Вражья дочь

Александр Тамоников, 2019

Осень 1562 года. В разгаре Ливонская война. Иван Грозный планирует захват Полоцка, через который лежит прямая дорога к столице Литовского княжества. Лазутчики доносят, что город можно взять малой кровью – нужно только захватить тайный склад половчан с провизией и порохом. Выполнение этой операции поручено особой дружине князя Дмитрия Савельева. Разведчики выходят на дочь посадского купца Анну, которая близко знакома с городской знатью и военачальниками, защищающими Полоцк. Савельев надеется, что девушка покажет им тайный ход к складу, после чего город будет обречен. Князю невдомек, что Анна из тех, кто готовит незваным гостям смертельную ловушку…

Глава 2

На елани горели костры. Ратники наломали сосновых лап, улеглись на них. Так же поступил и князь Савельев. Он видел, как на посты охранения вышли первые воины. Агиш сторожил табун на краю елани.

Дмитрий накрылся накидкой и тулупом. Не сказать, что тепло, но вполне терпимо.

Князь пытался уснуть, но его мысли опять возвращались в недавнее прошлое.

Савельев и Крылов устроились в уютной горнице. Служка принес им легкой медовухи. Князья выпили понемногу для расслабления, сохраняющего ясность мысли.

Юрий Петрович передал Дмитрию свиток и пояснил:

— Это царская охранная грамота. Тебе не впервой пользоваться такой. В ней то же самое, что было и в прошлых. Наказ Государя всем должностным лицам оказывать тебе всяческую помощь, ну и так далее. — Он встал из-за стола, шагнул к конторке для письма, выдвинул ящичек, достал из него второй свиток, вернулся на место. — Это чертеж того пути, который придется пройти твоей дружине.

Савельев развернул бумагу, посмотрел. Путь его отряда лежал через Можайск и Великие Луки.

— Почему выбрана эта дорога? — спросил он. — Ведь есть и другая, через Смоленск. Она и короче, и проще. Ведь тут, севернее, слишком много леса и болот.

— Так решил Государь.

— Понятно, вопросов нет, коли Государь. А что это за местечко Бельдево, недалеко от озера Воловье, у самого Полоцка?

— Это и есть то самое село, куда ты должен тайно зайти. Там найдешь подворье купца Николая Коваля. Оно обозначено на чертеже местечка. Там же отмечен и его хутор, починок под названием Веселый.

— А почему, Юрий Петрович, он так называется?

— Понятия не имею. Не до пустяков мне. У купца спросишь, если не лень будет. Этот самый Коваль сведет тебя со своим товарищем, таким же купцом, проживающим в самом Полоцке. Тот человек весьма осведомленный и богатый, дружен с воеводой, местной знатью. Уж коли и будут в Полоцке забивать схроны запасами, то уж никак не без участия этого купца. Зовут его Стефан Дравес. Он вдовец, воспитывает дочь, которой уже семнадцать годков.

Савельев устроился поудобнее, сделал глоток медовухи и проговорил:

— А почему вдруг этот Дравес станет помогать нам? В Литве он имеет высокое положение, а главное — весьма немалое состояние. Что ему мешает заблаговременно уехать из Полоцка, которому грозит осада, и осесть вместе со своим добром в Вильно или даже в Кракове?

— Насколько мне известно, Государь через своего человека, проживающего в Пскове, предложил Дравесу такие выгоды в торговле с Русью, от которых ни один купец не откажется. Но это известно мне от третьих лиц. Прямо с Государем на этот счет я не говорил. Да он и не стал бы открываться передо мной. Ясно одно, Дмитрий. Государь наш Иван Васильевич шибко надеется на этого Дравеса. Вот ты и узнаешь, оправдаются ли его надежды или нет.

Савельев отпил глоток медовухи и спросил:

— Ну а Коваль как стал известен на Москве?

— Здесь у него торговые лавки. Ими его человек тут ведает. Дело вроде бы идет неплохо. К тому же Коваль чувствует себя чужим в Полоцких землях, желает перебраться на Москву. Через помянутого человека мы на него и вышли.

— Значит, ему есть что терять на Москве, да?

— И не только тут.

— В отличие от купца Дравеса, так?

Крылов налил себе медовухи, опустошил кубок и заявил:

— Каждому человеку есть что терять, Дмитрий. Ты об этом не хуже меня знаешь. Как и о том, что предатели да изменники долго не живут. Ты еще не забыл свою охоту за негодяем, учинившим убийство Дмитрия, сына Ивана Васильевича?

— Не забыл, конечно. Ты прав. Изменниками пользуются, привечают их, пока они нужны, а когда надобность в них отпадает, убирают прочь, потому как такие людишки, не имеющие ни совести, ни чести, ни у кого не в почете.

— Воистину так. Что еще желаешь узнать?

— Обоз мне собирать или же этим, как обычно бывало, займешься ты?

— Я займусь. Ты лишь скажи мне, что и в каком количестве намерен взять с собой.

— Много брать несподручно. Две телеги уже будут сильно тормозить переход. Одной нам вполне хватит. В случае чего можно будет и раненых в нее положить. Сколько денег велел Государь дать дружине?

— Пятьдесят рублей.

— А сколько постоялых дворов на дороге, по которой нам предстоит идти?

— Точно не скажу. Но я посылал гонцов посмотреть тот путь. Они не жаловались, отдыхали и на дворах, и в деревнях, иной раз и в лесу. Они прошли туда и обратно, значит, и дружина твоя пройдет. А почему ты спросил о постоялых дворах?

— Запас в телеге нужен будет на крайний случай, при стоянке вдали от селений. Продукты в пути удобнее будет закупать на постоялых дворах, а еще выгоднее — напрямую у крестьян.

Крылов кивнул и сказал:

— Я понял тебя. Теперь у меня вот какой вопрос. Оружие и доспехи кроме того, что уже имеют твои ратники, брать будешь?

— А нужно? Нам же не придется штурмовать город. Какую-то мелкую деревушку моя дружина, если понадобится, возьмет и тем оружием, которое у нас есть. Нет, ничего лишнего брать не буду. Только если колчаны со стрелами да луки. Четырех штук хватит. Больше ничего, только провизию да бочонок для воды. А то встанем среди болот, где ни родника, ни речушки. Гнилой жижей жажду не утолишь.

— Зима на дворе, князь.

— Одежду теплую каждый возьмет сам.

— Добро, Дмитрий, я все понял. Будет тебе обоз в одну телегу. Если снег ляжет, сам поменяешь ее на сани. А вот деньги. Тут и наши копейки, и литовские гроши. Когда сможешь выйти? Царь велел отправляться как можно быстрее.

— У меня хорошая память, я не забыл его слова. Послезавтра с утра и тронемся. Это годится?

— Да, именно на этот день я и рассчитывал.

— Ну что ж, тогда я поеду к своим ратникам, сообщу им об очередном задании. Целого дня на сборы им вполне хватит. Выходить будем по отдельности. Место сбора я определю. Или ты его назначишь, Юрий Петрович?

Князь Крылов махнул рукой и заявил:

— Нет уж, давай сам. Ты воевода, тебе и решать. Телега подойдет, куда скажешь.

— Благодарствую за угощение. Медовуха у тебя знатная, легкая, сладкая, голову почти не кружит. Мысли остаются светлыми, ясными.

— Вернешься, я тебе бочонок подарю. У меня в винном погребе этого добра предостаточно.

— Я очень постараюсь вернуться, князь. Меня тут жена и сын ждать будут. А теперь ладно, бывай. Если потребуется, я знаю, где тебя найти.

— Буду тут, на подворье. Коли отъеду куда по срочной какой нужде, то новый ключник мой Алексей Горюнов, видный такой мужик, из бывших пушкарей, подскажет, где искать, сам служку пошлет, чтобы тот позвал меня.

— А чего ты почти половину холопов своих поменял?

— Дал людям вольную. Послужили мне по совести, пусть теперь на себя поработают.

— Так мало кто делает.

— А напрасно. Но сейчас не до таких разговоров. Дело надо делать. Мне обозом придется заниматься, да еще и гонцов подобрать для связи с тобой в пути и Полоцке. Одного человека на такое дело, по-моему, не хватит, — сказал Крылов и проводил Савельева со двора.

Ратники встретили своего воеводу радушно, сообщение о новом задании восприняли спокойно, как должное.

Следующим утром все они собрались на подворье Савельева. Слуга Крылова подогнал туда телегу с припасами, подъехал и сам князь, ближний к Царю.

Ратники по одному начали разъезжаться со двора, чтобы встретиться в месте, установленном воеводой. Каждый имел при себе оружие, доспехи, вьючные мешки со сменной одеждой и провизией на первое время.

Князь Савельев попрощался с Ульяной и выехал из Москвы последним. Юрий Петрович Крылов проводил его до окраины города.

У деревни Кузня дружина собралась и пошла в леса, на северо-запад. Через месяц она оказалась на этой поляне.

На рассвете всех поднял Гордей Бессонов. Он доложил князю, что ночь прошла спокойно, никаких сторонних людей на елани и рядом с ней замечено не было.

Дмитрий наказал дружинникам готовить завтрак.

После того как ратники привели себя в порядок и перекусили, они отвезли горячей каши и касимовским татарам, несшим дозорную службу. Те сообщили, что тоже ничего подозрительного за ночь не заметили.

Савельев выставил Икрама Гардая и Рустама Турана в головной дозор, оставил Баймака и Агиша в тыловом охранении и приказал продолжать движение по пути, проложенному еще на Москве.

Идти оставалось уже немного, менее пятидесяти верст. Болота далее, после поворота на юг, отступали в стороны. Особой дружине следовало пройти мимо озер Черное и Перское до деревни Черемки. От нее до местечка под названием Бельдево было семнадцать с небольшим верст.

Савельев намеревался достигнуть конечного пункта пути на закате. Он справедливо считал именно это время самым подходящим для захода в местечко. Народ как раз расходится по хатам, а сторожевые псы еще сидят на цепях.

Расчет воеводы особой дружины оправдался. Отряд зашел в балку у местечка Бельдево, когда начало темнеть. Ратники соскочили с коней, устроились на отдых.

Савельев подозвал к себе Бессонова-старшего и сказал:

— Гордей, я с Осипом Горбуном поеду в село. Ты начальствуй тут. Коней держать оседланными, ратникам отдыхать, но при оружии, в готовности уйти отсюда. Нам покуда не до большого привала.

— А не опасно ли вам вдвоем будет заходить в чужое село? — спросил Бессонов.

— Подворье нужного нам человека, судя по чертежу, находится на самой околице, прямо против балки. Зайти, конечно, нам придется с улицы, но как-нибудь проберемся. Сторожевых псов селяне выпустят позже. Так что надо поспешать.

— Я все понял. Выставлю Власа на вершине склона балки, чтобы смотрел за селом. Коли что случится, подскочим мигом.

— Но только по моему знаку.

— Какому именно?

— Ты и сам все увидишь и услышишь. Ведь если нас с Осипом зажмут на селе, то шум поднимется сильный.

— Ну да, Осип своим шестопером наделает таких делов, что и знаков никаких не надо будет подавать.

— Верно. Осип! — окликнул Савельев Горбуна.

Богатырь подошел к нему:

— Слушаю, воевода. Ты, наверное, опять в дозор решил меня отправить?

— Нет, Осип. Пойдешь со мной на село, которое против балки.

Горбун оживился:

— На село, говоришь? Это совсем другое дело, я завсегда готов. Вот только шестопер свой сниму с коня. Или верхами пойдем?

— Нет, пешком.

— Тогда погоди, князь.

Горбун сбегал за своим оружием, и они с воеводой двинулись к селу. Поле прошли спокойно, никого нигде не видели. Улица тоже была пуста. Ниже во дворах наблюдалось движение. Там мычали коровы, блеяли овцы и козы, гоготали гуси, крякали утки. Люди загоняли всю эту живность в хлева. Хозяевам не было никакого дела до того, что происходило где-то за их городьбой.

Посему князь и Горбун скрытно подошли к подворью, отмеченному на чертеже. Калитка оказалась открытой. Они прошли внутрь. Дорогу им перегородил мужик с топором.

Горбун вышел вперед и заявил:

— Эй, не балуй, а то так врежу, что и топор свой проглотишь!

Савельев отстранил Осипа и спросил:

— Купец Коваль тут проживает?

— А ты кто будешь?

— Я тот самый человек, которого он должен ждать.

— Гость из Москвы, что ли?

— Да, он самый и есть.

Из дома вышел мужик постарше и осведомился:

— Что тут, Эдгар?

— Да вот гости к тебе пришли, только ведут они себя как хозяева.

Купец резко взглянул на него и распорядился:

— Закрой калитку и ступай к себе!

— Слушаюсь!

Мужик закрыл калитку, ушел за угол довольно большого дома.

— Ну, здравствуй, Николай Григорьев сын.

— Здоров будь и ты. На грамоту царскую взглянуть позволишь?

— Само собой, только здесь темно, ты ничего не увидишь.

— Пошли!

Они поднялись по лестнице в верхние сени, из них прошли в горницу, где горели свечи. Лампады освещали лики святых на образах, выставленных в красному углу. Тут же стол, лавки вдоль стен, половики на полу, в углах шкафы, сундуки.

Все перекрестились на образа.

Хозяин указал на лавки у стола и предложил гостям присесть. Дмитрий и Горбун сели, Коваль устроился напротив них. Дмитрий передал ему свиток. Купец читал его долго, шевеля губами. Видно было, что грамоту он знал не шибко.

Ознакомившись с бумагой, он вернул ее Савельеву, поднялся, поклонился и проговорил:

— Извиняй, князь, за то, что принял тебя не по чести. Приветствую тебя и твоего воина.

— Не за что тебе виниться, купец. Если каждого без разбору встречать с радостью, то так и ворога приютишь, который после тебе же нож в спину и воткнет.

— Эх!.. — Купец тяжело вздохнул. — Твоя правда, князь. Но вы, наверное, голодны с дороги? И могу ли я знать, где дружина? Нет, не подумайте чего худого, просто я приготовил место для ратников, где они помоются, поужинают, а потом и отдохнут в полной безопасности.

— Починок Веселый? — с улыбкой спросил Дмитрий.

— Он самый.

— А почему все-таки Веселый? Я на Москве спрашивал, князь Крылов сказал, что не знает и знать не хочет, советовал у тебя осведомиться.

— Да история тут совсем простая, князь. Починок этот строил пан полоцкий, Юрий Адамович, молодой да гулящий, чтобы шабаши там устраивать с непотребными девками. А потом утоп в Двине по весне. Женат он был. Вдова его продала починок мне, а сама уехала в Вильно. Я там порядок навел. Теперь на починке хорошо и безопасно.

— Ясно. Дружина недалеко. Она пойдет на починок после нашего с тобой разговора. А поужинать сейчас очень даже можно. Ведь так, Осип? — Князь взглянул на Горбуна.

— Конечно, Дмитрий Владимирович, я завсегда за это.

— Знаю. Что ж, угощай гостей, Николай Григорьев сын.

Купец кивнул и позвал:

— Рада!

В комнату вошла полная баба лет тридцати.

— Да, хозяин?

— Принеси хлебного вина и закуски, которую приготовила для гостей. Сейчас на двоих, остальное уложи в сумы.

— Слушаюсь. — Служанка быстро накрыла стол.

От вина Дмитрий отказался, купец и Горбун пригубили чаши. Гости перекусили пирогами с зайчатиной, съели по миске густой, наваристой ухи.

Когда Рада все убрала, Горбун со своим шестопером ушел во двор.

В доме пошел разговор.

Начал его купец:

— Мне известно, что у дружины твоей будут дела в крепости, а какие именно, я не знаю. Человек, который был тут, сказал, что ты мне все расскажешь. Ну так говори, князь.

Савельев рассказал хозяину дома об интересе русского Царя к теперешней системе укреплений замка и посадов, численности городского войска, и особенно о схронах, которые якобы есть в ближайших лесах. В них через подземные ходы можно доставить продовольствие и порох. Потом, уже во время осады, никто не сможет помешать полоцкому воеводе забирать оттуда все это по мере надобности.

Купец кашлянул, кивнул и заявил:

— В городе, насколько мне известно, сейчас около трех тысяч ратников. Большая часть их — литовцы и поляки, наемники, есть и ополчение. В случае подхода врага воевода Довойна может призвать к обороне и посадских мужиков, которые не входят в ополчение мирного времени. Это еще тысяч десять. Но мужики есть мужики. Вояки из них не ахти какие, да и особого желания помирать за шляхту, которая засела в замке, они почему-то не имеют.

— Их могут заставить.

— Могут, конечно. Но как из сельчан в короткий срок сделать воинов? Никак. Мужик так самим собой и останется. Оружия в крепости в достатке, пушек много. В основном они находятся на стенах замка, но есть и в Великом посаде, со стороны реки. Стены посада не так крепки, как замковые, но огонь малых и средних пушек они выдержат. Я тут набросал чертеж укреплений. Вот возьми. — Он передал князю бумагу.

Дмитрий взял ее, сунул за пазуху и сказал:

— Позже хорошенько посмотрю, сверю с тем, что там есть на самом деле. Что ты знаешь о схронах?

— Дравес говорил мне, что они действительно есть на северо-западе, в лесу. К ним ведут подземные ходы. Я вчера отправил в Полоцк пять телег с мукой, вяленым мясом, копченостями. Сегодня туда ушел еще один обоз.

— Тогда твои возницы должны знать, где начинаются подземные ходы. Разве нет?

— Нет. Воевода Довойна хитрый лис. Он об этом подумал, все устроил. Купцы подвозят товар к подворью Дравеса. Там, мол, собирается обоз в Вильно. Он туда и двинется, но пустой, вернее сказать, загруженный всяким хламом и под охраной польских наемников.

— Да, ты прав. Довойна действительно все продумал. Как считаешь, когда он заполнит схроны?

— Да уже заполнил, наверное. Один только я передал ему столько провизии, что ее хватит кормить всю рать дней десять. А еще Стефан да другие купцы.

— Значит, схроны уже могут быть заполнены и закрыты?

— Да.

— Но тогда получается, что и твой товарищ не ведает, где они и как к ним выйти?

— Пока не ведает, но узнать может. Он вхож к воеводе, ко многим знатным людям.

— Когда я смогу встретиться с Дравесом?

Коваль посмотрел на Дмитрия и заявил:

— Не слишком ли ты торопишься, князь? В таких делах спешка только во вред выходит.

— Знаешь, купец, не хочу тебя обидеть, но мне лучше знать, что и как делать.

— Извиняй, конечно. Ясно, что русский Царь не поставит абы кого начальствовать над особой дружиной и не пошлет на такое задание. Но я думаю, что поначалу надо обустроить твоих людей на починке. Тебе тоже стоит уйти туда. Здесь, на селе, народ всякий проживает. Завистников много. Прознают про тебя, о том, что ты у меня гостишь, передадут в город. Так вот и угодишь ты на дыбу. Пытки-то, может, и выдержишь, но дело сорвешь, погибнешь зазря.

Купец был прав, и Дмитрий корил себя за несдержанность.

— Ладно. Обустроимся на починке. После того ты должен будешь сразу же провести меня в город, к своему товарищу, — сказал он.

— Да, конечно.

— Прислуга у тебя надежная?

— Об этом не беспокойся. Мои люди никому слова лишнего не скажут.

— Это хорошо. Кто проведет нас на починок?

— Сын мой. Я проводил бы сам, да как смотрел за погрузкой обоза, спину продуло, бывает, согнусь, а распрямиться не могу. Вот и сейчас поясница пуховым платком повязана.

— Хорошо. Пусть будет сын. А как же ты проведешь меня в город? Это надо будет сделать завтра.

— Так на повозке или санях. Уж вытерплю как-нибудь. Я после завтрака заеду на Веселый, привезу местную одежду. Ты один собираешься к Стефану?

— Нет, со мной будет человек.

— Это тот бугай, который во двор ушел?

Савельев усмехнулся и ответил:

— Нет, его в город брать нельзя. А то может случиться так, что он и без царского войска половину посада разгромит. Недюжинной силы молодец.

— Да, это сразу видно. Настоящий богатырь.

— А почему спрашиваешь?

— Одежду и сапоги надо вам подобрать по размеру. Тебя вижу, а каков второй человек будет?

— Да такой же, как я, только молодой.

— Ясно. Ну так что, я зову сына?

— Зови.

Купец через служанку Раду вызвал сына.

— Это Юрий, наследник мой, — сказал он. — А это, сынок, и есть тот самый московский воевода, о котором я тебе говорил — князь, ближний к русскому Царю.

Парень лет двадцати поклонился:

— Очень рад знакомству.

— Ты знаешь, Юрий, что надо делать? — спросил отец.

— Да, батюшка, провести русских на починок.

— Дорогу смотрели?

— Я посылал Язепа. Он сказал, что проехать скрытно вполне возможно.

— Мельник на месте?

— Да. Он должен был все там посмотреть, подготовить.

— Добро. — Купец взглянул на Дмитрия. — Коли вопросов у тебя больше нет, то езжайте с Богом, князь! Хотя вы ведь ко мне пешком пришли. — Отец перевел взгляд на сына. — Тогда и ты коня возьми и веди его в поводу до стоянки дружины. Да сам веди себя достойно, рта почем зря не раскрывай.

— Понял, батюшка.

— Ну а я, князь, буду с утра, на повозке.

— Хорошо.

Хозяин дома проводил сына и гостей.

Во двор вышла женщина, жена купца.

— Ох, и в опасное дело ты ввязался, Никола! — заявила она.

— Оно того стоит. Глядишь, летом на Москве развернемся, будем жить там под покровительством самого Царя. Тут оставаться никак нельзя. Сколько товара я передал в город, и все задарма. Денег не дали, да еще и предупредили, дескать, будешь болтать, к праотцам вместе с семьей и работниками мигом отправишься.

— А русские тебе заплатят?

— Думаю, да, не обманут. Я должен сделать то, что надо русскому Царю. А потом мы уедем отсюда.

— Боязно мне, Никола.

— Мне тоже. Но когда вспомню, как поляк, который за товаром приезжал, посмотрел на дочь, так боязнь меняется желанием побыстрее убраться отсюда. Ведь этот наемник может просто так забрать нашу Софью, обесчестить ее.

— Не дай Господь.

— Пошли в дом.

— А Юрий когда вернется?

— Скоро.

— Как с его невестой Ядвигой быть?

— Коли любит Юрия, то поедет с нами. А не любит, то сыну такая жена не нужна. На Москве красавиц куда больше, чем здесь. Это тебе не Полоцк. Пойдем, Марья! Спать пора. А тебе еще надо мне спину растереть той мазью, которую дал лекарь.

— Тебе бы в бане попариться.

— Если от мази хворь не пройдет, то и попарюсь.

Купец с женой зашли в дом.

Починок Веселый стоял на большой лесной поляне. За оградой два дома, почти одинаковых, конюшня, летняя кухня и большой сруб русской бани. Калитка к пруду, свободному от камыша только перед ней.

Ратники, пришедшие сюда вместе с воеводой и сыном купца, тут же разожгли костры, чтобы было светло. Хвороста и валежника здесь хватало. Кузьма Новик и Истома Уваров отправились топить баню, Тарас Дрога с Лукьяном Балашом развели огонь в печи, чтобы согреть ужин, переданный женой купца.

Помощник Коваля Илья Мельник все показал Дмитрию.

Тот глянул на калитку и спросил:

— Это к пруду? Рыбу ловить?

— Можно и рыбу, — с усмешкой сказал Мельник. — Но чистился берег вовсе не для того.

— А для чего же?

— Пан Адамович со своими товарищами и девками после бани голыми прыгали в пруд.

— Понятно. Что в округе?

— Лес, — кратко ответил Мельник. — Починок я тебе, князь, показал. Теперь мы с Юрием поедем домой. Батюшка с матушкой его ждут.

— Спасибо вам, езжайте.

Ратники пошли в баню, напарились, поужинали и разошлись по домам. Гордей выставил охранение. Дмитрий по чину занял отдельную небольшую комнату.

Уснули дружинники поздно. Встали рано. Умылись, оделись, напоили, накормили коней.

После завтрака дозорный Бажен Кулик, который смотрел за дорогой, ведущей к починку, выкрикнул:

— Князь, повозка!

Снег подтаял, на колесах передвигаться было легче.

— Всем укрыться, коней за городьбу, быстро! — приказал Савельев.

— Так это же купец, князь, — сказал Бессонов.

Дмитрий взглянул на него.

— А если не он?

Ратники выполнили приказ, но оказалось, что приехал действительно Николай Коваль.

Он слез с повозки, в которой остался его работник Эдгар, подошел к Дмитрию.

— Доброго здравия, князь!

— Доброго.

— Ну и как вам тут?

— Спасибо за прием. Все хорошо, лучше не придумаешь. Давай одежду.

Купец достал из мешка домотканые рубахи, штаны, полукафтаны до колен со стеганой теплой подкладкой, пояса к ним, шапки на меху, сапоги.

Дмитрий подозвал Бессонова-старшего.

— Слушай, Гордей, я решил взять с собой в город твоего сына.

— Он такой же ратник, как и все прочие. В дружине уже тринадцатый год служит. Никаких послаблений ему быть не должно. — Бессонов повернулся и крикнул: — Влас!

— Тут я, батюшка, — ответил сын.

— Поди сюда!

Бессонов-младший подошел.

— Поедешь со мной в Полоцк, Влас, — сказал ему Савельев.

— Слушаюсь, князь!

— Переодевайся вот в это. Мы должны выглядеть как жители города.

— Вопрос один дозволь, князь?

— Давай!

— Оружие брать?

— Саблю, нож.

— Уразумел.

Дмитрий и Влас оделись.

Купец покачал головой и проговорил:

— Сабли надо бы убрать. Их носят только те жители Полоцка, которые состоят в ополчении. Слуги купцов имеют при себе оружие, когда охраняют товар хозяина.

Князю Савельеву и Власу пришлось снять с себя сабли.

— Гордей, смотри тут за всем, — сказал Дмитрий Бессонову-старшему. — Охранение не снимать, починок не покидать, если вдруг появится какой-то охотник или еще кто из местных, укрыться в домах. Табун держать за городьбой у пруда, там его меньше видно с дороги.

— Понял, князь.

— Да тут теперь никого не бывает. Прошли времена гуляки пана Адамовича. Тогда изрядный шум здесь стоял, когда он сюда с товарищами и девками приезжал, — проговорил купец.

Дмитрий кивнул и подтвердил свой наказ Бессонову:

— Делай, как я сказал. Мы поехали.

Савельев, Влас Бессонов и Коваль сели в повозку. Правил лошадью работник Эдгар. Он развернул повозку и повел ее к дороге на Полоцк.

Вскоре они проехали Бельдево, до которого от починка было не более пяти верст, потом пошли левым берегом реки Полота. Справа остался Спасский монастырь, слева — озеро Воловье. Вдоль берега повозка добралась до открытых ворот Великого Посада. Охрана, состоявшая из трех ополченцев, не обратила на нее никакого внимания.

Начались улочки, переулки, застроенные довольно плотно. Лавки, торговые ряды, кузница, уголки сапожников, другого мастерового люда. Вскоре повозка оказалась на довольно большой площади, где только начиналось какое-то строительство.

— Чего тут будет-то? — спросил Савельев.

— Костел. Церковь есть, значит, нужен и он. Ведь на Посаде православных и католиков примерно поровну. Наши тут молятся, ходят в Спасский и Борисоглебский монастыри. Первый мы проезжали, второй на левом берегу Двины.

— Как же переправляться через реку?

— На лодках. Но в Борисоглебскую обитель народ ходит меньше. А вот католикам приходится для молитвы подниматься в Верхний Замок.

— Далеко еще?

Возница повернул в проулок и через два двора встал у крепких ворот, за которыми стоял большой дом.

— Приехали, князь!

— Ну и хорошо. Что-то я ратников на Посаде не заметил.

— А чего им по острогу шастать? Хватает и городской стражи из ополченцев, чтобы порядок блюсти и смотреть за округой.

Калитка открылась. Появился молодой литвин Густав Кални. Он узнал купца.

— Приветствую тебя, пан Коваль.

— Будь здоров, Густав. Хозяин дома?

— Да.

— Передай ему, что я с гостями приехал.

— Да, сейчас. Подождите.

— Скорей, Густав!

Слуга убежал, вскоре вернулся, открыл ворота.

Возница завел повозку во двор. У дома стоял солидный мужчина в одежде богатого купца. Он подошел к гостям, поприветствовал их.

— Князь Савельев Дмитрий Владимирович, воевода особой дружины, и его ратник Влас, — сказал Коваль. — А это купец Стефан Дравес.

Савельев кивнул.

Из дома вышла девушка в длинном платье. Она была необычайно хороша собой — светлые волосы, брови вразлет, полненькие губки.

Влас от восторга открыл рот.

Савельев ткнул его в бок и заявил:

— Гляди, птица залетит.

— Красавица-то какая, Дмитрий Владимирович!

Купец Дравес услышал это, ухмыльнулся и спросил:

— Понравилась, Влас?

— Очень.

— Это моя дочь Анна. Мать ее умерла три года назад от огненной хвори. Теперь сам воспитываю.

Девушка бросила искрящийся взгляд на ратника и юркнула за угол.

— Прошу в дом, дорогие гости, — сказал Дравес, повернулся к слуге и распорядился: — Найди Габи, Густав. Пусть она принесет хорошего вина и закуски.

— Слушаюсь, пан!

Все прошли в дом, совершенно не похожий на русские. За прихожей — коридор, по бокам и в торце двери. На полу зеленые ковровые дорожки. На стенах, обитых досками, головы волков, кабанов, оленей — охотничьи трофеи хозяина.

Дравес завел гостей в первую комнату слева. Она была просторной, с двумя окнами, широкой лавкой под ними, большим столом, стульями вокруг него. Резные шкафы, ковер на полу. Повсюду подсвечники, миниатюрные фигурки зверей и сказочных персонажей.

Все присели на стулья.

— Рад приветствовать в своем доме московского князя, насколько мне известно, человека весьма влиятельного, ближнего к самому Царю Ивану Васильевичу.

— Я тоже рад встрече с тобой, почтеннейший пан Дравес. Надеюсь, наше знакомство будет взаимовыгодным.

— Главная выгода мне обещана от имени русского Государя. Однако мы, торговые люди, ищем ее повсюду, где только можно. Так-то вот, князь.

— Каждый человек занимается тем, что умеет делать лучше всего. Ты не спрашиваешь у меня царскую грамоту, пан Дравес. Почему?

— Так ее наверняка уже видел мой друг Николай. Но посмотрю и я, коли покажешь.

Савельев передал Дравесу царскую охранную грамоту.

Полоцкий купец прочитал ее и проговорил:

— Да, бумага серьезная. Да вот только здесь она не просто бесполезна, но и весьма опасна.

— Грамота вручена мне вовсе не для предъявления властям города Полоцка.

— Это понятно.

Служанка принесла кувшин с вином, чаши, блюда с различной закуской. По тому как эта самая Габи смотрела на купца, у Дмитрия зародилось сомнение в том, а просто ли служанка эта баба, еще вполне привлекательная. Но это их личные дела.

Мужчины выпили, закусили.

Когда Габи убрала со стола и вышла, Дравес спросил:

— Так что хочет узнать посланник московский от бедного купца?

Дмитрий улыбнулся и сказал:

— Не такой уж ты и бедный. Всем бы такую жизнь. А нужно мне от тебя не так уж и много. — Он довел до Дравеса то, что уже говорил Ковалю.

Полоцкий купец ненадолго задумался, затем проговорил:

— Нет, князь, я не сказал бы, что тебе нужно от меня совсем не многое. Ведь ты, по сути дела, хочешь узнать, от чего зависит способность городской рати оборонять крепость, выдержать длительную осаду.

— Так тебе есть что сказать по этому поводу?

— Схроны и подземные ходы здесь есть. Это очевидно. Плохо то, что мне об их расположении ничего не известно.

— Но узнать, где они находятся, ты можешь?

Дравес вздохнул и ответил:

— Это весьма сложно.

— Но возможно?

— В этом мире, князь, ничего невозможного нет. Тебе это известно так же хорошо, как и мне.

— Ты имеешь в виду, что все можно купить?

— Ну не все, конечно, но очень многое.

— Ответь прямо, купец, ты узнаешь, где находятся схроны и подземные ходы?

— Обещать ничего не буду, но очень постараюсь. Есть среди польских воинских начальников человек, слишком уж болтливый, когда выпьет. А до вина он большой охотник. Это хорунжий Тадеуш Витейский, первый помощник ротмистра Голубицкого, имеющего весьма большой вес в руководстве города. Именно Витейскому и передается провизия, полученная от купцов, а также порох, оружие, ядра. Уж он-то точно знает, где находятся схроны и как к ним пройти.

— У тебя есть с ним какие-то отношения?

— Да, причем весьма неплохие. Этот любитель выпить часто нуждается в деньгах. Их ему даю я. Возможно, оттого мне и поручен сбор провизии с наших купцов.

У Дмитрия заблестели глаза:

— Так это же очень хорошо, пан Дравес!

— Не скажу, что плохо. Однако у Тадеуша есть одна особенность. Когда он пьян, говорит много, но когда трезв — слова не вытянешь. Последние дни хорунжий не пил и даже пригрозил мне казнью, если я только заикнусь о схронах. Человек, выпрашивающий у меня деньги, мне же потом угрожает казнью! Такой вот подарок этот самый пан Витейский.

— И долго он может не пить?

— Вообще-то трезвым я его видел гораздо реже, чем пьяным. Не знаю отчего, но ротмистр Голубицкий прощает его.

— Надо попытаться узнать о схронах и ходах, пан Дравес.

— Так я и не отказываюсь, говорю же, что постараюсь, но обещать ничего не могу. И еще для того, чтобы разговорить Тадеуша, мне нужны деньги. Я, как и Николай, с этими схронами понес большие убытки, которые вряд ли покроет воевода Довойна.

— Сколько?

— У тебя, князь, русская монета?

— Есть и литовская.

— Давай прикинем в русской. Так тебе будет привычнее. — Дравес принялся считать в уме, потом сказал: — Для начала пять рублей.

— Стоимость пяти коров.

— И одного породистого скакуна. Но я не думаю, что Царь Иван Васильевич стал бы скупиться, имея надежду заполучить важные данные.

— Хорошо, будь по-твоему, — сказал Дмитрий, взял мешочек, который всегда держал при себе, вытряхнул из него на стол груду серебряных монет и отсчитал пять рублей.

— Держи, пан купец. Проверь.

— Мы должны доверять друг другу, — сказал Дравес и забрал деньги.

Коваль с нескрываемой завистью взглянул на него. Ему пока ничего не обломилось.

Хозяин подворья понял, что деловой разговор закончен, и предложил:

— Может, еще вина?

— Вино у тебя отменное. Но как бы мне не стать вторым хорунжим Витейским. Он ведь наверняка начинал пить понемногу и только самые лучшие вина, — сказал Дмитрий.

Дравес вздохнул.

— Да, а сейчас пьет только крепкое хлебное. Кстати, панове, многие поляки предпочитают русское. Свое у них, честно говоря, не особо хорошее.

Пока князь разговаривал с купцами, Влас вышел во двор. Он хотел еще раз увидеть дочь Дравеса.

Так оно и вышло. Девушка выглядела печально. Власу казалось, что еще немного, и она расплачется.

— Ты чего это такая грустная, — спросил он, когда дочь хозяина дома подошла к двери.

— Ой, не спрашивай, воин.

— Тебя кто-то обидел?

— Я не могу сейчас говорить, извини. Ты еще приедешь к нам?

Влас словно вознесся на небеса.

— Я все для тебя сделаю. Только скажи!..

Лик молодой красавицы посветлел.

— Так уж и все?

— Все, клянусь!

— Но ты сегодня впервые увидел меня.

— И полюбил. Разве так не бывает?

— Бывает, — сказала девушка и вздохнула. — Прости, не надо, чтобы нас видели вместе. Приедешь, я буду рада. Тогда и… — Договорить она не успела.

Объявился Густав Кални и сказал:

— Панна Анна, к тебе подруга.

— Елена?

— Других я не знаю.

— Пусть пройдет в мою комнату, — сказала девушка и так глянула на Бессонова-младшего, что у него затрепетало сердце. — Ты приезжай, — прошептала она и упорхнула в дом.

Следом за ней туда прошла еще одна панночка, но на Власа даже не посмотрела.

Ратник встретил воеводу весь радостный и беспокойный.

Дмитрий заметил это и спросил:

— Что с тобой, Влас?

Ратник изобразил удивление:

— Со мной? Ничего, князь. Я стоял, смотрел. К дверям комнаты, где тебя принимал купец, никто не подходил. Я вышел во двор. Все спокойно, воевода.

— Да? А вид у тебя почему-то такой, словно тебя Государь чином боярина пожаловал.

Бессонов-младший усмехнулся:

— Скажешь тоже, Дмитрий Владимирович! Я бы не прочь, конечно, стать боярином, но такого даже в сказках не бывает. Мы уезжаем отсюда?

— Да.

— А приедем еще?

Савельев вновь внимательно посмотрел на сына своего верного помощника.

— Нет, что-то здесь все-таки произошло. Ты обязательно расскажешь мне об этом, когда мы вернемся на починок.

— Да, но я…

— Не перечь! — резко оборвал его князь. — Расскажешь подробно. И не пытайся увиливать. Ты ведь знаешь, чем карается обман воеводы особой дружины!

Влас поник.

— Знаю, князь. Расскажу.

— Другое дело.

К ним подошел Коваль, Эдгар подал повозку, пан Дравес вышел проводить гостей.

Они покинули подворье, выехали к площади, где работы по какой-то причине были остановлены.

— Теперь куда? На починок? — спросил Коваль.

— Нет, купец, давай-ка мы осмотрим Посад, поглядим на Верхний Замок, если удастся, проедем туда.

— Хорошо. Эдгар! — окликнул Коваль возницу. — Давай ко вторым воротам у реки, оттуда вдоль стены до башни Верхнего Замка. Потом скажу, куда дальше.

— Пусть едет медленнее, — проговорил Савельев.

Купец передал это пожелание русского князя вознице.

Повозка медленно пошла по улице в сторону Посада и вскоре оказалась там, где стена и вал выходили к реке. По берегу можно было выйти из города, но лишь малым числом или в одиночку. Причем только днем. Ночью здесь наверняка выставлялся дозор.

Савельев взял это на заметку.

К середине дня князь с Власом уже без сопровождения прибыли на починок.

К ним подошел Гордей Бессонов и спросил:

— Как съездили в Полоцк, воевода? Что увидели, узнали?

Воевода присел на скамейку, помощник устроился рядом с ним и заявил:

— Ты извиняй, Дмитрий Владимирович, за то, что я обращаюсь с тобой так вот запанибратски, но мы ведь вроде люди не чужие.

— Ты что, Гордей? Какие извинения? Да, съездили мы, посмотрели крепость. Она не без недостатков, конечно, но в общем довольно мощная. Воинов в городе пока немного, всего три тысячи, однако долго ли будет подвести их сюда из других крепостей, к примеру, из того же Вильно? Мужиков на Посаде вроде и немало, однако понятно, что это не та сила, которая может противостоять полкам Царя Ивана Васильевича. Хотя с ходу взять город не удастся. Встретился я с купцом, который обещал попытаться узнать про потайные схроны и ходы. Но знаешь, Гордей, отчего-то нет у меня ему веры.

— Почему так, князь?

— Сам не знаю. Нет, да и все тут.

— Думаешь, Дмитрий Владимирович, что он на стороне полоцкого воеводы?

— Кто ж его знает. Если оно и так, то сам он об этом нам не скажет.

— Ну, если он человек воеводы Довойны, то уже сегодня тот узнает о нашей дружине. А значит, его люди прижмут нас на этом починке и побьют.

— Мы уйдем отсюда прямо сейчас.

— А как же обед?

— В лесу перекусим.

— Куда пойдем?

— К болотам, где можно будет подороже жизнь продать или уйти. Я смотрел чертеж. Есть в трех верстах отсюда такое место.

— А коли купец полоцкий верно служит русскому Царю?..

— Вот это мы как раз и проверим.

— Каким образом?

— Оставим за прудом наших татар. Они посмотрят, что тут будет происходить.

— Да, уж они-то все увидят, ничего не упустят. Так мне что, объявить дружине сбор?

— Да, скорый сбор, отход по готовности. Начальствуй, Гордей, а я еще раз прикину, куда выгодней отойти.

— Уразумел, князь, исполняю!

Вновь пошел снег, тяжелый, мокрый. Это было на руку особой дружине.