Девушка лучшего друга

Алекса Гранд (2024)

Стася — запретный плод для Тимура. Девушка его лучшего друга. Табу.Но что, если он встретил ее раньше, чем узнал об этом, и успел в нее влюбиться?Куда приведут его мечты и непреодолимое притяжение к Стасе? Что окажется важнее — собственное счастье или счастье лучшего друга?

Глава 3

Слава

— С молоком, сахаром? — я заранее знаю ответ и спрашиваю больше для проформы, засыпая кофейные зерна в старенькую, но исправно работающую кофе-машину.

— Просто черный.

Такой же крепкий и дурманящий, как и сам Тимур.

Не то чтобы я страдала от недостатка мужского внимания, но сегодня мысли почему-то постоянно сворачивают не туда, а глаза то и дела цепляются за литые мышцы, перекатывающиеся под тонкой тканью свитера. И мне стоит большого труда, чтобы отвернуться и перестать залипать на широкие, как у пловца или спортивного гимнаста, плечи.

— И часто ты пускаешь к себе в квартиру малознакомых людей?

Ударяющийся в спину вопрос более чем оправдан, насмешливый голос щекочет нервы, но я не обижаюсь. Гадая, чем объяснить свою железобетонную уверенность в том, что Тимур не насильник, не маньяк и не мошенник, пробравшийся в дом под удобным предлогом. Рядом с ним спокойно и хочется свернуться в клубок, укрывшись пледом, чтобы скорее отогреть озябшие пальцы ног.

— Первый раз, — негромко выдыхаю свое признание и стараюсь скорее занять руки чем-то полезным, вроде нарезки ветчины для румянящихся в тостере хлебцев: — я всего-то месяц, как от родителей съехала, вообще сюда никого не приглашала.

— А мои разводятся…

Произносит Тимур в унисон с грохнувшей о стол тарелкой, а я лечу в пучину отражающихся в голубой глади эмоций. Начиная от лежащего на поверхности едкого разочарования, заканчивая тщательно спрятанной грустью.

— Мы поэтому не встречались раньше в универе? — я усаживаюсь напротив в такое же молочно-белое кресло, в каком вальяжно расположился мой гость, и перескакиваю с темы, не желая бередить свежие раны.

— Да, я на днях перевелся.

Неясное предположение, зудящее на задворках сознания, никак не может оформиться в мысль, и я забиваю на него, подвигая к Тимуру блюдце с горячими бутербродами с расплавленным сыром и дольками помидора. Дую на обжигающий кофе и прячу нос в белой с клубникой на боку кружке, избегая проявлять излишнюю любознательность.

— Не волнуйся, принцесса, я уже большой мальчик, чтобы переживать из-за разногласий предков и того, что отец изменил матери. Я просто сломал ему нос.

Я вскидываю подбородок, в одно мгновение теряя интерес к любимому напитку, и какое-то время изучаю серьезное лицо собеседника, убеждаясь в том, что он не шутит. От Тимура веет непоколебимой уверенностью в своей правоте и недюжинной внутренней силой, и я с легкостью представляю, как он впечатывает кулак кому-нибудь в челюсть. Странно, но нарисованная моим буйным воображением картинка ничуть не отталкивает, напротив, заставляет уважать поглощающего нехитрый ужин парня сильнее.

— Значит, он заслужил, — небрежно веду плечом и чувствую кожей немое одобрение.

Кофе заканчивается преступно быстро, так же стремительно пустеет тарелка, и у меня нет больше надобности задерживать Тимура, как бы сильно мне этого ни хотелось. И я давлю тихое разочарование из-за того, что время в его компании пролетело, как один короткий миг.

— Спасибо за то, что выручил, — произношу негромко и сминаю пальцами край джемпера, стараясь замаскировать охватившую меня нервозность. Прямо как восьмиклассница на первом свидании, ей-богу.

И, пока я купаюсь в непривычном для моей самодостаточной персоны смущении, парень грациозно огибает стол, напоминая большого хищного кота. Отодвигает мой стул и тянет за руку, заставляя подняться. И я подчиняюсь ему без малейшего писка или тени сопротивления, замирая, как дрессированная змея перед талантливым гипнотизером.

Его большой палец надавливает на мою нижнюю губу, и я не успеваю даже ахнуть до того, как его рот завладевает моим. Требовательный язык скользит по ставшей невероятно чувствительной коже, будя шквал болезненно-сладких эмоций. Я зарываюсь в мягкие волосы Тимура и приподнимаюсь на цыпочки, потому что он очень высокий. Прижимаюсь к мускулистому торсу и не отказываю себе в удовольствии проверить, такие ли каменные у брюнета плечи, как мне показалось. Не ошиблась — они как гранит.

В груди взрываются мириады фейерверков, низ живота наливается тяжестью, и я могу с точностью сказать, что так жадно и сумасшедше меня давно не целовали. Никогда не целовали.

Я теряюсь в паутине времени и глубине своих ощущений, когда мы, наконец, отлипаем друг от друга и тону в штормовой синеве буравящих меня глаз. Откашливаюсь и снова заливаюсь краской, хоть пару секунд назад сама накидывалась на парня, которого знаю неполный день.

— Пожалуй, учеба здесь мне уже нравится, — весело хмыкает Тимур и, будто прочитав тревожащие меня мысли, предупреждает возможный поток моей бессвязной речи. — И, нет, я не думаю, что ты легкодоступная.

Он поправляет мои лежащие в беспорядке волосы, которые сам же и растрепал, и протягивает телефон, куда я с затаенной радостью вбиваю свой номер. И мне очень, до радужных единорогов, хочется, чтобы этот жест был не просто актом вежливости.

За Тимуром с тихим хлопком закрывается входная дверь, а я словно босиком хожу по воздушным перистым облакам. Мурлыкаю под нос лирическую мелодию, постоянно касаюсь пальцами чуть припухших губ и только сейчас вспоминаю, что мой гаджет остался в держателе в автомобиле. Спускаться вниз, в пронизывающий до костей холод невероятно в лом, но трезвый расчет и отсутствие в доме других будильников все-таки выгоняют меня на мороз.

И уже через пару минут я озадаченно изучаю перегруженный оповещениями экран мобильного, медленно, но верно горя от стыда. Про назначенный ужин с Кириллом и его товарищем я, конечно же, забыла, и теперь двадцать три пропущенных ярким знаменем возвещают о моей безответственности.

«Я уже на месте, скоро будешь?»

«Слав, ты вообще где? Тебя ждать?»

«Слава! У тебя все в порядке? Отпишись, я волнуюсь».

Не отвеченные сообщения подкидывают пищу проснувшейся совести, и я с силой тру виски, а потом отбиваю максимально вежливый ответ, не решаясь поведать Шилову истинные причины моего молчания и неявки.

«Кир, прости, пожалуйста, я задержалась в универе, перемерзла и отрубилась. Только что проснулась. Еще раз тысяча извинений».

Всегда понимающий мою нагло пользующуюся этим персону друг отзывается мгновенно, предлагая любую помощь от теплого пледа до канистры с горячим чаем. Но я торопливо отказываюсь, то и дело мыслями возвращаясь к другому мужчине, который не дает о себе забыть.

«Спокойной ночи, принцесса. Спи сладко».

С замирающим сердцем я открываю сообщение, полученное с неизвестного номера, и блаженно жмурюсь от тихого торжества, прокатывающегося по венам и сосредоточивающегося на кончиках пальцев. Никто не будет писать девушке, которая тебя не заинтересовала, верно?

«И тебе спокойной ночи, Тимур».