Варяг. Дерзкий

Александр Мазин, 2021

Придет время, и Тмутаракань станет частью Руси. Но сейчас захваченный русами князя Олега Киевского Самкерц-Таматарху удержать невозможно. Нескольким сотням русов и норманнов не устоять против тысячных армий. Вопрос лишь в том, кто первым сумеет ее захватить: византийцы или хазары. Бывший князь-воевода Сергей, а ныне княжий отрок Вартислав прекрасно это понимает. И упорно ищет ответ на вопрос: зачем Олегу понадобился Самкерц? Но сначала Сергею придется решить задачу «попроще»: как им всем выжить в надвигающейся битве титанов?

Глава 5, в которой Сергей с Машегом узнают, что их бросили

Способных к матросской работе на судне осталось семеро. Считая кормчего и Сергея, который выразил готовность помочь, если потребуется.

Ещё с десяток имели шансы на выздоровление.

Так решил кормчий. Звали его Петром, и вёл он себя подобающе: сразу порешал, кто достоин рая, а кто нет. Тех, кого он счёл достойным, добили и отправили за борт. Отмучились, так сказать. Остальным оказали посильную медицинскую. В соответствии с суровыми нравами Средневековья.

Но особую твёрдость кормчий проявил в вопросах финансовых: забрал все деньги, которые нашли на покойниках, в корабельную казну. Пообещал, впрочем, что по прибытии в порт выдаст выжившим премию на «повеселиться».

По прибытии. А здесь, в море, деньги ни к чему.

Сергей с Петром вроде поладили. Сергей не претендовал на добычу, ограничившись кое-каким оружием и одеждой, пообещал не предъявлять претензий по поводу похищения и помочь с продажей корабля. В том случае, если они доберутся до Самкерца. Кормчий полагал, что это возможно. Припасов точно хватит. А вот воды — маловато. Было бы недурно причалить куда-нибудь и запастись. Тем более раненым воды много надо.

Места, в которых можно разжиться водой и свежими продуктами, кормчий знал. Но соваться в эти прибрежные селения побаивался. Опасался: как бы местные не искусились малочисленностью экипажа. Заверения Сергея, что они с Машегом с парой десятков местных рыбаков могут и вдвоём управиться, его не переубедили. Так что воду они попытались набрать в месте диком и малопригодном для причаливания. Настолько малопригодном, что матросы ухитрились разбить о камни одну из трофейных лодок. И это при относительно спокойном море. Похоже, что в недавней битве выжили далеко не самые умелые из моряков.

Вторая лодка подобрала нечаянных купальщиков и вернулась к кораблю. Повторять высадку матросики категорически отказались. Мол, слишком сильное волнение.

Ага. Почти шторм. Балла на два раскачало, максимум.

К тому, что сказал по этому поводу кормчий, Сергею добавить было нечего. Однако сделать он ничего не мог. Кроме вывода, что в Херсон зайти придётся. В принципе, их с Машегом такой вариант устраивал. Возможно, это наилучший вариант. Хотелось надеяться, что варяги не ушли в Самкерц без них.

Варяги ушли.

Причём даже и не ждали, как оказалось.

Это попахивало нехорошим. Предательством.

Машег так и заявил. Мол, Войст их попросту бросил.

Сергею поверить в такое было трудно. Он полагал, что-то важное случилось.

В любом случае добираться до Тмуторокани друзьям теперь придётся самим.

Что ж, они ведь изначально так и собирались. На ромейском судне. А в Херсон зашли за запасами и пополнением.

Ни с тем, ни с другим проблем возникнуть не должно. В руках кормчего была корабельная казна и немалые средства из кошелей покойников. Минус незначительная сумма, которую он, как и обещал, выделил шестерым матросам, сходящим на берег, для личных надобностей.

Лучше бы он этого не делал. Глядишь, прожил бы подольше.

Пока Сергей с Машегом искали варягов, шестеро морячков успешно истратили выданную денежку и вернулись за дополнительным финансированием. А получив отказ, решили забрать всё. Зарезали Петра и преданного ему племянника, забрали всю имевшуюся на корабле наличность, кое-что из оружия и свалили, провожаемые возмущёнными воплями раненых товарищей.

Вопли эти привлекли портовую стражу…

В общем, Сергей и Машег решили туда не соваться.

В голову Сергею пришла другая идея. Ход рискованный, но перспективный. Заявиться прямо к стратигу. И попросить помощи непосредственно у главы фемы. Сергей был уверен, что стратиг его признает даже в нынешней посконной одёжке. Денег, может, и не даст, но попутным транспортом до Самкерца обеспечит.

Однако путь во дворец стратига оказался перекрыт.

— Печенеги! — Сергей, шедший первым, нырнул обратно в проулок, удержав и Машега.

Четырнадцать вооружённых степняков хоревой вольготно расположились около городского фонтана. С лошадками. Местные жители обходили их вдоль стеночек.

Ничего себе! Буквально в ста метрах от резиденции хозяина фемы.

В сознании Сергея для печенегов было всего две градации: враги нынешние и враги будущие. И об этом следовало помнить всегда: ведя переговоры, заключая временные союзы, налаживая торговлю. Был, правда, ещё один вариант: родство по браку. Но даже в этом случае никто не гарантировал, что новые родичи не прирежут зятька за соответствующую мзду. Великое небо такое, понятно, не одобрит. Но если поделиться с шаманами награбленным, то с Небом можно договориться.

Сергей допускал, что он пристрастен. Что есть среди печенегов честные мужи и верные слову вожди. Но вот не любил он копчёных, и всё. Нет, не любил он многих. Нурманов, например, особенно некоторых. Но даже самый коварный викинг был ему всё равно ближе печенега.

Машег смотрел с удивлением. Не понимал. Ну, печенеги, и что? Вряд ли нападут. Здесь город, стража. Резать и грабить не положено. Во всяком случае, на виду. Да у хузар чуть ли не дюжина племён печенежских в союзниках ходила.

Ага! Ровно до той поры, пока не могут ограбить.

А Сергей помнил, как на него напали не в Диком Поле, а в стольном граде Киеве. Где у него, Сергея, был серьёзный статус.

Вдобавок это те самые хоревой. То есть племя, у которого Сергей с Машегом уже побывали в плену. И сбежали они не просто так, а прихватив с собой изрядно печенежского имущества, отправив на ту сторону Вечности несколько десятков степняков.

Вероятность же того, что копчёные обратят внимание на двух пареньков, нацелившихся попасть в резиденцию стратига, весьма высока. И вполне допустимо, что среди копчёных может оказаться кто-то, знающий Сергея и Машега в лицо. И способный опознать, если они привлекут внимание. А это почти наверняка произойдёт, если у Сергея с Машегом возникнут сложности со стражей на входе.

А возникнуть они могут, поскольку вид у обоих не сказать что презентабельный. На воинскую элиту никак не тянет.

— Что скажешь, брат?

Машег задумался и тоже засомневался.

— Того, что сейчас кучу у фонтана навалил, я вроде помню, — проговорил хузарин. — И того, с красным луком. Хотя бородой бы клясться не стал. Да и нет у меня покуда бороды! — хузарин хихикнул. И тут же посерьёзнел: — Ты прав. Не пойдём к ним. Их вон даже местные по стеночкам обходят, а стража в сторону смотрит, словно и не видит, что они с конями своими уже всю площадь засрали.

— Вот и я о том же, — кивнул Сергей. — Может, попозже, когда хоревой уберутся. А сейчас что?

— На рыночек сбегаем, пока не стемнело, — сказал Машег. — Пожрём и, может, кого из моей родни отыщем. Они помогут.

— Может, сразу на подворье ваше? — предложил Сергей.

Машег мотнул головой:

— Здесь не Киев. Здесь мне не рады будут. То есть порадуются, но… не по-хорошему.

— Тогда на рынок, — согласился Сергей. — Вот только монет у меня маловато.

— У меня есть, — ухмыльнулся Машег. — Я у того ромея, из которого ты стрелу вынимал, кошель взял. В бою ж взято. По чести.

Поесть удалось, и как следует. А вот найти хузар, благосклонно отнесшихся бы к роду Рузиев, к которому принадлежала семья Машега бар Захариаха, к сожалению, не удалось. Здесь, в Херсоне, не жаловали хузар, не придерживающихся провизантийской ориентации и союзных византийским иудеям.

Поскольку Машег, его папа, дедушка и прочие кровные родственники принадлежали к противоположной партии — родовой хузарской аристократии, то собственный двор в Херсоне был им заказан.

Зато на сытый желудок в голову Сергею пришла некая дерзкая мысль, которой он немедленно поделился с другом.

— Слышь, Машег, как думаешь: почему на ромейском корабле не оказалось нашей одежды и оружия?

— Продали, наверное?

— Или оставили там, где нас взяли?

— А где нас взяли, там…

— А пойдём глянем: не ушли ли печенеги?

Печенеги не ушли. Поужинали плотно от щедрот городских властей. Расстелились прямо на площади и шумно отдыхали. С выпивкой и девками. Местные им не мешали. В обоих смыслах.

У входа во дворец стратига маялся отряд стражи с десятником во главе. С факелами.

Зато вход в элитный бордель, где так неуважительно обошлись с Сергеем и Машегом, был погружён во тьму. Оба светильника у дверей погашены.

Впрочем, в гнездо платного разврата можно было попасть не только с площади, которую оккупировали степняки, но и с чёрного хода. Метровая щель между заборами вела к низенькой дверке в глухой стене, через которую в увеселительное заведение, надо полагать, попадали клиенты, которые стеснялись войти через главный вход. И тот факт, что в тесном проулке не воняло продуктами человеческой жизнедеятельности, говорил о том, что чёрным ходом пользуются и за его чистотой присматривают.

Предложенный Машегом план — пойти и постучать в дверь — Сергей отверг. Вряд ли эта дорожка — для случайных посетителей. Скорее для постоянных клиентов, не желающих афишировать свои визиты. Очень сомнительно, что их с Машегом вот так запросто впустят внутрь.

Разумнее подождать очередного ночного визитёра и сесть ему на хвост.

Минус: на входе наверняка охранник. И скорее всего, будет не один. Учитывая же узость проулка и входа, перекрыть доступ и захлопнуть дверь перед носом незваных гостей — вообще не проблема. Небось так и задумано хозяином борделя.

— А если сверху?

Оба помнили, что в заведении имелся небольшой внутренний двор, попасть в который можно было не только через двери, но и спрыгнув с крыши.

Крыша, надо думать, в доме черепичная, а не соломенная, так что есть надежда, что выдержит.

— Давай-ка, — Сергей присел, и Машег взобрался ему на плечи.

Немного не хватило высоты, но не страшно. Сергей подставил ладони и выпрямил руки. Хузарин, конечно, мелкий, лёгкий, но Сергей покуда не атлет, так что получилось непросто.

Но получилось. Машег вскарабкался на крышу, сбросил верёвку, и Сергей в три секунды взобрался наверх.

Одна из черепиц кровли оказалась с «окошком»-продухом, а не плоской, как другие. Неплохо, надо отметить, придумано. Этакая полусфера с небольшим, сантиметров пятнадцать в поперечнике отверстием, под которым даже имелся бортик. Надо думать, чтобы внутрь дождевая вода не попадала.

Из «окошка» пахло едой и доносились голоса. К сожалению, слишком тихие, чтобы что-нибудь разобрать.

Ползком по крыше — в сторону внутреннего двора. Галерейка, какие-то сараи, коновязь. Колодец посередине. Скамеечка под навесом. Оттуда слышны голоса. Чириканье, хихиканье… Девчонки.

Скорее минус, чем плюс. Мужчин можно и убить. А профилактически перестрелять девушек моральный кодекс Сергея не дозволяет. Так что спрыгни они сверху, визгу будет…

— Варт…

Наблюдавший за проулком Машег засёк гостей. Двое. Один — с факелом. Похоже, слуга. Второй точно клиент. Вон как важно вышагивает.

— Не стреляй сразу, — сказал Сергей взявшемуся за лук Машегу. — Я кое-что придумал…

Двое вошли в переулок. Слуга — впереди. Он же и постучал.

В двери открылось окошко, и тут же грюкнул засов. Скорее всего, клиент был знакомый.

Слуга посторонился, пропуская хозяина…

— Стой на месте, баран, — негромко произнёс Сергей по-печенежски, стараясь, чтобы голос прозвучал хрипло и грозно. — Не то стрела тебе в брюхо.

Понимал ли любитель платного секса язык степняков, неизвестно. Но среагировал правильно. Замер. И слуга тоже. Но, в отличие от хозяина, рискнул посмотреть вверх.

И увидел в полутора метрах над собой изгиб лука и наконечник стрелы.

И сильно расстроился.

Настолько, что бросил факел наземь и метнулся прочь из проулка.

Дверь открылась, и наружу выдвинулся привратник. Или охранник. В общем, здоровенный муж с увесистой дубинкой.

— Чего это он? — спросил привратник у гостя.

И наклонился, чтобы свободной рукой поднять упавший факел.

— Вали его, — по-хузарски бросил Сергей.

В мощный загривок охранника ударила стрела, и тот рухнул прямо на факел.

Ночной гость проявил похвальную сдержанность: не заорал, а молча попятился, прижавшись к стене.

— Сними пояс и беги, — по-печенежски приказал Сергей.

Не понял.

Пришлось повторить то же по-ромейски. Не забыв про печенежский акцент.

Теперь дошло.

Клиент расстегнул пряжку, уронил пояс со всем, что на нём было, и дёрнул вслед за слугой.

Сергей спрыгнул с края крыши на тело привратника. Так получилось потише.

От трупа тянуло горелым мясом. Факелом прижарило.

Сергей заглянул в дом.

Знакомый по прошлому разу коридор. Пара светильников.

И никого.

Удачно получилось.

Машег тоже спрыгнул. У него вышло погромче, потому что на землю, а не на тушу привратника. Спрыгнул и тут же взял коридор под прицел.

Сергей поднял брошенный любителем платного секса пояс. Кинжал, какие-то ключи и увесистый кошелёк, который Сергей тут же прицепил к собственному поясу. Кинжал — в руку. Баланс так себе, но резать и колоть — нормально.

В прошлый раз они вошли не отсюда. Но строение типовое, и дом относительно невелик. Так что Сергей уже прикинул, где находятся покои, в которых они развлекались четыре дня назад. Где кухня, Сергей уже знал и предположил, что это крыло дома — для слуг. Ну и для наиболее скромных посетителей.

С площади донеслись вопли на печенежском. Не поймёшь, то ли степняки чему-то радовались, то ли наоборот.

Но друзьям шум на руку.

Первая дверь…

Никого. Две циновки на полу. Сундук. Копьё в углу, кистень, подвешенный за цепочку. Хороший кистень. Пригодится. И копьё не помешает. Комната привратника?

Следующая пара дверей вела в крохотные клетушки с весьма скудной обстановкой. Судя по запаху, здесь обитали труженицы секса.

Четвёртая дверь…

Четыре спальных места. Три свободны, четвёртое — корзинка. В корзинке спал ребёнок лет двух от роду.

Пятая дверь — на кухню. Из-за двери — голоса. Женские и один мужской.

Сергей рывком распахнул дверь…

Три бабы и мужик.

Сергей приложил палец к губам.

Вышло доходчиво. Надо думать, потому, что копьё он держал убедительно и Машег с луком тоже смотрелся достаточно веско.

Оценка обстановки. Бабы — в шоке. Мужик — тоже. Жрать перестал, глаза выпучил. Не боец. Голова обрита. Частично. Раб.

Но меры принять надо.

— Будете послушны, никого не убьём, — по-ромейски пообещал Сергей. И повторил по-словенски.

Поняли.

— Свяжи их, — велел Сергей рабу, взял только что испечённую лепёшку, откусил и одобрительно кивнул. Вроде и ел недавно, а уже проголодался.

Самого раба вязать не стали.

Сергей треснул пяткой копья. Звук был — как по деревяшке. И результат такой же. Раб лёг брёвнышком рядом с кухонными работницами.

Весь процесс занял минут пять.

В коридоре, за которым присматривал Машег, по-прежнему никого.

План Сергея был прост. Его даже планом нельзя было назвать. Пройтись по борделю, зачистить территорию, а потом вдумчиво побеседовать с хозяином. Можно даже не опасаться нашуметь. Веселящиеся у фонтана степняки — отличное звуковое прикрытие. Опять-таки, внимание стражи на них сосредоточено.

Ещё пара комнат, пустых, и вот коридор закончился выходом в подобие портика.

Во дворе — три женщины и двое мужчин. Один голый, а вот второй, к сожалению, одет. И не просто одет, а облачён в доспех из усиленной бляшками кожи. Широкое рябое лицо, чёрные волосы, заплетённые в две косы. На поясе нож, ремень пращи и метровой длины тесак без ножен. А ещё ошейник. Холоп. Доверенный. Не всякому рабу хозяин вручит оружие. Опасный персонаж.

Кстати, об оружии. Поверх одёжки, сложенной на скамейке, на которой разместился рябой, — небольшой меч в ножнах. Сафьяновых, с жемчугами. Вряд ли в такие ножны сунут дешёвую поделку.

Сергей сглотнул.

В добыче, которая осталась после боя ромеев и пиратов, были два качественных меча. Но оба слишком тяжелы для Сергея. Но этот, похоже, будет в самый раз.

Хозяин дорогого оружия возился с повизгивающими девками, холоп пускал слюни и елозил рукой в портках. Пожалуй, Сергей переоценил его боевые качества.

Рассуждая здраво, трогать эту компанию не следовало. Следовало вернуться в дом и продолжить зачистку. Но пацан внутри Сергея логически рассуждать не желал. Он желал меч.

Сергей показал на рябого: «Убей».

И Машег убил. Стрела в шею, и холоп перестал быть боевой единицей.

Сергей рванул с места немногим медленнее стрелы.

И успел завладеть мечом раньше, чем владелец рябого выпутался из женских объятий.

Очень удачно вышло, потому что скорость, с которой этот ловкач среагировал на выстрел и его результат, говорили о многом.

Однако броситься на Сергея ловкач не рискнул. Тем более что у дверей стоял Машег с новой стрелой, наложенной на тетиву.

— Кошель под одеждой, — на скверном ромейском произнёс ловкач. — Забирай и убирайся.

Возможно, они договорились бы, но помешали хором заверещавшие бордельные девки.

И двое мордоворотов с дубинками, выскочившие во двор.

Одного свалил Машег, выстрелив практически в упор. Второго остановил Сергей, нырнув под замах и вогнав пядь стали между четвёртым и пятым ребром.

…И едва не схлопотал тесаком по голове от ловкача.

Уклонился в последний миг, уловив запах благовоний.

Тесак угодил по колонне, выбив каменную крошку. Сергей в развороте хлестнул клинком понизу…

Не достал.

Ловкач и впрямь оказался ловкачом. Успел убрать ногу. А новый удар блокировал уже оружием. Жёстко. Руку отбросило и пронзило болью до самого плеча.

Будь у ловкача нормальный клинок, тут бы Сергею и конец. Но тесак был просто заточенной железкой. Ловкач не достал самую малость. И теперь уже ему пришлось отскакивать, а самую малость не достал уже Сергей.

— Мелкий, а ловкий! — похвалил ловкач на том же скверном ромейском. — Хочешь мне служить?

— А ты — мне служить? — сделал встречное предложение Сергей.

Он видел, что дела у них с хузарином складываются не очень.

Ещё один вооружённый дубинкой здоровяк напал на Машега сзади. Тот защитился луком, потому что иначе было — никак. И остался без лука. Теперь он метался между каменных колонн, поддерживающих крышу портика, а его противник пытался прихлопнуть хузарина дубиной. Пока Машег был проворнее. Однако если появится ещё кто-то, ситуация станет совсем грустной.

— Мелкий, но дерзкий! — заявил ловкач. — Сейчас я тебя убью.

— Сейчас я тебе пенис отрублю, — пообещал Сергей.

Схитрил. Голый ловкач невольно скосил глаза вниз и среагировал на выпад мигом позже, чем сделал бы это, будучи в штанах. Хотя нет, в штанах он бы вообще не среагировал, поскольку это был финт, причём довольно простой, а фехтовальщиком ловкач был умелым.

Но доля секунды решает. Укол под плохо выбритый подбородок, прыжок назад, уходя от рубящего снизу вверх… И Сергей врезался плечом в тугой живот.

Обладатель живота охнул и кинжал, который он собирался вонзить в спину Сергея, безвредно чиркнул по кожаному жилету. Второй рукой толстяк попытался ухватить Сергея за голову, но не преуспел. Только повязку сорвал. Сергей же, присев и крутанув меч в руке на обратный хват (отличный баланс у оружия, надо отметить), ударил назад.

И ощутил, как легко, почти без сопротивления клинок входит в тело толстяка.

Тот завопил и попытался пырнуть кинжалом.

Сергею пришлось выпустить меч. Только на секунду, которая понадобилась, чтобы оказаться позади толстяка. Вновь ухватив рукоять уже левой рукой, Сергей довернул немного и без труда освободил оружие. Толстяк завопил ещё громче, кровь из раны хлынула с такой силой, что рубаха его вздулась тёмно-красным пузырём.

Сергей рубанул толстяка по локтевому сгибу, правой рукой перехватил кинжал и метнул в громилу, который гонял Машега. Кинжал воткнулся громиле в спину. Воткнулся всего лишь на несколько сантиметров — скверный результат для ничтожной дистанции в пять шагов.

Тем не менее громила отвлёкся и дал возможность Машегу выхватить нож и использовать его по прямому назначению: в глубоком выпаде подрезать противнику подколенное сухожилие.

Громила крутнулся на месте, дубина со свистом пронеслась у Машега над головой, после чего громила потерял равновесие и рухнул мордой на каменные плиты. Машег упал на него сверху коршуном, атакующим кабана, и несколько раз ударил ножом в поясницу. Каждый удар сопровождался сдвоенным воплем: криком ярости и криком нестерпимой боли, перекрывавшим даже визг оставшихся без кавалера девок.

С кавалером тоже всё. Руки-ноги раскинуты, стручок увял, кровь из здоровенной раны уже не хлещет, а так, струится.

Похоже, они победили. Хочется верить, потому что Машег без лука — это никак не больше четверти от полноценного воина.

— За девками следи! — крикнул Сергей по-хузарски и кинулся в проход, из которого минуту назад выскочили мордовороты.

Ещё один коридор. Две двери. Одна нараспашку — и никого. Вторая…

Сергей открыл её пинком… Ну наконец-то.

Борделевладелец. В пикантной позе склонившийся над открытым сундуком…

Среагировал на звук, попытался выпрямиться, схлопотал по макушке крышкой сундука, охнул, но всё же принял более подобающую позу.

— Кто ты такой?

— А ты вспомни! — посоветовал Сергей, поигрывая мечом.

Борделевладелец вспомнил. Задрожал и попятился, прижавшись задницей к сундуку. Крепкий такой ромей, в теле. Килограммов под сто с виду, то есть раза в два крупнее Сергея. А еще — не дурак. Но сразу понял: без шансов.

— Убить тебя? — спросил Сергей.

Замотал головой.

— А мне вот хочется тебя убить, — сообщил Сергей. — Вот так…

Взмах мечом, капли крови на лице борделевладельца. Пока что не его крови.

— Твоя жизнь уже моя, ты понимаешь?

Снова молчаливые кивки. Язык, что ли, отнялся?

Снаружи донеслись жуткие вопли. Совсем снаружи, с площади. Гуляют степняки. По-своему. Режут кого-то, надо полагать. Ну и хорошо. Друзей там, снаружи, у Сергея нет. А когда одни враги режут других, это их внутреннее дело.

— Твоя жизнь принадлежит мне, — сказал Сергей, когда вопли стихли. — Но ты можешь её выкупить. Скажи «да», если готов.

— Д-д-а-а…

Прорезался голосок у овечки.

Сергей внутренним усилием загнал эмоции пацана, который прям-таки затащился от своей власти над взрослым сильным мужчиной.

Он здесь не для того, чтобы гордыню тешить, а с совершенно конкретной целью.

— Вещи наши отдай для начала! И не шали. Если кто из твоих, кого мы ещё не убили, глупость сделает, то умрёт. Он быстро, ты медленно. Рассказать, как?

— Н-е н-надо… Я всё отдам!

— Правильный выбор, — похвалил Сергей. — Давай, шевели ягодицами.

Ходить далеко не пришлось. Ценности борделевладелец хранил в соседнем помещении. В спальне, где треть пространства занимала здоровенная кровать, на которой сидел пацанчик лет восьми в длинной рубахе.

При виде мальчишки желание Сергея прикончить гада увеличилось…

Наверное, это желание и на лице отразилось, потому что борделевладелец остановился и с максимально доступным мужеством попросил:

— Сына не трогай.

— Не трону, — пообещал Сергей.

Распродать их имущество борделевладелец не успел. Оба комплекта оружия и снаряжения оказались в целости. Даже украшения на месте. Не хватало только обуви Машега. Ничего, он как лук свой увидит, так о сапожках печалиться не станет.

Ещё пропали кошельки. Но, как поведал когда-то миру римский император Веспасиан, вводя налог на общественные туалеты: «Деньги не пахнут». Так что серебро из средств херсонского лупанария ничуть не хуже пропавшего.

Борделевладелец мелочиться не стал. Выгреб всё, что было в сундучке. Навскидку серебра и так было — килограмма три. Добраться до Самкерца хватит и ещё останется. С лихвой. Сергей не сомневался, что у элитного торговца секс-услугами имелись заначки, и если с ним правильно побеседовать…

— Мы — люди большого архонта русов, — сказал Сергей, переодевшись в своё и вновь ощутив себя полноценным воином-варягом. — Ты со своим приятелем-работорговцем поступил глупо. Его уже рыбки доедают. А тебя я пока оставляю в живых.

— Спаси тебя Господь, господин! Век молиться за тебя стану! И сын мой…

Врёт. Небось побежит завтра к властям: жаловаться на учинённый Сергеем и Машегом беспредел.

Хотя, может, и не побежит. Работорговец-то смылся из Херсона не просто так. Небось узнал, что отхватил кус не по челюстям. Однако не факт, что он поделился информацией с партнёром.

— Молись, — разрешил Сергей. — Надеюсь, Бог тебя услышит, потому что завтра я пойду к стратигу и расскажу, как ты, — Сергей надел на левую руку золотой браслет, прижав им рукав у запястья… — обошёлся с послами архонта русов.

— Не делай этого, мой господин!

Ага. В глазах снова страх, а не подленький огонёк.

— Твой гость, который напал на меня в твоём дворе, кто он?

Борделевладелец стрельнул взглядом на меч голого ловкача. Сообразил, молодец, что покойник не станет упрекать его за разглашение информации.

— Он из иверов. Здесь недавно. Кентарх^[7] фемных всадников. Был, — и тут же перешёл в атаку: — Если стратиг узнает, что ты его убил…

— Я? — изобразил удивление Сергей. — Почему я? Как думаешь, когда сюда придут и увидят мёртвого кентарха и множество мёртвых людей вокруг и тебя с мечом кентарха в брюхе, что подумают тогда люди стратига?

— Моя жизнь принадлежит тебе! — быстро сориентировался борделевладелец. — Но я готов её выкупить. У меня есть ещё деньги! А тело кентарха можно вынести из моего дома на площадь. И тогда все подумают, что его убили пацинаки!

— Ты неглуп, — похвалил Сергей. — Сделаешь, как сказал. И деньги тоже неси. И когда мы встретимся с тобой в следующий раз, думай, что говоришь.

Как и предполагал Сергей, увидев свой лук, о сапогах Машег даже и не вспомнил. Аж запрыгал от радости.

Сергей тоже был доволен. План обогащения и возвращения статуса был выполнен на двести процентов. Цена вторичного выкупа жизни секс-предпринимателя оказалась вполне достойной: одиннадцать золотых номисм с портретом императора Василия Македонянина, предшественника нынешнего Льва. Почти пятьдесят граммов золота в совокупности.

И бонусом — приглашение от их бывшего хозяина. Мол, приходите ещё, гости дорогие. Вам здесь всегда рады.

Верилось с трудом. Но Сергей пообещал, что — непременно. Чтоб кое-кто не расслаблялся.

* * *

— Опять русы! — настроение у херсонского стратига, и без того не радужное, совсем испортилось. — Не понимаю. Прислать ко мне посольство и одновременно грабить наши суда. А теперь вот это бессмысленное убийство. Зачем им могла понадобиться смерть кентарха?

— Я не знаю, сиятельный, — секретарь развёл руками, всем видом демонстрируя искреннее сожаление, что не может помочь господину.

Тот, впрочем, ответа и не ждал.

— Найди подходящего человека и отправь его в Самкерц. Я хочу знать, что там произошло и почему патрикий Николай Пиперат подписал с ним договор. И в чём была выгода самого Перчика? Война с русами нам нужна ещё меньше, чем война с пацинаками. Но пиратствовать в моих водах я никому не позволю! Да и Самкерц… Если бы мне удалось закрепиться на том берегу, в Палатине это одобрили бы. Надо разузнать. Есть у тебя человек, подходящий для этого дела?

— Да, сиятельный. Пист его имя. Прибыл недавно, но уже показал, что ловок. И мечтает услужить тебе, господин мой.

— Пусть проявит себя, и я его приближу, — пообещал стратиг. — Что пацинаки?

— Избили троих граждан, обесчестили девку, нагадили в фонтан на площади. Утром покинули город. Фонтан уже вычистили.

— Невелик убыток, если их архонт исполнит то, что обещал, — проворчал стратиг. — Есть вести о Симеоне?

— Нет, сиятельный, ничего нового.

— Это хорошо, — стратиг потёр шрам на щеке, полученный ещё в молодости. След от мисийской стрелы. — Или плохо. Знать бы, что замышляет этот дикарь?

Секретарь промолчал. Хотя он точно знал, что замышляет мисийский царь. Распространить свою власть на всё северное побережье Евксинского понта.

И стратиг Херсонской фемы Иоанн Вога тоже это знал. Знал он и то, что если он сейчас не примет самых действенных мер, то замысел царя Симеона вполне может осуществиться. Именно поэтому стратиг делал всё возможное, чтобы отвратить диких пацинаков от своего прежнего союзника^[8]. Хороший политик, а Иоанн полагал себя именно таковым, не тот, кто сражается с врагами, а тот, кто заставляет их сражаться друг с другом. Мисян — с уграми, угров — с хузарами, хузар — с пацинаками, пацинаков — с русами. А когда дикие скифы обескровят друг друга, придёт он, стратиг Иоанн, и на копьях тяжёлой фемной кавалерии принесёт им мир, закон и порядок.

Примечания

7

Кентарх — сотник.

8

Булгарский царь Симеон вместе с печенегами воевал против угров примерно за десять лет до описываемых событий.