Дед Мазай. Поэмы о ветеранах войны. Читается легко и быстро

Александр Скидин

Поэмы о ветеранах Великой Отечественной войны. Непредуманные истории из жизни ветеранов. Замечательная идея для написания сценария к кинофильму. Читается легко и быстро.

НЕ ТОЛЬКО В БОЮ, НО И ДОМА ГЕРОЙ!

за столом

Скажем прямо: — Наш Иван

был по праздникам он пьян.

И как водится, умело,

врал довольно — таки смело:

Иван:

— Очень долго воевал.

Никогда я вам не врал.

Финов бил в тридцать девятом,

домой пришёл я в сорок пятом.

Брал я как-то «языка»…

Отдавил он мне бока.

Лично сам мне генерал

«ЗА ОТВАГУ» прикреплял.

Вот она — моя медаль!

Генерала того жаль…

Не дожил до дня победы,

Нашей славы не отведал.

Я терял убитым счёт.

Но, как мог, берёг расчёт.

Ранен был я двадцать раз

и скажу я без прикрас —

санитарочки за мной,

как козлята за козой!

Миша:

— Тут-то дал ты, дед, облом.

Как репейник за козлом!

Иван:

— Что вы весело заржали?

Вы войны той не видали!

Ты ещё перебиваешь?

О войне чего ты знаешь?

Что в тех книжках написали,

да в кино вам показали.

Ты в окопе не бывал,

под обстрелом не лежал.

Миша:

— Сколь фашистов ты убил?

Или всё уже забыл?

Иван:

— За все годы тысяч пять!

Юра:

— Ну, соврал же ты опять!

Иван:

— Моя пушка,… мой расчёт,

не вели убитых счёт.

Да и как там подсчитать?

Вдалеке же не видать.

Юра:

— Так ты издали их бил?

Иль в тылу при штабе был?

Дед вскочил, пошёл он в драку,

словно в те года в атаку.

Мужики его сдержали,

а обидчика прогнали.

Ветерану вновь налили

и до дома проводили.

Каждый тут Ивана знал.

Знал, что много воевал,

знал, что ранен был в бою,

потерял он кисть свою.

Люди «Дедом» его звали

Почему? Сейчас узнаем.

Он ходил всегда в фуфайке,

в дрявой кожаной ушанке,

на груди медалей пять

и искал что можно «взять».

Он любил поговорить,

и не прочь был пошутить,

ну, а если поддавал —

обязательно он врал.

розыгрыш

На лавочке у цеха

В разгаре перекур.

Мимо Ваня в шапке

Из облезлых шкур.

Вася:

— Дед, скажи, куда бежишь?

Что ты дома не лежишь?

Давай вместе посидим

сигаретку подымим.

Расскажи нам новостей,

иль соври нам поскорей.

Иван:

— Ой, ребята, не до вас,

занят очень я сейчас.

В сельпо товары разгружают,

ветеранов собирают,

половина нам пойдёт,

остальное всё в народ.

Там стиральные машины,

к любой технике там шины,

телевизоры, шкафы,

даже модные шарфы.

Там стоят уже все в ряд

раскупают всё подряд!

На ходу всё дед сказал.

На прощанье помахал.

Ваня:

— Что сидим мы, братцы, тут?

Люди всё там разберут.

Мне колёса к «Москвичу»

Как хотите, я лечу!

Миша:

— Мужики, пошли все вместе!

Лёша:

— Мне купить духи невесте.

Саша:

— У меня больна жена,

ей стиральная нужна.

Коля:

— За деньгами я домой,

там скажи. Я за тобой!

И с таким вот разговором

мужики пошли все хором

к магазину за товаром.

Не сидеть же им тут даром.

Вот идут все к магазину,

обогнали бабу Зину.

Та кричит: — «Народ, постой!

Все вы будете за мной!

Лёша:

— Баба Зина, поддай-ка газу!

Не обидим вас ни разу!

У порога люд толпится,

за парнями пыль садится.

Коля:

— Ну-ка, бабы, кто зачем?

Кто последний? Мы за кем?

Шура:

— Вы же, парни, за вином?

Проходите. Мы потом.

Витя:

— Ты, тёть Шура, нас не зли.

Говори, что привезли?

Ждёте что вы за товар?

Там трюмо аль самовар?

Люба:

— Да какие там товары,

молоку и хлебу рады.

Ждём сметану и творог.

Даша:

— Что ты прёшь, как носорог?

За вином коль, проходи.

Никого нет. Заходи!

Миша:

— Что вы, бабы? Нам сказали,

Три машины к нам пригнали

полны до верху товаров.

Всё по спискам, без обманов.

Шура:

— Кто такое вам сказал?

Видно сразу же удрал.

Люба:

— Что за вздор и что за бред?

Подшутил над вами дед?

Саша:

Дед сказал только сейчас,

что товары просто класс!

Даша:

— Молодцом всегда Иван!

Не заметили обман!

Над парнями все смеялись…

Ну, а те чуть не подрались.

Пригрозили старику

затащить в Тобол реку,

там его прополоскать,

что бы ему приличным стать.

Через день, а может два,

повстречали шутника.

Коля:

— Что ты делаешь, Иван?

То не шутка, а обман!

Иван:

— Вы, ребята, не пылите,

надо мною не шутите.

Коль припомнить тот же день,

не скрываясь за плетень,

вы просили вам соврать.

Как с собой тут совладать?

Я же вас всегда привечу,

а обидите — отвечу!

разоблачение

Так, по пьянке, как-то раз

дед ударил парня в глаз.

Тот сказал, что дед брехун

и был в юности шалун.

Шастал он ко всем девчатам,

да по вдовьим, ночью, хатам.

Юра:

— Если бы, дед, ты был моложе,

я бы дал тебе по роже!

Только люд-то врать не станет,

да и мать нас не обманет.

Иван:

— Что ты мелешь? Боже мой!

Ну-ка пшёл сейчас домой!

Мать, я знаю, не обманет,

но и зря трепать не станет.

Вася:

— Говорят-то всё не зря,

что деревня вся твоя.

Все, что возрастом, как я,

все похожи на тебя.

Иван:

— Так ведь местность же одна,

а природа — мать твоя!

Я то тут, скажи, при чём?

Разговор стоит на чём?

Сергей:

— А на том, что ты отец!

Признавайся наконец!

Мы в деревне все, как братья.

И не буду больше врать я,

что отец погиб на флоте,

а другие все в пехоте.

Саша:

— Перед смертью мать сказала

и на фото показала:

— «Вот, сыночек, твой отец.

Должен знать ты наконец,

что Иван Петрович Ганич

настоящий твой отец.

Только знай — он не подлец.

Был он знатный председатель,

да сердец завоеватель.»

Вова:

— Мы, Петрович, всё узнали,

матерей мы поспрашали.

От тебя хотим ответ —

Правда это, или нет?

я отец

Тут заплакал наш герой:

— Я отец вам. Я родной.

Ваня:

— Мы из разных из семей.

Расскажи и врать не смей.

Женя:

— Нам уже по тридцать лет.

Должен ты держать ответ.

Выпил водочки солдат.

Иван Петрович:

— Я ни в чём не виноват.

Я горжусь собой, ребята.

Что ж, судите «супостата».

Все в деревне ваших лет

мои дети… и привет.

Сергей:

— Ты, Петрович, не психуй,

с толком всё нам растолкуй.

Мы не просто тут сидим.

Юра:

— Правду знать мы все хотим!

Иван Петрович:

— Я служить ушёл свободным

Парнем, очень даже, модным.

Там и с финами война,

подморозила меня.

Медсанбат, госпиталя.

Шёл домой, да видно зря.

Не дошёл — фашист напал.

Что бы он там, гад, пропал!

о войне

Иван Петрович:

— Кое-как в шинель одеты,

а бывало и раздеты,

на восток, к своим бежали,

но фашисты обогнали.

У них техники полно,

а у нас одно старьё.

У них танки, пушки, самолёты,

в мотоциклах пулемёты,

у солдат всех автомат,

а у нас один лишь мат.

Как с винтовкой против них,

вот и драпали от них.

Долго я от них бежал,

но хоть в плен я не попал.

Мне, считаю, повезло.

Мы вошли в одно село

от дорог всех в стороне,

где не слышно о войне.

Здесь денёк передохнули,

сели в круг, да и смекнули:

Как нам, пешим, фронт догнать?

Как машины обогнать?

Бойцов осталась лишь на роту.

А может к немцу на работу?

Мужик поднялся не спеша:

— «Об этом, братцы, думать — ША!»

Солдатскую он снял шинель,

а был под нею офицер.

отряд

Полковник:

— Советской армии полковник!

И я пока что не покойник!

Решаю здесь нам оставаться.

С врагом мы будем тут сражаться!

Мы матерям присягу дали!

Не допущу, чтоб их предали!

Он всех нас строго записал,

по отделениям расписал,

назначил командиров к ним.

Бойцов-то сорок вместе с ним.

Полковник:

— Я не буду вас пугать,

учить буду воевать,

чтобы вас родная мать

не смогла бы проклинать,

что вы плохо воевали

и её не защищали!

Говорил он долго с нами.

Не с солдатами — с сынами:

Полковник:

— В этот миг и в этот час

я даю такой наказ:

Чтоб услышали про нас,

исполнять лишь мой приказ!

Местных всех сейчас собрать,

чтоб о местности узнать,

чтобы были мы как дома,

каждый куст, тропа знакома.

Плечом к плечу мы станем в ряд,

партизанский — будет наш отряд!

в тылу

Далеко уж фронт ушёл,

поток войск всё шёл и шёл.

Мы с обозов начинали,

всё, что нужно, забирали:

оружие и карты, продукты, одежду

и с каждым налётом растили НАДЕЖДУ,

что не сдались, не удрали от боя.

Врагу не даём мы и дня тут покоя.

Отступающих солдат

всех мы брали в наш отряд.

Отдалённое село

стало нам уже мало.

Чтоб не накрыли нас всех разом,

стали жить по многим базам.

Как силёнок мы набрали,

мост с вагонами взорвали.

Стал затор из эшелонов,

с войсками тысячи вагонов.

Это мы их тут собрали,

наступление им сорвали.

Пока мост восстановили,

много раз их там бомбили.

Полковник:

— На фронте такого, лоб в лоб, не добьёшься.

Петрович, за этот мосток ты возьмёшься.

Правда далёко стоит он от нас,

бери целый взвод, но исполни приказ!

Чтобы отвлечь нам врагов от моста,

рельсы взорвали мы метрах в трёхстах.

И тут же налёт и охраны разгром,

и взрывы опорных колон, словно гром!

Не всё было гладко — теряли солдат,

но в этом не мы, а наш враг виноват!

В пургу ночную, как-то раз,

мы полустанок взяли враз.

У них там рация была,

она возможность нам дала,

С Москвой по рации связаться,

отрядом мы своим назваться

и доложили, чтобы знали,

что пять мостов уже взорвали.

Врагов в тылу у них мы бьём

и будем бить, пока живём!

Ту рацию пришлось разбить

и восвояси отступить.

Но мы довольны. Москва знает,

Что наш отряд не прозябает,

а рвёт мосты и бьёт врагов!

Громить врага! — Закон таков!*

воюйте смело

Полковник:

— Сыны! Солдаты вы мои!

Кладём мы жизни тут свои

не ради славы и наград,

а чтоб ПОБЕДЫ был парад!

Чтобы врагов от нас прогнать,

земли своей ему не дать!

Мы запишем все свои дела,

чтоб мать оценку нам дала.

Чтоб Родина узнала нас,

родным поведала о нас!

Без вести вы не пропадёте!

Воюйте смело и найдёте

награды все, почёт и славу!

Родные гордиться ещё будут вами!

Никто не исчезнет из нас без следа,

как исчезают весною снега!

Так полковник говорил.

В наши души он внедрил,

что мы бьёмся тут не зря

за родных и за себя.

Полковник:

— Если даже мы погибнем,

матерей мы не обнимим,

смогут все о нас узнать,

как умели воевать!

Воевать — не просто так.

Немец, знаешь, не дурак.

Иван Петрович:

— Вновь ранения, отставка.

В поездах большая давка,

но на станции одной

мне приказ: — «Нельзя домой!

Ты, солдат, хоть без руки,

но прошу, нам помоги.

Тут лишь женщины одни,

не справляются они.

До победы там служил.

Чемодан домой сложил

и в июне я домой!

Знала мать, что я жив.

дома

Иван Петрович:

— Дома глянул — всё разруха.

В семьях нищих голодуха.

И с чего же жизнь начать?

Иль заткнуться и молчать?

В сто домов — ни мужика!

Вдовы, дети лишь пока.

Разрешите вас спросить,

как с народом таким быть?

Этим видом я проник.

Скажу правду — сразу сник.

Саша:

— Ну, и что же ты придумал?

Иван Петрович:

— Я ходил и долго думал,

чем людей всех накормить.

Выход должен где-то быть.

Что тут долго говорить,

не хотелось даже жить.

Так на речку я зашёл.

Вот же выход! Я нашёл!

Всё пригодное, что было,

пацанва всё раздобыла

и давай я их учить,

как рыбёшку наловить.

Целый день мы провозились,

но рыбёшкою разжились.

Дал ребятам я приказ

накормить людей всех в раз,

а затем солить, сушить,

чтоб зимою с рыбой быть.

Сам по вдовам я пошёл,

кое-что и там нашёл.

Люди, как ухи поели,

сразу, вмиг, и подобрели.

Всё съестное собирали

и на зиму сохраняли.

Вспоминать про это жуть.

Мне бы, ребята, отдохнуть.

Посидели, покурили.

Помолчали, приуныли.

Юра:

— Мне маманя говорила,

с лебеды супы варила.

Вова:

— А мои собак поели.

Жить тогда же все хотели.

Ваня:

— А моя сказала так:

«Если, сын, ты не дурак,

то поймёшь помог кто нам,

кто помог родиться вам.»

Иван Петрович:

До весны мы жили сами.

Как могли, так выживали.

А весною из района,

вдруг приехал член райкома.

Говорит: «Вы тут живёте,

а налоги не даёте.

Станешь ты теперь главой,

за всё ответишь головой!»

Дали тёлку и быка,

дали лошадь и плуга

и заставили колхоз

на поля возить навоз.

Сергей:

— Ты и тут, Петрович, шутишь?

Иван Петрович:

— А иначе не научишь

думать вас про всё, что было.

Вова:

— Ну и ты пошёл по вдовам.

Иван Петрович:

— Что мне с вами говорить…

Время не было ходить.

Только женщины не дуры,

и решили жить, как куры.

Один двор — один петух.

Лишь бы был в нем здравый дух.

Население где взять?

От кого всем им рожать?

Восстановит кто страну?

Витя:

— О стране ты значит пёкся?

Со столькими и не спёкся?

Юра:

— Мы же все перелюбились,

меж собой переженились!

Сергей:

— Это грех! Скажи отец!

Иван Петрович:

— Ты дослушай наконец!

Тишина. Все приуныли.

выход нашёлся

Иван Петрович:

— Мы не дурни всегда были.

Позаботились об этом.

Привезли сирот мы летом,

как вам было по пять лет.

В том греха большого нет,

что спасли сирот от боли,

пожелали лучшей доли.

Юра:

— Мы женаты на чужих?

Иван Петрович:

— Разобрали мамы их

Так, что было невдомёк

кто кому и как далёк.

Все за этим так следили,

ну, и правильно женили.

Сыновья все аж вздохнули.

Значит их не обманули.

Иван Петрович:

— Я и ваши матеря

жизнь тут начали с ноля,

а теперь-ка посмотри,

сколь людей у нас в родни!

Всем, как мог, я помогал

никого не забывал.

Вы же выросли, женились,

вскоре дети появились.

Расширяется совхоз,

высоко мы держим нос!

Вова:

— Что сказать тебе, отец?

В те года, ты молодец!

Бил на фронте ты зверей,

спас от голода людей.

Сергей:

— Про тебя мы мало знаем,

никогда не обижаем.

Матерей своих наказ

исполняем как приказ.

Ваня:

— На войне ты был герой,

за тебя мы все горой!

Юра:

— Кто приезжий, тот не знает,

что героя обижает.

Надо, братцы, сделать так,

уважал его, чтоб всяк!

Саша:

— Документы, иль бумаги,

у тебя какие есть?

Мы бы все их почитали.

Отстоим твою мы честь!

Иван Петрович:

— Вы простите мне, ребята,

что я часто виноватый.

От приезжих всё терпел,

Но я много сделал дел.

Тот, кто хочет всё понять,

своего отца обнять,

тот найдёт в моей тетради,

что так жил не славы ради.

обида

Сергей:

— Так пойдём, всё покажи.

Нам, сынам, всё расскажи.

И пошли они домой,

к деду, все одной семьёй.

Им глядит во след народ

аж до самых до ворот.

Тут шутник навстречу им,

да подруга вместе с ним.

Шутник:

— Что, семейная разборка?

Сейчас будет всем вам порка.

Парни в круг их плотно взяли,

и обоим так сказали:

Вова:

— Вы, приезжие, заткнитесь,

Богу лучше помолитесь.

Говорим последний раз,

чтоб не трогали вы нас.

Юра:

— Кто отца обидит словом

с синяком тот будет новым.

Саша:

— И все шутки прекратить,

не то сильно будем бить!

Ваня:

— Наш отец, герой войны!

Иль награды не видны?

Сергей:

— Носит он всегда медали.

Иль ни разу не видали?

Шутник:

— Мужики, всё понимаю

и слова все забираю.

За язык, Иван, прости,

да и с миром отпусти.

Иван Петрович:

— Кто приехал, тот не знает.

Зря он местных обижает.

Вот пришло сейчас то время,

защитить своё нам племя.

Все домой к отцу зашли,

там жену его нашли.

Маня:

— Ой, сыночки, что вы к нам?

По каким таким делам?

Иван Петрович:

— Ты, Маня, вот давай,

документы доставай.

Ключ возьми от сундука.

Позову детей пока.

Только всех не разместить.

Что же делать, как тут быть?

Вова:

— Не спеши, отец, постой

и совет послушай мой.

Мы, кто есть, сейчас прочтём,

документы все учтём.

Ну, а там решим, как быть,

как в дальнейшем будем жить.

Маня:

— Вот, сыночки, всё как есть.

Такой отец, вам всем за честь!

Я давно подозревала,

правды времечко настало.

По годам всё разложу,

по порядку расскажу.

За войну — отец расскажет,

все награды вам покажет.

Стал Петрович говорить,

что бы правду приоткрыть.

Как на финскую попал

много раз чуть не пропал.

Как домой шёл, — не дошёл,

с немцем воевать ушёл.

Все награды показал,

ничего скрывать не стал.

Долгий был его рассказ,

удивил бы он и вас.

Саша:

— Завтра мы опять придём

и сестёр своих возьмём.

Поздно уж. Пора домой.

Да и вам бы на покой.

В эту ночь они не спали,

своим жёнам рассказали

довелось что им узнать,

что скрывала от них мать.

Нет не всё. Только начало.

Предстоит узнать не мало.

Всех собрать в избе невмочь,

председатель смог помочь.

Он от клуба ключ им дал

и такую речь сказал:

Председатель:

— Слышал я о том не мало.

Видно время уж настало

всё услышать от отца,

удалого молодца.

И от каждой мамы тоже.

Всё скрывать от вас негоже.

Чтоб понять, что тут случилось,

как так с ними получилось,

как войну ту пережили,

взрослых лишь собрать решили.

в клубе

Три десятка матерей,

шестьдесят, на всех, детей.

Лишь на всех один отец.

Молодец он иль подлец?

Слово мамам сразу дали,

чтоб понять зачем скрывали.

Катя:

— Вот меня зовут Катюша,

что скажу, ты уж послушай.

Все мы тут одна семья!

Все вы тут моя родня!

Не в грехе нас обвинять,

а старайтесь всё понять!

Собрались мы рассказать,

что бы сердцем нас понять.

А для этого, ребята,

нужно правду всю узнать.

Люда:

— Кое — как в войну мы жили,

помирать уже решили,

но пришёл с войны живой

хоть один мужик, нам свой.

Дети вы мои, поймите!

Гнев на милость вы смените!

В первый день добыл поесть.

В том ему хвала и честь!

Матрёна:

— А меня зовут Матрёна.

И совсем я не гулёна.

Детей имею я троих

и молюсь всегда за них.

Только речь идёт о том,

как мы выжили гуртом.

Все о нас тогда забыли.

Как могли мы, так и жили.

Дети малы, да старухи.

Все лишь думки: «Как тут жить?

Как еды нам раздобыть?»

Всю траву в округе съели,

животами заболели,

а пришёл мужик — не сник.

В наше горе сразу вник.

Тома:

— В первый день сказал как быть,

как в реке еду добыть.

Из ракушек суп варили,

рыбу ели и сушили.

Из талы плели «мордушки»,

даже в ход пошли лягушки.

Нина:

— Может это неприятно.

Объяснить хотим вам внятно,

как мы стали оживать.

Вы могли бы ремни жевать?

Семён:

— Тогда мне было лишь семь лет,

ни на что надежды нет.

Многих был я здоровей,

Потому что ел червей.

А с приходом дяди Вани,

добывали рыбу сами.

Дочь Ольги:

— Понять нам это — не вопрос.

О другом идёт допрос.

От единого мы папы

Все друг с другом мы женаты?

Маня:

— Мой на то такой ответ:

Чтобы да… Так всё же НЕТ!

Раз вопрос такой пошёл, —

выход наш Иван нашёл!

Нина:

— Можете спокойно жить!

Но давайте не спешить.

Я верну вас в те года,

когда покрылась льдом вода.

Хоть запасы мы имели,

но помногу есть не смели.

Вечера зимой длинющи.

В это время всем присущи,

думы все и размышления,

чтоб найти одно решение.

Как в деревне нашей жить?

Всем удрать и не тужить?

Наташа:

— Мы в холод, в голод не удрали,

мы своих мужчин всё ждали.

Всю войну дом стерегли,

честь свою мы берегли.

Но пришли ВСЕМ похоронки.

По щекам текли слезинки,

как расстаившие льдинки.

Дуня:

— Мы тогда собрали сход.

Сорок баб — весь наш народ!

А Ивана не пустили,

без него мы всё решили.

Клава:

— Увеличить чтоб народ,

каждой бабе нужен плод.

Где же взять в такую стужу

каждой бабе, да по мужу?

Долго мы погоревали,

но надежды не теряли —

Вдруг заедет кто чужой

этой длинною зимой.

От кого же нам рожать?

Стали мы вот так решать.

Зина:

— Раньше всех решилась Маня.

К ней посватался наш Ваня.

Снова сход мы баб собрали,

свадьбу им мы обещали

Только Маня говорит:

— «У меня душа болит.

Буду замужем одна

и счастлива и сыта?

Мы еду на всех делили

или вы уже забыли?

Где возьмёте вы детей?

Не пойду я — хоть убей!

Девки вы мне дорогие,

Мы же сестра, как родные.

Коль хотите нас женить,

значит так тому и быть.

Но условие одно

быть должно соблюдено.

Чтобы каждая из вас

понесла… ну и не раз.

Я Ивана хоть люблю,

всё равно уговорю.

Объясню, что тут не грех

обрюхатить девок всех.

Мы не ради тех утех,

Ради будущего всех!»

Маня:

— Я постарше вас была.

В сорок первом уж вдова,

но сынишка уже был,

значит опыт уже был.

Крест у баб всегда такой:

Продолжать нам род людской!

Света:

— Подвиг Мани оценили,

От его рожать решили.

Или всем иль никому —

ультиматум дан ему.

Зина:

— Он сначала упирался,

долго очень он стеснялся.

Мы ему всё разъяснили

и как мужа все любили.

Тома:

— Иван Петрович был весь в деле,

кое-как в своём он теле,

но съестного добывал,

никого не забывал.

Понаделал всем рогаток

и охотник был он хваток.

Зайцев петлями ловил,

да налимов сторожил.

Даже в ход шли воробьи.

председатель

Маша:

— Весною вспомнили про нас,

Дали строгий нам наказ:

Небольшой создать колхоз,

разводить хотя бы коз.

И вносить налог в казну,

чтоб не чувствовать вину.

Катя:

— Где и как добыл Иван.

Было правдой иль обман,

но к посеву у семей

что-то было — вот и сей!

Клава:

— Мы, ненужны никому,

пережили ту зиму.

Председателем Иван.

Дан ему какой-то план.

Ну и вновь про нас забыли,

за болотом мы же жили.

Знал про нас райком иль нет,

до сих про для нас секрет.

Люда:

— Где добыл Иван корову?

Где добыл он ей быка?

Что сменял он на несушку?

Где он взял ей петуха?

Где козу, козла достал он?

Где гусыню с гусаком?

Вот и думайте, ребята,

Был ваш папа простаком?

Маня:

— Даже вы не знали, бабы,

что грозила нам тюрьма.

Нас икона защитила,

сохранила нас она.

Был у нас какой-то клоп,

всё донос писал, поклёп,

а ушёл от нас он утром,

да с бумагами утоп.

Дочь Елены:

— Вы же нас не просвещали!

Ничего мы и не знали!

Маня:

— Хорошо, что вы не знали,

Мужика бы в ГУЛАГ загнали.

Человек там не жилец,

да и нам бы был конец.

забытые люди

Катя:

— Мы Ивана все тут любим!

Никогда не позабудем!

У нас каждая избёнка

услыхала крик ребёнка!

И какой ответ держать?

Вы — успели нарожать!

Дочь Маши:

— Что-то в толк я не возьму.

Я теперь родня кому?

Маня:

— Сейчас важно это вам?

Иль не верите вы нам?

Дальше слушайте вы нас,

как забыли все про нас.

Пухли мы от голода,

мёрзли мы от холода,

наш райком про нас забыл,

а народ от горя выл.

Год за годом проходил

к нам никто не приходил.

Нечего у нас забрать

и не надо помогать.

Света:

— А в такой глуши как жили?

Кое-что весной садили,

осенью всё собирали,

да на зиму сохраняли.

Дичь, зверушек добывали,

грибов много собирали

и сушили, и солили,

но и сытыми не были.

детдомовские

Галя:

— Пару лет уже прошло,

к нам письмо одно пришло.

Про детдомовских сообщали.

Их родители искали.

Двоих папы уже ждут,

троих мамы заберут.

Что тут делать, как тут быть?

В гости всех их пригласить.

Мы не вправе тех детей

забирать у матерей.

Тома:

— Первым прибыл папа Славы.

Пять медалей, орден СЛАВЫ.

Славка папу в миг признал,

и по фото всех узнал.

Но родных уж нет в живых,

расстреляли немцы их.

Отец с сыном тут остался,

с новой жизнью повстречался.

Нина:

— Мама Нади приезжала

и в семью её забрала.

Увезли родные Сашу

и сестру его Наташу.

Папа к Дарье приезжал,

забирать её не стал.

Он сказал ей, чтоб ждала,

чтобы умною была,

что приедет к ней он скоро

не один, а с сыном Борей.

Улеглись таки дела.

Жизнь по прежнему пошла.

вспомнили

Тома:

— Лишь в году сорок девятом

член райкома был тут с матом!

Кулаками угрожал

«Всех в КарЛаг! — он обещал.

— Вы живёте как в берлоге

И не платите налоги!

Крепко на ноги вы встали,

«кулаками» все тут стали!»

Ему Маня отвечала:

— Нас послушай для начала.

Что шумишь ты, Пузырьков?

Посмотри он стал каков!

Ты тут был лишь в сорок первом.

Эшелоном самым первым

Всех мужчин у нас забрал.

Ох как складно ты там врал!

Ну, а после мужиков?

Всё забрал и был таков!

Бросил всех вот этих баб

с голодухи умирать!

А сейчас, когда ожили,

когда раны все зажили,

тут как тут! Нарисовался!

За налоги снова взялся!

ВСЁ — сейчас не отдадим!

По закону мы хотим!

Член райкома ПУЗЫРЬКОВ:

— По закону, говоришь?

Председатель — что творишь?

Где твой план и где отчёт?

Где людей всех пересчёт?

Мы же думали вас нету.

Как поднял деревню эту?

Где вы взяли малышей?

Нарожали, как мышей!

Мужиков вы где тут брали?

Дезертиров вы скрывали?

Нина:

— Что тут, люди, началось…

За него бабьё взялось.

Как его они ругали,

Чуть его не разорвали!

Очень грубо обзывали,

за Ивана грудью встали!

А Наталия сказала,

от него она рожала.

Половина баб признали,

только с ним они и спали.

Все подпишутся под этим

и в обком поедут с этим!

Как он, люди, испугался,

даже сильно заикался.

Катя:

— Его Иван домой увёл,

там разговор дальнейший вёл.

Три дня они не выходили.

Про что и как там говорили,

то для нас большой секрет,

а вышли — всё — вопросов нет!

Жена Саши, встала Зина:

— Про сирот вы тут сказали.

Так не всех вы нас рожали?

Клава:

— Зимой нас всех собрал Иван

и открыл нам свой он план,

как в дальнейшем нам всем быть,

чтоб детей переженить.

Нельзя портить кровь родную,

искать будем мы другую.

Собрали Ваню мы в дорогу,

только Бог ему в подмогу.

У нас в области детдом,

вот туда поехал он.

Варя:

— Десять деток в первый раз

он привёз нам на показ.

Всех мы деток разобрали,

сердцем женским угадали

без научных, сложных схем,

кто поженится и с кем.

За три раза всем доставил,

всех без пары не оставил.

Маня:

— Хоть не жили мы богато,

но вы в семьях все, ребята.

Очень важно нам сейчас,

что полно родни у нас.

Трудно нашу жизнь понять,

сердцем всё это принять.

Света:

— Дети наши, все дружите!

Родословной дорожите,

всё в секрете вы держите,

никому не говорите!

Катя:

— Иван Петрович, дорогой!

Ты прости нас всех, родной!

Что добро мы подзабыли

и добром не отплатили.

Кто приехал — обижают,

сыновья не защищают,

но сегодня всё узнали,

за родных горою встали.

помогли

Иван с Маней скромно жили.

Иногда кого просили

крышу старую чинить,

или гвоздь в забор забить.

Чтобы двор и дом наладить,

на курорт бы их отправить.

Так и сделали… Потом

все накинулись гуртом

на ремонт избы, сарая,

ничего не пропуская.

Домик вышел из избы,

что снаружи, что внутри.

Мама Маня прослезилась,

низко в ноги поклонилась:

— Вот теперь нам можно жить,

ни о чём и не тужить!

Только с внуками играть,

да со школы их встречать.

новая жизнь

Здесь убыточный колхоз,

производит лишь навоз.

Сотни две коров всего,

но закрыть нельзя его.

Людей некуда девать.

Стали парни выпивать.

Кто на вахту уезжает,

Поросят кто размножает,

Кто на торфе спину гнёт.

Жизнь, короче, здесь не мёд.

Молодёжь готова сняться

с родных мест и не держаться

за красивую природу,

за свою, на век, породу.

Председатель был тут свой

и с прекрасной головой,

он как мог везде крутился,

улучшений не добился.

После вызова в обком

заглянул он в каждый дом,

на собрание сам позвал,

новость всем им обещал.

Полный клуб пришло народу,

не было такого сроду.

Председатель слово взял

и такую речь сказал:

— Люди добрые, родня,

вы послушайте меня.

Идут большие перемены,

чтоб лучше жили наши смены.

Вы меня тут выдвигали,

председателем назвали

и пора держать ответ

что я сделал, а что нет.

Сейчас идёт ещё зима,

но скоро кончится она.

Я вижу, многие из вас

уезжать от нас хотят,

только, братья, не спешите

и остаться тут решите.

В обкоме есть уже решение

на большие изменения.

Тут пройдёт газопровод,

подведут и к нам отвод.

Вдоль его пройдёт дорога,

она значит очень много.

В торфе рыться перестанем,

кирпичи мы делать станем.

Чтобы людям дать работу,

быть кирпичному заводу,

в километре же от нас

глины на сто лет запас.

Снег сойдёт и мы начнём,

так что, будем с кирпичом.

Возведём мы свой стройцех,

работа будет тут для всех.

Разрешено уже сейчас

набирать рабочий класс.

Говорю своим я всем,

а чужие нам зачем?

Вы же семьям тут нужны,

обеспечить их должны!

Предстоит по плану нам

жить по новеньким домам,

хоть сегодня землю рой,

разрешили самострой!

Для такой хорошей стройки,

весь кирпич нам по дешёвке.

Потрудиться хором можем!

Или братьям не поможем?!

Никого мы не забудем,

сразу школу строить будем.

Думать нечего, братья,

оставайтесь и зятья.

Завтра жду вас с заявлением,

срока нет на размышление.

Создадим совет правления,

где всё будем обсуждать,

планы наши в жизнь внедрять.

Всё вокруг зашевелилось,

жизнь как вихрем раскрутилась.

У людей азарт пошёл,

всем работу он нашёл.

Только снег сошёл и в бой,

нищету гони долой!

Дал своим он всем работу,

ну и бабушкам заботу,

внуки крутятся у них,

было скучно жить без них.

За работой все сплотились,

даже дети оживились,

помогают строить дом,

чтоб комфортно жилось в нём.

Самым крепким дал наказ:

Помогать — кто тянет газ.

Уже печи на заводе

газа ждут, стоят на взводе.

Конец ознакомительного фрагмента.