Смертельный маскарад

Александр Тамоников, 2023

Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового штурма при подготовке секретной операции до реальной схватки с коварным противником в любой точке земного шара – путь, который по силам только мужественным и преданным своему делу профессионалам. Война во Вьетнаме в самом разгаре. Чтобы сломить непокорных азиатов, американцы разрабатывают хитроумную операцию. Одно из подразделений переодевается в костюмы вампиров и делает несколько вылазок в джунгли. Вьетконговцы парализованы страхом, часть из них убита, часть попадает в плен. Слухи о появлении в джунглях настоящей нечисти быстро распространяются среди местного населения, вьетнамцы начинают отказываться воевать. На помощь им приходит подразделение спецназа КГБ «Дон» Вячеслава Богданова. Понимая всю необычность ситуации, советские офицеры решают применить против захватчиков особое «Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук». – В. Колычев

Глава 6

Разыскать ученого оказалось не так-то просто. Во-первых, нужно было знать, какая область науки занимается вурдалаками, оборотнями и прочей нечистью — если вообще где-нибудь существует такая наука. Во-вторых, складно и внятно объяснить какому-нибудь ученому, что именно от него требуется. А для этого нужно было задать этому ученому соответствующие вопросы. То есть четко выстроенные и правильные. Потому что одно дело — говорить о вьетнамских вурдалаках в своем спецназовском кругу, и совсем другое дело — беседовать с ученым человеком. Может, этот ученый даже самый настоящий профессор! А у спецназовцев, при всем их опыте общения с самыми разными собеседниками, не было еще такого случая, чтобы им доводилось беседовать с профессором. Как говорится, ситуации были не те, и собеседники, соответственно, также были не те. А вот теперь понадобился и профессор.

Профессора искали все четверо спецназовцев. И поначалу безуспешно. Их даже поднимали на смех, когда они говорили, для какой надобности им необходим ученый человек. Какие вампиры, помилуйте! Какие оборотни и вурдалаки! Это в нынешнее-то просвещенное время! Это в Советском-то Союзе! Ребята, да откуда вы взялись — такие неосведомленные и наивные!

Повезло Богданову. После долгих поисков ему посоветовали обратиться к одному филологу-востоковеду. Звали его Илья Семенович Тихий, он трудился в одном из столичных научно-исследовательских институтов.

— Уж если Илья Семенович вам не поможет, то вам и вовсе никто не поможет! — сказали Богданову, напутствуя. — Он у нас человек образованный и, кроме того, нестандартно мыслящий. Должно быть, знает что-нибудь и об упырях!

* * *

Тихого Богданов нашел быстро. Илья Семенович и вправду был самым настоящим профессором. Богданова это вдохновило, и в тот же день он встретился с ученым.

Профессор оказался пожилым человеком, и вид у него был, по мнению Богданова, классически профессорский. Сутулая фигура, бородка, очки на носу, близорукие глаза. Одежда на нем также была «профессорской» — старомодный костюм-тройка, светлая рубаха, галстук такой расцветки, какой Богданов никогда и не видывал.

— Слушаю вас, молодой человек! — учтиво произнес профессор. — Кто вы и чем я могу вам помочь?

— Капитан Богданов из спецназа КГБ, — коротко представился Вячеслав.

— Виноват, — заморгал Илья Семенович. — Как вы сказали? Я не ослышался? Вы из органов?

— Из них, — кивнул Богданов. — А именно — из подразделения специального назначения.

— И что это такое? — спросил профессор.

— Мы выполняем разные задания, — ответил Богданов. — Специальные задания.

— Ай-ай! — искренне огорчился ученый. — Должно быть, это очень опасно?

— Бывает по-всякому, — сказал Богданов.

— Жаль, очень жаль!

— Чего же именно вам жаль? — Богданов даже опешил от таких слов профессора.

— Вас мне и жаль, — ответил профессор. — Вы сказали, что работа у вас очень опасная… А на вид вы такой милый юноша. У вас такое умное лицо. С таким лицом вы могли бы сделать замечательную карьеру в научном мире.

— Ну, это вы преувеличиваете, — улыбнулся Богданов.

— Молодой человек! — негодующе воскликнул профессор. — Для чего вы произнесли такие слова? Конечно, скромность делает вам честь, однако же я знаю, о чем говорю! Я, видите ли, хорошо разбираюсь в людях и умею читать по лицам. У вас такое интеллигентное лицо…

— Но ведь кому-то надо заниматься и тем делом, которым занимаюсь я, — сказал Богданов. — Даже если у него интеллигентное лицо.

— Да-да, — грустно сказал профессор. — Мы живем в несовершенном мире… Ну так какие же интересы привели вас ко мне? Чем я могу помочь столь серьезной службе, как ваша? И почему вы обратились именно ко мне?

— Потому что мне вас соответствующим образом отрекомендовали, — улыбнулся Богданов. — Так и сказали: если вам, то есть мне, не поможет сам Илья Семенович Тихий, то, скорее всего, больше мне не поможет никто.

— Ну, — смешно скривился профессор. — Уверяю: те люди, которые вам это сказали, не правы. Я всего лишь рядовой ученый. Филолог-востоковед, один из множества. Да-с. Но тем не менее я готов оказать вам посильную помощь. Я вас внимательно слушаю.

— Уж не знаю, заинтересует ли вас то, что я хочу вам рассказать, — начал Богданов. — Если рассуждать здраво, то все это — обычные суеверия. Вымысел. Можно сказать, фантастика. Но с другой стороны — это реальность. Страшная реальность.

— Да вы прежде расскажите толком, что вы имеете в виду! — нетерпеливо произнес профессор. — А уже затем будем думать, где в вашем рассказе правда, а где вымысел. Нуте-с, приступайте к рассказу. Желательно не упуская никаких деталей. Даже, на ваш взгляд, самых незначительных. Ибо зачастую именно в незначительных деталях и кроется отгадка.

— Вы сейчас слово в слово произнесли наш девиз, — улыбнулся Богданов. — Зачастую именно в незначительных деталях и кроется отгадка. Да-да… Этим мы обычно и руководствуемся.

— Неужели? — искренне удивился профессор. — Стало быть, у нас с вами при всей огромной разнице наших занятий все же имеется нечто общее. Что ж, я рад.

— И я тоже, — улыбнулся Богданов.

…Рассказ Богданова Илья Семенович выслушал с величайшим вниманием. Он даже ни разу не перебил Вячеслава, лишь по ходу его рассказа делал в блокнотике какие-то заметки.

— Вот, я нарисовал вам всю картину, — сказал Богданов, закончив рассказ. — Со всеми мелочами и деталями, как вы и просили. Уж не обессудьте за такой натурализм, но, повторюсь, вы сами просили.

— Да-да… — рассеянно покивал Илья Семенович. — Боже мой, какой ужас! Вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным… я уж и не знаю, чем именно, но какая, по сути, разница… так вот, вместо этого они вытворяют такие ужасные вещи!

— Они — это кто? — осторожно спросил Богданов. — Есть ли у вас на этот счет какое-нибудь правдоподобное объяснение?

— Я вас понимаю, — печально проговорил профессор. — По большому счету, именно за этим вы ко мне и пришли, не так ли? Чтобы задать мне такой вопрос и получить от меня ответ.

— Да, — ответил Богданов. — Именно за этим и пришел. Дело в том, что нам вскоре предстоит в те самые джунгли отправиться и выяснить, что же это за существа. Люди ли, или, может, нечто другое… Но ехать, не понимая, с кем или с чем будешь иметь дело, — опасно. Это все равно что драться с завязанными глазами, тогда как глаза твоего противника — открыты.

— Разумеется, — сказал профессор, — предосторожность никогда не бывает лишней. А уж в вашем деле, я думаю, так и вовсе… Итак, вы ждете от меня ответа?

— Да, — повторил Богданов.

— Увы, но ответа я вам, видимо, дать не смогу, — развел руками профессор.

— Это почему же? — опешил Богданов.

— Потому что ответ должен быть достоверным, — ответил Илья Семенович. — То есть опираться на факты. А вот как раз фактов у меня и нет. Есть только ваш рассказ, но это, простите, никакие не факты. Это, так сказать, зарисовка с натуры. Согласитесь, можно рисовать, не очень понимая, что вы рисуете.

— Да, наверное, — согласился Богданов. — Но хотя бы более-менее правдоподобные версии у вас имеются?

— Это у вас версии, — мягко поправил Богданова ученый. — А вот в научном мире версия называется гипотезой.

— Ну пускай будут гипотезы, — согласился Богданов. — Тут ведь дело не в том, как именно звучит слово. Дело в его содержании. В его сути.

— И все-таки в вас кроются задатки ученого! — воскликнул профессор. — Ибо вы сейчас охарактеризовали такое сложное понятие, как слово, вполне научным образом! Коротко, емко и по существу!

— Благодарю, — поклонился Богданов. — Но поскольку на данный момент я не ученый, а…

— Да-да, — согласился Илья Семенович. — На данный момент… На данный момент в джунглях Вьетнама завелись хтонические сущности…

— Кто завелся? — не понял Богданов.

— Вампиры, вурдалаки, упыри, оборотни — их можно назвать как угодно. По крайней мере, вы так утверждаете.

— Это утверждаю не я, — возразил Богданов, — а те, кто их видел. Сталкивался с ними. И видел, как они убивают их товарищей. Видел, так сказать, последствия. А я лишь повторяю их слова.

— Да, разумеется… — печально согласился профессор. — Итак, о гипотезах. Вы знаете, они у меня имеются. И даже несколько. Но, опять же, что такое гипотеза без фактов? Вот я вам ее назову, и может так получиться, что поневоле солгу. И будете вы на меня в претензии… Впрочем, что там претензии. Может случиться и нечто гораздо страшнее! Да! А что, если моя гипотеза окажется неверной и по этой причине приведет к каким-то роковым последствиям?

— И все же гипотеза, изложенная ученым человеком, кое-что стоит, — не согласился Богданов.

— Ничего она не стоит, если не подкреплена фактами! — в свою очередь возразил профессор.

— Но как же быть? — спросил Богданов.

— Собрать как можно больше фактов, — ответил профессор. — И предоставить их в мое распоряжение. И уж тогда-то у моей гипотезы появится хоть какая-то цена!

— Собрать как можно больше фактов… — печально сказал Богданов. — То есть вы предлагаете нам ввязаться в драку с завязанными глазами.

— Вот, вы произнесли фразу, которой я очень опасался! — сказал профессор. — И вы знаете, почему я ее опасался? Потому что мне нечем на нее ответить! Что возразишь на правду? — Илья Семенович помолчал и вдруг спросил: — Ну а вы сами-то что думаете об этих существах из джунглей?

— У нас есть две гипотезы, — Богданов споткнулся на последнем слове. — Первая — это маскарад. То есть американские солдаты переоделись в специальные костюмы. Для чего — это вопрос отдельный. И вторая гипотеза — это на самом деле… как вы их назвали — хтонические существа?.. Так вот, это на самом деле они самые и есть.

— Вы что же, верите в их существование? — В голосе профессора послышалось удивление.

— Вы меня не совсем правильно поняли, — сказал Богданов. — Возможно, это не естественные существа, как, скажем, тигр или обезьяна, а выведенные в специальных лабораториях. Есть у нас сведения, что господа американцы давно уже занимаются подобными разработками. И кто знает, чего они достигли? Дело-то сверхсекретное. Может, у них и получился какой-нибудь…

— В ученом мире такое предположительное существо именуется гомункулусом, — сказал профессор.

— Ну пускай будет гомункулус, — согласился Богданов. — Дело, опять же, не в названии. Впрочем, такую гипотезу мы всерьез не рассматриваем. Нам все же кажется, что это люди, переодетые в чудовищ. Американские солдаты.

— Да, но зачем же?.. — Илья Семенович не договорил, но Богданов его прекрасно понял.

— А затем, что мир, в котором мы живем, несовершенен, — сказал он. — Как вы и говорили.

— Да-да, — задумчиво произнес профессор. — Мир несовершенен… Впрочем, думаю, о несовершенстве мира вы знаете больше моего, ибо имеете дело с его несовершенными представителями.

— Пожалуй, — согласился Богданов.

— Я тоже думаю, что никакие это не гомункулусы, а люди, — после паузы сказал профессор, — которые, если разобраться, страшнее всяких гомункулусов. — Впрочем, сейчас это не важно… Важно другое — почему именно в таком, так сказать, образе они предстали. Так и быть, поведаю вам свою гипотезу. Однако же настоятельно прошу не воспринимать ее как безусловное руководство к действию. Потому что гипотеза без надлежащих фактов… впрочем, об этом я уже говорил.

— Я понимаю, — сказал Богданов. — Но согласитесь, что лучше хоть какое-то объяснение, чем совсем никакого.

— Пожалуй, — согласился профессор. — Итак, гипотеза… Видите ли, у каждого народа есть свои поверья и легенды. И у каждого народа в таких поверьях имеются всяческие сущности. Очень упрощенно говоря, такие сущности делятся на две половины — на добрых и злых. Никакой народ не может прожить в этом мире, чтобы рано или поздно не придумать себе таких сущностей. Разумеется, и вьетнамцы не исключение.

— Да, я понимаю, — кивнул Богданов.

— Ну так вот, — продолжил профессор. — Их-то я и называю хтоническими существами. Добрых существ мы в данном случае касаться не будем. Скажем о всяческих… — Илья Семенович неопределенно повертел пальцами в воздухе.

— Вампирах, вурдалаках, упырях, — подсказал Богданов.

— Да, — кивнул профессор. — Верования во всю эту нечисть очень живучи. Это касается любого народа, даже самого цивилизованного. Правда, в представлении цивилизованных народов такие гипотетические существа постепенно меняют свою сущность и даже предположительный внешний облик… Ну да, впрочем, не будем вдаваться в такие тонкости. Сейчас они нам ни к чему. Разумеется, есть такие существа и в представлении вьетнамского народа. Как не быть! И, насколько мне известно, они, я имею в виду вьетнамцев, охотно и упорно в них верят. О, конечно же, не все вьетнамцы, но какая-то их часть — безусловно! Так вот: верят и при этом очень их опасаются. У всех народов отношения к таким существам примерно одинаковые, стало быть, и у вьетнамцев тоже. Ну а коль опасаются, то отсюда вывод. Почему бы тех же вьетнамцев не напугать тем, чего они опасаются? Возможно, американцы так и сделали. Задумка проста и по-своему остроумна. Вы говорите, вьетнамцы этих переодетых… словом, они их боятся?

— Да, так говорят, — подтвердил Богданов.

— Ну вот, видите, — казалось, профессор даже обрадовался таким словам Богданова. — Коль боятся, то отчего же не испугать?

— И в какую именно нечисть верят вьетнамцы? — спросил Богданов.

— Должно быть, в ту, в образе которой предстали перед ними американские солдаты, — ответил Илья Семенович. — Это же очевидная и элементарная логика. Должно быть, американцы, прежде чем вырядить своих солдат в соответствующие костюмы, изучили вьетнамские верования и, так сказать, вьетнамские страхи. Изучили — и предстали…

— Значит, вьетнамцы веруют в вампиров… — с сомнением произнес Богданов.

— А это не так и важно, — возразил профессор. — Во-первых, вы, насколько я понимаю, воочию не видели тех чудовищ, а только намереваетесь поохотиться на них…

— Да, это так, — согласился Богданов. — Только намереваемся.

— Ну вот, видите! А, стало быть, откуда вам известно в доподлинности, как они выглядят? Может, это вовсе и не вампиры — я имею в виду их внешний вид. А во-вторых, совсем не важно, как они выглядят. То есть в каком именно образе они предстали перед несчастными вьетнамцами.

— Это как же так? — не понял Богданов.

— Видите ли, практически во всех верованиях злобные существа обладают одной особенностью — они умеют перевоплощаться. И существа из вьетнамских поверий не исключение. Тут, знаете ли, главное вера. И в дополнение к ней — воображение. Ну а дальше, думаю, вам все понятно и без моих комментариев.

— Да, понятно, — задумчиво произнес Богданов, помолчал и спросил: — Значит, вы считаете, что это все же маскарад?

— Скорее всего, так и есть, — кивнул профессор.

— Что значит — скорее всего? — глянул на Тихого Богданов. — Что же, у вас есть и другая гипотеза?

— Да, есть, — не сразу ответил Илья Семенович. — Видите ли, в чем тут дело… Это очень необычная гипотеза. Скажу больше — почти никто, кроме меня самого и некоторых моих единомышленников, ее не разделяет. Ну как же! Наука должна базироваться на материальной основе — только на ней, и ни на чем больше… Поэтому ничего, кроме скепсиса и насмешек, эта моя гипотеза никогда не вызывала. Но что мы знаем о материи? Она не так и проста, как может показаться на первый взгляд… Возьмем, к примеру, древние письменные памятники тех же вьетнамцев и других народов, испокон веку обитавших с ними по соседству. В них, в тех памятниках, нет-нет да и промелькнет сообщение о том или ином хтоническом существе, представшем перед кем-то наяву. Да-да! Особенно такие существа активны в период всяческих смут и народных бед. А сейчас во Вьетнаме и есть такие смуты и беды… Так почему же этой хтони, кем бы она ни была, не предстать и на современном, так сказать, этапе? А может, эта самая хтонь — тоже проявление материализма, только его непознанной сути? В конце концов, хтонь в переводе на русский язык, да и на все другие языки тоже, означает «земля». Всего-навсего — земля. То есть предмет сугубо материальный. Вот в этом, по большому счету, и заключается суть моей версии. Так что же, вы тоже будете насмехаться над выжившим из ума профессором Ильей Семеновичем Тихим?

— Нет, не буду, — очень серьезно ответил Богданов. — Хочу лишь спросить: насколько такая версия может быть вероятна? Так сказать, в процентном отношении?

— В процентном отношении к чему? — глянул на Богданова профессор. — Вот видите, вы затрудняетесь с ответом на ваш же собственный вопрос! Тут ведь дело такое… Какое отношение непознанное явление может иметь к процентному отношению? В это можно верить или не верить, да и то на определенном этапе. То есть пока с ним не повстречаешься. Или, наоборот, не повстречаешься…

Илья Семенович замолчал. Молчал и Богданов. Каждый из них думал о своем, но вместе с тем — об одном и том же.

— У меня есть еще один вопрос, — отозвался наконец Богданов. — Даже не к вам, а, так сказать, риторический. — Если это хтонь, то почему она на стороне американцев? Почему убивает одних лишь вьетнамцев? Какая ей разница, кого убивать?

— А что, американцев она и впрямь не трогает? — с интересом спросил профессор.

— Пока никаких данных об этом у нас нет, — ответил Богданов.

— Вот потому-то, — вздохнул профессор, — в маскарад в данном случае я все же верю гораздо больше, чем во всякие хтонические проявления. Эх, мне бы туда! Какая уникальная возможность! Какой богатый материал для исследования!

— Туда — это куда? — не понял Богданов.

— Во вьетнамские джунгли, куда же еще? — ответил Илья Семенович. — Чтобы, так сказать, все пощупать своими руками. И даже если это не хтонь, а всего-навсего подлый человеческий маскарад — какая разница? Для меня гораздо важнее беседа обо всем этом с людьми. Как они это видят, как чувствуют, что думают… Должен вам сказать, юноша, что все это очень непростые вопросы. Да-с! То есть их надо уметь задать. Уверяю вас, кому попало вьетнамцы на них не ответят. Здесь надо подойти с умением и пониманием. Потому что дело касается самого потаенного и страшного, что только есть в человеческой душе. Впрочем, я прекрасно понимаю, что все это — лишь мои благие намерения…

На эту пространную профессорскую речь Богданов ответил не сразу. Он долго и, если судить по его внешнему виду, напряженно о чем-то размышлял. И вдруг улыбнулся легкой, почти детской улыбкой, а затем спросил:

— А вот если бы я предложил вам отправиться вместе с нами — вы бы согласились?

— Отправиться куда? — в свою очередь недоуменно спросил профессор.

— Во вьетнамские джунгли, куда же еще, — повторил Богданов недавние слова профессора и добавил: — Туда, где водятся вампиры.

— Юноша, если вам захотелось пошутить… — негодующе начал профессор, но Богданов не дал ему договорить.

— Вот чего напрочь нет в моей работе, так это шуток! — решительно произнес он. — Шутка, знаете ли, великая обманщица. Она правду превращает в легкий вымысел… Пошутишь некстати, и кажется, что никакой опасности и нет. Все — вымысел, все — несерьезно… А значит, и опасаться нечего. А коль так, то встаешь во весь рост и снимаешь с себя доспехи… А дальше и объяснять ничего не нужно.

Такая образная речь произвела на профессора впечатление. Он глянул на Богданова и сказал:

— Вижу, что вы не шутите. Но для чего я вам там нужен?

— Ну вы же сами недавно горевали, что пропадает такой богатый исследовательский материал! — улыбнулся Богданов.

— Не лукавьте, юноша, — укоризненно произнес профессор. — Думаю, что не из-за этого вы меня приглашаете…

— Сознаюсь — не из-за этого, — развел руками Богданов. — А большей частью в качестве помощника.

— Чем же я смогу вам помочь?

— Ну ведь вы сами сказали, что знаете, как залезть в душу напуганному вьетнамцу, — сказал Богданов.

— Сказано хотя и грубовато, но, по сути, верно, — согласился профессор. — Сказал…

— Ну вот, видите! В этом и будет заключаться ваша помощь. Неоценимая помощь! Потому что мы-то, наверное, займемся другими делами… Конечно, — лукаво сказал Богданов, — мы тоже своего рода душеведы. Но тут-то речь идет о… — Богданов замялся, подбирая нужное слово. — Тут речь идет о таком непривычном для нас деле, как человеческие суеверия…

— Правильнее будет сказать — верования, — поправил профессор.

— Ну пускай будут верования, — согласился Богданов. — Тут-то мы с вами тягаться не сможем. Тут мы по сравнению с вами — неразумные школяры. И не сочтите это за лесть. Ибо это правда. Тем более вы ведь знаете вьетнамский язык?

— Разумеется! — с негодованием ответил Илья Семенович. — И общепринятый язык, и несколько диалектов. Хорош бы я был востоковед, если бы не знал языков!

— Ну не обижайтесь, — примирительно произнес Богданов. — Я ведь не для того сказал, чтобы вас оскорбить… Просто нужно знать, с кем имеешь дело. Не на прогулку ведь полетим. И не для того, чтобы любоваться джунглями.

— Я понимаю…

— Ну вот, видите.

— Да, но как осуществить ваше предложение в практическом, так сказать, плане? — спросил профессор. Похоже, он все еще не до конца доверял словам Богданова — уж слишком неожиданными они оказались.

— Очень просто, — ответил Богданов. — В назначенный час собираемся и отправляемся. Я так думаю, что самолетом.

— Да, но…

— Все формальности я беру на себя, — сказал Богданов и вновь улыбнулся. — Поверьте, мне не откажут.

— Надо полагать, — Илья Семенович также улыбнулся.

— Так что же — договорились? — Богданов встал и протянул профессору руку. — Да, а ваши научные изыскания — это само собой, — добавил он. — Думаю, вы справитесь и с решением ваших научных задач. Тем более что у вас будут замечательные и сообразительные помощники.

— Какие еще помощники? — не понял профессор.

— Мы, — ответил Богданов. — Группа спецназа КГБ. Целых четыре человека.

— Вы что же, вчетвером…

— Впятером — вместе с вами, — поправил Богданов.

— Да, но…

— С упырями воюют не числом, а умением, — Богданов уже не улыбнулся, а откровенно рассмеялся. — Так выразилось наше начальство. А оно напрасного слова не скажет — уж поверьте.

— Охотно верю, — сказал Илья Семенович.

— А тогда и вовсе никаких проблем, — сказал Богданов. — Ну так я пойду. А вы будьте готовы. В буквальном смысле — в любой момент.