Идите к черту

Александр Пантелеймонов (2024)

Самодостаточный человек, жизнь которого не обходилась без сложных ситуаций, на пороге вступления человечества в новую эпоху межзвездных путешествий, попадает в мелкие неприятности. В одночасье его жизнь скатывается на дно, откуда опять начинают стучать, и так продолжается до тех пор, пока он не просыпается среди руин собственной цивилизации.Но одиночество и потеря обыденного окружения не самое страшное из списка его проблем. Став подопытным эксперимента, радикально изменившего его облик, он вынужден противостоять опасностям после глобальной катастрофы.Встреча с немногочисленными выжившими, фанатично верующими в мифы о конце света, оборачивается для героя цепью испытаний и приключений. Ему предстоит выдержать ожесточенную борьбу за выживание среди войн племен, хаоса природных стихий и неоднозначного отношения людей. Все ради поиска ответов на вопросы о случившейся катастрофе и своей собственной судьбе.

Сон или реальность?

Постепенно я приходил в себя. Как быстро человек понимает, что он больше не спит? Когда мне снились навязчивые кредиты, но в реальности все было не так, после минутного осознания я быстро забывал об этом, храня только недоумение о нелепом воспоминании. Но стоило мне влезть в долги, как сознание начало играть со мной в игры разума. Как в действительности человек может отличить вчерашний день от вчерашнего сна? Если в памяти все выглядит абсолютно одинаковым. Цвета образов отсутствуют в человеческой памяти, только наши знания и представления о вещах, от которых остаются формы в воспоминаниях, не дают нам понять это.

Оставалось только нервно вздыхать от новых ощущений пробуждения, все мышцы невозможно ныли, это сложно назвать болью, сами чувства стали другими. Тело казалось каменным, даже думать не получалось. Едва ли всплывало осознание, кто я сам, а об остальном можно и не мечтать, не то что размышлять на эту тему. Вообще мысленный процесс как таковой отсутствовал, в голове всплывали только инстинктивные действия сквозь замутненное сознание, в котором все отражалось и звенело легким эхом. Тяжелые веки не двигались, в глаза бил свет. Прошли часы, прежде чем мои собственные конечности перестали быть тюрьмой.

Наконец, вместо беспорядочного открывания глаз и подергиваний, освобождающих от пут собственного тела, я смог сфокусироваться. Все в огне, его трепетание заставляло дрожать воздух вокруг и мешало оглядеться. Но все что я чувствую, это легкий бриз. Так ли себя чувствуют люди, чьи нервные окончания полностью выгорели, оставляя лишь глухие ноющие ощущения? С трудом удалось пошевелиться и ощупать вокруг себя вязкую жижу, я был в каком-то теплом болоте. Эмоции смятения охватывали меня. Моя грудь, руки, будто полена в печи. Что-то на спине тянулось за мной, пока я пытался выползти из этого илистого пепелища.

Ужас овладевал мной, и просто не отпускал, приходя с всплывающими воспоминаниями. Когтистые худые руки, покрытые твердыми ороговелостями, показали себя сквозь отшелушивающиеся обугленные коросты, откалывающиеся от всего моего тела скорлупой. Темно-красная кожа с синеватым отливом и глубокими светящимися оранжевыми прожилками показывалась сквозь коричневатые костяные наросты, облепившие грудь и плечи, как доспех, руки были почти голыми. Ступор от непонимания того, что со мной, и окружившего меня пламени, мешал что-либо предпринять, пока паника от всего этого бурления не переросла в желание быстрее выбраться.

Я карабкался, стараясь вылезти и стряхнуть с себя все, что вот-вот могло расплавить мою кожу. Слезы начали наворачиваться на глазах, когда все больше деталей своего тела я смог распознать, вытягивая все, что находилось ниже пояса. Я совсем не чувствовал того, что там должно было быть, голый тощий живот и та же панцирная ороговелость закрывала промежность, оплетая верхнюю часть паха. Что-то массивное свисало со спины и нижней части таза. Сделав последнее усилие с закрытыми глазами, я полностью выполз, не пытаясь оборачиваться на все то, что держало меня сзади. Вместо этого я посмотрел вперед.

На вид меня окружал старый разбитый сарай, покрытый пылью и какими-то зарослями. Сломанный стол, засыпанный щебнем, высыпавшимся из трещин на стенах, какие-то поломанные ящики и горы каменистого мусора. Единственный свет исходил от места моего пребывания и моих волос. Мне казалось, что к голове намертво крепилось что-то из золотистых волокон, светящихся сами собой. Пряди были на ощупь теплыми и мягкими, но выглядели как раскаленные провода. Все еще прибывая в недоумении, я ощупывал спину, пытаясь избавиться от всего, что там было. Огромные, то ли костлявые, то ли металлические, худые фаланги с длинными когтями свисали с обеих сторон плеч. Между ними скучились остатки черных и реже пепельных обгоревших волокон с неким подобием пуха похожего на махровый пепел.

Я зажмурился, чтобы не видеть этих уродств. Из глаз потекло что-то вязкое вместо слез. Открыв их, я увидел яркие струйки. — За что мне это все? — маленькие капельки раскаленной жидкости падали из глаз на мои бесчеловечные ладони, которые буквально могли вспыхнуть от каждой из них сами по себе. Глядя на это и не решаясь обернуться, я встал и тут же упал обратно. Голые жилистые ноги больше напоминали конечности какого-то животного, а не человеческие. Стопы… ужасно! Они выглядели как звериные лапы с тремя крупными сточенными когтями и маленьким придатком в виде третьего пальца, где-то там должна быть пятка. От ужаса я хватал воздух ртом, мне было страшно пошевелиться лишний раз, доказывая себе, что это мои ноги с дополнительной конечностью в виде крысиного, покрытого костью, хвоста, обвивающегося вокруг ноги.

Теперь, когда отчаяние овладело мной, я мог только молиться, снова закрыв глаза. Я рыдал, думая о бесчеловечном опыте, который сотворили со мной. Существовать в таком виде, без какой-либо надежды на потомство? Жизнь однозначно закончена. Неизвестно, как долго я вообще смогу прожить после таких изменений. В голове мелькали образы подопытных людей, чьи головы пришивали к звериным телам из каких-то фильмов ужасов.

Месть! Мысль об этом немного отвлекла меня от страданий. Но что я мог? Диковинка для циркового представления. Меня следовало держать в клетке на цепи, но вокруг ничего не было. Думали ли эти извращенцы, что я выживу после всего, что они сделали? И как я вообще мог находиться в магме, буквально. Сосуд, в котором я находился, был расколот или расплавлен. Неподалеку от кипящей воронки валялись прогнившие трубки, засыпанные обломками. Все здесь выглядело невообразимо старым и заброшенным.

И все же мое тело не выглядело творением Франкенштейна. Как бы уродливо оно ни было на первый взгляд, все выглядело гармонично и принадлежало одному виду существа. Но какому? Для начала я собирался исследовать окружающую обстановку. Здесь могли находиться и другие подопытные. Мысли об этом пугали и в то же время давали надежду, что я был не один.

Передвигаясь на четвереньках, я медленно продвигался по захламленной комнате. Здесь были массивные колонны, за которыми валялись разбитые остатки приборов. Все было прахом и металлическими каркасами. Лабораторное назначение этого места выдавали некоторые обветренные знаки и обозначения на стенах. Из щелей и трещин торчала странная трава.

От прикосновения к сооружениям конструкции осыпались как выгоревший уголь. Был ли это пожар или время так обошлось с ними, оставалось неясно. На входе была некая ржавая дверь, которую удалось расколоть, но не открыть. Петли больше не держали ее, но она прочно прилипла к каркасу. Выломав ее, я оказался в просторном коридоре. Здесь был тот же вид давно заброшенного и развалившегося здания. Несколько похожих пустых комнат ничего не говорили о присутствии кого-то еще.

Встав на ноги, прижимаясь к стене, я побрел дальше, осторожно делая каждый шаг. Еще одна комната напомнила общественный туалет. Здесь были разбитые раковины, обветшавшие перегородки и остатки грязных, помутневших зеркал. Но разглядеть в них свое отражение не получилось. Найдя подходящий осколок, я потер его о ладонь, из-за чего отражающее покрытие сморщилось от моего прикосновения и стало бугристым, оставив только стекло в моих руках. Я хотел набрать воды, чтобы плеснуть ей на грязь, но когда я опустил руки в образовавшиеся по углам заводи, вода в них зашипела, и поднялся пар.

Температура тела была явно больше ста градусов, но я совсем не чувствовал себя раскаленной печкой. Мне оставалось только смотреть на свой мутный силуэт со светящейся головой и тенью ангела или демона. Какие-то религиозные фанатики сделали из меня исчадие? Простой пересадкой мозга здесь не обошлось, он бы просто сварился в таком теле. Такая процедура была явно за пределами обычных технологий. И откуда они могли взять подобное тело? Если только это не было сделано медленно на протяжении долгого времени. Но тогда они явно не собирались ждать результата этого превращения. Чем дольше я об этом думал, тем больше впадал в первоначальное отчаяние. Нужно скорее выбираться.

На развилке были еще коридоры, местами растекались лужи. Массивная покорёженная дверь, которая рухнула от одного моего прикосновения, открыв высокую шахту, разрушенную от падения лифта. Лестниц я не заметил, можно было попробовать забраться по арматурным выступам, но надеяться на их прочность точно не стоило. А еще я боялся высоты. Были ли в этом сооружении другие технические шахты или рабочие поднимались при помощи лебедки без лифта?

Переборов свои страхи, я стал экспериментировать с прочностью оставшейся конструкции. Длинные когти мешали прочно обхватить узкие выступы, но легко могли раскрошить бетонную стену. Возможно, она была просто очень старой. Немного поковыряв стену ногой, мне удалось сделать прочную скважину для подъема. Это был долгий путь. Немного осмотрев стены, я нашел желоб, в котором должны находиться трубы и провода, но все здесь обрушилось и лежало в куче хлама. Проход не был узким, в него можно было легко встать, упершись спиной и руками в противоположные стенки, только мешались лишние отростки на спине. Кроме них я также нащупал наросты на позвонке и продолжение грудного панциря.

Перекинув пару крылатых отростков через плечи, со звоном металлических пластин, я начал карабкаться. Долгое время я не уставал, на пути то и дело встречались обвалы стен и дыры, преодоление которых грозило падением вниз. Чем выше я поднимался, тем страшнее становилось их обходить. По началу, я несколько раз срывался, но моя кожа с ороговелостями оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать торможение о камни, когда я прижимался спиной, чтобы остановить скольжение. Создавая ямы своими когтями, я прочно фиксировал свое положение для отдыха.

Сложно в моем состоянии оценить время, которое ушло на подъем. Шахта была очень глубокой, странно, что ее до сих пор не затопило дождем или грунтовыми водами. Даже если здесь был построен водоотвод, со временем он мог обрушиться, а также это могло означать наличие более глубоких помещений. Или это здание строили без окон и дверей, за стенами которого должно светить солнце. Но ничего кроме осыпавшейся земли и камней сквозь разрушения видно не было. Отвлекая себя различными рассуждениями, я выбрался на следующий этаж. Это была конечная точка для данной шахты, хотя выход предстояло еще найти.

После нескольких шлюзовых проемов и разбросанных останков дверей я вышел в большой ангар. Здесь находилось несколько когда-то застекленных этажей, обломки, пышные заросли мха и травы. Все это напоминало небольшой павильон торгового центра после апокалипсиса. Свет пробивался сквозь обвалы в потолке, но внешние стены были без окон. К моей радости я смог найти массивные лестничные проходы возле очередных лифтовых шахт. Новые коридоры и новая глухая шахта лифта.

Я был в недоумении. В пятидесяти метрах наверху зияла дыра, ведущая на поверхность, но шахта казалась ничуть не меньше предыдущей и такой же темной, без намека на промежуточные этажи. Здесь торчали остатки обвалившейся лестницы, части которой лежали на два этажа ниже в горе хлама. Все заросло, а вода струйками стекала по мохнатым стенам. Поиски обходного пути привели меня к небольшим, полностью разрушенным шахтам. Они были немного больше, чем желоб, по которому я карабкался раньше, но здесь тоже было много земли и камней.

Наверху одной из шахт был виден просвет, поэтому я решил забраться по ней. Здесь пришлось хорошенько растопыриться, подбирая подходящие уступы для подъема. Поверхность скользила и шипела под моими руками, а камни то и дело вываливались из стен. Путь оказался более коротким, но забираться пришлось до самого вечера. К тому времени, как мне удалось добраться до вершины, уже начинало темнеть.

Солнце висело на горизонте, а я оказался на склоне массивных гор. Отсюда внизу были видны разломы и трещины, в которых обвалилась часть горной породы. Сооружения на поверхности показывали каркасы фундамента уходящего в землю, верхние части валялись на земле, словно сметенные сильным порывом, но все давно покрыл густой мох и земля, а деревья и ели образовали плотные заросли ближе к подножию гор.

Даже если бы все выглядело менее разрушенным, я бы все равно не смог понять, где нахожусь. Города поблизости точно не было, а если и был, то он мог оказаться под слоями зарослей, как и ближайшие конструкции. Дорог тоже не было видно, а большие разрушенные вертолётные площадки с обваленным верхним покрытием, намекали на их изначальное отсутствие. Удобное место для секретной базы.

Все это время я старался не думать о том, что со мной сделали, пока не выберусь. Несмотря на то, что день уже прошел, я не чувствовал голода. Думая о том, чем же теперь питаться и как все это выйдет, я решил проверить, осталось ли хоть что-то. Хвост сбивал меня с толку, под ним на ощупь чувствовалось отверстие. Лобок покрывали слегка подвижные наросты, будто приклеенные к коже или проросшие сквозь нее, но ничего больше.

Чтобы отвлечься от вновь наступившей хандры, я решил спуститься к речке, которая виднелась между деревьями и холмами. На берегу росли густые камыши и кустарники, прикосновение к которым лишало их свежести и заставляло скучиваться, как от огня. Вода была ледяной, когда я встал в нее ногами и прошел ближе к чистой поверхности. Наконец, я увидел свое отражение в спокойной еле текущей реке.

Сложно снова удивляться после всего пережитого. Глаза были яркими угольками как на негативе. Несмотря на все коросты, покрывающие мое тело, часть лица выглядела по-детски чистой и подошла бы больше молодой девушке или подростку, чем мужчине. Вкупе с сияющими золотом прядями волос остальной силуэт был более чем под стать этому лицу. Оценить свои пропорции было сложно, не имея взгляда со стороны. Я не видел ярко выраженных вторичных половых признаков, но и мысли о смене пола меня не покидали. Разве что я был бесполой ящерицей.

Глубоко вздохнув и закусив губу, я провел рукой по водной поверхности, это вызвало сильное шипение. Несмотря на то, что я уже стоял по колено в воде, ничего подобного не происходило, и только ладони вызывали такую реакцию. Хотя погода выглядела по-летнему, меня не покидало ощущение, что я стою в воде во время крещенских морозов.

— Стоило ли мне и дальше пытаться найти своих похитителей или можно было бы покончить со всем прямо здесь? — с этими мыслями я окунулся в жгучую ледяную воду.

Это была боль, которую можно было бы стерпеть, но она была сильнее, чем от холода. Помимо неприятного ощущения на коже, начало жечь глаза, когда я вынырнул и открыл их. Видимо самой горячей точкой были мои ладони и волосы, пар с диким шипением валил во все стороны. Настолько сильный и резкий звук вместе с моим выкриком напугал местную фауну, и птицы ответили мне хлопаньем крыльев. Жжение было не долгим, так как вода быстро испарилась, и стало легче открывать глаза. Именно так мог бы себя чувствовать бес, попавший под святую воду. К этому можно было бы привыкнуть, но мои волосы превратились в твердый золотой шлем на голове, и часть их начала сыпаться, пока они снова не нагрелись.

Возможно, само купание стало бы моим единственным утешением и попыткой избавиться от угнетающего настроения, но ныряние сделало бы меня полностью лысым. Осколки, оставленные от моих волос, были похожи на тонкие нитки золота. Поглощение воды вызвало легкую тошноту и сильную струю пара из моего рта. На этом утоление жажды я вычеркнул из списка необходимого для моего выживания и пополнил список возможных ядов. Во всяком случае, то, что не убивает… оно как минимум, калечит. Другие виды издевательств над собой мне в голову не приходили, разве что попробовать выяснить, что именно было закреплено в виде обруча на моей голове.

То, что на ощупь выглядело как гофрированное устройство, прочно вставленное в верхнюю затылочную часть и оканчивающееся на висках, могло быть зачатком рогов. Оглядываясь на неестественные, а скорее искусственные придатки на спине из какого-то сплава, ощущения говорили, что этого там быть не должно. Они не торчали в разные стороны и не ветвились как у оленя, но радости от такого пожизненного украшения было мало. Я не считал себя набожным, хотя в моей жизни был отрезок, когда я себя всецело посвятил вере. Но, не найдя от молитв большего утешения, чем могла дать какая-нибудь считалочка, я со временем перестал посещать храмы и соблюдать обряды. И вот теперь я воплощение падшего ангела, очень распространенного образа, изображение которого искажали различными способами.

Никто не знал и не знает, как на самом деле выглядели ангелы и демоны. В библии и те и другие слабо отличались друг от друга, но крылатых существ с несколькими звериными головами, копытами и нимбом на голове никто не торопился восхвалять. На смену им быстро пришли миловидные бесполые андрогинные существа — воплощение божьей чистоты — и звери, воплощающие пороки. Ни одна из альтернатив меня не радовала, но теперь представлял себе, что могло быть и хуже.

Размышляя об этом и о том, что предпринять дальше, я сидел на берегу, слушая ночные звуки природы. Мне совсем не хотелось спать, и я по-прежнему не чувствовал усталости, после принятия экзотической ванны. Копошась в мокрой земле, я наблюдал, как кусочки грязи быстро высыхали и медленно отслаивались, не задерживаясь на моей коже и ладонях. Ледяной ветерок совсем не тревожил меня, но я невольно вспоминал теплое чувство, когда проснулся в раскаленной лаве. И проснулся ли я, или это все было сном, от которого останутся жуткие воспоминания?