Сулейман Великолепный и его «Великолепный век»

Александр Владимирский, 2013

Эта книга – первая отечественная биография величайшего султана Османской Империи, чье царствование вошло в историю как «Великолепный век». На Западе его так и прозвали: Сулейман Великолепный, а в Исламском мире именуют Кануни (Справедливым). Это он превратил Блистательную Порту в самую могущественную империю Востока, завоевав Боснию и Герцеговину, Тран-сильванию и Молдавию, Ирак и Грузию, Родос и Ливию, Судан и Эфиопию, он вел победоносную войну против коалиции сильнейших монархий Европы, взял Белград и Буду, разгромил Венгрию (бежавший с поля боя мадьярский король утонул в болоте), не раз бил на море португальцев и венецианцев, вторгался в Баварию, осаждал Вену, а гордая Австрия платила ему дань. Сулейман I прославился не только как великий завоеватель, но и непревзойденный строитель, при котором возведены главные архитектурные шедевры Стамбула, и мудрый законодатель, обеспечивший своему народу справедливость, порядок и процветание. А история его любви к легендарной Роксолане стала сюжетом многих романов и популярного телесериала «Великолепный век».

Войны и завоевания. Первый поход против Венгрии

Сулейман Великолепный унаследовал от отца Селима I хорошо организованную и многочисленную армию. Ему удалось поднять военную мощь Османской империи на невиданную прежде высоту. По некоторым оценкам, турецкая армия в период его правления достигала 150—200 тыс. человек. В 1514 году на жалованье состояло 10 156 янычар и 5088 всадников корпуса капыкулу, а в 1567 году, через год после кончины Сулеймана Великолепного, их число возросло до 12 798. Янычары были одеты в синие суконные кафтаны и шаровары, в кожаные башмаки, на голове была желтая феска, а подпоясывались такого же цвета поясным шарфом. Вооружение состояло из мушкета, боевого топора, который мог также использоваться как метательное оружие, и сабли. Во времена Сулеймана Великолепного янычары также были вооружены ятаганами (холодным оружием с длинным однолезвийным клинком, имеющим двойной изгиб), стальными дротиками или короткими, с упругой тетивой, турецкими луками.

Копий, в отличие от европейской пехоты, турецкие пехотинцы не использовали или использовали сравнительно мало. В ходе египетского похода в 1523 году из 12 тыс. янычар лишь 3–4 тыс. были вооружены древковым оружием. В битве при Мохаче построенные в 9 шеренг янычары непрерывным огнем из тюфенков расстроили атаки венгерской конницы, после чего венгры были опрокинуты османской конницей. В венгерской кампании 1532 года из 10 тыс. янычар уже 9 тыс. были вооружены тюфенками, и только 1 тыс. — копьями.

Султан всегда был окружен подразделением личной охраны, состоявшим из стражников-солаков. Это были опытные ветераны янычарского корпуса. Они по ночам занимали посты недалеко от шатра султана. В походе его сопровождали еще курьеры (пейки), которые доставляли его послания во все концы империи.

Янычары и другая османская пехота, не имевшая, как правило, доспехов, были уязвимы как от огня неприятельских стрелков, так и от атак вражеской конницы. Поэтому, сохранив основу своей привычной и испытанной тактики, прагматичные турецкие военачальники усовершенствовали ее с учетом тех технических новинок, которые заимствовали у соседей. Они научились быстро возводить деревоземляные укрепления на поле боя, стали прибегать к использованию деревянных ростовых щитов-чапаров и вагенбургов. Турки издавна использовали лагерь-табор в форме поставленных в круг обычных повозок для обороны, а практика европейских армий, в частности чехов-гуситов, позволила усовершенствовать эти защитные сооружения. Без надежной защиты янычары и подкреплявшие их секбаны-тюфенгчи (стрелки), вооруженные медленно заряжавшимися и недостаточно меткими фитильными ружьями, не всегда могли отразить натиск тяжелой конницы. Поэтому турецкие военачальники стали применять оснащенные малокалиберной артиллерией боевые повозки, которые первыми использовали воины-гуситы и чешские наемники в венгерской армии.

Армия Сулеймана состояла из пехоты, артиллерии, кавалерии и обоза. Пехота была основным родом войск и состояла главным образом из янычар. Их начальник — ага янычар — пользовался значительным влиянием при дворе. Он также возглавлял полицию Стамбула, за исключением территорий дворца, Святой Софии и Ипподрома, которыми ведала полиция под руководством джебеджибаши, шефа оружейников. А бостанджибаши, глава садовников сераля, а фактически шеф телохранителей султана, осуществлял охрану всех султанских резиденций.

Янычары получали государственное жалованье и комплектовались из христианских юношей, которых в возрасте 7–12 лет помещали в казармы и воспитывали в духе мусульманского фанатизма в турецких семьях в Анатолии, а потом в училищах в Стамбуле или Эдирне (Адрианополе).

Корпус янычар в мирное время дислоцировался в Стамбуле. Командующий кавалерией сипахи-ага имел гораздо меньшее влияние, чем ага янычар.

Артиллерией командовал топчу-баши.

Янычары были главной ударной силой армии султана, а также использовались в качестве гарнизонной охраны в важнейших городах и крепостях империи, прежде всего на Балканском полуострове и в арабских странах, где всегда существовала опасность вооруженного восстания местных племен и народов.

В Стамбуле были построены две крупные мастерские, Топхане и Джебхане, работавшие на султанские арсеналы. Месторождения медных руд позволяли лить пушки из меди, которые гораздо реже разрывало при выстреле, чем чугунные орудия, преобладавшие в Европе.

Постоянное войско султана (оджак) составляли янычары (пехота), сипахи (кавалерия), топчу (артиллеристы), топарабаджи (транспорт), джебеджи (оружейники).

Все янычары воспитывались в духе мусульманского фанатизма и считались дервишами ордена бекташиев; вплоть до XVI века им запрещалось вступать в брак, но при Сулеймане Великолепном у них уже было право иметь семьи и имущество.

Янычары делились на 229 орт, а орта — на оды. Ода — это число солдат, размещенных в одной комнате казармы и питающихся из одного котла (казана), который был одним из символов янычар. В Стамбуле была дислоцирована примерно треть янычарского корпуса — 77 орт, насчитывавших во времена Сулеймана Великолепного 4 тыс. человек. В столице также дислоцировалось 1500 кавалеристов.

В мирное время янычары не носили своего обычного оружия, а только дубину и нож.

Вот описание жизни янычар, относящееся уже к XVII веку: «Все это воинство проживает в казармах, включающих в себя значительное число комнат. В каждой комнате имеется свой командир, свой казначей (эконом), свой водонос. Помимо обычного жалованья император ежегодно одаряет каждого янычара полукафтаном из отменного сукна, которое производится в Салониках, и ежедневно велит их потчевать рисом с мясом, а также кормить хлебом…»

Пили янычары бузу — напиток из ячменя и проса, напоминающий пиво.

В Стамбуле существовал специальный склад сукна, предназначенного для обмундирования янычар. Там хранилось синее сукно из Салоник. Один раз в год, в Ночь предопределения (Кадир геджези), янычары приходили в это хранилище и получали 10 аршин сукна и по отрезу муслина — на тюрбаны и рубахи. Кафтаны, тюрбаны и рубахи шили для янычар государственные портные и шляпники.

На год янычарам полагался всего один комплект одежды, который они должны были сами стирать и чистить. На карманные расходы им выдавались мелкие серебряные деньги, на которые приходилось ежедневно покупать суп и хлеб. За необходимость подчиняться суровой дисциплине во время пребывания в турецких городах и постоянные и утомительные военные упражнения янычары надеялись с лихвой вознаградить себя грабежом во время войн. Рассчитывали они и на султанское вознаграждение за отличие в боях.

Сулейман перед началом очередной военной кампании стал призывать под знамена конных и пеших добровольцев, вооруженных огнестрельным оружием — тюфенгчи. Позднее их стали именовать секбанами. Перед началом кампании султан рассылал местным властям соответствующий указ, в котором определялся порядок набора отрядов добровольцев — секбан булюклери, их вооружение и срок службы. В указе определялся также размер подъемных (бакшиш), который получал каждый завербовавшийся, и размер жалованья, выдававшегося авансом на весь срок службы. Губернатор (бейлербей), получив такой указ, выбирал опытных капитанов — булюк-баши, которые должны были набирать и командовать отдельными отрядами конных или пеших секбанов (организованные по десятичному принципу, они, как правило, имели по 50 или 100 воинов). Над булюк-баши ставился их начальник — баш булюк-баши, командовавший всеми отрядами секбанов в санджаке или бейлербейлике. Булюк-баши, по сути, были кадровыми офицерами, а секбаны имели славу хороших стрелков.

Во времена Сулеймана у турок была возможность покупать или производить самим сравнительно дешевое огнестрельное оружие. Так, фитильный мушкет турецкого производства стоил в конце XVI века от 300 до 600 акче, что было в 2–3 раза меньше, чем хороший конь. Отряды наемников-левендов, вооруженных огнестрельным оружием, к концу XVI века, как отмечает ведущий современный турецкий историк Халил Иналджик, не просто стали «одним из наиболее эффективных родов войск османской армии», но смогли существенно потеснить традиционные воинские формирования, даже тимариотскую конницу. Последнюю составляли тимариоты, держатели тимара — военного лена, за который они обязаны были нести военную службу султану, формируя тяжеловооруженное конное ополчение. Каждый тимариот или займ должен был выставить одного джебели (конного воина) на каждые 3 тыс. акче дохода, а средний доход с одного тимара в XVI веке составлял около 20 тыс. акче. Как писал в своем трактате «Асаф-наме» великий визирь султана Сулеймана Великолепного Лютфи-паша, «имеющий тимар в шесть тысяч акче выставляет двух джебели, а тимар в десять тысяч акче — трех джебели. С зеамета в двадцать тысяч акче его владелец выставляет четырех джебели». По переписи 1525 года, тимариотами числились 37 818 человек (очевидно, вместе с выставляемыми ими джебели).

Сипахами называлась та часть тимариотов, которая входила в постоянный султанский корпус. Они носили тюрбанные шлемы с бармицами и защитой лица. Сипахи носили и иные типы шлемов, например, шишаки. С XVI века в качестве защитного вооружения получили распространение карацены (чешуйчатые броневые доспехи). В бою сипахи использовали щиты-калканы, а с появлением огнестрельного оружия — аркебузы и сабли.

В случае уклонения сипаха от участия в военных действиях его тимар передавался в казну. После смерти сипаха доход мог оставаться за его семьей, если сын или другой ближайший родственник продолжал его дело.

Достойных мест в государственной иерархии в Османской империи XVI века можно было добиться только благодаря собственным способностям. В отличие от Европы родственные связи здесь в то время были бессильны. Постоянный отбор людей, способных к государственной службе, распространялся даже на янычар. По закону, сыновья янычар не могли претендовать на особое право вступать в их боевое братство. Первоначально янычары не должны были даже заводить семьи, хотя многие из них делали это тем или иным способом. Сулейман постарался облегчить участь янычар, разрешив им брать жен. Но после этого пришлось снять препоны на прием в янычары сыновей тех, кто состоял в братстве. Корпус янычар постепенно превращался в своего рода военных поселенцев, которые уже при ближайших преемниках Сулеймана больше занимались хозяйством, а не военной подготовкой, и стремились не к новым походам, а к тому, чтобы подольше задержаться в Стамбуле, чтобы получить щедрые выплаты от султанов и их фаворитов, а при случае поучаствовать в свержении очередного султана за щедрое вознаграждение, в том числе земельными пожалованиями, в случае успеха.

Чиновники пытались помогать своим родственникам, но были очень ограничены в этом законом. По закону чиновник, например талантливый дефтердар, казначей Мехмет Челеби, не мог назначать родственников на должности в сфере своей административной власти. Челеби мог взять к себе в помощники Соколлу, хорвата, окончившего закрытую школу, но не собственного сына. Среди турок не допускался непотизм. Даже сам султан не мог принять на государственную службу родственника. Его сестры и дочери отдавались в жены выдающимся деятелям, которым не разрешалось иметь жен, в жилах не текла султанская кровь. Мужчинам от таких браков разрешалось служить в государственных учреждениях или простыми армейскими офицерами, хотя обычай запрещал им претендовать на высшие государственные посты, чтобы между ними не возникало конфликтов по поводу наследования таких постов. Этот неписаный закон неукоснительно соблюдался. Например, дети Ибрагима-паши не могли рассчитывать на то, чтобы приблизиться к трону при содействии отца.

С 1533 года вдоль венгерской границы была учреждена новая система тимаров. В отличие от прежней теперь сипахи вместо проживания в имениях обязаны были нести постоянную службу в пограничных стратегически важных городах совместно с воинами местных гарнизонов.

С самого начала своего правления Сулейман увеличил регулярную армию, численность янычар и сипахов. Ко времени его смерти всего жалованье из государственной казны получали 48 316 солдат, причем это жалованье было удвоено сразу после того, как Сулеймана «опоясали мечом Османа», т. е. он вступил на престол.

Сулейман преобразил корпус янычар, которые до него больше напоминали нищих монахов-дервишей. Он ослабил для них аскетические ограничения, позволив употреблять более разнообразную пищу. Сулейман разрешил янычарам вступать в брак, а также позволил рекрутировать в янычарский корпус турок.

Что же касается личных заслуг султана в военной сфере как полководца, то, как это ни парадоксально, они состояли, как представляется, прежде всего в том, что он не давал совершать армии. Начиная с Родоса и кончая Мальтой, в течение сорока четырех лет Сулейман не разрешал аскерам предпринимать карательные операции, удерживал их от неоправданных реквизиций зерна у земледельцев стран, где велись военные действия, не позволял очертя голову преследовать врага, понимая, что его войско тогда может угодить в засаду. На европейском театре Сулейман также никогда не увлекался осадами крепостей, в любом случае завершая их до наступления холодов. Он прекрасно сознавал, что для не приспособленной к ведению боевых действий в осенне-зимний период в Европе турецкой армии зимняя осада может обернуться катастрофой.

Дважды в условиях приближавшейся зимы, находясь на значительном расстоянии от Турции, Сулейман Великолепный выводил армию из горных местностей в Европе и иранском Азербайджане, где были сосредоточены вражеские армии. Султан благополучно довел армию из Вены в Константинополь, из Тебриза — в Багдад. Для Наполеона в Москве подобная операция оказалась непосильной и в итоге закончилась гибелью «Великой армии».

По свидетельству османских писателей, только под началом румелийского губернатора-вали, согласно реестрам, состояло 12 тыс. сипахов и 18 тыс. выставляемых ими джебели, не считая сверхштатных. А по словам Кочибея Гёмюрджинского, «для того чтобы дать отпор немецкому королю, волею Всевышнего, достаточно было одного только румелийского войска…».

Несмотря на появление и активное использование османами огнестрельного оружия, луки и арбалеты сохранялись на вооружении вплоть до середины XVII века, но лишь как вспомогательное оружие. Хотя фитильная аркебуза (но, конечно, не мушкет) уступала луку и в скорострельности, и в дальности прицельного выстрела, и в определенной степени в бронебойности. Численность артиллерии османской армии в 1567 году составляла 2671 человек, а тяжелая конница султанского корпуса капыкулу — 6964 всадника. Огнестрельное оружие османы позаимствовали у европейцев всего лишь через какие-нибудь 30 лет после его появления в Европе.

В соответствии с древней кочевнической традицией большое султанское войско делилось на 5 «корпусов». Как писал османский историк Хюсейн Хезарфенн, «армию от 4000 до 12 000 человек называют «харар», а еще ее называют «хамис». Название «хамис» (пять) используют потому, что она имеет пять основных частей: центр (сердце) — это место, где находится падишах; «меймэне» — так называют правое крыло армии, «мейсэре» — так называют левое крыло армии; «талиая» — это название авангарда, являющегося боевым дозором; имеется также «дондар»(арьергард)…».

Хюсейн Хезарфенн, давая султану советы относительно организации военных действий, особо отмечал, что наряду с выбором грамотного, толкового военачальника, «прежде всего необходимы меры по обеспечению войск съестными припасами и фуражом, чтобы не остаться голодными и без воды». Однако на практике именно логистика (снабжение) оставалась ахиллесовой пятой османской армии, резко ограничивая ее возможности вести боевые действия в суровых погодных условиях.

Для подготовки очередной военной кампании считалось необходимым заготовить продовольствие и фураж только на шесть дней похода. Дальше, как предполагалось, войска будут снабжаться за счет местного населения. Но это дальнейшее снабжение целиком зависело от того, насколько населенной является территория, по которой предстоит пройти османскому войску, и есть ли там в достаточном количестве подножный корм для лошадей и других животных. Поэтому передвижение по малонаселенной, пустынной или предварительно разоренной врагом местности совершалось крайне медленно и вело к большим потерям людей и животных. А вот запас ядер, пороха, фитиля и прочих боеприпасов сразу же брали с собой из Стамбула в расчете на всю предстоящую кампанию, поскольку было понятно, что пополнить его во время похода, а тем более во время ведения боевых действий, уже не удастся. Подробнейший перечень военных материалов, необходимых в походе, приводит, например, все тот же Хюсейн Хезарфенн в своем описании подготовки султанской армии к кампании 1594 года. Помимо разнообразного оружия, как холодного, так и огнестрельного, и свинца для пуль, необходимо было взять порох в количестве 5000 кантаров (примерно 275 тонн), ватную нить для ружейных фитилей в количестве 200 кантаров (примерно 11 тонн), веревки, 5000 лопат, 400 топоров и заступов, пилы, плотницкий инструмент, запасную упряжь, бумагу, серу, воск, масло минеральное и растительное, клей, запасные колеса и оси, цепи, доски, дрова и т. д.

Турецкий писатель XVII века Кочибей Гёмюрджинский в своем трактате напоминал султану, что «с правой стороны вашей ходят отряды слуг ваших сипахиев под красным знаменем, а слева от вас идут отряды силяхдаров под серым знаменем. Впереди шествуют слуги ваши — янычарская пехота в 20 000 ружей. С одного крыла идет румелийский бейлербей с 30 000 румелийского войска и их знаменами, анатолийский бейлербей с 15 000 анатолийских войск, а с другого крыла сивасский бейлербей, караманский бейлербей, диарбекирский бейлербей, эрзурумский бейлербей, халебский бейлербей, сирийский бейлербей вместе с санджак-беями, которые сами в счет не идут. Мой могущественный повелитель находится в центре, а позади него «ич-огланы», знаменосцы и музыканты…».

Примерно таким же был боевой порядок турецкого войска и во времена Сулеймана Великолепного. По средневековой традиции сражение начинали застрельщики и поединщики. «Сердце» войска составляли янычары. Их первую тысячу сформировал внук Османа султан Мурад I, царствовавший в 1362—1389 годах. В дальнейшем отряды янычар были дополнены подразделениями конных воинов-сипахов (алты белюк халкы), артиллеристов (топчу оджагы), оружейников-джебеджи и обслуживающего персонала, образовав корпус капыкулу — султанской гвардии, постоянного войска, полностью находившегося на содержании султана. Буквальный перевод слова «капыкулу» — «рабы двора», что совсем не значит, что янычары и другие воины находились в рабском подневольном состоянии.

Главной целью жизни янычар и других солдат постоянного войска провозглашалась война против неверных, а основным занятием в мирное время были военные упражнения и маневры.

К моменту воцарения Сулеймана Великолепного, помимо корпуса капыкулу и тимариотской милиции, существовали полупрофессиональное пешее и конное поселенческое войско (яя ве мюселлем), отряды конных добровольцев-акынджи, дружины уджбеев, пешее ополчение — азапы, отряды кочевников-юрюков и воинские контингенты, выставляемые христианскими вассалами султана, — войнуки, мартолозы и др. Войско яя ве мюселлем набиралось из числа свободных тюрок-общинников, освобожденных в мирное время от уплаты налогов и трудившихся на своих участках земли (чифтликах). В военное время эти воины, помимо военной добычи, получали небольшое жалованье. Азапы, пешие ополченцы, набираемые из числа свободных общинников по норме один полностью снаряженный воин от 20 семейств, воевали только за военную добычу.

Акынджи составляли иррегулярный конный авангард войска; они получали не лены, а только долю военной добычи и поэтому имели, равно как и азапы, репутацию свирепых грабителей (недаром немцы называли их мешочниками). Акынджи представляли собой легкую конницу, задача которой состояла в том, чтобы завлечь противника под удар пехоты.

Укрывшись за быстро возведенными дерево-земляными укреплениями — валами, рвами, траншеями, дополнительно укрепленными палисадами или щитами-чапарами, или же действуя под прикрытием вагенбурга, османская пехота и полевая артиллерия выполняли роль станового хребта боевого порядка войска. Они поддерживали атаку конницы и одновременно прикрывали ее отступление, давали ей возможность привести себя в порядок и повторить атаку. На этом строился тактический прием заманивания неприятельской конницы под удар артиллерии и пехоты.

Турецкая конница оставалась главным средством сокрушения вражеского боевого порядка. Зато пехота и артиллерия стали главным средством отражения неприятельских атак.

Стремительное развитие огнестрельного оружия и растущая насыщенность разными его видами европейских армий делала борьбу с ними для турок все более тяжелой, но Сулейман Великолепный в общем справлялся с этой задачей. Однако австрийцы и их союзники в Венгрии после Мохачской битвы избегали полевых сражений, ограничившись обороной крепостей, осада которых истощала силы армии Сулеймана. Европейские крепости укреплялись по новой системе и были способны выдержать огонь тяжелых осадных орудий.

Обобщая опыт ведения осад во времена расцвета османской военной мощи, при Селиме I и Сулеймане I, Хюсейн Хезарфенн рекомендовал султану следующий порядок ведения осады. Предварительно, «если возможно, надо окружить крепость со всех сторон. Из крепости не выпускать ни одного человека и снаружи никого не впускать. Захватить воду, которая проходит в крепость, и перерезать ее так, чтобы оставить население крепости без воды… Если нужно направить посла в крепость, то направляют какого-нибудь проницательного, умного, сведущего и знающего толк в деле человека, который исполнит порученную миссию надлежащим образом, а часть времени употребит на внимательное наблюдение и разведку. Возвратясь, он сообщит более точные сведения, что облегчит достижение победы. Если прибудет посол из крепости и в связи с этим увидит турецкое войско, то беспримерная стойкость и сила войска должны вселить в сердце посла такой ужас, что, вернувшись в крепость, он передаст этот ужас находящимся в крепости, и те при продолжении осады будут растерянны и станут допускать оплошности…».

Подготовка к штурму крепости заключалась в установке артиллерийских батарей и рытье апрошей, что позволяло максимально сблизиться с противником до начала штурма и минимизировать потери от неприятельских пушек, мушкетов, аркебуз и арбалетов.

Как писал Хюсейн Хезарфенн, «подойдя к крепости, исламские войска вначале останавливаются, дожидаясь, пока прибудут пушки. В течение нескольких дней авангард тимариотов и займов располагается на позициях и немедленно приступает к сооружению легких плетней — укреплений. Эти плетни делают открытыми с двух сторон наподобие большой винной бочки. Янычарам из порохового склада раздают порох, бомбы, запалы, а также дают лопаты и заступы. Бейлербеи также подготавливают свои войска. Под покровом ночи они устремляются прямо к крепости. Под прикрытием плетней выдвигают вперед пушки и с поспешностью начинают делать дороги и рыть окопы до тех пор, пока не сделают себе убежище. Каждую ночь бывает вырыто какое-то количество земли. За это время теряют убитыми несколько человек. На следующую ночь снова продвигаются вперед, и так продолжается до рва крепости…».

В идеале сам штурм должен был начинаться только тогда, когда траншеи будут доведены до крепостного рва, артиллерия осажденных будет подавлена, а укрепления полностью разрушены или сильно повреждены.

Для производства земляных работ османская армия имела большое число землекопов и рабочих. За счет этого противники часто оценивали войско Сулеймана Великолепного и его преемников в 150–200 тыс. человек, тогда как его реальная боевая сила была в два-три раза меньше.

Показательно, что в ходе предпринимавшихся османами кампаний в 1521–1566 годах только четыре венгерские крепости сумели выдержать турецкую осаду, но при этом только одна из них, Кесег, была в 1532 году осаждена главной султанской армией.

Вступив на престол, Сулейман сразу же стал готовиться к завоевательным походам и расширению пределов Османской державы. Слабым звеном христиан на юго-востоке Европы было Венгерское королевство. В царствование самого великого из венгерских королей Матиаша (Матвея) Корвина королевство враждовало с Габсбургами. Корвин завоевал многие австрийские владения, включая Вену. Там он и умер в 1490 году. После смерти Матвея Корвина королевская власть в Венгрии резко ослабла. Своеволие магнатов, не желавших становиться под знамена королевской армии, ослабило военную мощь Венгрии.

Поэтому первую войну Сулейман начал с Венгерским королевством. Предлогом для нее, как мы уже убедились, стал отказ Венгрии платить дань и дурное обращение с султанским посланником, которого то ли убили, то ли отрезали у него уши, то ли в целости и сохранности отпустили восвояси, не выказав, однако, должного почтения.

В первом походе против венгров, предпринятом в 1521 году, Сулейман, демонстрируя свой демократизм, встал в очередь янычар за жалованьем и засунул в свой кошелек горсть серебряных монет. Султана никогда не видели в повозке, а только верхом.

Сулейман поддерживал в войске строгую дисциплину. По приказу султана знатный сипахи был избит палками за то, что затоптал крестьянские посевы, а пехотинец-янычар обезглавлен за кражу репы с огорода.

Главной целью похода стал Белград, входивший в то время в состав Венгерского королевства и занимавший ключевое положение на Дунае. Во время похода первой крепостью на пути османского войска стал Шабац. Его взяли после короткой, но ожесточенной осады. Пленных не брали, но часть гарнизона смогла прорваться к Белграду. Сулейман записал в дневнике:

«7 июля. Сообщают о взятии Шабаца. В лагерь доставлены сто голов солдат гарнизона города, которым не удалось уйти…

8 июля. Головы этих солдат помещены вдоль маршрута движения войск.

9 июля. Привал… Сулейман (о самом себе султан всегда писал в третьем лице. — Авт.) устроился в избе, чтобы ускорить строительство моста через Саву своим присутствием… Султан постоянно навещает место возведения моста.

18 июля. Мост построен. Уровень воды в Саве достигает настила.

19 июля. Вода заливает настил. Переправа через мост невозможна. Приказываю форсировать реку в лодках-плоскодонках».

Тяжелые военные грузы и продовольствие пришлось отправить окольным путем. Форсирование Савы оказалось трудной задачей, но султан смог в конце концов ее решить.

В начале августа началась осада Белграда. Турецкие корабли блокировали Дунай за городом, чтобы не допустить в город подкреплений. Янычары захватили близлежащие острова на Дунае. Тяжелые осадные орудия по обоим берегам реки разрушили часть внешней стены Белграда.

С продвижением Сулеймана на север войска на флангах обходили и захватывали небольшие крепости вдоль Дуная. Осадой самого Белграда руководил великий визирь Пири-паша, занимавший эту должность и при Селиме Грозном. Между тем вверх по Дунаю двигались против течения турецкие боевые суда и баржи с боеприпасами и провиантом. Сулейман лишь наблюдал за происходящим и присутствовал на военных советах. Тем самым он набирался боевого опыта.

Турецкие войска полностью окружили Белград. Город подвергся жестокой бомбардировке тяжелой артиллерией с острова на Дунае. Сулейман отметил в дневнике, что «враг отказался от обороны города и поджег его; они отступили в цитадель». Но вскоре взрывы турецких мин, подведенных под стены цитадели, вынудили гарнизон сдаться.

Вот как осада Белграда отразилась в дневнике Сулеймана Великолепного:

«3 августа. Ранен командир янычар, Бали-ага.

8 августа. Противник оставляет оборонительные сооружения у внешней стены и предает их огню. Он отступает в цитадель крепости.

9 августа. Приказываю взорвать башни цитадели.

10 августа. Установлены новые артиллерийские батареи».

28 августа гарнизон Белграда капитулировал. Из крепости вышел начальник гарнизона. Согласно традиции он поцеловал Сулейману руку, и султан одарил его кафтаном.

На следующий день султан повелел выдать раненому Бали-аге вознаграждение в три тысячи золотых. Всем пленным венграм было разрешено переплыть Дунай и вернуться на родину. Сербов же отправили в Стамбул, где и расселили в предместье, названном ими Белградом. Сулейман, осмотрев город, отправился на охоту, свое любимое развлечение. Губернатором Белграда он назначил Бали-агу.

Никакой помощи извне Белград так и не получил, поскольку венгерский король не сумел собрать войско. Оставив Белград с гарнизоном из янычар, Сулейман с триумфом вернулся в Стамбул, уверенный, что теперь Венгрия от него никуда не денется.

В целом султан неплохо справился с ролью полководца. Турецкая армия овладела рядом городов-крепостей по среднему течению Дуная — Шабацем, Землином, Смедеревом и, наконец, Белградом. Путь в Центральную Европу для турок казался открыт.

То, чего султан боялся больше всего, не произошло. Ни одна из армий европейских великих держав не пришла на помощь Белграду.

Тем не менее падение Белграда вызвало беспокойство в Европе и заставило более внимательно присматриваться к Османской империи. В Риме Паоло Джавио писал: «Военная дисциплина турок идет от их веры в правоту своего дела и жестокости, которыми они превосходят даже древних римлян. Турки сильнее наших солдат в трех вещах: беспрекословном подчинении своим командирам, пренебрежении к собственной гибели в бою и в выносливости. Они способны долгое время обходиться без хлеба и вина, обходясь ячменной лепешкой и водой».