Возвращение в строй

Александр Тамоников, 2016

Уволившись из армии, бывший спецназовец капитан Павел Кулагин возвращается в родной город Переславль и устраивается в усадьбу депутата областной думы простым рабочим по уходу за территорией. Работа спокойная, место тихое – что еще надо бывшему вояке, сполна хлебнувшему военных невзгод! Но первое впечатление оказалось обманчивым. Как-то Кулагин заметил перепуганное женское лицо, мелькнувшее в окне третьего этажа. А потом девушка выбросила из окна конфету, на обертке которой была написана просьба о помощи. Что-что, а вызволять людей из беды Павел умел лучше, чем даже подметать дорожки…

Глава третья

Вечер субботы протекал так же одиноко. Разнообразил его звонок в прихожей, прозвучавший около восьми вечера. Кулагин открыл дверь. На пороге стоял широко улыбающийся Коренев.

— А вот и мы, а вы не ждали?

— Ждали, проходи. «Бабки» принес?

— Конечно, а ты ксерокопии сделал?

— Сделал, все, что надо, сделал, вот только паспорт новый у меня будет с понедельника.

— Он не нужен.

— Так чего здесь стоим, проходи на кухню.

Коренев сразу обратил внимание на пустые бутылки за холодильником.

— Пьешь?

— На хлеб мажу. Давай к делу.

— К делу так к делу. — Он достал из помятого портфеля пачку тысячерублевых купюр, бросил на стол: — Вот задаток. Ровно сто тысяч, пересчитаешь?

— Поверю. Когда окончательный расчет?

— В среду, устроит?

— Вполне. Хотя… знаешь, давай предварительно созвонимся.

— Ты куда-то собрался из города? — удивился Коренев.

— Работа подвернулась. Надо посмотреть, что за работа, какой график, подойдет ли. Так что лучше заранее договоримся. Я позвоню тебе в среду.

— О’кей, а что за работа, если не секрет?

— Да так, ничего особенного.

— Не хочешь, не говори, зарплату-то хоть нормальную дают?

— Обещают нормальную, а как будет на самом деле, не знаю.

— А я тебя в кооператив охранником хотел нанять, — вздохнул Коренев.

— Охренел, что ли?

— Других вакансий нет.

— Так там и с охраной порядок был.

— Вот именно, что был, сменщик Петровича Ванек заявление написал.

— Ну, это не страшно, текучка в кооперативе всегда была большой. А из-за чего? Из-за того, что жаден ты, Василий Алексеевич, не хочешь платить людям.

— Я жаден? Мы не бюджетная организация, и мне город денег не выделяет. Все на взносы надо умудриться делать. И за землю платить, и за электричество, и налоги, между прочим, и зарплату охранникам тоже.

Улыбнувшись, Павел продолжил за него:

— И домик достроить, и квартиру собственную организовать…

— Ага! За ваши взносы сделаешь!

— Ладно, мне это неинтересно. Выпьешь? Или за рулем?

— Не-е, не за рулем, а выпить? Давай! Надо сделку обмыть.

— Не рано ли?

— В самый раз. Работать начнешь, не до этого будет.

— Мне расписку написать?

— Не надо. Ты не обманешь.

— Само собой. Но покупатель не затребует расписки?

— Нет! Ему эта сотка, как тебе «штука» на карманные расходы.

— Кто такой?

— Коммерческая тайна. Достойный человек. И влиятельный.

— То-то ты вьешься вокруг сделки. Хороший навар заложил?

— Ты уже спрашивал об этом. Ерунда, обычные комиссионные, но, по сути, все сам и оформляю.

— Да я не в претензии.

Кулагин достал из холодильника початую бутылку водки, тарелку с нехитрой закуской, из шкафа рюмки, налил по сто граммов.

Мужчины выпили, Коренев принялся закусывать, а Кулагин, прикурив сигарету, спросил вдруг у него:

— Ты у нас, Вася, весьма осведомленным человеком считаешься. Что скажешь про депутата областной Думы Старикова?

— А зачем он тебе? — чуть не поперхнулся Коренев.

— Так, просто интересуюсь.

— Не надо интересоваться, Паша. Мужик крутой. По натуре крутой, не какой-нибудь понтовщик. Ему предложили должность председателя Думы, прикидываешь? Почти губернатора. Отказался, взял какой-то комитет, по-моему, по ЖКХ.

— Это мне известно. Упертый мужик?

— Ты знаешь, я бы не сказал. Внешне нормальный, доброжелательный, правда, особо к себе не подпускает, но с кем встречается, ведет себя как свой, вежливо, с пониманием.

— Есть опыт?

— Встречался пару раз по кооперативу.

— Помог?

— Помог.

— И дорого взял?

— Кто? Стариков? — рассмеялся Василий. — Если, Паша, он и берет, то не от таких, как я, и не столько, сколько могут предложить такие, как я. Он-то, Паша, хоть с виду нормальный, а вот жена его — форменная сука. Но это между нами. Алла Борисовна строит из себя чуть ли не великую княгиню царских времен. Для нее люди — это так, материал или товар.

— Бизнесвумен?

— Да нет у нее бизнеса. Что и странно. При таком муже могла бы развернуться в городе о-го-го!

— Откуда же тогда у Старикова «бабки»? Не на депутатскую же зарплату содержит особняк, прислугу?

— Хрен его знает. Постой, уж не к нему ли подрядился на работу?

— А если к нему, то что?

— А то, что ждать тебя мне недолго. Не сработаешься ты там, Паша. С твоим характером… Хотя это смотря кем Стариков берет тебя.

— Не заместителем, да и не помощником, и даже не советником по общим вопросам. Рабочим.

— Ну, тогда я подожду.

— Что, бегут оттуда люди?

— Скажем так, долго не задерживаются. Кроме ближайшего окружения, естественно, и, пожалуй, садовника. Тот мужик из местных, из деревни Светлое, пенсионер. Он давно у Старикова, считай, как поместье депутат поднял. Об остальных ничего сказать не могу. Но у меня такое ощущение, что я не первый, кого ты расспрашиваешь о Старикове.

— Чутье у тебя хорошо развито, — улыбнулся Кулагин.

— А как жить-то, Паша? Это раньше говорили, хочешь жить — умей вертеться, сейчас хочешь жить, вертись юлой и никого из власть имущих не задевай.

— Остальных дави, чтобы не мешали вертеться?

— Иногда и так. Жестокой стала жизнь, Паша. Это тебе не в армии, где все расписано, все по распорядку, ясно и понятно.

— Тебе-то откуда известно, как в армии? Ты же не служил!

— У нас в городе частей мало? Или офицеров, держащих гаражи?

— В общем, по Старикову ничего нового ты мне не сказал.

— А что ты хотел? Только то, что слышал.

— Ладно, сам все посмотрю.

Мужчины снова выпили, и Коренев засобирался:

— Ну, пойду я, Паша. Спасибо за угощение. За мной должок, а я долги привык отдавать.

— Только не всем и не всегда, — усмехнулся Кулагин.

— Паш! Ну, зачем ты так на прощание?!

— Мы не прощаемся, в среду увидимся. А если обиделся, извини.

— Извини?! А я, между прочим, кое-что вспомнил насчет окружения Старикова.

— Ну?

— Не понукай, не запряг. Короче, люди говорили, охрана у депутата, как псы на привязи. А начальник — отморозок полный, за босса готов любого порвать. И главное, может порвать. Тоже в прошлом офицер, как и все охранники. Где-то в МВД служили. Но не в полиции, в войсках внутренних. Надеюсь, это тебе пригодится.

— Спасибо, Василий Алексеевич. В среду, как проведем окончательный расчет, если выпадет время, то посидим еще.

— Думаю, в следующее воскресенье, Павел Николаевич, ты уже на смену в кооператив заступишь. Тебе, как понимаешь, буду платить больше других.

— Штук двенадцать?

— Пятнадцать!

— Как мы щедры!

— И это хлеб, Паша, учитывая график дежурств. Можешь еще где-нибудь пристроиться, ты же убежденный холостяк, так, глядишь, под тридцатку в месяц и выйдет. Для города очень хорошая зарплата.

— Не каркай!

Кулагин проводил опьяневшего вдруг Коренева в прихожую и сказал на прощание:

— Давай, Вася, до среды. Отзвонюсь!

— Давай, Паша, хороший ты человек. А для хорошего человека чего только не сделаешь.

Проводив гостя, Павел разорвал обертку пачки, пересчитал деньги. Ровно сто тысяч. Неплохая добавка к его бюджету, в среду он получит еще шестьсот тысяч. Сумма вроде накапливается приличная, можно и машину поменять, что-то и за «семерку» дадут, и мебель, и ремонт в квартире сделать. Но и все. На этом все запасы закончатся. Впрочем, он еще не получил этих денег, и надо думать не о том, на что их потратить, а о предстоящем визите в усадьбу депутата Старикова…

Утром Павел, как всегда, проснулся рано, привел себя в порядок и выехал из города заблаговременно, и все равно на шоссе попал в пробку. Впереди сломалась фура, перегородив трассу. Хорошо, что никто в нее не врезался. Пока с ней разбирались дорожники и ДПС, пока стянули на встречную полосу, пролетел час, и Павел похвалил себя за предусмотрительность. Остальные пятьдесят километров он проехал без проблем. Миновал Светлое, сразу за ним въехал в большую рощу, свернул направо и уперся в раздвижные ворота высокого кирпичного забора, окружавшего усадьбу, расположенную прямо в роще.

Из здания охраны вышел мужчина лет тридцати спортивного телосложения в черной форме охранника.

— Здравствуйте, это усадьба господина Старикова? — спросил Павел.

— Привет! Это усадьба господина Старикова, а вот кто ты такой и по какой надобности явился?

— Вообще-то у меня вроде разговор должен состояться с управляющим.

— Так вроде или должен? — усмехнулся охранник.

— Должен.

— На работу, что ли, приехал устраиваться?

— Да.

— А чего не калымишь? На нормальную тачку денег не заработал? Или семья, жена вечно беременная, куча сопливых детишек, не до этого?

— Ты, парень, смотрю, разговорчивый. Да вот разговор ведешь не по делу.

— Никак борзый? — искренне удивился охранник.

— Уверенный!

— Хм! Из служивых, что ли?

— Ты управляющего предупреди, что я приехал!

— Служивый. Видно. И кто это «я» приехал?

— Кулагин Павел Николаевич.

— Николаевич? Ну-ну. Жди, Николаевич.

Кулагину не понравился охранник, верно говорил Корень, охрана, как псы на привязи. Преувеличил немного, но ему простительно. Таких псов успокоить нетрудно. Конечно, не Кореневу.

Охранник достал радиостанцию:

— Михаил Григорьевич? Гудов. Тут к Цуканову насчет работы приехал господин Кулагин. — На слове «господин» он усмехнулся. — … Понял… К вам?.. Сами подойдете? Хорошо, есть, Михаил Григорьевич. — Он отключил станцию, поправил кобуру с «пээмом» и взглянул на Павла: — Документы, господин Кулагин.

Павел протянул ему военный билет армейского офицера запаса.

— Говорил же, из служивых. Так, капитан Кулагин Павел Николаевич. И все же, капитан, чего это ты на древней «семерке» ездишь? Западло как-то.

— Это тебе западло, мне в самый раз.

— Ну, ну, проходи на территорию и прямиком к особняку. Там тебя встретит управляющий. Позже подойдет начальник охраны. С ним борзеть не советую, мужик крутой. И он, если ты ему не понравишься, вправе отменить любое решение управляющего, усек?

— Спасибо за информацию.

— На здоровье. Оно тебе тут, если, конечно, устроишься, пригодится. Давай!

— Через КПП?

— Через пропускной пункт, КПП в твоей части остался. Как, впрочем, и в моей!

— Тоже служил?

— Не важно. Ступай, ждут!

Кулагин прошел через пропускной пункт мимо закурившего охранника, отметив, раз разрешают курить на посту, то с дисциплиной в усадьбе не так уж и строго, вышел на площадку, от которой, зажатая высокими, ухоженными деревьями, к большому особняку тянулась мощеная аллейка. На подходе увидел мужчину в безупречном костюме и обратился к нему:

— Извините, если не ошибаюсь, Цуканов Алексей Викторович?

— Не ошибаетесь. Кулагин?

— Так точно, Кулагин Павел Николаевич.

— Первое после службы место работы?

— Так точно!

— Ты перестань этими своими армейскими терминами разговаривать. Надоело от охраны слушать. Давай паспорт.

— Военный билет.

— Где паспорт?

— Завтра получу!

— Ну, давай военный билет. — Управляющий пролистал его и покачал головой: — Капитан, значит? Еще один военный. Откуда узнал о вакансии?

— От знакомого человека.

— Что за человек?

— Вряд ли его фамилия что-то вам скажет.

— Позволь это решать мне.

— Извольте. Пузырев Валерий Вячеславович, владелец автосервиса и…

— Знаю. Скользкий тип. Но со связями. Впрочем, мелочовка. Ладно. Как насчет физической работы?

— Нормально. А что, тяжелая работа?

— Иногда бывает тяжелой.

— Значит, вы берете меня?

— Я не против, но тебе еще надо поговорить с начальником охраны.

— Разве начальник охраны выше управляющего?

— У нас — выше. Так, подтянись, госпожа Старикова. Поздороваться не забудь.

Мимо, высоко задрав нос, не сказать чтобы симпатичного лица, прошла этакая леди.

— Здравствуйте, — сказал Кулагин.

Мадам, не соизволив даже посмотреть в его сторону, направилась к небольшому фонтану.

— Вежливая особа, — проговорил Павел, проводя ее взглядом.

— Запомни, капитан, здесь поведение хозяев не обсуждается. За пределами территории тем более. Болтливых тут не держат и… наказывают. Жестко наказывают, но об этом с тобой поговорит господин Боровской.

— Начальник охраны?

— Да, а вот и он.

К ним подошел здоровяк в летнем бежевом костюме и в кроссовках. Этот тип не утруждал себя этикетом.

— Кулагин? — спросил он, не обращая внимания на управляющего.

— Так точно, Михаил Григорьевич.

Боровской не без удивления посмотрел на Павла:

— Откуда знаешь имя-отчество?

— Охранник на проходной назвал вас так.

— А?! Точно. Внимательный. Документы?

Управляющий протянул ему военный билет.

Боровской задал тот же вопрос, что и ранее Цуканов:

— А где паспорт?

— На оформлении. Завтра должен получить.

Начальник охраны посмотрел военный билет, повернулся к Цуканову:

— Что ты решил, Алексей?

— Можно взять. Мужик крепкий, здоровый, офицер.

— Ты ему общие правила довел?

— В нескольких словах, мне же надо знать твое решение.

— Хорошо, займись пока своими делами, а я поговорю с господином Кулагиным.

— Буду в сауне. — Управляющий поправил галстук и пошел по левой от особняка аллее к двухэтажному дому.

Начальник охраны предложил Павлу присесть на скамейку и с ходу спросил:

— Что предпочитаешь, вино, коньяк, виски?

— Водку! Хотите угостить?

— Не надо лишних слов. Значит, пьем?

— Не без этого, но мало.

— Чего так?

— А что, должен упиваться до чертиков?

— Павел Николаевич, давай договоримся, что вопросы буду задавать я, а ты отвечать. Свои вопросы дам время задать, если в этом возникнет необходимость, договорились?

— Без проблем, но разрешите сразу один вопрос?

— Один в порядке исключения, — поморщился Боровской.

— Насколько понимаю, я претендую на должность рабочего или, иными словами, мальчика на побегушках. Я знал об этом, поэтому без претензий. А вопрос такой, вы даже рабочих подвергаете подобной проверке?

— Это еще не проверка, — внимательно посмотрел на него начальник охраны. — Это разговор. Проверка будет позже. Кстати, на эту должность рабочего или, как ты выразился, мальчика на побегушках, претендовало шесть или семь, сейчас не вспомню, человек. И всем было отказано.

— Может, тогда и я пойду?

— Это второй вопрос. Неуместный вопрос. На третьем мы окончательно закончим беседу, и вы уедете отсюда. Кстати, у вас машина?

— Да. «Семерка». Правда, некоторые считают ее развалюхой и тарантасом, но меня она устраивает.

— У каждого свой вкус. Мне безразлично, какой марки у вас автомобиль, главное, он есть, и он исправен, не так ли?

— Иначе я не доехал бы сюда.

— Логично. Откуда узнали о вакансии?

Кулагин повторил то, что уже говорил Цуканову.

— Пузырь? И что у вас общего?

— Учились вместе.

— Квартира?

— На Нестерова, дом 40, квартира 6.

— Другая недвижимость?

— Был гараж в кооперативе «Заря».

— Был?

— Да, буквально на днях я продаю его.

— С финансами трудности?

— И с финансами, и не нужен он мне.

— Эти новые билеты не содержат практически никакой ценной информации, — заметил Боровской, раскрывая военный билет Павла. Призван, уволен. Причины увольнения, Павел Николаевич?

— Официально — полное служебное несоответствие.

— Во как! Эту статью редко клеили даже в Советской армии.

— Насколько понимаю… Извините, третьего вопроса не будет.

— Не надо, — усмехнулся Боровской. — Значит, полное служебное несоответствие. И это у капитана, заместителя командира батальона? Как же тогда ты, не соответствуя званию офицера, дослужился до майорской должности?

— Я же сказал, это официальная статья.

— Причина увольнения была в другом?

— Так точно.

— В чем?

Пришлось рассказать об инциденте с генералом, только применительно не к отряду спецназа, а к рембату, которых в Вооруженных силах пруд пруди.

Бобровской выслушал и неожиданно улыбнулся:

— Значит, пьяному генералу и по роже?

— Да.

— Фамилия генерала?

— Я бы не хотел называть ее. Генерал из ФСБ, а Контора не армия, мне хватило проблем с ним.

— Что делал генерал ФСБ у вас в рембате?

— Не знаю. Работал с особистами, какое-то дело раскручивал вместе с военным прокурором, мне было без разницы, я в их дела не вникал.

— И ты всегда, если что-то не так, начальника по морде?

— Никак нет, Михаил Григорьевич. Я по характеру спокойный. Но если выведут из себя…

— Ясно, мы мирные люди, но наш бронепоезд… Понимаешь, что с таким характером ты не подходишь нам?

— Уже понял. Не будем терять время, пойду я. К Корню наниматься в кооператив.

Кулагин хотел встать, но Боровской удержал его за руку:

— Я не закончил, Павел Николаевич. Да, ты не подходишь нам, но мы возьмем тебя.

— И чем обязан исключению? — удивился Кулагин.

— Я сам в прошлом военный, майор, где и кем служил, не важно, и мне известно, как у нас в армии разделываются с ненужными. А ненужные, как правило, являются лучшими.

— Я должен благодарить вас?

— Как хочешь. Еще вопрос. В боевых действиях участие принимал?

— Нет! Но где-то полгода проходил подготовку по программе спецназа. Я спортсмен еще с училища, вот на меня и «положили глаз» ребята из Антитеррористического управления.

Боровской с нескрываемым интересом взглянул на Кулагина:

— Подготовку по программе спецназа? Где конкретно?

— Учебный центр «Вектор»!

— Придумать ты не мог, — кивнул начальник охраны, — о «Векторе» знают только те, кто там побывал. И о ком никаких документов в архивах не хранятся. Почему же не попал в спецназ?

— На экзаменах провалился. На самом последнем. Преследование отходящего противника в лесу. Дождь ночью прошел, тропу развезло, трава мокрая, при преодолении траншеи поскользнулся, подвернул ногу. А это — крест на всей подготовке.

— Но курс, как понимаю, прошел полностью?

— Так точно, Михаил Григорьевич. Да толку-то?

— Это хорошо, что ты рассказал об этом. Я бы при проверке почувствовал неладное. Ладно. Семья?

— Холост.

— Разведен?

— Нет, не был женат.

— Что так?

— А вот это уже мое личное дело.

— Согласен, — развел руками Боровской. — На этом, пожалуй, закончим. Но учти, все, что ты увидишь здесь, здесь и должно остаться.

— Я понял.

— Работу тебе определит управляющий, предупреждаю, что бы ни предстояло делать, твоя территория — это сама усадьба, в особняк входить строго запрещено, без личного разрешения босса. Супругу господина Старикова уже видел?

— Видел.

— Алла Борисовна — своеобразная женщина, она вторая супруга босса, с ней лучше не связываться и не перечить. Если что-то прикажет сделать, то все бросай и делай. На ее надменность не обращай внимания. Понимаю, это унижает, бесит, но таковы условия работы.

— Что конкретно и за какие деньги мне предстоит делать? Каков…

Боровской вновь прервал Кулагина:

— Это все обсудишь с управляющим. Пойдем к нему.

Мужчины поднялись и направились к двухэтажному дому, на первом этаже которого оказалась сауна с баром, на втором комнаты отдыха. Этой сауне могли позавидовать и столичные. Все было отделано дорогим деревом, все продумано, со вкусом меблировано. Сбоку лепилась пристройка, своевременно не портившая внешний вид «теремка», как называли в усадьбе сауну.

Цуканов разговаривал с немолодым, лет за шестьдесят, мужчиной.

— Это садовник, Прохоров Виктор Алексеевич, специалист от бога, иногда складывается такое ощущение, что растения, особенно цветы, его понимают. Ты сойдешься с ним. Он мужик простой, без заморочек. Работает и работает, куда не надо, нос не сует. Чего я и тебе, капитан, желаю.

Увидев Боровского, Цуканов кратко спросил начальника охраны:

— Ну что, Михаил Григорьевич?

— Оформляй с завтрашнего дня и до конца октября, месяц испытательный. Дальше видно будет.

— Хорошо. Боссу о работнике сам доложишь или я?

— Это твоя работа. Я все, что надо, узнал, еще проверю, пока оформляй на месяц. Ну, все, я пошел.

Подмигнув Кулагину, Боровской направился к особняку.

— Знакомьтесь, Павел, — указал Цуканов на пожилого мужчину, — наш садовник, Прохоров Виктор Алексеевич. Старожил, так сказать. Вся растительность на территории им посажена.

— Ну, не вся, Леша, от рощи многое осталось, — усмехнулся Прохоров и протянул Кулагину руку: — Виктор Алексеевич, можно на «ты».

— Ну, тогда, Паша, для вас, извини, для тебя, Виктор Алексеевич, просто Паша.

— Отлично, — сказал Цуканов, — признаться, я был уверен, что Боровской забракует тебя.

— Как видите, не забраковал.

— И очень хорошо. Обсудим твои обязанности?

— Желательно вместе с зарплатой и графиком работы.

— Естественно. Обязанности просты, делать все, что скажет Виктор Алексеевич или я. Но больше Виктор Алексеевич. В основном — это следить за порядком в усадьбе.

— Короче, работа дворником.

— Не совсем. Но в принципе, можно сказать и так. Но кроме уборки придется и ямы копать под деревья или кусты, клумбы поливать, газоны. Всего не перечислишь.

— С обязанностями ясно. Права?

— Право на отдых и оплачиваемый труд.

— Годится. Зарплата?

— Пятьдесят тысяч рублей чистыми, выдавать буду я.

— Это, получается, зарплата в конверте?

— Основная часть. Десять тысяч ты будешь получать официально по ведомости, как разнорабочий. Мы составим договор найма, все чин по чину. Налоги из этих десяти тысяч будем перечислять, чтобы у тебя стаж шел. Плюс премии за хорошую работу или к праздникам. У босса есть такая черта, неожиданно поощрять своих людей, подгоняя премии под какой-нибудь праздник. Но… существует и система штрафов. За опоздание, за ненадлежащее исполнение обязанностей и… за длинный язык.

— В смысле?

— Боровской должен был предупредить, что о делах в усадьбе за ее пределами не должен знать никто. Даже полиция.

— Понятно. График?

— С 8.00 до 18.00, два часа с 13.00 до 15.00 на обед. Выходные — суббота и воскресенье. Если же возникнет надобность в тебе на время выходных, либо дается двойная плата, либо отгулы. Но с отгулами сразу скажу, вряд ли выгорит, так что двойная оплата. В 8.00 быть здесь. Машину свою оставишь справа от ворот, на дальней стоянке. Но если не захочешь каждый день кататься по сто пятьдесят километров, можешь ночевать здесь. Виктор Алексеевич покажет где. Там же твоя форменная одежда, в рабочее время ты должен быть исключительно в ней.

— Понятно, — кивнул Павел. — Вопрос разрешите?

— Да.

— Когда выплачивается зарплата? Это, чтобы знать насчет коммунальных платежей, а то бумагами из разных инстанций завалят.

— Зарплату, Павел, надо еще заработать, — усмехнулся Цуканов. — Если удержишься, то оплата за месяц в начале следующего, это в конверте, официальная — с пятого по десятое число.

— А что может мне помешать удержаться?

— Кто знает, Павел, кто знает. Еще вопросы есть?

— Хозяину усадьбы меня представлять не будете?

— Нужен ты ему! Ладно, пообщайся с садовником, я к Старикову, доложу, что вакансию заполнили. Он, знаешь ли, каждой мелочью интересуется.

— По-моему, вы противоречите сами себе.

— В чем? — удивился Цуканов.

— То говорите, что боссу наплевать на того, кто нанимается на работу в его поместье, то в каждую мелочь вникает.

— Поработаешь тут, поймешь, что я имел в виду. Паспорт завтра не забудь, и без опозданий. Удачи!

— Как же я не опоздаю, если паспорт получать часов в 11, не раньше?

— Ладно, выходи во вторник. — Управляющий повернулся и пошел к особняку.

Провожая его взглядом, Кулагин неожиданно увидел в окне третьего этажа бледное женское лицо. На мгновение. Женщина, заметив на себе взгляд, тут же задернула штору.

— Кто это? — невольно спросил он.

— Где? — не понял садовник.

— В окне третьего этажа. Или, скорее, чердака.

— Вот что я тебе скажу, парень, чем меньше ты будешь смотреть на это окно, тем здоровее будешь.

— Но кто там?

— Не знаю.

Кулагин внимательно и пристально посмотрел на садовника:

— А вот врать ты за свою жизнь так и не научился, Виктор Алексеевич.

— Тебе-то какое дело? Дали работу, работай. Пойдем, покажу комнату, где можешь ночевать, и где лежит рабочая одежда, заодно примеришь ее.

Конец ознакомительного фрагмента.