Река

Александр Речкин, 2007

Радиация изменила все вокруг. Мир наполнился новыми опасностями, новыми врагами. Человечество выжило в подземелье. И вместе с выжившими на поверхность вышли сохранившиеся чувства: дружба, любовь, любознательность, настороженность и агрессия. Жизнь города разделена рекой времени и рекой, текущей посреди постядерных руин..

….Иногда пол под ногами начинал вибрировать. Здесь, на сквозняке между открытыми пролетами метромоста, эта вибрация вызывала мерзкое подспудное ощущение, словно это не просто ветер, а мелкие толчки при землетрясении. Вибрировала поверхность листа оцинкованной стали, клёпка креплений которого давно проржавела, и не была способна удержать ее прижатой к внешней стене метромоста. Привыкший не сдерживать себя над просторами Оби ветер играл отогнувшейся плоскостью листа. Её-то дрожь и резонировала на низкой частоте, порождая ощущение животного страха.

Егор Дарев, старший разведчик разведотряда Дзержинской линии метро Новосибирска, соскользнул с внутреннего парапета моста на рельсы. Там, откуда он когда-то приехал, землетрясения не были редкостью. Алма-Ата, его родной город в Казахстане, был стерт с лица земли разрушительными толчками, вызванными страшными ядерными ударами. Город уже давно, еще с 1990х годов жил в ожидании сейсмических разрушений, их пророчили все — от маститых ученых до предсказателей-шарлатанов. И они случились, только вот виной тому стал сам человек, а не движение магмы под земной поверхностью.

Присев на специально принесенный на мост металлический короб, Егор снял с шеи бинокль, старательно протер окуляры, и придирчиво смотрел прибор. Зачем-то сначала потер указательным пальцем в перчатке корпус бинокля, секунду подумал, и потом вложил оптику в истрепанный, но еще крепкий кожаный чехол. Бинокль был один на всю линию, его выделили специально для наблюдательного поста на метромосту, и беречь его велено было как зеницу ока. Засунув чехол с прибором в нишу под сложенными в штабели шпалами, наполовину перегораживающими проход по мосту, разведчик потянулся и несколько раз неуклюже присел, размахивая руками, чтобы разогнать кровь по затекшим от долгого сидения на продуваемом всеми ветрами посту наблюдения, конечностям.

Этот пост назначили для того, чтобы контролировать передвижение людей через реку. Перейти с правого на левый берег Оби на сегодняшний день было возможно только двумя способами: через метромост или же через железнодорожный мост. Однако последний был открытым сооружением, и хотя его структура сохранилась гораздо лучше моста для поездов метро, перемещаться по нему под прицеливающимися взглядами мутировавшей живности на обеих берегах реки было чревато. Переход занимал не менее получаса, за это время даже стая не слишком крупных собак-мутантов могла добежать хоть с того края моста, хоть с этого. Поэтому по железнодорожному мосту переходить реку решались либо совсем уж безбашенные курьеры, либо люди, чьи гены мутировали настолько существенно, что существование их в бренном мире не представлялось им же самим какой бы то ни было ценностью. Как ни парадоксально, но услуги именно последних пользовались большим спросом, так как результат почти всегда соответствовал ожиданиям заказчика по доставке, а если нет — то, как правило, это означало гибель курьера-мутанта, и отсутствие каких-либо обязательств перед ним или членами его клана. Кроме того, чтобы добраться до железнодорожного моста, требовалось преодолеть расстояние в десяток километров по открытому зараженному пространству…. А аренда самопальных защитных костюмов стоила не меньше рожка патронов, а по меркам не слишком избалованных богатством жителей новосибирского метро это было баснословной суммой. Так что для тех, кто намеревался перебраться с одного берега Оби на другой без потерь для собственной шкуры, существовал лишь один доступный путь — через метромост. Его и охранял пост из двух человек по каждую сторону моста. Напарник Егора сейчас отдыхал — метрах в пяти ниже по мосту были устроены нары, при желании складывающиеся как полка в вагоне поезда.

Подойдя к сдвижной обшитой металлом деревянной перегородке со смотровым окошком на высоте человеческих глаз, Егор взглянул сначала на ручные механические часы, висящие на гнутом гвозде на перегородке, затем осторожно выглянул в окошко и оглядел уходящее вдаль пространство моста. Уже был сентябрь, и без того жадное до тепла сибирское солнце, на рассвете и вовсе не торопилось осветить проемы рам с давно выбитыми стеклами. Полгода назад президент первомайской линии во время очередной инспекции поста распорядился — через два третий — убрать металлические листы, заменявшие некоторое время разбитые стекла в стенках моста. Таким образом дали доступ солнечному свету, но в осенние дни освещения это особо не добавляло, особенно в утренние и сумеречные часы, но зато давало возможность разным крылатым мутантам стаями залетать внутрь в поисках легкой наживы. Летом же это стало сущим наказанием — с воем поднимающиеся от реки, выросшие до размеров кулака комары и почти до размеров открытой ладони стрекозы норовили повеселиться за счет свежей крови постовых. Чтобы отбиваться от гнуса, постовым на обоих концах моста выдали огнеметы.

При мысли об этом распоряжении Егор горько усмехнулся: когда завхоз выдавал огнетушители очередной паре — и как раз в дежурство Дарева! — он вроде как невзначай сообщил, что смеси осталось ровно на две заправки, и, что надо беречь ее на всякий пожарный случай, и кто его знает, когда он, этот самый пожарный случай настанет, и когда гнуса будет столько, что света белого видно не будет, и что даже тогда надо применять его с умом и экономией и распылять аккуратно… в общем, огнеметы за последние десять месяцев применяли только раз, когда второго постового пришлось спасать врачам реанимации подземного госпиталя, и он вернуться на службу он уже не сможет никогда… Да что там говорить — часы на перегородке были механическими вовсе не потому, что других не было. Электронных часов всех видов и размеров в подземке было достаточно, как и батареек к ним — склад одного из магазинов оказался недалеко от станции Речной Вокзал и захватить его полностью удалось именно Дзержинской линии. Но начальник разведки решил, что дополнительное обязательство — регулярно заводить механические часы! — должно, так сказать,"бодрить"люд служивый, и на гвоздик повесили именно механические. Принявший такое решение начальник разведки станции погиб год назад в стычке с ленинскими мутантами, но поменять часы так никто не решился.

Взяв с радом вбитого с часами гвоздя фонарик, Егор"проморгал"в окошко посту на другом берегу сигнал"все в порядке", дождался ответа, и повесил фонарик на место. Через сорок-пятьдесят минут солнце будет над горизонтом и внутри станет светлей. Как всегда к концу смены, самодельный костюм радиационной защиты — по сути, общевойсковой защитный комплект с нашитыми на него одна на одну свинцовыми чешуйками в полтора слоя, диаметром в 7-10 сантиметров каждая, станет неимоверно тяжелым, тельняшка и солдатские нижнее белье промокнут от пота насквозь. Метромост обрабатывали, очищали, смывали радиоактивный налет, стерли даже облупившуюся краску на листах стали везде, где это было возможно.

Взгляд мужчины скользнул по вибрировавшему отогнутому листу стали, и за что-то зацепился. Вроде все как обычно… Егор заставил себя сосредоточиться и снова прошелся по стене, стараясь найти, что заставило его взгляд насторожиться. Да, вот оно…

На краю листа, на самом сгибе, белели отраженным рассветным солнцем три свежие зарубки-царапины. Они были рядом, почти параллельно, и Егор вдруг отчетливо понял, ЧТО именно его насторожило — это были следы когтей. Кто-то большой, и, судя по всему, обладавший большими крыльями, пытался здесь зацепиться…"надо не забыть доложить начальству", — поставил себе"заметку"Егор.

Гулко протопали шаги по полу — проснулся напарник, Сергей. Подошел, проследил за взглядом товарища, и снова посмотрел на Егора. Хотя очки и скрывали большую часть лица, старший понял, что взгляд Сергея вопросительный по выражению глаз.

— смотри, — Егор пододвинулся ближе к проему и пальцем показал на свежие отметины на стали. — Я не видел раньше нигде следов когтей подобного размера и на такой высоте. В наших краях появилась какая-то новая тварь..

— угу. — Сергей неопределенно хмыкнул. — Надо предупредить ребят, чтобы внимательней были, мало ли куда может залетать такая птичка…

— точно.

Будучи старшим в своей смене, Егор уже и сам подумал о необходимости предупредить сменщиков.

Морщась, поелозив лопатками в защитном костюме, разведчик попытался"почесать"спину, по которой уже начали скатываться капли пота — солнце вышло из-за горизонта и стало пригревать. Очень хотелось снять костюм — окружающее выглядело безобидным и тихим, но люди знали, что находиться более полутора — двух часов без защиты было чревато облучением, а им еще предстояло переодеваться при смене по-очереди, что само по себе занимало 10-15 минут. Егор прошагал к противоположной стене метромоста, достал из прикрученного к ней железного шкафа автомат, и заботливо протер его от сконденсировавшейся влаги.

Потянулся очередной час дежурства. Напарники так и промолчали все время, лишь один раз Сергей протянул сидящему рядом товарищу руку в потертой перчатке:

— дай зажигалку. — И снова тишина.

… Егор стоял у проема, вглядываясь в берега вдоль правого берега, когда в установленные тяжелые ворота на мост с их стороны постучали условным стуком. Пришла смена. Еще пятнадцать минут ушло на рассказ о прошедшем дежурстве, передачу огнемета, бинокля и журнала с записями. Через полчаса, счастливые, что избавились от неудобного и тяжелого снаряжения, напарники двигались в расположение разведывательной группы на станции Речной вокзал. Примерно через километр их окликнула охрана станции. Остановившись за два десятка метров до баррикады из мешков с землей, у криво нарисованной поперек дороги желтой линии, Егор выкрикнул сегодняшний пароль и получил в ответ разрешение двигаться внутрь станции:

— Проходи по одному! — и следом: — Егор, ты, что ли?

Яркий луч прожектора скользнул по фигуре мужчины, коснулся лица, и тут же опустился под ноги.

— Я, я, кто еще мог идти здесь… вот Серега еще со мной..

Это было правдой — переход линии из-под земли на метромост над Обью был так огорожен, что, кроме птиц, попасть через него не мог из появившихся за более чем двадцать лет послеядерного выживания мутантов. Но уставшее от ношения защиты тело и невыспавшийся мозг не хотели поддаваться шутливому тону охраны станции, и Егор позволил себе немного побыть ворчливым.

Станция еще спала. Тусклый свет, пробивавшийся из-под старых плафонов, почти ничего не освещал вокруг. Электроэнергию экономили. Два питание подавалось с перебоями, а два дизель-генератора, имевшихся на станции, дышали на ладан. После чертовой катастрофы почему-то никак не удавалось найти либо источника питания, либо каких-нибудь складов с генераторами, и все понимали, что ненайденное сейчас просто бесполезным образом разрушается, с каждым годом все меньше имея шансов быть восстановленным. Поговаривали, что у"дзержинцев"был доступ к какому-то бывшему таможенному терминалу, на котором стояли два контейнера с дизелями, но их вождь Пакля отказывался дать доступ к ним для восстановления, несмотря на обещание поделить восстановленное пополам. Собственно, это было понятно. В закутке обеих линий, объединявших четыре станции и единственное на момент катастрофы полноценно работающее депо, жили только представители самых изменившихся генетически людей и домашних животных. Но если мутантов можно было встретить и на поверхности и даже среди жителей первомайской линии, то обитатели Заельцовской, Гагаринской, Сибирской и Площади Гагарина представляли собой самое отборное отребье, с изменившейся не только генетикой, но и психологией. Большинство из представителей этой группировки, по имени главаря получившей название"паклинские"или"дзержинцы", имели приспособившееся к жизни в кромешной тьме зрение. И соответственно, не нуждались в дизель-генераторах.

— ты иди, отсыпайся, Серега, я пойду доложусь, — глянул в сторону товарища Егор.

— ага… пока, старшой. — Шедший до этого рядом напарник хлопнул по плечу Егора, и резко свернул в сторону расположения разведчиков.

Уже двинувшийся в другую сторону, Дарев вдруг затормозил:

— А, Серега, погоди! — Повернулся обратно к замершему Сергею: — на, пожалуйста, закинь в мою палатку, — и протянул полупустой вещмешок. Снял с плеча автомат, но потом передумал, и надел снова. — Спасибо.

Сергей кивнул, взял мешок, и двинулся в расположение.

Егор же пошел дальше, до большой палатки, в которой обычно располагался штаб полковника Сергунцова, выполнявшего функции… ну примерно, главнокомандующего сухопутными войсками в рамках трехсоттысячного населения 13 станций. Никакой он был на самом деле не полковник, даже не военный, но директор какого-то завода, проявивший когда-то недюжинные способности к военному управлению. Какого завода, Егор не знал, но и вдаваться в детали как-то не спешил. Жизнь давно разделилась на две половины: до и после Катастрофы. Сам Дарев оказался в момент ядерных ударов в Новосибирске волей случая — его мать, дед и бабушка остались там, в разрушенной Алма-Ате, и он почти не верил в то, что там хоть кто-то остался в живых. Он же оказался в Новосибирске в 2014 году, приехав к отцу отдохнуть и заодно изучить возможности получить гражданство России. Тут жил отец со своей третьей женой и дочерью — соответственно, сестрой для Егора — Алисой. Теперь Алиса была его единственным родным человеком в этом страшном подземном мире.

Перед штабной палаткой маячил Скобрев — начальник охраны станции, ворчливый тип со старшинскими замашками. Тем не менее, дело он свое знал туго, и в рабочих делах пользовался уважением за дельные и к месту советы. Скобрев специфично скривил небритую, покрытую крупными оспинами, физиономию, что видимо, должно было означать приветственную улыбку:

— на доклад? Иди, наверное, ждут.. хотя кто их знает, уже три часа заседают, поспать не дали,.. — заметив недоумение в глазах разведчика, начальник охраны пояснил: — даже бойца велели снять, что утечки, значит, не было, информации…. Вот и маюсь уже, почитай, три часа тут, вопли их слушаю….

— ты, Скобрев, выражения-то выбирай, — из-за откинувшегося полога палатки высунулся Олег Петрович Сергунцов, — смотри-ка, разглагольствует он! — Было видно, что особо выволочку устраивать за чересчур свободную речь он не хочет, и строжится больше для проформы.

"Видимо, устал полковник, действительно давно заседают", подумалось Егору. — "В другое время Скобрев получил бы по полной программе за подобное". И зародившееся при виде у штабной палатки лично начальника охраны в качестве часового подозрение, что его ожидают какие-то новости, окрепло."Причем, вряд ли это хорошие новости, раз сидели, не расходясь, до самой смены постов…"

— проходи, Дарев, сейчас покурю, и продолжим с твоим участием.., — Сергунцов вышел, отпустил полог палатки, мельком взглянул на разведчика, и отошел на несколько шагов. Егор проследил за его движениями взглядом, и обратил внимание на нервное подрагивание рук, когда полковник доставал самокрутку их кисета.

— что, не ладится что-то? — Сделал попытку Егор прояснить ситуацию.

— ммм…, ладно, потом все, иди в палатку, — пробурчал полковник, и неопределенно махнул рукой в сторону полога.

Ничего не оставалось кроме как протиснуться через полог. В тусклом свете керосинки ДАрев не сразу разглядел еще троих, и ближе всех к выходу сидел на табуретке зампотех станции, Евгений Карпов, мужчина средних лет, отвечающий за состояние всей техники, используемой на станциях Дзержинской линии. Поодаль, у закрытого шторкой окошка, на деревянной скамье сидел Семен, начальник охраны станции Сибирской, коренастый, широкоплечий борец самбо. И самым неожиданным оказалось присутствие"Эйнштейна" — председателя ученого совета Линии Осипова Керима Владленовича. Для чего местный ботаник ( как за глаза называли представителей ученого мира разведчики) мог быть приглашен на совещание военных, Егор не мог себе представить.

Все трое расположились вокруг грубо сколоченного стола с разложенной на нем тщательно вычерченной картой изученной жителями первомайки подземки и прилегающей территории города. Собственно, Егор знал о существовании вполне нормальным типографским образом отпечатанных топографических карт, но почему-то именно сейчас перед ними на столе лежала перечерченная.

Задумавшись, он простоял в проеме тамбура так долго, что был бесцеремонно сдвинут с прохода покурившим Сергунцовым:

— давай, проходи, чего стал в проходе…

Егор вошел внутрь и поискал глазами табурет. Его не нашлось, и он уселся на скамью между Карповым и Эйнштейном.

— Ладно, повторим все для разведчика еще раз. — Сергунцов оглядел всех и снова опустил взгляд на стол с картой. — Начните, наверное, вы, Эйнш… простите, Керим Владленович.

Ученый нервно подскочил со скамьи, и тут же сел. Стало ясно, что он за это долгое совещание уже неоднократно вставал и садился, находясь в состоянии нервного возбуждения. Непроизвольно потирая одной ладонью тыльную сторону другой, Эйнштейн некоторое время мялся, не решаясь начать повторное объяснение. Ученый, что с него взять…

— я.. то есть мы, члены ученого совета линии, провели специальную работу по изучению состояния энергоснабжения нашей станции… ни для кого не секрет, что у нас существует три основных проблемы, это электроэнергия, вода и защитное снаряжение. Но если третье — это такая сложность, которая возникает в момент необходимости выйти на поверхность, первые две стали насущными, и важны для выживания трех с лишним сотен тысяч населения линии… дело в том, что системы водоснабжения в метрополитене не предусмотрено, и если для канализации мы как-то худо-бедно используем дренажные системы, и пока их достаточно, то для чистой воды у нас есть лишь несколько трубопроводов, которые не дадут более половины потребности..

.. на станциях родилось много малышей, вода нужна постоянно… и мы пытались использовать имеющиеся дрезины и поезда для доставки воды населению, но сейчас у нас всего один тягач, а два других используются для ремонта единственного рабочего… при этом он почти не останавливается круглые сутки, мы уже год как используем третью смену машинистов… но его ресурс уже заканчивается.

Наконец и Карпов, сидевший все это время молча, поднял взгляд на Дарева:

— мы имеем в своем распоряжении только одно незавершенное депо, там случайно во время катастрофы оказались эти два локомотива, мы их изнасиловали по максимуму, остальные остались в депо на ленинской….

— и мы пытались договориться с Паклей о покупке, и даже аренде локомотивов, которые стоят в основном депо, но этим уродам все аргументы до одного места… — вставил замечание начальник охраны Сибирской.

— что, вообще никаких условий? — Егор недоуменно поднял брови.

— нет, ну почему же…, — виновато почему-то оглядев собеседников, смущенно произнес Семен. — условием было поставлять им женщин, полтора десятка раз в полгода, насовсем, без каких-либо претензий на их родственные связи и т.п…

— нужны им родильницы их уродов, мать их-растак….. — не сдержался полковник.

Егор вскинул брови в негодующем недоумении… Его начальник ни разу не говорил ему раньше про подобные переговоры с мутантами-паклинцами, и предположить подобные условия ему не получилось бы даже в страшном сне. Продолжение совещания обещало быть непростым; а ведь он пришел просто доложить о результатах дежурства, по утвержденной процедуре.

— вы разрешите… я хотел бы продолжить…., — Эйнштейн мялся, порываясь продолжить объяснения.

— давайте-давайте, Керим, — полковник вдруг энергично закивал, подбадривая ученого.

— понятное дело, что локомотивы используют электроэнергию, что насосы из скважин качают воду с помощью электроэнергии, и что освещение станций тоже…. Ну, вы понимаете, меня озадачили не чернить жизнь, но как я могу еще рассказать о том, что свет потускнел не случайно…

"ну да, ну да… яркость освещения снизилось в последние полгода", отметил про себя Егор..

… — причина проста — мы просто пытаемся сохранить часть энергии для питания локомотивов и скважинных насосов… решено было оставить полное освещение только на Сибирской, для военных, так сказать, целей, но ресурса хватит лишь на еще полгода, не более… а тут еще вторая метростроевская подстанция стала давать пониженные параметры, и вовсе отрубается последние пятнадцать дней по три раза на сутки…. Подозреваем, что где-то между плотиной ОбъГЭС и нами появился обрыв, и там кто-то портит нам кабели….

Вмешался Семен:

— я снял на сутки пост с поверхности в вентиляционной шахте на площади Ленина. Снял, чтобы одеть в их костюмы бойцов разведгруппы, и постарался выяснить, что происходит. Нашли чертежи, вычертили специальную схему как проложены кабели энергосистемы… В общем, я отправил троих на исследование кабельного пути…

Дарев нахмурился. На Сибирской было только два костюма защиты.

— третьего я оставил ждать для возможного прикрытия возвращения. Пришел только один, невнятно бормочущий о каких-то… как их там он называл… предко… предо…

— птеродактилях, — рад был оказаться полезным Эйнштейн.

— во-во, херопаклях — попытался съюморить Семен. — В общем, он нарисовал схему, где раскопан кабель какими-то тварями…

— и наши разведчики опознали"каких-то тварей", это семейство Копунов, мутанты с Заельцовской. — Вставил свою информацию Сергунцов. Ему совершенно не хотелось выглядеть ничего не понимающим в вопросе. — Они не первый раз замечены в диверсиях против нас, и уже практически не мутируют после посещения поверхности.

"Фиксы", автоматически подумал разведчик. Мутанты с зафиксировавшимися изменениями генотипа, включающими устойчивость к воздействию радиации — фиксы.

Фиксы бывали разными. Бывали такие, которые получали определенные мутации, носившие совершенно мирный характер. Например, отсутствие слуха, или зрения, и взамен развитые тактильные чувства или обоняние. А эти — мутировали до уровня землероек, кротов, и приспособили системы обмена веществ до питания насекомыми и червями. Такими были Копуны, и угадайте, почему они получили такое прозвище…. И семейный аргумент типа"фамилия"уже давно ни при чем.

–… как следствие, нам пришлось выяснить, что мы сможем использовать как альтернативу ГЭС, если не сможем справиться с проблемой Копунов… он ведь могут раскопать и в других местах — поясняя, обвел взглядом окружающих Эйнштейн. Он немного расхрабрился, видимо, присутствие нового слушателя взбодрило дух ученого.

Мысли Егора потекли сами по себе…"Что ж получается.. у нас нет достаточного количества поездов — они есть у"дзержинцев". У нас нет электроэнергии — ее нам нарушили"дзержинцы". Нам нужны дизели — они есть у"дзержинцев". Мы пытались договориться — не помогло….. по-моему, это ведет к войне". Это вырисовывалось легко."Но при чем тут я?" — а вот на этот вопрос Егор пока не нашел ответа, и решил вернуть свой слух в обсуждение ситуации.

… — мы полагаем, что на территории Новосибирска есть еще один генератор электроэнергии — это реактор института ядерной физики в Академгородке. В общем, нам надо как — то решить эти наболевшие проблемы, Эйнштейн, оказывается, все это время говорил, с любопытством заглядывая в"потерянный"взгляд Дарева, и разведчик засомневался, не пропустил ли он чего важного.

— еще одна проблема, — Сергунцов посмотрел прямо на разведчика. — У нас нет достаточного количества защитных костюмов. А защита нам нужна, чтобы дать прикрытие той группе, которая, возможно, двинется к месту, где Копуны оборвали наш кабель электроэнергии, если… — тут полковник почему-то замялся, сообразив, что сказал даже больше, чем собирался на данный момент. Но, махнув рукой, продолжил, — собственно, мы тебя вызвали для того, чтобы поставить задачу на рейд в Академгородок. А в общем, план таков…

И дальше старшему разведчику было поведано следующее.

Последние пять лет снизились возможности по обогреву подземных помещений. Так как две последние зимы были суровыми, земля промерзла глубоко, и при обычном режиме отопления средние температуры упали на 2-3 градуса в течение зимы. Дизель-генераторы на станциях работали на повышенном износе, и за эти два года почти на каждой станции один или даже два, как на Сибирской, вышли из строя окончательно. Урожай съедобных грибов сократился почти на треть из-за низких температур, даже приплод свиней, единственного мясного продукта, сократился. Хотя благодаря снижению последствий радиоактивного облучения в метро стали рождаться более здоровые дети, некоторые из них получили тяжелые заболевания из-за низких температур в подземке. Оставшиеся доступные без выхода на долгие рейды на поверхность генераторы находятся у мутантов первомайский линии. В связи со всеми вышеперечисленными обстоятельствами было решено отбить четыре станции у мутантов. Оставить более или менее лояльных в помещениях самой крайней станции, Заельцовской, остальных либо выгнать на поверхность, либо… либо уничтожить.

Одновременно с началом захвата паклинских станций, отправить двух-трех надежных бойцов для разведки ситуации в Академгородке. Больше отправить не представляется возможным. В этом месте представитель ученых встрял с дополнительными объяснениями.

— мы надеемся, что, в результате долгого стояния озоновой дыры над нашим регионом, живыми остались только те виды животного мира, которые каким-либо образом могли укрыться под землей — ультрафиолетовые в первые годы после катастрофы несли смерть и генные модификации… ну, например, черви, некоторые насекомые… змеи.. поэтому с большей частью вы должны справиться вдвоем.. благо расстояние не так уж и велико, примерно 30-33 километра от станции Речной вокзал…

Ну, допустим, расстояние Егор Дарев себе представлял и так — он помнил дорогу от Академгородка до центра города визуально, так как не раз на ней бывал. Но вот какого размера, гм, змеи могли оставаться на поверхности и что за пчелы летают там, если комары достигли размера двух кулаков — не хотелось даже думать. Да и следы когтей на листе стали на метромосту не навевали особого оптимизма. Кстати, о когтях..

— Разрешите прервать Вас, товарищ полковник.

Сергунцов резко замолчал, и с недовольным видом вперил взгляд в лицо разведчика.

— сегодня во время дежурства мной были обнаружены следы когтистых лап на стеновом листе стали на мосту. Кто-то, судя по всему, большой, сильный и с крыльями, пытался там сесть, зацепиться за отогнувшуюся панель.

— расскажите-расскажите, — тут же оживился Эйнштейн.

— а с чего ты взял, что он с крыльями? — выражение лица полковника перестало выражать недовольство.

— там нельзя было удерживаться, да и вовсе оказаться на этой высоте без крыльев было бы, мягко говоря, сложно. Вот и пыталось летучее создание зачем-то зацепиться за угол панели.

Сергунцов обменялся взглядом с начальником охраны Сибирской.

— интересные новости рассказываешь, боец, — Семен хмыкнул. — Это первый факт обнаружения?

— конечно. Думаю, это произошло в какой-то момент прошлого дежурства.

— странно, что та смена ничего не доложила.

— они могли решить, что это ветер играл стальным листом, а в если это было ночью и в темноте, то просто никого не разглядели. Следы когтей не видны изнутри, если не перегнуться немного через край.

— В общем так, разведчик. — Сейчас отдыхать. — В следующие смены ты не заступаешь, командир твой распоряжение соответствующее получил. Мы начинаем подготовку к атаке на паклинцев, необходимые приказы начальникам охраны станций я так же отдал. А почти сразу после начала действий — т.е. скорее всего послезавтра в ночь — ты выдвинешься с напарниками в район городка. На получение задачи и для совещания прибыть в штаб к 17.30 сегодня вечером.

— Есть! — почти по-военному Егор развернулся, и шагнул за порог палатки. И тут его осенило:

— с напарниками?!

Сергунцов притворно нахмурился:

— я вроде бы не шептал, чтобы ты не расслышал. Отдыхать, немедленно. Все указания и вопросы вечером.

Дарев проглотил следующий вопрос, и шагнул на выход. Едва пройдя два шага, он услышал за спиной покашливание:

–..извини, боец, но должен тебе напомнить — ни слова никому.., — Скобрев почесал подбородок, отвел взгляд в сторону, и тут же снова пристально посмотрел на Егора. — Ты же понимаешь все, так ведь?

Егор кивнул. От этого взгляда начальника охраны ему стало не по себе, и слова как-то сами по себе застряли и рассосались в голосовых связках. Он кивнул еще раз, медленно повернулся, и зашагал в сторону своей палатки.

Подобрав оставленный Сергеем вещмешок у входа в палатку, Егор влез внутрь, снял камуфлированную куртку, взял мыло и полотенце, и отправился в душевую. Уже привычно подумал, что не хватает зубной пасты, но этого добра не хватало, и покупка была довольно редким удовольствием в эти времена. Поэтому народ довольствовался специальным антисептическим раствором, получаемым из доли грибного порошка, немногой части спирта и еще какого-то медицинского раствора, чистя зубы специальным образом расщепленным корнем растения. Егор решил процедуру отложить до момента, когда проснется на обед.

Но заснуть после таких новостей сразу не получалось. Тело требовало отдыха, но мозг неустанно прокручивал картинки из услышанного. Предстоящий рейд в Академгородок разведчика почти не трогал, разве что опыт периодически подсказывал какие моменты в подготовке. Но вот атака на четыре паклинских станции виделась почти беспрестанно. Потери будут большими с обеих сторон, сомнений не было. Мутанты хорошо видели в темноте, и мгновенно перемещались по закоулкам переходов на Сибирской и в подсобных помещениях. Ленинские же были вооружены лучше и обладали предполагаемым численным преимуществом. Предполагаемым, потому что реальную численность населения четырех — ныне паклинских — станций с момента, как почти сразу после катастрофы произвели пересчет укрывшихся в подземке, больше не проверяли.

Егор невидящим взглядом еще долго протирал потолок, пока редкое колыхание грязного брезента перед глазами все же не сморило."Это будет бойня", — перед тем как заснуть, мысль прочно засела в голове.

Между тем, совещавшиеся в штабной палатке на Речном Вокзале, сразу, как население линии стало просыпаться, приступили к действиям.

— Семен, бери вагонетку и двигайся на свою станцию. По пути оповестишь Калугина с его саперами и охраной на площади Ленина, а со своей станции пошлешь вестовых на Покрышкина и Березовую.

— Сделаю, полковник.

— надо собрать три ударные группы. Одна двигается в сторону Красного Проспекта и загоняет мутантов в незавершенную Гарина-Михайловскую. Другая в сторону гагаринской. Третья — следом за ней, и вступает в бой только когда вторая минует вход в депо. Вторая должна потом удерживать свои позиции, а по возможности теснить к Заельцовской, пока третья зачищает территорию депо.

— разрешите мне повторить задачи тех группы? — Евгений Карпов решил самостоятельно вступить в разговор. И не дожидаясь ответа: — в моем распоряжении саперы, их задача — быстро на захваченных позициях организовать укрепления, естественно, оказывать помощь в разминировании, буде таковая потребуется. Техническая группа — а фактически слесари и сварщики — должны подготовить шесть мобильных щитов с прожекторами и катушками кабеля, чтоб по возможности давать свет нашим бойцам во время атаки в темных туннелях.

— Верно, детали не повторяй сейчас уже некогда. Где Скобрев??

— здесь я, — голос начальника охраны Речного Вокзала раздался почти у самого уха полковника, так, что тот вздрогнул.

— тьфу ты… сколько раз говорил тебе, ты не в особом отделе допрос ведешь…. Не подходи сзади, а то лягнет кто-нибудь как конь строптивый, поймешь сразу о чем я… повтори задачу!

Скобрев повертел в руках недокуренную самокрутку, и решившись, бросил ее в металлический ящик, служивший урной.

— вместе с охраной других станций организовать четыре поста охраны у переходов на Сибирской, на входе и выходе линий на поверхность, и три патруля, один из которых переправить на левый берег Оби, а два других отправить курсировать вокруг трех вентиляционных шахт, где проникновение внутрь мутантами возможно в принципе.

— точно. и — не спорь Скобрев, это не обсуждается — для патрулей возьмешь женский отряд, который охраняет Березовую. Они нормально подготовленные и дисциплинированные, гм, тетки…

— на кой мне эти, блин, амазонки, полковник?

Сергунцов задержал взгляд на лице Скобрева.

— ты хочешь снова начать разговор? Не получится, раньше я тебя сниму с должности и назначу в подчинение охране Березовой… не зли меня, Скобрев, мы уже все обсудили.

Полковник недолюбливал начальника охраны Речного вокзала. Хотя никогда открыто в этом не признавался, но замашки"старшины из загран отряда"времен Великой Отечественной несколько раздражали, и не только командира. Поэтому в напряженный момент Сергунцов не сдержался и довольно резко"срезал"своего подчиненного.

— да, Женя, вот еще что.., — нарочито обратившись к технарю по имени, командир не удержался, чтобы еще раз не задеть начальника охраны, — сюда ко мне командира разведчиков.

— Хорошо, сейчас отправлю.

Вокруг на станции началось движение. Добавили освещение. Казавшиеся неопределенными очертания рисунков на стенах станции, приобрели резкость. Короба распределителей из металла, когда-то служившие для подключения кабелей, в темноте были черными прямоугольниками, а теперь стали стальными ящиками, с облезшей почти полностью бордовой краской. Вообще, на станции общая цветовая гамма сформировалась из каких-то темных бордовых и коричневых… даже не цветов — оттенков. Краска на рисунках невесть как уцелевших лайт-боксов, висящих на стене напротив посадочной площадки, попала под поток ржавой воды в позапрошлом году. Истинный цвет светящихся коробов был белым, теперь же даже фон стал коричневым от высохших там окислов железа. Все промежутки между плитками… мрамор с коричневыми прожилками на стенах и полу. Даже освещение давало не желтый, а какой-то тускло бордовый оттенок. В довершение всего, несколько торговых палаток со всякой хозяйственной мелочью стоимостью от одного патрона до десятка, были когда-то ярко красными, но с течением времени покрылись бурыми разводами от грязи и придавали всей станции завершающий красно-коричневый цвет.

Линия поездов проходила посередине между посадочными платформами. Поэтому особых споров размещение на станции не вызвало: одна половина перрона была отведена под размещение административных палаток и жилья для администрации, казарму разведчиков. На второй половине находились палатки населения Станции, торговые лотки. Охрана станции базировалась на верхнем ярусе станции, там, где ранее существовали выход через дорогу к путям для пригородных электропоездов. Кстати, именно своевременное размещение охраны в площади у эскалатора, наверху, сохранило спуск в целости.

Пока торговцы разворачивали свой товар на импровизированных прилавках в виде ящиков из-под патронов и оружия, на перронах напротив появились военные. Из своих палаток и разных углов и закоулков, одетые в основном в камуфляж, бойцы охраны и разведгруппы быстро строились вдоль практически стертой желтой линии спиной к путям. Обувь у военных была разная, кто-то был в настоящих армейских берцах, кто-то в кроссовках, а кто-то непонятного вида туфлях, но у каждого за спиной висел калаш. Видя необычное для последнего времени движение среди военных, вышедшие уже по своим делам жители станций удивленно оглядывались на два строя. Некоторые, шедшие по два три человека, после взглядов обменивались несколькими словами, обращая внимание собеседников на происходящее на другой стороне перрона.

Через некоторое время из штабной палатки вышли командиры, и направились к построившимся бойцам. А уже через минуту от строя стали отделяться пары и другие группы по 3-4 человека, и выдвигаться по направлению к переходу на другую сторону, и вглубь туннелей.

Вскоре в углу посадочной платформы в направлении Сибирской стали скапливаться различные грузы. Со свинофермы принесли несколько коробок с упакованными консервами — два года назад животноводы научились как-то вываривать мясо свиней и упаковывать так, что оно не портилось почти четыре недели без охлаждения. От некоторых торговых палаток, а также откуда-то из глубины тоннеля в сторону метромоста вынесли несколько коробок с аптечками. Говорят, раньше такие использовали для обязательного хранения в автомобилях на случай аварии. Принесли три новеньких ящика темно-зеленого цвета, и многие молодые жители станции с удивлением узнали, что именно так выглядят новые коробки с цинками! По меркам новосибирской подземки это было неслыханное богатство.

Вскоре, встревоженные непонятными им приготовлениями, жители Речного Вокзала собрались в центре погрузочной платформы, и стали обсуждать происходящее:

— я слыхал, что на Красном проспекте обрушилась стена у вентиляционной шахты и оттуда полезли всякие твари с поверхности.., — уверенно рассказывал полноватый мужчина в кепке и комбинезоне, выдававшем в нем работника грибной фермы.

— хм, странно, а мне свояк с Маркса передавал в письме, что якобы какие-то черви появились, которые могут даже многослойный бетон проедать и под рекой в нашу сторону ползают по своим норам…, — возражал ему худой невысокий старик в клетчатом батнике.

— чего болтать, надо к старшому идти, пусть пояснит в чем дело, — женщина, работавшая у одного из лотков вышла, вытирая руки от масла — она торговала снедью, пирожками всякими и прочим, — а то, вишь ли, пришли, закупились тут харчами, а что да почему говорить отказались, не дело так с народом поступать!

Правда, сильно настойчивым голос торговки назвать вряд ли можно было, видимо, прибыль от проданной еды собиравшимся куда-то военным все же имела существенное значение. Навар есть, а куда собрались они — не ее дело…

— да, не дело! Мы тоже знать правду хотим! — поддержали ее две молодухи в платках и с грудными детьми на руках в одинаковых синих одеяльцах.

В центре перрона уже собралось около двух десятков человек, оживленно переговариваясь и жестикулируя, люди периодически осматривали в сторону все более поднимавшейся горы груза. Наиболее впечатлительные поглядывали в глубь туннелей, словно ожидая, что все эти черви и мутанты с поверхность неожиданно с грохотом вывалятся всем скопом оттуда.

НА другой стороне станционный технарь Евгений Карпов и начальник охраны одновременно повернули головы к собравшимся людям:

— слушай, а толковую легенду мы для народа не предусмотрели, а, охрана? — НЕ поворачиваясь к собеседнику, заговорил техник.

Скобрев не ответил, лишь усмехнулся своей вызывающей холодок между лопаток ухмылкой, и махнул кому-то сбоку — мол, начинай.

И в это же время ожили динамики, укрепленные на колоннах вдоль перронов:

— граждане жильцы, уважаемые соседи по станции речной вокзал! Просим вас разойтись и спокойно продолжать ваши привычные дела. Видимые вами действия являются лишь подготовкой к экспедиции на поверхность, и никакой опасности вам не угрожают, расходитесь и занимайтесь своими делами.

Карпов даже вздрогнул от неожиданности. Динамики уже не использовали много лет. В его команде не было человека соответствующей специальности, который мог бы починить их, в основном сварщики да слесари, а тут начальник охраны, оказывается, уже позаботился о вопросе.

Так же не ожидавшие столь быстрой реакции администрации жители станции сочли за благо разойтись, и лишь трое мужиков в засаленных куртках-спецовках непонятного буро-зеленого цвета, уходить не спешили, а медленно брели в сторону туннеля. Однако свежие новости на появившейся куче грузов для военных не закончились. Едва троица прошла десяток шагов, как из слабо освещенного зева перегона станции с шумом и ярким светом от прожектора на носу, выехала дизельная дрезина. Передвижной самоходный транспорт на линиях неглубокого и недлинного новосибирского метро был редкостью, и только что рассосавшаяся толпа мгновенно собралась снова и большим числом, чем прежде. Все хотели поглядеть на диковину.

Через два часа после прибытия самоходной дрезины, на платформу, к ней прицепленную было погружено все содержимое кучи на краю перрона. Бойцы охраны прикатили откуда-то из перегона в мосту, откуда же принесли и ящики с патронами, две бочки с очищенной соляркой, с особой торжественностью двое военных из охраны во главе с третьим старшим, принесли станковый пулемет и три цинка с лентами для него. И вскоре отряд из состава охраны станции погрузился на платформу, и дрезина, врубив прожектор груженая, медленно тронулась в обратный путь. Унося с собой часть неприкосновенных запасов и три с половиной десятка бойцов.

А еще через несколько часов на перроне как-то тихо собрались восемь разведчиков во главе с одним из старших, хорошим товарищем Егора ДАрева — Никитой Маховеевым. Отряд был снаряжен автоматами и ножами, все были одеты в городской камуфляж, увешаны подсумками с патронами, по вещмешку за спиной. Негромко перекинувшись парой слов, Никита скомандовал своим"марш", и вскоре эта группа защитников станции тоже скрылась за границей освещенного пространства.

Подходило время обеда, и сработали биологические часы Егора — он проснулся. Ему самому нравилась эта его черта — он мог"завести будильник"своего организма на любой требуемый промежуток времени сна, и потом сразу, без периода"прохождения в себя"начать действовать так же, как если б он и не спал вовсе, ничего не забыв и не упустив. Отойдя к краю платформы у выхода на перегон, Егор плеснул из котелка себе в лицо и на тело по пояс холодной воды, окончательно проснулся, и, вытираясь на ходу, вернулся в палатку. Через 5 минут он вышел одетый полностью, и двинулся в сторону столовой. Приятно тянуло тушеной картошкой с грибами и мясом.

Поев, Дарев стал обдумывать свой маршрут, прикидывая возможные опасности на нем. Вариантов было, на его взгляд, не много. Можно было попытаться пройти по левому берегу. Он, условно говоря, мог сэкономить часть маршрута безопасностью, так как до противоположного берега он добирался бы через охраняемый метромост, до станции Спортивной, ну или даже от Студенческой, затем наиболее опасным участком он считал бы застроенную часть города между площадью Лущинского и до Советского шоссе. Там было много не слишком разрушенных домов, к тому же заполненных непонятно каким"населением"… Затем Советское шоссе, которое находилось на сравнительно оголенной местности большую часть свое протяженности. Однако затем были владения Копунов, о возможностях которых Егор почти ничего не знал.

Так, в раздумьях, собирая наиболее необходимы вещи на матрас, служивший ему кроватью уже почти пять лет, Дарев складывал те вещи которые ему могли пригодиться ему в рейде. Он всегда так делал — откуда эта привычка? — складывал то, что может понадобиться, и потом отбирал из собранного то, что он действительно возьмет с собой. Незаметно пробежало время, и ему уже было пора идти в штабную палатку к назначенному времени.

.. Ровно в 17.30 — по обще-линейному времени старший разведчик приветственно кивнул охраннику — уже не Скобреву — и откинул полог палатки. У него была сформирована примерная карта маршрута и возможные партнеры для непростого, но и не самого сложного, как тогда ему казалось, задания. Но планам не суждено было сбыться.

— заходи, ДАрев, заходи, — в голосе Сергунцова слышалась усталость и бессонные ночи. Егор кивнул и протиснулся внутрь.

Каково же было изумление разведчика, внутри палатки он встретился глазами с… Алисой, своей сестрой! Они не виделись давно, уже около трех-четырех месяцев назад, она жила на Березовой, в"женском монастыре", как называли эту станцию. Конечно, они могли встречаться, проехав некоторое расстояние на регулярном рейсе дрезины между станциями раз в неделю. Поездка хотя и стоило дорого, но все же они оба могли ее себе позволить раз в несколько месяцев. Но здесь?!

Следующее, что, или вернее КОГО он увидел в палатке, повергло в шок еще больше. Рядом с Алисой сидел.. мутант. Конечно, следовало признать, он не был совсем уж уродлив.

Видимо, ощутив первую реакцию вновь прибывшего, мутант поднялся с деревянной скамьи, и представился:

— Микон. Просто Микон.

Посмотрев прямо в глаза вошедшему разведчику, Микон опустился на скамью, при этом так и не отведя взгляд. Обычный набор для генетических изменений вследствие воздействия радиации — несколько увеличенный зоб, почти лысая голова, почти прозрачная кожа. Однако.. однако, мутант не выглядел старым. На вид ему казалось не более тридцати. Скорее всего, он не должен был быть среди тех, кто подвергся первому облучению Катастрофы. Он — ребенок, ее переживший.

"Скорее всего, он приобрел какие-то качества, отличные от человеческих, иначе полковник не привел бы его сюда", — мысли Егора прекратили подчиняться ему самому и, как это всегда случалось в специфичных ситуациях, вновь потекли независимо от остальных процессов. И в этот момент — ему показалось? — на лице Микона появилось некое удовлетворенное выражение, как будто он согласился с ходом мыслей разведчика."Черт.. Похоже, у него есть способности к чтению мыслей", — подумал Егор, и тут же осекся, вперился глазами в лицо сидевшего рядом с Алисой измененного человека. И ему уже не показалось — или ВСЕ ЖЕ ПОКАЗАЛОСЬ?! — на лице последнего мелькнуло удовлетворенное выражение, и даже некое подобие улыбки тронуло губы. Довольно рослый для своего племени, с крепкими на вид мышцами и цепким взглядом, мутант был одет в удобную для долгого путешествия робу, свободные брюки с множеством карманов и перетянут портупеей с навешанным на нее снаряжением: пластиковая большая фляга, подсумок для гранат, подсумок для магазинов, какой-то чехол, похожий на нож. Через другое плечо — патронташ с охотничьими патронами — интересно, на кого собрался охотиться?

С этой мыслью на лице Микона снова мелькнуло изменение варыжения. ДАрев вдруг почувствовал, что ему кто-то что-то хочет сказать. Первая реакция была — отмести в сторону все подобные мысли, но ощущение снова вернулось. И тут Егор понял, что именно мутант с ним и пытается установить ментальную связь. Тогда он посмотрел прямо на него, и вслух сказал:

— потом.

"Просто Микон"тут же отвел взгляд, и ощущение присутствия в голове постороннего воздействия пропало.

— ну, что? Познакомились? — командир ухмыльнулся. Он следил за мимикой Егора и Микона и довольно точно угадал суть происходящего.

Смутившись, разведчик не нашелся, что ответить, и его спасла сестра:

— братик, здравствуй!

— Алиска! Рад тебя видеть, очень…, — Егор потянулся было обнять сестру, но остановился, решив, что все проявления чувств можно отложить.

— угу. — Сергунцов хмыкнул, — наверное, мне пора начать. В общем, так, друзья мои. Здесь вы видите троих участников группы для выхода на поверхность. Выход будет осуществляться для рейда в Академгородок. Основная цель рейда — найти ядерный реактор в институте ядерной физики, определить возможность его эксплуатации нами, как альтернативного источника питания, оказать содействие в его запуске и прокладке необходимых коммуникаций. Вторичная задача — найти других выживших и не допустить возможности добраться до них, если таковые найдутся, мутантам и паклинцам, ну и прочим. Теоретически, мы полагаем, что радиация вне крупных металлосодержащих конструкций и других элементов, подверженных более длительному периоду полураспада, должна быть на приемлемом уровне. Однако, мы не знаем, что на самом деле там происходит, так как последняя экспедиция туда ушла восемь лет назад, и не вернулась. Поэтому с вами будет два комплекта защиты, которые мы сняли с охраны поста на вентшахте на площади Ленина и один сопровождающий.. — тут пауза в речи полковника стала многозначительней. — я так понимаю, вы уже познакомились с Миконом. И вы поняли, что Микон, кроме некоторых других особенностей, способен к некоторому ментальному воздействию. Я специально обратил на это внимание, так как это было пожеланием нашего, гм, гостя.

Снова пауза. Командир давал возможность своим бойцам переварить информацию.

Егор молчал. Опустил глаза вниз, он переваривал все сказанное. Пока, кроме наличия в их группе Микона, ничто не противоречило его предыдущим мыслям о маршруте и предполагаемом задании. Алиса, высокая и стройная, смотрела прямо на мутанта. Молчала.

Пауза затянулась.

— Ну, что ж, тогда я продолжу. Несмотря на сложность ситуации — тут Сергунцов посмотрел на разведчика с особым значением, и тот понял, что речь идет о каких-то еще действиях руководителей Ленинской линии, — мы решили, что ваш рейд не менее значим, и выдели вам транспорт.

"Ого!" — Егор даже вскинул брови вверх. Хотя…тут же ощутил, что всплеск его эмоций ощутил не только он, но и… но и Микон."Мне что, теперь надо будет сдерживаться во всем??" — и пришел ответ. Реально, ПРИШЕЛ ОТВЕТ!"Не обязательно. Я давно умею читать мысли, и хорошо понимаю, что и когда имеет статус личного…"."Ну что ж, я честно постараюсь тебе поверить.. но не думай, что телепатия поможет тебе стать другом сразу..""Пусть время рассудит""Пусть".

Транспортом, как потом выяснилось, является собранная местными мастерами ручная дрезина. Трудно поверить, но, как потом выяснилось, это была действительно ручная дрезина, которую разгонял движитель из двух человек, раскачивающих маятник привода. На ней установили станковый пулемет с запасом из восьми коробов с лентами. Пулемет был снят с какого-то бронетранспортера десять лет назад, приведен в нормальное техническое состояние, и имел калибр 14,5 мм. Серьезное оружие.

— Вы должны найти выживших. Ученые уверены, что там есть люди. Предполагаемые места — подземные гаражи, ИЯФ и подобные сооружения. Не могу не выжить. Кроме того, вам известна ситуация с электроэнергией. На каждые разборки с Копунами мы не напасемся времени и сил, а альтернативный источник будет серьезным подспорьем. В вашей группе один.. гм.. член группы не нуждается в защите, двоим будут выданы комплекты. Снаряжение выдадим какое попросите, хоть альпинистское. Ну, а теперь задавайте вопросы.

Вопросов было не много. Наверное.

Алиса действительно попросила комплект веревок, два комплекта улучшенных медицинских аптечек. Егор запросил две складных саперных лопатки, дополнительные нормы патронов и три антирадиационных аптечки. Два спальных мешка. Нет, три. Прибор ночного видения — два. Дали один. Микон сказал, что видит в темноте.

— Так, все, стоп. — Сергунцов решил остановить волну. — Вы, конечно, делаете важное дело, но отдать все ресурсы я вам не могу. Мы не настолько богаты. Кстати, Алиса, вам, наверное, не мешало бы обратиться за поддержкой к своей станции, как думаете.

— Конечно, я так и сделала. Мадам Вершова обещала привезти все к отбытию.

— хм.. ну, раз мадам обещала, значит, все будет.

— не сомневаюсь.

— еще вопросы?

— пока нет. Кроме одного.

— говорите, Дарев.

— кто старший?

— Вы, разведчик, и вся группа подбиралась под ваши данные, разве вы не поняли?

"что ж такое… неужели Алиска тут из-за меня? Мутант этот.. хоть и мутант, но ведь из-за меня.. не должно быть так…", — Егора засовестило.

Тут уж улыбка на лице Микона не давала возможности подумать иного — он все мысли прочитал"от и до".

— слушай, друг. А есть ли у тебя возможность не читать мои мысли? — Егор задал вопрос прямо, что называется"в лоб", чтобы его услышали. Мутант понял маневр разведчика, и счел возможным ответить так же прямо:

— есть. НО! Важней вам научиться думать честно, чем мне отключить эту возможность.

Егор смутился. Постарался скрыть это.

— Знаешь, я все же попрошу тебя не делать этого, по крайней мере пока. Пока я не привыкну к твоему присутствию. Ладно, давайте обсудим дело.

— слушай, братец. Ты наконец-то понял, что мы здесь благодаря и тебе, и мне и Микону? Мы вместе. Мы вместе хотим помочь нашему метро. Ты действительно понял? — Алиса особо не церемонилась никогда, и поэтому Егор не удивился ее тону.

— да, да… скажи. Чего-нибудь только новое, сестрица, ладно?

Алиса сквасила мордашку, и отвернулась поднять с пола свой рюкзак.

Егор перехватил взгляд Микона. Хм, он рассматривает фигуру Алисы. Ну да, фигурка у сестры была что надо. Недаром она почти десять лет отдала гимнастике, да и здесь, в подземке, несмотря на весь ужас случившегося, занималась физическими упражнениями. Ей 29 лет, но она жила одна. Впрочем, почти вся станция мадам Вершовой жили поодиночке — этакие амазонки нынешнего мира метро Новосибирска. Основой их объединения стала идея, что мир разрушили мужчины, и надо женщинам отделиться от мужской толпы, дабы сохранить хотя бы малую часть мира. При этом боец-разведчик не сомневался, что немало представителей мужской половины населения пыталось добиться расположения сестры. Однако характер у нее был непростой, а постоять за себя при случае она умела: станция Березовая славилась боевой подготовкой и рукопашным боем своих жительниц.

Откуда-то пришел сотрудник охраны, и выложил перед группой коробку с чем-то тяжелым. Открыв ее, гости штабной палатки увидели целую гору сокровищ. Три радиостанции с дальностью действия до 2х километров, полтора десятка батареек для фонарика, два фонарика в водонепроницаемых корпусах. Еще два комплекта запасных батареек к радиостанциям. Какие-то пакетики с нитками и толстыми иголками, солнцезащитные очки (неужели это реально нужный в жизни предмет?) — целых три пары….

Сергунцов решил прервать свое молчание и прокомментировал:

— это максимум электрических приборов, который мы можем выделить. Я собрал оставшиеся живыми батарейки с половины станции, взамен выдав по несколько аккумуляторов и по зарядному устройству для них на десяток населения. Радиостанции вам заряжать будет негде, поэтому даю три комплекта батареек, но все же берегите их. Теперь я даю вам еще одну ночь отдыха, и завтра в 8.00 выступаете. Я вас провожу утром, заодно покажу кое-какое снаряжение еще. Пока получайте вооружение и боеприпасы в кладовой, боец у входа вас проводит к складу.

Обсуждение не было долгим, примерный план был выработан заранее, даже маршрут был прорисован на куске непонятно как сохранившейся части города.

…Старший поста на выходе с верхнего яруса Сибирской кивнул полковнику, и отошел. Сергунцов повернулся к четверым бойцам. Еще раз не спеша оглядел каждого. Микон, мутант. Узкая кость, еще более бледная, чем у остальных жителей метро, кожа. Как ни странно, на него нашелся размер легкого бронепластового жилета черного цвета. Серый в разводах, городской расцветки камуфляж. Каска с прозрачным забралом и защитой подбородка. Армейские берцы. АК-74 с присоединенным рожком и примотанным к нему изолентой вторым. Вещевой мешок почти полный, за плечами, стянутый средней лямкой. Микон старательно что-то трет, темное и пропитавшее поверхность бронежилета. Его лицо при этом — словно он только что съел слизняка. Живьем.

Стройная и крепкая амазонка — Алиса Дарева. Ростом около метра семидесяти, почти такого же, как и Микон. На ней такой же легкий бронежилет. Каска такая же, но камуфляж лесной расцветки, зеленый и серыми и желтыми разводами. Берцы. Два охотничьих ножа на левом бедре. Громоздкий старый истрепанный подсумок для магазинов. Яркий вещевой мешок из крепкой ткани, к которому приторочен костюм радиационной защиты, правда более легкая версия, чем тот, что надевали наружные посты охраны. Меньше свинца, тоньше ткань. Даст протянуть дополнительное время человеческому организму в том случае, если путешествие затянется настолько, что возможностей собственной выводящей системы его не хватит. Алиса постоянно поправляет выбивающийся непокорный локон под каску. Прическа была не длинной. Просто у каски была порвана тесьма, которая стягивала внутренние ремешки для подгонки по размеру.

Егор Дарев, старший группы в бронежилете и сером городском камуфляже. АКСУ с также смотанными изолентой рожками. Портупея на поясе, с надетым на нее штык-ножом. Вещевой мешок унылого выцветшего армейского цвета, с притороченной защитой, почти полный. Высокие горные ботинки, гражданские, отличного качества, но уже ношенные. Носил их не Егор, и из-за этого ему все время казалось, что он их украл. Усилием воли отводит глаза от ботинок, и старается не думать.

Они все стараются не думать. Не думать о том, что часть их снаряжения снята бережливым завскладом с убитых в темных и холодных туннелях и подсобных помещениях новосибирского метро бойцов. Не думать о том, что если им суждено погибнуть, то уже никто больше не воспользуется этим снаряжением и формой. Как ни странно, эта мысль приносила некоторое облегчение. Только начальник поста, пропускающий их наружу, откуда-то сбоку восхищенно цокнул языком:

— почти Терминаторы. Целых трое.

НУ, нет у старшОго ощущения неправильности. Привык в этой подземной тюрьме все измерять меркой сохранения ресурса. Человеческого и материального. Двадцать лет, и без того бережливо-медлительные сибиряки прячутся от страшного врага под землей…

Заскрипел противно ворот на затворе первых ворот. С сухим хрустом что-то раздвигалось снаружи воротами вбок. Что-то — это куски покореженной пластмассы, крупные куски разваливающихся бетонных стен, и еще что-то желтовато-серое… С кусками ткани, сгнившей и уже неопределимого цвета. Кажется, это останки. Несколько костей человеческого (или нет?) скелета. Кто-то, размером с небольшую собаку, исчез в дыре между стеной и вторыми воротами, и тут же ослепительный луч прожектора ударил в спину всем троим, да так, что почти физически бойцы подались вперед. Клацнул тросик затвора на КПВТ — 14,5 мм крупнокалиберный пулемет, снятый с какого-то бронетранспортера, и турель, до этого смотревшая вверх, развернулась в открывающийся проем.

Старший поста и полковник Сергунцов подошли к засовам на внешних воротах с обеих сторон от центра. ДАрев и его бойцы изготовились к стрельбе: звякнули затворы калашей, стоявшие справа и слева Алиса и Егор шагнули вбок, Микон опустился на одно колено.

Глухой металлический звук, повторившийся дважды, обозначил, что ворота ничто не удерживает. И словно по команде, начальник поста и всей военной братии подземки линии стали выталкивать створки ворот наружу.

Свет! Свет, свет, свет!!! Прожектор, оставшийся за спиной, сразу же превратился в малюсенький солнечный зайчик — такой была сила дневного света, ввалившегося стеной внутрь темного нутра подземки. Из всех пятерых только Алиса была в очках, и даже она склонила голову под напором светила. Мутант и разведчик лишь через несколько десятков секунду стали хоть что-то различать. Когда они дежурили на метромосту, стекла защитных костюмов были затонированы. Создатели их знали, что делали.

— .. ваших собственных сил и уровня защитных костюмов хватит на четыре-пять дней. — Сергунцов, оказывается, уже чего-то говорил, но ошеломленные светом люди не слышали. — Дорогу не потеряете, идите либо вдоль железной дороги, либо остатков шоссе…

Наконец Егор нашел в себе силы медленно повернуть голову к полковнику, кивнул. Потом взгляд на сестру — "вперед". Жест двумя пальцами себе в глаза, потом ими же вперед со взглядом на Микона — "наблюдать, прикрыть, если потребуется". Ответный кивок, и разведчик медленно шагнул вперед, на проросшую травой, мелкими кустами и засыпанную обломками каких-то бетонных конструкций, когда-то асфальтированную площадку. Алиса уже стояла в десятке метров впереди. ДАрев остановился у белесой, в желтом мшистом налете глыбы, и дал знак Микону двигаться. Едва мутант пересек ржавую раму стеклянного тамбура выхода со станции, ворота быстро стали закрываться, и через несколько секунд трое людей остались предоставленными себе перед своим же миром, ставшим им неизвестным и оттого очень опасным.

Стук засовов отрезал их от мира подземки, и тут же грохот короткой очереди автомата за спиной бросил Егора и Алису на землю. Стрелял Микон, стрелял в двух крысообразных тварей, бросившихся в щель в углу стены и металла створки, вслед за стуком засовов решивших полакомиться двумя двуногими, столь неосторожно покинувшими свое убежище. Первая тут же была отброшена пулями на угол стены, и замерла. Вторая исчезла в недосягаемости за углом. И как, выяснилось, не торопилась скрыться совсем — вскоре за хвост ее павшая подруга была затянута внутрь густого низкого кустарника. А еще через полминуты оттуда раздались громкий шорох и возня, прерывавшаяся взвизгиваниями. Кто-то кого-то ел.

Конечно, подобная сцена для жителей подземки была не нова.

Новосибирск был молодым мегаполисом. Лишь в 2010 году его население определили как чуть более двух миллионов человек, да и то, прирост был в основном, за счет присоединения города-спутника Бердска. И метро соответственно, имел значительно менее протяженное и разветвленное, чем, скажем, Москва или Питер. По сути, метро этого сибирского города состояло из двенадцати станций, расположенных на двух линиях, одного перехода между линиями на станции Красный проспект, и самого длинного в мире метромоста. Когда все началось, в самом метро находилось обычное для дневного трафика количество пассажиров, чуть менее двухсот семидесяти тысяч. Еще несколько десятков тысяч добрались до входов в метро уже после объявления тревоги по городу на те станции, где не сработали сразу или не были вовсе включены гермозатворы ворот. Таким образом, на все городское метро протяженностью около 15,5 километров, в первое время собралось население более трехсот тысяч человек. Это трудно представить, но обе короткие линии метро превратились в единое жилое пространство. И, конечно же, никакая охрана и никакое подобие организации в первое время не могли упорядочить жизнь этих едва спасшихся от ядерной смерти людей. В метро попали и больные гриппом, и венерическими заболеваниями. Попали и получившие первые дозы облучения, сами по себе ставшие источников радиации, заражавшие других людей. И даже позже, после прошедших страшным скальпелем по телу теплившейся жизни в метро эпидемии полиомиелита, убившей 90% всех младенцев и детей до 4х лет в 2015 году. И после обрушения части наполовину прорытого туннеля между конечной станции Карла Маркса и площадью Станиславского, когда погибли сотни людей, погребенных заживо в земле, без единого шанса выжить… даже после этого еще множество старых и новых опасностей продолжали попытки уничтожить остатки человеческой жизни в этой части Сибири. Часть населения, перенесшая лучевую болезнь. В том числе и те, кто глупо пренебрег опасностями, выходившие наружу. Получившие мутации уже на генном уровне зафиксированные, психологически изуродованные Катастрофой люди с нормальными пока что телами. Все эти люди выделились в отдельную касту, конфликтовавшую с остальными. И в результате военного конфликта, унесшего еще несколько десятков жизней, эти разногласия были разрешены — временно — разделением границ, нарушение которых с обеих сторон каралось смертью, если было обнаружено. И постоянным, страшным бичом, уносившим человеческие жизни, было проникновение внутрь перенаселенных площадей новосибирского метро одичавшей и голодной жизни снаружи. Изменившейся, мутировавшей, ныне приспособившейся лучше, чем люди ПОСЛЕ, жизни. Они рвали и грызли, щипали и протыкали иглами человеческую плоть. И именно поэтому половина выживающего населения просто вынужденно превратилась в военных. Оружие стало обязательным атрибутом любого костюма. Автомат Калашникова был номером один во всех ценниках, патроны к нему были, по сути, деньгами. Но и это не спасало. Выделяемые наиболее привилегированным членам общества отдельные закутки на перегонах между станциями, так сказать,"квартиры"имевшие один вход, все равно подвергались нападениям змей или насекомых, приходящих по потолку, или по работающим вентиляционным шахтам. Двери с таких"квартир"снимались, для обеспечения эвакуации живущих. Детей с младенчества учили правилам поведения при любой опасности, а юноша 13-14 лет автоматически считался способным держать оружие и участвовал в операциях наравне со старшими.

Именно поэтому не было ничего странного в той сцене, которую наблюдали трое бойцов-разведчиков. Они были элитной частью защищавших подземелье людей от смертельной опасности военных. И теперь, когда общий радиационный фон снизился до возможности преодолевать расстояния в легкой защите, а озоновый слой увеличивался, а дыра"ушла"с территории Сибири куда-то в сторону Северного Полюса, именно они были первыми отправлены на поверхность.

Они были готовы.

…Три часа спустя, обсудив с местными начальниками разные рабочие вопросы, Сергунцов отправился на свою станцию. Еще через некоторое время, миновав санитарные посты на Площади Ленина, Олег Петрович уже приближался к охране на Речном. Попутно ему рассказали о случае со слизняком в перегоне, и полковник удовлетворенно хмыкнул себе: все ж не ошибся в ребятах он, помогли людям и здесь тоже. Это знак.

Полковнику предстояло организовать подготовку к предстоящей атаке на линию мутантов: отдать распоряжения по извлечению стратегических запасов для бойцов. Подготовка заняла почти полные сутки, на ногах без малейшего шанса на отдых. Лишь по истечению второй половины ночи, усталость, навалившаяся страшным непониманием человеческой речи, заставила Сергунцова резко прервать доклад одного из подчиненных словами:

— все, Леша, я уже не слышу тебя, мне надо поспать, доложи Скобреву, — и отправиться в свою палатку, увалиться на выложенные в ряд матрацы не раздеваясь, и проспать четыре часа кряду.

Отдых ему был нужен, ой как нужен… Самое главное еще только начиналось. Потому что на утро следующего дня Скобрев, не слишком любимый, но все же по-своему честный и лучший в своем значении заместитель, принес несколько важных вестей.

… ОЛег Петрович сидел на табурете перед большим осколком зеркала в своей палатке, и скоблил щеки старым одноразовым лезвием Biko, пытаясь хоть как-то сократить заметность щетины. Лезвия давно уже затупились. Гель для бритья давно стал роскошью. Хозяйственное мыло, которое"подземные"фермеры научились как-то делать из сала и смеси мыльных корней с какой-то сомнительной химией, слабо подходило для скольжения даже острых лезвий, уж и не говоря об имеющихся в наличии.

Побултыхал станком в тазу, стоявшем на табурете, смывая мыло. С подозрением посмотрел на результат. Поднес лезвие к правой скуле, и, заранее сморщившись, прижал к коже, повел вниз. Сказать, что удовольствие было сомнительным — ничего не сказать. И лишь одна мысль, мирная и теплая, равная по своему смыслу всей своей жизни, заставляла полковника не скрипеть зубами. Внучка. Да, у него была внучка.

Конец ознакомительного фрагмента.