Эффект преломления, или парижская история

Александр К. Барбаросса

Новый проект приводит директора рекламного агентства Андрея в Париж. Его друг-юрист Ален закрывает дело о наследстве своего старого клиента. Остается прояснить вопрос с парижской квартирой, куда хозяйка так и не вернулась после своего бегства перед немецкой оккупацией. Довоенная история получает продолжение. Герою суждено сделать открытие, но он пока не знает об этом. Прошлое и будущее связаны невидимыми нитями, и увидеть их непросто. В призме времени эффект преломления искажает суть еще сильнее

Глава 6

Присев на стул, Мари снова бессильно сложила руки на коленях и замерла. Корабль уверенно рассекал волны своим огромным носом. В иллюминаторе ничего не было видно, только ночь. Девушка подумала, что вполне очевидные вещи выглядят порой довольно странно. Например, сегодня днем она еще была в порту, и в памяти всплыла картинка залитого солнцем причала. А сейчас, спустя всего несколько часов, вокруг только кромешная тьма ночного моря. И ты понимаешь, что, естественно, раз корабль движется, то он удаляется от берега. При этом факт того, что еще совсем недавно ты находился на суше, а сейчас уже в открытом море, удивляет твой разум. Эти размышления привели Мари к воспоминаниям о сегодняшнем происшествии и встрече с цыганкой. Что она сказала? Девушка заглянула в саквояж и извлекла небольшую тетрадь в красном кожаном переплете. Мари постаралась точно вспомнить слова цыганки и раскрыла дневник, чтобы записать предсказание. На секунду задумавшись над тетрадкой, она карандашом записала пророчество по-русски на уже исписанной странице. Во-первых, вдруг дневник попадет кому-нибудь в руки, а там записаны слова про секрет, про ее тайну. Такая запись может вызвать подозрение. А русские буквы могут и за каракули принять. Кроме того, слово «Калемегдан» было ей знакомо, и ассоциативно оно почему-то тоже было связано с русскими. В общем, язык славян показался Мари наиболее подходящим для записи предсказания. Отложив в сторону тетрадь, девушка снова окунулась в воспоминания.

Она вернулась в столицу, где содержала небольшой цветочный магазин. Точнее сказать, ее тетка Жанна завела этот магазин как свое хобби. Однако после ее неожиданного отъезда забота о магазине легла на плечи Мари. Это не было в тягость, ведь за несколько месяцев она узнала все нюансы. Вообще-то, Мари была сильно увлечена живописью и архитектурой. Ей неплохо давался рисунок, азы которого столь блестяще преподавал мсье Барбо. Мари с большой охотой занималась с ним. Художник совсем спивался, заливая горькой свое разочарование в жизни. Когда он был трезв, ни одна душа не предположила бы того, на что этот человек способен, будучи «под мухой». Однажды после попойки он споткнулся на лестнице и, скатившись на два пролета вниз, уснул. В ночной тишине грохот от падения был чудовищный. У разбуженных соседей не возникло сомнений в причине шума, так как пока мсье Барбо летел вниз, его падение сопровождалось громкой руганью. Как он потом объяснял жандармам, наверху на него напали гаргульи, прилетевшие с башен собора Нотр-Дам, и сбросили его прямиком в ад. Возмущенные соседи вызвали полицию, и началась битва, поскольку мсье Барбо не хотел сдаваться окружившим его монстрам. В результате двум «гаргульям» он сломал носы, но и самому досталось немало. Только заступничество Жанны спасло его от суровой кары. Мсье Барбо, вспоминая эту историю, не без юмора подводил итог: «Вот что может сделать с художником абсент! Пробуждаются ужасные чудовища в сознании и скрытые в организме физические ресурсы!» На вопросы друзей, не боится ли она доверять племянницу этому алкоголику, Жанна отвечала, что его алкоголизм является платой за талант, а именно талантливый художник нужен Мари в качестве учителя. Действительно, через двадцать лет за его картины, неожиданно всплывшие на европейских и американских аукционах, стали платить бешеные деньги. Откровенно говоря, Жанна была безмерно признательна художнику за то, что он согласился заниматься с ее племянницей. Жуткая автокатастрофа, унесшая жизни родителей Мари, жестоко отразилась на психике ребенка. От потрясения девочка онемела. За год она едва произнесла с десяток слов и только постоянно плакала. Жанна не находила места от переживаний, показывала Мари профессорам, но те только разводили руками. Через год девочка перестала плакать и взялась за карандаш и бумагу. Сначала в ее рисунках не было ничего особенного, но постепенно в них стали проступать признаки таланта. Увлечённая рисованием, Мари стала понемногу выбираться из болезненного состояния. Ободренная Жанна решила показать рисунки племянницы врачу, который работы похвалил и посоветовал найти учителя рисования для девочки. И вот здесь маркизу ожидало поражение — Мари наотрез отказывалась общаться с педагогами. В лучшем случае, она односложно реагировала на их попытки, и преподаватели вежливо отказывались продолжать занятия спустя несколько уроков. Ситуацию спас Чезаре Бартоломео, известный художник и любовник Жанны. Он как-то рассказал ей, что встретил старого приятеля Барбо, который остро нуждался в средствах. Чезаре упомянул недюжинный талант Барбо и вспомнил историю о том, как художник выиграл пари, научив рисовать одного довольно известного поэта, который уверял, что за несколько уроков это сделать невозможно. Жанна ухватилась за идею нанять Барбо, но Чезаре стал ее отговаривать, упирая на то, что его приятель хронический алкоголик и вряд ли подходит на роль учителя рисования для Мари. В конце концов, это ведь ребенок, а не пьяница-поэт! Чезаре и сам был еще тот гуляка и прекрасно знал нравы парижской богемы. Однако, Жанна настояла, и к удивлению всех мсье Барбо и Мари подружились. Девочка увлеклась живописью, Барбо часто брал ее с собой на вернисажи, чтобы продемонстрировать ученице тонкости искусства на примерах работ других художников. Порой Чезаре приглашал ее вместе с Жанной на выставки. Как любой итальянец, мсье Бартоломео любил детей и обожал проводить время с Мари. Когда они появлялись на вернисаже втроем — он, Жанна и Мари — всякий, кто не знал печальную историю родителей девочки, — был уверен, что видит перед собой счастливое семейство. Высокий импозантный Чезаре держал под руку все еще восхитительную Жанну, рядом с которой шла симпатичная девчушка в кружевном платье.

Мари пошевелилась и, дотянувшись до саквояжа, открыла его. Немного порывшись в нем, она достала и поставила на столик небольшую фотографию в изящной бронзовой рамке. На фото улыбалась элегантно одетая красивая блондинка лет сорока. В руке она держала мундштук с тонкой папиросой. Красивые губы изогнуты в ироничной улыбке. Уже одного взгляда на фото было достаточно, чтобы понять — к ногам этой дамы склонялись толпы обожателей. Мари долго смотрела на фото, потом прошептала:

— Ах, дорогая Жанна, как же мне тебя не хватает!

Вспомнился эпизод, когда Жанна однажды сказала ей:

— Старайся не показывать в Париже, что ты знаешь русский! Не те времена сейчас… Ни о чем не спрашивай, потом поймешь.

Мари поступила так, как требовала тетка. Урожденная Жанна Садовская успела многое повидать. В двадцать три года, несмотря на противостояние со стороны матери, она вышла замуж за француза-танцовщика Анри Бельфора и сбежала из родного Петербурга в Париж. Счастье влюбленных продлилось недолго из-за разразившейся Первой мировой войны, которая охватила своим огнем всю Европу. Бедность, голод и неустроенность убили их любовь. Без вина и хлеба Венера гибнет. Кто кого бросил, в семье никто не обсуждал, но известно, что примерно через год Жанна Садовская-Бельфор танцевала в Мулен Руж. В заведение на бульваре Клиши рвались попасть все — и те, кто пытался спрятаться в душном мареве кабаре от липкого страха, вселяемого столь близкой войной; и те кто вернулся с залитых кровью фронтов, и просто хотел избавиться хоть на миг от кошмаров, затерявшись в веселой пестрой толпе, пирующей во время чумы. Офицеры, адвокаты, аристократы и даже некоторые особы из европейских королевских домов приезжали посмотреть ревю в Мулен Руж. Однажды, буквально за месяц до знаменитого пожара 1915 года, после которого кабаре открылось только через шесть лет, Жанну представили немолодому маркизу Де Грасси. Француз был настолько очарован ее красотой и умом, что уже через полгода эта «русская стерва», как за спиной ее называли другие танцовщицы, стала маркизой Де Грасси и поселилась в просторной квартире в одном из центральных кварталов. Петербург а это время накрыла волна Революции, и связь с семьей была утеряна, но все же через старых знакомых Жанне удалось отыскать младшую сестру Анну. Мать к тому времени умерла, так и не простив дочери бегство с Бельфором. Благодаря связям мужа в министерстве иностранных дел, маркизе чудом удалось вырвать сестру из большевистской России, которая погружалась в пучину Гражданской войны. Так Анна Садовская оказалась в Париже и через год вышла замуж за Бернара Кааса, а еще через год у них родилась Мари. Маркиз выполнял все капризы молодой жены, она блистала на балах и кружила головы аристократам всех мастей. Лето чета Де Грасси проводила в поместье недалеко от Луары, куда часто приезжали Бернар и Анна с малюткой Мари. В самом начале осени маркиз с Жанной уезжали на Капри на свою виллу. Особняк стоял на живописном мысе, врезавшемся в море. В одном месте среди скал была вырублена широченная лестница, ступени которой уходили в воду. Рассказывали, что лестнице больше полутора тысяч лет, и что сделали ее по приказу императора Диоклетиана. Жанна часто сидела на этих ступенях, глядя на солнце, тонущее в волнах спокойного моря. Именно здесь, на «лестнице императора», она впервые встретилась с Чезаре. Художник с друзьями приплыл на лодке, чтобы самому увидеть итальянскую Лорелею, как он назвал Жанну. Рыбаки, проплывая на закате мимо, замечали белокурую женщину, сидящую среди скал, и как-то рассказали об этом Чезаре в таверне. Романтичный художник с друзьями решили проверить, правда ли это. Наняв лодку, они поплыли к мысу перед закатом и действительно встретили там Жанну. Потрясенный ее красотой, Чезаре выскочил на берег, наговорил кучу комплиментов, умолял позволить ему написать ее портрет и ушел только тогда, когда на берегу появился вышедший на прогулку маркиз. Жанна смущенно улыбалась, провожая глазами лодку с веселыми итальянцами. Мужа она не любила, но отдавала себе отчет в том, что своим положением в обществе и уровнем комфорта в жизни обязана только ему. Она от чистого сердца заботилась о его здоровье, оберегала от простуд и прочих недугов. Маркиз как умный человек, прекрасно понимая суть их отношений, очень ценил ее заботу о нем. Как человек благородный, он ни разу в жизни не позволил себе упрекнуть жену в их изначальном неравенстве и относился к ней по-прежнему тепло. Смирившись с тем, что годы берут свое, маркиз закрывал глаза на увлечения Жанны. Она же никогда не афишировала своих отношений на стороне, и все друзья только восторгались их прочностью их брака, выдержавшего уже десять лет.

Экспрессивный итальянец приплывал несколько дней подряд на закате, но Жанна не выходила на берег, дабы не вызвать ненужные пересуды. А потом маркиза вызвали в Париж из-за неотложных дел в Парламенте, и он решил отправиться уже на следующий день. Жанна в тот вечер все же пришла на лестницу в скалах, чтобы попрощаться с великолепным итальянским закатом. Есть что-то необъяснимое в привязанности русских к Италии. Стоит русскому всего один раз побывать здесь, и все — покорен, раздавлен и очарован навсегда. Даже расставание русского с Италией — всегда мучительный и болезненный процесс. Жанна не была исключением, ей нравилось жить на Капри, и оставляла виллу она в большинстве случаев неохотно. Маркиза грустно следила за красным солнцем, исчезающим за горизонтом, когда прибежал запыхавшийся Бенито, сын их кухарки. — Синьора, синьора! Вашему мужу стало плохо! — кричал он на бегу. Жанна бросилась в дом, но было поздно. Приехавший врач объяснил, что у маркиза случился инсульт, и спасти его было невозможно. Жанна рассеянно слушала рассказ прислуги о том, как господин находился у себя в кабинете и попросил принести стакан лимонада. Через десять минут Бенито поднялся с подносом наверх и постучал в дверь. Ему никто не ответил, и он, подождав еще пару минут, постучал снова. Опять тишина. Тогда мальчик открыл дверь кабинета и увидел лежащего на полу мертвого маркиза. Внезапная кончина мужа потрясла Жанну, и родные делали все возможное, чтобы вернуть ее к жизни. После похорон маркиза уехала из Парижа, путешествуя по Европе, но надолго нигде не останавливаясь. Сестра Анна следила за ее передвижениями по открыткам, которые Жанна присылала ей из каждого нового города.