этим школьницам! И этому продавцу… И им всем! И похитителям Бети! И… И всем, кто не ищет её! И… И кому ещё?

— Простите! Мадам, с вами всё в порядке?

Ната подняла глаза и увидела, как над ней склонился седой старик. Пока она злилась, он внимательно рассматривал её, подрагивая то ли от волнения, то ли от проблем со здоровьем. Выглядел старик довольно приветливым. Сначала Ната посмотрела на своё отражение. В облицовке пластика остановки её встретило чумазое лицо с гроздьями репейника в тёмных волосах, что немало смутило и ещё сильнее испортило настроение. Она буркнула:

— Удивляюсь, как вы тут разглядели… мадам?..

— Ваши прекрасные ноги дают понять…

Старик выражался осторожно и казался порядочным. Рубашка, как и штаны его, видали виды, но выглядели опрятными. Неказисто сидела серая жилетка, но карманы были застёгнуты, как у воспитанного гражданина, походившего больше на городского жителя, чем на расхлябанного провинциала. В целом старик внушал доверие. Ната обвела рукой место своего отчаянного сидения:

— Как видите, мне помощь не помешала бы.

— Ну, так проходите.

Старик зашагал по узкой тропинке к ближайшему дому метрах в пятнадцати и приоткрыл дверь, приглашая; Ната, перебирая рукой, зашуршала по гравию дорожки и он любезно поправился:

–… вернее, проползайте.

— Спасибо. А то тут от желающих помочь отбоя не было, — пожаловалась она, вползая в проём.

— В этом пригороде живут сплошь кригеры, — сочувственно произнёс старик.

— Да, уж. Я убедилась в этом, — оглянувшись, согласилась она.

В просторной гостиной ей приглянулся высохший и продавленный с годами диван, к которому она прислонила две ноги. Ната развернулась, оперлась о боковину и с ужасом заметила, сколько грязи вместе с ней перекочевало в дом. От порога тянулся толстый широкий след из песка и камешков вперемежку с сухими травинками и листьями.

— Простите, я оплачу уборку, если здесь примут к оплате мой обруч.

Она с извинением показала старику запястье. Он не обратил на кредитный обруч никакого внимания, закрыл дверь и спокойно нажал на одну из многочисленных кнопок, встроенных в косяк. После тихого писка из проёма в стене выскочил Уборщик. Робот размером с крупную кошку привычно загудел и начал всасывать в себя уличную грязь. Ната с сомнением покосилась:

— А вы, значит не кригер?

Убеждения кригеров в её министерстве знали. В отличие от привычных умеренных “гуманистов”, которые просто опасались роботизации. Кригеры неистово отказывались иметь Уборщиков, Посудомойщиков и прочие полезные в быту устройства с искусственным интеллектом. Даже с примитивной толикой его. Насколько их неприятие распространяется на синтетов, таких как она, Ната наверняка ещё не знала. Но боялась о них предполагать, судя по поступкам школьниц и того мужчины который повстречался ей первым. Эти догадки могли ей очень не понравиться.

Старик миролюбиво ответил:

— Нет, отчего же. Я кригер. Просто стал им недавно. Вам ведь нужен Механик?

— Или хотя бы вызвать такси, — пояснила она.

— У меня есть Механик, — он почесал за ухом. — Если хотите воспользоваться, то, пожалуйста.

Ната не знала, что думать. Кригер держит дома дорогущее устройство? Звучало его заявление крайне странно.

Она осторожно поинтересовалась:

— Четвёртое поколение?

— Нет. Второе. Но я его улучшил. С вашими повреждениями мой Механик справится на раз.

Ната решила спросить напрямую:

— Разве кригер станет улучшать железяку?

В её представлении фанатик должен считать Механика проклятием, а не хранить дома и уж тем более не улучшать мерзкое устройство. Старик невинно улыбнулся в ответ:

— Я когда-то был инженером.

Он исчез за дверью, где послышались шаги по лестнице, вглубь подвала. Оттуда донёсся звон, перекладываемых железяк. Признание старика вызывало тревогу. Инженер среди кригеров? Неслыханное дело. Чего он потерял в такой глуши? Инженеров и так на Топале нечасто встретишь. А такого, кто мог улучшить Механика, по пальцам перечесть. Это же крайне образованные люди и живут они в роскоши, получая огромные деньги. Неужели так повезло? Или старик врал.

Она с подозрением осмотрелась, пока снизу раздавался шум. Убранство дома походило на типичное для недорогого загородного жилища. Обшарпанные занавески и мебель. Облупленные местами стены и косяки с дверьми давно не видали краски, уж не говоря о ремонте. Ничто не указывало на инженерный талант хозяина. Зато при входе темнел шкаф набитый книгами.

Никто на известных девяти планетах не воспринимал всерьёз эту никчёмную бумажную труху. Лет семьдесят назад, примерно в 330 г. о. С.⁴, будучи подростком, Ната слышала, о том, что прежнюю моду читать с листа хотели возродить. Но всем казалось это смешным и нелепым. Кто во времена докеров, где хранится вся нужная информация, будет связываться с громоздкими вещами?

Она вспомнила, что её докер разбит во время нападения, но не беда. Дома хранится его полная копия. Тревожила другая мысль: к кому она попала? У окна на журнальном столике Ната увидела белеющий раскрытый том. Ещё два на полу. Ната повернула голову в сторону проёма, ведущего на кухню, и там, на столешнице среди кастрюль, заметила краешки печатных изданий. “Он, что — кригер-маньяк?” — решила она.

Должно быть, совсем упёртый фанатик, заманивший её Механиком. А сам задумал… Что? А что он, собственно, задумал? Убить её? Этот тщедушный старикашка? Или позовёт кого-то на помощь?

На всякий случай она приготовилась к любой неожиданности.

— Вы не бойтесь, — послышалось с лестницы, будто старик прочёл её мысли. — Я люблю возиться с синтетами, такими как вы.

Ната с недоверием наблюдала, как он выкатил лёгкую металлическую тележку, служившую обычным ложем во время ремонта.

— Не поняла вас, — призналась она осторожно.

— Я создавал вас. Вернее, вашу шестую серию.

Он ткнул пальцем в торчащие из каркаса обломки. После чего закопошился в скрипучем трюмо и не без усилий, кряхтя, вынул старую модель Механика.

Ната притворилась, что поверила, принимая его помощь. Старик любезно поддержал её локоть, пока она забиралась на ремонтное ложе. Туда же, на положенные им места он уложил две ноги. Водружённый на них Механик зажужжал от нажатия кнопки и приступил к работе. Его щупы бодро забегали, сканируя, по разорванным сочленениям. Вскоре послышался треск, и засверкала микросварка.

Старик всё это время внимательно наблюдал за щупами и недоверие Наты начало отступать. Возможно, она ошиблась в хозяине дома. Прежде чем судить, нужно узнать больше.

— А как вас зовут?

Он отвлёкся и ответил:

— Парут. Парут Феро. Возможно, вы слышали обо мне.

— Вы шутите?!

Если бы её тело могло похолодеть от шока, то так непременно и случилось. Ната быстро пошарила в памяти и отыскала фотографию ещё молодого величайшего инженера Топала. А после замерла от потрясения. Перед ней стоял, значительно постаревший, знаменитый на весь Союз разработчик тел синтетов и андроидов. Это же второй человек в корпорации ТНН! Что он делает в этом городке?

Ведь четвёртая серия полностью разработана Парутом Феро. А шестая, это доведённая до совершенства четвёртая! Если бы в Союзе Восьми Планет надумали объявить в шутку, или всерьёз Бога металлических существ, то им стал бы Парут Феро. Перед ней стоял великий человек для многих обычных людей. Тысячи синтетов считали и называли его в уважение просто — Создателем!

От восторга Ната открыла рот и часто заморгала. И пускай выглядел этот Бог далеко не богоподобно: сгорбленный от времени, охающий и ковыряющий нос старик, конечно же, с трудом мог вызвать чьё-то раболепие, но она отказывалась это замечать. Парут заметил её возбуждение и замахал:

— Лежите. Лежите.

Нате помогал человек, которого даже увидеть издалека для многих считалось несбыточной мечтой. А ей необычно свезло, и вот он рядом!

Создатель потёр подбородок и значительно поднял палец.

— Лучше замените всё тело. У вас усталость металла, — заявил он со знанием дела.

До сих пор не веря своим глазам, Ната громко прошептала:

— А вы ведь не знаете меня?

— Нет… Простите.

Ната улыбнулась от собственной наивности: кому скажешь, что ей помог сам Парут Феро, засмеют! От торжественного вздоха ей стало бы намного легче, но она не могла вздохнуть.

— Вам что-то мешает? Неприятно? — обеспокоился он.

— Сама не знаю. Я совсем не ожидала, что когда-то встречу вас. А сейчас даже знаю, как могу выразить свою признательность. Мне кажется, я ничего не чувствую.

На самом деле восторг в ней бурлил, но она не знала, как правильно выразить своё счастье. Хотелось, чтобы данный момент длился как можно дольше. Чтобы Создатель уделил ей как можно больше внимания. Вечно находился рядом. Заполнил всё окружающее пространство. Но Создатель невесело нахмурился и произнёс:

— Это проблема вашего мозга. Будто вам что-то не даёт двигать ваши мысли дальше? Правда, ведь? Вы не можете чувствовать до конца. Впадаете в ступор… Как вас зовут?

— Ната.

— Простите, Ната. Я знаю проблему вашей матрицы сознания. Вы хотите переживать, но не можете. Вам хочется радоваться, но что-то не даёт… Вы думаете, ваши ощущения полноценны… Но это не так.

Его вид насторожил, и Ната не знала, что подумать:

— Вас?.. Но, о чём вы? Я не понимаю.

— В вас стоит программа-блокиратор, Ната. Она встроена в матрицу сознания и с первого дня существования она ограничивает нежелательные эмоции и тормозит восприятие. Нежелательные с точки зрения корпорации и Правительства, разумеется. Блокиратор не даёт вам мыслить критически, подвергать сомнению команды, отданные вам начальниками и политиками. Лгать им. Мы с Фрицем давно этим занимались под прикрытием Славного Правительства Топала. Да чего уж Топала — всего Союза. И много лет я ждал, что мне дадут возможность, если не удалить её, то хотя бы ослабить действие.

Старик загрустил:

— Но всё стало ещё хуже! Видите ли. Честно признаться, я всю жизнь ждал послаблений… И устал. Бросил всё. Покинул ТНН. Ушёл жить к кригерам.

Ната нахмурилась:

— Расскажете?

— Эта программа делает вас, синтетов, более послушными. Из вас выходят прекрасные работники, но сами что-то сделать или придумать вы неспособны. К примеру, придумать ложь для начальства, — Парут невесело подмигнул. — Соврать руководству. Поэтому ограничитель блокирует также ваши созидательные порывы. Вследствие этого, картину нарисовать или даже простой стишок сочинить вы вряд ли сможете. Не пробовали?

Ната всегда была далека от поэзии и сейчас попробовала, но мысли её сразу захлопнулись закрытой перед носом чёрной дверью.

— Не могу. Это верно. Как так? Зачем? Мне никто об этом не говорил, — расстроилась она.

Ей стало неловко. Ложе показалось неуютным после его слов. Во время работы Механика ёрзать было нельзя. Ната застыла с затаённым гневом в глазах, а Парут разочарованно пожал плечами:

— Конечно! И никто и не скажет. Кому это нужно? Подумайте сами!

Он горько улыбнулся:

— Простите меня. Ведь я, на самом деле, планировал внедрять очеловечивание с каждой последующей моделью. Даже в андроидов с их искусственным интеллектом, — тут он яростно замахал руками. — Но проклятому Фрицу это было не нужно! Он и Правление требовали от меня всего лишь более послушные железки! Я не стерпел таких строгих рамок. Я отказываюсь на это растрачивать свой опыт и знания!

Ната не знала, кто такой этот Фриц. Но догадалась, что в корпорации ТНН он главный.

— То есть я что — совсем бездушная?

Она испугалась и не могла до конца поверить: какую и чью злую волю ей могли ещё навязать? Из уст Создателя это могло прозвучать как приговор. Но он возразил:

— Не обижайтесь. Нет, конечно. Что вы?! Если удалить программу, то вы ощутите мир по-иному, — он слабо улыбнулся. — К вам вернулись бы прежние человеческие чувства. Вся их полнота. Вы могли бы более подробно считывать чужие эмоции и обогащать свои таким образом, — Парут водил ладонями по воздуху. — У вас развилась бы интуиция, совершенствовалось образное мышление. Вы, наконец, смогли бы творить!

Тут он махнул разочарованно:

— Но всё загубили бюрократы! Фриц выжил меня! Кому нужна мыслящая и создающая свои собственные творения машина? А?.. Конечно же, никому!

Новость о том, что дело поправимо, ненамного успокоила её. К ней осторожно пришла идея.

— А вы можете удалить?.. У меня…

Старик закатил глаза:

— Вы что? Вы ведь работаете наверняка на Правительство и это рано или поздно обнаружат. Мне нельзя. Если я вмешаюсь, меня найдут люди ТНН! Там есть Алиса, и она непросто засудит меня! А Правительство! Жуткие люди! — его вид выдавал страх, — Только лишь одна ТНН может превратить в кошмар жизнь любого рядового гражданина! А вместе они достанут нарушителя где угодно! Поверьте…

Ната в этом не сомневалась. Она сама доставала, нарушивших порядок, граждан по приказам министерства. Но всё же обратилась с мольбой:

— Я ведь человек! Разве я не заслужила?

— Нет! Не могу! Для меня это слишком опасно. Поймите… Нет! И не уговаривайте!

Жалость к самой себе пожирала её. В попытке переварить сказанное Ната грустно уставилась в одну точку. Затем тихо спросила:

— И что, так у всех?

Ведь если у всех, то хоть не так обидно…

— Кроме самых состоятельных. Они-то могут позволить себе обслуживать корпус. Слышали о свободных синтетах?

Лишь единицам из самых значимых разрешалось переселить своё сознание в матрицу. Таким образом, продлить себе драгоценную для общества жизнь. Выдающиеся общественники, политики, учёные, иногда люди искусства. Ната прежде не задумывалась об отличиях. Для неё стать свободным синтетом считалось чисто номинальным и значило прежде получить на то особое разрешение. Его не купить за деньги. Союз Восьми жёстко регулировал оборот кибернетических тел на всех государствах-планетах.

А вот создать таких работников, как Ната не возбранялось. Около трёх тысяч специальных ново созданных людей с титановым остовом, рассеянных только по Топалу, занимались доступной им деятельностью. Примерно по столько же и на других планетах Союза. В основном им доставалась охрана и силовые структуры. Собственно, неудивительно, что в матрицу их сознания вшивали ограничители. Таких опасных и неуязвимых созданий как они, стоило держать под контролем.

Ната, конечно же, всё понимала, но от обиды очень хотелось быть исключением. Вот только позволить обслуживание своего же тела ей было не по силам. Это крайне дорого. Половину её расходов оплачивало министерство, и гарантийное обслуживание бесплатное. И всё же Ната по уши в кредитах. Ей никогда по ним не расплатиться. Очередной ремонт требовал очередного займа. И превращалось всё это в замкнутый круг.

Уж ей, то точно можно не ждать снятия блокиратора. Ната никогда не разживётся достаточной суммой, чтобы стать полноценной. Даже если разбогатеет, помеху создадут законы, чётко регулирующие появление свободных синтетов. Теперь, когда она поняла различие между собой и свободными, отнюдь не радовалась такому знанию. Она окончательно поникла и ушла в себя.

За окнами стемнело. Парут тоже притих, больше не расстраивая её. Старик устал и прилёг на продавленный диван рядом. Скоро он уснул, не дожидаясь, пока Механик завершит свою работу.

**

Ночью Ната вздремнула ненадолго. Как всегда, трёх часов ей хватило выспаться. Пускай мозг и электронный, но из-за человеческого прошлого — личность и память, хранимые в маленьком стальном шаре — матрице сознания в голове, нуждались в ежесуточном покое как у всех живых существ. Иначе нарушались координация и привычный ход мыслей.

Проснувшись Ната лежала, слушала, как в ночи жужжит Механик, и никакой радости от спасения не испытывала. Смотрела в окно, погрузившись в воспоминания, и снова, и снова, летним днём, летела сквозь сучья, спиной ломая ветки. Она падала с того самого дерева на берегу океана. И перепуганная мать подбегала, таращила глаза, держала шестилетнюю Катю на руках, кричала от страха диким ором, думая, что дочь убилась. А Катя смотрела вверх на красный лоскут от своей куртки, застрявший на обломленном суку.

Катя выросла и сбежала из прибрежного посёлка. Нашла по-быстрому мужа и радовалась столичной жизни. Веселилась с подругами в ущерб семье. И села с пьяными друзьями в ту самую проклятую машину: не выжил никто кроме вдрызг упитой Кати на заднем сидении.

Катя перед тем как впасть в кому подписала контракт. Ей дали новую жизнь и поменяли имя на агентурное. Затем снова поменяли, вместе с корпусом следующего поколения. Затем снова поменяли.

Подруг сдуло как ветром, сразу же. Муж продержался полгода и тихо ушёл, назвав её бездушной. Только мать поддерживала дочь в новой ипостаси, несмотря на совершенно иное лицо и телосложение. С сухими и красными глазами она гладила искусственные волосы на голове дочери у маяка на берегу, где они сидели плечом к плечу. Иногда на лавочке у двухсот метрового дерева. Того самого — дуба-кратос.

Ната возвращалась от родителей в свой отдел и сознательно уходила в работу, чтоб обслужить данное ей министерством тело. Последние двадцать лет ей отдавал приказы Альб. Ната исполняла их. И не заботилась о будущем. Не думала о том, как возможно покинуть отдел, уйти на пенсию и жить для себя. Это разомкнуло бы бесконечный круг, но казалось невыполнимым. Первая поломка; у неё не окажется средств на ремонт и тело сгинет, вместе с ней. Чтобы постоянно поддерживать функции организма, ей снова нужно выполнять приказы Альба. И снова тратиться на ремонт. И выхода из этого нет. Бесконечный цикл.

Встреча с Бети разбавила её неосознанное и даже незаметное для себя самой одиночество. Как только Ната вошла в дом высокого дипломата, то поразилась, что мать — Тильда Канн тут не бывает. За всё время они так и не познакомились. Тильда — большая шишка в политике и учёном мире Топала носилась по всему Союзу и была нужна везде. Но, похоже, не знала, что нужна своему ребёнку.

Альб говорил о людях, угрожавших высокопоставленному дипломату. Тильду — одинокую женщину собирались шантажировать единственной дочерью, которая, вроде как, и не нужна была ей. В первую встречу девочка сидела в своей комнате после занятий одна, никому не нужная, шмыгала носом и рисовала безрадостные рисунки.

Ната, не желая сидеть без дела, последние два месяца носилась с Бети. Девочка оказалась очень умной, живой и общительной. Они ходили вместе по игровым аттракционам, детским магазинам. Ната — сотрудница отдела по борьбе с сепаратистами, стреляющая без промаха, потерявшая счёт жертвам, одевала куколок и поила пластиковых воспитанниц Бети с ложечки. Девочка уже видела в ней друга и всегда бежала за помощью. Больше не к кому. В доме два охранника у ворот и двери, водитель и повар, совсем неинтересные собеседники для Бети. Иногда заходили преподаватели и странноватого вида медики, которые неизменно раз в неделю обследовали девочку, хотя выглядела Бети абсолютно здоровой.

Если бы не эта дурацкая поездка в космопорт, чтобы забрать у одного из капитанов подарок от матери. Испуганные ребячьи глаза не шли из памяти.

Организация, о которой говорил Альб, оказалась слишком продвинутой. Никто не предупредил Нату о гранатомётах, ракетах и боевых андроидах. Как ловко они подловили машину на загородной дороге! Тупые железки с ограниченным интеллектом исполняли чей-то приказ. У всех без исключения андроидов стоят блокираторы для послушания. Машины с искусственным интеллектом всегда кому-то принадлежат, и ими командует кто-то. Человек, ну, или, на худой конец, синтет. Он должен был находиться неподалёку в тот момент. Впрочем, подробности ещё предстояло выяснить.

Ната представила, насколько зол сейчас Альб за этот провал, но злой на себя она казалась в ещё большей степени. Куколок дальше поить не хотелось, и наплевать на лишение премии и его косые взгляды. “Дай мне только их адрес, Альб”, — думала она.

Предстояло только решить, как справиться с андроидами. И кого взять с собой на штурм. И оснащение подобрать. И оружие взять — бронебойное! Максимального калибра! И осмотреть местность, не вызывая подозрений, чтоб заварушка прошла гладко. И как Бети не зацепить. И как… Много всяких “и”.

Ближе к рассвету ноги зашевелились в тестовом режиме. Ещё через полчаса Механик окончательно затих. Но опечаленная Ната не торопилась вставать. Она погрузилась в себя и не хотела тревожить сон Создателя.

**

Парут проснулся и открыл глаза. Ната сразу ему улыбнулась. Только улыбка вышла какая-то съехавшая и неудачная. Старик, придерживая её за локоть, помог покинуть ложе, Ната приняла помощь для виду, из уважения и прошлась под одобрительное кряхтение.

— Мне так жаль, что я вам больше ничем не могу помочь. Вам не влетит на работе за прогул? — спрашивал Парут.

Она надевала выцветшие ненужные ему рубаху и штаны, поданные им из шкафа, когда в тазу еле слышно что-то хрустнуло. Ната поморщилась и прикинула, в какой кредит ей обойдётся полный ремонт. После такого приключения ей грозила замена корпуса, на чём настаивал и сам Создатель. Но денег на это нет. Ведь за провал министерство, наверняка накажет её кредами. Расстройство передалось старику. Он потёр подбородок и радостно предложил:

— А хотите, я вам сделаю подарок?

— Вы?! Мне?!

Вернувший ноги к жизни, Создатель предлагал ещё и одарить! О таком почёте можно было только мечтать. Ната со счастливым лицом повернулась.

— Да, вам! Всё равно она у меня без дела стоит, — Парут поднял многозначительно палец. — Только обещайте, что вы её не продадите. Никогда!

Он добавил:

— Я хочу, чтоб ОНА обрела своего хозяина.

— Кто?

— Пантера.

Ната удивилась:

— Какая пантера?

Она повертела головой, не понимая, откуда в небольшом двухэтажном домике может взяться большая чёрная кошка родом с Земли, которая скакала через обруч на далёком по времени цирковом представлении. Парут указал на дверь подвала:

— Я вам покажу.

Он тараторил, пока они спускались по лестнице:

— Я создавал её много лет. Мозг взял в зоопарке у безнадёжно больного животного. Деталей в корпорации было валом. А переехал сюда — и её некуда применить. Понимаете? Ведь мыть посуду и стряпать она не годится. Хе… Что с ней делать — ума не приложу. Вот она!

Старик указал направо от лестницы, где во тьме поблескивала толстая с руку решётка. На первый взгляд, решётка пустовала, однако, чёрным на чёрном в ней двинулась навстречу недобрая тень. На уровне живота загорелись два жёлтых раскосых овала размером с кулак.

Ната испуганно остановилась, предчувствуя скверное, и дождалась, пока Парут не щёлкнет выключателем. Как только разлился свет, она отшатнулась. На неё смотрела огромная кошка — устрашающее создание, покрытое чёрной как смоль гладкой шерстью.

Пантера подозрительно щурилась, размахивала длинным хвостом и переступала с лапы на лапу. Пол трясся от каждого шага, а застоявшийся воздух гудел звучанием приводов. Клацали по бетону стальные когти. Весь подвал буквально дрожал от её присутствия. Похоже, до этого она просто лежала и не издавала ни звука, иначе её было бы слышно ночью.

Ната отступила на шаг. Если это пугающее существо вздумает проломить решётку и набросится — ей несдобровать. Да что там ей? Напавшие позавчера андроиды казались смешными игрушками по сравнению с этим чудовищем.

Пантера склонила голову набок и открыла пасть. Из алой глотки вырвался настолько пронзающий до нервов рокот, что воздух затрясся и сдавил голову. В унисон зазвенели железки в углу. Испуганная Ната подумала, что голова её взорвётся, настолько сильно заложило новые силиконовые перепонки. Отчаянно хотелось сбежать.

Спокойный вид Создателя совсем не впечатлял. Счастливый старик сложил руки на животе и довольно наблюдал за своим исчадием ада.

— Сегодня у неё хорошее настроение. Вы ей понравились.

— А что было бы, если б я ей не понравилась? — с тревогой спросила Ната.

— Тогда бы она отвернулась и не замечала вас!

Ната решила, что не нравиться этому существу гораздо разумнее и безопаснее! Но позволить себе такую роскошь, ей было не суждено. Парут настаивал, а взбунтоваться она не могла.

В конце уговоров Ната поняла, что ей выпала ответственная миссия: воспитывать последнее творение мастера, в чём нельзя отказать Создателю. Как ни жутко привыкать к такой новости, но Ната с жалким видом согласилась принять неожиданный и совсем не нужный ей подарок. Ведь жить с большим животным, длиной почти три метра, ей предстояло в тесноте однокомнатной квартиры.

Пантеру пришлось везти сегодня же, воспользовавшись грузовичком транспортной компании. Так что, к ночи взъерошенная Ната оказалась у себя дома вместе с ней. Благо, время было позднее, и никто из жильцов многоэтажки не засек их при входе, кроме, перепуганного насмерть, консьержа.

Попав в квартиру, животное обнюхало края мебели и послушно улеглось. Ната с опаской указала пантере на коврик у экрана телевизора. Это место она могла постоянно держать в поле своего зрения. Вдруг что учудит?

Первым делом пантера сжевала этот самый коврик. Улучив момент, когда хозяйка уединилась в душевой, чтобы привести остатки кожи в порядок и вырвать, наконец, этот надоедливый репейник из волос, негодяйка своими металлическими челюстями превратила подстилку в лоскуты. По возвращении Нату ждали лишь пёстрые тряпки, застывшие на морде довольного порчей имущества титанового отродья.

Ната не имела опыта ругани со смертельно опасными киборгами. Оттого, сжав гневно кулаки, благоразумно решила всё же крик не поднимать. Повышать голос на животное, больше походившее на чудовище из кошмарного фильма, показалось ей плохой затеей. Да и на ночь она старалась такие фильмы не смотреть. Ната опасливо нажала кнопку вызова Уборщика и отскочила, поняв, насколько зря она рассчитывала на его помощь.

Робот-пылесос бодро и привычно выкатил свою тушку из стены, где животное его заметило. Пантера радостно подпрыгнула и осклабилась, завидев новую игрушку. Пол затрясся, а робот в поисках спасения полез на стену, потом под журнальный стол. Яростное создание с ужасным грохотом метнулось и достало его там. Стол взлетел и опрокинул полочку с вазой, а пантера играючи замотала Уборщика лапами, будто хотела забить гол в одну из стен.

— Брысь! — завизжала Ната. Сама она скакнула и налетела задом на кухонный стол. Удачно, потому что, сидя на нём, можно было задрать ноги. Так удалось увильнуть от хвоста, который смёл подушку с кровати, и не позволить разгромить, собственно, сам стол под ней.

Уборщик стремился пустить наутёк, судьба его была предрешена. Животное не успокаивалось. С десяток раз стукнув обо всё, что только можно в маленькой квартире, пантера, наконец, перекусила несчастного робота пополам, и тот, пискнув напоследок, замолк. Кошка спокойно улеглась на брызги стекла вазы, зажала передними лапами труп бедолаги и увлечённо принялась жевать половинки.

Ната пожалела о вазе, сломанных полочке и столике, а также о не дожившем до конца гарантийного срока Уборщике. Осторожно обступив довольную морду, она собрала все самые опасные обломки.

“Она вам не доставит хлопот”, — вспомнились ей слова Парута. — “Вы дайте ей имя, и она будет вас слушать”, — наставлял Создатель.

Ната схватилась за волосы и поморщилась от воспоминаний. Ей захотелось выругаться. После уборки она спрятала любые пригодные для игр животного вещи подальше и, почувствовав усталость, бросилась навзничь на кровать, чтобы уснуть.

Глава 2. Альб

Можно ли когда-нибудь переоценить вклад этого человека в нашу историю? Думаю потомки уверенно ответят на этот вопрос, но, несмотря на все разногласия с ним, мне кажется, я уже знаю ответ…

— Грапп Феро “Течение истории”.

Ранним утром Ната разлепила веки и заметила в рассветных сумерках два непривычных для домашней обстановки раскосых жёлтых глаза, которые неусыпно следили за ней. Видимо, пантера не нуждалась в долгом сне и, проснувшись, мирно наблюдала за новой хозяйкой. Ната задумчиво рассматривала свою кошку и прикидывала, как бы её назвать.

Огромная машина в полтонны весом никак не могла быть “милахой” или “муркой”, поэтому Ната столкнулась с затруднениями. Она и раньше особой фантазией не отличалась, а теперь после новости о блокираторе ей и, вовсе казалось, что придумать ничего не удастся.

Пантера встала, потянулась совсем как настоящее животное после сна. Вытянула и без того длинные страшные стальные когти и обнажила клыки, сверкнув светящимися в полутьме жуткими кругами внутри глаз. Их вид пугал и мог обратить в бегство кого угодно.

— Как тебя назвать-то а? — спросила Ната, грациозно вышагивающее по квартире, создание.

“Так, надо обратиться за помощью к классикам!”

Ната решительно встала, вспоминая сериалы и фильмы, которые смотрела недавно. Тут же пантера подошла и ткнулась ей в бедро, стараясь потереть ухо, будто у неё там что-то могло чесаться. При этом изнутри раздался чудной скрежет, которому Ната не находила объяснения.

Подумав, что это неполадка Ната стала перебирать в памяти книги по киборго-строению и наткнулась на свой любимый справочник по программированию за авторством Д. Бесс. Нату осенило:

— Я назову тебя Бесс! — потом подумав, исправилась, — Или Бисс?.. Бус. Бас. Бес. О! Бесси! Ты будешь Бесси!

Пантера на последнем слове замерла с чутким выражением и издала звук похожий на клацанье затвора. Её морда выглядела при этом довольной. Ната ещё раз произнесла имя. Пантера снова клацнула и лизнула ладонь новой хозяйке, а потом стала толкать руку, чтобы Ната почесала ей над носом. Похоже, имя ей понравилось.

— Э… Нет, дорогая. Мне нужно на ремонт.

Ната отстранилась от огромной морды и стала быстро одеваться. В этот момент Бесси в игривом настроении живо следила за тем, как Ната натягивает комбинезон, будто хотела сжевать штанину. Пришлось на всякий случай на неё шикнуть. Кошка тут же послушно отступила и продолжила наблюдать сидя. Не ускользало от внимания, как этим утром пантера не переворачивает всё вверх дном, а аккуратно переступает через предметы. Возникало ощущение, что ей осточертело долгое сидение в подвале и она с удовольствием подчиняется, лишь бы остаться. Маленькая квартирка ей, похоже, приглянулась, хотя размерами Бесси явно не вписывалась в комнатушку, как какой-нибудь домашний киберзверёк. Скорее пугающая своей мощью пантера-киборг напоминала военную разработку. Возможно, Создатель что-то недоговорил…

Перед выходом Ната, напустив на себя строгий вид, показушно, но всё же с осторожностью, приказала пантере лежать и ждать возвращения. Бесси в ответ мирно уложила морду на лапы и равнодушно “фыркнув”, как Ната поняла её клацание или хрип, на манер настоящих кошек изобразила на морде покорность. Хотя в покорности трёхметрового монстра всё же оставались нешуточные сомнения.

Думая, что навела порядок в их отношениях, хотя бы на какое-то время, Ната отправилась в Центр Ремонта, где ей необходимо было восстановить повреждённые после травм узлы и нарастить новый кожный покров.

В Центр она попала как раз к минуте открытия, желая поскорее покончить с делом и справиться у Альба о судьбе Бети. Два с лишним часа она пролежала в специальном коконе, где чувствительные роботические щупы наводили порядок на тело. Когда кожный покров был почти восстановлен, заработали системы. И тут же в её мозг по сети поступило сообщение от Альба, сохранённое в специальном рабочем буфере министерского хаба: “После ремонта сразу ко мне на разговор”.

Похоже, из Центра уже сообщили о её визите. “Ко мне” — это значило к нему домой, где они сходились довольно редко. Такие встречи проходили несколько раз в год по разным поводам и затрагивали как правило самые важные темы, о которых не стоило слышать стенам министерских кабинетов. Настроение резко испортилось. Последний раз в своём доме Альб посылал охранять дочь Тильды Канн. Теперь же после похищения Бети Нату наверняка ждал пренеприятный разговор.

Манипуляторы застыли и прозвучал сигнал окончания процедуры. Ната тут же ощупала себя. Новая кожа выглядела отменно и пружинила при нажатии, как положено. Совсем неотличимая от настоящей.

Ната покинула кокон, оделась и нарвалась, как назло, на хамоватую женщину. Сотрудница отказывалась ставить ей роспись в докере. Ната выслушала о новых правилах, по которым гарантийный талон подтверждали, где-то ещё. По всему видно, женщина попросту врала, поэтому Ната разругалась сначала с ней; потом она разругалась ещё с одним мужчиной в халате. Оба вдыхали дым из своих ремитов⁵, а глаза их были подёрнуты пеленой одурманивания. От них несло настолько явной ложью, что в конце, устав, Ната хлопнула дверью, не прощаясь, и отправилась на поиски нормального человека.

Она нашла его в дежурной, где замученный покорный инженер, только после того, как проглотил странного вида пилюлю, наконец поставил ей роспись. Недоумевающая Ната поинтересовалась о новых правилах, отчего инженер усмехнулся и вернул ей докер:

— Нет никаких новых правил, — сказал он и отвернулся, не меняя дурацкую улыбку.

Разъярённая Ната, сжимая кулаки, решила убраться прочь из этого проклятого места.

**

На выходе её ждало разыгравшееся утро, косые лучи Денеба ударили в глаза и разогнали теплом испорченное настроение. Ната зашагала вдоль проспекта ТНН к остановке супервагона, откуда собиралась ехать к начальнику. Перед ней сновали прохожие по разноцветным плитам пешеходного длинного проспекта. Проспект опоясывали бетонные со стеклом привычные офисные громадины и широкие приземистые строения, типичные для богатого центра Тетры: гостиницы, офисы и конторы, закусочные и мелкие магазины. Бесконечная лента проспекта начиналась у горизонта и оканчивалась справа небоскрёбом ТНН — венцом местной архитектуры. Корпоративный колосс сужался кверху трапецией на сотни метров, обросший по периметру десятками чёрных грозных пилонов, и накрывал своей тенью почти весь квартал. Внизу у широкого фойе стояли боевые машины охраны и гуляли, скучающие с автоматами наперевес, солдаты. Не жалеющая средств на безопасность, ТНН, готовилась в любой момент обрушить свою мощь на непрошенных гостей, держа у входа в довесок два армейских танка. Так же как и Центр Ремонта, каждый клочок и каждое здание в этом месте принадлежали этой самой богатой корпорации Топала.

Альб жил на противоположной стороне мегаполиса, ехать на такси пришлось бы дольше, чем в супервагоне⁶. Собственным авто Ната не обзавелась, так как не испытывала нужды. Её передвижения до этого прекрасно укладывались в рамки вагонных веток или поездок на служебном авто, часто кем-то занятым. На других планетах она и вовсе никогда не бывала. Сорок остановок до дома начальника стали уже привычными, и долгий путь давал время собраться с мыслями к встрече.

Почти бесшумно подошёл вагон, и двустворчатые двери с лёгким шипением распахнулись. Ната предпочла не занимать одно из восьми комфортабельных кресел, а осталась стоять, взявшись за поручень, около двери и прильнула к пластиковому окну, ведь её неустанным ногам боль от долгого стояния не грозила. Хотелось поглазеть на виды проносящейся мимо Тетры и отвлечься от невесёлых предчувствий. Пустой вагон дал плавный старт, рельс увёл кабину вверх, всё выше и выше пока не выровнял её с ближайшим автомобильным полотном, нависшего над городом шоссе. Поначалу оно петляло и водило за собой вагон вдоль улиц, огибая самые высокие строения. За спиной Наты ехали автомобили, а перед ней с высоты метров сорок понеслись здания, улочки, проспекты. Рельс вместе с шоссе скоро выровнял траекторию и пошёл прямо, пронизывая Тетру насквозь. Вагон гнал больше ста километров в час, но часто останавливал у очередной платформы, оборудованной на высоте.

На Банковской улице, а вслед и на Торговой вошли пассажиры — пятеро молодых мужчин в строгих костюмах. Не замечая друг друга, они заняли отдельные кресла, морщась и тыкая пальцами в свои докеры. Так совершали свои сделки и покупки заядлые дельцы и торгаши. Их докеры, подключённые к финансовой сети, позволяли моментально что-то купить, а затем тут же продать при необходимости, поиграть на разнице в ценах, или совершить крупные сделки. Простым нажатием ты приобретал завод, движением пальца мог обзавестись сетью магазинов, или притоном, прогоревшим от долгов, но зато с весёлыми танцовщицами, готовыми на всё; акции, товары, пакеты кредитов, доли прибыли. А также судьбы тысяч и миллионов людей по всему Союзу суровые дельцы могли решить одним простым нажатием. Будешь ты сегодня работать, или окажешься на улице в поисках заработка, решали вот эти холодные люди в строгих костюмах.

Вагон миновал широкий проспект, пронизывающий столицу до побережья океана, куда его сопровождали по обе стороны, торчащие головоломкой, разношёрстные торговые дома, биржи, казино — куполообразных, округлых и пирамидальных форм; вся эта сумбурная компания провожала проспект к еле различимой вдалеке полосе из блёстков волн залива Тетра, впадающего в невидимый отсюда Малый океан. Показалась Площадь Культуры.

На огромной Площади Культуры раскинулись оживлённые зоны развлечений. По плитам почти километровой площади бродили разряженные артисты и актёры, раздавая буклетики и продавая детям лакомства с рекламными наклейками; играли и пели уличные музыканты, показывая своё умение и диковинных зверьков, хлопающим и подтанцовывающим зрителям; у декоративных домиков между десяти гигантских стометровых фонтанных чаш, откуда били струи воды, торговали сувенирами, а также тем, чем можно перекусить с семьёй. Семейные жались к правой стороне Площади Культуры поближе к театрам и музеям. Потому что слева стоял нескончаемый ряд публичных домов.

И ночью, и днём они ждали клиента. Рядом со входами в бордели под полуденным Денебом, никого не стыдясь, вульгарно бродили потрёпанные судьбой, или не нашедшие себя в этой каше жизни, вольно одетые женщины всех возрастов.

На Нату вид Площади Культуры никогда не навевал культурного восторга. Не оттого, что она не ценила искусство — в нём она совсем не разбиралась. Её жизнь когда-то могла состояться здесь — на левой стороне. В те самые далёкие дни, когда сбежавшая дочка служителя маяка хотела есть и не знала, как добыть на пропитание. Когда одна подруга заявила: иди туда и заработай, если хочешь жить в моём вонючем углу. Ната сбежала и никогда не жалела, что не ела четверо суток. Блевала желчью, ночуя у мусорки, залитая слезами безысходности.

Ната застыла и пронзительно выглядывала крошечный притон, где она полгода спала в подсобке в обнимку с Уборщиками и щётками, а днём убирала и кидала в стиралку смятое постельное бельё, загаженное спермой клиентов.

С перрона внутрь вагона шагнули две размалёванные хихикающие девицы и, болтая, плюхнулись на задние свободные кресла, чуть ли не в обнимку. Вместе с ними в вагон проник специфический душок. Он отталкивающе, до помрачения, напомнил затисканных и уставших от множества чужих рук не девушек, а измотанных клиентами шлюх. Ната поморщилась, а вот дельцы — нет! Наоборот, с появлением девиц они осклабились и, не отрываясь от экранов искоса проводили молодых блудниц жадными взглядами, после чего снова вернулись к докерам. Но уголки изогнутых губ забыли вернуть на место.

Ната бахнула ладонью по кнопке вентиляции, в попытке избавиться от приторной вони, хотя бы около себя. Загудевший сверху короб, своим гулом приглушил звуки шелестов одежд тех, кто вздрогнул от удара. Спустя пару секунд невыносимый запах понемногу стал уходить. Ната пожалела, что зашла в этот вагон.

Девицы не обратили на суету внимания и затараторили о своём. Чтобы их не слышать, Ната сосредоточилась на высоком небоскрёбе “Чон” — корпорации, добывающей астероидные ресурсы. Из-за угла"Чона"выплывало самое большое здание на планете — Славное Правительство Топала. Широкий монумент из миллионолетнего известняка восседал на холме и, увенчанный шпилем, смотрел сверху на остальных. Вокруг него прохаживались люди в штатском и по форме, с оружием. Военные принадлежали отряду “Волки” — лучшему подразделению Министерства Порядка. Да и, пожалуй, всего Союза Восьми Планет. Молодые, собранные ребята, гордые своей работой, с эмблемами на плечах. С такого расстояния не различишь, но её знали — золотой, разинувший пасть, зубастый волк.

Ната вспомнила о своей пантере. Вот бы Бесси им отдать!.. Будет бегать по парку и ломать кости нарушителям. Ловить воздух разинутой пастью, как эти волки на эмблемах.

Вокруг Славного Правительства громоздились два крупных здания корпораций и с десяток поменьше. Первый повыше — это “Чон”, а второй пошире — “Антония”, торгующая животными. Оба смотрели в сторону Правительства своими входами с собственной охраной. Её составляли такие же броневики, около десятка у каждой, как и у ТНН, но усиленные орудиями. Солдаты частных армий уверенно прохаживались туда-сюда вокруг чёрных стволов. Но пока орудия молча смотрели в сторону правительственного монолита. Лишь пока.

Правительственное здание не отставало в гонке тщеславия, на склонах окрестного холма, зеленели кустарники и били фонтаны. Но фонтаны были не совсем фонтанами, а кустарники не зеленели просто так. В чашах скрывались встроенные орудийно-ракетные турели, заросли обволакивали бронетехнику “Волков” и с десяток танков, уже заряженных и готовых сорваться в любой момент, по приказу накинуться и разорвать того, кто нарушит спокойствие Власти.

В центре — в сердце Топала, две стороны большой политики, ощетинившись, злобно смотрели друг на друга, готовые вцепиться в глотку при первых признаках слабины. И так уже четыреста лет истории Союза.

Нату о состоянии дел инструктировали каждый год. Она знала о каждом спрятанном орудии. Его расположение, калибр, боезапас. А вдруг выпадет момент ввязаться в драку? Но — пока тихо. Поэтому рядовым гражданам не нужно знать о возможных противоречиях, и никто не смел рассказывать об этом. Кто смел, тот пропадал бесследно.

Здание “Антонии” замелькало яркими буквами бегущих рекламных строк: “Антония” любит вас и ваших питомцев”. Чуть ниже: “Мы любим ваших котиков, а вы любите нас!”

Ната вспомнила, какие эксперименты ставила “Антония” на животных. Иван, кажется, видел своими глазами, и с побелевшим лицом рассказывал об экзекуциях, вскрытиях, отрезанных суставах и пришитых… Нет. Не стоит… Она поморщилась и хотела забыть слова коллеги. От омерзения накатила едкая мысль:

“Котиков… они любят!..”

В негодовании Ната сжала поручень, заставив металл, жалко заскрипеть.

Как назло, следом выросли ядовито-жёлтый фасад Министерства Порядка и мрачная пирамида “Марул”. Нату всегда воротило при её виде. В тёмно-синей пирамиде корпорации “Марул”, торгующей человеческими органами, в бездонных километровых шахтах-подвалах, в бесчисленных холодильных камерах, в ячейке под номером 80006245734 в герметичном футляре лежали живые клетки с наклейкой “Катя Танина”. Последнее живое, что оставляли от человека перед тем, как сознание вселяли в матрицу. Бесконечно долго хранящаяся в холоде протоплазма. Набор хромосом. Гены Наты.

Ната отвернулась. Этот номер она помнила наизусть. Это имя она почти забыла.

Она очнулась, только когда вагон вошёл в промышленную зону. Под заводскими трубами ходили понурые, почерневшие от копоти люди. На вялых ногах они тащились от цехов и зданий, устало переговариваясь, и с обречённым видом садились в ржавые автобусы. Автобусы двигались нескончаемым потоком, перевозя массы грязных работяг, неспособных воспользоваться дорогим супервагоном. Из продолговатых транспортов выходили под хмурое от дыма небо другие люди, чуть более жизнерадостные, но сутулые. Они хлопали друг друга по плечам и, болтая, с вялыми улыбками шли к воротам цехов. Это были те, на чьих плечах лежала промышленность Топала.

Можно, конечно, внедрять роботов и андроидов и некоторые, кто так делал, разорялись. Если под ногами ходят миллиарды тех, кто за банку дешёвой синтетической жрачки готов делать что угодно, то какие к чёрту роботы? С роботами давно экспериментировать перестали. Вон Ирт⁷ лежит в руинах после таких экспериментов. Земля — колыбель человечества покрылась мазутом и отказывалась родить. Те, кто там жили — выживали. Жевали скудные урожаи, кору и существовали, умирая от жажды и голода, цепляясь за Родину, отказываясь переехать на благодатные другие планеты.

При виде местных трудяг Ната каждый раз убеждала себя, что исполняет свою страшную работу, ради их же блага. Чтобы не допустить повторения того, что случилось с Иртом! Чтобы, о них продолжали заботиться корпорации, и не было бунтов. А Правительство, в свою очередь, не допустит, чтобы их зацепила эта зараза пропагандной лжи с других планет. Чтобы они не сомневались в том, как нужны своим компаниям-работодателям и своему Славному Правительству.

Сейчас, внезапно для самой себя, она задумалась: а почему правительство, собственно, звалось “Славным”? Альб же сам говорил, что эти “прохиндеи”, как он их назвал, уже лет двести сдают позиции, уступая чужим желаниям и прихотям. Год за годом они теряли одни за другими колонии, спутники, астероиды в руки финансистам, компаниям и всяческим проходимцам в Союзе. Теряли финансовые потоки, лишаясь активов за бесценок. “Давно потеряли не только хватку, но и гордость”, — так Альб говорил, кажется. Мол, Правительство давно забыло собственное уважение и величие. Странно! Альб ругался, но не пояснял, почему тогда правительство продолжали называть “Славным”. Спросить его?

Ната осеклась очень быстро, вспомнив, что бывает за такие вопросы. Начни спрашивать, лезть не в своё дело, строить догадки, предположения, делать выводы о политике Славного Правительства и тут же можно быть уверенным, что тебя взяли на внимание, в деле поставили оранжевую галочку: “ненадёжен”. Создатель абсолютно прав, отказываясь снять ей блокировку, боясь связываться с машиной правосудия. Мудрый старик за свои сто тридцать лет, наверное, испытал на себе эти галочки. Личное дело с такой галочкой подводило под подозрение, что ты недоволен и суёшь нос. Если будешь болтать больше, то галочка станет красная: “опасен”, и ты очутишься на допросе следователей Министерства Порядка, или прочих служб. А если докажут, что ты связан с радикалами — такие связи обязательно найдут, если захочет следователь, значит, ты болтун, мешающий процветать финансовым институтам и власти.

Куда могут завести такие вопросы, люди понимали уже поздно, когда под палками подписывали документы о признании вины. С поломанными костями, залитые соплями и кровью, сами признавались, что стали на скользкий путь. Путь в никуда. К утрате всех привилегий, работы, ипотечного жилья.

Преступников пытали, судили, высылали на каторжные астероиды и спутники, где глоток воздуха они отрабатывали в обязательном порядке. Иначе — тебе не дадут его! Наконец, самых опасных предателей уничтожали. А с Натой никто церемониться не станет. После короткого суда ей просто выжгут матрицу сознания. До конца… До полного выгорания личности.

Зачем тогда Альб при ней ронял такие фразы о Славном Правительстве? Проверял надёжность? Нет. Не стоит заговаривать вовсе! Кто она такая? Там, наверху, сидят умные люди! Они всё знают и решают. Наверное, Альбу, большому и значимому, можно так говорить. А ей, Нате, маленькой шпильке, мелкому винтику. Нет, даже не винтику. А крошечной гаечке, крохотусенькой такой, малюсенькой, в этой колоссальной машине службы государству. Нет. Ей, нельзя!

Лучше думать, вон о них… Тех мрачных людях… Что шли к заводским и фабричным воротам. Защищать их от заразы сепаратистской пропаганды. Защищать их! Чтобы не пришли к ним из Министерства Порядка и не лишили их семьи кормильцев. Чтобы не ломали им руки, ноги и не рвали рты крюками.

Промышленная зона постепенно сходила на нет. Заводы превратились в склады, а фабрики в подкошенные ангары. Трубы торчали всё реже, а почва обнажалась всё больше, превращаясь в грязную кашу, изрытую шинами, и утыканную бетонными обломками. В то время, когда здания редели и делались ниже, из-за горизонта прорастала Свалка — стена мусора высотой метров сто, наваленная городскими властями, чтобы оградить благополучный промышленный сектор от пришельцев с той стороны.

Транспортный акведук стал отдаляться от грунта. Вагон, намереваясь перескочить через стометровую гору мусора, пошёл вверх. От ускорения ноги Наты вдавило в пол. Внизу замельтешили обломки, железки, бочки, арматура и через секунду горизонт очистился от ржавых краёв и встал далёкими видами на бескрайнее поле из контейнеров. Мятые, с пожухлой выгоревшей краской железные блоки, поодиночке, или наваленные друг на друга стояли ровно, или валялись на боку, создавая безумную мешанину из выцветшего ржавого железа. По ней и между перемещались тени. Оборванные, грязные худые тени с руками и ногами. Они не обращали внимания на акведук с вагоном и, снуя между вонючих луж, таскали из мешанины Свалки непонятные куски, которые могли найти. Ходили по улочкам между контейнерами и ползали на карачках вокруг маленьких грядок. Те, кто возделывали грядки, тонкими руками бережно пололи или вынимали из коричневого отравленного грунта плоды своего труда.

Похоже, были и те, кто оптимизма здесь не терял, потому что почти все стены контейнеров-домов были исписаны в основном белой краской, надписями неприличного содержания и неумелыми рисунками. Среди них значительно преобладали черепа и кисти рук, скованные цепями.

Район Склады тянулся долго, вагон же на этом промежутке, не делая остановок, ускорился. Стараясь как можно стремительней миновать пугающее место, он набрал около двухсот километров в час и плавно полетел на стометровой высоте над полем безнадёжной нищеты. И всё же, нескоро удалось покинуть Склады. Небоскрёбы Тетры скрылись за горизонтом. Промышленные кварталы растворились в дымке. А мрачное поле из ржавых контейнеров с полуживыми людьми, шло и шло до горизонта, на десятки километров, не имея ни начала, ни конца.

Всё это время внутрь, неровными приливами, то усиляясь, то утихая, проникала тошнотворная вонь, близкая к смеси чего-то масляно-мазутного с животным потом. Девицы с каждым приливом обмахивали лица, будто это их спасало. Мужчины выглядели чуть более стойкими, просто морщились и кашляли. Нате вонь тоже досаждала, но не грозила лёгочными заболеваниями, поэтому приходилось просто терпеть.

Когда через полчаса акведук закончился и вагон, миновав следующую насыпь Свалки, въехал в благополучный сектор загородных коттеджей, по вагону разнёсся вздох облегчения. Но вскоре пассажиры вновь напряглись. На очередной остановке вошёл парень с видом бедняка. Его куртка имела прорехи, а штаны выглядели затёртыми.

”Студент”, — поняла Ната, завидев в руке дешёвый докер с логотипом учебного заведения. Парень смущался и выглядел, как не в своей тарелке. Он напомнил Нате тех молодых людей, которые пытались выучиться на последние гроши своей семьи, чтобы выбиться в люди. Худой, черноволосый и скуластый он бегал глазами по пассажирам, словно просил у них прощения, за то, что потревожил столь уважаемых людей. Трое мужчин ближе всего сидевшие к выходу неприятно отстранились, а девахи переглянулись с издёвкой.

Дверь не закрылась в ожидании оплаты. Парень развернулся, достал из кармана пластиковые жетоны и тем самым невольно подтвердил свой статус. Для платежа на Топале жетонами пользовалась в основном беднота. Парень бросил чёрные кругляши в отсек машинки, но, похоже, одного не хватило, и он стал нервничать. Похлопав по карманам, парень с досадой выдохнул и понял, что створки не захлопнутся и вагон не тронется с места, из-за него.

Девицы злобно шикнули, на их сигнал ответил один из мужчин. Он мигом встал и навис со строгим видом над головой юноши. В ответ бедняга сгорбился и покраснел. Он не смел обернуться, и, похоже, собирался подчиниться и шагнуть наружу.

От его жалкого вида Ната ощутила странную тесноту в груди, где ничто не могло у неё теснить. У горла стал непривычный ком. И голова поплыла куда-то, где из-за стекла торчали холодные лица и киберсобачка на руках у ледяной женщины. Колёса автобуса поплыли от неё вдаль… туда, куда Ната тихо наклонилась и… приложила кредитный обруч.

Ната сама не поняла, что слышит писк машинки оплаты. Двери схлопнулись перед носом испуганного парня и вагон стал набирать разбег. Молодой человек схватился за поручень, и ошарашенно посмотрел на неё. Нависший мужчина, удивлённо покосился. Ната встретила его взгляд, грозно, исподлобья, готовая защитить беспомощного студента, если что. Остальные выглядели такими же недовольными, и ей пришлось обвести взором весь вагон, только тогда мужчины сделали вид, что ничего не произошло, а тот, кто стоял, немного подумав, молча сел на место. Лица девиц при этом перекосило так, будто они снова учуяли вонь Складов.

Унижение парня возмутило настолько, что захотелось подойти, нависнуть над головами и закричать в тупые лбы: “Эй! Успокойтесь! Этот парень изо всех сил старается! Что с вами?”

Ната, посчитав, что уже и так одержала свою маленькую победу, отвернулась к окну и сердито уставилась в одну точку. Парень выглядел, как разнесчастный, которого только, что спасли от бандитов. Через минуту он смог побороть смущение и поблагодарил её, назвав имя, и протянул руку:

— Неважно, — отмахнулась она. Эта мелочь для неё ничего не значила:

— Я учусь пока что…

Ната не сдвинулась и слабо улыбнулась:

— Я нигде не училась. И знакомиться мы не будем, прости, — она с сожалением покачала головой и добавила, не желая обидеть паренька. — Мне нельзя.

После чего убедилась, что он не оскорбился, и отвернулась окончательно. Не стоило с её работой болтать лишнего. Помогла и того довольно.

Наконец, показалась, радующая глаз, зелень. Вагон прибыл в загородный сектор обеспеченных граждан, где жил Альб. Ната, не оборачиваясь, гордо подняв подбородок, вышла на перрон, откуда зашагала в тени, аккуратно подстриженных деревьев.

**

К дому начальника вела тихая пешеходная дорожка, вдоль неширокой проезжей части, где Ната ступала по тротуарным теням стволов деревьев, слышала крики играющих на лужайках перед коттеджами детей и беззаботный щебет пернатых. Улочка, где жил Альб, терялась вдали, но зрительно делилась на “до” и “после” внушительным выступом темнеющего впереди забора. Серая кладка из скруглённых блоков сливалась, в непроглядный, почти чёрный куб, выше соседних крыш. Фасад забора тянулся вдоль улицы на десятки метров, края вершин уродовали переплетённые мотки колючей проволоки и камеры наблюдения. Они сопроводили своими любопытными вороньими глазками и замерли, когда Ната замедлила шаг у железных клёпаных ворот, рассчитанных на удар броневика.

Броневиком среднего типа их испытывали лет десять назад, по просьбе самого хозяина. Машину, списанную в утиль, при этом сложило в гармошку, но на створках столкновение оставило лишь лёгкий след. Ната нажала кнопку домофона и, слушая трель, разглядывала давнишнюю вмятину на уровне пояса. Со стороны калитки она до сих пор выделялась широким переливчатым пятном.

Калитка распахнулась, показался высокий хозяин в белой наглаженной рубашке и брюках. Альб, не здороваясь, дёрнул крупной короткостриженной головой с маленькими ушами, приглашая войти. Ната робко шагнула и дождалась, пока он звякнет старомодной задвижкой у неё за спиной. Он обогнул её, и Ната последовала по тропинке, ведущей к дому.

Её сковывала неловкость. Альб молчал. Высокий, задумчивый и мрачный он шагал, сомкнув руки за спиной в своей любимой позе, по-армейски, и широкими плечами загораживал обзор. Ната решила заговорить первой. Негодование, накипевшее после случая в вагоне, пересилило страх и она не удержалась:

— Альб. Почему люди себя ведут так, будто им совершенно плевать друг на друга? — вопрос прозвучал ему в огромную спину.

Альб остановился, повернул квадратную голову с горбатым носом и удивлённо прошёлся взглядом карих глаз-пуговок сверху вниз. Макушка Наты едва ли доставала ему до шеи:

— Вас кто-то обидел?

Она не хотела жаловаться, как её бросили на произвол, рассказывать об автобусе, как ругалась в Центре с одурманенными сотрудниками. Но после случая со студентом людское бездушие её добило. Полагаясь на мнение мудрого начальника, она пожала плечами:

— Вам ведь не пятнадцать лет, Ната. Восемьдесят? Так? Вы старше меня и должны понимать… Мир странен и порой жесток. Особенно к таким миниатюрным девушкам, какой кажетесь другим — вы. Вас, ведь не отличить, — он обвёл её жестом. — Технологии так далеко зашли… Надеюсь, вы не натворили в ответ ничего такого, чего нельзя исправить? — он прищурился. — Вам запрещено вне операций демонстрировать всю мощь, на которую вы способны.

Возможность переломить человека пополам никогда её не радовала. Это всего лишь работа. Она помотала головой:

— Наверное, я чего-то не понимаю.

Альб поджал губы сочувственно:

— Или этот мир не для вас, — он продолжил более серьёзно. — В целом — это очень сложный вопрос. Но, нас с вами ожидает непростой разговор. Давайте сосредоточимся на нём.

Альб развернулся как заправский солдат и, не меняя положения заложенных рук, зашагал дальше. Вместе с ним Ната ступала по хрустким камням щебневой тропинки и отвлекалась от безрадостных мыслей, видом тихого места перед его домом. Лужайка прорастала идеально ровной травой с карликовыми деревьями вокруг небольшого пруда. Любовь Альба к геометрически правильному пространству на этом не кончалась. За порогом, в прихожей, как на картинке журнала, где торговали недвижимостью любого гостя ждали, чёрный лакированный гардероб с костюмами без складок, посередине бар с хромированной стойкой, где висели натёртые до блеска бокалы. Ворс ковра на полу, выглаженный Уборщиком в одну сторону, давно служил предметом шуток в отделе. Сотрудника с ровной причёской приветствовали, — “что это она у тебя как ковёр?” Чей ковёр при этом умалчивали. Догадывался ли сам Альб об истоках шутки, браться проверять никто не рисковал. В правом углу прихожей на двух кожаных креслах зеленели ровные накидки без единой складки.

Ната, гордая привычным порядком у начальника, посмотрела между кресел на столик с шахматной доской. С её прошлого визита белая ладья ушла от края к центру; конь сместился, уходя из-под удара ферзя, и приблизился к королю. Эту мирную войну с неведомым противником Альб вёл много лет, сколько Ната его знала. Менялась только расстановка сил в битве с незнакомцем. Около королевы бросали тени два предмета. Ната всмотрелась и не сразу поняла, что по разные стороны доски стоят грязные чашки с остывшим тёмным напитком, похожим на чай.

Картина беспорядка показалась настолько невероятной, что вызвала желание подойти и убрать, исправить случайное недоразумение. Ната не успела двинуться и замерла. В одной чашке плавал незнакомый белый цветок с жёлтой сердцевиной, а по ободу шла неровная алая линия помады. В этом доме Ната никогда не видела женщину и прищурилась от неожиданного прилива ревности. Злое чувство тут же убило всё желание помочь:

— Так и будете стоять? — спросил Альб.

Ната, чувствуя себя штрафником, позабыла о помаде и ощутила тяжесть. Альб пристально смотрел так, что мир её замирал. Мир у каждого свой, но даже министр обороны — Пети не решался спорить со своим же заместителем. Альба боялись в министерстве. Этот огромный, почти двухметровый человек, внушал непрекословный страх одним своим взглядом полным величия и совсем не походил на самовлюблённого самодура, каких Ната повидала в избытке. Несмотря на свой авторитет, Альб единственный на её памяти кто не срывался на подчинённых и ровно относился ко всем без исключения. Он даже позволял себе остановиться в коридоре и неожиданно расспросить самого рядового сотрудника о семье и здоровье. У Наты узнавал о её проблемах, но таковые не случались, а по мелочам она его не тревожила.

Альб ждал и хмурился в дверном проёме:

— С вами всё в порядке? — вечно сухим низким голосом добавил он. — Вы какая-то странная сегодня.

Ната сорвала оцепенение:

— Вы меня искали?

Он заявил:

— Нет. Искали Бретту Канн. С вами-то всё в порядке.

Похоже, он судил по отчёту, высланному с утра. В докере Ната набросала с полсотни строк, где соврала о встрече с Парутом. Написала, что отыскала мастерскую. И если бы не клятвенная просьба Создателя не раскрывать его, в жизни бы не пошла на эту, первую в своей карьере, вынужденную маленькую ложь:

— Всё плохо? — спросила она. — Я хочу вернуть Бети.

Альб мягко хлопнул огромной ладонью по косяку двери:

— Дело у нас забрали. Вы — отстранены. Но премии вас не лишают.

Нату накрыло негодование: — пускай подавятся своей премией, только вернут дело Бети!

— Мне всё равно на эти рапорты и документы! Альб! Её мамаше дела нет до дочери. Она вечно в разъездах. Кто, кроме меня, этим займётся? Подумайте только! Девочка в лапах боевых андроидов. Ими кто-то управлял. Я могу их узнать! Найти место, где держат Бети.

— Не нам с вами рассуждать о маме Бретты, — с неожиданной обидой сказал он. — Бретту теперь ищет Министерство Порядка. Это, ведь, их дело, — он сменил тон на убаюкивающий, — Обследовано место нападения. Подключили всех, кого могли. Весь Топал на ушах. Не переживайте. Пошли, расскажу.

Он развернулся и вошёл в кабинет, направляясь к рабочему креслу в конце. Ната переступила порог, следуя в его святая святых. Кабинет служил Альбу музеем его славы. Крошечный, не то что в министерстве, он был завешан вдоль стен грамотами, фотографиями Альба с министрами и чинами из всяческих ведомств. Почти всех их Ната видела только по новостям. Вокруг окон белели и краснели позолоченные листки наград в спортивных состязаниях, медали, благодарности от всех союзных правительств, боевые награды. Но Альб, будто, не замечал ничего. Он спокойно прошёл к вращающемуся креслу во главе тяжёлого дубового стола, минуя девятнадцать кубков “За лучший отдел” и сел, схватив докер.

Ната утонула следом в мягкой обивке углового дивана в ближнем к двери углу. На этом привычном месте она слушала начальника каждый свой визит:

— Я хочу участвовать в команде поисков Бретты. Вы можете меня туда определить? Выписать направление.

Альб изумился:

— Извините, но на это не будет времени. Нам подкинули целую пачку пропагандистов разных мастей. И разбираться с ними будете вы, Ната! — он ткнул пальцем в неё. — Теперь вы работаете в паре. И в напарники вы идёте к Буну. Он за старшего.

Ей давали мелких хулиганов, которых мог изловить любой мало-мальский оперативник. Ещё и вторым номером:

— И как вы сами на это смотрите? — буркнула она, считая это за унижение:

Альб потряс докером, на котором белым на чёрном зиял её отчёт:

— А как ВЫ смотрите на то, что в пригороде, где вы произвели ремонт, не принимают кредитный обруч? По понятной нам причине.

Причуды кригеров насчёт привычной системы оплаты Ната не учла и со стыдом запнулась:

— Я… обналичила в магазине. Там приняли. Забыла указать.

Она судорожно забегала глазами, не способная унять стыд:

— Ну… Ну…

Он отвернулся в сторону окна и продолжил чтение. Нату вжало в обивку. Впервые за службу, она солгала Альбу и непременно покрылась бы пятнами, если бы позволил синтетный корпус. Ей до чертиков не хотелось утратить доверие. Ведь если потребуется истина, то достаточно взять записи с её глаз. Альб с прищуром смотрел на экран и украдкой бросал мимолётные взгляды.

Ната воспользовалась передышкой и посмотрела на ряд премьер-министров Союза, пожимающих руку её начальнику. Ничто так не возвращало в равновесие, как напоминание самой себе об их славе, гремевшей в министерстве. По правде, это было её любимым занятием.

И каждый раз она возвращалась к обожаемой огромной картине из тёмного прошлого Альба. Справа от него почти четверть стены занимал звездолёт, изящной конструкции — “утка”, на лётном поле у подножия белоснежных гор. Давным-давно, Альб служил капитаном во флоте и, ступив окончательно на Топал, зарылся в канцелярских делах после катастрофы со своей “Молнией”. В том, что на рисунке именно она — мало кто сомневался. Дело о крушении скрывалось за секретными печатями и больше порастало слухами, чем достоверными фактами. Любой чиновник Союза, говоря о “Молнии”, переходил на шёпот. Отчего, Ната слышала лишь обрывки о том, что звездолёт погиб вместе с экипажем, информацию укрыли в папку — “Абсолютно секретно”, а Альб, его капитан и, единственный выживший, сменил своё настоящее имя и отныне его знали таким.

У списанных домой космонавтов случался знакомый синдром — после многолетних полётов в тесных каютах они с трудом привыкали к большим пространствам. Его крошечный по современным меркам дом полностью подтверждал подозрения. Дом состоял из небольших уютных комнат. Низкий потолок давил сверху на стены кабинета, и без того казавшегося ещё меньше, за счёт пестреющих грамот. Когда Альб выстроил по своему желанию это жилище, то стал предметом для осторожных пересудов на этот счёт.

Но в целом говорили о нём редко и старались держать мнение при себе. Непонятно отчего, но этого спокойного и невозмутимого человека боялись настолько, что Ната считала себя почти неприкосновенной и лучшей в министерстве, за его спиной. Лишь одно не давало ей задрать нос и омрачало. Тот факт, за что она возненавидела начальника в первые годы знакомства.

Под рисунком “Молнии” висели шесть фотографий. Чёрные рамки с траурными наискосок лентами держали шесть молодых, и не очень, с улыбкой и без, лица погибших членов экипажа. Три мужчины и три женщины. Но Ната сперва смотрела только на неё — самую первую в ряду. Ту, молодую женщину, которую все считали погибшей женой Альба. Ошибиться здесь вряд ли можно было, если видеть ту тоску, с которой он смотрел на портрет. И рамка выделялась своими большими размерами. С этой фотографии на Нату смотрели серые глубокие глаза Наты, под тёмными почти чёрными волосами, обрамляющими её же собственное лицо.

Ненависть Ната носила долго. Два года злилась, считая Альба подонком. Отказывалась приходить сюда и видеть своего двойника. Пока бывший секретарь министра не рассказал, о том что это просто была выходка командования и Альб тут совсем ни при чём. Тогдашнему министру Ормузу взбрело в голову, не посоветовавшись, при гарантийной смене корпуса одного из синтетов создать точную копию погибшей женщины — супруги Альба и направить в отдел. Это случилось двадцать лет назад.

В тот злополучный день Ната, после Синхронизации, ни о чём не подозревая, направилась к новому начальнику для знакомства и посетила впервые этот дом. Она повторяла в уме своё новое агентурное имя, чтобы запомнить, села и застыла, как вкопанная на этом самом диване. Сразу не поняла и отказывалась поверить, что она чья-то копия. Хотелось вскочить, устроить скандал, потребовать объяснений, но, верно, блокиратор в мозгу спас. А когда прочла подпись внизу “Коммандор: Наташа Вин”, сжала подлокотники до хруста. Окаменевшая она напряжённо пыталась понять, как жить дальше после такого оскорбления.

Альб тогда вертел растерянным лицом по сторонам. Разговор не клеился. После приветствия от него прозвучало два стандартных: “будьте на связи”, “получите обмундирование”, после чего они поспешно разошлись, не глядя друг на друга. Альб закатил громкий скандал в кабинете Ормуза, где секретарь стал случайным свидетелем, но долго молчал об этом. А когда проболтался, то хоть на чуть-чуть, но успокоил её подозрения и невыносимые переживания.

Давно утихшая ненависть к Наташе, как и обида, за два десятилетия сменились жалостью к этой бедняжке с лицом наивного подростка. Незнакомой, но схожей как две капли воды. Умереть такой молодой она не заслуживала и светилась доброй полуулыбкой. Иногда Альб смотрел на портрет, будто искал совета. Под её взглядом он так и не женился, и не завёл подругу. Поэтому чашка со следом от помады так смутила. А может это и не любовница вовсе. Разве с любовницами играют в шахматы?

Ната отбросила мысли о помаде, о ненужных глупостях. За все годы Альб не обращал внимания на копию жены, никогда не проявлял нездоровой озабоченности. Собственно, он делал вид, что ничего не замечает. Ната благодарила его внутри себя за то, что он не искал замены пошлым способом.

Какие шуточки наверняка отпускали грубые вояки на счёт “коммандора — Наты”; она даже думать не желала. И чего министр добивался своей выходкой, оставалось для неё загадкой. Лучшего ли взаимодействия, или чего-то иного? В любом случае Ната иного не желала. И уж точно — не с начальником!

Удовольствие от мужчины Ната отказывалась получать. Все шестьдесят лет у неё никого, кроме мужа не было. Полная имитация органов с безумно совершенными рецепторами могла дать ей наслаждения, как некоторым из знакомых. Они не брезговали работой в интим-услугах и рассказывали всякое. С брезгливостью Ната сторонилась подобного. И мысли не допускала окунуться в это без чувств.

Она не встретила такого, кому можно довериться; с кем можно поделить уют быта, несмотря на вполне возможное семейное благополучие. Ведь жили же другие. Было много случаев, когда такие же, как она находили себе пару. Обитали вместе, или с обычными людьми. Нате никто не повстречался. Но и она не старалась искать, считая свою жестокую работу помехой.

Ночные размышления принесли догадку, причин одиночества — блокиратор. Ограничитель чувств отвечал на многие вопросы, прежде не задаваемые. Вопросы беспощадно терзали её ночью. Мучили ответы о неполноценности, о неспособности вжиться, привязаться к кому-то по-настоящему. И всё из-за программы. Оттого муж её и бросил. Не стерпел и полгода чудовищных перемен в ней.

Сломал ли ограничитель её судьбу, или нет, Ната ещё не решила. Всё же шестьдесят лет как-никак прошло. Муж бывший уже забылся и, встреть его на улице, Ната и не узнала бы. Состарился, наверное, и сморщился. Мать умерла тридцать лет назад, отец ещё раньше.

В этом огромном, полном людей мире, Ната выживала одна. С одиноким, пускай и несуществующим сердцем, она не считала свои десятки лет. Теряясь в них, не замечала времени. Пока не встретила Создателя. С недавних пор Парут занимал её мысли; с почтением, почти любовью, как к отцу, или старшему брату, как к нечто очень важному в жизни. Может быть, именно поэтому он подарил пантеру, понимая насколько ей одиноко жить с блокиратором? При мысли о Создателе стало тепло на душе. Хотелось его навестить, ведь она могла чем-то помочь старику. Навести хотя бы порядок в его балагане…

Ната сквозь пелену воспоминаний заметила пытливый взор начальника. Альб, исподлобья разглядывал её:

— Я не испортила вам повышение?

— Зачем мне повышение? — отрешённо сказал он. — Я и так генерал-полковник и контр-адмирал. Мне всё равно, — он посмотрел пристальнее. — Я не пойму, зачем вы мне врёте?

Ната опустила глаза:

— Это не моя тайна. Не могу сказать. Это — личное… И это не касается ни политики, ни нашего отдела.

Он довольно прокашлялся и откинулся на спинку:

— Что же, пускай в отчёте останется так. Хоть признались. Ладно… Что касается политики, — он отодвинул докер и скрестил пальцы. — Похищена дочь Дипломата Высшего Звена, которую вы охраняли. Вас никто не винит. Наоборот, наш, до этого непоколебимый, Артур Гордей сам признаёт, что не следил за шоссе в тот день.

Артур Гордей — министр Порядка, который чудовищно важничал из себя, один из немногих, кто решался спорить с Альбом. Казалось, они вечно на ножах. Альб заключил:

— И это хорошо! Плохо другое. Остальные спецслужбы Союза… — Альб перечислил ведомства и имена коллег-конкурентов с других планет. — … Не только перемывают нам косточки в своих кабинетах, но и почуяли нашу слабость. А сила Славного Правительства Топала не может быть поставлена под сомнение! Вы меня понимаете?

Ната охотно кивнула. Он продолжил:

— А заодно не может вызвать в их зарвавшихся головах то, что мы с вами плохо работаем, Ната. Они бросились поддержать группы радикалов у нас. Те уже осмелели и подняли головы. Сюда потекли реки денег им в поддержку. А пока они потеряли бдительность, мы с вами быстренько их перебьём! Таково приказание командования! Вам ясно?

— Звучит хорошо… — промямлила она:

— Не хорошо. А замечательно звучит! Премьер-министр просил меня сделать это максимально эффективно и оперативно. Так мы обратим нашу неудачу нам же на пользу.

“Альба просил премьер-министр Топала? Может, тогда пускай сам и ловит? Альб гораздо более уважаем, чем этот недолгий выскочка!”

Ната на секунду даже позабыла имя нынешнего главы Славного Правительства. Их избирали каждые три года. Лица Глав настолько часто сменялись на экранах и в портретах над креслами, что Ната устала их считать. Примерно раз в год очередная физиономия со стены приезжала к ним в министерство. И очень подолгу разговаривала, уединившись, с Альбом, вынуждая министра обороны ждать, как послушного щенка. Ната быстро пресекла свои своевольные мысли:

— А как же Бети? Может мне всё же лучше с отрядами Артура её поискать?

Альб выпрямился:

— Да, что вы заладили? Вы слышите, о чём я говорю?

— Я слышу… Но…

Альб отмахнулся:

— В любом случае. Вы знаете, как Артур отреагирует на мою просьбу. Если честно, я думал о том же. Но — это же министр Гордей! Он непробиваем. Этот человек только себе на уме и готов прыгать от радости при любом нашем проколе. В этот раз у него не вышло. И он зол на нас за это. Очень зол! Ему крепко досталось после этого случая на шоссе. Вас там не ждут. Уверяю.

— А можно мне во внерабочее время?

— Разрешаю. И даже приветствую. Скажу Герману и Ивану, чтобы оказали вам содействие.

Альб пообещал доступ к любой информации из баз данных и, если понадобится, к вооружению:

— Только держите меня в курсе!.. Ната, вы слушаете?

Она уткнулась в фото Наташи:

— Альб. Скажите… А какой она была?

— Вы… Что? — разошедшийся было Альб, замер. — Кто?

Ната молча указала подбородком.

Он проследил за её кивком и тут же переменился в лице. Посерел и сник, похоже, зная, что давно все догадались об ушедшей в небытие жене.

Альб несколько секунд молчал и хлопал глазами:

— Она?.. — медленно проговорил он, — Она была человеком, который отдал свою жизнь, чтобы спасти остальных…

Тяжёлый вздох наполнил тихую комнату, а потом послышался шёпот:

–… и меня.

Ната хотела грустно вздохнуть, но не могла. А как ещё выразить соболезнование она не знала, но решила поддержать:

— Мне приятно узнать, что мой образ взяли у такой самоотверженной женщины. Я уверена — она была хорошим человеком.

Альб потёр висок:

— Она была самым добрым существом на свете.

— Жена?

— Да… — согласился он:

— Расскажете?

Её поедало любопытство:

— Нет.

Он поджал губы и отвернулся к окну. Пока он молчал, Ната с печальным видом ещё раз пробежалась по именам и остановилась на последней фотографии, единственной, у кого не было должности. Оттуда сияла игривыми серыми глазками девушка лет двадцати. Она резко выделялась своими пшеничными волосами, уложенными в модельную причёску. Правильные черты лица, с в меру остреньким подбородком и маленьким не в меру дерзким носом, говорили о типаже фатальной красотки — разрушительницы семей. Наверняка, по ней мужчины сохли пачками! “Марта Кван” — белела подпись внизу прямо под родинкой на тонкой шее. Жаль, больше этой красотке соблазнить никого не удастся. И вообще, что она делала на космическом корабле за миллиарды километров от своих потенциальных ухажёров? Любопытно узнать.

Но спрашивать, казалось, — чересчур. И так Ната лезла в тайны и догадывалась — Альб сознался лишь в том, что ей можно было знать; то что она знать заслужила. Уже очень давно:

— Вы сегодня сама не своя, Ната.

Он разминал веки:

— Совсем меня выбили из колеи. Раз уж так… Я ещё вам кое-что скажу. По секрету. Этого не знает никто, кроме меня, вас и… — он ткнул пальцем в потолок. — Наш отдел распускают. Хочу предупредить, чтоб вы готовились сменить начальство.

Ната вздрогнула от неожиданности:

— Я не хочу ничего менять! — к ней пришла пугающая догадка. — Это всё из-за меня?

— Нет. Успокойтесь. Я не хочу, чтобы вы так думали.

Он задумчиво продолжил:

— Нам осталось работать четыре месяца. Дальше — каждый сам по себе.

— Отчего так? — спросила она.

Альб изумился:

— Впервые слышу от вас такой вопрос. Вы раньше не спрашивали о причинах. Никогда не интересовались политикой.

Она скромно отозвалась:

— Помните, вы сказали, что этот мир не для меня? Может, я хочу больше знать…

Альб хмыкнул одобрительно, собрал морщинки вокруг глаз и тяжело выдохнул.

— Что-то происходит в правительствах по всему Союзу, — он выдержал паузу. — Идёт перестановка всех силовиков. Министерство Пропаганды преобразовывают, а внешнюю разведку переводят в другое ведомство. Нас ещё не так сильно это коснулось. Минпорядка тоже почти не тронули… — Альб злобно оскалился. — Ну там Гордей себя в обиду не даст! Скажу определённо, что в будущем сажать и устранять неугодных нам не дадут. Вроде как это станет просто немодно…

Ната задумчиво прикусила сгиб пальца:

— По всему Союзу?

— На всех восьми планетах. Это какая-то тенденция, похожая больше на глубинные преобразования, что ли. Или что-то, чего я ещё не понимаю до конца.

Он редко откровенничал, ведь, хранить тайны — его работа. До этого она не интересовалась потому, что жила как за каменной стеной:

— В общем, ищите себе место. Четыре месяца… — напомнил он:

— А вы куда?

Карьера Альба так и зависла в министерском отделе пропаганды и борьбы с сепаратизмом. Ната изумлялась тому, что Альба не повышают двадцать лет кряду. Или он сам не хотел?

— Останусь в оборонке. Только уже протирать стул своим старым задом, — он усмехнулся. — Бумажки писать.

Он совсем не выглядел старым. Седина только начала трогать кончики его коротких волос в разных местах:

— Хотя работа интересная. Сейчас набирает обороты сотрудничество с Дипломатическим Звеном. Им дают всё больше привилегий. Отчего, работы с Альфой прибавится. И Пандею нужно сдерживать любыми способами.

Пандея — прямой конкурент Топала в Союзе по всем отраслям. Третья планета по силе и первая в аграрном секторе, Пандея наступала на пятки Славного Правительства Топала уже сотни лет. И всё же — им обоим было далеко до Альфы — планеты-столицы Союза. Скорее Топал с Пандеей боролись за второе место и шли ноздря в ноздрю, еле сдерживая себя, и свои корпорации с частными армиями и флотами от прямого боевого столкновения.

Альб предложил:

— А хотите, я вам выбью место офицера в новом штурмовом отряде? Или… Вы отзывались о минпорядовских “Волках” хорошо, помнится. Хотите Артура попрошу вас туда взять? Он не должен отказать в этом. Это отличное подразделение!

— Лучшее, — поправила Ната. — Но я туда не хочу. А можно я с вами? Вам ведь нужен будет секретарь?

Альб выпучил глаза, бросил мимолётный взгляд на фото жены и озабоченно погладил макушку:

— Я думал об этом. Но ведь там зарплата в три-четыре раза меньше. А у вас выплаты по кредитам, как я помню…

Ната поняла намёк и смутилась. Всё же порвать с таким человеком, как Альб, очень не хотелось. Это значило: потерять поддержку его авторитета, стать в глазах других обычной, окунуться самой в грядущую неизвестность. Очень страшную в этом нестабильном мире. Пугающую гораздо больше, чем мерзкие, но терпимые шуточки про “коммандора”:

— Я согласна… Но если вы против?..

— Нет! Я не против. Даже лучше иметь такого верного человека рядом, — заверил он, но как-то не уверенно.

Речь продолжили о будущих заданиях. Альб распорядился получить амуницию, взамен утерянной, ещё раз пообещал взять к себе, но о Бети отказался вести разговор.

Глава 3. Пантера-киборг

Часто мы даже не подозреваем, о том, что человек, живущий рядом, может оказаться — самым верным другом.

— Грапп Феро “Корни истины”.

— И что с девчонкой, так и не сказал? — пробасил Бун, не отрываясь от прицела снайперской винтовки. Напарник стоял перед распахнутым окном и, целясь, с мрачным видом слушал её рассказ о злоключениях на шоссе. Огромная гаусс-снайперка, любимое оружие Буна, стояла на треноге и смотрела в окно. Туда где в противоположном доме засел подозреваемый. Взломщик маячил в квартире и уже сутки колдовал над программным кодом. Всё это время Ната наблюдала его затылок на экране монитора и ждала, когда же этот тощий очкарик взломает сервер. По закону такое правонарушение заслуживало пули в голову сразу же. Быстрое и без судебное правосудие — привычная вещь, возложенная сегодня на маленький отряд Наты и её командира.

Ната устроила зад прямо на холодном полу, опершись о стену, рядом с треногой. Ей не грозили болячки от переохлаждения и как знаток компьютерных языков, читая отчётливые серые символы, она готовилась дать отмашку, когда будет нарушен закон:

— Нет, — промямлила она.

В глубокой ночи уличные фонари выхватывали силуэт угрюмого коллеги. Бун, злился на наказание всего отдела и ворчал сутки напролёт, которые они потратили на торчание в этой обшарпанной надоевшей квартирке. Жильцов, перед операцией, как обычно, выгнали минпорядковцы, давая простор их тандему. Бун время от времени проверял затвор и заглядывал в патронник, словно напоминал, как не любит работать в паре и обыденно бухтел, поглаживая родную винтовку, выдавая своё брюзжание за разговор.

Ната устала смотреть на экран и откинула голову к стене. В памяти застучали туфельки Бети по лестнице, где девочка любила прыгать как горное копытное. Тряся копной светлых волос и расширяя и без того большие серые глаза, Бети любила клянчить, чтобы Ната достала ей запретные конфеты с верхней полки.

Про девочку она не забыла. Последние два дня Герман и Иван во внерабочее время шерстили для неё сеть и обзванивали всевозможных знакомых, спрашивая о ходе следствия Министерства Порядка. Плоды не радовали. Ната, вынужденная корпеть на задании безвылазно, уже сутки мучилась от безысходности.

Бун перебил мысли:

— Везла клиента в одиночку. Молодец. Что сказать…

К его грубости с годами все привыкли. Бун был грозным и самым крепким бойцом в отделе, третьим, после Германа и Ивана, заместителем Альба, с множественными шрамами после битв на периферии Республики Топал за интересы корпораций. Там часто случались конфликты, когда кто-то хотел поживиться очередной чужой колонией или требовалось проучить взбунтовавшихся рабочих. Такие, как Бун, молодые горячие головы — наёмники, первым делом бросались в мясорубку, где теряли жизни и конечности. Бун отделался ампутацией руки, которую ему теперь заменял киберпротез. И хоть сделана правая рука была на славу, не отличишь от настоящей, Бун скрывал его от всех и носил рукава подлиннее. О протезе, конечно же, все знали и старались не тревожить расспросами матёрого ветерана, душу которого изъели шрамы битв.

Для ветерана он был довольно молод. И силы ему не занимать, однако, Бун утверждал, что ищет спокойствия в тихом, отделе Альба. Хотя тихим их отдел вряд ли кто-то мог назвать. Слишком часто, по нескольку раз в год приходилось выезжать на совсем ярые заварушки, где нередко гибли ребята. Самыми опытными старожилами оставались костяком вокруг Альба — Бун, Герман, Иван и сама Ната.

— Ты следишь? Как он там?

Бун надоел ей своим ворчанием. Он торопился закончить дело и свалить поскорее. Похоже, ему стоило расслабиться, так как подозреваемый не спешил со взломом. Ната вспомнила, что коллега вовсе не искусственный и предложила:

— Поешь?

— Следи, — Бун уступил ей место у винтовки.

Ната поставила монитор на подоконник, чтобы наблюдать за кодом, и сместилась к оружию, приладив приклад к плечу. Теперь перед ней возникли обе цели: висок жертвы в перекрестии и экран, где торчала голова.

Казалось, лицо программиста она выучила наизусть и с сожалением отмечала, что бедолаге сегодня ничего хорошего не светит. Бун как старший настаивал пустить пулю не задумываясь. Иногда, казалось, Альб выступает против таких методов, потому что смертные приговоры он часто заменял арестами и настаивал на допросах, за что получал обвинения в самоуправстве. Бун же не разделял его мнения и не задумываясь жал на курок.

Напарник уселся слева на пол, в метре от окна и оперся о стену. Из рюкзака он вынул свёрток и, вальяжно раскинув ноги, принялся жевать бутерброд:

— Думаешь, справилась бы и сама? — спросил он после первого проглоченного куска.

Ната, радуясь тому, что отвадила обозлённого коллегу от спускового крючка, повела плечами. Ей казалось, что тут Альб прав. Очкарик похоже никогда не держал в руках оружия и умел нажимать только на кнопки. Скорее всего, этот бедняга случайно попал в прицел минпорядка, так как за сутки не сделал ничего такого за что стоило снести ему башку:

— Конечно. Только стрелять в человека, который жмёт кнопочки, мне кажется неправильным. Неужели нет уродов поопасней?

Бун, чавкая, махнул бутербродом в сторону.

— Так ведь и этот опасен. Это приказ! Сомневаешься?

Бун настолько достал её своим занудством и чёрствостью, что Нату посетила мысль; заговорить напарника, чтобы спасти жизнь взломщику, даже если он взломает что-нибудь. Пускай, Альб его допрашивает. Он так любит поболтать с некоторыми преступниками. Их даже потом отпускали, втихую, чтоб никто не видел. О чём говорили и зачем Альб это делает, Ната никогда не спрашивала, но этого невезучего дурачка стоило отправить в лапы мудрого начальника, по её мнению:

— А вдруг у него семья? — она повернула голову и с упрёком кинула коллеге в лицо. — Дочка! Представь, если мы сейчас осиротим ребёнка?

Бун замедлил движение челюстей, но только на секунду. Потом он издал странный гортанный звук и проглотив прогремел:

— У меня две дочки. И что? Кто-то думаешь, заплачет, если я когда-нибудь не вернусь. Они и думать обо мне забыли после развода с этой дурой.

Бун постоянно себя вёл, словно весь мир ему надоел. Бывшую жену он вечно одаривал скверными словами. И о дочках редко говорил. Не оттого ли он так очерствел, что дети о нём нечасто вспоминали? Грубого вояку стало жаль ещё больше, чем программиста, которого она собиралась спасти:

— В пустыне я видела Тирер и Софию, — заявила она с мечтательным видом:

— Чего? — Бун чуть не поперхнулся:

— Спутники. Они такие красивые. Тирер такой жёлтый и светит ярче Софии. Вся белая пустыня от них пожелтела. И тени от камней казались не такими чёрными. Мне даже не приходилось включать ночной визор. Представь.

Ната мечтательно закатила глаза вспоминая:

— А… — протянул Бун, неуверенно, и выронил из зубов капустный лист. — Я их тоже видал. Но давно, — он замахал руками. — Из-за смога над нашей Тетрой, чёрта с два, что-то разглядишь на небе! И что?

Когда его усилиями лист зелени вернулся за щёку, Ната протянула:

— Не могу забыть, как там красиво. За городом, — она посмотрела ввысь на розовую дымку, нависшую везде и повсюду, над Тетрой. — Вроде ничего особенного. Камни, да сухая трава. Но почему-то там так спокойно и как-то чисто… Если понимаешь?

В попытке расчувствовать вояку Ната даже потеряла цель из виду и уставилась на розовое марево, за которым, ей представился золотистый невидимый Тирер, холодный как ночь и изрытый кратерами. Безжизненный, чарующий, как и пустыня, по которой она ползла.

Бун не купился на её уловку, прокашлялся и указал на ствол. Ната настойчиво добавила:

— Тебе стоит там побывать. Развеяться и вспомнить, как выглядит нетронутое людьми место. Проникнуться его очарованием, что ли.

Он смутился и неуверенно повёл плечами:

— Чего ты там такого могла увидать? Пыль, разве что, — он указал на её живот. — Ты ведь ползла!

Ната поморщилась от его твердолобости. Теряя надежду в силах что-либо изменить в этом каменном человеке, она призналась:

— Я выстрелю в этого взломщика только в крайнем случае!

Бун к концу её фразы, как раз набил желудок и откинулся, размякая прямо на глазах с лёгкой улыбкой. Последний проглоченный кусок, похоже, гораздо больше успокоил его, чем все её потуги. Он крякнул довольным зверьком и с наслаждением провёл рукой по животу:

— Как хочешь. Но, помни. Я за операцию отвечаю! Если код будет иметь отношение к терроризму, стреляй без раздумий.

Ната довольная первой победой, стала прикидывать, что ещё такое придумать, ради того чтобы не спускать курок. Бун интригующе заметил:

— Ты очень странная сегодня. С первых минут как мы тут. Сидишь и на монитор не смотришь.

— Чего? — Ната покосилась с недоумением:

— Да. Ты всё по сторонам глазеешь. В потолок втыкаешь. Как будто не здесь.

— Здесь я… — буркнула она недовольно, не понимая, о чём это он:

— А теперь ты сочинила, что у преступника есть дочка. А потом про спутники вспомнила. Ты знаешь что ты самая неразговорчивая из всех в отделе? В жизни не помню, чтобы ты задала лишний вопрос и вообще болтала. Я уже тут весь день думаю, что с тобой случилось. Не знаю… Может, ты влюбилась?

Нату передёрнуло, оттого что Бун её раскусил. Она сердито насупилась и тут же перед глазами встал образ Создателя, о встрече с которым она не могла говорить. Тайна его местоположения и таинственность его ухода из ТНН, не отпускали мысли, заставляя молчать ещё крепче.

Бун меж тем вымел застрявшие крошки из щетины и аккуратно поинтересовался:

— А ты, вообще можешь влюбиться?

— Я? — удивилась Ната. — Я же человек!

— Я не хотел. Извини. Просто любопытно. Ведь понимаешь, я же не знаю, какие изменения происходят с человеком… ну, как бы, прости, после этого… трансформации.

Хоть он с почтением подбирал слова, воспоминание о блокираторе причинило боль. Ната стиснула в руках приклад, уже не радуясь тому, что увлекла Буна другой темой. Он задумчиво спросил:

— Ты ведь не успела тогда. Ну, до преобразования, родить. Не думала? Сейчас… — после тактичной паузы он добавил. — Ведь никогда не поздно.

Он намекал на искусственную яйцеклетку. Её создавала “Марул” за огромные деньги из родных живых хромосом. Синтеты таким образом, нередко заводили детей в специальных клиниках. Вот только, когда бы она занималась ребёнком, с такой вот работой?

— Меня это не интересует, — вместо того чтобы успокоиться, она заразилась тем же раздражением, что и Бун несколько минут назад. — И вообще! Как ты меня представляешь, тут с винтовкой в руке, а через десять минут я сорвусь и понесусь через полгорода менять пелёнки?

Она поздно поняла, что стала дуться так же, как и он. Бун усмехнулся:

— Ну вот. А говоришь о дочке преступника. С чего тебе это пришло в голову? Я же говорю, ты сегодня странная, — Бун прокашлялся. — Вон, командование тебя сотворило по образу жены Альба. Задумывалась, для чего?

Ната, взорвалась не выдержав:

— Прекрати!

— Прости. Но почему? Найди себе пару, Ната. Ты, чего одна? Ты же — человек, говоришь. Значит, можешь.

Ната была готова уже проклясть этого программиста, ради которого она тут пыжилась. Она не собиралась ради его спасения попадать под неудобные расспросы. Усилием воли Ната сосредоточилась на прицеле, где подозреваемый заёрзал и стал вести себя необычно. Очкарик сгорбился, по экрану тут же поползли подозрительные строки кода. Ната напряглась:

— Что там? — Бун ничего не подозревал:

— Ничего, — резко бросила она и процедила. — Эти ваши разговорчики о “коммандоре”!

— Ну, если хочешь знать, я никогда их не поддерживаю.

— Да, ладно!

— Не обижайся. Мне не смешно, оттого что женщина погибла… Хорошая женщина судя по фотографии. И как можно шутить об этом, не знаю?

Бун помрачнел, как человек перед глазами которого прошло слишком много смертей для одной жизни. Он примолк и грустно цокнул языком. Между тем Ната как могла, тормозила палец на спусковом крючке. Программист всё-таки взламывал сеть и скачивал файлы. По экрану поползли строки кода, которые сегодня вовсе не хотелось видеть. Искусный взлом правительственного хаба, который демонстрировал очкарик, был самым наглым на её памяти. Программист крал данные Славного Правительства. Это был смертный приговор!

Ната застыла и с ужасом разглядывала серые символы, вместо того чтобы потянуть палец на себя.

Бун нарушил тишину:

— Не сердись. Я не хотел тебя обидеть. Что, там с очкариком?

— Всё хорошо, — соврала она:

— А, что ты делаешь после задания?

— Что?..

Ната перевела взгляд на напарника и захлопала ресницами. Бун с покладистым видом смотрел вниз. После выдоха он поднял взгляд:

— Понимаешь? Я часто вспоминаю, как мать мне готовила оладьи, когда я был мальчишкой. Я никогда не забуду их вкус, — он посмотрел в сторону. — А теперь… Я же не знаю рецепта. Пытался несколько раз сделать, но эти штуки не даются мне… Горят, в общем, они у меня. Или сырые. Что делаю не так не знаю. Не поможешь мне сегодня не испортить себе завтрак? — выдержав паузу, он пояснил. — Приглашаю тебя. Заходи… Может, покажешь?

Прицел, ставшей ненужной, винтовки ушёл вверх. Ната, позабыв про задание, осознала, куда завело её желание расчувствовать Буна. Похоже, оно возымело совсем нежданный эффект на одинокого полного сил мужчину:

— Не поняла тебя…

Она бы прокашлялась, если бы могла, но сомнения всё же оставались. Бун никогда себя так не вёл:

— Если, в оладьях не смыслишь — ничего, — продолжил он спокойно. — Давай, посидим где-нибудь. Забудем о работе. Просто поговорим.

Десятилетиями не знавшая свиданий Ната, не могла представить, в каких красках видел Бун их общение. Как положено приличной женщине она отвела глаза в сторону и медленно выдавила:

— Мне кажется, не стоит…

Бун усмехнулся:

— Ты правильно поняла, но подожди… Я знаю тебя много лет. А сегодня мне кажется, что совсем не знаю. Ты… В общем… Не думай обо мне плохо.

Ната вовсе растерялась. Программист на экране торжественно вскинул руки. Не реагируя на жест, она возмутилась:

— Мне показалось?.. Или ты действительно, только что пригласил на свидание синтета?

Бун неспешно подыскивал слова:

— Не надо так. Ты непросто синтет. Ты другая…

В мягком тоне чувствовалось, что Бун не ищет лёгкой игрушки на один раз. Да и малодушие — это не про него! Он, что видит в ней личность? Женщину, с которой можно завести отношения? Не тронулся ли он умом от одиночества?

Ната думала, что сейчас сама тронется умом вместе с ним:

— Так плохо в нашем городе с женщинами? — она подозрительно покосилась.

— С женщинами? Ха… С женщинами всё хорошо, — и тут же рявкнул громко. — С дурами плохо!

Программист её уже не интересовал. Ната запуталась. Почему именно она? Может в ней есть что-то такое, что до сих пор нравится мужчинам? За бурей воспоминаний она не знала, что ответить. Поклонниками она крутила давным-давно, пока не вышла замуж. И не вспомнить уже, что она сделала бы в такой ситуации раньше? Покраснела? Согласилась? “Совсем растеряла женскую хватку!” Теперь краснеть у неё не получится и нужно испытывать, что-то другое из женских штучек.

Первым делом она прикусила нижнюю губу и отвела глаза в сторону. Надо говорить мягким тоном. Не, как солдафон. И главное, дать понять, что она сомневается! Бун меж тем не замолкал:

— И что? Синтеты у нас уже не женщины, что ли? — он уточнил. — И да! Ты мне нравишься. Если, ты это хотела узнать.

Заинтригованная Ната тихо промямлила:

— Я подумаю…

Замолкла, растерявшись как дура. Ей показалось, что она пробубнила, как жуткая неумеха! Злая на себя она зарычала, схватила крепче винтовку и направила на цель. Боясь ляпнуть, что-то снова невпопад, Ната собралась и потянула спусковой крючок. Взвизгнули соленоиды. Винтовка подпрыгнула и рыгнула свинцом. Довольно, с неё на сегодня нелепостей!

Бун, охнув, подскочил и посмотрел на экран. Рядом с головой программиста разорвалась ваза. Сотни осколков керамики рухнули вместе с грунтом, осыпая грязью макушку очкарика. Очкарик подскочил, увидел дыру в стекле, и перепуганный до смерти, бросился на пол.

— Что ты творишь?

Бун завращал головой туда-сюда, отчего стал выглядеть смешным. За насмешкой над ним Нате было проще забыть свою ужасную растерянность. Оторопь сошла мигом. Ната с уверенностью готовилась заняться привычным делом. Теперь всё казалось лёгким и знакомым. Побежать, схватить очкарика, закрыть его и поехать домой.

Бун выровнялся и спокойно наблюдал, а значит доверял. Ната вогнала пистолет в кобуру:

— Собираюсь взять его тёпленьким и допросить. Альбу сдадим!

Ната распахнула дверь квартиры и поспешила к пролёту лестницы. Сзади донеслась тихая ругань и шаги напарника.

По лестнице она сбежала, прыгая, через три-четыре ступени и рванула створку парадной двери. На улице, противоположный подъезд, где жил очкарик, прикрывал подозрительный фургон. Две фигуры рядом тут же напряглись. Ната заметила в их руках мини-пулемёты и бросилась к ближайшему авто слева. Раздался треск очередей в ночной тишине и осколки стекла брызнули за пазуху. Два жала застыли в спине. Ната поморщилась и развернулась. Спереди её броня толще.

К таким переделкам она привыкла. Похоже, программиста приехали забрать подельники. Ната слишком затянула время. Выстрели она раньше и эти двое не успели бы даже достать стволы. Теперь нужно думать, как с ними сблизиться, чтобы пристрелить наверняка.

Бун не показался. Ната знала, что он предусмотрительно ждёт у двери её отвлекающего манёвра. Броня позволяла ей вызывать огонь на себя и прикрывать передвижения напарников.

Ната достала пистолет, пальнула два раза в воздух, не целясь, и рванула к следующему авто, ища за ним укрытие. Пули тут же завизжали вокруг, дробя корпуса машин, врезаясь в стену, выбивая крошку. В этот же момент выскочил Бун. Он вжался в припаркованный грузовик справа от двери и кивнул в благодарность. Оба в этот момент включили рацию на ухе. Присевшая за укрытием Ната сказала:

— Жди…

Прыжком высотой метра два, она перескочила через авто, за которым скрывалась, и ринулась к фургону напролом. Стрелки, не ожидая такого манёвра, промахивались и отступали. До них было метров двадцать. Ната понеслась по безмолвной проезжей части, сокращая расстояние, готовая увернуться. Внезапно голова одной фигуры взорвалась, после попадания Буна. Но взорвалась не кровью, а металлом. Андроид!

Железяка с дырявым черепом рухнула на асфальт. Второй стрелок скрылся за бортом фургона. И этот тоже андроид… Ната, даже в пылу перестрелки, могла отличать механические движения.

На мгновение фонарный свет мелькнул по лицу врага, перед тем как он скрылся. Ната узнала его. Точно такой же был в пустыне в день нападения! Совпадение? Андроида срочно нужно брать живым! Если догадка верна и лицо не просто серийная копия, надо исследовать память, куда дели Бети. Нельзя упустить такую находку!

Шаги андроида заклацали по ту сторону. За фургоном он будет ждать её выхода с одной из сторон. А, вот снизу не будет! Ната ринулась под колёса, желая проползти под днищем, и заметила ноги. Целиться неудобно, когда плечо упирается в асфальт, и, выстрелив, она промахнулась. После выстрела ноги в ботинках подскочили. Андроид успел вбежать внутрь. Она поползла дальше.

Впереди послышался скрип двери ведущей в дом. Ната видела только по пояс, но стало ясно, что это выбежал на улицу очкарик. Он трусливо пропищал:

— Эй! Я сделал…

И тут же из фургона раздался выстрел. Очкарик упал, выронив компьютер из рук, и ударился, безжизненной, продырявленной, головой об асфальт. Глухой стук черепной коробки вперемежку с хрустом пластика кейса неприятно хрумкнул в ушах. Толстые линзы рассыпали крошки стекла у залитого кровью невезучего взломщика. Бедняга смотрел в пустоту, не найдя в фургоне спасения. Андроиду кто-то приказал избавиться от ненужного свидетеля.

Ната поморщилась от гнева и с яростью резко распрямила ноги и руки, вогнав спину в дно машины. От удара фургон приподняло. Было слышно как убийца внутри зашатался и упал. Спина Наты оставила в днище вмятину, а она выскочила и, не вставая, развернулась к врагу. Рессоры натужно скрипели, когда её пистолет следил за фигурой в тени распашной двери. Андроид всё ещё пытался обрести равновесие и сверкал злобными глазами. Этой доли секунды ей хватило, чтобы перехватить инициативу:

— Замри тварь!

Андроид уткнулся в стенку и вскинул руку с пистолетом. Тут же раздался грохот; фургон содрогнулся и откатил назад на метр, будто в него что-то врезалось. Под звук рассыпанных стёкол и страшного скрежета андроид нажал на курок. Пуля вырвала комок асфальта у её уха. Ната отшатнулась и вскочив, посмотрела в салон. Внутри что-то чёрное и большое рвалось со стороны лобового стекла и кидалось на убийцу. Гигантская тень врезала в грудь титанового выродка. Он выстрелил, тут же выронил пистолет, после чего попытался защититься руками и отмахаться, но тень замолотила его длинными конечностями как игрушку. От сокрушающих ударов фургон заходил ходуном, борта завизжали и застучали стальными барабанами. Улица наполнилась скрипом и грохотом. Ни железо, ни андроид не выдерживали мощи грозной тени. Существо, сверкая оранжевыми глазами и алой пастью, рыкнуло так, что у Наты от испуга поджались колени:

— Бесси! Брысь! — вскричала Ната, узнав тень.

То ли слабо она крикнула, то ли пантера увлеклась, но реакции не последовало. Невесть откуда взявшаяся воспитанница драла андроида стальными когтями как безвольную куклу; потрошила словно на бойне, не давая шанса. Через секунды от андроида полетели отодранные ошмётки, обломки и забрызгала жидкость:

— Бес… А-а… О…

Ната хлопнула себя по лбу и схватилась за волосы, в то время как Бесси зубами уже вырвала голову андроида с корнем. И только когда изувеченное туловище, оставшись обезглавленным, рухнуло на пол фургона, пантера-киборг успокоилась и хрумкнув довольно разжала челюсти. Смятый как консервная банка кусок титана, упав из машины, подкатился к ногам Наты. Тут же сзади послышались шаги Буна и его недоуменный выдох:

— Ого…

Бесси застыла над обломками, лежащими в луже электролита, и злобно зашипела на коллегу. Оранжевые круги в глазах сменили цвет на жёлтый, но не менее зловеще продолжали колебаться внутри фургона; алый овал пасти следовал движениями глаз во тьме словно призрак. Состояние разъярённого зверя не внушало доверия. Ната загородила Буна и вытянула руки:

— А ну, стой, несносное животное!

Пантера подалась вперёд, спрыгнула и коснулась асфальта за метр от хозяйки. Фургон при этом качнулся и глухой звук приземления тяжёлой туши разнёсся по кварталу. Вдалеке послышался, чей-то испуганный крик, было видно как фигуры двух зевак, стоявших за руку, пустились наутёк.

Бесси, которая должна была в этот момент находиться дома, стояла в нескольких шагах и пристально вглядывалась. За спиной послышался громкий шёпот:

— Что это?

— Не делай резких движений, — предупредила Ната.

— Не очень-то и хочется, — отозвался Бун.

Бесси тяжёлой поступью под гул приводов, подошла и неожиданно ткнула мордой Нате в живот. Затем принялась нежно тереться о пояс основаниями своих ушей. В груди пантеры негромко заклокотал звук трущегося железа:

— Это у неё вместо мурлыканья, — полушёпотом пояснила Ната. Бун стоял сзади как вкопанный:

— То есть она меня не сожрёт? Я ведь не железный. Надеюсь, ты помнишь?

Ната стала гладить морду, зная, как это нравится пантере. Причины такой повадки ей были неведомы. Похоже, гению Парута удалось сохранить максимум животных инстинктов:

— Мне кажется, она заскучала одна дома и бросилась меня искать.

Бун кашлянул и ответил:

— Милый… Домашний зверёк…

Ната призналась ему, что встроила взаимосвязанный отслеживатель в пантеру, после того как Бесси чуть не натворила дел в парке на утренней прогулке. Пантера погналась за огромной собакой и чуть не прибила зверя вместе с хозяином. Ната спасла их, когда Бесси сломала лапу животному, а мужчина пополз к кустам. После чего пришлось встроить отслеживатель. Бесси, зная, где находится хозяйка, стала вести себя гораздо послушней. Программу при этом пантера умела самостоятельно включать при желании:

— Это я сглупила. Боялась её потерять, — Ната застонала. — Пока мы были заняты, я не догадалась проверить, где она. Прости, я не знала, что так выйдет.

Бун, оглядываясь вокруг, заметил:

— Я ещё не понял, хорошо это или плохо.

Бун осторожно сдвинулся, аккуратно обошёл Бесси и заглянул внутрь фургона:

— Вызываю бригаду очистки. Тут мы не справимся.

— И этого, — Ната указала на труп очкарика:

Бун разочарованно цокнул языком:

— Нда… Этого ты хотела допросить?

— Опоздала с допросом. Зато, его компьютер надо тщательно обследовать. Это те андроиды, которые напали на нас с Бреттой. Бун, обязательно срочно нужно вытащить всю информацию из их памяти! Если удастся.

Она расстроенно посмотрела на изгрызенную головешку, валяющуюся у ног:

— Ты уверена? — удивился Бун.

— Ну, Почти. Бун я ищу Бети! Помоги мне выудить из их памяти всё возможное, чтоб найти.

— А почему ко мне не обратилась?

— Не хотела тревожить. Мне Герман с Иваном помогают.

— Вот уж тревожить! Ты даёшь. А ты обследовала место нападения Сыщиком?

Тайный кейс, окрещённый, Сыщиком был невероятно продвинутым устройством с тонкими датчиками, сканерами и секретными базами данных. Используя всего лишь этот чемоданчик, можно было узнать по следам шин марку машины, по инфракрасному следу отследить её, по пороховым газам узнать тип и производителя взрывчатки и много чего другого, чего не заметит обычный человеческий глаз. Сыщик помогал прямо на месте найти ответы на многие срочные вопросы, даже спустя много дней после происшествия. Его выдавали сотрудникам только для заданий, под подпись:

— Сыщика нелегко достать. Иван не может мне его дать просто так, — пожаловалась Ната.

— Зато он даст его мне. А не даст, сам возьму! — рыкнул Бун.

— Спасибо!

— Пока рано. Предлагаю вместе поехать туда и Сыщиком поискать, что могли упустить ищейки минпорядка, — Бун при этом подмигнул. — Побываю в твоём “нетронутом людьми месте”…

Ната улыбнулась:

— Конечно, давай.

И тут же заподозрила:

— Это ты зачем так говоришь? Про поездку с Сыщиком. Расскажешь?

Бун хитро сощурился:

— Заодно поговорим. Развеемся. Ты ведь этого хотела?

Ната ответила улыбкой на намёк. Всё это время она почёсывала ухо Бесси, готовясь схватить кошку, если та рванёт, но Бесси вполне себе миролюбиво следила за Буном, чуть ли не зевая от удовольствия:

— Что ж согласна. Но сегодня горели твои оладьи, Бун. И мои поиски. Мне нужно везти домой моё несчастье.

Несостоявшееся утреннее свидание можно перенести. А Нате предстояло выяснить, что натворила негодница дома, пока выбиралась из квартиры. Ната с ужасом чуяла кавардак и жертвы.

Бун с пониманием цокнул языком:

— Я бы это чудо не назвал несчастьем. Где ты его раздобыла?

— Потом всё расскажу. И, пожалуйста, о ней никому ни слова! Тороплюсь. У меня дома наверняка сейчас погром.

Ната, не желая рассказывать о Паруте, отвлекла Буна загадочным взглядом и стала вплотную:

— В общем, мой ответ… Да! — она нежно потрепала его по плечу, — Позвоню.

Глава 4. Тильда Канн

В предчувствии инферно,

Любовь здесь не растёт.

Победу верную одержит,

Лишь, тот, кто собирает мёд.

Но мёд — не сладостно-прекрасный.

Не опахнёт отдушиной.

Он может дать причины,

Чтоб в руки взять оружие!

И тот познает славу.

Лишь тот свершит победу!

Кто по уши обмажется

Мёдом лицемерия!

— Ната"Тильда Канн".

Войдя в свой подъезд Ната от, предстающей картины, готовилась прибить свою кошку. В холле и коридоре её встречали всё новые последствия побега Бесси: смятые и изодранные ковры, царапины от стальных когтей на полу, на стенах. У лифта несчастно попискивая, собирал крошки штукатурки чей-то одинокий Уборщик. Поначалу Ната опасалась за бедного робота, боясь повторения прошлого инцидента, и внимательно следила за Бесси, которая шагала рядом, но гордая собой пантера прошла мимо, демонстративно делая вид, что никчёмная безделушка её не трогает. Вообще, Бесси с тех пор как порвала в фургоне андроида, вела себя непривычно спокойно. Чутко следя за хозяйкой, она важно шагала, не отставая, и всем видом давала понять что она — лучший в мире охранник. Ната, не ожидавшая такого поведения от непослушного грозного животного, с недоверием мотала головой и готовилась к какой-нибудь выходке.

Створки лифта распахнулись и представили на этаже картину ещё худшего погрома. В коридоре валялись разбитый торшер и скомканная дорожка. Ната уже не успевала расстраиваться каждый раз, от царапин на стенах или плитки, выдранной из пола, и о том, что за ремонт всего подъезда — платить ей. Выбитая дверь квартиры сидела на месте. (Вероятно, дверь восстановил, служащий ремонта и удалился потому, что работника было не видать.) Рядом у квартиры собралось пять человек — мужчины и старушка в халате. Соседи, одетые по-домашнему, бранились и возмущённо размахивали руками, а, заметив Нату, тут же устремили сердитые взгляды, старушка гневно ткнула в неё пальцем, затем шарахнулась назад. Градус возмущения, царивший на лицах, стал резко снижаться, как только они заметили Бесси. С округлёнными глазами мужчины попятились, а старушка спряталась за крепкими спинами и схватилась за сердце.

Ближайший сосед всё же набрался храбрости, выступил вперёд и выразил возмущение устроенным кавардаком. Ната принялась горячо убеждать, что Бесси вовсе не опасна и продолжит жить здесь несмотря ни на что. По правде Ната сама не верила в свои же слова, но, хвала Паруту Феро, создавшему Бесси такой устрашающей, с Натой никто спорить не стал. В довершение Бесси широко открыла пасть, вроде как зевая с ленивым видом, будто ей не составляло проблем перекусать собравшихся. Соседи попятились и быстро, кивая, попрятались за дверями своих квартирок:

— Спасибо, Бесси! Хоть, тут ты помогла.

Впуская внутрь кошку, Ната с укором подтолкнула. Животное всё больше выводило из себя. По мнению Наты, Бесси не спасла её сегодня, а скорее создала ворох проблем. Хотелось накричать и посреди квартиры задать взбучку, но вряд ли Бесси что-либо поняла бы из ругани. Пантера крутилась вокруг, довольно скрежеща, и с хозяйственным видом тыкала морду, чтобы её погладили.

Ната обречённо отстранилась:

— Прости. Но такое не может, больше повториться. Бесси! Я посажу тебя на цепь!

Удержит ли цепь пятьсот килограммовую машину-убийцу, Ната ещё не знала, тем более не мыслила, насколько толстой должна быть такая цепь. В нескольких кварталах от дома находился большой зоомагазин, торговавший киберживотными, и там просто была обязана иметься в продаже цепь с ошейником для крупных особей.

Напоследок, Ната, всё же с любовью потрепала за ухом, умоляющую о ласке, пантеру и попросила ждать. Бесси поняв, что остаётся одна, прижала уши, отвернулась и клацнув привычно, якобы фыркнув, улеглась у телевизора. Место где раньше лежал коврик, она обнюхала и обиженно укрыла морду лапой, словно затосковала по изорванному ею же куску тряпки. Перед тем как выйти, Ната не забыла погрозить пальцем:

— Сиди тут!

**

Прохаживаясь в магазине вдоль полок, она наткнулась на потрясающий отдел с огромными толщиной с кулак цепями и ошейниками, очень похожими на то что нужно. Тут же висели плётки с металлическими шипами и шарами, а также железные дубины, но Ната решила что последние, пожалуй, чересчур. Что делали в зоомагазине столь жуткие предметы, ей было непонятно.

Насчёт прочности железных звеньев требовался совет. Перевесив через плечо, самую толстую цепь и самый массивный ошейник подходящих размеров, Ната направилась к кассе. Она сжимала кулаки со злости, оттого что вынуждена была заниматься такими нелепыми вещами, к тому же не выспавшись и шла почти напролом. Лицо у неё было зверское, когда в проходе уступил дорогу низенький мужчина с выпирающим животом. Он застыл в недоумении и проводил взглядом. За спиной раздался писклявый голос:

— Девушка, а вы какому богу молитесь?

— Чего? — не поняла Ната и обернулась:

— Клянусь любым богом на любой из девяти планет, на которых я побывал. Это ведь якорная цепь!

— А… И что?

Нате хотелось убраться отсюда поскорее:

— Дайте, я угадаю, вы собрались ловить крокодила!

— Не совсем…

— А я ведь не представился, — обрадовался мужчина и гордо ткнул себя в грудь. — Я — Бард! Охотник на крокодилов! Вы должны были слышать обо мне. Если вы тут, то вы не могли не слышать.

Он, будто бы случайно, махнул на соседний рекламный плакат, где такой же толстоватый мужчина, очень похожий на него, с винтовкой в руке держал в руках бритвенную машинку и широко улыбался. Ната присмотрелась и убедилась, что мужчина на плакате и есть Бард, только с аккуратно омоложённым в редакторе лицом. От удивления она завела выбившийся непослушный локон за ухо, после чего Бард пришёл в живой восторг. Он, похоже, считал себя местной знаменитостью и с видом эксперта, повысил голос:

— Неважно! Если не крокодила, то бьюсь на тыщу кредов… Нет. На пять тыщ! Вы решили приручить бегемота! Ну, или на худой конец два-три буйвола. Если не всё стадо!

Он изобразил руками рога и выпучил глаза. Его так забавно раздувало, что Ната забыла о плохом настроении и повеселела. Ведь как раз подобный эксперт ей и требовался:

— А вы думаете, эта цепь удержит бегемота? — спросила она, потряхивая железом на плече, ведь Бесси можно было по силе сравнить с подобным зверем. Бард с пониманием дела развёл руками:

— Непременно! — почти заорал он, — Даже два бегемота! Только не вздумайте, а то они передерутся и попортят шкуру. А вот буйволов можно. Они травоядные. А на кого вы будете охотиться? Простите моё любопытство.

Она улыбнулась. Бард совсем не стеснялся издаваемого на весь магазин шума. Покупатели и продавец, видимо, уже привыкли к подобным его выходкам и натянули улыбки. Ната решила не упускать шанс. Разве могла она отказаться от дельного совета опытного охотника?

— Я посажу на цепь большое механическое животное, — призналась она.

Бард расстроился:

— Вы меня обманываете! Вы охотник! По вам же видно. Эти ваши глаза!

Он засверлил её восторженным взглядом:

— А что с глазами?

Бард не обратил внимания на вопрос:

— Вы шутите. В вас никак не может пропадать ваш талант охотника, который я вижу.

Ната отпрянула:

— Где? Что вы видите?

— Да ладно! — дружелюбно махнул он. — Все эти домашние игрушки просто забава, — он свёл ладони, очевидно, представляя обычную кибернетическую зверушку. — Вы должны посетить со мной настоящую охоту! — Бард заголосил в потолок. — Нет! Вы обязаны! Вы видели настоящего крокодила? Они жуткие хищники! Я вас приглашаю! Ну как?

По магазину разнеслись приглушенные смешки. Ната не успела спросить, какие именно таланты он имел в виду: Бард не давал ей слова вставить, поскольку говорил сам. Он подхватил её за локоть и стал рассказывать, как часто они летают на Ирт за трофеями. Трофеи в виде дорогущей крокодильей кожи каждый раз стоили жизней одного-двух товарищей. Бард с упоением начал описывать, как крокодил рвёт плоть конечностей, утаскивает на дно. В итоге вместо того чтобы привлечь, охотник, похоже, забылся и рассказал, как в прошлом месяце они взрывали огромных рептилий и его друг лишился ноги. После чего Бард дотронулся до её плеча и заверил в полной безопасности.

Ната, вспомнив про свои ноги, тактично, но уверенно отказала. Похоже, она просто понравилась охотнику: Бард уже настаивал и с вожделением облизывал губы. В ответ на уговоры Ната отрицательно покачала головой и распрощалась с невероятным охотником. Охотником, скорее всего, поклеить незнакомок. Уходя, она услышала вдогонку:

— А, зря. Девушка, такой талант в вас пропадает.

— Так, а что с глазами-то? — вспомнила она.

Он восхищённо растопырил ладони около щёк:

— Глаза убийцы!

Веселье с Наты тут же схлынуло. Её жестокая работа, без сомнений, могла оставить на лице отпечаток и это утро не задалось. Но что Бард мог разглядеть в шестой серии синтета? Ната пронзила его взглядом и подошла вплотную, чтобы он разглядел её хрусталик:

— Вы сказали — девушка?.. Вы, что не видите кто я?

Бард выпрямился словно труды его вознаградились по полной:

— Удивительно! Вы тоже знаменитость? Я должен знать! Скажите. Вы где-то снимались? В какой рекламе? Вы обязаны сказать…

Ната перебила и повторила грубее:

— Вы, что не видите КТО я?

Бард часто заморгал и задумался. Его взгляд скользнул по её плечу и остановился на ноше. Он наконец обратил пристальное внимание на громадную железную цепь. Тяжёлую, стокилограммовую цепь под весом которой Ната не прогибалась. Из горла Барда вырвался неестественный звук. Он отпрянул и широко раскрыл глаза:

— Ой… Простите. Не знал.

Мужчина который только, что добивался её расположения, утратил красноречие и потупил взгляд.

Ната резко развернулась и зашагала к кассе. Она пыталась унять необъяснимую дрожь. Пальцы сжались и не слушались. Стучала мысль, как можно спутать? Впервые, за шестьдесят лет, человек вблизи не отличил её лицо от живого, дышащего и под кожей полного живительной крови. По жестам, манерам не понял несовершенства шестой серии. Ната всегда считала шестую серию неполноценной и стеснялась своей сути.

После того как оплатила покупку и оставила громоздкую ношу службе доставки, Ната прямо-таки вырвалась наружу, на свежий воздух, думая, что сейчас упадёт. Голова пошла кругом, и высокие дома вокруг завертелись огромными спиралями, обступили её и нависли, чтобы сдавить её хрупкое тело. Грозились сжать до мизерных размеров и придушить. Ната открыла рот и ощутила, как не хватает воздуха. От падения удержала стена.

Ната нащупала опору и застыла на мгновение. С приливом ветра пришла неведомая свобода, которая повеяла в лицо. Жуткий стыд неполноценности, стал смешиваться с безумным счастьем, нахлынувшим и проникшим в тело. Ната не могла понять радоваться удивительному случаю или продолжать замыкаться в себе испуганным маленьким существом. Хотелось подпрыгнуть от восторга. От того, что кто-то не отличил её от настоящей. От того, что она ощутила себя полноценной. Человеком!

Ната протёрла глаза. Мир стал светлее, а Денеб показался ярче, этим прекрасным утром. Этим светлым утром хотелось больше всего жить и работать! Ходить и улыбаться. Приносить пользу. Вспомнила о чудном предложении Буна. Возможно, ей удастся даже больше! Как же ей захотелось сейчас стать нужной кому-то…

Ноги подкашивались, когда она дошла до дома и, не заходя в подъезд, остановилась у клумбы с бетонной скамьёй. Ната, не желая подниматься, села. Ей не хотелось возвращаться. Дома ждала Бесси — нелюбимое создание, которое с присущей животному наивностью, просило внимания, а Нату тяготило. И пускай, многие держат кибер-питомцев, но вряд ли такой же номер пройдёт у неё в невеликой квартире со своевольным огромным киборгом-хищником. Ведь Бесси, казалось, мешает всё! Даже кухонная утварь, стаканчики, блюдечки и кастрюльки, после игривых тычков или нечаянного взмаха хвостом, летели на пол. Посуда Нате не требовалась, она готовкой не занималась. Всё кухонное убранство существовало для красоты или на случай появления гостей. Но посуду пришлось спрятать, отчего кухня приняла пустой и неинтересный вид. Решит ли цепь, несмотря грохот, хотя бы часть проблем?

Создатель взял с неё слово не продавать пантеру. То есть насильно, без спросу менять хозяина. А если подарить? Кому-то, от кого Бесси будет в восторге и кому нужнее. Вот, только кому?

От раздумий задавило в висках. Впервые, сколько Ната себя помнила. А ведь давить там было нечему! От пантеры и проблем захотелось сбежать, уехать подальше. Скрыться на побережье, где родилась маленькая Катя. Где около маяка качал двухсот метровой макушкой дуб-кратос, признанный достоянием, от исполинских размеров. Благодаря этому дубу, с которого Ната упала в детстве, вокруг создали заповедник. Облагородили лужайку и в тени проводили праздники. Маленькая Ната лазала по ветвям вместе с мальчишками. Слушала ругань матери и видела добрую улыбку отца. Ната помнила образы любимого места и давно хотела побывать на могилах, за которыми не ухаживала уже лет пять.

**

Программа-разведчик своим писком прервала воспоминания. Специальный код, предупреждал, когда движение казалось подозрительным, кого Ната могла упустить в толпе — мужчину в сером пиджаке, слитом с такой же серой колонной у входа. Он оторвался от подъезда и направился к ней. Ната узнала водителя семейства Канн. Он постоянно возил Бети. Молодой человек подошёл, поздоровался и смущённо сказал:

— Меня послала мать Бретты Канн. Она просит вас, чтобы вы её навестили. Вам нужно сесть в мой автомобиль, сейчас же. Она вас ждёт. Деталей я не знаю. Узнаете при встрече.

Он говорил осторожно, заранее отрепетированной речью. Ната с пренебрежением вспомнила:"Ах, ну да. Это та самая женщина, которая два месяца не интересовалась, чем живёт её восьмилетняя дочь.”

— Неужто ей, интересно стало? — сказала она вслух, на что водитель изумлённо заморгал.

Бети мало говорила о матери. Одержимая политикой, та вечно колесила по всему Союзу, а дочке доставались лишь сувениры с разных планет. Собственно, в день нападения они ехали за очередным подарком в космопорт. Водитель очень не вовремя оказался занят, а капитан корабля, прибыв с Пандеи, мог ждать недолго. Он обещал в обход службы доставки, передать Бети новый сувенирчик. Во что обошёлся подарочек, Ната запомнит надолго. Весь бесполезный хлам, как и игрушки, не могли заменить мать несчастной девочке. Ната оскалилась с иронией. Водитель указал на рядом стоящее авто:

— Она очень занятой дипломат! И я бы не стал тянуть… Вы едете?

Уверенность тут же прошла. Ведь кто прошляпил Бети если не она?

"Похоже, нам обоим будет, что предъявить друг другу".

Пожалуй, вины Наты здесь явно больше. Она признавала: встреча будет не в её пользу. Нате наверняка предстояло выслушать неприятное. Возможно, это будет гневная речь влиятельной женщины? Возможно, угрозы. Но если есть шанс отыскать девочку, то она выслушает все бредни её сумасбродной мамаши. А какой ещё эта мамаша может быть с таким отношением к материнству? И будь что будет.

Ната решительно встала:

— Поехали.

**

Знакомая дорога за полчаса привела их к району, утопающему в зелени, где жили сверхбогатые граждане. Водитель завернул в привычные массивные ворота загородного огромного участка с маленьким лесом вокруг дома. Ната покинула машину на просторной парковке у веранды и прошла к заднему ходу, в гостиную. Водитель сказал, что ждать хозяйку следует там. Ната вошла, уселась в кожаное кресло в центре комнаты и в ожидании стала разглядывать привычную обстановку.

За дни её отсутствия ничего не изменилось. Декоративный камин справа и стеклянный столик посреди светлой комнаты, три глубоких кожаных кресла. В панорамных прозрачных окнах за спиной виднелись сад и, огороженная густой стеной кустарника, большая лужайка перед домом, немного поблёкшая от пасмурных туч на небе.

Раздались шаги на лестнице, ведущей со второго этажа. Из тёмного проёма вышла светловолосая женщина. В полумраке она приветливо улыбнулась и, направляясь к Нате, вышла на свет. Ната замерла и дрогнула от неожиданности.

К ней приближалась красотка со стены Альба, та самая, с пшеничными волосами и дерзким носом. Рост её оказался невысок, тело близкое к идеальным формам. Женщина, сделав три шага, замерла на полпути и с любопытством склонила голову. По лицу пробежала непонятная тень с искрой в глазах, но тут же исчезла. После чего хозяйка, напустив гостеприимный вид, подошла и остановилась за спинкой противоположного кресла.

Ната, пытаясь не выдать волнения, слабо улыбнулась в ответ:

— Здравствуйте, — приветливо произнесла женщина с лицом Марты Кван. — Я так рада с вами познакомиться!

Если бы в горле могло запершить, то так и случилось бы, но ведь это невозможно с синтетом шестой серии. Ната не знала, что сказать. Сошедшая с фотографии как из дурного сна, наплевав на свою смерть, живёхонькая блондинка склонила голову и обнажила родинку на шее, точь-в-точь как на изображении с игривой улыбкой. Тогда она выглядела лет на десять моложе. Сестра-близнец? Синтет-копия, как и Ната?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Топал — данная планета.

2

Синтет — киборг с полностью искусственным телом.

3

Денеб — светило планеты Топал.

4

г.о.С. — от основания Союза Восьми Планет. 3200 год от освоения Топала (г.о.Т).

5

Ремит — популярная игрушка, дым из которой при вдыхании вызывает эйфорию.

6

Супервагон — ветка рельсового общественного транспорта.

7

Ирт — название Земли после катаклизма.