Дитя Дьявола

Алексей Дымов, 2018

Молодого журналиста отправили на стажировку в Богом забытый городок. Но скучная провинциальная жизнь оказалась совсем не такой. Мог ли подумать Михаэль, что найдет там красивую подругу, старинный рыцарский замок, кучу неприятностей, одержимых бесами животных, а заодно, совершенно неожиданно, станет отцом?

Глава 10

Последующие дни начавшейся недели пролетели спокойно и буднично, как у любого нормального человека. Без появления различных демонов, приведений и новых убийств, о которых бы жители, оглядываясь по сторонам, шептались. Даже удивительно. Но Михаэль не жаловался, привыкая к нормальному существованию. Правда, монокль так и носил с собою, но не пользовался по назначению. Со вторника по пятницу, то есть в стандартные рабочие дни он сидел в конторе, в своём личном, хоть и скромном кабинете и печатал. Статья, которую заказал начальник, никак не хотела превращаться в достойный и интересный текст, и главной проблемой в этом было то, что злостного убийцу или убийц несчастных детей до сих пор не нашли. Даже ни единой зацепки, улики, не говоря про банальный круг подозреваемых. Но всё же, работа есть работа, и в четверг вечером Майер отнес статью в кабинет мистера Томпсона. Тот долго и придирчиво её изучал в присутствии самого автора, после чего вынес положительный вердикт. Получив похвалу, журналист отправился домой с чувством выполненного долга и небольшой толикой гордости. Вечер обещал очередную встречу с Анжеликой, и от этого на душе парня становилось легко и радостно. И путь домой проходил почти вприпрыжку. Хотя итак все последние вечера они проводили вместе, да и на работе виделись чуть ли не ежеминутно, но разве может новая встреча сравниться с какой-то там уже прошедшей, пусть даже вчерашней? А в пятницу, тем более, после работы, встретиться, никак не получится. Девушка сообщила, что нужно посидеть с детьми, так как она подрабатывает няней.

Дом встретил хозяина до сих пор не привычной чистотой. Дело в том, что в среду спозаранку к Михаэлю постучались. Сперва немец проигнорировал, продолжая досматривать последние сны, но неизвестные посетители оказались на удивление терпеливыми, упрямыми и шумными. Более десяти минут барабанили в дверь, пока хозяин, завернутый в белую простыню, не спустился на первый этаж и не открыл входную дверь.

— Доброе утро! — жизнерадостно заявил мужчина средних лет в рабочем комбинезоне.

История умалчивает о том, что сказал в ответ, внезапно разбуженный журналист, но оптимизмом его речь не заряжала. Однако справедливости ради стоит отметить, что лицо гостя никак не изменилось, а значит, вежливость в Михаэле возобладала.

— Мистер Майер?

— Да.

— Томас Смит, — представился незнакомец, пожав руку немца. — Мы прибыли от барона.

— Да, да, слушаю вас, — поспешно сказал Михаэль.

Смит улыбнулся, догадавшись, что Майер не понял, зачем пришли люди от барона.

— Мы ваш дом приведём в порядок, — сообщил утренний гость.

— Ааа… — протянул немец, наконец, вспомнив обещание сэра Гамфри.

— Можно войти? — через минутку молчания уточнил мужчина, так как хозяин дома продолжал стоять в дверном проеме.

— Конечно, конечно! — Майер открыл дверь шире и освободил проход, приглашая Томаса внутрь.

К удивлению журналиста, в след за первым посетителем в дом вошли еще четыре женщины и двое мужчин, которых он и не заметил. Хорошо хоть дверь не успел закрыть прямо перед носом. Некрасиво бы получилось. В руках у каждого новоприбывшего имелся различный скарб: порошки, вёдра, тряпки, мётлы. В общем, пока Михаэль собирался на работу, люди барона разбежались по различным углам и начали интенсивную уборку. А когда вечером хозяин дома вернулся, то обнаружил там лишь Смита, отдыхавшего на крыльце. Битва с грязью прошла успешно, все участники покинули поле брани и лишь один мужчина дожидался возвращения Михаэля, дабы доложить об этом. Да и просто оставлять дом открытым — верх безрассудства, а запасные ключи работникам никто не оставил.

С тех пор по дому можно было передвигаться без уличной обуви и не бояться попасть в коварную паутину, давно истлевшего паука. И жить стало намного, намного комфортнее.

Вечер четверга в компании красивой девушки прошел так же романтично и спокойно, как и предыдущие. А вот пятница преподнесла очередные неприятности, к счастью, без всякой потусторонней или криминальной подоплеки.

С утра добравшись до своего кабинета, и занявшись повседневной рутиной, Михаэль не заметил, как пролетело два часа. Он уже знал, что в это время к нему заглядывала Анжелика Аллен, с чашечкой приготовленного кофе. Этот день не стал исключением. Девушка явилась в то же время, с таким же напитком в чаше, как и всегда, но вот по выражению её лица парень понял, что-то не так. Анжелика, едва тихо поздоровавшись, поставила чашку на стол и положила рядом свежий выпуск газеты, после чего так же тихо вышла, закрыв за собою дверь. Озадаченный непривычным поведением подруги, которая обычно какое-то время развлекала его веселой беседой, Михаэль тупо смотрел на дверь, пытаясь понять, что же стряслось. Причина выяснилась сразу после того, как журналист прочел свою статью из принесённой газеты.

Анжелика, читавшая ещё не опубликованный текст, поняла, что статья понесла значительные изменения без ведомо автора, и что Михаэль будет сильно этим разъярён. Потому и поспешила уйти с горизонта.

Статья, если отбросить ненужные адреса, даты, времена и краткие биографии, которые Михаэль так скрупулёзно собирал, выглядела так.

«Тело третьего ребёнка найдено»

«В минувшее воскресенье произошло два значимых события, всколыхнувших наш небольшой город. Первым, как наверняка знает каждый верный читатель, от мало до велика, является очередной «Рыцарский бал», по традиции прошедший в замке Гамфри. Барон, сэр Генри Гамфри, владелец сей твердыни, как говорят очевидцы, и в этом году не упал в грязь лицом. Рыцарский бал организовали с присущим размахом и утонченным аристократизмом. Рыцарский поединок, шикарный пир с ломившимися от деликатесных яств столами, фейерверк, и конечно, бальные танцы — вот далеко не весь список этого высокосветского мероприятия. И всё бы прошло, как всегда великолепно, если бы в минуту кульминации вечера, а именно во время салюта, не произошла история наполненная трагизмом. И именно её мы называем вторым событием, и о ней хотим сообщить подробно.

На Рыцарском балу один из специально приглашенных гостей барона обнаружил тело недавно пропавшего ребенка, а именно Ричарда С., пропавшего всего несколько дней назад из «Сиротского дома мадам Джонс». Это уже третий малыш, за последнюю пару месяцев. Мы уже писали об этом.

Если уважаемая мадам директор не в силах обеспечить надлежащий присмотр, и главное, безопасность своим воспитанникам, не значит ли это, что приюту пора найти нового, более умелого руководителя? Либо вообще закрыть сиё заведение, коли существует реальная угроза для жизни наших с вами детей. Ведь не стоит забывать, что все дети, живущие в этом мире — наши! И мы несём за них ответственность куда большую, чем за кого-либо!

Первым пропавшим из сиротского дома ребенком была девятилетняя Жанна. Скромная, замкнутая, но совершенно безвредная девочка. Оставим на совести работников приюта причину, по которой произошло похищение, и спросим наших доблестных блюстителей порядка. Почему так долго вы не могли найти пропавшую девочку? Или для вас пропажа живого человека приравнивается к обычному преступлению, такому, как сворованное из сада яблоко? И отыскать такую пропажу для вас так же сложно, как приснопамятную иголку в стоге сена? Вопросы, на которые, похоже нам никто не даст ответа. Тем не менее, из-за халатности сотрудников сиротского дома, и, скорее всего, с попечительства самой мадам Джонс, которые два дня не обращались в полицию с заявлением об исчезновении девочки, а так же из-за непрофессионализма и халатности полицейских, искавших ребенка четыре дня, несчастную Жанну отыскали только через шесть дней! Вы только представьте себе! Целых шесть дней неизвестный похититель (или похитители) мог всласть издеваться над невинной девочкой. Что можно сделать со своей жертвой за почти полную неделю? Всё что угодно! Отрезать все пальцы, вырвать язык, вспороть живот, затем повесить и поджечь. Именно всё это и сотворил неизвестный изверг, пока шериф нашего города со своими помощниками протирали штаны в своих отделениях.

Семилетний Эдуард С. стал вторым ребенком, которому не посчастливилось обитать в сиротском доме мадам Джонс, потому как он тоже пропал неизвестным образом. И погиб. К чести сказать, в этот раз люди из приюта среагировали не в пример быстрее, сообщив об инциденте. Что нельзя сказать про действия полицейских. Лишь благодаря нелепой случайности и бдительности обычных горожан, тело Эдуарда обнаружили на кладбище, в одном из оказавшихся пустых склепов. Можно лишь догадываться, сколько бы пролежало хрупкое тело Эдуарда и его отрубленная голова в этом старом захоронении, пока бы его не отыскали полицейские. Но, если быть оптимистом, и вспомнить старые подвиги наших защитников правопорядка, можно предположить, что — никогда! Никогда бы шериф с помощниками не отыскали ребенка!

И вот новая жертва! Третий пропавший ребенок из злосчастного приюта. Пятилетний Ричард С. Младший брат, уже покойного Эдуарда С. И снова чистая случайность позволяет его отыскать, и опять, к великому прискорбию, зверски убитым. Серийный убийца, после трех жертв его уже можно так называть, сбросил безвинного Ричарда в засохший колодец на территории замка Гамфри. К ужасу особо сердобольных дам, левую руку ребенка так и не нашли, хотя, сразу после обнаружения тела, полицейские обыскали весь замок. И этому действию есть множество авторитетных свидетелей. Как ребенок, живущий в приюте нашего славного Бринстоуна, очутился в колодце замка Гамфри, выяснить не удалось, несмотря на обещания представителей власти. Мы попытались задать парочку вопросов владельцу замка, Генри Гамфри, однако, как ни странно, тот категорически отказался от комментариев, что наводит на множество новых вопросов. Но нас больше интересуют старые, наболевшие. Сколько ещё будет жертв? Когда, наконец, полиция начнет действовать, и если и не поймает серийного убийцу, то хотя бы, предотвратит будущие подобные бесчеловечные преступления? Кто этот ненормальный, получающий удовольствия от страданий детей? И главное, подвержены ли опасности лишь воспитанники сиротского дома Джонс? Однозначно нет! А потому будьте бдительны, и берегите ваших родных и близких».

Внизу авторских статей, в газете всегда писали имя и фамилию писателя, однако в этот раз газета изменила своим традициям, и создателя статьи не указала.

Сказать, что Михаэль рассердился, будет совсем неправильным. Он прямо взбесился, скомкав газету, и отшвырнул её на пол, после чего сжал кулаки до хруста костяшек. Подумав, он поднял её с пола, сунув подмышку, и направился в кабинет начальника. Его, считай, первую личную статью на новом месте работы попросту переиначили! Изменили, исправили! Отредактировали без его ведома, не говоря уже о согласии. Сменили стиль повествования из умеренного в агрессивно-обвинительный. Ведь можно сухо сообщить, к примеру, что в речке утонул мальчик, и это будет мало кому интересно. А можно сообщить, что этот мальчик сбежал от беспечных родителей, или, что власти не удосужились поставить заградительные перила на мосту. Вариантов много. Понятно, что от такого рейтинг газеты заметно повысится, число подписчиков увеличится, а доход газеты возрастёт. Глубоко в душе, журналист всё это сразу прекрасно понял и осознал, но продолжал кипеть негодованием.

По пути от своего рабочего места до кабинета главного редактора, Майер немного «поостыл», к тому же прямо возле двери начальства его перехватила Анжелика. Взяв журналиста за руку, она робко ни слова не говоря, попыталась увести парня. Но Михаэль, лишь немного задержавшись, спокойно освободил своё запястье из рук девушки и стремительно вошел в комнату. Хорошо что, мистер Томпсон оказался один, иначе бы некорректно вышло. Какой-то сотрудник врывается в кабинет начальника без стука. Безобразие, полная бестактность и отсутствие воспитания. Это Майер лишь позже сообразил.

— Что случилось? — редактор удивленно поднял взгляд на ворвавшегося сотрудника.

Михаэль бросил на стол начальника помятую газету, та, как по заказу упала статьей кверху. Хорошо, что чашка с кофе, стоявшая на столе, находилась в дальнем правом углу, иначе, возможно, редактора облили бы горячим напитком. Кроме чаши и «прилетевшей» газеты на столе ничего не было. Либо начальник не утруждал себя работой, либо уже завершил все неотложные дела. Хотя вполне вероятно, просто убрал все документы, бумаги в ящик стола, дабы случайно не пролить на них кофе и сделал пятиминутный отдых.

Наглый поступок Михаэля не вызвал на лице мистера Томпсона никаких эмоций, он лишь слегка изогнул левую бровь, вопросительно рассматривая журналиста.

— Моя статья! — Гневно выкрикнул Михаэль. — Вы её испортили!

— Разве? — главный редактор, с интересом разгладил газету на столе. — Всего лишь немного подкорректировали текст.

— Немного? — возмущению журналиста не было предела. — Да вы весь смысл статьи перевернули с ног на голову!

— Вот тут ты не прав. Смысл твоей статьи никто не менял и не собирался. Только немного довели до логического завершения. Улучшили.

— Кто вам позволил улучшать? Почему меня никто не спросил? Вы же приняли статью и одобрили! — журналист уперся обеими руками в столешницу письменного стола.

— Принял и одобрил. — Согласился Джон Томпсон. — Потому как ты не плохую статью сделал.

— Тогда почему? По какому праву? Зачем? — сокрушался Майер, и внезапно придя к какой-то мысли заявил: — Я напишу в столицу, напрямую к руководству газеты, и сообщу о вашем превышении должностных полномочий. Пусть примут меры.

Мистер Томпсон усмехнулся.

— Ладно, уговорил. Пиши, — и, протянув в молчании томительную минуту, продолжил. — Я даже тебе текст помогу составить. Записывай. Прошу наказать главного редактора газеты «Нью-Инстерк» Дж. Томпсона, за то, что он отредактировал мою статью. Считаю, что он не должен был этого делать, так как не посовещался со мною.

Руководитель конторы проговорил фразу с нажимом на слова «редактор» и «отредактировал» так, что даже возмущённый Михаэль вдруг осознал всю нелепость сказанной им угрозы. Ведь именно Томпсон и должен, по сути, проверять все статьи, корректировать их, и решать, что добавлять в новый выпуск, а что банально отсеивать.

Умом-то Майер это понял, однако обида и гордыня не давали ему сдаваться.

— Я, допустим, соглашусь, что вам нужно поднимать рейтинг газеты. Для этого вы переделали, ой, простите, отредактировали статью, сделав из неё обвинительно-агрессивную. Да только, вы понимаете, что меня подставили? Как я теперь людям, которых вы обвинили, в глаза смотреть буду? Вы могли меня сначала спросить или хотя бы предупредить!

— Я запретил указывать автора статьи, не переживай на этот счет.

Михаэль обоими руками схватился за голову:

— Да все знают, кто написал статью! Все! Полгорода, не меньше! Вы думаете, к примеру, мадам Джонс не вспомнит, что именно я с ней беседовал? И, кстати, обещал, что не буду принижать и порочить её приют. А теперь получается, что я нагло лгал. Позор!

— Под статьёй не указан автор, — повторил редактор, — так что, все обвинения в твой адрес будут не доказуемы.

— Аррх, — Михаэль, не найдя, что ответить, развернулся и покинул кабинет, не отказав себе в маленькой радости, сильно хлопнуть дверью. По-детски выглядело со стороны, зато чуть полегчало.

* * *

После разговора на повышенных тонах с начальством Михаэль покинул контору в расстроенных чувствах. Выйдя на улицу и бесцельно прошагав около пятнадцати минут, немец осознал, что идет, совершенно не разбирая дороги, на автопилоте, говоря современным языком. Мысль вспыхнула яркой вспышкой, напугав своего владельца, и тот остановился, пытаясь выбрать дальнейший путь. Но не смог.

Единственный близкий человек — Анжелика, сегодня была занята, домой в пустые комнаты идти тоже не захотелось.

— Может и зря согласился на помощь барона с уборкой… Сейчас бы воевал грязью, — в сердцах подумал Михаэль.

Даже привычной работы не было: статью сдал, а новое задание еще не получил. И тут, впервые в жизни, до боли в груди, Михаэль Майер почувствовал себя совершенно одиноким и никому ненужным человеком. Да еще и совсем бесполезным, как булыжник на обочине дороги. «Масло в огонь» самобичевания подлила случайная встреча.

Чарли Дуэйн с молодым полицейским вышли из перпендикулярного переулка и направились навстречу немцу.

— Вечер добрый, господа, — поспешно поздоровался парень.

Полицейский лишь кивнул в ответ, тогда как сам шериф полностью проигнорировал Михаэля, и вскоре служители закона прошли мимо, оставив Майера в одиночестве. Редкие и незнакомые прохожие не в счёт.

Провожая взглядом спины полицейских, журналист понял, что оказался прав. Из-за дурацкой, агрессивной статьи глава полицейских не захотел больше общаться с её автором, которого знал в лицо, несмотря на необоснованные заверения главного редактора. И скорее всего, так же поступят и остальные малочисленные знакомые…

Опечаленный, задумчивый Михаэль свернул в ближний переулок, из которого до этого вышли полицейские, и чуть не сшиб девочку, внезапно возникшую перед глазами.

— Привет, — сказала Кэрри.

Каким бы себя одиноким сейчас не считал журналист, но меньше всего на свете он мечтал о встрече с этой странной, ненормальной девчонкой. А потому он ничего ей не ответил, просто обошел вокруг и двинулся дальше.

«Раз другим можно не здороваться, то и мне простительно», — утешил он себя.

Через пару мгновений послышались звуки шагов, не принадлежащие ему. Михаэль обернулся и встретился взглядом, с шагающей следом Кэрри.

— А куда мы идем? — спросила она, глядя в ответ совершенно невинными глазками.

— Куда я иду — тебя не касается, — строго заявил журналист. — А вот куда так целенаправленно шагаешь ты, мне тоже интересно.

— Я с тобой, — насупилась та.

— Зачем?

— Просто… А что, нельзя?! — с вызовом бросила Кэрри.

— Нет, представь себе, нельзя. Уже поздно, скоро ночь и маленьким детишкам пора спать. Так что бегом в приют, а то тебя всякие бесы похитят и съедят. А я пойду по своим делам.

— А какие у тебя дела? — ребёнок проигнорировал все слова, кроме последней фразы Михаэля, а сказанный тон девочки, с лёгкой иронией, настойчиво навевал на мысль, будто она достоверно знает, что дел у него никаких нет.

— Разные! — ответил Михаэль и зашагал дальше. — Очень важные. А ты иди спать.

Спустя дюжину шагов, журналист снова обернулся. Кэрри продолжала идти следом.

— Я сказал что-то не понятное? Нужно повторить? Не ходи за мной.

— Уже темнеет, — напомнила она, — вдруг меня бесы схватят.

— Не схватят.

— А если схватят, ты будешь переживать?

— Нет.

— Даже немножко?

— Нет! Если тебя схватят бесы или демоны, то с тобой ничего не случится. Съесть они тебя не смогут, так как ты ядовитая. А скорее всего, приведут тебя обратно, чтоб мы тебя у них забрали. Да ещё и всякими подарками завалят, как в сказках. А всё потому, что ты хуже них. Вредная, приставучая и ненормальная. Не понятно чего желающая.

Глаза девочки лишь на миг превратились в две чёрные бездонные дырочки, но журналист успел отвернуться от неё.

— Я хочу, чтоб ты меня удочерил, — сказала она, и чуть тише добавила: — Как обещал.

— Ну, уж нет! Я тебе говорил и повторяю еще раз. Я не хочу тебя удочерять и не буду. Пусть тебя твои бесы удочеряют, с которыми ты вечно возишься… Кстати, в тот раз, когда пёс стащил мою сумку. Ты их своей кровью кормила? Или у меня что-то с головой не в порядке?

Так и не дождавшись ответа, от внимательно слушавшего ребёнка, Майер махнул рукой:

— Не важно! Меня это не касается. Стоит немного потерпеть и я вернусь в столицу, к нормальным живым и молодым людям, и забуду ваш затхлый старый город, как ночной кошмар!

Михаэль вновь шагнул было дальше по дороге, когда новый вопрос прозвучал из уст ребёнка:

— Но почему? Почему ты не хочешь стать моим папой? Ты ведь одинокий.

Укол про одиночество попал точно в свежую душевную рану молодого человека, но немец с внутренним достоинством не стал на этом заострять внимание.

— Я не хочу обременять себя заботой. Я не собираюсь оставаться жить здесь, а если я вернусь в Лондон с дочкой, друзья меня вовсе не поймут. Я слишком молод, чтоб заниматься обучением и воспитанием…

Михаэль, наверно, ещё долго мог перечислять причины, но Кэрри его перебила.

— Я была бы счастлива, повидать столицу, — в голосе девочки послышались мечтательные и просительные нотки, — и меня не надо воспитывать. Я уже взрослая, и всё знаю сама.

Дабы надоевший разговор снова не перетёк в спор, о том что «невозможно всё знать», Майер резко, и довольно грубо отрезал:

— Ты мне не нравишься!

С твёрдым намерением больше не останавливаться и не оборачиваться, журналист двинулся быстрым шагом по улице.

— Значит, ты не будешь меня удочерять? — негромко, но так, что немец услышал, спросила Кэрри.

— Нет! — не удержался парень от повторного ответа.

— Никогда?..

— Никогда!

Если б Михаэль, нарушив данное себе обещание, и всё-таки обернулся, то увидел бы, какая гримаса ярости и ненависти отразилась на обычно милом лице девочки. В глазах её исчезли зрачки, словно прикрытые могильной мглой. Губы скривились в жестокую, отталкивающую усмешку, а руки сжались в кулачки.

Но журналист не обернулся, продолжая поспешно удаляться всё дальше. Его действия больше напоминали бегство. Вот только от кого он бежал? От назойливой девочки или от самого себя? На этот вопрос, если бы его вдруг кто-то задал, Михаэль и сам не знал ответа. Не знал он, к счастью, и о тех невзгодах, которые коварная судьба приготовила ему, притаившись на пороге. Впрочем, он даже не знал, как в этот вечер добрался до дома, так как после разговора с Кэрри набрёл на дешёвое питейное заведение, где и напился до такого состояния, что остаток вечера и ночи исчез из памяти. Такого в его жизни еще не случалось. Похоже, становилось привычным, что многие события, произошедшие с парнем в Бринстоуне, оказываются в его жизни впервые.