320 +

Александр К. Барбаросса

Совладелец рекламного агентства Михаил возвращается к управлению бизнесом из-за демарша своего партнера. Его дядя сообщает племяннику о неожиданно возникшей угрозе. Много лет назад к нему в руки попали старинный пергамент и документы, за которыми охотятся неизвестные, но могущественные люди. Убийство, ограбление, предательство, погони – со всем этим Михаил столкнется в самое ближайшее время. Большие сокровища навсегда меняют судьбы тех, кто оказался причастен к их таинственной истории.

Глава 6

Вечером того же дня Синявский по дороге домой, чертыхаясь в пробках на Садовом, набрал дяде:

— Привет, выезжаешь?

— Привет, дорогой! Да, уже скоро поеду. Я тебе позже позвоню, из машины. Ладно?

— Конечно!

Видимо, самолет уже подали, раз дядя так торопится, хотя с мигалками ему никакие пробки не страшны.

Позвонила Алина:

— Привет, любимый!

— Привет!

— У меня встреча нарисовалась с одним олигархом, так что буду позже. Где-то через два часа.

— Заехать за тобой?

— Не нужно, я на машине. Ужин в холодильнике — отличное жаркое. Все, целую!

Синявский, погруженный в размышления относительно текущих дел в агентстве, подъехал к дому через час. Он едва успел пройти в прихожую, как его мобильный негромко затренькал. По мелодии Михаил понял, что это кто-то из дядиного окружения. Звонил Кочетков, телохранитель Кудасова:

— Михаил, у нас ЧП! Срочно приезжайте на квартиру Александра Борисовича!

Михаил выкрикнул:

— Что случилось?

— Не могу говорить по телефону. Срочно приезжайте!

Зазвучали короткие гудки, и Синявский бросился к лифту. От волнения дрожали руки — что могло произойти с дядей? Они же совсем недавно разговаривали! Слава Богу, ехать недалеко! Однако, спустившись в паркинг, Михаил захлопнул уже приоткрытую дверцу «Мерседеса», и побежал назад к лифту. Крутиться по пробкам сейчас будет значительно дольше. Лучше пешком, здесь недалеко, минут десять.

Александр Борисович жил в доме, примыкающем к парку Дворца молодежи на Воробьевых горах. Три башни, верхушки которых едва видны с Ленинского проспекта, утоплены среди зелени и крыш соседних домов. Когда листвы нет, они более заметны. Синявский пробежал по «зебре» наземного перехода, не отводя глаз от красных сигнальных огней, установленных на крышах этих башен.

Первое, на что он обратил внимание, это были полицейский «Лендкрузер» и «скорая» с включенными «мигалками», стоящие во дворе дома, в котором жил дядя. Кочетков ждал его наверху — в огромном пентхаусе Кудасова. Михаил с порога крикнул:

— Что произошло?

Кочетков и генерал полиции, сидящие в креслах, молча поднялись ему навстречу. Синявский был знаком с генералом Валерием Климовым — тот дружил с дядей и иногда заезжал в гости. Телохранитель негромко сказал;

— Михаил, Александр Борисович мертв.

Синявский изумленно уставился на него:

— Что?! Что ты сказал?

— Ваш дядя мертв.

Генерал наблюдал за сценой, не сказав ни слова.

Михаил спросил:

— Где он?

Кочетков мотнул головой в сторону кабинета. Синявский распахнул двери комнаты и увидел в кресле дядю. Голова, которую прежде никому не удавалось склонить, безвольно упала на плечо. У Михаила пересохло в горле. Обернувшись к вошедшим следом за ним телохранителю и генералу, он прохрипел:

— Твою мать, кто-нибудь скажет мне, что здесь случилось?

Кочетков ответил:

— Михаил, давайте вернемся в гостиную.

Генерал Климов двинулся обратно первым. Синявский, так и не сняв пальто, сел в кресло и закрыл лицо ладонями. От тяжести потери стучало в висках. Он с трудом разжал веки и посмотрел на сидящих напротив мужчин. Кочетков произнес:

— Все было как обычно перед отъездом — я отнёс вниз чемоданы, водитель Серёга завел машину, джип охраны тоже был готов к началу движения. Александр Борисович и я вместе спустились на лифте и сели в «Мерседес». Едва мы тронулись, ваш дядя попросил сдать назад — он что-то забыл, кажется, какие-то бумаги. Александр Борисович ушел наверх и пропал. Я поднялся за ним через пятнадцать минут и нашел его в этом кресле.

Михаил выслушал Кочеткова, но ничего не сказал. Генерал откашлялся и произнес:

— Михаил, дело серьезное. Похоже, Сашу убили. Именно поэтому я здесь. Хорошо, что Владимир сразу вызвал меня.

Синявский перевел глаза на Кочеткова:

— Убили? Почему?

Генерал ответил:

— Скорее всего ограбление, в кабинете что-то искали, но…

Михаил набрал в легкие побольше воздуха и закричал на телохранителя:

— Как это «убили»? А ты, скотина, где был, когда его убивали? Сидел, гнида, в теплой машине, а моего дядьку убивали в это время?

Синявский рванулся вперед с такой силой, что едва не опрокинул массивное кресло. Он кинулся к Кочеткову и, схватив его за пиджак, начал трясти.

— Отвечай, почему ты не пошел с ним? Ты же телохранитель, ты должен был его охранять все время!

Генерал с трудом оттащил Синявского назад в кресло, а Кочетков спокойно, как будто не его сейчас хватали за грудки, ответил:

— Я собирался подняться вместе с Александром Борисовичем, но он отказался, сказав, что идет всего на пять минут. Иногда ваш дядя так делал.

Он замолчал на секунду и добавил:

— Я не хотел говорить этого сейчас, Михаил… в этом состоянии трудно услышать что-то… я понимаю… но я без колебаний отдал бы жизнь за Александра Борисовича… для меня это не меньшая потеря, чем для вас…

Синявский безмолвно выслушал Кочеткова и почувствовал, как сошла на нет агрессия, оставив место жуткой слабости. Задрожали руки. Он поискал в кармане сигареты и, затянувшись, тихо спросил:

— Почему вы решили, что это убийство?

Генерал снова откашлялся и, тоже закурив, пояснил:

— Медики обнаружили на груди место укола. Вероятно, это был яд. Мы, естественно, выясним детали и…

Михаил перебил Климова:

— Каким образом кто-то мог проникнуть в пентхаус, расположенный в доме, который напичкан видеокамерами? Как охрана могла его пропустить? Я знаю, что на лестничной площадке перед дверью в эту квартиру тоже установлены камеры. Кто-нибудь смотрел записи с них?

Он оглядел собеседников, а Кочетков ответил:

— Это было первое, что я сделал после того, как позвонил Валерию Николаевичу.

— И что там?

— Ничего. Александр Борисович и я выходим из квартиры, садимся в лифт, спустя десять минут ваш дядя возвращается и входит в квартиру. Через пятнадцать минут поднимаюсь я. Ни в десятиминутную паузу, ни в промежутке до моего появления на площадке ничего не происходило.

Синявский решительно поднялся:

— Покажи! С какого сервера ты смотрел запись?

— С сервера квартиры.

Кочетков и генерал тоже встали. Телохранитель провел мужчин в небольшую комнату, в которой стоял стол с монитором и клавиатурой. Он сел за компьютер и, введя пароль, включил видеозапись. Синявский, едва сдерживая слезы, смотрел как еще живой Кудасов выходит из квартиры вместе с Кочетковым. Дядя вошёл в лифт. Следующие десять минут трое мужчин напряженно всматривались в монитор, стараясь разглядеть хотя бы намек на тень преступника. Изображение на экране мигнуло, застыло на несколько секунд, но потом восстановилось. Через пару минут двери лифта раскрылись, и Кудасов снова появился на площадке, открыл квартиру и вошёл. Еще пятнадцать минут Михаил, Кочетков и генерал молча вглядывались в экран, дожидаясь появления телохранителя.

Владимир, вздохнув, хотел выключить запись, но Синявский остановил его. Он просмотрел запись до момента прихода генерала. Кочетков, уже не пытаясь скрывать обиду, взглянул на него с укором. Михаил без обиняков резко проговорил:

— Я и не скрываю, что подозреваю тебя. Понятно? Ты его охранять должен был, но остался в машине. А его убили! Совпадение?

Кочетков медленно встал со стула и посмотрел в глаза Михаилу:

— Совпадение. Я повторяю, что ваш дядя велел остаться мне в автомобиле. И тому есть свидетели.

Синявский зло отмахнулся от него и вернулся в гостиную, откуда прошел в кабинет. Он устало сел в кресло напротив мертвого дяди и горько прошептал:

— Вот и ты ушёл, мой дорогой… Один я остался…

Он смотрел на до боли знакомую комнату, в которой Кудасов ругался на него за прогулы в университете, хвалил за успехи, дарил подарки. Воспоминания нахлынули потоком, и Синявский просидел, смотря в одну точку, минут десять. На пороге возник генерал:

— Михаил, можно? Я все понимаю — тяжелая потеря, но есть неотложные вопросы, которые необходимо решить прямо сейчас.

Синявский посмотрел на него отсутствующим взглядом, и, согласно кивнув, тихо ответил:

— Пару минут дайте мне.

Генерал развернулся и вышел. Михаил вдруг вспомнил, как однажды Кудасов сказал:

— Человек на Земле — гость.

Он подошел к дяде и, погладив его по мертвой руке, прошептал:

— Вот и закончилось твое путешествие, мой дорогой гость…

Слезы сами полились из глаз. Он давно позабыл, насколько они соленые. Синявский вытирал их ладонью, но они текли без остановки еще несколько минут. Наконец, Михаил стал понемногу приходить в себя. Машинально он взял, повертел в руках и вернул на стол серебряный «Монблан». Любимая ручка Кудасова лежала на настольной записной книжке. Синявский взглянул на открытую страницу: вперемешку бытовые и деловые записи типа «Витя — напомнить про каталог!», «Самойлов — перенести совещание на сл. неделю». Отдельно стояла пометка «позвонить Мишке по дороге». Синявский почувствовал, как глаза снова становятся влажными. Внизу страницы крупно, будто Кудасов торопился записать это во время телефонного разговора, было написано:

7200 * 0,0044=31,68~31,7

10С*31,7=317

~320+!!!

Число ~317+ было выведено крупнее и заключено в кружок, а три восклицательных знака явно указывали на важность этого значения для дяди.

Синявский вздохнул и, закрыв записную книжку, медленно пошёл в гостиную к ожидавшим его генералу и телохранителю. Он услышал, как зазвонил его мобильный. Это была Алина, но у Михаила не оставалось сил сейчас что-то объяснять, и он сбросил вызов. Снова усевшись в кресло, Синявский показал генералу, что готов к разговору. Климов сразу перешёл к делу:

— Михаил, ситация такая… Фигура твоего дяди довольно значительна для российского бизнеса, и внимание к его персоне всегда было большим. Если журналисты пронюхают, что это убийство, то поднимется громкий шум. А я так понимаю, это ведь никому не нужно? Собственно, я здесь именно для того, чтобы решить этот вопрос.

Он сделал паузу и, видя, что возражений не последовало, продолжил:

— Следователь Копылов, Дмитрий Владимирович, — мой человек. Он все сделает, закроет дело так, что комар носу не подточит. Если ты не против, то я сейчас всех приглашу — Копылов ждет в моей машине внизу, врачи «скорой» тоже мои. Что скажешь?

Генерал вопросительно взглянул на Синявского, безмолвно сидящего напротив. Михаил пошевелился в кресле и спросил:

— Как убийца мог проникнуть сюда? Не могу представить.

Генерал понимающе кивнул:

— Миша, мы закроем дело так, чтобы избежать огласки, но это не значит, что мы никого не будем искать. И уверяю, Копылов найдет. Я делаю это ради нашей многолетней дружбы с Сашей. Мы найдем этого урода. Мне сейчас нужно получить твое согласие по приоритетному вопросу, а немного позже следователи предпримут все необходимые действия. Не переживай, пожалуйста.

Синявский выслушал генерала и согласно кивнул. Климов тут же достал из кармана мобильный и позвонил. Через пять минут квартира наполнилась людьми в штатском и белых халатах. Они тихо переговаривались, стараясь не смотреть в сторону Синявского, Кочеткова и генерала. Какой-то полный мужчина руководил всем процессом, негромко отдавая приказания сотрудникам. Вероятно, это и был тот самый следователь Копылов, о котором говорил генерал. В момент, когда санитары пронесли мимо него на носилках мешок с телом дяди, Михаил почувствовал, что отключается, не имея сил дальше находиться внутри этой ситуации. Он проводил их взглядом и закрыл глаза. Очнулся он от того, что его за плечо тряс Кочетков:

— Михаил, вам звонят!

Синявский взглянул на экран смартфона — опять Алина. Он тихо проговорил:

— Алло!

Встревоженный голос в трубке:

— Миша, ты куда пропал? Что случилось?

Михаил ответил:

— Алина, я сейчас не могу говорить. Извини. Позже все расскажу.

— Где ты?

Синявский прервал разговор, наблюдая за снующими по квартире людьми. Генерал присел напротив и обратился к нему:

— Миша, мы все завершили. Очень сочувствую твоему горю. Прими мои соболезнования. Как придешь в себя, звони по этим номерам.

Он вложил в ладонь Синявскому две визитки, которые тот убрал в карман пиджака. Затем Климов встал и вышел, уведя за собой всех остальных. Остался только Кочетков, который молча сидел и смотрел перед собой в одну точку. Михаил вдруг осознал, что даже этот кошмарный день закончился: он сидит в пустом пентхаусе своего убитого дяди, которого уже увезли в морг. Синявский задумался: а что он делает здесь сейчас? Все ведь кончено! Какая-то тварь, единолично приняв решение, поставила точку в жизни самого близкого ему человека.

Синявский поднялся и попросил Кочеткова;

— Закройте квартиру и отвезите меня домой. Сил нет вообще. Я бегом сюда прибежал.

На машине охраны Михаила подвезли к его дому. Синявский, буркнув водителю «спасибо», понуро побрел к подъезду. В прихожей он постарался отгородиться от встревоженного взгляда Алины, но она сразу спросила:

— Миша, что случилось? Где ты был? Я места не нахожу — звонки сбрасываешь, толком ничего не говоришь…

Он не хотел ничего объяснять, да, собственно, и нечего было — одни подозрения и загадки. Поэтому, он молча прошел в гостиную, открыл бар и достал бутылку водки. По — прежнему не говоря ни слова, наполнил до краев рюмку и залпом выпил. Алина наблюдала за ним, широко раскрыв глаза. Ей еще ни разу не приходилось видеть его таким. Синявский, поморщившись, проглотил водку и, взглянув девушке в глаза, произнес:

— Дядя мой умер!

Глаза Алины расширились еще больше:

— Как? Что случилось? Ты же совсем недавно с ним виделся!

— Да, а сегодня вечером его не стало. Самому не верится… Я с ним по телефону разговаривал несколько часов назад. Он спешил в аэропорт и пообещал перезвонить из машины, а потом…

Михаил присел на подлокотник кресла и, будто подводя итог, добавил:

— Такая вот петрушка….

Алина обняла Синявского и тихо прошептала:

— Бедный ты, мой бедный…

Он молча обнял ее за талию, прижавшись головой к груди и почувствовал, что ужас и мрак этого вечера немного отступили, а вокруг стало чуть светлее.