Мир обычный и мир волшебный

Александр Кузнецов, 2023

Однажды, соприкоснувшись с чудом, Виктория получает возможность начать жизнь вновь, став частью магического. И вроде бы всё замечательно. Но волшебство не способно излечить наш мир целиком. Волшебство индивидуально и не распространяются дальше вытянутой руки. А вскоре оно потребует платы.

I

Быстро войдя в вагон скоростного поезда Москва — Санкт-Петербург, Виктория, отыскав своё место у окна, плюхнулась в кресло и прислонилась горячим виском к осеннему окну.

Проделавшее это, была актриса сорока лет. Ещё несколько лет назад она была востребована и желанна, но заигравшись в звезду не заметила, как вместе с молодостью ушёл муж и успех. Теперь она цеплялась за каждую возможность подзаработать, не гнушаясь антрепризой в театрах, телесериалами и рекламой, чтобы жить самой и содержать единственную дочь — болезненного и нервозного подростка.

Несмотря на то, что денег катастрофически не хватало, она предпочла бы поезду самолёт, но перепады давления при взлёте и посадке просто убили бы её сейчас. Вчерашнее посещение клиники так и осталось незавершённым. После прохождения томографии головы, она, не дождавшись результатов, убежала, только услышав по телефону, от своего директора, что есть возможность хорошо заработать в спектакле БДТ.

С трудом отклеив раскалывающуюся голову от стеклопакета вагона Виктория невольно устремила взгляд в сторону шума, доносящегося в торце вагона. Высокий, сухощавый старик, кричал на непонятном для проводницы и пассажиров восточном языке.

Возбуждённый, он, то скрывался за дверьми соседнего вагона, то появлялся вновь, постоянно сопровождаемый проводницей и удерживаемой его от чего-то необдуманного. Беспрерывно посылая проклятья в её адрес, он вскоре обессилил, сел по-турецки на пол и стал поднимать руки к верху, рыдая, словно пропало дело всей его жизни. За его спиной и растрёпанной проводницей возникло два новых персонажа: сотрудник РЖД и охранник вокзала.

Случись происшествие с иностранцем на глазах Виктории ещё пару лет назад, оно промелькнуло бы для неё, как титры в кино. Теперь она существовала в естественной для большинства людей чёрно-белой реальности. Происходящее, будто специально показывалось в замедленном действии, а иногда повторяясь. Эта, обыденная повседневная жизнь, постоянно грозила нервным срывом, где были: головная боль, безденежье, капризы дочери, долгий ремонт машины, пьянствующий сосед за стенкой квартиры, приживалы подруги.

Виктория, не дожидаясь развязки с иностранцем, откинулась в кресле и закрыла глаза. Головная боль не давала ей моментально расслабится и хоть немного подремать. Она попыталась вспомнить лучшие свои моменты прошлой жизни: изумрудное море — обдающее бризом расслабленное тело; солнце — играющее с глазами, сквозь листья пальмы; и музыку набегающей волны — звучащей в тон дыханию.

Речь двух попутчиков, проходящих мимо кресла Виктории, вернули её в реальность:

— Да не, спёрли у него что-то.

— Хм, получил интурист впечатления.

Виктория посмотрела в окно, поезд по-прежнему стоял на перроне. В торце вагона было свободно. Виктория с трудом поднялась с кресла и направилась в уборную чтобы освежится. На пути её желания возникла проводница, подметавшая палас недалеко от туалета:

— До движения поезда в туалет нельзя.

— Оставьте меня.

Оттолкнув проводницу Виктория вошла в туалетную комнату, а заперев на щеколду дверь, опустилась на корточки. Нервные слова проводницы, сопровождались настойчивым стуком в дверь:

— Женщина, откройте немедленно. Я сейчас полицию вызову. Да что сегодня, с ума что ли все посходили.

Не обращая внимания на крики и барабанный бой в дверь, Виктория принялась брызгать ладошкой воду из-под крана себе на покрасневшее лицо. В отражении зеркала, на полу возле мусорного ведёрка, она увидела стеклянный непрозрачный флакон необычной формы. Искусно выгравированная арабская вязь на флаконе блестела золотом.

Бутылочка, размером с тюбик туши для ресниц, была заткнута пробковым деревом. Повертев пузырёк в руке и проведя большим пальцем по надписи, она без особого труда откупорила крышку и поднесла бутылочку к носу. Отдавало шафраном. Перевернув флакон над раковиной, Виктория потрясла им. Сосуд был пуст. В этот момент дверь в туалет резко открылась и в комнате стало тесно, от всё той же взъерошенной проводницы и охранника поезда. Виктория инстинктивно спрятала стеклянную вещицу в карман пальто.

— Женщина, — вначале командным тоном, а после более снисходительным заговорил охранник, — можно вас попросить покинуть помещение. У нас имеются некоторые правила, — уже заискивая продолжал охранник, — впрочем, если вы… в общем, простите, мы уходим.

— Нет, я, всё. Вы меня тоже извините. Мне было нехорошо.

— А я так и поняла, может что случилось. — Неожиданно виновато заголосила проводница.

Покончив с объяснениями охранник и проводница, с ниспадающей улыбкой, прижались к стенкам коридора встав напротив друг друга. Виктория прошла мимо невольных зрителей словно по звездой дорожки кинофестиваля. Уже гнездясь в кресле она внутренне радовалась, предполагая, что её, звезду кино узнали. Как вдруг услышала шёпот рядом сидящего с ней сорокалетнего мужчины в костюме тройка:

— Ничего подобного.

Виктория подивилась факту присутствия соседа:

— Что, простите?

— Я про то, — мужчина продолжал шептать, — что хоть они вас и узнали, но никакой скидки вам не собирались делать. Это я их настроил на новый лад.

Виктория, непонимающим взглядом смотрела на медленное шевеление губ соседа, спрашивая себя: «Что за бред?» Мужчина ответил в полный голос:

— Никакой это не бред. Сейчас я всё устрою.

Мужчина приблизился к соседке и посмотрел ей прямо в глаза. Её несколько измученное лицо мгновенно преобразилось. Оно стало умиротворённым, детским. В голубых глазах мужчины, которые немного рябили, она увидела, где-то в дали, поблёскивающее от солнца летнее озеро. Виктория вдруг почувствовала, что она лежит на надувном матрасе в центре этой водной глади, отражающей — белоснежные облака и бескрайнюю синеву неба. Ей стало легко и благостно, словно кто-то снял с её головы стягивающую повязку. А когда незнакомец запустил свои руки в волосы Виктории и стал гладить её виски, она вдруг сама, в своём воображаемом мире с прудом, опустила руку в воду, там, где было отражение облака, и тем самым, словно прикоснулась к небесам и полетела. После чего Виктория отключилась в обоих мирах.

Очнувшись, Виктория оторвала голову от подушки и посмотрела прищуренным глазом в окно, второй закрытый глаз был отдан на растирание костяшке пальца. Поезд стоял на перроне. Она непонимающе посмотрела, уже обоими глазами, на подушку с пледом, на часы в телефоне и только когда обратила внимание, что пассажиры выходят из вагона, поняла, что поезд прибыл в Санкт-Петербург.

Не особо задаваясь вопросом откуда взялись плед и подушка, Виктория быстро собралась и поспешила на выход.

Поднимаясь на лифте гостиницы Санкт-Петербурга, Виктория почувствовала сильнейшую сонливость. Добравшись до кровати номера, она, не раздеваясь, рухнула лицом на покрывало, поперек кровати, и засопела.

Провалявшись, так, день и ночь Виктория открыла глаза ранним утром. Окно в комнату было открыто. Приморский ветер колыхал капроновую штору. По письменному столу отшлёпывала чайка. Всё тело Виктории приятно покалывало. Она стала потягиваться, делая кошачьи фигуры на кровати. Что-то тёплое растеклось у неё внутри. Ей стало легко и радостно. Подивившись смелости птицы, не пугающейся присутствия человека, Виктория направилась в ванную комнату, в уверенности, что проспала не больше часа.

Вытираясь после душа, в помутнённом от пара зеркале она увидела, что её лицо изменилось, оно стало заметно моложе. Виктория провела по запотевшему зеркалу ладонью. На чистой поверхности стекла, её лицо отражалось ещё краше. Но не только лицо, но и волосы, кожа, всё выглядело здоровым, подтянутым, свежим, словно ей снова двадцать лет. Рассматривая свою наружность в телефоне, после сделанных селфи, она с трудом сдерживала восторг, мысленно задавая вопросы: «Что за ерунда? Свет, что ли тут такой?»

Наспех просушив волосы и одевшись, Виктория выскочила в коридор гостиничного этажа и побежала, сама, не зная куда и зачем. Её мышцы и лёгкие будто требовали нагрузки. Пробегавшей мимо гостиничного ресторана Виктории, желудок напомнил о себе.

Регистратор ресторана даже не спросил её номер комнаты, а учтиво поклонился, указывая рукой в глубь зала. Очутившись в ресторане, Виктория, осмотревшись, развернулась и подошла к регистратору:

— Ам…

— Виктория Дмитриевна, ваш отдельный столик у сцены.

— Вы меня узнали?

— Вас трудно не узнать.

— Но, вы, ничего не замечаете в моём облике? Ну, там, я как-то изменилась.

— Вы как всегда изумительны, Виктория Дмитриевна.

— Я не накрашена.

— Поверьте трижды женатому, вам это не к чему.

Виктория расплылась в улыбке и в приподнятом настроении, кокетливо теребя юбку направилась в сторону сцены.

Конец ознакомительного фрагмента.