Княжья Печать

Александр Харламов, 2019

Мир Пяти Княжеств настигла беда. Их спокойное существование нарушила смерть последнего Великого князя. Кто теперь объединит их земли под единой рукой? Кто защитит народ от козней воскресшего демона Мамона? Да еще и пропала Княжья Печать, которая назначает наследника трона. Как быть? И при чем тут наемник из ордена охотников за нечистью? Мой новый роман в жанре фэнтези. В оформлении обложки использована иллюстрация с сайта pixabay. Содержит нецензурную брань.

4

Длинная печальная процессия медленно двигалась по протоптанной тропинке к меловому взгорью, поросшему мелким колючим кустарником. Впереди на носилках четверо воинов — ближников из личной дружины Великого Князя несли впереди своего господина, чтобы по обычаю Стибора предать его тело огню Светлейшего. Одет для погребения князь был в самые лучшие парчовые наряды. Сверху на нем была накинута соболья шуба, в руках, скрещенных на груди, покоился меч — кладенец — вечный спутник в боях и сражениях с нечистью. Позади брел в полном одиночестве Борис — наследник земель и холопов, с непокрытой головой, согласно обычаям, не имевший права проронить не слезинки. Традиционно считалось, что смерть — это очередная ступенька к Светлейшему престолу, а значит необходимо радоваться за усопшего отца, но сил изображать счастье, и улыбаться не было. Юноша, три года тому как, похоронивший мать, остался полной сиротой, и скрывать свои чувства не намеривался.

Чуть подальше медленно поднимались в гору три князя и княжна, спешно прибывшие на похороны. Чуть впереди шагала правительница Езиды — Велислава Янтарная — полноватая, круглолицая и розовощекая женщина средних лет, обладающая просто непомерной алчностью и почти такой же жестокостью. Доходили слухи, что она могла лично пороть своих слуг за не вовремя поданный завтрак. Велислава любила и умела богато одеваться. Черное кружевное платье было украшено настоящими жемчужинами из глубин Агейского моря, на голове золотая корона искусно вырезанной из изумруда амазонкой — гербом Езиды. Губы она поджала, выражая скорбь, но вот радостно блестевшие глаза выдавали ее с головой. Княжество матриархата давненько мечтало о собственной независимости от Стибора. Лишь только Великий князь удерживал их в союзе, а теперь, когда он вот-вот окажется в объятиях Светлейшего или Анчибала… Велислава прогнала от себя подобные мысли. Промокнула несуществующую слезинку и продолжила путь на взгорье.

Правее нее шагал высокий худой мужчина в собольей мантии и непокрытой головой с длинными седыми волосами, завязанными в тугой узел на затылке. Его лицо пересекал длинный багровый шрам, портя общее впечатление от этого несомненно мужественного человека, которого звали Корней и правил он Агеей — городом портом, куда стекались товары со всех Пяти Княжеств, где шла бойкая торговля, где всегда было шумно и весело. Корней был лучшим другом умершего Великого князя, всегда поддерживал союз, скрепленный княжьей печатью, и имел от этого кое-какие выгоды. Во-первых, торговля его не облагалась никакими пошлинами, а во-вторых, не один рекрут не был забран из Агеи в Очистительные походы против нечисти, проводимые почти каждый год. Пожалуй, только он скорбел по-настоящему искренне по Великому Князю, понимая, что с его смертью закончится и его славная вольница, позволяющая Агеи процветать. Вытирая суровое лицо от слез, он мысленно прокручивал возможное регентство над Борисом, а в последствии, чем анчибал не шутит, воцарение на княжеском престоле в Стиборе.

Чуть позади этих двух шагали князь Иды — Борислав и владыка Кижа — Изяслав — хитрые изворотливые, ненавидящие друг друга соперники. Борислав был из древнего рода, восходящего к первым Великим Князьям, чем, безусловно, гордился и считал себя несправедливо обделенным, владеющим захудалым княжеским уделом на реке Иде, впадающей в Агейское море. Кроме как торговлей рыбой и сельским хозяйством там заниматься ничем было нельзя, а из-за склонности Борислава к пышным и не всегда уместным дворцовым приемам, казна княжества почти всегда была пуста. Идяне жили в долг, перебиваясь, занимая в долг у более богатых и зажиточных соседей из Агее. В смерти Великого Князя Борислав видел перст судьбы, позволяющий ему наконец-то стать тем, кем он по праву крови и должен быть.

А вот Изяслав — хитрый колобкообразный владыка Кижа, княжества расположенного на самом отшибе, у границы с Мертвыми землями выгоды своей в смерти Великого Князя не искал. Слишком мал был его удел для престолонаследия. Слишком скудна его биография, не украшенная венценосными предками. Происходил он из рода торговых людей, на престол попал через выборы, которые единственные из всех проводили жители княжества каждые пять лет, да так и остался на престоле…Дремучих и необразованных кижан было очень легко привлечь на свою сторону, поманив, будто дикарей, стеклянными бусинками. Они редко выбирались за пределы своего удела, за что среди остальных народов пяти княжеств прослыли людьми невежественными и грубыми, получив прозвище лесные «братья».

Следами за правителями империи следовали особо приближенные к князю личные дружинники, гридни, дьячок Паисий, купец Матвей Борода и еще несколько известных в Стиборе личностей. Все они шли, низко опустив голову, борясь с порывами неожиданно поднявшегося ледяного ветра. Кое-кто плакал, но тихонько, словно про себя, понимая, что сейчас кончается целая эпоха.

Похоронная процессия растянулась почти на километр. Тех, кто хотел попрощаться с мудрым правителем, оказалось слишком много. И когда первые уже заходили на Погребальный Холм, то хвост колонны оставался еще далеко внизу, но бледный Борис ждать остальных отказался. Кивнул замершим с носилками ближникам на сооруженный помост и медленно повернулся к дьячку Паисию, пытающемуся неподалеку под порывами ветра разжечь факел.

— Где Рогвольд? — спросил наследник Стибора, смахивая покатившиеся от колючего ветра слезы. — Почему Верховный жрец не провожает моего отца в последний путь? — голос его размазывался, теряясь в свистящих тугих потоках воздуха.

Дьячок попятился назад, покачал головой, делая вид, что не понимает вопроса. Уперся в живот Изяслава, внимательно слушающего их разговор, стоя чуть в стороне.

— Я…Княже…

— Я не князь еще! — злобно процедил Борис, бросив короткий взгляд на повелителя Кижа, который тут же отвернулся, сделав вид, что эти разборки ему абсолютно неинтересны.

— Прости, дурака старого, княжич! — пролепетал испуганно Паисий. Он опасался этого разговора с того самого момента, как из храма Светлейшего доложили о пропаже жреца Рогвольда. Куда он исчез, никто не видел, но не к заутрене, не к вечерне глава церкви не явился. Начали бить тревогу, но пока только выяснили, что вместе с верховным жрецом исчезла и его лошадь. Отсюда напрашивался лишь один вывод — Рогвольд бежал!

— Где Рогвольд? — снова строго переспросил Борис, сверля злым взглядом Паисия.

— Бежал ваш Рогвольд! — пробасил рядом купец Матвей Борода. — Сбежал, как крыса с тонущего корабля! Будь он неладен…

— Что? — глаза наследника Стибора округлились. — И я об этом узнаю только сейчас?!

— Тут и без того…Батюшку потеряли… — залепетал нечто невразумительное дьячок.

— А кто его отпевать будет? — рявкнул мальчишка, указав на помост, где тело его умершего отца покрывали слоями елея. Рядом с ним рыдала на коленях Велислава под строгим взглядом ближников, ставших на стражу возле своего князя, оставшись верными ему до последней секунды.

— Дело немудреное, Борис! — похлопал ободряюще наследника по плечу Борода. — Паисий и отпоет…

— Я? — глаза дьячка испуганно заморгали.

— Ты! — Матвей легонько подтолкнул его в спину поближе к помосту. Нелепо и боязливо оглядываясь, Паисий, всю жизнь прослуживший писарчуком подле Великого князя и носивший сан лишь только потому, что это несло в себе довольно значительные выгоды, шагнул к помосту, опасливо покосившись на зажженное кадило. По толпе, уже поднявшейся на взгорье для проведения церемонии, прошелестел гул возмущения.

— Рогвольд где?

— Где жрец?

— Неужто, дьячок отпевать будет?

— Да он сам грешен, как анчибал!

— Его в квартале Сирен все барышни уже знают! — кое-где послышался смех, кто-то осуждающе покачал головой. Стиснув зубы, Борис шагнул вперед, преклонив колено перед телом отца. Следом на землю опустились княжна Велислава, Борислав, Корней и Изяслав, низко склонив головы.

— Кхе-кхе! — прокашлялся Паисий, отводя глаза в сторону. Смотреть в толпу, он не смел, а на князя тем более…Ему почему-то казалось, что тот ему все время улыбается. Похороны стали напоминать плохую комедию. — Отче наш, Светлейший и мудрейший… — начал дьячок тонким голоском, понимая, что тянуть больше нельзя. — Да прости грехи раба твоего, да прими его в объятия свои, да обласкай и подари…

Громкий треск оборвал речь дьяка на полуслове. Князья испуганно переглянулись, а люди стали поднимать головы вверх, чтобы посмотреть, откуда доносится этот звук, но тут же, подле помоста, лопнула земля и начала расходиться во все стороны глубокими трещинами. Камень на глазах разваливался на куски. Началась давка. Корней вытащил меч, беспрерывно оглядываясь, будто ждал нападения с любой стороны.

— Свят! Свят! Свят! — перекрестился размашисто Матвей, отталкивая в сторону Бориса. Черная исполинская тень медленно и величественно выплывала из-под земли там, где только что стоял наследник Стиборского престола. Дикий хохот болезненно ударил по ушам. Тень все росла, закрывая собой уже почти половину неба. Ее пляшущая нескладная фигура напоминала собой рогатого великана, обросшего острыми, как кинжалы шипами, голова была вытянутой змеевидной формы, а глаза блестели яркими огоньками пламени.

— Мамон!

— Он вернулся! — народ шарахнулся прочь с горы, давя друг друга в ужасной толчее. Кто-то упал, на него наступил, и он взвыл, прижимая к себе поломанную руку. Над взгорьем раздался детский плач.

— Кто ты? — Борис выступил вперед, отбросив руку Бороды, лежащую у него на плече. — Кто ты? И зачем пришел сюда? — на последней фразе голос немного дрогнул.

— Спроси у них! — фигура слега качнулась в сторону замерших на месте князей. Велислава ошарашено хлопала глазами. Корней так и стоял с обнаженным мечом, выставив его вперед, а Борислав с Изяславом испуганно молчали, даже не посчитав нужным вытащить оружие из ножен.

— Я сын Великого князя — наследник Стибора Борис! — громко провозгласил парень.

— Ух, ты! — расхохоталась тень. — А они об этом знают? — он указал на замерших князей.

— Я…

— Княжья печать утеряна! — заревело чудовище и из его змеевидной головы появились тонкие языки пламени, вперемешку с едким густым дымом. — Стибор больше не столица Пяти Княжеств! А я вернулся!

— Кто ты? — настойчиво переспросил Борис, у которого от страха подгибались колени, но он мужественно терпел, понимая, что это его шанс стать настоящим наследником не только по праву крови, но и по общему мнению.

— Мамон! — пламя изо рта демона вырвалось на свободу. Пролетело над головой княжича, опалив его волосы, коснулось своим дыханием Велиславы и вспыхнуло у помоста стеной огня. Сухие дрова мгновенно занялись, охватив тело Великого Князя. Запахло паленой кожей и тлеющими волосами. — Я заберу у вас все! Вашу жизнь! Вашу свободу! И даже вашу душу!

Черная тень неожиданно гибко изогнулась и с невероятной для своих размеров быстротой нырнула обратно в каменный проем, оставив после себя полоску черной выжженной земли.

Все молчали. Лишь только треск хорошо высушенных дров прерывал эту тягучую тишину, да ветер гудел, срываясь с высоту куда-то в долину, где примостилась крепость Стибор.

— Этого не может быть… — прошептал Корней, но его услышали. Велислава резко повернулась к нему и зло проговорила, цедя каждое слово:

— Как видишь, может! Мамон вернулся! А значит, чем быстрее мы выберем нового Великого Князя, тем лучше!

— Это будет единственно правильным решением! — подхватил ее слова Изяслав.

— Где княжья печать? — Борислав повернулся к наследнику Стибора, сверля того строгим взглядом.

— Я… — попятился назад Борис, чувствуя, как растет напряжение в глазах тех, кто когда-то качал его на руках и нахваливал, стремясь выделиться перед великим князем.

— Ты! — прошипела Велислава, изменившись в лице. — Где Княжья Печать?

— Она пропала… — обреченно выдохнул наследник Стибора, понимая, что отпираться бессмысленно.

— Что? — глаза Корнея округлились.

— Перед смертью отец призвал Рогвольда — жреца храма светлейшего, якобы для исповеди, после исповеди жрец исчез. Скорее всего, печать у него! — торопливо пояснил Борис. — Я только сам узнал о том, что он пропал!

— Если печать попадет к Мамону, то весь наш мир ввергнется в такой хаос и ужас, что прошлая война покажется нам детской сказкой! — обронил Борислав, важно поджав губы.

— Необходимо срочно найти этого Рогвольда! — решила Велислава.

— Или хотя бы Печать! — тихо добавил про себя Изяслав.