КРУГИ ПО ВОДЕ

Александр Данилович Надеждин (2024)

Эта книга — собрание эссе, посвящённых странам европейского Средиземноморья и окрестностей с собственными рисунками и обложкой автора. Каждое эссе может быть прочитано почти вне связи с остальными, но их отбор и последовательность отражает идею о происхождении и развитии отдельных национальных культур под влиянием изначального центра нашей цивилизации — Италии и Рима, которые до сих пор постоянно находятся в фокусе культурных интересов Западного Мира, включая его окраины, такие, как Турция и Россия. Тексты и рисунки, собранные в течение трёх десятков лет периодических посещений, чтения и размышлений об истории и настоящем описанных мест отражают авторское отношение к нашей общей культуре и осознание неизбежных перемен в её содержании и статусе в результате глубокой перестройки всего Мира, происходящей сегодня на наших глазах.

Глава IV. О Флоренции

Но пора обратиться к «стольному граду» Флоренции, о которой, слава Богу, когда-то подробно написал Никола Макиавелли. Его история начинается с середины XIV века, когда средневековая и управляемая потомственными феодалами Тоскана открыла новую эру экономического и культурного развития Западной Европы, в частности, благодаря творческим усилиям патриарха рода Медичи, старого Мессера Козимо, оказавшегося банкиром и советником современных ему королей и принцев Второй Римской Империи.

«История Флоренции» Макиавелли читается буквально запоем, как увлекательная драма. Свары между богатыми и знатными, уличные беспорядки, военные и политические столкновения с соседними городами-конкурентами. И всё это — на фоне растущего экономического могущества и выборной/ сменяемой по жребию власти до тех пор, пока не была восстановлена деспотия новых «дуче», но уже смягчённая образованием и присутствием коммерческих интересов. Экономическое могущество новых хозяев и их потребность нанимать и использовать талантливых людей открыли дорогу к творческому росту в социальной и духовной сферах для индивидуумов, прежде ограниченного жесткой социальной структурой Средневековья. Однако в этом фундаментальном четырёхтомном труде, к моему изначальному изумлению, совсем не говорится о деятелях искусства, живших и творивших в это время (а ведь это были самые-самые!), кроме упоминания о Мессере Филипе Брунеллески, великом строителе купола Дуомо базилики Санта-Мария-Дель-Фьоре.

Ночной купол с колокольней из окна моей комнаты

Не искусство занимало великого человека, а история возникновения и выживания первой буржуазной республики — прототипа последующих государств Новой истории, основанных на ограничении деспотизма верховной власти. А дело было так. Во Флоренции, только что вылупившейся из скорлупы средневековых отношений, было изначально три отдельных класса жителей: аристократы — бывшие феодалы, которые вместе со своей многочисленной челядью составляли военную силу; новоиспеченные буржуа, вышедшие из купечества и приватизированных цеховых производств и опиравшиеся, как правило, на наёмных «силовиков»-кондотьеров и пролетарии — наемные рабочие, чья сила заключалась в относительной многочисленности и «отмороженности», как теперь иногда говорят. Макиавелли рассказывает: аристократы, подкупая голытьбу или задуряя ей голову, старались диктовать свою волю занятому производством и накоплением материальных средств сословию с целью наложить лапу на собираемые с населения налоги. Для этого они провоцировали работяг бунтовать против их непосредственных работодателей, вплоть до штурма и грабежа их укрепленных домов. Но всё это происходило без наделённого перманентной властью автократа, то есть с кое-какой выборностью и ограниченной сменяемостью власти.

Дошло, наконец, до того, что средний класс ухитрился приструнить терявшую влияние аристократию (Гвельфов как в то время их называли) а потом и выслать их, как и других оппозиционеров¹⁴, в бессрочную ссылку. Этим рассеянным по миру людям нашлось, как увидит терпеливый читатель, своё уникальное место в европейской истории.

Как и тогда, объединение властных структур, не участвующих в местном производстве, например, американских гигантов софтвера и мобильных средств коммуникации с люмпен-пролетариями, то есть обитателями «иннерсити» говоря современным языком, всегда готовыми побесчинствовать и пограбить от безысходности своего ежедневного существования, детально повторилось летом 2020 года в Соединенных Штатах. Всякое время имеет свои особенности, но жажда неограниченной власти у людей, находящихся на высшей ступени благосостояния в развитом обществе, является, по-видимому, одним из первичных стимулов для их действий, возможно, даже вопреки долгосрочным экономическим интересам их класса. Не мудрено, что догматикам Марксова взгляда на общество, как на борьбу классов за контроль над средствами производства, приходится сильно изворачиваться, дабы подогнать свои конспекты под реальные события, происходящие в мире. Ну, скажите мне, зачем люмпенам, «сидящим» на вэлфере, контроль над средствами производства? Они работать, что ли на этих средствах собираются?

Интересно заметить, что, как и в предыдущие периоды истории и, не исключено, в ближайшем будущем демократия нередко уступает власти самопровозглашенных диктаторов. Во Флоренции это были члены семьи Медичи, которые, продолжая торговые и банковские дела, объявили себя перманентными властителями Флоренции. Как одно из следствий, семейство Медичи занялось покровительством тех деятелей искусства, с которыми современный читатель и связывает в основном понятие Флорентийского Возрождения. Таким образом, расцвет искусств, называемый Возрождением, ассоциирован для меня с диктатурой скорее, чем с демократическим устройством власти, вопреки моим первоначальным представлениям. Так что и самим диктаторам нашлось место в исторических записях и в виде статуй среди бессмертных творений Микеланджело, Челлини и Джамболоньи на площади Синьории.

Дуче XVI века, Козимо I, Медичи, на Piazza de la Signoria

А в церкви Сан-Лоренцо члены этой семьи (Джулиано и Лоренцо) даже послужили моделями для широко известных скульптур нашей цивилизации.

Из биографий великих художников мы узнаем, что их способность придумывать осадные машины или строить укреплённые городские стены вполне могли быть главной причиной благоволения их владетельных покровителей.

Церковь и площадь Сан-Лоренцо с капеллой Медичи

А пока их практические таланты были затребованы междоусобицами амбициозных герцогов и новоиспеченных¹⁵ графов, живопись как таковая до середины XV столетия оплачивалась более постоянным, хотя и менее расточительным до поры¹⁶ заказчиком — святой католической церковью. Во Флоренции живопись этого периода. Во Флоренции живопись этого периода помещается, помимо многих других церковных заведений, на стенах огромного собора Санта-Мария Новелла на привокзальной площади, и в старинной церкви Сан-Миниато аль Монте на крутом холме Монте алле Крочи.

Вид на гору Монте алле Крочи с берега Арно

В последней работали художники XIV и начала XV века с редко упоминаемыми, а иногда и неизвестными сегодня именами, держа оборону против мирских соблазнов: перспективы и имитации трехмерности, как у Микеланджело, декоративности Боттичелли и почти фотографического реализма последующих поколений. Эта церковь, заложенная в глубоком Средневековье, подверглась реновации в виде мраморного фасада и капеллы португальского кардинала в начале Возрождения, но в течение ещё многих веков жила своей обособленной жизнью на холме за рекой Арно, с которого можно было бесстрастно наблюдать бурный рост Флоренции как коммерческого предприятия, а потом и туристической «мекки». Но к последнему моему приезду кое-что изменилось. Переполненная толпами туристов Флоренция требовала расширения места для развлечения и обслуживания посетителей со всех концов света. Таким образом, и на самом холме возникли новые парковые структуры, стоянки машин и комплексы общепита, вскоре заполненные до отказа невесть откуда взявшейся публикой. Церковью и её внутренним убранством, как и прежде, интересуются немногие. Да и местные служители культа ограничивают посещение несколькими часами до и после Мессы. К закату, то есть ко времени ужина, однако, людей остаётся меньше, и они достаточно плотно рассаживаются на крутом холме для лицезрения Флоренции в наступающих сумерках, когда спадает жара и боковой свет делает различимыми в хаосе городского пейзажа его основные черты: купол Санта-Мария дей Фьёре, Кампаниллы Джотто, круглой крыши капеллы Медичи и башни Палаццо Вехьо на фоне темнеющих гор и всё ещё светлого неба.

Закат во Флоренции

Но возвратимся к оставленной ради закатного пейзажа истории флорентийской живописи. Спустя столетие после событий, описываемых Макиавелли, все еще работавшие над библейскими сюжетами, нo уже нашедшие богатых и знатных покровителей, гении нового поколения художников обратились, наконец, к «достижениям гуманизма» и, в частности, к языческим сюжетам. На этом месте они, возможно, перешли Рубикон в истории нашей цивилизации по дороге прогресса, ведущего к Апокалипсису¹⁷.

Этим путем двинулись и оставшиеся в лоне католической церкви, но закончившие воинствующим атеизмом французы, и католические голландцы, и немцы, затем перешедшие в сориентированную на индивидуальный прогресс личности протестантскую ветвь христианства и создавшие свой собственный Северный Ренессанс. И серьезный Кранах (младший) и насмешник Дюрер, и упивающийся плотью Рубенс, и декоративный Пуссен, и романтичный Делакруа, и последовавшие за ними импрессионисты, многому научившись у итальянских мастеров, привели искусство живописи к земным и даже сиюминутным сюжетам, а далее — к абстрактному апофеозу сиюминутности во второй половине двадцатого столетия. Оставался последний шаг — заменить живопись идеологемами, составляющими ключевую часть «актуального» искусства. Я, конечно, знаю, что не первым пишу о «закате Европы» но вслед за великими людьми, писавшими о нем прежде, одновременно скорблю и наслаждаюсь картинами заката.

Основная черта прогресса — это то, что он, к сожалению, неизбежен. Но кому-то может повезти и удаётся немного отстать. Так благочестивые предшественники художественного Возрождения и его первые герои остались на стенах флорентийских церквей или переместились дальше на север, в «захолустные» Парму и Падую и, согласно Муратову¹⁸, даже поселились в пещерах гор Доломиты.

Теперь в Падуе туристов запускают в изолированную от окружающей атмосферы двойной герметической дверью, как в подводной лодке, капеллу Скровеньи с ангелами Джотто. А в двух шагах в свободном доступе полустертые, но все еще потрясающие фрески-картины жития Сан-Христофоро работы бесподобного Андрея Мантеньи на стенах собора Эремитани. Все это далеко по тем временам на север от Рима, куда ещё раньше бежали первые христианские отшельники, прочь от преследований и соблазнов уже обреченной на гибель языческой империи.

А в Парме, когда-то блестящей столице герцогов Фарнезе, на потолке и стенах баптистерия XII века постройки невероятной силы и выразительности иконоподобная живопись художника, которого зовут, угадайте… Мастер Пармского Баптистерия.

Battistero di Parma

Было там и Возрождение в виде кое-каких учеников и последователей, но средневековый облик соборов и крепости-палаццо Делла Пилотта так и дожил до наших дней. А культурная жизнь сосредоточилась вокруг музыкального наследия неповторимого и всеобъемлющего Джузеппе Верди!

Примечания

14

Изгнание было заимствованным у Древних Греков способом наказания опасных людей. Так и Данте Алигьери Был изгнан из Флоренции за 100 лет до описанных событий.

15

Этот титул доставался самым выдающимся наёмникам, служившим у потомственных аристократов

16

Ситуацию поменяли папы 16-го века, подтверждавшие своё могущество с помощью впечатляющей паству роскоши

17

Владимир Соловьев: Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, ISBN · 978-5-98923-845-3

18

Муратов П. П., «Образы Италии», Иллюминатор, 2023