Взгляд из Вечности. О творчестве и жизни Эльдара Ахадова

Александр Карпенко

Книга популярного московского поэта и известного литературного критика «Взгляд из Вечности» посвящена творчеству и жизни писателя и поэта Эльдара Ахадова. Глубокие литературоведческие статьи, анализирующие как отдельные прозаические и поэтические работы Ахадова, так и целые книги, гармонично дополнены отдельным эссе, повествующем о совместном осеннем путешествии двух литераторов по таинственной Стране Огней – родине Эльдара Ахадова, по местам, полюбившимся когда-то двум великим русским поэтам…

Путешествие по Стране Огней

Приезд в Баку

В октябре 2017 года я побывал на исторической родине писателя Эльдара Ахадова. Баку встретил меня дождливой, ненастной погодой, нечастой в этих местах. Но на следующий день всё, как по мановению волшебной палочки, распогодилось. И мы начали своё увлекательное и незабываемое турне по Азербайджану. Мы — это Эльдар Ахадов, его сестра Шафа (Шафига), муж Шафы сэр Брайн Томлинсон и я. Сейчас медицина изобрела множество средств для улучшения памяти. Но, на мой взгляд, врачи забыли о самом лучшем средстве. А самое лучшее средство — это писательство. Если ты записал в тетрадку всё, что с тобой происходит, ты уже не сможешь это забыть. Но что такое даже «улучшенная» память без людей, которые нам сопутствовали, которые нам улыбались? Ещё в Москве, предвкушая поездку в Баку (билеты уже к тому времени были куплены) я начал писать об этом городе стихи.

Баку

другу моему Эльдару Ахадову

Спит город-сад у моря на боку.

И назван он торжественно: Баку.

Он не даётся в руки слабаку.

И я шепчу: «Баку, мерси боку!»

Вот пробуждён он утром ото сна,

И ввысь летит эльдарская сосна.

И вверх стремится стройный кипарис.

И за Еленой отправляется Парис.

И Город Внутренний покажется страной.

Мне Башню Девичью предъявит астроном.

И, виновато улыбаясь ветерку,

Задумается солнечный Баку.

Здесь редко встретишь женщину в чадре.

Три огонька сверкают на горе.

Крылатый дом на площади стоит,

Заворожённый Захою Хадид.

Здесь, одиноко вглядываясь в даль,

Есенин пел персидскую печаль.

И, стройно радуясь весеннему ростку,

Спал город-сад у моря на боку.

Получилось так, что в Москве я написал только начало, а дописывал стихотворение уже в самом Баку, постепенно насыщаясь впечатлениями. Что меня удивило в этом южном городе? Люди. Это были вовсе не те азербайджанцы, которые торгуют у нас в России на рынках. В Баку живут люди высококультурные. Сидим мы в кафе внутри кремля, пьём чай. Представляете, люди разговаривают, но даже голосов их не слышно. Не говорю уже о нетвёрдо стоящих на ногах. Таких попросту нет.

Баку ещё раньше приезжал ко мне в гости в Москву. И речь идёт не только об Эльдаре, с которым я познакомился четвёртого апреля тринадцатого года (до этого, правда, мы были знакомы в Сети). Мы побывали дома у московской «бакинки», переводчицы Эстер Яковлевны Гессен. У неё вышла книга «Белосток — Москва». В её гостиной, расположенной в районе Патриарших прудов, царили бакинские воспоминания. Но я даже представить себе не мог тогда, что скоро стану осенним гостем столицы Азербайджана. И, конечно же, Баку для меня — это мама Эльдара Александра Васильевна (Сания Хасяновна по-татарски). Это дочь Александры Васильевны и родная сестра Эльдара Шафига. Это её муж Брайн. Это архитектор Осман, который иногда подменял Брайана в роли водителя нашей машины. Сын архитектора, который строил разные города, в том числе Сумгаит. Это художник Физули. Это — творческий дух Баку в лицах его обитателей.

По следам Есенина

Поселился я на Есенинской улице в пригороде Баку Мардакяны. Естественно, захотелось побывать в доме-музее Сергея Есенина, который расположен неподалеку, на территории Мардакянского дендрария. Музей оказался совсем небольшим. Но, если честно, иногда, чем меньше, тем лучше. Больше подробностей остаётся в памяти. Сам я, не знаю почему, не очень частый «ходок» по музеям. Наверное, это неправильно. У себя в Москве я предпочитаю театры и пешие прогулки. Видимо, в подсознании крепко сидит мысль, что это всё рядом, «ещё успею» посетить. А вот в путешествиях, наоборот, стараешься ценить каждую маленькую возможность. Потому что другой может и не представиться.

Итак, я пришёл к Сергею Есенину. Точнее, мы отправились к нему вдвоём с моим другом Эльдаром Ахадовым. Есть какие-то незначительные подробности из жизни великих поэтов, которые напрямую не объясняют, почему они так хорошо писали. Но, тем не менее, ценны, как приправа к духовной пище. Например, из экспозиции бакинского мемориального музея я узнал, что у Сергея Есенина был фантастически красивый почерк.

Хранительницей музея оказалась миловидная женщина в чадре. Вначале это немного смутило нас с Эльдаром. Но потом мы попривыкли, а её профессионализм экскурсовода не вызывал сомнений. «Не могу долго жить без Баку и бакинцев», — признавался Сергей Есенин друзьям. И потом, здесь же он написал знаменитый цикл «Персидские мотивы»! В общем, решение увековечить память пребывания поэта на бакинской земле не было спонтанным. Это страница истории русской литературы. Мне представляется, что отношение поэта к местным девушкам было позитивно-прекрасным. Во всяком случае, в «Персидских мотивах» отсутствуют трагические ноты. Я ещё подумал, когда мы с Эльдаром слушали прекрасную женщину-экскурсовода, что её сугубо мусульманский облик призван дать нам ощущение пребывания Есенина в этой восточной стране. Наверное. Именно такие женские лица и видел поэт в середине двадцатых годов прошлого века. С тех пор Азербайджан стал светским государством, и в столице женщин в чадре не больше, чем африканцев на улицах Москвы. Я обратил внимание, что в таких странах, как Азербайджан и Турция, одежда женщин вообще мало о чём свидетельствует. Это «внутреннее» дело каждого человека. Нельзя сказать, что дамы в чадре строже в естественных проявлениях. Я, например, видел, как с головы до ног укутанная чёрной одеждой женщина лихо качалась на городских качелях.

Но я немного отвлёкся. Сергей Есенин учился в школе просто прекрасно. Тем не менее, однажды его оставили на второй год — за плохое поведение. Представляю, как скучно было человеку с поэтическим уклоном проходить одни и те же предметы два года подряд. Думаю, здесь будет уместным процитировать, пожалуй, самое знаменитое стихотворение из написанных Есениным в Мардакянах. Кстати, первоначально первая строка звучала так: «Дорогая моя Шаганэ». По другим источникам, стихи эти были написаны позже, по воспоминаниям, в Батуме.

Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Потому, что я с севера, что ли,

Я готов рассказать тебе поле,

Про волнистую рожь при луне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Потому, что я с севера, что ли,

Что луна там огромней в сто раз,

Как бы ни был красив Шираз,

Он не лучше рязанских раздолий.

Потому, что я с севера, что ли.

Я готов рассказать тебе поле,

Эти волосы взял я у ржи,

Если хочешь, на палец вяжи —

Я нисколько не чувствую боли.

Я готов рассказать тебе поле.

Про волнистую рожь при луне

По кудрям ты моим догадайся.

Дорогая, шути, улыбайся,

Не буди только память во мне

Про волнистую рожь при луне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Там, на севере, девушка тоже,

На тебя она страшно похожа,

Может, думает обо мне…

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

[1924]

Это же почти «моцартовское» рондо! Сергей Есенин, в песенном стиле, отдельно раскрывает каждую строку из первой строфы стихотворения. Это по форме немного напоминает круговой принцип, по которому строится венок сонетов. Поэт словно бы дарит местной девушке «букет» из пяти лирических строф. Это чистейшая лирика, навеянная просто тем, что поэт увидел женскую красоту в непривычном для себя облачении. Ему хочется говорить и говорить, хотя он прекрасно понимает, что речи его темны для незнакомки. Может быть, именно потому он так царственно раскован в своих стихах. Он даже сообщает понравившейся девушке о наличии у неё «соперницы», прекрасно понимая, что это ровным счётом ничего не значит.

В доме-музее нам с Эльдаром сообщили пикантную версию рождения стихотворения «Шаганэ ты моя, Шаганэ…» дело в том, что Мардакяны соседствуют с другим пригородом Баку, который носит имя Шаган. Так вот, исследователи выяснили, что Шаганэ — это не имя девушки. Это означало, в реалиях того времени, «девушка из Шагана». Это был уже четвёртый приезд Есенина в Баку. Но что-то шепнуло поэту, что больше он уже сюда не вернётся. И он написал крылатые строки: «Прощай. Баку! Тебя я не увижу…» Так можно написать только о том, что действительно дорого твоему сердцу.

Прощай, Баку! Тебя я не увижу.

Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.

И сердце под рукой теперь больней и ближе,

И чувствую сильней простое слово: друг.

Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!

Хладеет кровь, ослабевают силы.

Но донесу, как счастье, до могилы

И волны Каспия, и балаханский май.

Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая!

В последний раз я друга обниму…

Чтоб голова его, как роза золотая,

Кивала нежно мне в сиреневом дыму.

На эти стихи великого поэта Эльдар Ахадов отозвался своими:

Между ветром и ветром

«Прощай, Баку! Тебя я не увижу…»

Сергей Есенин

(Эти слова высечены на барельефе возле дома,

в котором жил поэт, — рядом с дорогой, ведущей к морю.)

Бродивший по Нью-Йорку и Парижу,

Воспевший грусть и яблоневый цвет,

«Прощай, Баку! Тебя я не увижу…» —

Однажды в прошлом произнес поэт.

И в веке новом, явленном пока мне,

Как путь на море или путь домой, —

«Прощай, Баку!», начертанное в камне,

Не раз мелькало за моей спиной.

Я уезжал и возвращался снова —

Всё в тот же край, где маялись ветра,

Ветшал мой дом, и шелестом былого

Мне вновь напомнил два печальных слова

Последний тополь моего двора.

Прощай, Баку! Покуда сердце бьётся,

Покуда жив, покуда вижу свет,

Поверь, твой сын к тебе ещё вернётся,

Как к песне возвращается поэт

Мы подхватываем из рук ушедших провидцев их мелодии, чтобы песня не кончалась. Вот и мы с Эльдаром Ахадовым прикоснулись к тени великого поэта. И я промолвил: «Дай, Джим, на счастье лапу мне…»

Высоцкий на скрипке

В подземном переходе в центре Баку выступал местный скрипач. Меня поразило, что он на скрипке играл мелодию Высоцкого из «Песни о друге». Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так… Он играл эту мелодию, а я, внезапно раскрепостившись, запел, стараясь чётко попадать в ритм. Высоцкий на скрипке — это было нечто!

Экскурсии по городу получились разноплановыми. Пешком и на машине — совершенно разное восприятие. Хорошо бы ещё на вертолёте покружить, но личного вертолёта у Эльдара не оказалось, а брать напрокат было не у кого. Конечно, существовали какие-то знаковые ориентиры, были места, которые мы запланировали посетить в обязательном порядке. А от трёх факельных башен, которые видны отовсюду, спрятаться в центре города вообще невозможно. Можно было разве что задуматься о лучшем или худшем ракурсе. Поскольку Баку стоит на зыбкой нефтеносной почве, небоскрёбы здесь строят на холмах, где почва более твёрдая. Поскольку башни расположены на некоторой высоте над уровнем моря, их видно отовсюду. Этот архитектурный «триптих» сейчас — лицо города. Вот что рассказал мне о башнях Эльдар: «Три факельные башни — три языка пламени. Азербайджан (и особенно земля древнего Апшерона — полуострова, на котором находится Баку), с древности известна, как „Страна огней“, поскольку здесь часты самовозгорающиеся огни из недр земли. Языков пламени, как и листьев трилистника, ровно три. Это символ вечной жизни. Ибо по поверью, растение, выпустившее два листика — ещё неизвестно, будет жить или нет, а выпустившее три — точно будет жить! Три языка пламени — символ вечного неугасимого огня! И одновременно — напоминание о том, что перед тобой СТРАНА ОГНЕЙ».

Крепостная стена вокруг Внутреннего Города производит величественное впечатление настоящего кремля. Мне очень понравилось, что камень, из которого сложена эта бакинская стена, не стали реставрировать или прихорашивать специально для таких туристов, как я. Ведь непарадность — одна из отличительных особенностей древних сооружений. Мы с Эльдаром и Османом присели попить чайку в кафе, не выходя за пределы Внутреннего города. Было тихо и уютно. Я попробовал на вкус местные сладости. Даже чайники и посуда казались произведением искусства. И я подумал: «А разве можно так же легко посидеть в Москве внутри Кремля?»

Здесь, в Баку, я был сразу, буквально с первых шагов, очарован городом. Невзирая на почтенный возраст и реконструкции, есть цельность в его архитектурном облике, присутствует стиль. Есть и авангард, вроде дворца Гейдара Алиева, но таких сооружений немного, и они, словно вишенки на торте, являются своего рода «десертом». А в общем и целом Баку — типичная южноевропейская столица, город, по которому приятно прогуливаться. Немногоэтажные, но фешенебельные дома. Приветливые, не напряжённые суетой люди. Много молодёжи. Пальмы и кипарисы. И отовсюду — дыхание моря.

Ледовитый Каспий

Честно говоря, я надеялся искупаться в Каспийском море, невзирая на середину октября. Ведь в Сочи в это время люди ещё плещутся в море. А Баку находится южнее Сочи!

И предварительные прогнозы были благоприятными. Температура воды колебалась в пределах 18-20-ти градусов, что меня вполне устраивало. Я родился и вырос на море, и мы в детстве начинали купаться с 17-ти градусов. Но не тут-то было. Я это понял, едва мы ступили на берег моря. На берегу мы не встретили ни одного человека. Дул холодный ветер. Было зябко и неуютно. Недалеко от берега мы увидели погибшего тюленя. Тюлени уж совсем непривычно смотрятся на берегу южного моря.

Подуло Северным Ледовитым. Эльдар рассказал, что каспийские тюлени — это особая популяция Каспия и его достопримечательность. Непонятно, каким ветром их сюда занесло. Я не стал идти на принцип и плыть, во что бы то ни стало. Ведь впереди была ещё целая неделя увлекательных путешествий, и было бы совсем неразумно заболеть и лишиться разом всех удовольствий. На память мы сделали несколько фотографий на фоне моря.

День рождения мамы

Одним из важнейших событий недели был юбилей мамы Эльдара. Гости съезжались на дачу. Собрались только самые близкие, самые родные, хотя дом мог вместить, пожалуй, и дальних. Поразили крепость и бодрость духа восьмидесятилетней мамы. Ей выпала достойная старость, полная ума и сил. Мама маленькой девочкой пережила блокаду Ленинграда. Казалось бы, где Баку и где Петербург. Но жизнь в принципе изрядно мотает людей по свету, и в СССР это было нормальным явлением. Везде в огромной стране были примерно одинаковые условия. А война перемещала огромные людские потоки с Запада на Восток и обратно.

Мама Эльдара рассказала мне о том, что многие блокадники после возвращения на большую землю умирали… от чрезмерного питания. Организм, истощённый многомесячной голодовкой, был не готов к обильному питанию. Поэтому девочкам, эвакуированным в безопасное место, настоятельно рекомендовали не кушать много. А порой даже отбирали у них пищу. Это многим спасло жизнь. Многие военные рассказы Эльдара основаны на воспоминаниях его матери. Маленькой девочкой Александра Васильевка пережила в Ленинграде голод и бомбёжки. Она ещё не совсем понимала, что происходит. Странное и страшное слово «война» вмещало в себя всё. И, когда это, наконец, закончилось, маленькая мама поэта подумала: «Теперь мы будем жить вечно!»

Когда-то Эльдар посвятил трогательные стихи о своей матери, которые мне захотелось процитировать в конце этой главы…

За окном истекают листвой

Многошумные клёны из детства.

В этом доме живёт домовой.

Лишь обличье его неизвестно.

Вспоминаю о нём до сих пор

(Так скользят по воде арабески):

По ночам для меня и сестёр

Он любил шевелить занавески,

То клубком пробирался в постель,

То тенями метался по стенам…

Дети выросли. Дом опустел.

Только ветер остался нетленным.

Нас уже никогда не собрать,

Но всё ходит ночами по дому,

Всё не спит моя добрая мать

Доверяя себя домовому.

И ещё одно, короткое, но очень ёмкое:

Нежное утро жемчужного цвета,

Легкого ветра струя…

Кто это? Кто там, в сиянии лета?..

Это же мама моя!

Вот она мне помахала рукою,

Свет у нее за спиной…

Господи, Господи, счастье какое:

Мама родная со мной!

Дом в Мардакянах, где я гостил у сестры Эльдара — Шафы и её мужа сэра Брайна.

Вечный огонь

Заглянули мы с Эльдаром и к Вечному огню. Чтобы попасть к Огню, надо пройти Аллеей Жертв. Сначала я подумал, что это жертвы конфликта в Нагорном Карабахе. Но потом я обратил внимание на то, что все эти люди погибли в один день. Мне почему-то стало очень стыдно за своё (теперь уже — бывшее) государство. Танками по безоружным людям — верх цинизма и бесчеловечности. Неважно, где это происходит. И, конечно, государство, которое прибегает к подобным мерам, обречено на кризис доверия и последующий распад. Когда чиновники уже не могут управлять, они начинают запугивать. Но и это не работает. Мы привыкли, что Вечный огонь символизирует память о Великой Отечественной войне. Кстати, недавно я узнал, что впервые у нас в стране Вечный огонь придумал любимовский театр на Таганке, использовав его в оформлении сцены в поэтическом спектакле «Павшие и живые». Тогда, в середине шестидесятых годов прошлого века, это было своего рода ноу хау, которое затем повторили в Александровском саду, у Кремлёвской стены. А в Баку вечный огонь горит по жертвам 20 января 1990 года. Кстати, сам огонь расположен в ротонде, открытой всем ветрам. Он горит огромным пламенем, раздуваемым сильным ветром. Фотографируя эти отблески огня, я обратил внимание, что он ежесекундно меняет свои формы. «Мир есть огонь, мерами затухающий и мерами возгорающийся», — метафорически говорил Гераклит.

А ещё на чёрных плитах монументов мне запомнилось слово «оглы», что по-азербайджански означает «сын». Так были обозначены отчества погибших в тот роковой январский день. И мне вспомнился одноимённый рассказ моего спутника Эльдара об этом странном для русского человека обозначении отчества. А ещё почему-то вспомнился добрый Старик Хоттабыч со своим «Волька ибн Алёша». И почему-то во мне зазвучало: Александр Николай оглы Карпенко.

Ночные и утренние бдения Эльдара

Если честно, я вёл в Баку совсем не писательский образ жизни. Редко записывал в блокнот свои мысли, спал до последнего и т. п. Когда я, наконец, вставал, выяснялось, что Эльдар не только уже несколько часов на ногах, но и написал какой-нибудь небольшой рассказ или стихотворение. Хорошо начать день с творческого поступка! Эльдар делился со мной всеми богатствами своей души. В кои-то веки ему дали небольшой отпуск, и мы сгруппировалось вокруг счастья человеческого общения. Были разные формы этого счастья по Сент-Экзюпери. Родные и близкие Эльдара тоже внесли немалую лепту. А потом, когда мы, казалось, наобщались вдосталь, возникла идея отправиться в путешествие по стране. Все нити моего пребывания в Баку тянулись к Эльдару. Важно, чтобы в чужой стране ты мог на кого-нибудь опереться. Хотя, конечно, с развитием сетевых технологий путешествовать стало намного проще.

Эльдар Ахадов — выдающийся путешественник, оставивший свои следы в таких экзотических странах, как Аргентина, Бразилия, Парагвай, Китай… Об этом он рассказал в своей увлекательной книге «Вслед за мечтой». А его арктические походы! Сколько раз он бывал в экспедициях на волосок от гибели! Есть какая-то удивительная гармония во всём, чем занимается в жизни Эльдар. Стихи, которые он пишет, являются продолжением поэзии, которая наполняет его жизнь. Чистый лист судьбы поэта переполнен событиями. Много сил и внимания он отдаёт не только творчеству, но и работе, семье. В сущности, работа и семья для Эльдара — это тоже творчество. Любое жизненное проявление — космический выплеск энергии. И Эльдара хватает на всё, потому что он всё считает одинаково для себя важным. Он — в центре мира. Значит, «нужные книжки он в детстве читал». Значит, воспитание было цельным и настоящим. Если у человека поэтическое мировоззрение, он в любом действии видит поэзию. Поэзия помогает жизни, а жизнь — поэзии.

Когда я впервые услышал о том, что Эльдар — маркшейдер, я подумал было, что иногда он пишет под псевдонимом Марк Шейдер. Мне и в голову не могло прийти, что существует профессия с таким странно по-русски звучащим названием. Тем не менее, я решил, на всякий случай, прогуглить это непривычное слово. Любопытно ведь, что пишет Марк Шейдер! Оказалось, что действительно существует такая профессия. Маркше́йдер (нем. Markscheider [маркшайдер]; от Mark «отметка», «граница» + Scheider «отделитель») — горный инженер или техник, специалист по проведению пространственно-геометрических измерений в недрах земли. Это одна из самых трудных, но и самых поэтических профессий на земле и под землей. Точность, скрупулёзность, самодисциплина — и красота природы, работа на свежем воздухе, путешествия по работе. Работа под землей, где добывают чёрное золото, драгоценные и полудрагоценные камни, многое другое. Это же бесценные темы для творчества! А дух приключений и опасности! Часто — тяжёлая работа «на выживание». Родился Эльдар в Баку, а учился горному делу в Ленинграде. Он знал, что эта профессия может быть востребованной и на малой родине. Ведь азербайджанская земля очень богата месторождениями полезных ископаемых.

Конец ознакомительного фрагмента.