Одно сердце на двоих

Александр Тамоников, 2018

После тяжелой и опасной командировки старший лейтенант группы гуманитарного разминирования МЧС Вадим Галдин едет в деревню навестить своего боевого товарища. И приходит в ужас от того, что видит: друг стал инвалидом и спивается от отчаяния, что не может противостоять местному воротиле Сухобокову, похитившему его сестру Елену. Галдин решает освободить пленницу. Но Сухобоков – серьезный противник. У него есть деньги и связи, за ним – мощная криминальная структура. А у старлея – лишь крепкие кулаки и воля. И еще его верный пес Султан…

© Тамоников А.А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Все совпадения случайны и непреднамеренны.

А. Тамоников

Глава 1

Спецборт из Сирии прибыл на военный аэродром, расположенный недалеко от столицы, в понедельник, 10 октября, в 17.20 по московскому времени. Он, как и всегда, был заполнен различным грузом и военным народом. На Родину вернулся и отряд Центра гуманитарного разминирования и специальных взрывных работ МЧС во главе с полковником Сердановым.

«Ил-76» опустился на бетонку, пробежал чуть более километра, затормозил и начал выруливать к пункту управления полетами. У вышки он встал, открылась рампа. Началась разгрузка техники.

Последними из самолета вышли саперы вместе со своими служебными собаками.

Чуть в стороне, у черного служебного «БМВ» их ждал генерал-майор Адаксин. К нему и направился полковник Серданов.

— Товарищ генерал-майор… — начал он было доклад, но Адаксин прервал его:

— Брось, Леонид Андреевич, давай без официоза. Лучше скажи, сложной выдалась командировка?

— Больше нервной. Хотя ребята особо не напрягались.

— Зато здесь, в Москве, сильно напрягались важные персоны, сидящие во всех инстанциях, вплоть до самого верха. Шутка ли сказать, найти и обезвредить целый арсенал оружия и боеприпасов, в том числе химических.

— Но справились же. Хотя нам, как это иногда бывает, помог случай. Парни капитана Валиева завалили группу террористов, высланную майором Адамсоном на прорыв из Эль-Нугура. Они засекли разведку наемников и определили местонахождение базы этого сброда. Иначе неизвестно, чем закончилась бы командировка. Впрочем, мы справились бы и в этом случае. Вопрос в том, какой ценой.

Генерал кивнул.

— Вот именно, Леонид Андреевич. Какой ценой. Ладно, хорошо то, что хорошо кончается. Я объявил всем твоим благодарность. В министерстве посчитали, что надо представить личный состав отряда к правительственным наградам. Тебя — к ордену Мужества. Ну а со своими парнями решай сам.

— Сделаем. Ведь время терпит, да?

Адаксин улыбнулся и подтвердил:

— Терпит, конечно. Награждение — это же не срочная командировка. Всем твоим — отдых. Из Центра гуманитарного разминирования ООН сообщили, что лицензию и первый транш с заданием ждать еще примерно месяц. Так что парни могут отдохнуть.

— Вот это хорошо. У меня уже Галдин просится в отпуск. Да и остальные тоже изрядно устали. Ребята терпят, не подают рапорты, но понятно, что им нужен отдых. Причем не в Москве.

Адаксин посмотрел на Серданова и заявил:

— Ты ведь знаешь, что как минимум два твоих специалиста всегда должны быть у нас под рукой.

— Насколько мне известно, капитан Холин и старший лейтенант Липин никуда не собираются.

— Вот и отлично. Остальным разрешаю покинуть столицу, но с обязательным условием постоянно быть на связи и в готовности в течение трех суток прибыть на базу.

— Понятно. Значит, я собираю рапорты?

— Собирай, ходатайствуй и ко мне на стол. Я подпишу, дам указания строевикам и финансистам, чтобы оформили отпуска быстро.

— Вот за это спасибо.

— Это тебе и отряду спасибо. Ладно, твои парни построились. Пойдем, я поприветствую их. Да, а что Адамсон, Рамни и Келли?

— Сидят в наручниках на борту.

— Кто их охраняет?

— Попросили бортового техника приглядеть. Да куда они денутся?

— Злые, наверное?

— Я бы сказал, подавленные.

— Минуту. — Адаксин подал сигнал водителю одного из двух микроавтобусов, стоявших недалеко от «БМВ».

Серданов не обратил на них внимания. У самолета собралось довольного много самых разных машин.

Из черного «Рено» с тонированными стеклами вышел капитан в повседневной форме, подбежал к Адаксину.

— Товарищ генерал-майор!..

— Отставить! Володя, на борту наемники. Давай команду своим ребятам вытащить их из самолета и следуй с ними на Лубянку. Там передашь эту мразь дежурному или тому офицеру, которого он вызовет. Обязательно возьми расписку в получении.

Капитан улыбнулся.

— Как почтальон, доставивший бандероль?

— Или развозчик пиццы. Работай!

— Есть, товарищ генерал.

Капитан отдал команду по портативной станции. Из микроавтобуса посыпались люди в полной боевой экипировке. Они направились к «Ил-76».

Генерал Адаксин и полковник Серданов подошли к отряду, выстроившемуся в одну шеренгу.

Капитан Холин доложил о выполнении задания.

Генерал пожал всем руки и объявил о решении представить весь личный состав отряда к правительственным наградам. Эта новость особого впечатления не произвела. Каждый из этих парней уже имел по нескольку орденов и медалей.

Галдин двинулся было вперед, но Адаксин одернул его:

— Команды «разойдись» не было, товарищ старший лейтенант.

— Виноват, просьбу хотел изложить по случаю.

— Известна мне суть твоей просьбы. Полковник Серданов доложил. Ответ таков. Личному составу отряда предоставлен двухнедельный отпуск. Командир, помощник и старший лейтенант Липин проводят его в Москве, остальным разрешаю выезд. Условия доведет Серданов. Сегодня же составьте рапорта, завтра с утра оформитесь, получите денежное довольствие, отдельное вознаграждение за решение сложной задачи в Сирии, и вперед, как говорится, на мины.

Галдин довольно улыбнулся.

— Это другое дело.

Серданов осадил его:

— Разговоры в строю, старший лейтенант!

— Извините.

Старший лейтенант Галдин высадился из микроавтобуса в Кузьминках одним из первых.

Провожая друга, Снегирев похлопал его по плечу и заявил:

— Ты не зависни в баре своем. А то опять кому-нибудь морду набьешь, и закончится твой отпуск, не начавшись.

— Ты не забудь своей жене цветы купить, Сеня, а обо мне не беспокойся.

— Ладно, давай, звони.

— Завтра в центре встретимся. Помни, ты дома, здесь не война.

Галдин попрощался с офицерами, закинул сумку на плечо и встал в раздумье за остановкой. Он размышлял, как ему быть: сразу податься домой, разумеется, через магазин, или все же наведаться в бар «Весна»? Старая привычка взяла верх. Он выкурил сигарету и направился к бару.

Сейчас, в семь вечера, там было еще пусто. За ступенями и входом в гардеробном отсеке сидела незаменимая тетя Вера. Она связала здесь уже не одну сотню шерстяных носков для своих внуков и сейчас занималась тем же самым.

Галдин поздоровался с ней.

— Ой, Вадим, ты?

— Что, сильно изменился?

— А что это за форма на тебе?

— Моя собственная. Это форма МЧС.

— Впервые вижу тебя в ней. Она тебе идет.

— Военная форма идет любому мужчине. Я куртку и сумку оставлю?

— Да, конечно.

Галдин отдал сумку и камуфлированную куртку гардеробщице, потом спросил:

— Ну и как тут у вас? Безбашенная молодежь, вроде той, которую я разогнал в крайний заход, не балуется?

— Их больше никто и не видел. Были адвокаты, полиция. Они всех и обо всем расспрашивали. Ты уж на наших не серчай, Вадим. Давили так, что дать показания в твою защиту было просто невозможно. Да и протоколы были заранее написаны. Погоди, а как ты из этой беды вывернулся?

— У меня тоже крыша есть, тетя Вера, причем покруче, чем у тех отморозков. Ладно, пойду в зал.

— Говорю же, жениться тебе надо, Вадим. Разве это жизнь? Со службы в бар, оттуда в пустую квартиру. Вечером девки, утром похмелье.

— Я не болею.

— Ты все-таки нашел бы себе женщину. Намного было бы лучше.

— Может, официантку Надежду? — с улыбкой проговорил старший лейтенант.

— А что? Можно и ее. Хорошая девушка.

Галдин иронически хмыкнул.

— Девушка, говорите? Сомневаюсь.

— Да ну тебя. Делай что хочешь, только жалко мне тебя, Вадим. Парень ты хороший. Офицер, не вижу, кто по званию. Пропадешь ведь.

— Пропаду, найдут. Есть кому, да и нужен еще я вроде нашей многонациональной державе.

Тетя Вера махнула рукой.

— Иди уже! В баре спокойно. Пока.

— Я ненадолго.

— Дело твое, я тебе не советчица.

— Нет, советы вы добрые даете, правильно всегда говорите, вот только я трудный подросток, плохо воспринимаю воспитание.

— Иди отсюда, подросток, не отвлекай. Мне сегодня надо подследники среднему довязать, а то старые порвались.

— И как у вас терпения хватает? Это же с ума можно сойти!.. Ладно, удаляюсь.

Вадим миновал первый зал, предназначенный для тех посетителей, которые забегали сюда на минутку, чтобы поправить здоровье или пропустить соточку-другую после трудного рабочего дня, зашел во второй.

На этот раз барменом был Володя, парень постарше, да и покрепче Эдика. А в остальном все так же, как и всегда. За столиком девицы, только две, чернокожая сухощавая Куна и степенная Лора. Вики не видать. У стойки бара официантка Надежда. В кабинках две пары, одна за столом. Музыка, если так можно назвать то, что врубалось в этом заведении для танцев, пока молчала.

Девушки увидели Галдина и сразу как-то сникли.

Бармен, напротив, выразил радость:

— О, какие люди! В командировке, что ли, был, Вадим?

— Привет, Вова!

— А, извини, привет.

— В командировке, только что приехал и сразу к вам. Сделай-ка мне сто пятьдесят слезинки и бутерброды.

— Для разогрева?

— Видно будет.

Куна поднялась, подошла к Галдину и сказала:

— Вадим, ты зла на нас не держи, ладно?

— За что мне держать на вас зло?

— За то, что мы показания против тебя дали. Нас заставили. Я, честное слово…

Галдин остановил чернокожую девицу:

— Все, Куна. Я не в претензии, да и не было ничего.

— Ты знаешь, как менты нас прессовали тогда?

— Я сказал, Куна, ничего не было. Значит, нечего и обсуждать.

— Ты и правда не злишься на нас?

— Правда. А что Вику не видно? Выходной у нее, что ли?

Куна закатила глаза и заявила:

— Вика теперь на другом уровне. Здесь больше не работает. У нее место в отеле, в центре. Пошла в гору.

— Выше залезет, больнее будет падать.

— А ты чего о ней спросил? Мы с Лорой разве хуже?

— Ты посиди пока. Не мешай.

— Ладно, но если что, то я готова.

— Как будто другим откажешь.

— Не откажу, но ты вне конкурса.

— Ну, спасибо. Любимчик, значит?

— Считай так!

Бармен налил сто пятьдесят граммов чистой охлажденной водки, положил на стойку два бутерброда с икрой.

Галдин выпил, закусил. У него тут же разыгрался аппетит.

— Что у вас на ужин? — спросил он Володю.

— Да меню не особо роскошное. Бифштекс остался, можно курицу-гриль организовать, рыба, по-моему, есть.

— Курицу, — решил Галдин. — К ней бутылку водки, стакан минералки, хлеба немного. Надо форму держать.

— Ладно, сейчас повару скажу, он еще на кухне.

Галдин прошел к своему излюбленному столику, откуда был виден весь второй, главный зал этого заведения. Посетители вели себя тихо. Разборок вроде бы пока не намечалось. Это радовало Вадима. Сегодня ему не хотелось острых ощущений данного плана.

Надежда принесла курицу, тарелку с хлебом, минералку, графин с водкой, рюмку, пепельницу.

— А что, Надюша, пока я отсутствовал, отменили закон о запрете курения в общественных местах?

— Нет. Но Володя сказал, что вам можно.

— Ты присядь.

— Зачем?

— Просто так. Если хочешь, конечно.

Молодая женщина опустилась на стул напротив старшего лейтенанта.

— Как дела? — наливая водку, спросил Галдин.

— Какие тут дела? Работа — каморка, каморка — работа.

— Я могу тебе помочь устроиться на приличное место, снять хату недорого.

— Ну да, и вся зарплата будет уходить на оплату этого жилья.

— Надюша, если я говорю, что работа приличная, то так оно и есть. Оплата хорошая, а квартира и в самом деле недорогая. На все хватит. Поступишь заочно в какой-нибудь университет или колледж, глядишь, и наладится жизнь.

— Спасибо, Вадим. Не надо.

— Почему? Или ты думаешь, что я это по пьянке предлагаю, а завтра забуду о своих словах?

— Нет, вы не забудете. Я не хочу.

— Но сама же говоришь, работа — каморка, каморка — работа. Неужели так лучше?

— Нет, я вообще больше не хочу оставаться в Москве. Месяц доработаю, получу расчет и поеду в деревню, домой. Нет мне места здесь. Да и не надо. Видала я эту Москву… сами знаете где.

— Дело, конечно, личное, но я бы на твоем месте не торопился.

Женщина внимательно посмотрела на него и вдруг спросила:

— А вы не хотите предложить мне стать вашей женой?

Галдин чуть не поперхнулся.

— Женой?

— Вот видите, не гожусь. Вика вон всем подходит. За ней перед уходом отсюда парнишка попытался ухаживать. Из хорошей семьи. Отец то ли доктор наук, то ли кандидат, клиникой какой-то заведует, мать преподает. Квартира большая в центре, загородный дом. Ведь знал парень, чем она занимается, и все равно стал ухаживать.

— И что эта пиранья?

— Кто? — не поняла Надежда.

— Вика.

— Ничего, отшила его. Сказала, мол, хочешь стебаться, плати бабки. Любой каприз за ваши деньги. А хрень молоть нечего. Какое замужество? Послала она его.

— Ты бы, конечно, не послала?

— Конечно нет.

— Даже если не питала бы никаких чувств?

— У нас говорят, стерпится-слюбится. Я-то постаралась бы, но на меня этот мажор даже не взглянул.

— Нет, Надюша. Может, и стерпится, но не слюбится.

— Лучше по любви, но в шалаше?

— Да, лучше в шалаше, но по любви.

— Вы не знаете, каково это — быть одной.

— Одной — не знаю. Но мне очень хорошо известно, каково быть одному. Значит, не нуждаешься в помощи?

— Я уже сказала вам, в чем нуждаюсь.

Галдин пропустил еще рюмку и заявил:

— Ну а в том плане, чтобы замуж, на меня рассчитывать нечего.

— Это я уже поняла.

— Ты не горячись, подумай. Я на две недели, может, меньше, собираюсь в соседнюю область. Отпуск у меня. Приеду, скажешь, готова ли начать новую жизнь. Если решишься, помогу реально.

— Не о чем тут думать. Вы кушайте, Вадим, а то остынет курица, невкусно будет, — сказала Надежда, поднялась и ушла к стойке.

«Жаль. Тут она могла бы обустроить жизнь, а что в деревне? Хотя кто знает. Может, ей так действительно будет лучше?» — подумал Галдин.

Он добил водку, съел курицу, запил минералкой.

Бармен от стойки спросил:

— Кофе сделать, Вадим?

— Нет! Этого пойла у меня дома валом. Посчитай там, сколько с меня.

— Да все уже посчитано. Тысяча восемьсот.

— Еще пузырь с собой и пару пачек сигарет.

— Это проще в магазине купить. Там в разы дешевле.

— Ты мои деньги не считай. Не по кайфу мне по магазинам шастать. Устал я сегодня.

— Ладно, как скажешь. Мне же лучше, все выручка.

— Ну да, конечно. Водку и сигареты, наверное, свои продаешь?

Бармен улыбнулся и осведомился:

— А тебе есть разница?

— Никакой. — Галдин подошел к стойке, выложил три тысячи. — Пакет найдешь?

— Для своих найдем все!

— Давай.

— А как насчет массажа, Вадим? — спросила Куна.

— Не сегодня. Сказал же, устал.

Барышня надула губы.

— Куда ты лезешь, Куна?.. Вадиму Вику подавай. Вот только облом с ней вышел, — проговорила Лора.

— Ну почему же облом? — прикуривая сигарету, проговорил Галдин. — У меня есть телефон Вики. Позвоню, приедет.

— Ага, уже понеслась из отеля, где за ночь двадцать штук берет. Все бросит — и к тебе!

— Да, ко мне. А знаешь, Лора, почему?

— Почему?

— Потому, что я волшебное слово знаю. Для Вики.

— Ты насчет двойной платы, так?

Старший лейтенант усмехнулся.

— И все-то мы понимаем.

— Что тут понимать? В этой жизни главное одно — деньги.

— Ты не права. Ладно, девочки, до свидания. Удачного вам лова.

— Спасибо, — ответила Куна.

Лора отвернулась, не сказав ни слова.

— Пока. Вова, ты поответственней тут.

— Да уж как-нибудь.

— Аккуратней со своим товаром.

— Ты о себе думай.

— Верное замечание. Приятно было вновь увидеть всех вас. Пока!

— До свидания. Заходи.

— Обязательно. Куда ж я без вас. — Вадим забрал пакет, прошел в гардеробную.

Тетя Вера оторвалась от своего обычного занятия, взглянула поверх очков на старшего лейтенанта и спросила:

— Все, уже уходишь?

— Выпили, закусили, теперь душ и постель.

— Жалеешь, что Вика ушла?

— Нет. Одна Вика ушла, две придут.

— Это точно. Совсем девки одурели. Работать как люди не хотят, им легких денег подавай. И как так можно? Спать с разными мужчинами?

— Эх, тетя Вера, не такие уж легкие у них деньги. Хорошо оплачиваемую работу найти не просто.

— Стыда у них нет, вот что я скажу.

— Здесь согласен. Стыд и совесть нынче не в почете. У штатских.

— А у вас, военных, в почете?

Галдин ответил совершенно серьезно:

— У нас в почете не только это, но еще и офицерская честь.

— Хорошо, что хоть у вас как прежде. — Она подала ему сумку и куртку, указала на пакет и спросила: — А это лекарство от одиночества?

— Только не говорите мне больше о Надежде, тетя Вера.

— Хорошо. У меня соседка есть, очень даже порядочная и совершенно одинокая женщина.

— А чего она одна?

— Так сложилось в жизни. Могу познакомить.

— Не надо.

— Хорошая женщина.

— Я как-нибудь сам. Большой привет всем вашим внукам. Пусть бережнее носят носки, пожалеют труд бабушки.

— А вот с этим мы сами разберемся.

— Ладно. До свидания, тетя Вера.

— До свидания, Вадим.

Галдин надел куртку, взвалил на плечо десантную сумку, вышел из бара, по привычке осмотрелся.

«Теперь домой, — подумал он. — Хотя в магазин все равно заходить придется. В холодильнике у меня шаром покати. Да и для поездки к другу затариться надо. Не за его же счет жить. Получается, что прав был бармен. Незачем было втридорога покупать водку и сигареты. Но что сделано, то сделано. Деньги у меня есть. На карточке тысяч сто. Этого за глаза хватит. А завтра я еще сотни три получу. Черт возьми! Серданов же сказал, что рапорт надо составить. Я забыл напрочь. С другой стороны, где составлять-то было? В автобусе? Ладно, с утра все решим, и рапорт, и довольствие, и отпускные. А сейчас в супермаркет. Хорошо, что он практически рядом с моей хрущевкой».

Утро было тяжелым, но лишь до тех пор, пока Галдин не выпил банку пива, не побрился и не принял душ. Легкий завтрак окончательно привел его в порядок.

Когда он мыл тарелку, сотовый телефон пропищал сигналом вызова.

— Да, — ответил Вадим.

Он всегда носил телефон с собой, даже в туалет и в ванную брал. Привычка, выработанная за годы службы.

— Привет, Вадим! — услышал Галдин голос старшего лейтенанта Снегирева.

— Привет, Сеня!

— Как вечер, ночь?

— Как всегда.

— С искрометной и ненасытной Викой?

— Не поверишь, нет.

— Неужели со скромницей официанткой?

— Да зря ты гадаешь. Я один был.

— Один? — искренне удивился друг.

— Представь себе.

— На тебя это не похоже.

— А ты звонишь, чтобы узнать, с кем и как я провел ночь?

— Нет, не только это. Ты вчера рапорт об отпуске написал?

— Ты как будто не знаешь. Где и когда я его написал бы?

— Это сделал за тебя я. Извини, что сразу не сказал. Мы тормознули у Третьего кольца, там все и составили рапорта. Я за тебя написал.

— Спасибо!

— Спасибо, Вадим, на хлеб, как знаешь, не намажешь.

— Так какие проблемы? Пузырь с меня.

— Сейчас надо ехать в центр. Я уже на пути к тебе. Так что минут через двадцать выходи, чтобы мне не заезжать во двор, не тыкаться между машинами. Я буду за остановкой.

— Договорились.

— До встречи.

— Давай!

Галдин отключил телефон и переоделся в повседневную форму ради поездки в центр. Заодно он выложил на диван гражданку — пару джинсов, рубашки, носки, майки, свитер, легкий джемпер, кожаную куртку. Наградной пистолет Вадим доставать из сейфа не стал, решил, что тот ему не понадобится.

Потом он посмотрел на часы. Да, пора позвонить Вячеславу Дуневичу, обрадовать старого друга сообщением о приезде. Галдин включил телефон, нашел в памяти нужный номер, нажал на кнопку вызова. Послышались длинные гудки.

Примерно через полминуты он услышал недружелюбное:

— Да?

— Привет, Славик!

— А ты кто такой?

— Не узнал. Вадим Галдин.

Старший лейтенант ждал, что друг обрадуется, как и всегда, но тот неожиданно грубо ответил:

— И чего тебе надо, Галдин?

Вадим оторопел.

— Ты, Славик, перебрал с утра, что ли? Я это, Галдин Вадим.

— Понял и спрашиваю, что тебе надо.

— Да вот собрался к тебе в гости, отдохнуть, порыбачить. Отпуск у меня две недели.

— Так езжай отдыхать в Сочи или в Крым. А у меня тебе делать нечего.

— Ты, Слава, охренел?

— Считай, что так. Все, не до пустых базаров мне. Счастливого отдыха, Галдин, — проговорил Дуневич и отключил трубку.

Галдин еще с минуту непонимающе смотрел на свой аппарат.

«Он-то понял, а я вот ни черта не сообразил, — раздумывал Вадим. — Чтобы Славик отказался от встречи с другом? Такого никогда не было. Напротив, он и сестра, да и вообще все Дуневичи, пока отец жив был, постоянно приглашали меня. Особенно Елена, смешливая, симпатичная, похожая на куклу. А тут нате вам! Мол, у меня тебе делать нечего.

Эти грубые слова были сказаны неспроста. В Чернухе произошло что-то серьезное. Славик в нормальном состоянии не мог так вот ответить мне.

Это значит, что у него возникли проблемы, а говорить о них он не желает. Бывают случаи, когда человек и хочет получить помощь, а попросить о ней не может. Славик же гордый.

Вот только что произошло с этим офицером запаса? Ладно, узнаем. Я все выясню».

Галдин вышел из дома, прошагал к остановке. За ней уже стояла машина Снегирева.

Вадим сел на место переднего пассажира.

— Еще раз привет, Сеня!

— Здорово.

— Быстро ты добрался.

— Пробок почти не было. Медленно, но все-таки ехал.

— А ты чего только меня решил подобрать?

Выводя машину в транспортный поток, Снегирев ответил:

— Кому звонил, те отказались, говорили, своим ходом доберутся. Машина-то у каждого есть.

— Да, сейчас это не проблема. При нашей зарплате за год вполне можно обзавестись своим авто.

— Что-то ты только не обзавелся.

— Придется. Надо к старому другу ехать, в глухую деревню.

— Чего решил взять?

— На что денег хватит. Пожалуй, «Ниссан Альмеру».

— Нормальная, кстати, машина, только бери с кондером.

— Само собой. Вы с Людмилой как решили отпуск провести?

— На даче.

— А чего не в пансионате?

— Ну его на хрен, этот пансионат. Хоть немного от команд и распорядка дня отдохну.

— Это правильно. А я вот собрался Султана с собой взять.

Снегирев посмотрел на друга и спросил:

— Отдадут, думаешь?

— А чего его держать? Ему уже десятый год. Он восемь лет от всей своей собачьей души отпахал. Все одно по весне отправится на заслуженный отдых, в вольер.

— Или продадут кому-нибудь.

— Считай, уже продали. Мне.

— Ну, если так, то, пожалуй, отдадут.

— Куда они денутся, Сеня? А Султан пусть перед пенсией свежим воздухом подышит, вдоволь побегает по лугам без всяких поводков и команд. А у тебя дача, по-моему, в сторону Переславля?

Снегирев кивнул:

— Да, сорок километров по трассе «Урал» и десять в сторону.

— Хороший дом?

— Обычный, деревенский. Без газа, но с настоящей русской печкой. Баня еще в середине прошлого столетия построена, разогревается в момент и жар долго держит. Два сада — старый и молодой. Яблоки, груши, вишня. До черта, короче всего. Но это добро уже сошло. Просто так с женой отдохнем. По лесу гулять будем. Я порыбачу в пруду. Там, в отличие от Москвы-реки, мутанты еще не завелись. Обычные, нормальные караси, не сказать, чтобы крупные, чуть больше ладони, но я таких и люблю. Обжарить их в масле. Они хрустят, как сухари.

— У меня сейчас слюнки потекут.

— А ты с другом приезжай. Я адрес дам.

— Позвоню, если что.

— Можно и так.

В центр разминирования приятели прибыли в 10.58. Остальные офицеры отряда были уже там, суетились на первом этаже, метались от строевой части к финансовой и обратно. Начфин оставался верен себе, обязательно находил какие-то ошибки в бумагах. Впрочем, к данному моменту ему это уже надоело. Поэтому Снегирев с Галдиным оформились довольно быстро, получили по четыреста двадцать тысяч рублей.

Но уезжать Вадим не мог, пока не решил вопрос с Султаном. Для этого он должен был переговорить с Сердановым. Хорошо, что тот не уехал в министерство.

Командир отряда гуманитарного разминирования выслушал Галдина и неожиданно легко согласился:

— Хорошо. Хоть и не вышел срок службы пса, но он тоже заслужил отдых. А что за медаль висела у него на шее при построении в Хмеймиме?

— Монета в пять сирийских фунтов. Вадиг, тот самый паренек, семью которого Султан спас, переделал ее в медаль и вручил нашему псу. Я уже снял.

— Зачем? Пусть носит.

— Если ему надеть все медали, полученные за годы службы, то они волочиться по земле будут.

— Это тоже награда. Народная. Она дороже любой правительственной.

— Есть, товарищ полковник! Прицеплю к общему иконостасу.

— Тогда счастливого отдыха. Но не забывай о службе, будь всегда на связи и в готовности…

— Я все прекрасно помню, Леонид Андреевич.

— Погоди. Ты собирался к другу, да?

— Так точно! Деревня Чернуха, в шестнадцати километрах от Переславля.

— На чем собираешься ехать? Насколько я знаю, ты у нас единственный, не имеющий на данный момент машины. Электричками?

— Они туда не ходят. Да и насчет автобуса сомневаюсь.

— Но тогда тебе просто необходим автомобиль.

Галдин улыбнулся.

— Так точно. Поэтому сразу отсюда поеду в салон.

— Денег-то хватит на новую машину?

— Да. Я собирался взять «Ниссан Альмеру», а она в средней комплектации стоит недорого.

— А проедешь на ней по русскому бездорожью, особенно сейчас, когда дожди чуть ли не каждый день?

— С этим будут трудности, но мы умеем их преодолевать.

— Не стоит портить себе отпуск. Возьми в гараже «Рено Дастер». Не бог весть какой внедорожник, но все же попроходимей «Ниссана», да и деньги сбережешь. Купишь что-нибудь посолиднее, когда по лицензии начнем работать. Там бабки, сам знаешь, будут совсем другие. Кстати, в машине стоит очень хитрый навигатор. Наши спецы с ним славно поработали. Он теперь много чего показать может. Где-то в салоне припрятан сканер. Недавно ребята использовали его при выполнении одного очень непростого задания и на всякий случай оставили в машине.

— Спасибо, Леонид Андреевич. На этом «Рено», наверное, система обнаружения стоит?

— Конечно. Я в любой момент могу узнать, где ты находишься.

Галдин опять улыбнулся и заявил:

— Где машина, а где я? Это не одно и то же.

— Не забывай, что твой телефон даже в выключенном состоянии подает сигналы. Так что я в любом случае буду знать, где ты находишься. Отсутствие же таковых будет означать, что ты в опасности. Тогда в район выедет спецгруппа. Тебе надо, чтобы на рыбалке у костра из леса вдруг появились парни в полной боевой экипировке и насмерть напугали женщин?..

— Каких женщин?

— Вот об этом лучше не говори. Ты без них и дня прожить не можешь, естественно, когда не в командировке.

— Ошибаетесь, Леонид Андреевич. Сегодняшнюю ночь, например, я провел в гордом одиночестве.

— Серьезно?

— Так точно!

— Может, взрослеть начинаешь?

— Не исключено и такое.

— Ладно, все. Вопросы ко мне есть? А то надо с Адаксиным в министерство ехать.

— Вопросов нет.

— Удачи!

Галдин покинул кабинет, прошел в гараж, забрал «Рено», выгнал его на стоянку и отправился к вольерам. Султан издали узнал его и забегал внутри клетки.

— Привет, Султанчик! Я смотрю, ты в хорошем настроении.

Пес встал на задние лапы и старался просунуть морду между прутьями, чтобы лизнуть своего хозяина.

— Погоди, Султан, у меня для тебя сюрприз, — сказал он и позвал кинолога.

Подошел молодой сержант контрактной службы.

— Да, товарищ старший лейтенант?

— Открывай клетку.

— Не понял, — удивился парень, отвечающий за содержание собак.

— Чего ты не понял, сержант? Открывай клетку, говорю!

— Я, конечно, знаю, что именно вы работаете с Султаном. Но сегодня собаки должны находиться в вольерах, так как личный состав вашего отряда отправлен в отпуск.

— У меня разрешение полковника Серданова. Этого достаточно?

— Надеюсь, письменное разрешение?

Галдин поднял глаза.

— Господи, и здесь махровая бюрократия! Устное разрешение.

— Тогда мне требуется подтверждение.

Султан понял, что налицо конфликт, и зарычал на сержанта.

Галдин же достал сотовый телефон и вызвал на связь полковника, который вместе с генералом Адаксиным уже ехал в министерство:

— Что такое, Галдин? — спросил Серданов.

— Вы пожелали мне удачи, но рановато.

— Я спросил, в чем дело?

— В том, что кинолог не желает выпускать Султана. Сержанту, видите ли, необходимо письменное распоряжение.

— Передай ему телефон.

Галдин сделал это.

Сержант слушал недолго, протянул аппарат Галдину, достал связку ключей, открыл клетку и сказал:

— Забирайте вашего Султана. С утра его кормили. Второй раз…

— Знаю, сержант.

— Возьмите на кухне продукты для пса.

— Там есть кто-то?

— Кладовщик.

Султан выскочил из клетки, лизнул руку Галдина, сел у его ног и рыкнул на кинолога.

Старший лейтенант потрепал пса по загривку и сказал:

— В общем, так, Султан. Обещай, что будешь хорошо вести себя, и я не стану надевать на тебя ошейник и намордник.

Пес дважды махнул лапой. Наверное, это означало его согласие.

Галдин с Султаном проследовали до кухни, получили там два объемных пакета продуктов для пса, прошли к машине. Старший лейтенант открыл заднюю дверцу. Собака легко запрыгнула на сиденье и прилегла.

Вадим занял место водителя, посмотрел на монитор бортового компьютера и узнал, как заправлен служебный «Рено». Оказалось, что бензина хватит почти на пятьсот километров. Этого было более чем достаточно.

Далее старший лейтенант без проблем выехал с территории центра и повел машину к Загородному шоссе.

Сотовый телефон сработал сигналом вызова.

Галдин увидел на экране, кто звонит, и ответил:

— Да, Сеня.

— Ты уже свалил?

— Да. Забрал Султана и двинулся. Сейчас выезжаю на Загородное шоссе. А что?

— Значит, дали тебе пса?

— Ты знаешь, я не ожидал, что все так легко пройдет.

— Хорошего тебе отдыха. А я домой, заберу Людмилу, заедем в гипермаркет, затаримся и на дачу. Неужели уже сегодня удастся посидеть с удочкой на пруду? Погода вроде ничего.

— Да, погода ясная.

— Ладно, думал, ты еще в центре, но раз уехал, то счастливой дороги.

— Спасибо, Сеня.

— Звони, если что!

— Конечно.

Снегирев отключился.

Галдин добрался до Загородного шоссе и включил правый поворотник. Переславль находился в другой стороне, но Вадиму надо было заехать домой, переодеться, забрать продукты, одежду.

К дому он подъехал в 14.10. Во двор заезжать не стал по известной причине, приткнул «Рено» под знаком «Остановка запрещена». Старший лейтенант не обратил на него внимания. Домой он вместе с Султаном дошел пешком. Там переоделся, забрал увесистую сумку, забитую продуктами, двумя литрами водки, тремя блоками сигарет, купленными вчера, достал из сейфа пистолет и вернулся к машине.

Рядом с ней стояло авто ДПС.

— Этого, блин, еще не хватало! — буркнул Галдин и подошел к «Рено».

Собака шагала рядом.

Из машины ДПС вышел лейтенант, представился и спросил:

— Ваш автомобиль?

— Служебный, Центра по гуманитарному разминированию МЧС РФ.

Инспектор явно не ожидал подобного ответа.

— Документы, пожалуйста.

— Мои? Или на машину?

— И ваши, и на машину.

— Хорошо, лейтенант, но учти, я тороплюсь на военный аэродром. Через два часа у нашего отряда вылет в Сирию. Вот даже собаку пришлось экстренно брать. Так что ты подсуетись. Задачу отряду ставил сам президент. Его помощник должен проводить нас. Мое опоздание будет на твоей совести, шума много поднимется. Мне-то ерунда, а вот тебе!.. Но я ничего не имею против проверки. — Он достал документы, протянул лейтенанту.

Тот взглянул только в удостоверение личности офицера.

— Понятно. Езжайте, но в следующий раз сморите, где ставите машину.

— А что такое?

— Знак!

— Знак?

Лейтенант показал на столб.

— Да, вижу. Раньше как-то не замечал.

— А надо бы. Я уже вызвал эвакуатор. Подошли бы позже и не нашли бы своего «Рено».

— Тогда вся ваша контора крепко отгребла бы! Машина-то не простая, служебная.

— На ней не написано. Номера обычные.

— А буквы?

— Черт! — Лишь теперь до лейтенанта дошло, что с такими буквами на номерах ездили только офицеры специальных служб, не подлежащие контролю ГИБДД.

— Вот видишь, оказывается, мы оба невнимательны. Султан, в машину! — Галдин открыл дверку, и пес запрыгнул на сиденье.

Старший лейтенант поставил сумку в багажник, сел за руль и подмигнул инспектору ДПС. Тот отдал честь. Галдин нагло, через две сплошные полосы, развернулся, посигналил и повел внедорожник на выезд из Москвы.

Султан выставил морду между спинками передних сидений.

Галдин взглянул на него.

— Интересно, да? Хочешь спросить, куда едем? Недалеко. В деревню. Там будет тебе раздолье.

Пес с интересом смотрел в лобовое стекло, хотел было перебраться на переднее сиденье, но Галдин осадил его:

— Место, Султан!

Пес послушался.

— Вот так и сиди. И вообще, я же предупреждал тебя. Или хочешь намордник?

Султан прикрыл нос лапой.

— А не хочешь, сиди и не дергайся.

Дорога до Переславля заняла четыре часа. Это на сто восемьдесят километров. На мосту через Москву-реку зацепились две фуры и наглухо закрыли его. Хорошо еще, что полиция подскочила быстро. Особых повреждений у машин не было, они кое-как разъехались, но Галдину пришлось простоять в пробке полтора часа.

В 20.10 он въехал в Переславль. Дорогу знал хорошо, двинулся по объездной, миновал мост через Оку, пролетел десять километров, свернул направо и сразу ушел на второстепенную дорогу, по качеству гораздо лучшую, чем главная. Старший лейтенант въехал в лес и остановился.

Надо было покормить Султана. Повар вместе с сухими продуктами выделил Галдину два термоса с готовой едой и с водой, в которой были растворены витамины.

Старший лейтенант вывел Султана из машины, вытащил судки. Пес понюхал их, отошел в сторону, пометил территорию по кругу диаметром метров в двадцать и только после этого приступил к еде. Ел он не спеша, степенно, как и положено заслуженному ветерану.

Галдин закурил и огляделся. Его удивило качество второстепенной дороги. Словно он находился не в России и даже не в Подмосковье. Прежде здесь была грунтовка, местами засыпанная щебнем, асфальтовой крошкой или песком. По весне проехать по этой вот трассе можно было только в сопровождении трактора. Или на танке.

Сейчас же перед ним лежало чуть ли не зеркальное полотно, уложенное по всем правилам. С уклонами от центра, чтобы не оставались лужи, новенькими обочинами с мелким гребнем, пологими кюветами, на которых постоянно подстригалась трава.

«Неужели местная власть наконец-то взялась за ум и начала тратить деньги по назначению? — подумал Галдин. — Но почему тогда другие дороги в колдобинах? Да и в самом Переславле запросто можно было оставить подвеску. А здесь совсем другое. Понятно было бы, если бы впереди находился поселок для богатеньких московских дядек и теток. Но там село Санино. Далее озеро Черное и деревня Чернуха. За ней сплошные болота. Да, загадка».

Разрешилось все быстро.

Галдин возобновил движение, проехал село Санино и увидел, что слева, практически вдоль всего западного берега озера тянется кирпичная стена высотой метра в три со столбами из дорожных декоративных каменных блоков и фигурными светильниками на каждом из них. В ней массивные сдвоенные ворота, способные пропустить одновременно пару грузовых машин. За оградой стройные сосны, ели, наверняка посаженные специально. Галдин помнил, что раньше тут были поля.

Среди деревьев целый дворец с причудливой крышей из черепицы. Видны только окна второго и третьего этажей, забранные решетками, и балкон с резными балясинами. Все красиво, дорого. Постройки по сторонам тоже хороши, но скромнее.

У ворот отдельное здание, напоминающее контрольно-пропускной пункт войсковой части. Спереди и сбоку большая стоянка, окруженная аккуратными полосатыми столбиками. Туда сворачивала хорошая дорога.

До деревни же тянулась прежняя убогая грунтовка, даже без щебня, крошки и битого кирпича. Просто две колеи посреди леса.

«Кто ж это такое поместье здесь отгрохал? — подумал Галдин. — Какой-нибудь чиновник федерального уровня? Вполне может быть. Подальше от глаз столичных фискалов. Или кто-то из местных? В Переславле тоже живут весьма богатые люди.

Охраны я не заметил. Это означает, что она ведется профессионально. Наблюдение за чудом, возникшим среди леса, осуществляется через видеокамеры и прочую хитрую аппаратуру.

Этот дворец мне не понравился. Кто успел его построить за те три года, в течение которых я тут не был? Чтобы такое отгрохать, надо иметь и технику, и людей, целую строительную компанию».

Тут «Рено» затрясся на грунтовке, и Галдин усмехнулся.

«Вот это уже по-нашему, по-русски. Дороги времен Ивана Грозного. Так в большей части страны. В двадцать первом веке. Идет какой-нибудь пенсионер по улице в старых кирзачах и телогрейке, а в руке у него сотовый телефон. У домов теперь не шесты высотой метров в пять с самодельными антеннами, а спутниковые тарелки. Контрасты, мать их!..

С одной стороны, как говорил поэт, преданья старины глубокой, с другой — результаты прогресса. А в итоге хрен знает что».

Галдин завел «Рено» в деревню Чернуха в 20.30. Там было темно, не горел ни один фонарь. Ближний свет фар высвечивал ухабы распотрошенной центральной и единственной улицы. Раньше здесь было дворов сто, никак не меньше. Сейчас их осталось десятка два.

Старший лейтенант запаса Вячеслав Дуневич жил на окраине, у болота. Галдин учился вместе с ним в военном училище, знал его сестру Елену, отца, скончавшегося в 2012 году. Мать умерла при родах Елены, отец же другую женщину в дом не привел.

Машину тряхнуло. У Галдина возникло такое ощущение, будто она провалилась в воздушную яму, только покатистую и с твердым покрытием.

— Поймал все же колдобину, — пробурчал Галдин. — Да и как в нее не угодить, если здесь вся улица — сплошные колдобины. — Он повернулся к псу, поднявшему голову. — Это тебе, Султан, не шоссе, ведущее к поместью какого-то нувориша, а исконно русские дороги. Таких ни в Сирии, ни в Суринаме, ни даже в Афгане не найдешь. А у нас, твою мать, все та же проблема — дураки и дороги.

Пес наклонил голову, слушал Галдина и всем своим видом показывал, что полностью с ним согласен.

А старший лейтенант медленно вел машину по ночной деревне. Он внимательно всматривался в дорогу, чтобы не угодить в колдобину размером с его авто. Такого исключать было никак нельзя. Вокруг темнота непроглядная. Небо заволокли тучи, скрылись звезды.

Только в окне дальнего дома мелькнул свет. Туда Галдин и подъехал. Он остановил машину и с удивлением посмотрел на участок Дуневичей.

Забор, когда-то крепкий, поставленный еще в восьмидесятые годы, скособочился, одна секция завалилась. За ним непроходимые заросли какого-то чертополоха.

Да и дом выглядел весьма печально. Стены еще ничего, штукатурка с них не отвалилась, но они уже чуть покосились. Гараж поржавел. Ворота в сарай нараспашку. Когда-то семья держала там свиней и коз. С другой стороны были насесты для кур, загон для гусей. Скотины у Дуневичей было много даже после смерти отца. А сейчас у гостя возникло такое ощущение, что даже кошки в хозяйстве нет.

«Здесь определенно что-то случилось. А вот что? Это я сейчас и узнаю», — подумал Галдин и окликнул пса:

— Султан, рядом!

Они подошли к крыльцу.