Душа наизнанку

Александр Ольский (2021)

Перед вами дебютный роман автора, известного под псевдонимом Александр Ольский, который по воле случая стал эмигрантом. Преуспевающий журналист из Сан-Франциско, Майк, находит в салоне самолета кожаную папку иностранки, в которой обнаруживает стопку листов, исписанных неразборчивым почерком. Он начинает искать загадочную незнакомку, несмотря на то что эта затея кажется авантюрной и недостижимой, ведь ни ее фамилия, ни адрес ему не известны. Что заставляет этого крайне занятого человека пуститься на поиски неизвестной ему женщины? Дело не только в профессиональном любопытстве. О чем пишет незнакомка, и удастся ли Майку найти ее? Неожиданная развязка удивит самых искушенных читателей. В основе книги — реальные события из жизни самого писателя. Эта история будет интересна широкой аудитории: романтичным девушкам, зрелым женщинам и даже мужчинам.

Глава 8

Престон сидел в своем офисе, положив ноги на край журнального столика, откинувшись на спинку кресла и буквально приклеившись к своему любимому лэптопу, с которым, как мне казалось, он не расставался даже когда ложился спать.

— А, Майк! Ну проходи, дружище, — приветствовал меня шеф, снимая очки. — Ты пришел на полчаса раньше, чем договаривались. Не терпится обсудить со мной поездку?

— Я некстати, босс? Заняты? Могу подождать.

— Ну, зачем ждать. Давай, садись, устраивайся поудобней — нам есть о чем поговорить. У меня сегодня более-менее спокойный день. Может, кофейку? Ты уже завтракал?

— Если честно, не успел, и от кофе не откажусь.

— Вот и отлично!

Престон попросил Кейт принести нам два кофе и пару сэндвичей с ветчиной и сыром.

Мой шеф был не просто большим любителем кофе, а настоящим знатоком-гурманом. В молодости он провел несколько лет в Милане и с тех пор терпеть не мог стандартный американский кофе, который традиционно готовится в кофеварке с фильтром и на вкус менее крепкий, чем классический эспрессо. Престон привез из Италии специальную кофеварку, всегда сам покупал особые сорта кофейных зерен и обучил своего секретаря готовить превосходный эспрессо.

— Так-так. Давай рассказывай. Как поездка? Какие впечатления? Как тебе Барак? — забросал меня вопросами босс.

— Поездкой доволен. Надеюсь, что статья отвечает вашим ожиданиям.

— Майк! Мы с тобой знаем друг друга без малого лет десять, а ты разговариваешь со мной как с английской королевой, — укоризненно заметил Престон. — Брось ты, к чертям собачьим, все эти реверансы и прибереги аристократические манеры для кого-нибудь другого. Не трать драгоценное время и говори по существу.

— Окей, шеф, буду по делу, без лишних слов. Барак Обама — интересный малый. Для политика — молодой, энергичный, полный оптимизма и энтузиазма, потрясающе харизматичен. Как человек — умный, образованный, прекрасный оратор и необыкновенно обаятельный.

— Это все очень неплохо, — задумчиво протянул Престон. — Но ты, похоже, сомневаешься в его успехе?

— Вы правы. У меня немало сомнений насчет его кандидатуры. Его ахиллесова пята — незначительный опыт на политической арене: сами знаете, в конгрессе он без году неделя. Но меня, откровенно говоря, больше настораживают его детская наивность и душевная мягкость. Эти качества редко свойственны политическим лидерам.

— Согласен с тобой. Смотришь прямо в корень. У меня сложилось похожее впечатление.

В дверях появилась секретарь с ароматным кофе и аппетитными бутербродами.

— А, вот и наш кофе. Чудесно, Кейт, спасибо. Пожалуйста, не забудь подтвердить мою встречу в четыре, — не преминул напомнить ей Престон.

Кейт, как и я, работала с Престоном много лет и была правой рукой шефа, однако этот дотошный зануда любил держать все под контролем.

— Да, возвращаясь к Бараку… Знаешь, Майк, если быть предельно честным, то я скажу больше. Одно дело его личность. Допустим, он не хищная акула, повидавшая жизнь, но вот готова ли Америка избрать первого в своей истории чернокожего президента? Вот ведь в чем дело. Что ты на это скажешь?

— Об этом я тоже думал. Рабство в США отменили весной тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года, а закон о расовой дискриминации увидел свет только в середине шестидесятых годов двадцатого века. И расизм в Америке жив до сих пор, особенно на юге.

— Да, Майк. Увы, но это правда.

— Кстати, как вам заявление Обамы, что каждый американец имеет право на доступное медицинское обслуживание и медицинскую страховку?

— Да, здравоохранение — важный элемент его кампании. Но что здесь нового, Майк? И до него многие пытались что-то сделать, но, увы, так ничего и не вышло. Возьми хотя бы Клинтона: он тоже обещал внести изменения в эту область, даже создал комитет по реформе здравоохранения, который возглавила его жена. А в результате? Не получив поддержки конгресса и медицинских компаний, реформа провалилась.

— Согласен. Но в стране сорок пять миллионов не имеют страховки. Ежегодно, когда многие из них вынуждены обращаться за неотложной помощью, это стоит больницам и налогоплательщикам миллионы долларов. Это отличный рецепт для бюджетного кризиса. И если даже не Обаме, то кому-то другому придется решать эту проблему. Мне кажется, что он не просто заигрывает с идеей реформы системы здравоохранения, а действительно хочет добиться реальных перемен. Я думаю, на случай победы в ноябре у Обамы есть план, как это осуществить.

— Ну что ж, будущее покажет. Между прочим, Рождество буквально на носу. Какие у тебя планы? — полюбопытствовал Престон.

— Думаю слетать к сестре в Атланту на пару дней. Надеюсь повидаться с родителями, которые обещали приехать к ней из Флориды.

— Вот и отлично, — одобрительно кивнул босс. — Повидайся с родней, наберись сил. Будущий год предстоит тяжелый: много работы, много командировок. Опубликуем в следующем номере твою статью об Обаме, а после праздников, думаю, надо тебе заняться Маккейном. Нашим читателям будет интересно интервью с республиканцем.

— Конечно, шеф, — ответил я и встал, чтобы попрощаться.

Престон сделал последний глоток кофе, поставил чашку на стол и, окинув меня пристальным взглядом, сказал:

— Что-то ты мне не нравишься, друг мой. Ты как будто не в себе, Майк. Проблемы с подружкой? Как там поживает красавица Софи?

— Мы расстались с Софи перед моим отъездом в Чикаго. Так что теперь она поживает сама по себе.

— Боже праведный, надо же, как вышло! Софи надоел сумасбродный журналист, и она положила конец вашему роману?

— Не угадали, — грустно улыбнулся я.

— Да ну?! — искренне удивился Престон. — Вот уж не думал, что ты решишься бросить такую красотку. Я уже присматривал новый фрак, надеялся погулять на твоей свадьбе. Да, жизнь непредсказуема, и в этом ее прелесть. Ну, не буду мучить тебя дурацкими вопросами. Выпей за мое здоровье и найди себе другую малышку.

— Спасибо, босс. Непременно, так и сделаю.

Попрощавшись с Престоном, я подумал, что, пожалуй, стоит внять его совету. Я действительно был сам не свой. Видимо, сказывалась напряженная работа последних недель — конференции в Лондоне и командировка в Чикаго. К тому же на душе разброд: расстался с Софи, ищу загадочную хозяйку дневника, и, конечно, прошел еще один год жизни. Чем старше мы становимся, тем богаче и тяжелей багаж воспоминаний: «вчера» становится больше, чем «завтра», и все чаще преобладают глаголы в прошедшем времени.

Пришло время подзарядить батарейки! Я позвонил Мартину, чтобы узнать, не составит ли он мне компанию в баре «Импала Лаундж»: выпить и поболтать за жизнь. К счастью, Мартин оказался в тот вечер свободен, и мы договорились встретиться в половине девятого.

Мартин был моим единственным другом, с которым мы понимали друг друга с полуслова, а часто и совсем без слов. Однако наши судьбы были совсем не похожи. Я не женат и слыву казановой, а Мартин встретил свою жену на третьем курсе колледжа и с тех пор не представляет, как можно любить других женщин. Я пишу для газеты, Мартин же работает в издательстве. В мои сорок шесть у меня нет детей, а у него, вероятно, скоро будут внуки.

Тем не менее мы дружили со студенческих лет, и нас связывала прожитая вместе четверть века, наполненная самыми разными событиями.

— Майк, привет, старина! — Мартин поднялся из-за барной стойки пожать мне руку. — Давай присоединяйся, я вот тут начал вечер с джина. Тебе заказать скотч?

— Привет, дружище. Да, скотчу я изменяю крайне редко. Рад тебя видеть, Мартин. Хорошо выглядишь! Все еще бегаешь по утрам? Как семья, что новенького?

— Семья в порядке. Дженнифер по-прежнему на телевидении. Дети выросли, у них, сам понимаешь, своя жизнь. В издательстве, как обычно, сумасшедший дом. Перед выборами, думаю, начнется просто светопреставление — все кому не лень начнут пропихивать свои шедевры. Ну а бег по утрам — святое. А что у тебя? Ты что-то кислый. Неприятности в газете или утомился от поиска второй половины?

— Да, утомился — не то слово. Нет, в газете все окей. Вчера вернулся из Чикаго: готовил статью об Обаме. Не знаю, Мартин, тяжело на душе, но объяснить, почему, не могу. Может, усталость, может, кризис среднего возраста.

— Чувствую, ты что-то недоговариваешь, — засомневался друг. — Давай еще выпьем, тебе легче станет откровенничать. Ты, случайно, еще не бросил Софи?

— Да.

— Что «да»? Бросил?

— Не пойму, что ты так удивляешься. Софи — не первая женщина, с которой я расстался. Ты же знаешь мою репутацию, — усмехнулся я.

— Не устану тебе повторять, Майк, — покачал головой Мартин, — на старости лет будешь в одиночестве дрочить под одеялом в вонючем доме престарелых, ха-ха… Ладно, не обижайся, я шучу.

— Знаешь, по большому счету, ты прав. Надеюсь, что хоть ты придешь навестить.

— Ну, конечно, приду, — Мартин вздохнул и отпил джин. — Хотя не теряю надежды, что ты образумишься. Если серьезно, что у вас не сложилось с Софи?

— Знаешь, бывает так, что кого-то понимаешь с полуслова или даже с полувзгляда. Два человека подходят друг другу, как ключик к замочку. Софи — самая красивая женщина из всех женщин, с которыми я когда-либо был знаком, умница, да и во всех отношениях достойный человек, но, к сожалению, мы — будто жители разных планет.

— Ну, а ты, старина, ты-то о ком мечтаешь? Твоя вторая половинка живет на Земле или за ней нужно лететь на Венеру? — не унимался друг.

— Черт его знает, Мартин. Может, и на Венеру.

— Ладно, не кисни, все образуется. Найдем тебе невесту к твоему пятидесятилетию, ха-ха… У Дженнифер на телевидении такие красотки бегают!

— Спасибо, старина. Я как-нибудь сам разберусь.

— Нет, правда, посмотри на себя! Высокий, спортивный, блондин с голубыми глазами. Мечта любой женщины!

— Брось, Мартин, скажешь тоже.

— Слушай, Майк, я тебя таким хмурым сто лет не видел. Что тебя гложет? Может, со здоровьем проблемы? — Мартин даже слегка наклонился ко мне и поправил очки на переносице, словно стараясь разглядеть, что творится у меня в душе.

— Да нет, со здоровьем все окей. Мне тут спать не дает один дневник, который я из любопытства подобрал в самолете, — признался я.

— Ты что, не сдал его в бюро находок, или как оно называется?

— Так поступил бы ты, Мартин, да и любой нормальный человек. Я же со своими фантазиями сделал все по-дурацки. Сначала, как полагается, вернул в офис «Дельты», а потом, когда выяснилось, что его никто не забрал, взял себе и теперь не расстаюсь с ним ни днем ни ночью.

— Даже не знаю, что сказать, — удивился друг. — Слушай, Майк, а на черта тебе сдался чужой дневник? Он что, принадлежит Хиллари Клинтон или Обаме?

— В этом случае все было бы гораздо проще. Дневник написан на русском языке некой Полиной, которая, видимо, родилась и выросла в России, а где живет сейчас, одному богу известно.

— Ну ты влип, старина! — всплеснул руками Мартин. — Думаю, что без водки нам сегодня точно не обойтись.

Действительно, водка в этот вечер оказалась весьма кстати. Мы просидели с Мартином в баре до самого закрытия. Перемыли кости начальству и знакомым, обсудили политику, посетовали на возраст и поругали молодежь. Конечно, поспорили и о моей находке.

Мои доводы в пользу профессионального любопытства и желания вернуть дневник хозяйке Мартин развенчал буквально за несколько минут. Друг без колебаний предложил свою версию. Зная мою увлекающуюся натуру, Мартин решил, что я в очередной раз влюбился, причем в этот раз судьба сыграла со мной злую шутку: шансы найти возлюбленную равносильны выигрышу в лотерею, да к тому же я никогда не видел Полину — и потому влюблен в фантазию, а не в реальную женщину.

Относительно перспективы нашей возможной встречи Мартин был весьма пессимистичен. На его взгляд, я искал иголку в стоге сена. Затея совершенно бессмысленная, даже самый последний идиот в Лас-Вегасе не поставил бы и цента на нее. Более того, мой друг назвал меня извращенцем, который настолько пресытился обычными любовными интрижками, что теперь жаждал романа с призраком.

Не знаю, может быть, Мартин в чем-то был прав, и я немного лукавил, когда пытался убедить себя, что хочу найти автора дневника, потому что склонен к азарту и всегда ищу на свою голову приключений. Неужели я ввязался в эту сомнительную историю, одержимый всего лишь праздным любопытством? Может, действительно, одной только влюбленности и было под силу объяснить мое душевное смятение, непреодолимое желание прочитать дневник и встретиться с незнакомкой?

В любом случае, что бы это ни было и к чему бы ни привело в будущем, я принял решение продолжить перевод дневника и поиск Полины. В конце концов, что я терял? Несколько сотен долларов, заплаченные за перевод, и несбывшиеся мечты?