Черная пехота

Александр Конторович, 2010

Продолжение приключений нашего современника, ветерана легендарной группы «Альфа», «провалившегося» в кровавый кошмар Второй Мировой. Попытка ученых проконтролировать факт переноса сознания по непонятным для них причинам терпит неудачу. И подполковник Котов оказывается в роли штрафника. Перед штрафной ротой поставлена самоубийственная задача – взять штурмом вражеский ДОТ. Шансы на выполнение приказа ничтожны, но провала штурма тоже не простят. И эта рядовая в фронтовом масштабе операция послужит своеобразным детонатором к целой цепи трагических событий, в которых сойдутся интересы могущественных спецслужб – СССР и германского рейха. От рядового штрафника во многом будет зависеть исход этой ожесточенной схватки.

Глава 3

Явившийся утром главврач критически оценил мое состояние и пообещал поставить на ноги уже через неделю. Назначил рентген и выразил сомнение в серьезном переломе. Можно подумать, что несерьезный перелом был бы в моей ситуации манной небесной. В этом духе я и высказался. За что был подвергнут словесной критике, в ходе которой было высказано авторитетное мнение о моих медицинских познаниях.

Последовавший день облегчения не принес — пятница. Поэтому и с рентгеном я тоже пролетел. Лечащий врач «успокоил» меня тем, что независимо от результатов обследования ранее чем через две недели я на ноги не встану. Ссылка на авторитет главврача успеха не имела.

Тем временем ни сам Аскеров, ни кто-либо из его «бригады» меня пока что не беспокоили. Я полагал, что, успокоенные вестью о моей временной обездвиженности, они взяли тайм-аут для более «тщательной» подготовки. Со своей стороны я не собирался оказывать им в этом хоть какую-то помощь.

Благо что хоть телефон был под рукой. В меру возможности я старался быть в курсе событий. Нинка отзвонилась уже с утра, сказав, что путевки достали, и вечером они будут уже в пути. Слава богу, хоть один кирпич с шеи долой. Не люблю оглядываться назад в трудной ситуации.

Позвонил Черный. Высказал мне соболезнования и сообщил, что через неделю отъедет в командировку в Челябинск. Попросил не высовываться до его появления, чтобы не давать никому никаких поводов. Узнав, что я в больнице, всполошился и собрался было рвануть ко мне. Еле отговорил. Сказал, что лежать мне еще долго и, вернувшись из Челябинска, он, скорее всего, застанет меня здесь. Не скажу, чтобы его это сильно обрадовало.

Позвонил Кир и расстроился. Пообещал прислать вина для оперативного лечения. Сказал, что хромому в горах делать нечего.

— В таком виде тебе только на пляже лежать и на лодке кататься пассажиром!

— Какие лодки, какие пляжи! Я тут вовсе пластом лежу! В туалет — и то на костыле хожу.

— Тебе вдвойне непростительно! От пуль уходил, а от шкафа не уберегся!

— И на старуху бывает проруха, Кир. Не повезло.

— Э-э-х! Своих к нам присылай. Сам потом приедешь.

— Рад бы в рай, но грехи… Не могу пока никуда выезжать, так уж вышло.

— Ну пусть хоть они приезжают. Не хотят к нам, можно хоть в Лазаревском их устроить. Там у нас тоже знакомые есть.

— Хорошие хоть?

— Правильные люди. Основательные. Еще советской закалки.

— Ну и славно. Разгребусь с делами, обязательно и сам навещу.

— Бывай тогда. Вина жди!

— Обязательно! Ребятам там всем привет передавай.

Нет, в таких условиях лежать еще можно. Но нужно ли? Время-то работает не на меня. Позаимствовав в коридоре пачку газет, я принялся их просматривать на предмет оказания медпомощи. Меня интересовало, где я могу сделать рентген, не дожидаясь понедельника. Поделился своей проблемой с соседом. Он проявил к этому живейшее участие, пришлось выделить ему часть добытой прессы. Дело пошло быстрее, и вскоре у меня уже был небольшой список частных клиник. Снова заработал телефон.

— Алло? Девушка, добрый день! У вас рентген сделать можно? В понедельник? Спасибо…

— Алло? «Добрый доктор»? У вас рентген сделать можно? Что? Какой породы? Извините…

— Алло? «Медуслуги»? Рентген делаете? Сколько? Ого…

— «Медцентр»? Рентген ноги у вас сделать можно? Подъехать? С этим сложно…

— «Здоровая семья»? Рентген сделать можно? Нога. Нет, приехать не могу, сами понимаете. А сколько стоить будет? В больницу этот снимок представить можно? Ага… Я вам чуть позже перезвоню…

Вооружившись костылем, я попрыгал на поиски главврача. На мой вопрос о его местонахождении встречный санитар выразительно показал на часы. Восемнадцать двадцать — все ясно. Будем искать лечащего врача. Снова облом. Дежурный врач отыскался только через полчаса в компании медсестер. Они дружно гоняли чаи и с неохотой оторвались от этого важного занятия. Выслушав мою просьбу, дежурный врач пожал плечами: «Вам деньги некуда девать? На скорость выписки это никак не повлияет. На скорость лечения — тоже». Я настаивал, и он нехотя согласился.

— «Здоровая семья»? Я вам по поводу рентгена звонил.

— Все заказы принимаются до 19 часов.

— Но ведь нет еще 19 часов! Девушка, милая, ну очень надо!

— За срочность и сверхурочную работу доплатить придется, вы готовы?

— Да готов, конечно, готов! Да не вопрос, доплачу я вам сколько надо! А сколько надо?

— Наценка десять процентов от основного тарифа.

— Однако… Хорошо, валяйте. Я доплачу. Только пусть меня до машины и назад довезут, я ходить не могу совсем!

— Куда выслать машину?

Я быстро сообщил адрес и номер палаты. Девушка сказала: «Ждите», — и повесила трубку.

Нет, не умеем мы правильно работать! Даже и за деньги. Прошло почти полтора часа, прежде чем ко мне в палату стукнулись два здоровенных медбрата. С собой они прикатили новенькое инвалидное кресло. Руководствуясь моими указаниями, мы подъехали к кабинету дежурного врача. Вперед выступил один из братьев.

— Добрый вечер!

— Это смотря для кого…

— Нам бы сопровождающего…

— Это еще зачем?

— Ну, мы же вот больного на рентген увозим.

— И что?

— Обычно сопровождающего нам дают.

— Зачем?

— Ну… Положено так… Историю болезни он с собой везет.

— У меня тут две медсестры на все отделение (надо сказать, весьма симпатичных!), кого ж я вам отдам? Как долго у вас вся эта операция в вашей, гм, клинике делается?

— Час, не больше.

— А ехать куда?

— В Мытищи.

— В пятницу вечером? Это только туда не менее часа, час там, да еще и назад столько же. Нет, не могу вам никого дать, извините. Да и зачем вам моя медсестра? Вы и так нехилые ребята, да и больной хоть как-то, но передвигается. А выписку мы вам сейчас напишем.

Еще через двадцать минут, унося с собой медицинский документ, наша троица грузилась в зеленую «таблетку». За рулем дремал водитель, еще один санитар сидел рядом с ним. Мотор взревел, и мы выехали за ворота. Сидевший рядом с водителем санитар обернулся ко мне:

— Ну, здоров, злодей! Сколько мы уже не виделись? Год, полтора?

— Год точно. На юбилее группы мы с тобой крайний раз общались. Ты еще шампанского всем подливал.

— Точно! На фиг вся эта комедия нужна была? Можешь при ребятах говорить, тут все свои.

— Я и сам-то толком не знаю, что тут за катавасия закрутилась. Подбросили мне тут в квартиру «левый» ствол и патронов кулек. И еще кое-что по мелочи. Я сначала на ментов грешил, перезвонил Максимычу, как и полагается.

— И что?

— А ничего! Максимыч сказал, что ничего не знает. А потом на звонки мои больше не отвечал.

— Ну, может, занят был или еще какие дела были?

— Я ему три дня звонил! И не только ему, между прочим!

— И что?

— То же самое. «Разберемся». А потом — тишина. Трубку не берут.

— Хреново.

— И я о том же. Менты меня все-таки закрыли, хоть я и избавился от их «подарков». Наградной ствол изъяли, стали шить какую-то хренотень. Меня Вовка вытащил.

— Черный?

— Он самый. Под подписку о невыезде. Он же посоветовал мне мотать отсель, и как можно быстрее.

— Серьезный совет. Просто так он его бы не дал.

— Да. Он того мента пробил — гнилушка. Мастер «заказух».

— Даже так?!

— Так. За мной плотно «хвоста» пустили, трубку на кнопку поставили. Даже и в палату «чудо-кровать» закатили. Так что все, что я в палате говорил, они слышали. Во всяком случае, писали.

— Твое счастье, что главврач человек правильный.

— Вадимыч — голова! И спец от бога, и душа у него чистая. Скольких ребят он с того света вынул! И скольким так помог!

— И не говори. Сейчас что делать будем?

— На «хвост» вам не сядут?

— Зае… Трудно им это будет. Саня, что там, в эфире? — обернулся он к одному из «медбратьев». Тот сосредоточенно гонял сканер.

— Чисто, Пал Петрович. Нет ничего, обычная активность.

— Миха?

— За нами машин нет. От больницы никто не вел.

— Лады, ребята. Помогите мне снять всю эту бутафорию, — кивнул я на перевязанную ногу.

— Ну ты и навертел!

— Нинкина работа. Не зря она в драмкружке в свое время гримированием занималась.

— Как же, помню. Это ж она тогда Вальку под зомби разукрасила?

— Ага. А он в таком виде утром из дому вышел…

— Было дело!

— Ну так вот, Палыч, слушай сюда…

«Скорый поезд номер сто один прибыл на первый путь. Стоянка поезда пятнадцать минут».

Потянувшись, я спрыгнул с полки и затопал к выходу. На улице гомонили бабульки со всякой съестной снедью. Купив кулек семечек, я отошел к краю платформы и достал мобильник. Абонент откликнулся с пятого гудка.

— Генрих Николаевич?

— Да, кто это?

— Котов беспокоит. Не забыли еще такого?

— Как же, как же! Забудешь тут вас! И куда ж это вы с больной ногой-то делись вдруг?

— А вам-то не все едино?

— Не все, уважаемый, не все. Вы же подписку давали о невыезде, забыли?

— Забыл. И вам тоже советую забыть.

— Напрасно вы так! Только свое положение зря усугубляете.

— Это чем же?

— Ну, меру пресечения вам ведь могут и изменить…

— Вы меня для этого сначала отыщите.

— Напрасно вы считаете, что мы этого не сумеем. Мы контора серьезная, и злить нас неразумно.

— А что ж вы тогда мелкими провокациями занимаетесь? Стволы левые подбрасываете, патроны?

— Это ваши домыслы, уважаемый. Ничего общего с действительностью они не имеют.

— Равно как и все липовое «дело». Что-то не так?

— И это ваши домыслы.

— Ну, что ж, тогда слушай сюда. Дело, тебе порученное, ты провалил. Глупо и бездарно. Тебе контора подарок преподнесла, сделали мне дома и на работе закладку. А ты, как последний лох, даже этого реализовать не сумел. Так?

Аскеров молчал.

— Далее продолжим. Закрыть ты меня все же сумел. И опять все просрал. Спихнул дело следователю, не подумав башкой неумной, как это я, такой хитрый, — и вдруг такой мелочи не учел? Дело и рассыпалось. Думаю я, что втык тебе за это был неслабый. Однако же дали возможность реабилитироваться. Посадил ты мне «хвостов» в больницу, микрофончик воткнул и успокоился. Куда же я, одноногий-то, денусь? А то, что лично в этом удостовериться надо было бы, — опять башка недодумала? Это тебе не коммерсов трусливых прикручивать и не с узбеков деньги трясти! Тут голова нужна, а ее-то и нет!

— Ты еще поплачешь тут, у меня в камере, сволочь!

— Нет, милок, ты скорее нарыдаешься. Время-то упущено, и ответ держать придется уже скоро. Думаешь, не просек я, чей ты заказ исполняешь? Один ты телефоны слушать можешь?

— А…

— Да, дорогой, да. За деньги у нас теперь много можно сделать.

И снова Аскеров не отзывался.

— Так что когда тебя будут башкой в унитаз макать, ты им все это и поведай. Авось и полегчает чуток. На время. Ты спросишь меня, а чегой-то я вдруг добрым стал? А? Чего молчишь?

— Что тебе надо с-с-с…

— У меня же семья еще есть, не забыл?

— Нет!!

— Вот и славно. Назначаю тебя ответственным за ее безопасное существование. Понял?

— Не понял…

— Экий ты недогадливый. У тебя комп на столе включен?

— Да…

— Набери в любом поисковике — Великобритания. Набрал?

— Ну, да. И что?

— «Enter» нажми. Что видишь? Ткни мышкой первую ссылку, не ленись.

— Зачем это?

— Флаг британский видишь? Нарисовать его на листе бумаги сможешь?

— Смогу. И что?

— Вот и приложи этот лист себе к заднице. И вообрази, как она будет выглядеть, если с моей семьей что-то произойдет. Даже если малыша собака бродячая случайно покусает, отвечать за это будешь отныне ты лично. Понял, баран?!!

— Ты с ума сошел!

— Помогли сойти. И ты в списке помощников первый стоишь. Мой послужной список ты же не видел, не допустили?

— Нет.

— Так полюбопытствуй. Папу попроси, пусть дружков потрясет. Что-нибудь да нароешь. Или уж сразу на слово поверь, я пока в брехне на такую тему замечен не был. У меня только личное кладбище — с половину футбольного поля. Ты, щенок, для меня вообще не противник. Так, пыль на дороге. И папашка твой заодно с тобой. В любое время, когда захочу, тогда и приду. И все твои дружки продажные не помогут, понял? Вы с папашей теперь всю недолгую оставшуюся вам жизнь каждого шороха бояться будете. Так что цель теперь одна — пылинки сдувать с моей семьи, усек, скотина?

Аскеров набрался смелости промолчать.

— Ответа не слышу!

— Усек…

— Вот с этой мыслью теперь ложись и вставай. Искать меня и не думай даже. Твои дружки мне об этом первому доложат. Я отложу все дела. И приду. К тебе, недоносок.

Нажав клавишу отбоя, я положил телефон на лавочку. Пусть подберет кто-нибудь любопытный. Авось добавят седых волос моим догоняющим. Умом тронутся, пытаясь проанализировать все последующие разговоры.

Подойдя к поезду, я поднялся по лесенке. Через несколько часов уже Лазаревское. Там, в домике недалеко от моря, живет седой Матвеич. Когда-то он, офицер еще советской выучки, шел в одном строю с ребятами Кира. Там мы и познакомились. После подрыва на мине он уже не мог воевать. Но еще долго заведовал у Кира хозяйством. Потом вернулся в Россию и осел в Лазаревском. Он и должен был переправить меня в Абхазию морем, минуя пограничные посты.

Кир встретил меня прямо на причале. Мы обнялись. Следом за ним подошли ребята — встречать приехало человек десять, так что какое-то время я только и делал, что отвечал на вопросы. О причинах столь странного способа прибытия никто не спрашивал. Понимали, если это именно так, то причины есть. Закинув сумку в багажник, я сел к Киру. Ребята запрыгнули в грузовики, и вся кавалькада порулила к городу.

Уже усевшись в машину, Кир повернулся ко мне:

— Колись, злодей, что стряслось-то?

— Давай я тебе все по порядку расскажу, а уж ты сам прикинешь, что и как.

Рассказ оказался неожиданно долгим. Кир часто переспрашивал, задавал уточняющие вопросы. Пару раз кому-то звонил, связей у него хватало повсюду. Наконец я закончил повествование. Мы уже подъезжали к части.

— Вот что я тебе скажу, Сергеич. К командиру надо сходить. Ему расскажи.

— Не вопрос. Я и сам хотел тебе это предложить.

— Ты не думай там чего! В любом случае ты наш, и никому тебя схавать мы не дадим. Просто он чуток более меня знает, глядишь, и подскажет чего дельного. Я ж все больше тут, по земле, хожу. А он и наверху бывает чаще, да и в твоей конторе завязки имеет.

— Не больше же моих?

— Может, и больше. Во всяком случае, втроем думать лучше.

— Это ты точно сказал. Когда пойдем?

— Сразу, он как раз на базе, я звонил.

Разговор затянулся далеко за полночь. Трижды опустел чайник, когда наконец мы выработали линию поведения. Совместными усилиями меня убедили отказаться от намерения заныкаться где-то в дальнем углу. Изначально я как раз и собирался это сделать.

— Где умный человек прячет лист? — спросил меня Кир.

— Честертона прочитал? В лесу, где ж еще.

— Так где же прятать старого спеца? В компании таких же спецов. Это в деревне к тебе незаметно подойти можно, а тут, на базе, — фигушки!

— А если официальный запрос сделают?

— На здоровье! Границу ты не пересекал. А «левый» паспорт у тебя есть. Остался еще?

— Цел. С собой я его привез.

Паспорт у меня действительно был. Еще несколько лет назад, когда наше правительство вдруг озаботилось в очередной раз поддержанием законности и правопорядка, компетентные органы открыли охоту на «наемников». Где они их нашли, так и осталось для меня тайной. Но неприятностей многие мои бывшие сослуживцы успели огрести немало. Тогда Влад и принес нам всем «левые» украинские паспорта с нашими фотографиями. Так у меня появился документ прикрытия. По крайней мере, ребятам теперь можно было с чистой совестью отвечать, что граждан России среди добровольцев не имеется.

— Вот и здорово! — Командир прошелся по комнате. — По нему тебя поставим на довольствие. Послать запрос в Украину мы не можем, все-таки мы — непризнанное государство. А стало быть, и вопросов нам никто не задаст о твоем происхождении. Со стороны миссии ООН, как миротворцев, к нам претензий не будет. Будешь, как раньше, инструктором.

— Ну и что ж, мне тут безвылазно сидеть теперь?

— Зачем? Лагерь у нас в горах есть, вполне жить можно. Там работать будешь. С семьей тоже вопрос решим. Поселим рядом с базой, присмотрим. Все нормально будет, не переживай.

— Ну и ладно. Хоть какую-то пользу принесу. А то я там, у себя, уже мхом обрастать начал.

— Да пока ты обрастешь, я уже поседею! Давай двигай, устраивайся. Завтра с утра зайдешь, определим тебе фронт работы. Мало не будет, не обольщайся!

— Когда я от дела бегал? Даже лучше будет, не закисну.

Вернувшись в привычную комнату, я присел на кровать. Кир устроился в кресле. Помолчали. Он сунул руку за спинку кресла и вытащил бутылку вина.

— Я тут тебе припас чуток. Будешь?

— А то! Давай! Кстати, совсем забыл — держи.

Я вытащил из сумки трофейный, еще с войны, «люгер» и две запасные обоймы.

— Патроны замени, старые. Могут подвести. Извини, но новых нет. Вот и кобура к нему. Родная! Не новодел.

— Ну, ты прямо Дед Мороз! Жаль, Новый год уже прошел.

— Там, в сумке, еще один — командиру. С утра переберу, вычищу. Как раз, когда пойду к нему и отдам.

— Хороший подарок! Не знаю, как и благодарить!

— Да ладно уж тебе! Мог бы — еще притащил. У меня запас небольшой есть.

— Где нарыл-то?

— Там и нарыл. Помнишь, я про тайник рассказывал? Оттуда и стволы.

— Надо же! Пистолет-то как новенький!

— А что ему сделается-то? В сорок первом выпустили, тогда же я его и положил. Солидолом залил и в тряпку завернул. Он почти без доступа воздуха пролежал все это время. Я проверял, все работает, как часики швейцарские.

— Спасибо! Ну, давай, за встречу и за удачу! — Кир разлил по стаканам вино. Мы чокнулись.

— Отдыхай пока. — Он встал и повернулся к двери. — Утром загляну, перед построением.