Будем жить по-новому! Победитель. Книга 4

Александр Леонидович Кириллов, 2020

Александр Кольцов в рядах Красной армии участвует в разгроме гитлеровской Германии и её союзников, освобождая со своей бригадой в составе 3-го Украинского фронта такие страны Европы, как Румыния, Болгария, Югославия, Венгрия и Австрия. Удалось ему оказаться в числе тех, кто брал Берлин, а затем освобождал Прагу. Именно в эти дни герой встречает людей, которые внесут огромные изменения в его жизнь. Германия побеждена, но Кольцов снова в строю. Теперь путь его бригады лежит на Восток, на войну с императорской Японией.

Глава 1. Военными дорогами Румынии

В советские войска была передана радиограмма о прекращении военных действий против румынской армии. Мы передали ее группе Лаврикова. К румынским укреплениям в сопровождении трех штурмовиков подошла Дана Ионеску, выступившая в роли парламентера. После переговоров, с последующими запросами начальством гарнизона указаний из Бухареста, нас свободно пропустили дальше, и бригада двинулась на Бухарест. К вечеру мы были в Галаце, где встретили Лабанда с Саней Лавриковым.

Разгромленные немецкие войска отступали по расходящимся от Кишинева направлениям: часть немецких войск с боями пыталась уйти через Бухарест в Болгарию и Югославию, часть — в румынские и венгерские Карпаты.

Новое правительство объявило о выходе Румынии из войны на стороне Германии, принятии условий мира, предлагаемых союзниками, и потребовало от немецких войск в кратчайшие сроки покинуть территорию страны. Немецкое командование, выслушав все требования румын, с чувством глубокого удовлетворения отказалось выполнять это требование и предприняло попытку подавить восстание.

В Ставке Гитлера: «Гудериан, передайте срочно командующему группой армий «Южная Украина» Фриснеру арестовать короля и его камарилью. Сколько у нас войск в Румынии?»

— Мой фюрер, даже не считая остатков разгромленной 6-й армии, мы располагаем в Румынии 45-тысячным контингентом, правда, состоящим в основном из частей ПВО, из них около 25 тысяч человек расквартированы в нефтеносном районе Плоешти, то есть в непосредственной близости от Бухареста.

— Очень хорошо, Гейнц, приказываю генерал-лейтенанту Райнеру Штаэлю с полком парашютистов высадиться в Плоешти и, собрав местные силы, двинуться на Бухарест! Штаэль только что отличился решительностью в подавлении восстания Армии Крайовы в Варшаве, он справится и здесь. Ему в помощь начинайте перебрасывать с Балкан в Румынию 4-ю полицейскую дивизию СС. Мы должны удержать нефтепромыслы!

— Слушаюсь, мой фюрер!

— Да, что еще нужно сделать, Гейнц! Привлеките к устранению этих продажных политиков диверсантов Скорцени. Он показал, что умеет эффективно противодействовать переворотам, как это было в Италии и Венгрии. Надеюсь, он и здесь покажет себя с лучшей стороны.

«Все сделаем, мой фюрер!» — ответил Гейнц Гудериан, ставший недавно четвертым с начала войны начальником генерального штаба.

Утром 24 августа немецкая авиация подвергла бомбардировке Бухарест. В этот же день в Плоешти десантировался воздушно-десантный полк во главе со Штаэлем. Уяснив обстановку, связанную с тем, что румынский король и румынская армия перешли на сторону СССР 25 августа 1944 года Штаэль, тем не менее, двинул немецкие войска в наступление на Бухарест. Румынская оборона затрещала под ударами немцев.

— Все это бесполезно, Курт, румыны перешли на сторону Советов, которые сейчас подтянут свою армию и наши 20 тысяч солдат будут разбиты. Кстати, наша разведка донесла, что в Урзичени стоит русская дивизия, что это такое?

«Господин генерал, это механизированная бригада полковника Кольцова. Они первыми вошли в Румынию и захватили Галац. В общем, это небольшая группировка тысяч примерно в 7 тысяч всего, но у нее больше сотни танков и почти 5000 штурмовиков. Несмотря на то, что мы наступаем на Бухарест правее их километров на 30–40, но что такое 30 километров для танкового удара, который они могут нанести нам во фланг в любой момент, лишь поступит команда «фас», — ответил Курт Майер, командующий войсками ПВО в Плоешти.

«Будем наступать, а дальше посмотрим по обстоятельствам», — подытожил Штаэль.

Дивизия встала в Галаце, а я со своей бригадой получил приказ выдвигаться к Бухаресту. Длинная колонна танков, грузовиков из «Студебеккеров», «МАНов», «Круппов» и «ЗИСов», «Ганомагов» и легковых автомобилей под прикрытием зенитчиков с крупнокалиберными пулеметами на БТРах и разведки из мотоциклетной роты, двигалась к столице Румынии. В принципе, было проще сбросить десантную дивизию и ввести ее в город, а может и не проще, раз направили нас пешим порядком. В любом случае, я был рад повидать новый для себя город Бухарест, который не надо было штурмовать. Мы встали в узловом городке Урзичени, через который шли дороги на Плоешти, где были нефтедобывающие вышки и румынские нефтеперерабатывающие предприятия и Бухарест. Входить в Бухарест нам было запрещено по политическим соображениям. Однако, на нескольких легковых авто командиры и Дана съездили в столицу страны кукурузы. Повсюду были поля, на которых росла эта самая кукуруза. Там мы встретились с нашей немецкой группой, являющейся связной для Заводы. Увидели и самого Заводу, где я передал ему еще пять тысяч американских долларов.

Дана переводила: «Ион, ты хорошо поработал — это деньги на твое обустройство. Наше с тобой сотрудничество закончилось и мне придется передать твои контакты другим кураторам. В любом случае, когда надо, ты знаешь наши позывные, а это наш военный почтовый адрес, запомни его и уничтожь бумагу. Если прижмет, то пиши или выходи в эфир в наше время — поможем решить возникшие у тебя проблемы».

— Наконец-то увидел командира «псов войны» лично, не любили ваш батальон и полк готы и сам Думитреску. Так что не удивительно, что в мою страну именно вы вошли первыми. Как будет выглядеть мое сотрудничество с Советами?

— Ты и дальше будешь тайным агентом Советов, только уже в новой Румынии. Пусть ваша страна и взяла новый правительственный курс, но, как говорится, «доверяй, но проверяй», поэтому советские медали ты сможешь носить, когда будешь уже на пенсии, пусть и в советской Румынии.

После чего мы разошлись, немецкие связные пока еще оставались с Ионом в городе, но все понимали, что скоро их заменят. Лабанд поздравил четверку связников с боевыми наградами, которые им будут вручены позже.

Плакала Дана: «Товарищ командир, наконец-то я в родном Бухаресте, четыре года не была дома».

— Если ничего не изменится, то твой дом теперь будет в другом месте.

— Очень может быть, Александр Павлович.

Вначале она сама побывала дома, а потом увела от нас и Михаила, чтобы познакомить со своими родными.

25 августа, взяв Боголюбова, Ледкова и Филиппова, я отправился на джипе с имеющимися у нас парой миллионов рейхсмарок, а также английской, французской и американской валютами на десяток миллионов долларов, выкопанных из схрона, в сторону Болгарии. Границу пересекали в форме офицеров войск СС. Румыны нас пропустили спокойно, потому что вся южная Румыния была еще под немцами. Также прошло дело и с болгарскими пограничниками, ведь Болгария была еще в блоке «оси», а румынам уже все было «по барабану». Прибыв в Руссе, я стал искать немецкие банки, но не нашел, поэтому нам пришлось проехать еще 70 километров в крупный город Велико-Тырново, где я смог положить деньги в Рейхсбанк в валюте швейцарских франков на предъявителя. Правда два миллиона нам пересчитали всего лишь в 300 тысяч франков — рейхсмарка быстро обесценивалась. Остальные деньги пересчитали в швейцарские франки и положили на шесть счетов на предъявителя, примерно по 1,7 миллиона.

— Командир, ты уверен, что надо класть в немецкий банк?

— Ты видишь тут швейцарские или американские? А немцы после войны реорганизуют свой рейхсбанк в нацбанк, и все будет норма.

— А что ты думаешь делать с деньгами, как их взять назад?

— Об этом поговорим позже, главное, чтобы нас сейчас не ограбили.

Отмотав назад те же 160 километров, после обеда мы прибыли в Бухарест. Сберкнижки на предъявителя я раздал всей нашей шестерке.

Прибыв назад, мы узнали о том, что утром был достаточно серьезный бой в районе Бухареста, в ходе которого немцы силами до 2000 солдат дошли до триумфальной арки в северной части Бухареста, а еще порядка 10 тысяч растянулись фронтом шириной 5–7 километров с запада столицы. На румынскую столицу впервые падали бомбы — 4-й воздушный флот Люфтваффе получил приказ бомбить бывшего союзника. Несмотря на бомбардировки их позиций, кадровые войска румын держали оборону города. Немцы все же переоценивали боеспособность летчиков Люфтваффе даже против румын. Наступлению немцев пытались противодействовать американские бомбардировщики, прибывающие из Греции.

Михай еле сдерживая себя, разговаривал с новым руководителем страны Константином Сэнэтеску: «Господин Санэтэску, вы видите, к чему привела помощь американцев! Первое, что они сделали, это все перепутали и разбомбили наши окопы. Под их бомбы попали лояльные мне румыны, проще говоря, наши военные части за Бухарестом. И к чему это привело? К тому, что немцы уже ведут бои в западной части столицы. Хорошо, что амеры не перепутали мой дворец с немецкими блиндажами. А вы так упорно настаиваете на помощи этих союзников!»

Советские армии уверенно подходили к Галацу с расположенным в нем крупным мостом через Дунай. 57-я армия форсировала Дунай в низовье по наведенным саперами понтонам, после чего двинулась вдоль побережья к Болгарии. На международной арене вступление советских войск в город Бухарест приобрело политический характер. Речь шла о правильной политической интерпретации ввода частей Красной армии, в том числе со стороны союзников — США и Англии, которые этому вводу сопротивлялись всеми доступными им дипломатическими силами и методами.

Мы окопались вокруг городка, а разведчики Киричева и радисты Орлова постоянно находились рядом с местами ведения боевых действий, выкрадывая «языков» и снабжая нас свежими оперативными данными. Поэтому общее представление о положении дел и численности в стане немецкой группировки, атакующей город, мы имели.

Однако немцы довольно успешно наступали на Бухарест, поэтому вечером 27 августа наша бригада получила приказ выдвинуться ближе к столице и выдавить фрицев из захваченной части города. Штаб проработал план операции и три батальона: десантный, разведывательный и 2-й штурмовой на грузовиках, танках и БТРах выдвинулись в район немецких позиций. Все согласовывалось с нашими разведчиками на местах по рации и штабом фронта, куда ж без согласования. За десяток километров до позиций техника была остановлена и моторы заглушены, дальше вперед «волчьим шагом», когда, то небыстро бежишь, то идешь, выдвинулись солдаты разведбата и десантники Гавриленко. В их задачу входил «тихий» захват выявленных разведчиками опорных точек противника: командных пунктов и штаба всей группировки. Впереди шли группы разведчиков по 10–15 человек, снимая часовых и расчищая проход для основного состава батальона. Их путь лежал в городок Буфту, что был в десяти километрах от пригородов Румынской столицы.

Генералу Райнеру Штаэлю не спалось. Он вышел покурить в сад при доме какого-то местного богатого румына, где остановился на ночлег. Гуляя между фруктовыми деревьями, мысли его витали далеко от реальности: «Сейчас в Буфту прибыло десять бойцов Отто Скорцени, завтра они будут переброшены в Бухарест, выйдут на верных людей и проникнут во дворец, а там уж, как карта ляжет. Ну, что же, возможно, проведя операцию по изоляции короля и, выпустив на свободу Антонеску, они смогут что-то изменить в раскладе сил в Румынии».

Вдруг его рот и нос зажали тряпкой, он почувствовал специфический запах и в голове померкло.

«Евгений, судя по кителю, похоже, что самого генерала Штаэля упаковали», — доложил командир 1-й роты капитан Штаков Дмитрий.

— Отлично, работаем дальше, бери в доме всех остальных: адъютанта и прислугу хозяев, одним словом, всех, кто попадется.

Через некоторое время к Киричеву подвели адъютанта и хозяев дома, которые дали показания о генерале и общем количестве немцев в городе — порядка батальона, остальные были на позициях у окраин Бухареста.

В городке начались перестрелки, значит, не везде удалось бескровно захватить спящих солдат противника, где-то нарвались на бдительных часовых. В некоторых домах начались ожесточенные перестрелки.

«Командир, в доме засели сильно грамотные вояки, не получается даже подойти к дому, уже трое раненых у нас, — доложил комвзвода Грицай комбату Гавриленко, — надо расстрелять дом из крупнокалиберного пулемета или гранатами закидать, чего возиться».

— Погоди, Сереж, видать там непростые птицы сидят, какие-то профи. Перекрой им отходы и жди команды.

«Слушаюсь», — ответил Сергей и убежал к дому.

Из города побежали выбравшиеся из домов немцы, которые, используя темноту, старались уйти, кто в Плоешти, кто к позициям у столицы.

Начал просыпаться Райнер Штаэль. Он открыл глаза и увидел рядом в помещении советского бойца, который позвал начальство. В комнату зашел русский майор в камуфляже и жилете с кучей кармашков, куда были рассованы автоматные рожки, гранаты и нож.

«Чем это меня приложили, господин майор, голова, как в тумане?» — поинтересовался генерал.

«Хлороформ, герр генерал-лейтенант, — ответил Евгений Киричев, — а что это за дом такой интересный, кто там так хорошо защищается? Вы не в курсе случайно, советую не играть в партизана?»

«Там десяток бойцов спецподразделения Отто Скорцени, если вам что-то говорит это имя», — ответил генерал.

— Известный диверсант, наслышаны о проведенных им операциях, но здесь ему не повезло.

— Возможно, что вы правы, герр майор.

Евгений распорядился дежурному радисту связаться с Кольцовым и выяснить, нужно ли брать диверсантов живыми или просто взорвать дом и дело с концом.

Радист передал по открытому каналу об окруженных диверсантах, и мы с Клепченко и Недогаровым кумекали, нужны ли нам эти спецы или нет.

«В общем, решено, пусть пробуют взять живыми или легкоранеными, сдадим их в разведку армии, а те уже сами пусть с ними разбираются. Поручи Василию, чтобы направил своих химиков с дымовыми шашками и выкуривают их из дома», — отдал я поручение Клепченко.

Через полчаса отделение химроты было на месте. Пользуясь ночной темнотой, под прикрытием плотного автоматного огня по окнам дома, не дающем даже высунуться из них засевшим в доме гитлеровцам, ребята химики закидывали в дом через разбитые окна дымовые гранаты, а через несколько минут в противогазах в комнаты через окна врывалась наша «десантура». Разбив в щепки из пулемета входную дверь в дом и хорошо «полив» очередями вдоль коридора, через дверной проем ворвались новые бойцы. Шестеро из десяти оглушенных и наглотавшихся раздражающего дыма немецких диверсантов было взято в плен, остальные погибли. Пленных военнослужащих знаменитого диверсионного подразделения 3-го рейха мы передали в особый отдел 46-й армии. К этому времени танковая группа из 60-ти танков подходила к городку, и, не входя в занятые пригороды, начинала утюжить снарядами позиции немцев.

Король Михай обратился к Сталину о помощи. Советское Правительство перебросило в Румынию для оказания помощи в отражении немецкого наступления и очистки страны от немцев несколько армий: 46-я, 53-я общевойсковые и 6-я танковая армии шли на Бухарест, а 57-я вдоль побережья Черного моря двигалась на Констанцу, отрезая пути отхода разбитым под Кишиневом и Яссами немецким войскам. Давление на немецкую оборону возрастало. Войска 2-го и 3-го Украинского фронта развивали успех в сторону Северной Трансильвании к Карпатским перевалам, а также вышли на подступы к Плоешти и Бухаресту.

31 августа по приказу Ставки советские пехотные и механизированные части промаршировали через Бухарест, направляясь в юго-западную Румынию к Болгарии. Наша бригада тоже была включена в состав проходящих по Бухаресту, как на параде, частей. Солдаты ехали на танках, в кузовах грузовиков, шли пешком в колоннах, а нам от радующихся людей летели букетики цветов, празднично одетые горожане махали руками с букетами или румынскими флажками. Хотя в этот момент мне больше вспоминались наши освобожденные города, по которым удалось также пройти в колоннах и, где нас радостно встречали местные жители, пережившие оккупацию. Появление в районе Бухареста крупных сил советской пехоты, танков и противотанковой артиллерии радикально изменили обстановку. Попытки немцев свергнуть короля теперь были обречены на неудачу.

Вечером 31 августа в Москве был дан салют в честь советских армий, освободивших Бухарест.

Вопреки ожиданиям ряда советских руководителей, в самой Румынии наблюдался мощный антифашистский патриотический подъём, а румынская армия в целом положительно восприняла выход из войны на стороне Германии и переход на сторону советских войск. Румынские военнослужащие в массовом порядке и по собственной инициативе оказывали помощь советским войскам, кто-то думал о новой жизни, кто-то припоминал унижения от немецких «коллег».

Наступила осень. На общем заседании штаба и командиров частей 3-го Украинского фронта, проводимом в одном из административных зданий в Бухаресте, Толбухин поздравил всех командиров с победными действиями вверенных им армий. Были положительно отмечены и действия нашей бригады.

«А теперь, товарищи, наш путь лежит на юг к границам Болгарии. Выполняя указание товарища Сталина и наших союзников — румын, вам необходимо приложить все силы и очистить Румынию от германских захватчиков и, если будет дана команда, то дальше мы двинемся на Софию», — подвел итог совещания, а если быть более точным, то торжественного заседания, командующий фронтом.

Выйдя из зала, я направился к выходу из здания, чтобы уехать в бригаду, которая также стояла в захваченном нами городке Буфтя.

— Товарищ Кольцов, подождите!

Я обернулся, узнав начальницу фронтовой канцелярии майора Виталину Викторовну Ростовцеву.

— Здравствуйте, Виталина Викторовна!

— Александр Палыч, зайдите в канцелярию штаба фронта, для вас много корреспонденции.

Расписываясь в кипе бумаг и учетных журналов, я с тоской посмотрел в окно.

— Какие нынче погоды стоят, да и 1 сентября, дети в школу пошли.

— Это точно, Александр!

— С этими совещаниями чувствую, что кушать очень хочется. Виталина, если вы не еще обедали и есть время, то, может быть, пройдемся по столице румынской, когда еще такая возможность будет.

— А давайте прогуляемся, часик у меня есть точно.

Бумаги забрал водитель и сопровождающие меня штурмовики-охранники, погрузив все это в джип. Мы же с Виталиной вышли и пошли гулять по центру города. Прогуливаясь, непринужденно болтали о жизни, она рассказывала о своей работе, смешных эпизодах и казусах, а я о своих. Потом разговор перекинулся на румын и страну в целом.

— Что касается этой страны, то самая знаменитая тут легенда о графе Дракуле. Мы находимся в предгорьях Карпат, а знаете Вита, что немного северно-западнее в Трансильвании находится замок самого графа Дракулы — ужасного вампира этого мира?

— Нет, но я не верю в сказки, хотя слушаю или читаю об этом с интересом. А он, правда, жил в Румынии или это легенды?

— Знаешь, Вита, иногда не поймешь, где заканчивается легенда и начинается правда. Ведь все легенды в мире основаны на реальных событиях, просто обрастают мифической составляющей за годы своей жизни, так сказать. Вообще, жил такой правитель, господарь Валахии Влад III Цепеш, известный как Дракул, или со старорумынского — «Дракон», после его вступления в венгерский рыцарский Орден Дракона, а персонаж вампира «Дракула» появился из романа Брэма Стокера «Дракула» еще в 1897 году. Скажем так, воевал он с турками и прославился своей неимоверной жестокостью по отношению к пленным, получив другое прозвище «Влад колосажатель», за то, что пленных турок сажал на кол.

— За что же это он их так? Это же ужасная смерть!

— Дело в том, что он с детских лет был заложником лояльности Валахского господаря, живя при дворе султана. А что такое быть заложником какого-то княжества при всесильном султане? Это значит, что его личные интересы никого не интересовали. Возможно, что именно в это время турки баловались с ним в сексуальном плане, раз он, когда вырос, отдавал им долг детства таким образом. Хотя это мои догадки, в попавшихся мне книгах этого не уточняли.

— А вы заграницей бывали раньше или это первая иностранная страна?

— Первая, можно сказать. Это, как в анекдоте: «Спросили у француза на каком автомобиле он обычно отправляется в магазин? Француз ответил, что на «Рено». А если заграницу, то на каком? — Заграницу на «Пежо». Немцу задали тот же вопрос, на который он ответил, что на «Мерседесе» и «БМВ». У русского спрашивают: «А вы на какой машине ездите в магазин? — На трамвае. А заграницу? — А я не езжу заграницу. — Ну, а если надо? — А мне не надо! — Ну а если очень, очень надо? — Ну, если очень, очень надо, то тогда на танке!» Так что ваш собеседник тоже первый раз за границей и приехал сюда на танке.

Мы нашли симпатичный работающий ресторанчик и довольно вкусно подкрепились блюдами национальной румынской кухни с бокалом вина, даже заказали на пробу мамалыгу, приготовленную по их рецепту, поболтав о разных бытовых делах и службе. Потом я проводил Виту к штабу и убыл в бригаду. Бойцы понимающе ухмылялись. Повернувшись к своим товарищам и заметив их ухмылки, я выдал: «Товарищи красноармейцы, грешно подсмеиваться над командиром, он может расстроиться, а это чревато внеочередными пистонами».

Все дружно засмеялись.

Бригада жила своей жизнью. Обезглавив руководство атакующей группировки, мы лишили немцев направляющего органа, и многие немцы побежали, лишь пара батальонов еще сопротивлялась, пытаясь выполнить поставленную перед ними задачу. Мы уступили место на передовой подразделениям 46-й армии, которая широким фронтом обрушилась и на Бухарест и на Плоешти, вытеснив немцев из этих районов на юг. Мы были переведены в резерв.

За эти четыре дня снова был развернут полевой госпиталь, где наши врачи лечили раненых. Ожидая поставок антибиотиков и обезболивающих, лечили по проверенным рецептам народной медицины. Вообще, в медчасти после моего разъяснения, как я вижу организацию работы медиков, врачи ко мне прислушивались и не боялись что-то выяснять или, наоборот, разъяснять мне. Я был полностью за народную медицину, согласен с целебной пользой от использования натуральных ингредиентов: выжимок, заварок из трав, прополиса, меда, который больные солдаты, просто кушая по полчайной ложки несколько раз в день, ничем не запивая, даже на себе проверял, очень хорошо снимали себе боль в воспаленном горле. В вечерних обсуждениях, точнее сказать, раз это посиделки врачей, то консилиумах, приводил примеры того, что во многих таблетках больше обезболивающих компонентов, чем лечебных, а те, что имеются, зачастую, и есть те самые вытяжки из натуральных трав. А что может быть сильнее самой природы, развивающейся миллионы лет? Даже взять тот же антибиотик — это, в общем-то, не разрушающая организм химия, а природные ингредиенты — плесень. Используя сверхчеловеческие способности двух наших врачей, удалось немного по-другому наладить лечебный процесс. Он больше стал напоминать восточный подход к исцелению человека, то есть обследование всего человека в целом, а не одной болячки. Если уж брались лечить насморк каплями, то давали противовоспалительные и укрепляющие иммунитет настои трав для всего организма, с обязательными массажами нервных точек. Проводили энергетическую коррекцию организма. А далее, под руководством Тяпова, быстро уловившего суть дела, при основной работе Анны Суреновой и Миши Боголюбова отшлифовывалась общая совместная работа всех врачей. Тем более, что нас обеспечивали по остаточному принципу — медикаментов все равно был дефицит и основная их масса забиралась ведущими фронтовыми госпиталями. Поэтому тут волей-неволей нашим врачам приходилось обращаться к народной медицине. Главное, что был результат — люди выздоравливали.

Вначале к нам пришла мама с мальчиком с тяжелой формой воспаления легких. Но синий йод и чесночно-содовые ингаляции удивительно быстро поставили его на ноги. После этого по городку и окрестным селам разнеслась весть, что русские лечат все болезни, и к нам стали приходить другие румыны. Также мы оперировали и обрабатывали солдат румынской армии. Хотя я отдал приказ, чтобы в первую очередь уделяли внимание русским и нашим немецким бойцам, остальных осматривать по остаточному принципу.

Но, в любом случае, румыны были благодарны, неся нам свои небогатые деревенские подношения: яйца, мамалыгу или кукурузную кашу в разных варено-жареных вариациях, даже воздушную кукурузу типа современного попкорна, приготовленную в печи. Обычно наши врачи не брали подношения, возвращая их жителям, или же направляли подателей к раненым, чтобы они подкармливали тех, кому это было можно кушать.

Вскоре, проходя мимо лазарета, я стал наблюдать резко увеличенное количество молодых румынок в наших белых халатах. На мой вопрос, что это за цыганское нашествие в лазарете, девушки врачи, смеясь, отвечали, что эти молодые и не совсем румыночки, ухаживают за ранеными, присматривая себе женихов. К тому же Тяпов дал на это разрешение.

— Ну, раз сам Тяпов дал разрешение, то тогда вообще вопрос снимается.

— Александр Павлович, вы зря смеетесь, все-таки они, как санитарки, хорошо разгрузили наших девочек и парней.

— Светлан, я же не против этого, иначе, запретил бы этот караван-сарай.

Прибыла и Елена Шадина, определенная в терапевтическое отделение медчасти.

— Лен, чего решила-то на фронт податься?

— Александр, я ведь авантюристка в душе, а в Москве, как-то душно мне стало в этом госпитале, да и возвращаться было не очень комфортно после Калуги. Дочка взрослая уже, в техническом вузе учится, а мне захотелось поучаствовать в этом событие — победном шествии нашей армии.

— Что же, милости просим, две твои знакомые у нас уже работают, так что вливайся в коллектив.

Механики, развернув свою ремонтную базу или, как мы шутили, станцию техобслуживания, проводили ТО и ремонт всей нашей техники. Скоро предстояли новые бои и марши по тяжелой, гористой местности Балканских, а затем и Карпатских гор, а там и Альпы увидим. Оружейники, химики, саперы — все занимались проверкой и подготовкой к новым боям своего имущества, подразделения пополнялись боеприпасами на складах фронта. Так что у Лабанда, Чебаняна, Суренова, Воронова и комбатов боевиков было, чем занять своих бойцов, чтобы с румынками в стогах сена и кукурузе не кувыркались, тоже мне «Фанфаны — тюльпаны» нашлись.

Кстати, вышла на связь наша бывшая радистка Лена Легкова, передав приветы от себя и Виктора Шубина, который командовал полком в армии 1-го Украинского фронта, участвуя в Карпатско-Дуклинской операции. Сейчас он штурмовал Дукельский перевал в словацких Карпатах. В ответ девчонки отбили ей шифровкой наши новости.

Наш радиодивизион эти несколько дней также проводил профилактику и ТО своей радиоаппаратуры, которая отлично отработала в период боев от Курской дуги, Крыма и до Румынии. За этот период дивизионом была вскрыта дислокация более 80 аэродромов противника, на которых базировались свыше 25 частей ВВС Германии. Было зафиксировано более 30 тыс. самолето-вылетов боевой и транспортной авиации противника, определены координаты базирования 20 крупных войсковых штабов сухопутных войск. При подавлении радиосвязи противника были сорваны 1300 срочных и 4000 простых радиопередач. Подвижной радиопеленгационной службой было выявлено больше 1100 выходов в эфир вражеских радиопередатчиков, работающих в прифронтовой полосе и ближнем тылу, и захвачено или уничтожено с документальным подтверждением 107 вражеских радистов.

В результате проведенных мероприятий РЭБ в 27 штабах или командных пунктах армий, дивизий и полков выявлены технические каналы утечки информации, были найдены и захвачены три конспиративные точки радиосвязи, наподобие той, что мы выловили в штабе Жукова в 1941. Совместно с особым отделом фронта выявлено более 100 вражеских агентов, служащих в Красной армии.

Успешной боевой работе способствовала четкая организация технического обеспечения, грамотность и четкость задач, которые ставились перед подразделениями дивизиона его командирами — Чайкиным, Бушиным, Размазновым, Орловым, Дмитрием Киричевым, Самсоновым, Шидловым, профессиональные навыки и общая техническая грамотность радистов, переводчиков и рэбовцев.

Все эти данные сводились в отчеты и справки и направлялись в штаб фронта, проходя по фронтовым сводкам. В своей работе мы негласно брали за ориентир показатели соседних радиобригад, как и все они — друг на друга. На западном направлении в зоне действия 2-го Украинского фронта работала, как я говорил ранее, очень профессиональная радиобригада полковника Костина, а у нас на фронте — Бушуева. Кстати, наши коллеги из отдельного 132-го радиодивизиона Людмилы Долженко после Крыма снова влились в эту радиобригаду.

Ведь, что такое война — это, прежде всего, учет и контроль. Необходимо осуществлять учет численности частей, обеспечить логистику их передвижений, подвоза боеприпасов и техсредств, продовольствия и обмундирования, резервов. Все это на уровне армий и фронтов представляют собой огромные цифры и толстые бумажные отчеты.

За тяжелые годы войны повысилось качество работы частей снабжения армий. По-крайней мере наши снабженцы, четко организовывали и проводили конвои с имуществом бригады, продовольствием, обмундированием и боеприпасами от пунктов снабжения к линии фронта, где мы базировались. В этом им помогали бойцы штурмовых батальонов, обеспечивающих охрану обозов. Хотя, периодически такие конвои подвергались бомбардировкам или нападениям отступающих групп немцев или румын. Так что не все было так легко и просто, типа получил-привез-роздал. Были потери среди наших бойцов, и даже полностью уничтоженные обозы. Были и естественные потери, когда гужевые повозки или грузовики застревали или ломались в грязи в распутицу или в снегу, проваливались под лед, попадали в скрытые ямы, канавы или болота. И если туже телегу или грузовик еще можно было вытащить, за редким исключением, то груз мог быть безнадежно испорчен или просто утонуть. Все это было, но люди, надрываясь, не щадя себя, старались качественно сделать свою работу тыловика-снабженца.

Одним словом, наша особая штурмовая бригада готовилась к новым походам по всем направлениям боевой и тыловой деятельности.

3 сентября на планерке нашего штаба я доводил до наших командиров вводные, полученные мной и Недогаровым в штабе фронта от Бирюзова.

— Товарищи командиры, получен приказ, поэтому готовим бригаду к походу в самое ближайшее время. Нас ориентируют на уничтожение немецких групп войск, отступающих в сторону Болгарии, и чует мое сердце и видит зоркий глаз, что мы также войдем в Болгарию.

«Так она ж вроде о нейтралитете заявила», — спросил Горяев.

— Считаю, что где-то 8 сентября мы форсируем Дунай и окажемся в Болгарии.

«Ты уверен, командир, — спросил Шаламов, — Дунай серьезная река, значит, нашему подразделению надо готовить плавсредства и определять лучшее место перехода?»

— Однозначно, наши войска будут в Болгарии, поэтому нам желательно захватить мост, но надо готовиться и к наведению переправы, всякое может быть. Да, хочу поздравить вас с тем, что нашей бригаде вынесена благодарность командующим фронта, прошу поздравить бойцов, но, общее построение устраивать не будем, незачем отрывать от дел народ.

«Александр, считаю, что как коммунист и командир, ты должен построить бригаду и сказать напутственное слово, тем более есть повод — благодарность комфронта», — встрял Горяев.

— Хорошо, Владимир Тимофеевич, о важности момента в освобождении братских народов скажешь ты, а я поздравлю личный состав.

— А чего ты не хочешь о братских народах сказать?

— Не хочу, не такие они и братские — не с нами братаются, а с немцами, а как прижмет, так только тогда о нас вспоминают. Хотя, простых тружеников это замечание особо не касается, я о политиках говорю.

«А что, бригада хорошо воюет, благодарность заслужена», — заметил Клепченко.

«Согласен, Александр, бригада стала сильнее, техники много, настоящая ударная группа получаемся. Профессиональная подготовка бойцов отлажена, ребята действительно стали «псами войны»: крепкие физически, грамотные тактически и специалисты своего дела, да и взаимодействие подразделений стало не то, что в 42-м, когда только учились работать совместно. Хотя, лично мое субъективное мнение, но мне кажется, что раньше в 41–42 годах мы воевали жестче, что ли или тяжелее все было. Красная армия тогда слабее была гитлеровцев, войск и техники у него много было, нашу бы бригаду вмиг раздавили бы, если бы мы такие бы прорывы в 41–42 устраивали. Тогда немцы наши корпуса и армии в аналогичных прорывах перемалывали, а сейчас нет у немцев той мощи, что была в начале войны. Вот, и удается нам брать города небольшими, в общем-то, силами», — пустился я в философию.

«Командир, мы же тогда небольшими группами орудовали, вот и создалось ощущение, что тогда все тяжелее давалось. Да и морально они не те, уверенности победителей в них нет, только злость или обреченность — одни бьются до последнего, другие сдаются пачками», — ответил мне Недогаров.

Горяев организовал построение бригады, возле медиков в строю жались и человек 30 санитарок румынок. Пришлось вызывать нашу «Дану Интернэшнл», чтобы она коротенько перевела и поздравила румынок.

А на следующий день мы получили приказ на выдвижение к городу Питешти и, далее, к городу Крайова, для освобождения этих городов от немецких войск. Питешти лежал в долине, а за ним в вечерних облаках виднелись Южные Карпаты. Перед городом были сооружены достаточно хлипкие укрепления. Возвратившиеся после разведки местности мотогруппа Самсонова доложила нам об этом. Мы действовали нашей обычной тактикой — три штурмовых батальона начали фланговый обход этих укреплений по большой дуге порядка 10 километров с целью скрытного окружения города, а остальные части обеспечивают давление по фронту. Предполагалась прощупать немца и, если он будет упорно сопротивляться, то провести ночную атаку на позиции городского гарнизона из частей вермахта. Батальоны Гавриленко и Киричева объезжали на грузовиках город с юга, чтобы блокировать трассу на Крайову и не дать отступить туда немцам, батальон Воронова объезжал с севера. А основная ударная танково-пехотная часть подтягивалась по фронту. Где-то за полтора километра выстраивались в линию танки, которые будут обстреливать немецкие позиции. Чуть дальше Яценин командовал расстановкой батарей.

Заработал и наш радиодивизион, накрывая город излучениями генераторов помех. Готовились к бою и штурмовики, занимая места на броне ударной танковой группы. Вперед побежала полурота снайперов. Все отрывали себе индивидуальные окопы на случай вражеского обстрела.

Я смотрел на уверенные спокойные действия солдат.

«О чем задумался, Сань?» — спросил у меня подошедший Конышев.

— Смотрю, Ром, на нашу сегодняшнюю мощь — сотня танков, артиллерия, штурмовики, и вспомнил, как мы отделениями или взводами атаковали аэродромы, склады, железнодорожные узлы немцев. Сравниваю я те события с сегодняшними, те укрепления с этими хлипкими окопами, да парой батарей полковых пушек.

— Это же город глубокого тыла, откуда здесь взяться мощным укреплениям.

— Точно говоришь, но все же, это немцы, так что и пара батарей столько дел наделать смогут.

— Лабанд, направь к ним своего парламентера, поговорить о сдаче.

Трое немцев с белым флагом, периодически крича по-немецки о мирных намерениях, двинулись к окопам.

Но парламентера обстреляли из автоматов, хорошо, что те были в касках и бронежилетах и успели залечь.

— Вот так, значит, ждем радиосвязи с батальонами и начинаем артобстрел.

«Вот скоты, — выругался Лабанд, — я им этого не прощу».

Я кивнул головой, выражая свое согласие. Пришли радиограммы от батальонов, занявших позиции километрах в пяти от города с противотанковыми ружьями, станковыми крупнокалиберными пулеметами и мобильными группами на БТРах и мотоциклах.

Была дана отмашка снайперам Бурята, которые выискивая цели, начали работать по высунувшимся из окопов немцам. Я наблюдал за вражескими позициями в бинокль из-за танка. Олег Яценин отдал команду, и заработали орудия, минометы и танки. Вражеские батареи достаточно быстро были подавлены превосходящим огнем нашей бригады. Огонь батарей визуально корректировался выдвинутыми вперед артиллеристами, постепенно переносившийся от передней линии окопов ближе к городу, захватывая уже и пригороды. Минут через пятнадцать вперед двинулись танки с пехотой. Батареи замолкали, давая остыть стволам и, чтобы не обстрелять своих бойцов. С окраин города нашу танковую группу обстреляли танки противника. Бойцы спрыгивали с брони и, дальше начиналась артиллерийскую дуэль атакующих наших танков против стоящих в укрытиях немецких.

Закричал Кожуков: «Я заметил, откуда вспышки, орудия батареи готовы к стрельбе!»

«Батареям, огонь!» — скомандовал Мутонин.

76-мм пушки стали обстреливать те дома, откуда были видны вспышки выстрелов. К ним подключились и стоящие стационарно 152-мм САУ и 85-мм пушки танков «КВ-2» и «Т-34».

В бинокль было видно, как пара немецких танков сдает задом, уходя в улочки города. Это заметили командиры-артиллеристы, перенеся огонь на них.

— Болхова, пусть твои радисты передадут в батальоны, чтобы подтягивались к городу, выпустили бы колонны, а затем, отсекая от города, расстреливали всех, кто из него будет уходить.

— Есть, командир.

Батареи в это время ровняли с землей пригородные дома, за которыми могли быть немецкие солдаты, танки и пушки.

За час всех этих маневров штурмовые пехотные подразделения, заняв окопы, подошли к окраинным домам, ввязываясь в уличные бои, танки же остались за городом. Вскоре с обеих сторон города послышалась стрельба — это батальоны вступили в огневой контакт с отступающими немцами.

— Сдаются фрицы!

— Сказали, что в плен никого не брать, так что расстреливай их — будут знать, как по парламентерам нашим стрелять.

Нарвавшись на снайперский и плотный пулеметный огонь, немцы снова откатились в город, побросав машины и грузовики. Несколько БТРов и танков рванули в прорыв, но бойцы батальона Киричева расстреливали их из противотанковых ружей, а когда кто-то проскакивал, то залегшие эшелонами вдоль дороги, за камнями и холмиками бойцы, кидали лежа с земли гранаты. Один десантник даже перекатом ушел от гусениц едущего на него танка, оказавшись под днищем, пропустил его, а затем швырнул в уезжающий танк гранату, подорвавшую тому топливные баки. При этом от огненной волны сам получил ожог лица, лишившись усов, бровей и бороды. Один прорвавшийся танк налетел на расчет огнеметчиков, получив огненную струю прямо в смотровые щели, загоревшись снаружи. У Воронова, прикрывающего отход в Карпатские горы, была та же картина. Немцы численностью до батальона уходили из города, но тоже приняли вечерний бой с залегшими за естественными укрытиями нашими бойцами. На этой дороге доновцы, то есть минеры роты Димы Донова, поставили десяток противотанковых и противопехотных мин. На них подорвался один из пяти танков, застопорив движение колонны. Начавшие объезжать его остальные танки подставляли свои бока под выстрелы противотанковых ружей, стреляющих в основном по гусеницам, сбивая с катков траки, чтобы и танк сохранить, и не дать тому уехать. Подорвались и несколько противопехотных мин, покалечивших или убивших нескольких немцев. Фашистов так же расстреливали издалека, никого не беря в плен.

Немцы падали в поле, занимая позиции за естественными укрытиями, но большинство побежало в город. Многих из залегших и убегающих солдат уничтожили снайпера.

А на землю опустились сумерки, стало темно, и мы прекратили боевые действия. Требовалось пополнить запасы патронов у солдат и орудий, поэтому за дело взялись наши интендантские подразделения, развозившие еду и патроны на центральные позиции и в батальоны. Произошла смена штурмовых подразделений и с восточной стороны в город вошли сытые и свежие бойцы 3-го штурмового батальона и снайперские группы — снайпер и двое штурмовиков прикрытия с автоматами. Они занимали частные дома или взбирались на крыши двух — и трехэтажных зданий, занимая господствующие высоты. В некоторых домах происходили перестрелки. Мирные румыны, видя такое дело, прятались в своих комнатах.

— Ледков, тащи сюда какого-нибудь румына, а лучше не одного, надо ему разъяснить политику партии.

Ко мне было доставлено два десятка румын.

— Домишоара Даниела, переведи этим товарищам, кстати, спроси у них — они товарищи или фашистские прихвостни? Так вот, объясни им, что мы не хотим разрушать город, но румыны должны нам помочь, указывая, в каких домах засели немцы, а кроме того, всем сдавшимся в плен в течение часа немцам я гарантирую жизнь, кроме тех, кто обстрелял парламентеров — они будут расстреляны. В противном случае я разрушу весь город.

Дана улыбнулась, но с серьезным лицом перевела румынам мое пожелание.

Румыны закивали головами, наперебой убеждая нас в том, что они самые верные товарищи, а затем побежали обегать город, выкрикивая мои требования. В городе все равно никто не спал: во-первых, рано, а во-вторых, как тут уснешь, когда вокруг идет бой.

Скоро потянулись ручейки немцев, которых мы отводили в сторону и переписывали их. Выяснилось, что в городе был танковый батальон эсэсовцев из дивизии «Мертвая голова», правда, имеющий всего 12 танков, отступивших от Кишинева. Это их командир приказал расстрелять парламентеров, но он погиб в окопе при артобстреле. Остальные пленные являются дислоцирующимся в городе батальоном ПВО в количестве 670 человек и порядка трехсот солдат из различных частей, в том числе экипажи пяти танков, отступивших от Бухареста. Но после боев осталось около пятисот солдат вермахта, которые пытались уйти из города и неизвестно, сколько выживших эсэсовцев, отступивших назад в город из-за обстрела, а сейчас засевших в ратуше и прилегающих городских зданиях.

Пацаны и взрослые румыны подбегали и тащили наших бойцов, показывая на дома, где засели немцы, которых либо принимали в плен, либо уничтожали на месте, иногда вместе с домом. Квартал с ратушей был сразу же окружен.

Ко мне подошел достаточно молодой пленный майор и заговорил: «Герр полковник, вы не узнаете меня, я тот самый лейтенант, которому вы оставили жизнь, помните, как вы взяли в плен генерала Фишера, деревня Леонидово!?»

«Флоэ, ты снова попал к нам в плен! Надо же, парни, этот тот офицер, с которого начались наши геройские подвиги под Ельней», — засмеялся я, и понимающие в чем дело, Ледков, Лосев и Орлов.

Мы предложили еще раз сдаться засевшим в здании эсэсовцам, гарантируя жизнь, но те пока молчали.

— Флоэ, сколько их там, как думаешь?

— Не могу знать, герр полковник, но прибыли они на 12 танках, из них два «Тигра», пять «Пантер», три САУ «ЯгдПантера» и два мощных инженерных танка «Бергепантера» для эвакуации тяжелых танков и самоходок, и десяток грузовиков с солдатами 5-го панцергренадерского (мотопехотного) полка СС «Туле» дивизии «Мертвая голова». От моего танкового батальона после боев под Яссами осталось 8 танков «Пантера».

— То есть против нас было 18 танков.

— Девять танков, герр полковник, остальные в количестве четырех и пяти штук базировались на двух выездах из города, где вы их и подбили.

— А почему на танках нет эмблемы этой дивизии «Мертвая голова».

— После Курского сражения эти эмблемы перестали наносить на танки дивизии.

Я развернулся к Недогарову и остальным командирам и произнес: «Завтра рано утром с Лабандом и двумя нашими батальонами отправляемся в Крайову. За нами, зачистив город, пусть спокойно выдвигаются все остальные. Будем брать Крайову с ходу. Затем оставим там тыловой гарнизон, пусть защищают город и восстанавливают немецкую технику.

— Как там фрицы, не сдаются, наводи на прямую наводку пушки САУ, будем расстреливать здание.

«Командир, может, я для стимулирования мозговой деятельности фрицев дам по площади пару струй из огнеметов и, если это их не проймет, то огнемётчики, прячась за корпусами танков, подойдут и сожгут, к такой-то матери, это здание?!», — спросил Абдулов.

— Василий, хорошо придумал, «сбрызни» пару контрольных струек по площади в сторону ратуши.

После того, как брусчатка на площади несколько минут горела после пущенных бойцами химроты пары огнеметных струй, явно показывающих намерения атакующих, немцы задумались. Очевидно, такой поворот событий им совсем не понравился и в окно был выброшен белый флаг.

Nicht schießen wir geben auf!

«Не стрелять, сдаются они, видите ли. Видали мы таких фраеров», — выругался Ледков.

«Выходить по одному и бросать оружие на землю! — закричал Лосев. — Тьфу ты, gehen sie eins nach dem anderen und werfen sie ihre waffen auf den boden!»

Эсэсовцы и несколько солдат вермахта выходили и клали оружие на землю перед зданием. К утру город с помощью румынских патриотов был полностью зачищен. Чтобы поощрить голодных пацанов, помогавших всю ночь нашим солдатам, мы кормили их из походных кухонь вкусной мясной кашей и горячим хлебом, который пекли в перевозной пекарне, которые приготовили наши повара для бойцов бригады. Весь день и ночь посменно механики разбирались с подбитыми нашими и вражескими танками, восстановив семь из них с перебитыми гусеницами и один с пробитой башней, поставив на неё заплатки из срезанной с полностью «убитых» танков брони. Бойцы участвующих в ночном бою частей отсыпались в палатках за городом.

Часам к десяти утра жители города Крайова с удивлением смотрели, как подъезжающие к городу пара десятков немецких танков с немецкими солдатами, которые, соскочив с брони, обезоружили блокпост на выезде из города, а затем двинулись в центр к городской магистратуре. Комендант города быстро уловил суть происходящего, и гарнизон с полицией сложили оружие.

Вскоре на горизонте показалось очередное облако пыли, расходящиеся в линию вдоль кукурузных полей, расположенных вокруг города, превратившееся в русские танки. За ними двигались мотоциклы, БТРы и грузовики, которые, не желая задерживаться на движение по улочкам города, объезжали его по окружной дороге, направляясь к тракту в Болгарию. Им предстояло совершить марш бросок в сто километров к мосту через Дунай и, заняв его, дожидаться подкреплений.