Княжья Печать

Александр Харламов, 2019

Мир Пяти Княжеств настигла беда. Их спокойное существование нарушила смерть последнего Великого князя. Кто теперь объединит их земли под единой рукой? Кто защитит народ от козней воскресшего демона Мамона? Да еще и пропала Княжья Печать, которая назначает наследника трона. Как быть? И при чем тут наемник из ордена охотников за нечистью? Мой новый роман в жанре фэнтези. В оформлении обложки использована иллюстрация с сайта pixabay. Содержит нецензурную брань.

8

В детинце было шумно. Казалось бы, девять дней не прошло еще с момента похорон Великого Князя, а о нем уже все позабыли, вернувшись к своим повседневным делам. И не было печали в глазах жителей Стибора, не было грусти по усопшему, лишь сосредоточенность и надежда на будущее, которое они, безусловно, связывали с новым наследником княжества. «Король умер, да здравствует король!» Давным давно читал Прохор об этом обычае, распространенном у народов, живущих на том краю Агейского моря. Никто не скорбел, никто не жалел, все надеялись на лучшее. Вот и жители Стибора старались не унывать.

На широком дворе, истоптанном десятками ног, так, что теперь эта площадка напоминала твердый камень, друг напротив друга кружили двое воинов из дружины Великого Князя. Вокруг бойцов собралась внушительная толпа болельщиков, которые поддерживали то одного, то другого. Раздавались молодецкое уханье и свист, но соперники не обращали на происходящее вокруг никакого внимания, были сосредоточены и собраны.

Прохору уступили место впереди всех. Он скрестил руки на груди и стал наблюдать за тренировочным боем, подмечая опытным взглядом ошибки бойцов.

Вот один из них, сделав ложный выпад, бросился в атаку, размахивая булатным клинком так, словно намериваясь снести противнику голову одним ударом. Более легкий и юркий его соперник мгновенно ушел в сторону, поднырнув под меч. Откуда-то из-за голенища сапога у него появились два коротких ножа, которыми он тут же полосонул по голенищам врага. Будь, это реальный бой, то воин с мечом уже давно бы валялся на земле с подрезанными сухожилиями, готовясь принять смерть. Зрители одобрительно загудели, отмечая удачное действие воина, а тот обернулся назад, поймал взгляд Прохора и тут же убрал ножи в голенища сапог.

— Куда? — разозлился его противник, зарычав медведем, бросаясь ему вдогонку, но юркий боец даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он гордо зашагал прочь, лишь раз встретившись глазами с Прохором.

— Трусливый шакал! — прокричал ему в след обиженный богатырь, но все было впустую, ловкий боец исчез со двора детинца, а минуты через три, усмехаясь в свою окладистую бороду, за ним последовал и ближник Великого Князя.

Дружинника он нашел в самом дальнем углу крепости, где тот сидел на невысоком крыльце княжеских кладовых, выстругивая своими ножами детскую свистульку. Это был небольшого роста крепкий молодой парень с тонкой щегольской полоской темных усиков. Кудрявые волосы его никак не хотели нормально укладываться и лихо торчали в разные стороны. Длинный нос с горбинкой делал лицо воина малоприветливым и даже суровым. Одет он был в простую удобную рубаху-косоворотку, мягкие сапоги из воловьей кожи и холщовые шаровары. Ни кольчуги, ни шлема на нем не было, и только эти два смертоносных ножа, да суровый взгляд говорили о том, что молодой парень принадлежит к элитной касте воинов-дружинников.

— Помнится, — промолвил недовольно Прохор, — я запрещал вступать в схватки ближникам с гриднями. Пусть и в тренировочные…

— Брось, отец! — отмахнулся от укора парень, продолжая строгать свистульку. — Это-то и боем назвать нельзя, так же как воинам этого чурбана с мечом!

— Это был боярин Влад! — укоризненно покачал головой Прохор, присаживаясь рядом. — Один из лучших в дружине гридней.

— Он слишком полагается на свою силу! Махает мечом, как коромыслом… — улыбнулся парень, убрав ножи и закончив работу.

— Аким…

— Отец, ну подрезал я ему сапоги, ну указал на его место, уж больно заносчив был! А как иначе тренироваться? Дела-то никакого давно нет, и Очистительные Походы забросили!

— Он затаит обиду… — заметил Прохор.

— Пусть таит! На обиженных…

— Хватит, Аким! — оборвал его резко ближник Великого Князя. — По делу я, государственному…

Глаза парня загорелись от ожидания чего-то интересного. Он придвинулся ближе к отцу, забыв о смастеренной свистульке.

— Говори! — попросил он, жадно ловя каждое слово.

— Княжья Печать пропала! — как обухом топора врезал Прохор, рубанув с плеча. — Приказано нам ее отыскать, во что бы то ни стало…Борисом приказано, князем нашим…

— А… — начал было Аким, но был прерван отцом.

— Жрец светлейшего Рогвольд похитил ее, когда соборовал усопшего государя нашего. Похитил и скрылся! Отыщем его, отыщем Печать, так что некогда нам тут свистульки мастерить, да бояр в детских игрищах побеждать! Дело надо делать!

— Я готов! Отец, да я… — Аким от избытка чувств, даже вскочил со своего места. Он очень долго мечтал об именно таких приключениях, чтобы непременно в государственных интересах, да с опасностями, да с приключениями.

— Остынь! Для начала надо определить, где искать паршивца. И лишь потом идти по следу… — остудил пыл сына Прохор. — Для этого надо собрать небольшой отряд верных нам людей. Сможешь? — уточнил отец, нахмурившись.

— Любой почтет за честь…

— Сможешь? — насупил брови Прохор.

— Конечно!

— Десяток через пару часов должен быть готов к походу! — заявил старший ближник, почесывая бороду.

— Они будут готовы! А куда отправимся? Где прячется этот предатель? — Акиму идея поисков пропавшего жреца понравилась, захватила его. И он горел желанием немедленно действовать.

— Есть у меня она идея, — уклончиво ответил отец. Отпуская сына собирать отряд, а сам отправился к Храму Светлейшего, чтобы побеседовать со жрецами об их бежавшем руководителе.

В храме шла служба. Ее пришлось выстоять почти всю, преклонив колено по стиборскому обычаю, внимая нравоучительные речи одетого в позолоту певчего. Тот рассказывал о всепрощении, воспевал доброту и милосердие, а сам то и дело косился на чан для пожертвований, в который прихожане бросали монеты от медяков до полновесных грошей. Прохор жрецов, где-то на самом глубоком уровне подсознания, презирал, именно за эту жадность, алчность и восприятие веры, как нудную однообразную работу. В его скудном понимании воина, вера каждого человека должна была храниться где-то в душе, иметь свой вид, а не обрекаться в определенные жесткие формы обрядов и жертвоприношений. Каждый человек, приходя в храм Светлейшего, должен был иметь право молиться так, как ему велит сердце, и каждого из этих людей должны были принять, обогреть, где-то помочь, где-то выслушать, не взимая за это платы.

Наконец, певчий слез с трибуны, окурив ближние ряды терпким запахом какой-то травы, от которой каждый раз Прохора начинало тошнить. Прошел величественно к выходу, поминутно благословляя прихожан своей крепкой рукой, и скрылся в каком-то незаметном проходе. Ближник Великого князя огляделся по сторонам и скользнул за ним.

За неприметной дверью его встретил узкий коридор, освещенный развешенными лампадками на стенах. Каменные ступени вели куда-то вниз, где проживали жрицы. Прохор быстро спустился вниз и оказался перед двумя одинаковыми дверями. За одной из них слышались громкие мужские голоса. Именно туда и скрылся певчий. Решил для себя княжеский ближник. Толкнул створку и огляделся.

Полный мужчина с благообразной бородой и почти что святым, полным смирения взглядом снимал с себя тяжелую позолоченную рясу. Ему помогал молодой служка из учеников. Кадило валялось на столе, тлея еще неостывшими углями. Оба священнослужители испуганно обернулись на дверной стук, будто их застали за чем-то неприличным.

— Вы кто? — спросил жрец, нахмурив брови и быстро придя в себя.

— Мне бы поговорить… — замялся Прохор, не зная, как себя лучше представить.

— Пойди вон… — властно кивнул служке усталый певчий, присаживаясь на колченогий табурет. Тот мгновенно послушался, прикрыл за собой дверь, но остался за ней, видимо подслушивая. Прохор так и не услышал шагов по коридору.

— Как я понимаю вы ближник Великого Князя? — демонстрируя свою осведомленность, начал разговор жрец. Его седые волосы были растрепаны, и вид он имел не самый здоровый.

— Прохор я! — подтвердил воин, неловко присаживаясь рядом.

— И, скорее всего, вы хотите поговорить о Рогвольде и его бегстве? — понятливо кивнул жрец.

— Точно так!

— Все, что я знал, я уже рассказал Тайному приказу. Никаких новых сведений у меня нет!

— И все же…

— Я…

— Ваше Святейшество, поверьте, что дело государственной важности! — настоял Прохор, как бы небрежно тронув рукоять меча и нахмурив брови. — Расскажите еще раз все и по порядку.

Жрец вздохнул, поняв, что упрямый ближник от него не отстанет.

— Когда Князю стало плохо, и понятно было, что он не выживет. Храм принял решение соборовать его. Государь попросил, чтобы это сделал верховный жрец Рогвольд. Как получилось, что Печать оказалась в руках этого проходимца я не знаю, но вернулся он, видимо, уже с ней. Заперся в своей келье. Не вышел на вечернюю службу. Я отправил служку позвать его, но и тот не вернулся. Тогда к жрецу пошли я и несколько моих братьев по вере, обеспокоившись. Обычно Верховный ведет вечером службу. Там в коридоре мы обнаружили убитого служку и то, что Рогвольд исчез. Из конюшни пропала лошадь и упряжь на нее. Все… — развел виновато руками певчий, словно бы извиняясь за скудость информации.

— Конюха допросили? — быстро уточнил Прохор, пощипывая кончик бороды, раздумывая, куда вместе с Печатью мог бежать жрец.

— У нас нет конюхов. Все работы по хозяйству выполняют служки — будущие наши жрецы. И…

— Какая разница, — недовольно буркнул Прохор, — служку или конюха! Того, кто подготовил Рогвольду лошадь?

— Он дал обет молчания и…

— Что? — ближник подумал, что ему послышалось.

— Служка, работающий на конюшне, дабы замолить свои грехи дал обет молчания, и сказать что-либо не может! — пояснил новый Верховный жрец с надменной улыбкой, которую ближнику Великого князя тут же захотелось смазать дубиной. Тут государево дело, а они в клятвы играют! Бред, да и только!

— Какой обет? Похищена Княжеская Печать! — взъярился Прохор, стукнув по столу кулаком.

— Тайный Приказ принял наши объяснения и оставил служку в покое! — тут же повысил голос священнослужитель, привстав со своего места.

— Я не Тайный Приказ. Поверьте, ради меня он нарушит обет! Где я могу его найти? — разозлился Прохор, направляясь к выходу.

— Я запрещаю вам…

— Понятно в конюшне!

Пинком распахнул дверь. В коридоре кто-то громко вскрикнул, и Прохор увидел того самого ученика, который разоблачал Его Святейшество после службы. Служка держался за поломанный нос, пытаясь остановить непрерывно льющуюся кровь. Ага, значит, все-таки подслушивал! Бросив на него презрительный взгляд, отправился наверх, на память ища дорогу к конюшням.

— Послушайте, вы! — неслось ему в след. — Я буду жаловаться! Я напишу прошение князю Борису о смещении вас с должности…

Но всех этих слов Прохор уже не слышал, поднявшись в большой зал храма. Люди уже разошлись по домам, отстояв вечерню. Только у икон бродили несколько женщин, ставивших свечки за здравие своих родных, да шепотом переговаривался хор, где-то наверху.

— Где конюшня? — Прохор схватил за грудки первого попавшегося на глаза служку, не успевшего убежать, слегка приподняв его над землей, сверля суровым взглядом, от которого теряли сознание и более опасные противники.

— Я…

— Быстро говори! — он встряхнул мальчишку, наводя на него еще больший ужас.

— На заднем дворе у сеновала! — залепетал парень, кулем валясь на пол. Широким шагом Прохор вышел во двор. Там было тихо. Ярко освещенный огнями факелов храм горел, как новогодняя сентябрьская елка. Осмотревшись, ближник князя определил, где тут сеновал, и толкнул соседнюю дверь. В нос ударил запах лошадиного пота послышалось ржание и негромкий перестук копыт. Кони разволновались. Служка, принявший обет молчания, бессовестно дрых, чему-то своему улыбаясь во сне. Грязная ряса заползла наверх, обнажив худые волосатые ноги. Руки благообразно скрещены на груди, а из полуоткрытого рта разносится могучий храп.

— Ну-ка, вставай-ка! — Прохор резко дернул служку за ногу, заставив того мгновенно проснуться. Ударившись затылком о перекладину. — Ты конюх? — обратился к нему ближник, буравя суровым взглядом. Тот согласно кивнул, сцепив худосочные губы.

— Вот и отлично! — дружинник достал меч, и со всего маху рубанул рядом с головой ученика жрецов. Тот вскрикнул, уклоняясь, пытаясь нелепо заслониться руками.

— Вот уже прорезался голос… — удовлетворенно кивнул Прохор. — Смотри-ка, и обет нипочем! Значит, слушай меня, следующим ударом я отрублю тебе руку. Если будешь молчать, сделаю тоже самое со второй, потом перейду к ногам, и никакой обет тебе не поможет спастись! Понял?

Служку кивнул. Прохор с удовлетворением услышал, как стучат зубы у паренька.

— Вот и отлично, что понял! Ты собирал Рогвольда в побег?

Служка лишь кивнул.

— Говори! — меч с негромким стуком врезался в деревянную перекладину над правым плечом ученика жрецов.

— Я! Я! Я собирал! Только не убивайте! — хриплым голосом от долгого молчания заорал служка, испуганно дергаясь в сторону.

— Отлично! Диалог налажен! Куда он отправляется говорил?

— Я всего лишь конюх…

— Говорил и нет? — рыкнул Прохор, взвешивая меч на своей огромной руке.

— Скажу! Скажу! Все скажу! — залепетал паренек. — Когда спросил, сколько их Святейшеству овса надобно, то тот сказал, чтоб до Кижа хватило!

— Кижа? — нахмурился государев ближник. Самое дальнее Северное княжество никогда не участвовало в интригах. Ее хитрый и умный правитель, вышедший из купцов Изяслав всегда предпочитал договариваться миром. Зачем же туда направился Рогвольд? Что ему там делать? Хотя от Кижа до Мертвых гор рукой подать…Именно там по слухам укрывался все это время демон Мамон. Может ему-то и вез Печать беглый жрец.

— Именно так! Святейшим клянусь!

— А обет себе, зачем придумал?

— Испужался, что допрос учинят! — быстро пояснил служка, боязливо косясь на меч в руках боярина. — Скажут, помог, значит, в деле был, а помирать на плахе как-то не хочется. Я все новому Святейшему и объяснил…Вот он и посоветовал взять обет.

— Понятно! — кивнул Прохор, зло сплюнув в сторону. Все они одним миром мазаны… — Про то, что знаешь, молчи, — наказал служке ближник, — узнаю, что много болтаешь, язык отрежу, и будешь вечный обет нести, понял?

— А то я не понимаю… — криво и заискивающе улыбнулся ученик жреца.

— Вот и добре! — Прохор широким шагом покинул конюшню, на ходу раздумывая, что расследование уже началось неплохо. И они продвинулись дальше, чем государев Тайный Приказ. Теперь, по крайне мере, было понятно, где искать следы Рогвольда. Киж… Что же ты задумал, князь Изяслав? Или ты вообще не причем?

За этими мыслями Прохор не заметил, как оказался в детинце, где уже в полной готовности топтался десяток лучших ближников Великого Князя под предводительством Акима. Сам сын сидел уже в седле, лихо накренившись набок, о чем-то весело рассказывая своим товарищам.

— Отец! — заметив его, воскликнул парень. Разговоры и смех мгновенно стихли. В дружине Прохора боялись и уважали.

— Коня мне! — коротко скомандовал то, запрыгивая в седло каурого жеребца, напряженно прядающего ушами перед неблизкой дорогой.

— Удалось что-то узнать? — полюбопытствовал Аким, равняясь с отцом, когда их небольшой отряд выскочил за ворота Стибора.

— Пришлось слегка попотеть, — отмахнулся Прохор, напряженно думая о чем-то.

— Расскажешь? — настойчиво попросил сын.

— Рогвольд отправился в Киж! — сообщил княжеский ближник, покачиваясь в седле.

— Неужели Изяслав все это затеял? — не поверил Аким.

— Вот для этого мы туда и отправимся! — пуская лошадь крупной рысью, сообщил Прохор.