Ответный прием

Александр Тамоников, 2023

Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового штурма при подготовке секретной операции до реальной схватки с коварным противником в любой точке земного шара – путь, который по силам только мужественным и преданным своему делу профессионалам. 1970 год. На закрытом советском полигоне создана новейшая система противоракетной обороны. Один из участников проекта, Геннадий Хустов, инсценировав собственную смерть, бежит с копиями секретных чертежей за границу, надеясь выгодно продать их западным спецслужбам. КГБ узнает о планах перебежчика и отправляет на его поиски группу «Дон» во главе с подполковником Вячеславом Богдановым. Он разрабатывает хитроумную операцию по предотвращению контакта Хустова с заокеанскими «покупателями». Все идет по плану, пока в руки спецназовцев не попадает уникальный документ, разработанный секретным отделом ЦРУ… «Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук». – В. Колычев Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров.

Глава 2

К гостинице «Москва», расположенной на Манежной площади, бойцы спецподразделения «Дон» подъехали с интервалом не более пяти минут. Первым у величественного здания, ради строительства которого в тридцатые годы по распоряжению правительства снесли целый квартал исторической застройки Охотных рядов, появился Коля Дорохин. В спортивной куртке нелепого ядовито-зеленого цвета, в резиновых сапогах и с огромной сумкой за плечами, в толпе праздношатающихся туристов он выглядел как бельмо на глазу. Мужчины в деловых костюмах и начищенных кожаных ботинках поглядывали на Дорохина с недоумением. Дамы в элегантных пальто, легких полусапожках на каблуках, с модными сумочками на плечах старались обойти его стороной. Портье едва сдерживался, чтобы не объявить неуместно одетому человеку, что отдыхать на ступенях гостиницы запрещено городскими властями. И только самого Дорохина ни его внешний вид, ни косые взгляды окружающих ничуть не смущали.

Следующим подтянулся майор Дубко. В отличие от Дорохина майор выглядел так, как и подобает офицеру госбезопасности: строго, неброско и в то же время представительно. Такой вид внушал уважение и даже некоторый трепет, по крайней мере, так считали аналитики из управления КГБ СССР. Майор пришел налегке, спортивная сумка через плечо на вид выглядела почти пустой.

— Здорово, Коляныч, ты откуда такой… зеленый? — оглядев товарища с ног до головы, поддел Дубко.

— Смешно тебе, майор? Ладно, повеселись, я не против. — Дорохин и сам улыбнулся. — Звонок командира застал меня в наисчастливейшем месте на Земле! Я один на один с природой, вокруг ни души, винтовка за плечом, и тут…

— И в каком же дупле твоего наисчастливейшего места установлен телефон, который испортил тебе всю малину? — Дубко улыбнулся.

— Телефона там никакого не было, товарищ майор, иначе мой правдивый рассказ превратился бы в фантастическую историю, где герои достают из кармана коробочку размером с ладонь, нажимают на ней кнопочки и начинают болтать со свояком, который сидит где-нибудь в Норильске и попивает чай на своей кухне. На самом деле меня подвела моя же предусмотрительность. Прежде чем идти в лес, я предупредил хозяина избушки, в которой остановился, что мне может поступить важный звонок, узнать о котором я должен немедленно. Звонок поступил, и хозяин избушки прислал за мной своего старшего сына.

— Коробочка размером с ладонь, которая может связать тебя с любой точкой на Земле? Здорово придумано, жаль, что в реальной жизни такого не бывает. — Дубко с мечтательным видом вздохнул. — Представляешь, как упростилась бы наша жизнь?

— Ничего, майор, будет и такое. Раньше вон и лампочка электрическая фантастикой казалась, а теперь посмотри вокруг, кругом электричество на людей работает.

В этот момент к ступеням гостиницы подошел прапорщик Казанец. Услышав окончание фразы, он похлопал Дорохина по плечу и произнес:

— Толкаешь бравурную речь в адрес нашего заботливого правительства? Здорово! Не забудь про газификацию и водоснабжение. Ведь прямо в квартиры вода идет, разве не фантастика? А когда-то воду ведрами из реки таскали.

— Здорово, Юрок! — поздоровался Дорохин. — Спросить хотел: тебя мама не учила, что встревать в чужие разговоры — дурной тон?

— Привет, Юра, — поздоровался и Дубко. — Зацени, наш Коля при параде!

— Я уже обратил внимание. Красивая куртка. И лицо так освежает, — подколол Казанец. — Выменял бы на свой пиджак, да вот незадача, дома его оставил. Может, поверишь мне на слово, Колян? Дашь куртку погонять?

— Да идите вы, — беззлобно огрызнулся Дорохин. — У меня в сумке все что нужно для переоблачения. Говорю же, торопился, не хотел время на переодевание тратить. Нет бы похвалить человека за заботу. Стояли бы здесь полдня, меня дожидались.

— Я хвалю, Коля, — к группе бойцов подошел подполковник Богданов.

— Вот! Хоть один нормальный человек в группе, — обрадовался Дорохин.

— Но одежду все же придется сменить. Лягушатник в мои планы не входил, — не удержался, чтобы не поддеть, Богданов.

Казанец и Дубко дружно рассмеялись, Дорохин нахмурил брови, но и его шутка командира заставила рассмеяться.

— Не можете без подколов, да, командир?

— Без них жить скучно. — Богданов указал на дверь гостиницы. — Пойдемте, парни, времени у нас не так много, скоро в аэропорт ехать.

Они вошли в вестибюль гостиницы, Богданов прошел к стойке регистрации и обратился к миловидной девушке:

— Здравствуйте! У нас забронирован номер на четверых.

— Фамилия? — механическим голосом поинтересовалась девушка-регистратор.

— Богданов Вячеслав Антонович.

— Давайте паспорт, — потребовала девушка.

Богданов достал паспорт, развернул на первой странице, показал девушке. Та лениво сверила данные, сделала запись в журнале, после чего заставила Богданова поставить подпись и выдала ключи.

— Номер четыреста четыре. Поднимаетесь на лифте до четвертого этажа, дальше налево третий номер.

Как только Богданов взял ключи, девушка потеряла к нему интерес и вернулась к изучению какого-то модного журнала. Богданов подхватил сумку, подал знак остальным и двинулся к лифту. Номер на четвертом этаже нашли сразу, открыли ключом дверь и вошли внутрь.

— Ну и обслуживание, — войдя в номер, проворчал Дубко. — Даже не проветрили.

— Не нуди, Саша, может, их поздно предупредили, — заступился за сотрудников гостиницы Богданов. — Бросайте вещи, и за стол, введу вас в курс дела.

За десять минут Богданов в общих чертах обрисовал задачу, после чего ему стали задавать вопросы.

— Этот агент Смит, насколько ему можно доверять? — задал вопрос майор Дубко.

— Старцев сказал, что у него длинный послужной список. Вроде бы работал под руководством самого Дроздова, и тот о нем очень хорошо отзывался. Думаю, таких рекомендаций достаточно, чтобы не сомневаться в компетентности агента Смита, Саша.

— Спорить не стану, командир.

Юрия Дроздова сотрудники управления считали живой легендой. Заместителем начальника нелегалов его поставили в 1968 году, и с тех пор по подразделениям и отделам ПГУ ходили разнообразные слухи о достижениях легендарного советского разведчика, который в 1962 году успешно провел операцию по обмену американского летчика Пауэрса на разведчика-нелегала Рудольфа Абеля. Говорили, что во время многомесячных переговоров Юрий Дроздов, в совершенстве владеющий немецким языком, играл роль немецкого кузена Абеля, и многие официальные лица, даже посвященные в суть переговоров, действительно верили в легенду о немецком дяде.

Уже через полгода пребывания Дроздова в роли заместителя начальника управления «С» почти все агенты-нелегалы мечтали о том, чтобы хоть раз принять участие в выполнении операции, разработанной «самим Дроздовым». Неудивительно, что слова подполковника Богданова о высокой оценке Дроздовым агента Смита бойцы группы «Дон» восприняли положительно, и больше кандидатура агента ни у кого сомнений не вызывала.

— Он будет встречать нас в Вашингтоне? — задал новый вопрос Дорохин.

— Пока неизвестно, каким образом будет установлена связь со Смитом. Для нас разрабатывают легенды, которые подошли бы для каждого этапа задания, включая переброску. Из Москвы мы летим в Германию, из Германии во Францию, а потом в США.

— Почему мы не можем лететь напрямую в США? Насколько я знаю, с этого года «Аэрофлот» открыл новые маршруты полетов. Москва — Аместердам — Нью-Йорк, например. Я в газете «Известия» читал, — объявил Казанец.

— Потому что мы не на экскурсию в Америку собираемся, Юра. В управлении настаивают на совершенной секретности. Они опасаются, что перебежчик Хустов мог установить связь не только с агентом АНБ, но и с ЦРУ и ФБР. Если опасения небеспочвенны, все рейсы из Советского Союза в Америку уже отслеживаются всеми возможными организациями, отвечающими за безопасность США. Американцы ни за что не упустят такой шикарной возможности — заполучить информацию особой секретности, касающуюся оборонки. Для нас это означает, что, как только Хустов попадет в руки американских спецслужб, они его уже не выпустят.

— Значит, в Германию мы попадаем советскими гражданами, там становимся кем-то иным и во Францию прибываем по легендам, никакого отношения к СССР не имеющим? — уточнил Дубко.

— Думаю, да. Из Германии уже полетим по легендам.

— В каком смысле «думаю»? Ты не знаешь, что это за легенды, Слава?

— Они еще не готовы. Говорю же, все случилось очень быстро, в верхах успели только обсудить возможные варианты развития событий и принять решение послать нашу группу для получения более точной информации.

— Но почему АНБ? — вопрос, который беспокоил всех бойцов, задал Коля Дорохин. — Почему он обратился в АНБ, да еще к сотруднику какого-то там исследовательского отдела?

— Этого никто не знает. Агент Смит ведет наблюдение за сотрудниками управления научных исследований и техники в структуре АНБ, такова его задача на данный момент. Хустова он увидел случайно, в процессе слежки за управлением. Он узнал Хустова по ориентировке, которую в прошлом году получили все агенты-нелегалы, работающие как за рубежом, так и в СССР…

— Точно, командир, — перебил Казанец подполковника. — Нам тоже пересылали эту ориентировку, и я хорошо ее помню. Русский мужчина, возраст пятьдесят три, на вид около пятидесяти — пятидесяти пяти, светлые волосы, крючковатый нос, на лбу залысины, но стрижку носит удлиненную, рост сто семьдесят пять, вес около восьмидесяти килограммов, небольшой перебор с едой, поэтому обозначился животик. Иногда, когда устанет, прихрамывает на левую ногу, следствие детской травмы. Кажется, упал с велосипеда. Во время учебы в институте работал с профессором Чуйковым, шесть лет из десяти учебы занимался исследовательской деятельностью, благодаря чему и попал в проект по разработке системы ПРО. Чуйков выдернул его из Челябинского исследовательского института, куда Хустов уехал после окончания обучения в Москве.

— Мы все это знаем, Юра, — напомнил Дубко. — Незачем повторяться.

— А я думаю, что стоило бы подумать над тем, что подвигло Хустова на такой нелепый шаг, — возразил Казанец. — Он ведь не уголовник какой-то, не нездоровый элемент с сомнительным прошлым. Он ученый, пусть не с мировым именем, но занимающийся важным делом.

— Возможно, то, чем он занимался в Казахстане, не удовлетворяло его амбиций, — пожал плечами Дубко.

— Да, но почему? В Челябинске он имел хорошую зарплату, ведомственную квартиру и даже невесту, но, не задумываясь, все это бросил и отправился в Казахстан. Значит, он не лишен амбиций, так? Значит, ждал от работы на полигоне чего-то большего, чем то, чего мог достичь в Челябинске.

— Думаю, ты прав. Перспективы на полигоне действительно намного выше, — согласился Дубко.

— Тогда почему после четырнадцати лет кропотливого труда он все бросил и слинял? И именно в тот момент, когда до получения окончательного результата работы полигона, до истинного триумфа оставалось не больше года, он вдруг выкинул такой финт. Почему?

— К чему гадать, Юра? Он это сделал, и точка. Наша задача не душу его лечить, а предотвратить утечку информации, — вступил в разговор Дорохин.

— Нет, Коля, ты не прав, — на этот раз возразил подполковник Богданов. — Мотивы Хустова очень важны. Год назад побег Хустова являлся всего лишь предположением. Сотрудники КГБ предполагали, что Хустов украл материалы разработок системы ПРО и сбежал. Но существовала вероятность, что он все же утонул на рыбалке, а тело просто не нашли. Теперь, после того, как агент Смит засек его в Вашингтоне, да еще в компании сотрудника национальной безопасности Америки, сомнений в том, что он сбежал, нет. В том, что он прихватил что-то ценное, что-то, что сможет предложить американцам в обмен на политическое убежище и материальную поддержку, тоже сомнений нет. С этим все согласны?

Дубко, Дорохин и Казанец с командиром согласились. Богданов удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Думаю, было бы неплохо понять, почему он так поступил, почему сбежал. В этом вопросе важен вот какой аспект: планировал ли Хустов побег или сбежал спонтанно?

— С чего ты взял, что он сбежал спонтанно? — Старший лейтенант Дорохин с недоумением смотрел на Богданова. — Как вообще можно не планируя сбежать из страны?

— И все же я думаю, что Хустов побег не планировал, ему просто повезло. — Богданов задумчиво смотрел перед собой и говорил, будто размышлял вслух. — Да, предположение звучит абсурдно, но в жизни и не такое случается.

— Согласен, в жизни всякое случается, но почему ты думаешь, что с Хустовым произошел именно такой случай? — настаивал на ответе Дорохин.

— Исходя из материалов дела, — просто ответил Богданов. — Штатные сотрудники внутренней безопасности КГБ, которые вели расследование после исчезновения Хустова, дали весьма подробный отчет о том, что они видели, что слышали, а главное, почему предположили, что он действовал спонтанно. Так вот, из материалов двух увесистых папок я сделал вывод, что побег Хустова запланирован не был.

— Хотелось бы узнать, что именно ты вычитал в материалах дела, что пришел к таким выводам, — заявил Дубко. — Объясни, Слава.

— Знаете, он ведь не был под колпаком у КГБ, никогда ни в чем предосудительном замечен не был. Простой трудяга, каких миллионы. В записях сказано, что изначально Хустов ехал на полигон в качестве младшего научного сотрудника, но в итоге ему пришлось переквалифицироваться в технического сотрудника, так как техников не хватало, а у Хустова к этому делу оказались способности. Смею предположить, что у технического персонала не только зарплаты ниже, чем у действующих научных сотрудников, но и перспектив практически никаких. А ведь мы знаем, что Хустов оставил в Челябинске, — Богданов сделал ударение на слово «что», — и что получил взамен. За четырнадцать лет работы на полигоне он восемнадцать раз подавал прошение о переводе из технического отдела. Последние четыре года он писал заявление по два раза за год. В прошлом году ему наконец одобрили перевод, но обстоятельства сложились не лучшим образом, кто-то из сотрудников, которые должны были заменить Хустова, уволился, кто-то заболел, и в итоге Хустову снова пришлось остаться на прежнем месте. А потом он исчез.

— Это ничего не доказывает, — пожал плечами Дубко. — Всего лишь предположение.

— Согласен, Саша, пока в этом деле все на уровне предположений. Взять, к примеру, его неожиданное решение поехать на рыбалку, — продолжил Богданов. — За четырнадцать лет Хустов ни разу ни с кем не обсуждал свою любовь к рыбалке. Не ходил удить рыбу ни один, ни с товарищами. А тут решился, кашу для прикорма сварил, и это после тяжелого рабочего дня, когда ему пришлось проработать ночь сверхурочно, да еще и на день задержаться, так как именно в этот день он должен был подготовить итоговые материалы для выступления профессора Кисунько перед министром обороны СССР. С чего вдруг?

— Достало все, захотел отдохнуть, — произнес Дорохин.

— Возможно, но тот факт, что он объявился в Вашингтоне, подсказывает нам, что рыбалка — только прикрытие. Но! Если бы Хустов планировал побег хотя бы несколько месяцев, о рыбалке он заговорил бы раньше. И с коллегами, и с продавщицей в магазине. Перед исчезновением он должен был не раз реально сходить на рыбалку, и лучше всего хотя бы раз со свидетелем. Да еще и неуклюжим тюфяком себя перед свидетелем выставить тоже было бы не лишним. Сделал ли он хоть что-то подобное?

— Судя по твоим словам, нет, — подал реплику майор Дубко.

— Верно, он ни разу не ходил на рыбалку, хотя удочки имел. За версию со спонтанно принятым решением сбежать за границу говорит и то, что с продавщицей в магазине своими планами он все же поделился. Зачем? Исчезни он просто так, его бы сразу объявили в федеральный розыск хотя бы за одно то, что он работал на режимном объекте. А тут бросил продавщице два слова, прихватил бутылку водки, и можно считать, что алиби себе состряпал.

— Допустим, о побеге он задумался непосредственно в день побега, но что его на это подвигло? Думаешь, ему удалось сделать копию материалов, которые он отдал Кисунько? — высказал предположение Дорохин.

— Именно так думают наши начальники, и я склонен с ними согласиться, — ответил Богданов.

— А мне не верится, что Хустову удалось без подготовки, без поддержки со стороны провернуть такое дело. Украсть микропленки с записями и чертежами системы противоракетной обороны Москвы, вынести пленку из лаборатории, а потом с территории полигона, сбежать, инсценировав собственную смерть, уехать из страны, добраться до Вашингтона, да еще выйти на связь с сотрудником агентства национальной безопасности. Как такое возможно? Он что, в рубашке родился?

— Вот это мы и должны выяснить, — ответил Богданов. — И лично мне такая версия больше по душе, чем та, в которой оказывается, что за спиной Хустова стоит серьезная организация, которая провернула все это его руками. Не хочу узнать, что он всего лишь заложник, которого не уничтожать как врага народа нужно, а спасать из лап международных преступников.

Ответить Богданову никто не успел. В дверь постучали, вошел посыльный и внес на мельхиоровом подносе увесистый пакет. Богданов поблагодарил посыльного, закрыл за ним дверь и только после этого распечатал конверт.

— А вот и наши легенды, — сообщил он. — Давайте, парни, разбирайте материалы, за час нам нужно уложиться.

Все разошлись по разным углам и уткнулись в листы, набранные убористым машинописным текстом. Помимо легенд каждому достался новый заграничный паспорт и рекомендации штатного языковеда относительно экспресс-тренировки для улучшения качества речи на иностранном языке. Подполковнику Богданову досталась роль трудолюбивого германца, неженатого, бездетного, помешанного на своем маленьком магазинчике строительных товаров, который приносил невысокий доход, но позволял держаться на плаву.

Генрих Шульц, на это имя Богданову следовало отзываться, как только он переступит порог гостиничного номера. Фотография в паспорте выглядела натурально, на ней Богданов смотрелся моложе и как-то веселее. Он помнил этот снимок: его сделал фотограф из управления лет пять назад, после очередного задания, когда вся группа была приглашена на грандиозный банкет по случаю юбилея госбезопасности или чего-то в этом роде. Хороший снимок, Богданову он всегда нравился, да и имя Генрих не вызывало напряжения. За час Богданов успел перечитать текст трижды и выучить его наизусть. Удовлетворенный результатом проделанной работы, Богданов, привлекая внимание остальных, хлопнул в ладоши и громко произнес:

— Итак, господа, сиры, герры, или кто вы теперь, проверим вашу память?

— Я готов, — первым вызвался Коля Дорохин.

— Давай, лейтенант, дерзай.

— Позвольте представиться, месье Кристоф Леруж, мне тридцать два года. Пять лет назад скончался мой дражайший дядюшка, владелец небольших виноградных угодий на юге Франции. Теперь его место занял я и пытаюсь наладить бизнес на свой лад, но пока у меня получается не слишком хорошо. Однако стараниями дядюшки помощники, поставленные им над бизнесом, держат дело на плаву, пока я, набивая шишки, набираюсь ума-разума. В Америку приехал в творческий отпуск, или что-то вроде того. Хочу увидеть мир бизнеса своими глазами. У меня случаются приступы подагры, так как следить за здоровьем я забываю, а в остальном моя жизнь не слишком обременена заботами. Да, еще я владею игрой на фортепиано. Это так, к слову.

— Что с фото? Твой снимок или придется гримироваться? — задал вопрос подполковник Богданов, как только Дорохин закончил.

— Документы высший класс. — Дорохин помахал раскрытым паспортом в воздухе. — Снимок натуральный, никакого грима. Только за акцентом придется следить. Языковед заботливо напомнил мне, что мой французский прононс начинает страдать, как только возникает волнение.

— Другими словами, как только ты видишь симпатичную женщину, то сразу начинаешь заикаться и французский акцент исчезает. А уж если эта симпатичная женщина ответит взаимностью, тут ты и слова французские забыть можешь, — уточнил Казанец.

— Я почти так и сказал, — смеясь, ответил Дорохин. — Ничего, будем надеяться, что за время пребывания в Вашингтоне мне не встретится ни одна француженка, а уж американок своим французским я сумею обвести вокруг пальца.

— Хорошо, месье Кристоф Леруж, с вами закончили. Юра, что у тебя?

— У меня все очень скромно, командир. — Казанец выложил на стол паспорт. — Мистер Джон Уилсон, американец ирландского происхождения. Приехал в Америку на заработки. Работу пока не нашел, нахожусь в поиске. Владею всеми рабочими специальностями, включая строительные. Разбираюсь в электрике, но образования нет. Времени для учебы не нашлось, так как пришлось зарабатывать деньги в семью с четырнадцати лет. Сейчас мне двадцать три.

— Какими языками владеешь?

— Английский с сильным акцентом, на родном, надеюсь, говорить не придется.

— Скорее всего, не придется. В Ирландии с середины девятнадцатого века при общении по большей части используют английский язык. В то время в стране случился большой неурожай, а британское правительство, которое хозяйничало на ирландских землях, свернуло программу помощи местному населению. Результат — из восьми миллионов населения почти половина жителей или уехали в США, или умерли от болезней, — поделился познаниями Коля Дорохин. — Тех, кто говорит на ирландском, осталось очень мало. Правда, акцент у ирландцев все равно зверский.

— То что надо. Если и проколюсь где-то с иностранным языком, все можно списать на ирландские корни, — заметил Казанец.

— Хорошо. Саша, что у тебя?

— Англичанин Томас Грант, уроженец зеленого графства Беркшир, владелец фермерского хозяйства. Тридцать пять лет, фермой владею неполных три года. Получив ренту от отца, решил вложиться в сельское хозяйство. В Америку еду с познавательной целью, хочу изучить особенности ведения фермерского хозяйства в Штатах. Женат, двое детей, но с женой отношения натянутые, так что о ней можно не распространяться.

— Снимок тоже твой?

— Да, на этот раз обойдемся без грима, — ответил Дубко. — Лично меня это радует.

— В нашем аэропорту проблем с документами не возникнет, — перешел к деталям подполковник Богданов. — Но когда прилетим в Германию, будьте готовы к вопросам. В Германии пробудем всего шесть часов, там нас будет ждать человек из посольства. Ему сдаем свои паспорта, оставляем только те, что подтверждают легенду. Он же снабдит необходимой суммой наличных плюс билетами до Парижа. Прилетев в Париж, в кассе получим транзитные авиабилеты до Нью-Йорка. До этого времени мы незнакомы. Для всех наше знакомство состоится на борту самолета. Таким образом, мы сможем поселиться вместе, не вызывая подозрений. Три холостяка и один женатый мужчина, решивший отдохнуть от супружеской жизни.

— То есть в самолете играем игру в знакомства? — уточнил Дорохин.

— Да, Коля, играем в знакомства.

— Но в Германии мы должны встретиться с человеком из посольства. По привычному сценарию? Просто для уточнения.

— Верно, Коля, все по привычному сценарию. — Богданов кивнул, подтверждая предположение Дорохина. — Прилетели в аэропорт Берлина, сходили в туалет на первом этаже. Вторая кабинка для нас. Положили паспорта, забрали деньги и билеты. Очередность установлена по старшинству. Первым иду я, за мной Дубко, за ним Дорохин, Казанец замыкающий. В Париже между рейсами часа четыре, из аэропорта не уходим, так что перевалочные базы не требуются. Вопросы есть?

Вопросов у команды не оказалось, Богданов еще раз пробежал глазами по инструкции, выданной вместе с легендами, удовлетворенно кивнул и отдал приказ:

— Час на отдых, затем спускаемся в фойе. Машина придет к четырем часам, в пять мы должны быть в аэропорту.

* * *

Переброска спецподразделения «Дон» из Москвы в Нью-Йорк прошла как по маслу. В Берлине у сотрудников аэропорта к советским туристам, коими представились члены группы, вопросов не возникло. Сдачу паспортов и получение билетов отработали за тридцать минут, выждали время до посадки и по отдельности прошли регистрацию на рейс. В Париже на стойке регистрации получили нужные билеты и, дождавшись положенного времени, загрузились в самолет. Места всех четверых располагались поблизости, так что сцена знакомства прошла тоже удачно. Дорохин в роли француза Леружа попросил бортпроводницу принести «что-то божественное», подобающее для употребления по случаю приятного знакомства, и та принесла. Сначала некрепкого столового вина, затем, по просьбе «ирландца» Уилсона, требующего называть его Уолш, заявляя, что так звучит ирландский вариант его американизированной фамилии, по две порции неразбавленного виски, а когда «знакомство» переросло в «крепкое мужское братство», мужчины потребовали коньяк, на чем и успокоились.

Выходили они из самолета уже дружной компанией. Быстро прошли процедуру получения багажа, на площадке перед аэропортом сели в такси и велели отвезти их в гостиницу «Астор», как и было оговорено заранее. В гостинице «друзья» расселились в два двухместных номера и сразу отправились на прогулку. Буквально в пятистах метрах от гостиницы, в кафе «Белая лошадь» их должен был ждать человек по имени Гарри. Как сообщил полковник Старцев, этот человек не являлся сотрудником КГБ, а лишь выполнял время от времени мелкие поручения агента Смита, ввиду чего не советовал заводить с ним серьезные разговоры. Войдя в кафе, Богданов сразу увидел того, кого они искали. Невысокий, неброско одетый мужчина сидел в углу за столом, перед ним лежала записная книжка в красном кожаном переплете. Он приветственно помахал рукой, и компания дружно двинулась к его столику.

— Хелло, Гарри! — поприветствовал человека Богданов.

— Хелло, герр Шульц! Как здоровье вашей матери?

— Все в порядке. — Богданов пожал протянутую руку. — Я сегодня с друзьями. Позволь представить их.

Богданов одного за другим представил своих «друзей», после чего Гарри подозвал официанта и заказал пять порций фирменного штруделя с яблоком и корицей.

— Такого вкусного штруделя вы не найдете и в самой Австрии, — нахваливал Гарри выпечку. — Напитки выбирайте на свой вкус, штрудель с любым из них будет хорош.

Рассевшись вокруг стола, мужчины заговорили о погоде, о достопримечательностях Нью-Йорка, об особенностях городской кухни. За столом они просидели около часа, затем Гарри сообщил, что ему нужно в уборную. Богданов хлопнул «друга» по плечу и заявил, что составит ему компанию. Вместе они вышли из общего зала и прошли по узкому коридору до туалета, расположенного в глубине здания. Как только они скрылись от любопытных глаз, Гарри вложил в руку Богданова листок бумаги.

— Сегодня останетесь в городе, а завтра заберете машину, находящуюся по адресу, который я указал. Меня просили передать, что жилье для вас готово, в доме есть все, что может понадобиться для приятного отдыха. Можете пользоваться телефоном, он оплачен. Ключи от машины под ковриком.

— Спасибо, это очень кстати, — поблагодарил Богданов. — Адрес, по которому мы можем остановиться, тоже указан в записке?

— Нет, наш общий друг в целях безопасности рекомендовал оставить записку в машине. Я прикрепил ее в бардачке на верхней панели. Там еще кое-что, что может понадобиться вам по дороге. От себя я положил в машину воду и дорожную карту. Думаю, вам пригодится.

— Спасибо, — еще раз поблагодарил Богданов.

Они разошлись по кабинкам, а через пять минут снова вышли в зал кафе. Спустя некоторое время Гарри начал прощаться.

— Завтра нужно быть на службе, — заявил он. — Отдыхайте, друзья. Наслаждайтесь видами города.

После ухода Гарри Богданов предложил прогуляться по окрестностям, и все дружно двинулись к выходу. Оказавшись на улице, они прошли к ближайшему скверу, устроились на скамейках и только тогда смогли говорить открыто.

— Насколько я могу судить, слежки за нами не было, — первым начал Богданов. — Но предосторожности не помешают. Гарри приготовил для нас автомобиль. Он стоит на платной парковке в трех кварталах от гостиницы. Чтобы не привлекать ненужного внимания, сегодня остаемся в гостинице, сходим в местный ресторан, поедим-попьем, а завтра съедем. Администратору скажем, что едем к другу в пригород.

— Думаешь, нас могут искать? — спросил Дубко.

— Не думаю, просто перестраховываюсь, — ответил Богданов. — Наша задача — сделать переезд в Вашингтон как можно более незаметным. Легенды — это хорошо, но будет лучше, если мы просто растворимся в толпе, тогда и пользоваться легендами особой нужды не будет.

— Этот Гарри, он что-то говорил о деле? — поинтересовался Дорохин.

— Нет, не думаю, что он в курсе. Сказал, что дополнительную информацию оставил в машине, — ответил Богданов.

— Значит, агент Смит свяжется с нами в Вашингтоне? — снова спросил Дубко.

— Пока неизвестно. Возможно, нужно будет позвонить ему из дома, который он для нас приготовил, а может, он сам с нами свяжется, но, думаю, в любом случае придется ждать личной встречи.

— Чует мое сердце, с этими перестраховщиками наше задание затянется не на одну неделю, — разочарованно произнес Казанец.

— Ничего, Юра. Тише едешь — дальше будешь, — подбодрил друга Дорохин. — Смотри на жизнь проще. Сегодня гуляем за счет управления, разве не здорово?

— Не особо губу раскатывай, — усмехнулся Богданов. — Если станем деньгами направо и налево сорить, наверняка привлечем к себе ненужное внимание.

— Вот так всегда, командир. Только человек размечтается, ты сразу радость и подпортишь.

— Ладно, пора возвращаться в гостиницу. Хочу предупредить: с этой минуты переходим на английскую речь вплоть до того момента, пока не сядем в машину. Это особенно тебя касается, Казанец. Ты у нас не любитель на иностранном языке говорить.

— Я понял, командир, никакой русской речи, — заверил Казанец.

— И никакого командира, — напомнил Богданов. — Герр Шульц или Генрих. Кому как больше нравится. Остальных это тоже касается.

В гостинице, как и договаривались, они отправились в ресторан. Заказали ужин со спиртным, но налегать сильно на выпивку не стали. В десять часов вечера разошлись по номерам, а ровно в восемь утра сдали ключи на стойку регистрации. До стоянки добирались пешком, делая вид, что любуются городом. Машина, которую оставил для них Гарри, стояла в крайнем ряду, ближе к выезду. Богданов прошел до поста охраны, предъявил паспорт и сообщил, что забирает автомобиль. Охранник записал номер машины, данные паспорта на имя Генриха Шульца и, пожелав счастливого пути, вернулся к просмотру журнала. Погрузив вещи в багажник, бойцы группы «Дон» заняли места в машине. За руль сел Богданов, завел двигатель и выехал со стоянки. Заняв пассажирское кресло около водителя, Казанец открыл бардачок.

— Ого, наш друг снабдил нас очень полезной вещью, — доставая дорожную карту, сообщил он. — Давайте-ка посмотрим, сколько по времени нам добираться до Вашингтона. Какой тут масштаб? Ага, посчитаем. Едем через Филадельфию и Балтимор. Итого двести тридцать километров.

— Не километров, а миль, дурилка картонная. Мы как-никак в Америке, — напомнил Дорохин.

— Точно, здесь измерение в милях идет. Дорохин, переведи в километры, раз ты такой всезнайка.

— Около трехсот семидесяти километров, — ответил Дорохин.

— Значит, доберемся часа за четыре.

— Юра, бросай ерундой заниматься, пошарь в бардачке, там информация от агента Смита, — попросил Богданов.

Казанец открыл бардачок, пошарил в нем.

— Пусто, командир. Никаких бумаг, — объявил он вслух.

— Гарри хотелось поиграть в шпионов, так что записка приклеена где-то сверху на панели, — сообщил Богданов. — Смотри лучше, Юра.

Казанец изогнулся, заглянул внутрь и извлек пакет, завернутый в бумагу.

— Похоже, это нам, — сообщил он, разрывая бечевку, которой был обмотан сверток. — Ага, здесь ключи, две пары. Еще записка. Здесь адрес: Висконсин-роуд, 35. Номера квартиры нет, значит, это частные владения и весь дом в нашем распоряжении.

— Мы должны иметь возможность свободно приходить и уходить, поэтому квартира в густонаселенном районе Вашингтона нам не подходит, — объяснил Богданов.

— Значит, едем на Висконсин-роуд, — подытожил Дорохин. — По дороге обсуждать что-то будем или можно вздремнуть?

— Спи, лоботряс, — разрешил Богданов. — Доберемся до места, там и будем решать, с чего начать. Саша, ты тоже вздремни.

— А я, командир? — Казанец притворно зевнул. — У меня тоже ночь беспокойно прошла.

— А ты следи за дорогой. Ты у нас сегодня за штурмана. Смотри, чтобы я нужный поворот не пропустил, а то вместо Вашингтона в какой-нибудь Питтсбург уедем.

— Вот так всегда, кто званием младше, на том и едут, — притворно проворчал Казанец, убрал сверток в бардачок, снова открыл дорожную карту и приготовился следить за дорогой.

Вскоре в автомобиле наступила тишина. Дорохин и Дубко мирно посапывали под ровные звуки хорошо отлаженного двигателя. Казанец читал надписи на указателях, а Богданов следил за дорогой. Они благополучно миновали Филадельфию и Уилмингтон. В Абердине остановились на автозаправочной станции, купили в кафе еды навынос и отправились дальше. Они уже подъезжали к Балтимору, когда увидели на дороге автомобиль с поднятым капотом. Водитель, круглолицый мужчина средних лет, выскочил на середину дороги и отчаянно махал руками, умоляя остановиться. Богданов сбавил скорость.

— Что там случилось? — Дубко высунулся из окна, пытаясь разглядеть, есть ли еще кто-то в машине.

— Не знаю, — произнес Казанец, — но мне это не нравится.

— Это всего лишь незадачливый водитель, — проговорил Богданов. — Ничего более.

— Собираешься остановиться? — спросил Дубко. — Не думаю, что хорошая мысль.

— Не давить же мне его, в самом деле, — проворчал Богданов.

А водитель и правда не собирался уходить с дороги. Теперь он уже бежал навстречу их автомобилю и что-то кричал, привлекая внимание.

— Черт, похоже, остановиться все-таки придется, — проговорил Дубко. — Иначе без трупов не обойдется.

— Всем приготовиться, — предупредил Богданов. — Русскую речь забыли!

Он съехал на обочину и заглушил двигатель. Круглолицый мужчина подбежал к машине, встал со стороны водительского кресла и быстро-быстро заговорил. Речь была явно английская, но из-за скорости, с которой говорил мужчина, никто из сидящих в машине поначалу не мог понять ни одного слова, кроме «господа» и «пожалуйста».

— Простите, мистер, — Богданов вышел из машины. — Успокойтесь, прошу вас! Объясните, какие у вас проблемы.

Богданов заговорил на английском, но в его речи слышался явный акцент. Это странным образом успокоило незнакомца. Он облегченно вздохнул и тронул Богданова за локоть.

— Иностранец?

— Немец, — спокойно ответил Богданов. — Генрих Шульц.

— Шульц, — повторил незнакомец. — День добрый, господин Шульц. Я Алонзо. Алонзо Моретти.

— Италия?

— Си, си, италиано! — Мужчина радостно закивал. — Мы с супругой здесь на отдыхе. Вы тоже на отдыхе?

— В некотором роде. — Богданов говорил сдержанно. — Что у вас случилось?

— Моя машина! Маледетти коммерсианти, нон уна машина, ма ин асино! Куло пиено! Полная задница! Проклятые торговцы выдали мне неисправную машину! — используя смачные итальянские ругательства, воскликнул Алонзо. — Мы ехали в Вашингтон смотреть красоты города, и тут двигатель заревел, задымил и заглох! И что теперь нам делать?

— Хотите, чтобы я посмотрел вашу машину? Знаете, я не силен в технике. — Богданов озабоченно нахмурился. — Самое большее, что я смогу, это прочистить свечи.

— Нет, синьор Шульц, господин Шульц, не нужно смотреть нашу машину. Довезите нас до ближайшего города, а там я свяжусь с автостанцией. Пусть разбираются с поломкой сами! Вы же можете нас подвезти?

— Подвезти? — Богданов с сомнением взглянул на итальянца. — Боюсь, у меня в машине не хватит места. Дождитесь другой машины, без пассажиров.

— Нет, нет, не уезжайте! Не бросайте меня, господин Шульц! Мы потеснимся, ваши друзья потеснятся, ведь верно? — Алонзо решительно отодвинул в сторону Богданова и просунул голову в открытое окно водительской двери. — Бонжорно, синьоре! День добрый. Не сочтите за грубость, но не смогли бы вы потесниться и найти место для меня и моей жены?

— Мистер Моретти, — Богданов силой вытащил мужчину из окна машины, — вам не кажется, что вы слишком усложняете дело? Я вынужден настоятельно рекомендовать вам дождаться другую машину. В чем проблема?

— Другую машину? Другую? Мама миа! Мадонна! Вили американи, маледетти бастарди! Нон аспертарти ауто да лоно!

— Не могли бы вы говорить по-английски? Я ничего не понимаю, — попросил Богданов.

— Си, скуза! Простите! Я говорил, что американцы лишь разглагольствуют о дружбе и взаимовыручке, на деле же никогда не станут помогать незнакомцу на пустынной дороге. А может, и в людном городе не протянут руку помощи, вот почему я так обрадовался, узнав, что вы иностранец.

— Возможно, вы просто не пробовали попросить их о помощи, — начал Богданов, но Алонзо прервал его речь:

— Не пробовал? Да я два часа стою на этой чертовой дороге, и ни один американец даже не остановился!

— Поэтому вы бросились мне под колеса? — догадался Богданов. — Рискованный шаг.

— Я знаю, до вас меня чуть дважды не сбили машиной хваленые американские граждане!

— И вы продолжали бросаться под колеса? Вы отчаянный человек, мистер Моретти.

— У меня нет другого выхода. Моя жена в положении, она не сможет дойти до города пешком, — заявил Алонзо. — Господин Шульц, если вы нам не поможете, дело может закончиться очень плохо!

Моретти схватил Богданова за руку и смотрел на него молящим взглядом. Богданову ничего не оставалось, как согласиться.

— Хорошо, возвращайтесь к своей жене, я постараюсь договориться с друзьями, — пообещал он.

— Вы нас заберете? Правда? Грация, синьор! Спасибо!

Моретти помчался к своей жене, а Богданов вернулся в машину.

— Все слышали? — обратился он к остальным.

— Слышали, — за всех ответил Дубко. — Ситуация у итальянца незавидная, не спорю, но все же тебе не кажется этот шаг опрометчивым? Кажется, мы собирались не привлекать внимания.

— Не оставим же мы беременную женщину на дороге? — пожал плечами Богданов. — И потом, что страшного в том, что мы подвезем их до города? Юра, какой у нас на пути ближайший населенный пункт?

— Абингтон мы проехали, следующий Джопптаун, — сверившись с картой, ответил Казанец. — До него километров десять.

— Отлично. Десять километров мы выдержим, — заявил Богданов, завел двигатель и поехал вперед.

У машины итальянца он остановился. Тот уже выгрузил на дорогу два чемодана и корзину. Его жена все еще сидела в машине. Богданов вышел, открыл багажник, помог итальянцу погрузить багаж.

— Зовите жену, мистер Моретти, — предложил он.

— Да, да, сейчас. — Моретти заглянул в салон. — Простите, господа, мы причиняем вам неудобства.

— Все в порядке, — за всех ответил Дубко.

Моретти как-то странно на него посмотрел, виновато улыбнулся и пошел к машине. Когда из сломанного автомобиля вышла жена Моретти, Дубко понял смысл странного взгляда.

— Парни, да в ней килограммов двести, — не сдержавшись, прошептал Дорохин. — Она нас всех раздавит!

Супруга Моретти оказалась поистине необъятных размеров. Верхняя часть туловища выглядела еще ничего, но ее круглый зад больше походил на воздушный шар, чем на анатомическую часть тела женщины, задуманную природой для соблазнения мужчин. Увидев выражение лица Богданова, который все еще стоял у багажника, Моретти, идущий позади жены, красноречивым жестом закрыл себе рот, моля Богданова о молчании. Но тот не мог молчать, так как понимал, что вместе с синьорой Моретти они в машину просто не поместятся. И все же врожденное чувство такта не позволило Богданову высказать свои опасения при даме.

— Мистер Моретти, позвольте вас на пару слов, — стараясь не смотреть на необъятную жену итальянца, проговорил Богданов.

— Да, да, господин Шульц. Только жену в машину посажу, — прикинувшись дурачком, произнес Моретти и тут же обратился к жене: — Франческа, поторопись, нехорошо заставлять ждать этих милых господ.

Франческа ускорила шаг и вскоре уже пыталась загрузиться в салон автомобиля. Сидевшие на заднем сиденье Дубко и Дорохин вжались в противоположную дверь, но и в этом положении не были уверены, что Франческа уместится на свободной части сиденья. Так и вышло. Франческа села, но как ни старался сеньор Моретти, закрыть пассажирскую дверцу ему не удавалось.

— Проклятье! — прошептал себе под нос Дубко, открыл свою дверцу и буквально вывалился на дорогу.

За ним следом вылез и Дорохин.

— Что случилось, синьоры? — взволнованно воскликнул Алонзо. — Вам нехорошо?

— Минуту, мистер. — Дубко остановил итальянца взглядом. — Я хочу поговорить со своим другом, господином Шульцом.

Дубко схватил Богданова за локоть и отвел подальше от машины.

— Слава, мы не сможем их подвезти. Будь его жена трижды беременна, мы просто физически не уместимся в салоне! — заявил он. — Теперь понятно, почему «проклятые» американцы отказали Моретти в помощи.

— Вижу, Саша, — ответил Богданов. — Но и оставить их на дороге мы не можем.

— Доедем до города и сами позвоним на автостанцию. Они пришлют другую машину, — предложил Дубко. — Или вызовем им такси.

— Хорошо, я с ним поговорю, — пообещал Богданов и направился к машине.

— Что случилось, синьоры? — Моретти продолжал играть роль идиота. — Надеюсь, вы не передумали?

— Сеньор Моретти, как вы видите, есть серьезная проблема, о которой вы умолчали, — корректно понизив тон, чтобы не было слышно жене, проговорил Богданов. — Вы понимаете, что все мы в машине не поместимся?

— Но что же мне делать? Мы не можем оставаться здесь вечно!

— Мы доедем до города и вызовем вам такси, — заявил Богданов.

— Нет, только не это! — вскричал Моретти. — Моя жена беременна, она в любой момент может начать рожать. И что сделает глупый таксист? Он просто выбросит ее на обочину.

— Вы говорите ерунду. Никто вас не выкинет.

— Прошу вас, синьоры! Мы потеснимся, правда, Франческа?

Моретти заглянул в салон, ожидая поддержки от жены, но она не ответила.

— Герр Шульц, — закричал Казанец, который все еще оставался в машине. — Кажется, женщине плохо. Думаю, она потеряла сознание.

Моретти схватил жену за руку и заголосил:

— Франческа, любовь моя, не оставляй меня!

Богданов взглянул на Дубко:

— Саша, вы остаетесь здесь. Ждите в машине итальянца. Мы отвезем их в город, сдадим в больницу и вернемся за вами. Другого выхода нет.

— Поезжайте, командир, — негромко ответил Дубко.