Общая теория психотерапии. Том 2

Александр Лазаревич Катков

Во втором томе обсуждаются концепции качества психотерапевтической деятельности и психоэтики. Проводится общий анализ состоятельности всех компонентов ОТП в системе избранных критериев. Приведены итоговые выводы перехода психотерапии от эмпирической к теоретической стадии развития, соответствия профессиональной психотерапии статусу состоятельного и самостоятельного научного направления.Монография представляет интерес для психотерапевтов, ученых и практиков широкого гуманитарного профиля.

Раздел VI.

Компоненты общей теории психотерапии пятого матричного уровня — нормативно-этического

Вводные замечания

Основные компоненты настоящего матричного уровня ОТП — концепция психоэтики, декларация прав клиента и универсальная модель этического кодекса в психотерапии — были разработаны нами в ходе реализации завершающих этапов Базисной НИП, на которых основное внимание уделялось этическому содержанию и соответствующему оформлению психотерапевтической деятельности.

В ходе выполнения данного исследовательского фрагмента, психоэтика — в функциональном смысле — определялась нами как учение о нравственной стороне психотехнологической деятельности человека, разрабатываемое на основании важнейших принципов и компонентов общей теории психотерапии. Фактически данное определение означает, что концепция психоэтики в полной мере учитывает: обновленную «информационную генетику» и функциональную сущность психического; необходимость крайне бережного и экологически выверенного отношения к психике, тем более в тех видах профессиональной деятельности, которые связаны с рисками развития соответствующих негативных эффектов; необходимость обоснования, разработки и утверждения достаточно строгих этических регламентов любой психотехнологической и, безусловно, профессиональной психотерапевтической деятельности.

Настоящее определение, следовательно, означает еще и то, что концепция психоэтики в своем завершенном виде генерирует функциональные смыслы и принципы нормативного регулирования в сфере психотерапевтической и любой другой психотехнической деятельности. Согласно таким принципам психоэтическое целеполагание безусловно и постоянно должно присутствовать в фокусе внимания специалистов-психотерапевтов. То есть идеологией психоэтики должно быть пронизано концептуальное, технологическое и нормативное обеспечение процесса психотерапии и других ментальных дисциплин. Сама же психотерапия в свете всего сказанного должна быть генератором, ключевым носителем и активным проводником идеологии психоэтики в стремительно расширяющемся поле агрессивных психотехнологий.

Актуальный исследовательский контекст

Необходимость обращения к теме психоэтики в первую очередь связана с обстоятельствами, которые с известными оговорками можно обозначить как внешние и которые имеют крайне неблагоприятную тенденцию стремительного и неконтролируемого кризисного развития с предсказуемым катастрофическим итогом.

Речь здесь идет о глобальных экологических проблемах, эффективное решение которых невозможно без «прорывных» достижений в сфере эволюционной этики: экологии разума (Г. Бейтсон, 2005, 2016), психоэкологии, психоэтики, но также и о процессе распространения деструктивных социальных эпидемий Новейшего времени, на наших глазах перерастающим в главную угрозу существующему социальному порядку.

Нет никакого сомнения в том, что, с одной стороны, мы являемся свидетелями абсолютно беспрецедентного роста степени агрессивности среды — и в большей степени даже информационной среды, нежели природной. С другой стороны, мы наблюдаем все более ускоряющуюся динамику разрушения адаптивного потенциала (или потенциала здоровья) человеческой популяции, притом что какого-либо ощутимого успеха в сфере противодействующих усилий — а по другим, более жестким оценкам речь идет о вполне очевидном провале таких усилий — идейное и технологическое содержание как Третьей, так и Четвертой промышленных революций нам так и не принесло. И мы также абсолютно уверены в том, что только лишь радикальный разворот упомянутых двух векторов цивилизационного развития — в сторону существенного снижения степени агрессивности среды и «прорывного» улучшения адаптивных кондиций современного человека и общества — способен изменить обозначенную здесь тревожную ситуацию в позитивном направлении. А такой разворот возможен лишь с разработкой и принятием идеологии психоэтики, выстроенной на основе обновленной «информационной генетики» общей теории психотерапии.

Далее необходимо иметь в виду, что наиболее агрессивный агент внешней среды — рынок деструктивных психотехнологий — в последние десятилетия не только увеличивался в объемах, но и непрерывно расширялся по ассортименту используемых технологий. Озабоченность по этому поводу выражали многие известные ученые и философы, в том числе известные специалисты в области лингвистики, технологий контроля сознания Н. Хомский (1989), С. Хассен (2001), Н. Д. Узлов (2011). Этими специалистами в конце прошлого и начале нынешнего века отмечался взрывной рост использования психотехнологий, ограничивающих свободу человека: информационного манипулирования сознанием и поведением человека, деструктивного социального влияния, манипулирования личностью, манипуляции сознанием, скрытого управления человеком, тайного принуждения личности, контроля сознания, «промывания мозгов», рефлексивного управления, психоинжиниринга, психологического кодирования, несанкционированного программирования, «зомбирования», «шизофренизации» массового сознания, «теневой» психологии, создания виртуальных «групп смерти», создания компьютерных игр, стимулирующих суицидальные тенденции и проч., при том что сектор конструктивных психотехнологий — в первую очередь профессиональной психотерапии, психологического консультирования, экологически выверенных трениговых технологий и, с некоторыми оговорками, воспитания и образования — так и не был надежно отграничен от деструктивного психотехнологического сектора. В теоретических концептах, на которых базировались данные технологии, вопросы современного понимания, сохранения и развития крайне важной категории индивидуальной свободы в ходе прохождения соответствующего психотехнологического цикла, в должной степени не прорабатывались, в силу чего некоторые чрезмерно критически настроенные авторы до самого последнего времени причисляли психотерапию, консультирование и тренинги к полюсу манипулятивных психотехнологий, сродни технологиям «промывания мозгов».

В данной связи еще один «внутренний» импульс к углубленной разработке рассматриваемой темы исходит уже от профессионального сообщества психотерапевтического и психологического профиля, озабоченного проблематикой отделения «зерен» собственно профессиональных технологий от «плевел» парапрофессиональной практики. В недрах этого сообщества — медленно, с досадными перерывами и возвратами к «спасительной» идее запретительной правоприменительной практики в отношении сомнительных, не легализованных должным образом психотехнологий — вызревает общее мнение о том, что простого решения данной проблемы не существует, и что желаемое, устойчивое и набирающее интенсивности перераспределение рынка психотехнологий в пользу психотерапии возможно лишь в результате подлинных прорывов в сфере обеспечения качества профессиональной психотерапевтической деятельности. А значит — и глубокой проработке этической составляющей такой деятельности, ибо, как уже было сказано, та позиция, что категории эффективности и этики в случае психотерапии слабо или вообще никак не соотносятся, есть вредная иллюзия.

Таким образом, именно лидерами профессиональной психотерапии была осознана необходимость углубленной проработки концепции психоэтики, выведения на данной основе обновленных этических принципов и правил оформления профильной деятельности. И далее — воспринят тезис о том, что вот эти обновленные нормы и правила оказания психотерапевтической помощи в итоге окажутся настолько привлекательными для населения, что у представителей иных психотехнических практик просто не останется выбора, кроме как следовать этим этическим правилам.

Соответственно, в среде экспертов, действующих в сфере профессиональной психотерапевтической деятельности, осознается необходимость поиска обновленных подходов и критериев оценки этического содержания психотерапевтической коммуникации, в том числе в отношении механизма власти-свободы, безусловно присутствующего в терапевтических отношениях; оценки влияния используемых здесь психотехнологий на качественные характеристики индивидуального и социального психического здоровья, высокий уровень развития которых, как мы знаем, обеспечивает устойчивость человека и общества к агрессивному влиянию среды, а значит, и более высокие уровни свободы.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что профессиональная психотерапия в лице своих лидеров, экспертов и действующих специалистов все более осознает необходимость продвижения и утверждения психотерапии в статусе профессии, которая гарантированно не угрожает, а наоборот, обеспечивает и повышает уровни личной свободы клиента.

Таким образом, модифицированная в соответствии с обновленными рамочными концепциями современная психотерапия — это наиболее свободная, во всех смыслах данного термина, профессия, область наиболее эффективного противодействия манипулятивным тенденциям последних десятилетий, из-за чего она является наиболее востребованной социальной практикой Новейшего времени.

Далее следует иметь в виду, что в области ментальных дисциплин — и в первую очередь в психотерапии и психологическом консультировании — приоритетный этический принцип «не навреди» был реализован за счет введения в данную сферу профессиональной деятельности базовых принципов и требований биоэтики. При этом главные требования здесь заключались в использовании только таких технологий и методов профессиональной помощи, эффективность которых доказана и не вызывает никаких нареканий с позиции прочих этических принципов.

Проведенный нами анализ (А. Л. Катков, 2015) показывает, что несмотря на существенные претензии, предъявляемые к используемой в настоящее время системе оценок эффективности оказываемой психотерапевтической и психологической помощи, последняя выполняет свою главную функцию: определяют и дифференцируют собственно психотерапевтические, психологические, клинические, социальные, экономические и другие учитываемые эффекты, а также позволяет делать однозначные выводы об адекватности конкретного вмешательства или используемой технологии в целом. Методологический инструментарий, позволяющий проводить такую дифференцированную оценку, в основном представляет технологию доказательной исследовательской практики, адаптированную к особенностям сферы профессиональной психотерапии и консультирования. Стержнем данной технологии являются рандомизированные контролируемые испытания, которые призваны решать задачу разнообразия, генетической полноты исследуемых представительств генеральной совокупности, на которую затем переносится полученный результат (например, на популяцию с определенными адаптационными расстройствами). Такая стержневая технология позволяет получить научно обоснованное утверждение в отношении того, что исследуемое вмешательство: 1) действенно, 2) бесполезно, 3) вредно, 4) на сегодняшний день ничего сказать об эффективности данного вмешательства нельзя.

В качестве примера сочетания требований доказанной эффективности и других этических принципов (например, информированного согласия и проч.) можно привести следующие критерии, используемые для определения степени научной обоснованности используемых в психотерапии методов: доказанная эмпирическая эффективность используемых методов; эти методы не основываются на предпосылках, которые не совместимы с научными выводами; эффекты психотерапевтического вмешательства можно объяснить, прибегая к научно обоснованным психологическим теориям; в идеальном случае эти методы обосновываются с помощью так называемых нормопрагматических высказываний, которые выводятся из проверенных нормативных положений (например, из соответствующего профессионального стандарта); цели терапии, которые достижимы с использованием данного метода, этически узаконены, метод этически оправдан; свойства и вероятность ожидаемых негативных побочных эффектов находятся в благоприятном соотношении с ожидаемыми позитивными основными эффектами; объем затрат, которые связаны с применением метода, находится в благоприятном соотношении с ожидаемой пользой (М. Perrez, 1983).

И здесь же мы можем сослаться на следующие параметры, рекомендуемые для оценки психотерапевтической эффективности:

1) действенная эффективность, которая в свою очередь раскладывается на такие категории, как: статистическая значимость измерений, клиническая значимость измерений, процентная доля пациентов с улучшением, спектр действия, стойкость изменения (определяемая по катамнезу), масштабы негативных эффектов; 2) рентабельность, понимаемая как соотношение стоимостных значений пользы к аналогичному показателю затрат; 3) удовлетворенность пациентов; 4) практическая эффективность (т. е. пригодность и эффективность в реальных условиях); 5) этическая приемлемость (R. D. Stieglitz, U. Baumann, 2001).

При этом важно понимать, что сама по себе методология доказательной исследовательской практики позволяет получать значимые ответы даже и без исчерпывающих знаний механизма вмешательства, и в этом смысле она не подменяет фундаментального исследования. Однако фундаментальные исследования, проводимые в сфере профессиональной психотерапии, не могут обойтись без процедуры верификации своих гипотетических положений по стандартам доказательной исследовательской практики, после чего и возможно масштабное внедрение исследуемых психотерапевтических технологий.

Исходя из всего сказанного, разработка сложнейших этических вопросов и концепции психоэтики в психотерапии является своевременной, актуальной и особенно востребованной в формате социальной психотерапии.

Концепция психоэтики

Общая информация

Концепция психоэтики, как понятно из всего сказанного, является одним из основных фрагментов общей теории психотерапии и важнейшим эвристическим следствием теоретических построений первого-третьего матричного уровня ОТП. Концепция психоэтики — а в нашем случае и подлинно научная этика — представлена следующими компонентами: объяснительная модель феномена этики; новая модель адаптивного (этического) интеллекта; этическое содержание и правила оформления психотерапевтической коммуникации; принципы нормативно-этического регулирования психотехнологической деятельности; этическая подготовка специалистов-психотерапевтов, психологов и других специалистов ментального профиля. В этом порядке мы и будем рассматривать перечисленные здесь функциональные компоненты психоэтики.

Объяснительная модель феномена этики в ОТП

Итак, согласно концептуальным построениям первого матричного уровня общей теории психотерапии — объемной реальности и обновленного понимания функциональной активности психического, — каждый актуальный план объемной реальности (т. е. определенная структура пространственно-временного форматирования) имеет свою информационную генетику, обусловленную пластичными характеристиками универсального алгоритма репрезентации базисных характеристик реальности. Генерация таких информационных характеристик является главной сферой функциональной активности психического. Данный универсальный алгоритм представлен в следующей формуле: генеративная активность психического — фиксируемый импульс активности сознания (ФИАС) — феномен субъективного времени — первичная информация — память — личность — актуальные планы «объективной» и «субъективной» реальности (вторичная информация) — модификация ФИАС — генерируемые атрибуты «объемной» реальности. В приведенной формуле ключевой компонент ФИАС выполняет функцию темпорального «гена» и формирует не только пространственную структуру объектного статуса реальности, но и определяет весьма сложные закономерности взаимодействия статусов объемной реальности — субъектного, объектного и потенциально-непроявленного.

Понятно также и то, что в рамках предельно ограниченной модели «единственно возможной объективной реальности» на первый план выводятся закономерности объектно-субъектного плана, а все, что не вписывается в эти рамки, отходит в сферу трансцендентного. Однако в темпорально-пластической модели реальности — никак не менее, а в определенных условиях и более приоритетной является интереснейшая сфера взаимодействия статуса субъекта и проявляемого именно в этих условиях потенциального статуса объемной реальности. То есть «нравственный закон внутри нас» является в данной модели таким же «легитимным», что и закон всемирного тяготения. А сфера трансцендентного интерпретируется как поистине безграничный сектор объемной реальности, который теперь доступен для исследования и весьма интересных выводов — в частности выводов о возможности формирования подлинно научной этики.

С точки зрения такой новой этики становятся, наконец, вполне проявленным и понятным источник этических императивов и вообще природа этических инсайтов, столь красочно и поэтично описываемых основателями мировых религий, пророками, но также и великими мыслителями минувших эпох (см. фрагменты эпистемологического анализа в настоящем разделе). И более того, главная моральная дилемма о неконфликтном сосуществовании «вечных» этических принципов и «сиюминутных» эгоистических мотивов только и находит свое решение в обновленном контексте научной этики.

Такого рода достойный компромисс, безусловно предполагающий креативное и «взаимовыгодное» решение возникающих здесь мотивационных коллизий, в полной мере воплощается в содержательных характеристиках процесса индивидуальной и социальной самоорганизации. В частности, в функциональном содержании выделяемого в ОТП важнейшего уровня процесса индивидуальной самоорганизации — разработки и реализации ситуационно-стратегических, адаптивных моделей поведения в соответствии со значимыми краткосрочными, среднесрочными и долгосрочными целями. В данном случае существенное внимание уделяется способности субъекта эффективно использовать все преимущества конкретной ситуации для достижения значимых промежуточных и конечных стратегических целей, соотносить множественные варианты развития событий, адекватно определять приоритеты и следовать им без какого-либо ущерба для этических установок и принципов, а при наличии неустранимых препятствий — гибко менять используемые подходы с сохранением высокого темпа продвижения к планируемым результатам. Таким образом, из актуального жизненного пространства субъекта в существенной степени устраняется один из главных дестабилизирующих факторов, связанный с расхождением имеющихся стратегических и этических установок с возникающими ситуационными императивами.

Интересно и то, что такой неконфликтный способ сосуществования, а также и взаимодействия рассматриваемых адаптивных стратегий в нашем случае прямо адресуется к теме синергии «гнозиса» и «логоса», обеспечиваемой фундаментальными уложениями ассоциированной эпистемологической платформы. То есть научная этика у нас является не только эвристическим следствием общей теории психотерапии, но и подкрепляется инновационным методологическим инструментарием ОТП.

Из всего здесь сказанного, как нам представляется, можно сделать вывод о том, что если в человеке и есть некая «божественная искра», то такая «искра» представлена в виде темпорально-пластической функции психики человека, которая и является основой первичного «гнозиса», или способа познания сложнейшей категории объемной реальности. Вопрос, следовательно, заключается в возможности осмысленной и произвольной актуализации феномена темпоральной пластики и адекватной интерпретации получаемых таким образом планов реальности и соответствующих этических императивов. В ясном понимании, каким именно образом — в неконфликтном, а наоборот, в синергетическом режиме — могут взаимодействовать основополагающие архетипы познания сложнейшей категории реальности «логоса» и «гнозиса». В полноценной проработке появляющегося здесь горизонта возможностей по адаптивной трансформации и сверхэффективному взаимодействию носителей основополагающих способов репрезентации статусов объемной реальности — инстанций психического, традиционно обозначаемых как осознаваемые и внесознательные, — с достижением суперресурсной целостности, но также и в понимании того, какая же внятная и привлекательная, обоснованная с позиции авангардной науки, проработанная в инновационной психотерапевтической практике идея этического императива идет на смену понятиям «Божественного завета», «трансцендентного императива», психологическим конструктам «Сверх-Я» и Self, и каким образом могут быть представлены и реализованы обновленные этические принципы и метапозиция бытия-в-мире человека Новейшего времени, при том что духовно-этическое и научное наследие предшествующих эпох ни в коем случае не «выплескивается», а только лишь просветляется, дополняется и обогащается в этой первородной купели продолжающегося чуда жизни. Обоснование все этих возможностей, собственно, и является функциональным стержнем концепта обновленной модели адаптивного (этического) интеллекта, краткое описание которого представлено ниже.

Новая модель адаптивного (этического) интеллекта

Обозначение «новая модель» применительно к термину «адаптивный интеллект» используется нами по той причине, что первое научное описание психологической модели адаптивного интеллекта было сделано выдающимся швейцарским психологом-исследователем Жаном Пиаже в середине прошлого века. Согласно Пиаже, «Интеллект является наиболее необходимым и эффективным орудием во взаимодействиях субъекта с окружающим миром, самым совершенным из всех адаптационных механизмов» (Ж. Пиаже, цит. по изд. 2004).

В начале 2000-х известным специалистом в области психологии управления Гари Култоном и его сотрудниками была разработана бизнес-модель адаптивного интеллекта. Определение «адаптивный интеллект» понимается здесь как сложная, многоуровневая система, которая состоит из четырех способностей человека: ценностей, способности поддерживать эмоциональную стабильность в условиях изменений и неопределенности, интеллектуальной гибкости и специальных коммуникативных навыков. Данная модель получила широкое распространение в деловых кругах Запада.

Настоящая концептуальная версия обновленной модели адаптивного (этического) интеллекта изучалась в ходе реализации Базисной научно-исследовательской программы (2001—2021 гг.), нацеленной на разработку общей теории психотерапии, в частности — определения универсальных мишеней психотерапии. В соответствии с известным логическим правилом относительно того, что не следует множить сущности без необходимости, а также с учетом полученных здесь научных аргументов в пользу обновленного понимания рассматриваемого психологического концепта, нами было принято решение об использовании наиболее адекватного в данном случае термина «новая модель адаптивного (этического) интеллекта».

Что же касается дополнительного определения «этический», то именно таким образом подчеркивается особая значимость этического аспекта обновленного понимания адаптационного процесса и раскрывающегося здесь горизонта возможностей. Такого рода углубленная разработка адаптивных аспектов этики полностью соответствует тенденции последних лет в отношении адекватного осмысления, поиска доказательств и научного обоснования адаптационной и эволюционной функции этических компонентов поведения (например, К. М. Ольховский, 2001; А. Д. Вяткин, 2004; Ф. де Вааль, 2018). То есть мы можем быть уверены в том, что научная этика «работает» лишь на пользу адаптации человека и общества и абсолютно необходимого ускорения эволюционного процесса, а также надежно профилактирует тупиковые и откровенно опасные для homo sapiens варианты цивилизационного развития.

В данной связи необходимость разработки обновленной модели адаптивного (этического) интеллекта в первую очередь связана с поиском новых решений — а значит, и новой рациональности, и стилей мышления — в отношении наиболее заметных проявлений углубляющегося кризиса несущих параметров биологического, социального, этического порядка: очевидного несоответствия между степенью агрессивности среды и ухудшающимися адаптивными кондициями человека; беспрецедентных темпов и масштабов распространения деструктивных социальных эпидемий; нарастающих проблем в связи с использованием техногенных достижений; продолжающейся стагнации институтов религии и науки как основных генераторов ресурсного статуса современного человека.

Аргументы методологического ряда здесь связаны с тем обстоятельством, что в самые последние десятилетия общее понятие интеллекта дробится на множество отдельных «интеллектов»: логико-математического, лингвистического, пространственного, сенсомоторного, телесно-кинестетического, физического, эмоционального, межличностного, внутриличностного, социального, музыкального и проч., в связи с чем системный стержень понятия интеллекта во многом теряется, а значит, и размывается его функциональный потенциал. И следовательно, перед сектором наук о психике выстраивается задача разработки такого обновленного понимания интеллекта, которое «собирает», восстанавливает и развивает адаптивный потенциал данного важнейшего концепта.

Главным прагматическим аргументом в данном случае является констатация того, что разработанная нами метамодель социальной психотерапии нуждается в понятной универсальной мишени, ясно демонстрирующей функциональный смысл предпринимаемых здесь усилий, их масштаб, направленность, особую социальную и этическую значимость. Все перечисленные аргументы в итоге сводятся в телеологический вектор разработанной модели адаптивного (этического) интеллекта, генерирующий именно такие развивающие стимулы для человека и общества, которые способствуют сущностному решению наиболее острых, в том числе этических проблем Новейшего времени и поиску новых горизонтов бытия в этой интереснейшей эпохе.

Традиционные представления об интеллекте

С тем, чтобы специфика обновленного понимания интеллектуальной функции психического была представлена наиболее рельефно и внятно, обратимся к традиционным представлениям об интеллекте, приведенным в известных психологических и социологических дискурсах.

С нашей точки зрения, таковыми безусловно являются основополагающие тезисы Жана Пиаже, высказанные им на страницах фундаментального труда «Психология интеллекта». Здесь он, во-первых, говорит о том, что интеллект есть некая эмерджентная функция когнитивных процессов: «Интеллект невозможно оторвать от других когнитивных процессов. Он, строго говоря, не является одной из структур, стоящей наряду с другими структурами… Интеллект — это не более чем родовое имя, обозначающее высшие формы равновесия когнитивных структурирований». И далее Пиаже высказывается в том плане, что интеллект не может быть сведен и к некой когнитивной над-структуре, но этот концепт всегда «располагается» между логическим полюсом психики и биологическими программами жизнеобеспечения (телом), между эмоциональным и логическим полюсами активности психического: «Интеллект — это определенная форма равновесия, к которой тяготеют все структуры, образующиеся на базе восприятия, навыка и элементарных сенсомоторных механизмов… Если интеллект не является способностью, то это отрицание влечет за собой необходимость некой непрерывной функциональной связи между высшими формами мышления и всей совокупностью низших разновидностей когнитивных и моторных адаптации».

В этих же фрагментах содержится и внятный посыл к эффективному интеллектуальному управлению «нижележащими» формами активности психики и организма в целом. И далее Пиаже говорит о том, что основная функция интеллекта все же сводится к организации адаптивного взаимодействия субъекта и средой: «…И тогда интеллект будет пониматься как именно та форма адаптивного равновесия, к которой тяготеют все эти адаптации… Все это сводится к тому, чтобы тем или иным образом, в той или иной степени структурировать отношения между средой и организмом» (Ж. Пиаже, цит. по изд. 2004).

Если суммировать все вышеприведенные ключевые тезисы, то речь идет о внешнем, направленном на эффективное взаимодействие со средой, и внутреннем, нацеленном на такое же эффективное взаимодействие субъекта с иерархическим структурами организма векторе адаптивной активности интеллекта. И здесь же можно с уверенностью констатировать, что выдающийся ученый-исследователь Жан Пиаже — как это и случается с истинно великими умами — предвосхитил основные магистрали в разработке концепции интеллекта на многие десятилетия вперед.

Весьма интересными и значимыми представляются обобщающие высказывания об интеллекте выдающегося американского психолога, автора всемирно известной «Истории психологии» Мортона Ханта. На страницах своего труда Хант внятно говорит о том, что: «В последние годы ученые выдвинули новую концепцию: интеллект не является ни всеобъемлющей умственной способностью, набором связанных способностей, а представляет собой конгломерат различных процессов и стратегий, оперирующих на различных уровнях» (Мортон Хант, цит. по изд. 2009). То есть нам предлагают внимательно присмотреться к дифференцированным уровням адаптивного взаимодействия, на которых активно функционирует некий конгломерат «различных процессов и стратегий». И тогда встает вопрос, а на каких, собственно, уровнях активности психического образуется вот этот интеллектуальный конгломерат и далее происходит наиболее эффективное адаптивное взаимодействие субъекта — носителя интеллектуальной функции — с внешней и внутренней средой? Однако внятного ответа на этот важнейший вопрос мы здесь не находим.

Следом обратимся к широко цитируемому определению интеллекта, данному известной представительницей американской психологической и социологической науки Линдой С. Готтфредсон в серии публикаций 80-х — 90-х годов прошлого столетия. Интеллект, согласно Л. С. Готтфредсон, это весьма общая умственная способность, которая включает возможность делать заключения, планировать, решать проблемы, абстрактно мыслить, понимать сложные идеи, быстро обучаться и учиться на основании опыта. Это не просто изучение книг, узкие академические знания или навыки проходить тесты. Напротив, интеллект отражает более широкую и глубокую способность познавать окружающий мир, понимать суть вещей и соображать, что делать в той или иной ситуации. В этом определении, с нашей точки зрения, наиболее интересным является тезис о «более широкой и глубокой способности познавать мир». Однако насколько широко и глубоко может простираться такая способность за границами тех примеров, о которых говорит Линда Готтфредсон, можно судить лишь приблизительно.

Далее мы, конечно, должны иметь в виду и знаковые высказывания выдающихся представителей интеллектуальной элиты современности, которым предмет нашего обсуждения «близок не понаслышке».

Так, например, Клаус Шваб, основатель Давосского форума и автор футурологических бестселлеров, считает, что мерилом интеллектуальной состоятельности человечества является расширение доступа к процессу непрерывной трансформации объектов окружающего мира.

Известный ученый, эксперт-футуролог Югваль Ной Харири полагает, что интеллектуальный потенциал современной технологической элиты, помимо прочего, проявляется в той степени, в какой мы сможем управлять реалиями человеческого организма: «Биоинженеры теперь умеют выращивать новые органы и обновлять старые, вмешиваться в организм на генетическом уровне и т. д. Есть и более радикальные подходы — по сути, они предполагают слияние человека и компьютера» (Ю. Н. Харири, 2015).

Рэй Курцвейл, известный футуролог, автор мировых бестселлеров и технический директор Google, также говорит о том, что интеллектуальный путь человечества в том, чтобы изобретать и использовать все более изощренные технологии или «способы изменения окружающей среды и самих себя, и этот процесс будет продолжаться, даже если сами технологии будут эволюционировать» (Р. Курцвейл, 2015).

Илон Маск, культовая фигура последних десятилетий, в своих опубликованных интервью говорит, что общественный интеллект проявляется еще и в том, чтобы правильно мотивировать поведение человека и общества в отношениях со средой.

И если попытаться выделить сущностный стержень всех этих определений, тезисов и высказываний, то речь опять же идет о векторе интеллектуальных усилий, ориентированном на внешнее (среда) и внутреннее (организм) пространство, и направленном на «умное» управление пространственными характеристиками реальности.

Позиционирование новой модели адаптивного (этического) интеллекта

Рассматриваемая модель адаптивного (этического) интеллекта (АИ), безусловно, не является только лишь дизайнерской конструкцией — т. е. содержащей ранее известные понятия, положения, закономерности в более современном терминологическом и маркетинговом обрамлении. Новая модель АИ также не является и чисто технологическим — лишенным обновленной сущностной идеи и основывающимся только лишь на проработанных психотехнических компонентах проектом. Позиционируемая модель АИ, таким образом, есть оригинальная, научно обоснованная и методологически выверенная концепция, которая имеет проработанный топологический статус в ОТП и полный цикл собственно концептуального построения: адекватную проблематизацию, теоретизацию, технологизацию и инструментализацию. Новая модель АИ тем не менее содержит необходимую дизайнерскую и технологическую составляющую, адекватную для метамодели социальной психотерапии.

В структурно-функциональном отношении (специальные топологические характеристики) рассматриваемая модель АИ является:

• важнейшей эмерджентной характеристикой основных психологических конструкций — свойств, состояний и процессов, — представляющих качественные характеристики индивидуального и социального психического здоровья в ОТП;

• стрежневой характеристикой процесса эффективной самоорганизации, осуществляемого с использованием механизма осознанного управления темпоральной пластики психического (третья позиция в системе качественных характеристик психического здоровья ОТП);

• универсальной мишенью, фокусирующей и систематизирующей усилия социальных институтов, представленных в метамодели социальной психотерапии.

Специфика понимания интеллектуальной функции в новой модели АИ

В ходе разработки концепта обновленной модели АИ нами было показано, что традиционные определения вектора функциональной активности интеллекта направлены на осмысленное управление пространственными характеристиками реальности (А. Л. Катков, 2021).

В разработанной версии АИ мы в первую очередь рассматривали вектор интеллектуальных усилий, ориентированный на возможность управления такой сложнейшей пластической характеристикой объемной реальности, как феномен времени. И в нашем случае именно сюда — в интереснейшую сферу темпорально-пластического взаимодействия сущностных компонентов объемной реальности — простирается такая ключевая функциональная характеристика интеллекта, как «широкая и глубокая способность познавать мир».

Таким образом, главной идеей и функциональным стержнем обновленной версии АИ является возможность беспрецедентного повышения адаптационных кондиций человека за счет феномена психопластичности (А. Л. Катков, 2020). При этом сами эти возможности темпоральной пластики должным образом осмысляются и осознаются, т. е. становятся функциональным достоянием субъекта. И далее эти «усиленные» адаптивные возможности используются для активизации ключевого процесса диссоциации — адаптивной трансформации — ассоциации соответствующих фрагментов психической реальности в обновленную ресурсную целостность объемной реальности. Осмысленная актуализация феномена психопластичности в данном случае приводит к тому, что с «выпадающим» фрагментом реальности теперь уже имеет дело не какая-то деморализованная или действующая в автоматизированном режиме «часть» психического, и даже не актуализированный ресурсный личностный статус, но целостность более высокого порядка — взаимодействующие в особом адаптационном режиме осознаваемые и внесознательные инстанции психического. Или, можно сказать и так, выведенное в суперресурсный статус психическое-целое субъекта.

Здесь же у нас складывается и ясное понимание того, каким образом может происходить интеллектуальное обогащение, а значит, и форсированное развитие любых психических свойств, способностей, процессов, состояний и даже элементарных психических актов, которые совсем не обязательно обозначать в качестве «отдельных интеллектов». Но что еще более ценно — у нас формируется адекватное представление относительно возможностей интеграции уже объявленного «множества интеллектов»

И далее необходимо прояснить функциональное содержание терминов «осознанность» и «осмысленность», имеющих важное значение в идее АИ. Уточненное содержание понятия «осознанность» предполагает знание факта «о том, что у меня есть», относимое в данном случае к самой возможности использования феномена темпоральной пластики, в то время как дополненное содержание понятия «осмысленность» предполагает наличие проработанного представления о феномене темпоральной пластики и наиболее эффективном алгоритме реализации соответствующей функции психического. При полном понимании того, что дифференциация такого рода достаточно условная и опирается на выделение последовательности этапов единого процесса осознания-осмысления и лексические различия в анализируемых терминах.

Краткое и развернутое определение новой модели адаптивного (этического) интеллекта

В связи со всем сказанным предлагается следующее краткое определение новой модели АИ: новая модель адаптивного (этического) интеллекта определяется нами как система обновленных, научно обоснованных представлений об адаптивной активности психики человека — в частности, о возможностях существенного повышения адаптивных (этических) кондиций человека и общества за счет осмысленного управления темпоральной пластикой психического.

Приведенное здесь краткое определение безусловно должно быть дополнено расширенной версией определения новой модели АИ, в которой обобщаются и систематизируются наиболее важные характеристики данного инновационного концепта. Соответственно, в расширенной версии новая модель адаптивного (этического) интеллекта определяется нами как: оригинальная, научно обоснованная концепция интеллектуально-адаптивной активности психического (осуществляемой в том числе и за счет осмысленного управления феноменом темпоральной пластики), представленная следующими важнейшими характеристиками:

• методологическими — новая модель АИ ни в коем случае не противоречит, а только лишь дополняет известные модели и определения интеллекта, а также способствует реинтеграции объявленного «множества интеллектов» в общую функциональную конструкцию адаптивного интеллекта, обладающую необходимым эвристическим потенциалом;

• сущностными — стрежневая характеристика рассматриваемой модели АИ безусловно является обновленным пониманием процесса эффективной самоорганизации человека и общества, осуществляемого в том числе с использованием механизма осмысленного управления темпоральной пластики психического;

• структурными — рассматриваемая модель АИ, помимо прочего, является важнейшей эмерджентной характеристикой идентифицированных психологических свойств, состояний и процессов, представляющих качественные характеристики категории индивидуального и социального психического здоровья в общей теории психотерапии;

• функциональными — обновленное понимание АИ способствует беспрецедентному расширению адаптивных возможностей человека и общества в условиях непрерывного роста агрессивности среды и прогрессирующего снижения биологического (генетического) качества популяции;

• телеологическими — новая модель АИ стимулирует процесс генерации новых решений, новой рациональности и стилей мышления, особенно востребованных в сфере проявлений углубляющегося кризиса несущих параметров биологического, социального и этического порядка; данная модель является универсальной мишенью, фокусирующей и систематизирующей усилия социальных институтов, представленных в метамодели социальной психотерапии.

Эвристический потенциал новой модели адаптивного (этического) интеллекта

Степень эвристичности какой-либо концепции или модели есть главный признак ее научной состоятельности и востребованности. Поэтому нам важно рассмотреть эвристические следствия новой модели АИ в такой ключевой сфере, как самоорганизация человека и общества, понимаемой в данном случае достаточно широко.

Термин «самоорганизация» обычно употребляется в качестве основной функциональной характеристики сложных, нелинейных и открытых систем, к которым, вне всякого сомнения, можно отнести любое живое существо и в первую очередь человека. И далее процесс самоорганизации традиционно понимается как «Процесс пространственно-временного упорядочения в открытой системе за счёт согласованного взаимодействия множества элементов её составляющих» (Г. Хакен, цит. по изд. 2014).

В сложных живых системах данный процесс осуществляется в том числе и в результате взаимодействия множества наследуемых (филогенетических) и сложившихся (онтогенетических) программ, так или иначе регулирующих адаптивную и развивающую активность биологических существ. Однако в «случае человека» эти программы далеко не всегда пребывают в синергетических отношениях, а наоборот, весьма часто обнаруживают признаки конфронтации, на чем, к примеру, основана идея психоанализа. И здесь еще раз необходимо обратиться к истории эпохального конфликта таких способов познания сложной категории реальности, как гнозис, (понимаемого в том числе и как базисная адаптивная программа внесознательных инстанций психического) и логос (понимаемого также и как адаптивная программа, выстраиваемая за счет активности осознаваемых инстанций психики). Собственно отсюда и выводится задача поиска и нахождения именно такого параметра порядка, который способен выполнять важнейшую миссию системообразующего стержня для разнонаправленных и конфликтующих информационных (адаптационных) программ гнозиса и логоса, действующих в ментальном пространстве субъекта и, соответственно, в идиоматическом пространстве социума, что в нашем случае прямо связано с возможностью существенного обновления и укрепления этических идиом Новейшего времени, представляющих важнейший компонент нового параметра порядка.

Именно такая важнейшая задача и решается за счет разработки новой модели адаптивного (этического) интеллекта, которая и призвана выполнять функцию искомого параметра порядка. Ибо концепт новой модели АИ в данном случае выполняет тройственную адаптивную функцию: усиливает потенциал индивидуальной самоорганизации (за счет креативного переосмысления и развития идеи самопсихотерапии); генерирует новые ресурсные идиомы и смыслы и, соответственно, существенно повышает потенциал социальной самоорганизации; выполняет функцию «проводника» идеи ассоциированной эпистемологической платформы в сферу науки и религии, способствуя преодолению эпохи «расколотого бытия» этих фундаментальных адаптивных институтов, вследствие чего этическая проблематика из малопонятной сферы трансцендентного имеет все шансы выйти в предметную сферу темпорально-пластического взаимодействия основополагающих статусов объемной реальности. То есть этические приоритеты имеют все шансы укрепить свои позиции за счет адекватного переосмысления и расширения крайне важного ареала «здравого смысла», который, собственно, и является основным адресантом и носителем ресурсных идиом Новейшего времени.

В отношении второй и третьей позиций в приведенной формуле адаптивной активности новой модели АИ при описании предшествующих матричных уровней общей теории психотерапии было сказано достаточно. Что же касается переосмысления — в свете перспективы осмысленного использования феномена темпоральной пластики — возможностей самопсихотерапии, то речь здесь в первую очередь идет о том, что феномен темпоральной пластики в процессе профессионального психотерапевтического взаимодействия осмысленно генерируется и адекватно отслеживается подготовленным специалистом-психотерапевтом, в то время как для клиента этот базисный аспект психотерапевтической коммуникации остается скрытым и в его повседневной жизненной активности, как правило, не воспроизводится. Между тем углубленная проработка и осмысленная трансляция данного ключевого компонента адаптивного (этического) интеллекта клиенту и «присвоение» клиентом этой важнейшей функции в процесс эффективной самопсихотерапии и решает обсуждаемую функциональную задачу по существу.

Таким образом, самостоятельный эвристический потенциал новой модели АИ, так же как и возможность дополнительного прагматического наполнения эвристических следствий концепций и концептов предшествующих матричных уровней ОТП, представляются весьма значительными.

Этическое содержание и правила оформления психотерапевтической коммуникации

Психотерапевтическая практика, безусловно, не является единственной областью профессиональной психотерапевтической деятельности, требующей основательной проработки этического стержня такого рода деятельности, и уж тем более не представляется неким уникальным полем психотехнологической активности, требующим постоянного и действенного этического контроля. Однако именно психотерапевтическая практика предъявляет конечный «продукт» профессиональной этики, который суммирует соответствующие достижения специалистов научной, образовательной, организационной, нормотворческой, экспертной, информационно-просветительной, а также иных видов психотерапевтической деятельности. Отсюда повышенное внимание к вопросам этического содержания и оформления психотерапевтической практики с полным пониманием того, что именно таким образом мы и сможем приблизиться к «золотому стандарту» этических требований в бурно развивающемся секторе психотехнологий Новейшего времени.

Исследование содержания и особенностей психотехнического оформления этического аспекта психотерапевтической коммуникации предполагает выделение следующих важнейших позиций: проработанного контекста терапевтической коммуникации, обеспечивающей приоритет этических установок специалиста-психотерапевта; наличия особых тематических блоков в программах подготовки специалистов-психотерапевтов, способствующих «постоянному присутствию» проработанного этического стержня на выделяемом метатехнологическом уровне профессиональной коммуникации; наличия отчетливых этических акцентов в разработанном универсальном алгоритме подготовки и реализации структурированных психотехнических действий; наличия проработанных техник-правил оформления психотерапевтической активности, четко прописанных в системе профессиональных стандартов и в содержании протоколов легализованных психотерапевтических методов; обеспечения возможности постоянного и действенного этического контроля, а при наличии такой необходимости — оперативной коррекции этической составляющей психотерапевтического процесса. И далее мы сосредоточимся именно на этих направлениях анализа.

Научно обоснованный контекст психотерапевтической коммуникации

Наиболее общим и действенным контекстом, обеспечивающим неизменный приоритет этических установок практикующих психотерапевтов, является доказанный и всестороннее обоснованный тезис общей теории психотерапии в том отношении, что этическое содержание психотерапевтической коммуникации ни в коем случае не противоречит, а наоборот, способствует высокому качеству и скорости достижения требуемого результата, при том что речь идет и о таких актуальных и универсальных психотерапевтических запросах-мишенях, которые не содержат проблематики этического конфликта. Ибо научно доказанным фактом является «генетическое» сродство механизмов темпоральной психопластики — сущностной основы наиболее востребованных психотерапевтических эффектов — и генерации собственно этических императивов, предполагающих возможность осмысления и гармонизации разноплановых мотивационных комплексов. А мы помним, что ответственная и высококачественная профессиональная психотерапия как раз и стремится к тому, чтобы «из рук в руки» передать и научить пользоваться этим чудесным инструментом всех заинтересованных клиентов.

Существенное значение имеет и полученное нами обоснование необходимости привязывание «больших» планов построения психотерапевтического процесса к естественному, экологически выверенному алгоритму прохождения субъектом адаптивно-креативного цикла, в ходе чего имеющиеся и формируемые адаптивные этические установки и ценности клиента предстают в виде эффективной стратегии пребывания в конструктивном полюсе прохождения данного цикла на долгосрочную перспективу.

Конец ознакомительного фрагмента.